Текст книги "Современный русский детектив. Том 5"

Автор книги: Михаил Черненок

Соавторы: Виктор Пронин,Алексей Азаров,Станислав Гагарин,Юрий Кириллов,Александр Генералов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

Глава двадцать вторая

Луковин получил десять лет тюремного заключения и пять лет высылки с последующим поражением в правах. В тюрьме он не испытывал особенных лишений. На его имя регулярно поступали посылки, доставлялись передачи. Подкупив двух надзирателей, бандит стал получать с воли даже спирт. Ему устраивали свидания с женщинами. Это возвысило его авторитет среди заключенных. Но прошел год, другой, и друзья начали забывать своего вожака. Настал момент, когда он услышал:

– Для вас ничего нет.

Тогда-то и надумал Луковин бежать из тюрьмы. Эта мысль приходила ему в голову и раньше, но он все откладывал. Теперь на побег толкало его взыгравшее самолюбие. О своем замысле Луковин сообщил дружкам по банде, сидевшим в той же тюрьме: Егору Сопину, Ивану Клементьеву, Владиславу Корецкому, Корнею Зубову – самым отпетым. Согласились бежать и другие, среди которых находился и Гришка Вострухин.

Луковин не строил никаких иллюзий. Он знал, что в уезде долго не погуляет. Но бандит и не думал задерживаться там. Ему нужно было собрать оставленные кое-кому ценности, умножить их за счет грабежей, отомстить изменившим ему дружкам и уехать на юг страны. Оттуда Луковин надеялся пробраться за границу.

Побег удался, и семеро беглецов тайно прибыли в уезд. У двоих здесь были семьи. Луковин привел своих дружков на квартиру к Георгию Николаевичу Свиридову, брату своего сослуживца в колчаковской армии. Свиридов еще в конце девятнадцатого года сумел устроиться в ЧК под именем Романа Перфильевича Гришина. Свиридов через связных предупреждал бандитов о готовящихся против них санкциях. Это серьезно затрудняло работу чекистов.

С преобразованием ЧК Свиридов перешел в органы милиции. Здесь он затаился, ожидая лучших времен. О прошлом Свиридова не знал даже Луковин.

Отсидевшись несколько дней, Луковин начал нащупывать старые связи. Восстановить их оказалось нелегко. Одни еще находились в тюрьмах, другие скрылись из уезда, третьи наотрез отказались вернуться к прошлому. А некоторые начали «самостоятельные» дела. Поэтому Луковину пришлось забыть многие задумки. Он начал действовать исподволь, осторожно, решив пока не спешить, осмотреться. Обстановка в уезде уже была не та, что раньше. Отмена продразверстки и два подряд урожайных года улучшили положение крестьян. В магазинах появились товары. Заработали маслобойки, крупорушки, мельницы. В городе открылись государственные и частные предприятия, артели, различные учреждения. Люди стали смотреть на жизнь с большей уверенностью…

Это-то и приводило Луковина в бешенство. Свои жалобы он изливал прежней любовнице Ксении Семеновне Ведерниковой, жене его умершего друга, с которым Луковин не раз участвовал в колчаковских карательных экспедициях. Он жаловался ей на трусость своих прежних сподвижников, грозился отомстить им. Об этом Ведерникова рассказывала сейчас следователю Василевскому.

– Демьян Прокопьевич был в последнее время очень нервным, – говорила она, вытирая платком глаза. – Приходя ко мне, он просил закрывать все двери на запор, всегда держал под подушкой наган.

– Луковин говорил вам, что о его приезде знают в городе?

– Да, он был в курсе этого.

– А не говорил, через кого?

– Однажды Луковин пожаловался, что какой-то Свиридов плохо снабжает его информацией.

– Так. Кузовлева имела с Луковиным какие-либо отношения?

– Она была его любовницей.

– Скажите, а Елизов не появлялся у вас?

– Елизов? – брови Ведерниковой сошлись у переносицы. – Но его ведь нет в уезде?

Боровков с Трегубовым переглянулись.

– Кто еще к вам приходил?

