Текст книги "Все в свое время [СИ]"

Автор книги: Михаил Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– А еще, – говорил ведун, и невозможно было предугадать, о чем сейчас он будет вести свою речь, – не нужно бояться Али-заоблачного, потому что страшна не смерть, а боль умирания. Страшно не умирать, а знать, что ты оставляешь других. Не уходить в голубой мир, а понимать, что твой земной путь остался незавершенным, и ты мог сотворить намного больше, чем сотворил. Ты, – указующий перст старика поймал Тита Жилу, могучего истребителя лет двадцати, который только этим летом уничтожил дважды по двадцать их, – не переживешь эту зиму. Ты, – молодая девушка лет четырнадцати вздрогнула и испуганно обхватила свою старуху-мать, – родишь сына, и его дар ведуна приведет Верных Псов к небывалому величию. Твой, – Гер Волос, охотник лет двадцати пяти, спокойно встретил голос судьбы, не отводя от ведуна взгляда, – жизненный путь оборвется в огне, но судьба еще не написана, избегай огонь и проживешь еще долгие годы. Ты, – пятилетний безымянный сорванец чуть не упал с ветвей березы, – найдешь в лесу благородную воду, но бойся вонников, потому что смард земли не захочет отдавать тебе свой сок жизни. Твоя стезя еще не пройдена, твое чрево еще не заперто, – старая женщина смотрела на ведуна с долей грусти и смирения, но после его слов ее глаза разгорелись безумным пламенем надежды, – и трое Верных Псов еще ждут часа, когда ты одолеешь свой страх и подаришь им жизнь. Твое, – молодой ведун вникал словам старого с истинным благоговением, – странствие ведет в земли снега, где безрогий олень укажет тебе путь к спасению. Твоя, – еще одна женщина вздрогнула, – дочь скоро уйдет к свету, но не печалься, потому что следующей осенью ты родишь сразу двоих сыновей. Твоя, – на этот раз палец поймал Нита, как бы тот ни старался держаться в тени, – судьба ярко-желтого цвета, ты пройдешь там, где другие потонут, и Али-заоблачный еще долго будет не рад встрече с тобой. Тебе, – толпа ахнула, но ошибки быть не могло – впервые ведун давал два предсказания одному человеку, и человеком этим оказался Нит Сила, молодой охотник пятнадцати лет, – открыты многие пути, но чтоб найти среди них единственно верный, всегда помни, что человек не может оставить в беде другого человека.

Не прощаясь, ведун спустился с Камня Предков и ушел, а толпа за его спиной еще долго трепетала. Кто-то смеялся, кто-то едва сдерживал слезы, Тита Жилу окружили три смешливые девушки, которым он обещал ребенка, и обреченный истребитель веселился вместе с ними, потому что до зимы еще далеко, а значит у него будет время закончить земные дела. И только Нит Сила не разделял общей радости и грусти. Он, незаметно, исчез, растворился, как умеют только самые талантливые охотники. Ушел, чтоб на пожелтевших ветвях своей любимой березы задуматься над словами ведуна, над желтой судьбой, и еще раз вспомнить свою короткую, но такую яркую жизнь, где было место и славе, и горю, и почету, и даже всеобщему презрению…

1983 год от Рождества Христова, 21 марта

– Сэр, срочная депеша! Получен сигнал, завтра на базу прибывает королевская эскадра в составе линейного крейсера «Святой Марк», эсминцев «Георгий-победоносец», «Стремительный», «Георг II Умелый», а также транспортных кораблей «Бирмингем II», «Джерси», «Лидс III», «Ковентри», «Бристоль II». Слава Иисусу!

– Королю слава… Вы уверены, что ничего не перепутали? Никаких инструкций, просто эскадра?

– Так точно, сэр! Какие будут приказания?

– Никаких. Хотя… Передайте, что ли, чтоб причал прибрали, а то негоже, такие гости, а у нас неприбранно… Да, и еще, пусть старшие сержанты Гауди и Кроуфорд ко мне зайдут, надо строевые занятия, что ли, провести, показать, что мы тут не только бюджет проедать умеем…

– Так точно, сэр! Слава Иисусу!

– Королю слава…

Гонец ушел, а капитан Эдвард Гамильтон грустно усмехнулся.

– Ну надо же… Какое совпадение… Три года. Прошли ничтожных три года.