– Егор Сопин. По-моему, он правая рука Демьяна Прокопьевича. Еще Владислав Корецкий, Корней Зубов… Они у меня вместе гуляли раза три.

– Ксения Семеновна, а что общего было у Луковина с Савичевым и Капустиным?

– Про Савичева он мало говорил. Только когда сообщили, что тот убит, перекрестился и сказал: «Царство ему небесное». А Капустина Демьян Прокопьевич грозился сжить со света.

– Почему?

– Я так поняла: он встал в чем-то на пути.

– Когда Луковин обещал прийти к вам?

Ведерникова опять уткнулась в платок.

– Я не знаю, я ничего не знаю.

– Ну, ну, нельзя же так распускаться, – поморщился Василевский. – Вам теперь надо подумать и о себе.

– Я скажу, – вскинулась Ведерникова. – Демьян Прокопьевич должен быть завтра вечером.

Заметив знак Боровкова, следователь сказал:

– Ксения Семеновна, вам надо отдохнуть, успокоиться. Потом продолжим… разговор.

Глава двадцать третья

Корнеев не был избалован жизнью. Пятнадцати лет он ушел в партизанский отряд, действовавший в горнотаежной части Урала. А когда пришла Красная Армия, вступил в нее, проделал боевой путь до Читы. Там в схватке с семеновцами был ранен в грудь и направлен в госпиталь глубоко в тыл. После излечения Леонтий по путевке губернского комитета комсомола пошел работать десятником на каменный карьер. В двадцать первом году Корнеева не раз привлекали в отряды чоновцев для борьбы с бандами. А потом он организовал у себя в поселке группу содействия милиции.

С Шатровым Леонтия связала судьба под Нижнеудинском, где была жестокая схватка с каппелевцами. Батальон, которым командовал Георгий, понес большие потери. Белогвардейцы теснили его к быстрой реке, над которой высилась большая отвесная скала. Положение красноармейцев было тяжелым. Тогда Леонтий, работавший в политотделе дивизии, собрал из тыловых подразделений комсомольцев, ударил по каппелевцам сзади. Не ожидая наступления с тыла, белые дрогнули. За этот бой Леонтий был награжден именными часами, а Шатров – почетным боевым оружием.

И сейчас, после неудачи с Капустиным, который сумел скрыться вместе с награбленным золотом, Корнеев больше всего чувствовал себя виноватым перед Шатровым…

Леонтий вернулся в «Париж» в шестом часу вечера. Там все шло своим чередом. Подойдя к нему, старший официант спросил:

– Ты не видел хозяина?

– Сказал – вернется поздно. А что хотел?

– Спрашивали его.

– Кто?

– Не знаю. Какие-то двое. И Клашка куда-то запропастилась.

Исчезновение горничной встревожило Корнеева После того, как тайник оказался пустым, она, заплакав убежала Куда? День клонился к вечеру. Пришли музыканты. Расположившись на своем «пятачке» они не спеша настраивали инструменты. В залах становилось все оживленнее. Подошел Андрей, сказал:

– В десять входную дверь в ресторан закроешь.

– Сделаю, – осклабившись, ответил Леонтий Что бы это значило? Неужели завхоз тоже участвуете похищении Капустина?

В это время к Корнееву приблизился, шатаясь рыжий парень в рубашке «апаш».

– Здорово, Леошка!

– Ты как сюда попал?

– Какой я тебе Леошка? Ты пьян и вали на свое место.

– Я пьян? – удивленно протянул парень. – Да тебя на каменном карьере каждая собака знает.

Леонтий оглянулся по сторонам. Андрей стоял спиной у стойки. Официанты бегали как угорелые. Схватив парня за воротник, Корнеев поволок его к двери. Тот завопил:

– Братцы, выручайте, бьют!

Из-за крайнего столика, за которым сидел парень в рубашке «апаш», вышли трое. Они окружили Леонтия.

– А ну брось! – угрожающе сказал один из них, с залихватской челкой на низком лбу.

– Ты кто такой, чтобы мне указывать? – тихо спросил Леонтий.

– Сейчас узнаешь, трактирная крыса, – сквозь зубы процедил тот и схватил его за руку.

Положение было щекотливое. Посмотрев в сторону стойки, Леонтий увидел, что Андрей уже обратил на них внимание. Это придало ему смелости. Он знал, что у капустинского завхоза в зале всегда сидели два-три дружка, готовых немедленно выполнить его команду. Вырвав у парня с челкой свою руку, Корнеев ударил его снизу в подбородок. Тот упал на пол. Взвизгнула какая-то дама. Дружки парня бросились к Леонтию.

Андрей метнулся к ним, схватил нападающих за шиворот, тяжело встряхнул. Тотчас же из-за столиков подскочили его телохранители. Они выбросили бузотеров за дверь.

– Что он к тебе пристал? – спросил Андрей у Леонтия.

– А шут его знает. С пьяных глаз с кем-то спутал.

– Ты сегодня ночуй здесь, а то могут подкараулить.

Заиграл оркестр. В зале воцарилась тишина. Галина Кузовлева запела известный романс на слова Надсона. Кто-то пьяно всхлипнул. Застонала на последнем аккорде скрипка, и столики взорвались аплодисментами. На эстраду полетели деньги. Артистка кланялась, прижимая к своей пышной груди руки и глядя куда-то в сторону? Леонтий перехватил ее взгляд и усмехнулся. За столиком, стоявшим у изразцовой печи, сидел худощавый брюнет. Он не спеша потягивал вино, с любопытством рассматривая публику. Встретившись глазами с Кузовлевой, улыбнулся и три раза хлопнул в ладоши.

«Знакомый ее, наверное», – подумал Корнеев, запоминая на всякий случай лицо мужчины с тонким изогнутым носом и черными кустистыми бровями.

Леонтию артистка нравилась. В заведении она держалась с достоинством, была приветлива с прислугой, ровна с посетителями. Восхищал его и красивый грудной голос певицы.

Еще раз взглянув на Кузовлеву и привлекшего ее внимание брюнета, Корнеев встал на свое место у дверей. Они беспрерывно хлопали, впуская все новых и новых посетителей. Кто-то с улицы поманил Леонтия пальцем. Он выглянул. У порога стоял Шатров. На нем был темно-серый костюм, кепи и кашне.

– Вы сюда, Георгий Иванович? – не показывая удивления, спросил Корнеев.

– Посади меня куда-нибудь в темный угол, – сказал Шатров. – Мне надо будет понаблюдать. Только вот я совершу небольшую маскировочку.

С этими словами Шатров вытащил из кармана и надел на левый глаз черную повязку. Корнеев подвел его к столику, где сидел брюнет. Но тот недовольно буркнул:

– Ко мне придут.

– Ладно, – согласился Шатров и, обратившись к Леонтию, спросил: – У вас еще есть свободное место?

– Напротив, – услужливо ответил Корнеев.

По дороге Шатров тихо спросил:

– К артистке кто-нибудь подходил?

– Нет, – ответил Корнеев.

– Будь готов к неожиданностям, – предупредил тот.

Леонтий усадил Шатрова за столик, где за графином пива сидели два грузчика со скотобойни.

Вошли еще двое посетителей. Осмотрев зал, они тотчас же направились в сторону брюнета. Один из них был среднего роста с вьющимися каштановыми волосами, другой – высокий, широкоплечий. Перебросившись несколькими словами с брюнетом, они сели к нему за столик. Подлетел официант. На столике появился графинчик с коньяком, закуска.

Леонтий посмотрел на Шатрова. Тот уже познакомился с соседями и вел с ними оживленную беседу. Грузчики налили ему в фужер пива. Снова грянула музыка. Между столиками закружилось несколько пар. Голоса потонули в шуме. И тут Корнеев заметил, что Шатров тоже бросает взоры на компанию, разместившуюся у изразцовой печи. Случайно Леонтий заметил, что за ними наблюдает и Андрей, «Что это все значит? – подумал он я еще раз нащупал под мышкой наган. – Почему не предупредили меня?»

Корнеева позвали в коридор, ведущий в номера.

– Вас жилец из седьмого просит, – кокетливо сообщила горничная.