Целых три года, в которые, при желании, могла бы уместиться целая жизнь. Ровно три года назад он, молодой выпускник академии, получил свое первое, и, похоже, последнее назначение. Переполненный идеалами мальчишка, который рвался что-то изменить… Вроде и не постарел, наоборот, похорошел – двадцатипятилетний капитан, при полном параде, верный христианин, исцеляющий земли язычников, с тремя боевыми орденами, уверенное волевое лицо, ровная спина, твердый шаг, уверенность и внутренняя решимость, которую инстинктивно чувствует любая девушка. Да ко всему этому еще и лорд – он бы вызвал в Эдинбурге настоящий фурор! На любом балу, на любом королевском приеме. Вот только эта жизнь для Эдварда Гамильтона – неосуществимый миф. Не мечта, а именно миф, то, что никогда не сбудется. Потому что Эдинбург там, а он здесь. На базе Нью-Перт, под облаками. За три года он всего дважды видел солнце, мельком, по несколько дней, когда в Черном море проходили учения – но сколько же счастья и незабываемого тепла доставили эти минуты…

А теперь все меняется. Куда? Неизвестно. Но уж точно не к лучшему. Первое, что теряет человек на базе ВКС Нью-Перт – надежду на лучшее. Линкор "Святой Марк", призрак прошлого, реликт тех времен, когда мощь веры еще не подарила флоту Британской империи безграничную силу. Турбины, атомный двигатель, оружие, которого достаточно, чтоб разнести на части Луну. Музейный экспонат, куда разве что водили курсантов на лекциях по истории, вышел в море – разве в этом может быть что-то хорошее? Раз линкор, значит как минимум адмирал, раз адмирал – значит тысячи солдат будут понапрасну брошены в мясорубку Мертвых Земель. Тем более, пять транспортных кораблей класса "Лондон", а значит, по минимальному распорядку, минимум десять тысяч человек. В разы больше, чем побывало на базе Нью-Перт за все годы ее существования. Три эсминца сопровождения, хотя от кого можно защищать в море, где самый страшный враг человека – сама вода?

На третью годовщину той даты, которую Эдвард в шутку называл "вторым днем рождения и первым днем смерти", судьба опять собиралась сделать резкий поворот, но воспринял он это с философским спокойствием. Нью-Перт научил. Мертвые Земли научили. Не волноваться о завтра, потому что оно может и не наступить, а радоваться сегодня, потому что оно уже есть, и никуда от тебя не денется. Эдвард не любил, как валиец Джонсон, видеть повсюду знаки судьбы, и воспринимал любые совпадения абсолютно спокойно.

Так и на этот раз. Три года, целых три года, изменили лейтенанта, старшего лейтенанта, капитана Эдварда Гамильтона до неузнаваемости. Не внешне, изнутри. Куда только делся тот боевой задор? Куда делся бравый спорщик, который каждый раз, до того злополучного августовского вечера, пытался переспорить старину Клауса Отто фон Геленберга, мир праху его? Куда делся задор провести связь, устроить наблюдение, утроить бдительность? Все сделать по новому? Кабинет коменданта, большей частью, фактически был все тем же, как и три года назад, когда Эдвард впервые зашел в эти стены. Разве что личных вещей добавилось. Фотографий, под старину, на бумаге. Карандашных набросков. Несколько книжек. Забавный игрушечный ослик в углу, пальма, живая, на столе, да картина. Большая, голографическая, она занимала всю ту стену, где когда-то было окно – в этом была неприкрытая ирония. Когда Эдвард приказал замуровать окно, он долго думал, что же может его заменить? Натюрморт, добрый солнечный пейзаж, портрет? Нет. Солнце на картине никогда не заменит солнце настоящее, потому Эдвард приказал повесить то, что у всех подданных короны вызывает трепет и ужас, а у тех, кто служил на базе Нью-Перт – только легкую ухмылку.

Картину Лондона. Вечной столицы. Такого, каким он был, какой есть, и каким будет. Огромный город на Темзе, величественные соборы, дворцы, шпили первых небоскребов. Широкие проспекты, зеленые парки, сады, особняки знатных родов и жилые кварталы ремесленников. Улицы, мосты, тротуары, люди и броневики, священники в рясах и ряды хускарлов в полном боевом облачении. А еще цветы, много цветов, в основном – красных, алых и желтых роз, Лондон всегда славился их великолепием. Много людей. Испуганных, не понимающих, куда-то бегущих, и наоборот, застывших в оцепенении, нерешительных и полных жизни. Застывших на картине, застывших в жизни.

А еще дьявол. Люцифер. Вельзевул. Сатана. Владыка ада, который поднялся из геенны огненной на землю, дабы сравнять столицу столиц с землей. Получеловек-полузверь, воплощение всех страхов человеческих, иссиня-черный, с кроваво-алыми рогами, высочайшие из соборов были ему по колено, и ничто не могло остановить владыку ада в смертельной поступи по землям людей. Великан в стране лилипутов, падший ангел в час Апокалипсиса, за ним шла волна пожаров, под ним жизнь обращалась в прах, его крылья распахнулись на много миль, а страшный дьявольский оскал не оставлял живому никаких шансов. Он пришел, чтоб погубить человечество. Он был призван, чтоб разрушить Лондон, чтоб обратить Британию в ад, а когда падет последний бастион христовой веры – погубить и остальные народы. Дьявол во плоти. Дьявол-плененный. Дьявол-павший.