В седьмом на стуле сидел молодой мужчина в косоворотке.

– Иди сюда ближе, Леонтий, – сказал он Корнееву. – Я от Трегубова и Шатрова. Георгий Иванович сейчас в зале.

– Я видел его, – ответил Леонтий.

– Мне приказано передать тебе, что через полчаса сюда придет Яков Семенов с переодетыми в милицейскую форму бандитами. Они хотят разыграть арест Капустина. Как войдут, закроешь за ними черный ход. Ключи у тебя?

– У меня, – ответил Корнеев.

– Добре. Потом поможешь задержать бандитов…

Была половина десятого. Леонтий прошел в зал. Брюнет и его дружки сидели на месте. Корнеев повел взглядом в сторону Шатрова. Тот, как ни в чем не бывало, «трудился» над жареной курицей. Грузчики заметно осовели, клевали носами. Кузовлева спустилась с эстрады и пошла между рядами, одаривая посетителей своей обворожительной улыбкой. Остановившись у столика брюнета, она что-то начала говорить. И в это время случилось непредвиденное. Из-за столика, стоявшего в среднем ряду, поднялась красивая женщина с растрепанными волосами. Это была Настя Вострухина, и направилась она прямо в сторону изразцовой печи. Остановившись возле брюнета, Настя сказала, дурашливо кланяясь:

– А, здрасьте, гражданин Сопин! Так, кажется, вас зовут – я не ошиблась?

Разговор за соседними столиками сразу утих. Брюнет подался назад.

– Аль не узнаете, Егор Иванович, Настю Вострухину? Жену Гришки Вострухина, который в банде был с вами?

– Ты что плетешь, дура! – крикнул брюнет. – Швейцар, вывести ее!

– Ну уж нет, – взвизгнула она. – Я вас знаю хорошо, Егор Иванович. Не одну душу вы загубили. И Гришку в тюрьму засадили вы!

Кузовлева схватила Вострухину за руку, но та, набычившись, пошла на нее.

– Ты меня не трогай, – с тихой угрозой проговорила Настя. – Я и о тебе еще скажу.

– Безобразие! – закричал брюнет. – Посидеть не дадут спокойно! Официант, вот расчет, мы уходим.

Шатров сделал Леонтию знак. Тот подбежал к брюнету.

– Не извольте беспокоиться, – торопливо говорил он, усаживая на место компанию. – Мы сейчас выведем эту женщину.

Скосив глаза, он увидел, как Шатров скрылся за входной дверью.

– Все будет в порядке, – бормотал Корнеев. – Это известная в городе спекулянтка, скандальная особа.

– Мы уходим, – снова попробовал подняться брюнет, но Леонтий крепко держал его за плечи.

– Сейчас все уладим… В нашем первоклассном заведении впервые такое. Не извольте…

– Да отпустите же вы меня! – возмутился брюнет.

В это время в зал ворвался наряд милиции.

– Всем сидеть на местах, – скомандовал Шатров.

Один из дружков брюнета выхватила пистолет, но Настя быстро ударила его по руке. Браунинг упал на пол.

– Оружие – на стол! – приказал подбежавший Ягудин. С ним было еще трое милиционеров.

Брюнет и второй его спутник нехотя повиновались. В это время раздался выстрел. Шатров, схватившись за руку, зашатался. Корнеев недоуменно оглянулся, стараясь выяснить, кто же стрелял. И тут он увидел в руке Кузовлевой пистолет. Он схватил ее за запястье, вывернул руку. Артистка вскрикнула.

В зале появился Трегубов. Он скомандовал:

– Леонтий, к черному ходу. Мы справимся здесь сами.

Корнеев подоспел вовремя. С черного входа в коридор уже входили пятеро мужчин в форме милиционеров.

– Нам нужен гражданин Капустин, – строго сказал один из них. Это был Яков Семенов.

– Евстигней Васильевич у себя, – подобострастно изогнулся Леонтий.

– Веди в его квартиру, – приказал Семенов.

– Не велено, – ответил Корнеев.

– Что!? – возмутился Семенов. – Ты за кого нас принимаешь?

– Виноват, пожалуйста.

«Милиционеры» направились к квартире владельца «Парижа». Когда они скрылись за дверью, Корнеев на два оборота закрыл дверь черного хода и вбежал в зал. Там находились Трегубов и несколько сотрудников милиции.

– Где Георгий Иванович? – спросил Леонтий.

– Ранен он, – ответил Трегубов. – В руку угодила, гадина. Как «твои»?

– Уже в квартире.

– Пошли, ребята! – скомандовал Трегубов.

Глава двадцать четвертая

Рубахин уже почти час незаметно шел за Гришиным и железнодорожником. Извилистой тропой они направились в глубь леса. Стало темнеть. Боясь потерять их из виду, Анатолий вынужден был приблизиться, и теперь от Гришина и железнодорожника его отделяли не более двадцати шагов.

Тропа вывела к поляне, на которой стояла небольшая изба. В таких жили обычно углежоги, смолокуры и сборщики живицы. Залаяли собаки. Из избы вышел высокий мужик в ситцевой рубахе без опояски. Он загнал собак под амбар, запер там. Гришин что-то сказал ему. В ответ Рубахин услышал:

– Проходите, вас ждут.

В избе засветился огонь. Ветер донес до Анатолия запах свежеиспеченного хлеба. Он тихо подкрался к избе, глянул в крайнее окно. Там никого, кроме пожилой женщины, не было. Она накладывала в деревянные чашки картошку, огурцы, грибы. Подполз к среднему окну. Приподнявшись, Рубахин чуть не вскрикнул. На него не мигая смотрел Гришин. Но Анатолий тут же понял, что тот его видеть не мог – на улице было уже темно, а в комнате горел яркий свет. Рубахин пробрался к противоположной стороне дома. Здесь часть окна была забита доской. Анатолий заглянул туда.

В комнате находилось четверо. Хозяина дома он уже видел. Запомнилось ему и лицо железнодорожника. А четвертым был… Анатолий сначала не поверил своим глазам: четвертым был известный в городе адвокат Перфильев, участник многих судебных процессов. Рубахин прислушался к разговору. До него доходили лишь обрывки фраз.

– То, что вас разоблачили… теперь вам надо отсиживаться… – сердито говорил адвокат.

– Я до сих пор не знаю, кто… меня… – оправдывался Гришин.

Он ходил по комнате, заложив за спину руки.

– Демьян Прокопьевич сердит, – вмешался в разговор железнодорожник. – В последний момент…

– Где он сейчас? – спросил Гришин.

– В городе у…

«Какая досада – не расслышал», – ругнул себя Рубахин.

– Мне надо… видеть… – продолжал Гришин.

– Не знаю, что у вас получится… – адвокат близко подошел к окну, за которым стоял Рубахин. – Я советую вам не показываться пока ему на глаза.

– А Сопин где? – скорее понял по движению губ Гришина, чем услышал Анатолий.

– Будет брать сегодня Евстигнея Капустина. У Демьяна Прокопьевича свои счеты с этим куркулем.

Хозяйка пригласила гостей к столу. Разговор удалился. Рисковать дальше было нельзя. Анатолий направился к тропе. Сзади заливисто залаяли собаки. Рубахин упал на землю, притаился. Кто-то вышел на крыльцо, постоял. Потом хлопнула дверь. Анатолий саженей тридцать прополз по мокрой от росы траве и только у кромки леса вскочил на ноги. Обратно он шел ощупью, ориентируясь по паровозным гудкам. Лишь часам к восьми Рубахин выбрался, наконец, к разъезду.

В маленьком помещении сидело несколько человек.

– Когда следующий поезд на восток? – спросил Анатолий у дежурного.

– Через три часа.

– А товарный?

– Будет через двадцать пять минут. Но он здесь не остановится.

Рубахин вышел на деревянный перрон. На небе зажглись звезды.

Погромыхивая на стыках, подходил товарный поезд. Вот он вынырнул из-за поворота и ослепил Рубахина светом прожектора. Состав шел с небольшой скоростью.

Видимо, машинист затормозил его бег для взятия жезла. Вот показалась тормозная площадка. Схватившись за поручни, Рубахин вскочил на подножку. Тотчас же за ним метнулась тень.

– Помоги! – хрипло крикнул кто-то снизу.

Рубахин нагнулся, схватил человека за руку, втащил на площадку.

– Спасибо, – поблагодарил тот. – Чуть под вагон не угодил. Тороплюсь в город, вот и рискнул.

Голос Анатолию показался знакомым. И вдруг молнией мелькнуло в голове: «Да это же адвокат!» Повозившись на площадке, Перфильев вдруг спросил:

– А вы-то что прыгали?

– Я из города, сюда ездил к матери. Завтра на работу.

– Где мать-то живет?

– В Соколовке.

– А-а-а…

В темноте адвокат вряд ли мог узнать Рубахина. Анатолий вынул портсигар, закурил.

– Приедем, ни одного извозчика не найдем, – сказал адвокат. – Они прибывают на станцию только к пассажирским поездам.

– Далеко идти?

– Версты три. Я в центре живу, рядом с прокуратурой и милицией. А вам куда?

– В том же направлении. Я комнату снимаю на улице Третьего Интернационала.

– Не будете возражать, если я вздремну немного? – спросил адвокат. – Понимаете, в последнее время урывками сплю.

«Понятное дело», – подумал Рубахин, а вслух сказал:

– Пожалуйста, ехать еще два часа.

Перфильев присел на корточки, завернулся в плащ. По-уральски быстро холодало. Анатолий облокотился о край тормозной площадки, задумался. Надо ли брать адвоката? Арест его может вспугнуть остальных. Но и упускать человека, который близко связан с Волкодавом, нельзя. Незаметно Рубахин, как и его спутник, погрузился в дрему.

Ему снилась река. Вот он сидит на берегу с удочкой. От воды веяло прохладой, но Анатолий не ощущал ее. Все его внимание было сосредоточено на красном поплавке, который начал помаленьку дергаться…

– Рубахин! – крикнул кто-то сзади.

Анатолий оглянулся и от сильного толчка тут же полетел с обрыва.

…Очнулся он под насыпью. Сильно болела спина, на глаза струйками стекала кровь. «Сбросили меня или я сам упал? – думал он, пытаясь встать на ноги. – Неужели адвокатишка узнал меня?» Все тело ныло, но идти было можно. Выломав в защитной полосе палку, Рубахин медленно побрел вдоль насыпи на восток. Через четверть часа он увидел будку путевого обходчика. Дверь ему открыл старик.

– Не бойся, отец, – сказал Анатолий. – Я из милиции. У тебя телефона здесь нет?

– Нет, сыночек, нету. Вот на двести втором разъезде, там есть.

– Далеко до него?

– Километров пять.

– Не успею, – махнул рукой Рубахин. – Давно прошел товарняк?

– Да с полчаса как.

«Значит, через час он будет в городе, – мелькнуло в голове. – Упустил сукина сына, упустил. Задаст мне теперь жару Трегубов».

– А что – шибко надо? – спросил обходчик.

– Преступник может уйти, понимаешь?

– Пойдем, сбоку сарая стоит дрезина, ее путевые рабочие здесь оставляют. Если сможешь поставить ее на рельсы, валяй.

– Спасибо.

Это была небольшая дрезина-качалка. Однако у Рубахина едва хватило сил, чтобы поставить ее на место. – Со мной не сможешь, отец, поехать?

– Пост нельзя мне, сынок, бросать.

Дрезина с трудом набрала скорость. Через несколько минут у Анатолия взмокла рубашка. Однако за поворотом дорога пошла под уклон. Вскоре дрезину пришлось притормаживать. Рубахин взглянул на часы: было без пяти десять. «Только бы успеть позвонить, только бы успеть», – лихорадочно думал он, с нетерпением всматриваясь в чернильную тьму. Наконец вдали мелькнул огонек, другой. Приближался разъезд. Резко затормозив у служебного здания, Рубахин соскочил с дрезины. И тотчас же со стоном упал на землю. К нему подскочили люди.

– К дежурному, – прохрипел он. – Я сотрудник милиции…