Под картиной не нужно было ставить дату, потому что каждый британец мог точно назвать тот день и час, который был запечатлен. Девятого июня тысяча семьсот тридцать шестого года. Три часа пополудни. День, когда Люцефир пришел на землю. День, когда Люцифер сокрушил Собор святого Петра, вон он, догорает в руинах, и над разбитым куполом, как будто в насмешку, стоит перевернутый крест. День, когда столица мира, как называли тогда Лондон, познала поступь владыки ада, когда розы напились кровью, когда король пал в первых рядах, а за ним навеки пали многие части британской армии. День, когда Британия потеряла лучших своих сыновей. Апокалипсис. Последний день старого, и первый день нового мира. Потому что девятого июня тысяча семьсот тридцать шестого года, в три часа пополудни, людям была явлена истинная мощь веры, и вместе со всем городом дьявол был заперт вне времён. Он и сейчас такой же. Вечный. "Вечная столица", где вне времени существует-не (в оригинале "where exists not") Люцифер плененный.

Да что там говорить, если каждый британец своими глазами все это видел. Не на картине, в жизни – дома, машины, люди, розы, Люцифер. В огромном мерцающем куполе, который отделяет область небытия от остального мира. Область, где вечно, до последнего дня вселенной, будет скалиться старый облезлый пес, плакать маленький мальчик в красной жилетке, тянуться к оружию молодой, смертельно раненный солдат, у которого ветер легко взлохматил смешную шевелюру. Вечно седой святой отец будет стоять у правой ноги Люцифера, закрыв глаза и подняв над собой крест, а молодая куртизанка в безумной страсти отдаваться своему любимому, надеясь умереть во блаженстве. Над Лондоном никогда не бывает сумерек, и в самую темную ночь в нем три часа пополудни. Купол прозрачный, необъяснимая сила веры дает увидеть тех, кто уже никогда не вдохнет полной грудью. Но они не умерли. Они и сейчас существуют-не, и так будут вечно. Время Лондона остановилась, кусок Темзы застыл в своем неторопливом течении, но такой ценой человек, которому никогда не одолеть высшую силу, избавил мир от дьявола, запечатав его в мире вне времён. В Лондоне. В городе, которого больше нет.

Да, есть новая столица, Эдинбург. Да, в Перте, старом Перте, в честь которого назвали военную базу, стоит отстроенный Собор святого Петра, и Папа молится за благоденствие державы. Да, сын короля уцелел, и род Стюартов поныне правит Британской империей. Но именно Лондон остался для всех британцев главным символом их величия. Их горя, их ужаса, их триумфа, силы их веры – каждый британец испытывает божественный ужас, когда стоит на насыпном Кургане Павших и со смотровой площадки видит, как Люцифер превращает во прах мир их далеких предков. Каждый британец знает и помнит про час Апокалипсиса, про ужас неудержимой смерти, про обреченность смертников. Но только тут, на базе ВКС Нью-Перт, понимают, что этот ужас никуда не ушел. Он просто переместился. Из Лондона в Мертвые Земли, где и сейчас жизнь немногим хуже, чем у застывших на голографической картине людей. В том и состояла ирония. Эдвард показал, что даже картина вечного разрушения Лондона не так страшна, как вечные облака за окном и хмурые горы мертвой Тавриды.

– Вызывали, сэр?

Элис и Ирвин. Старшие сержанты. Последние из тех, с кем он начинал эту безумную службу почти три года назад. Последние, кто остался в живых. Не считая, конечно, верного Нубила – раб никогда не оставит своего хозяина, и сколько раз только его теплые речи удерживали молодого лорда на краю безумия, не давая ему переступить через бездну.

– Вызывал. Вы уже слышали последние новости?

– Так точно, сэр! – за три года Ирвин Эрнест почти не изменился, все такой же небритый и, на первый взгляд, безразличный.

– Это хорошо. Потому что разговор у нас будет не по уставу, и если про него еще кто узнает – нас как минимум четвертуют, как предателей империи.

– Казнь четвертованием уже давно не применяется! Сэр, Вы несколько отстали от жизни! Веков этак на пять… – заноза Элис за эти годы не потеряла своего язвительного сарказма.

– Ничего, Элис. Не волнуйся, специально для нас вернут. Потому что я вас буду сейчас подговаривать не к чему-то там, а к самой прямой государственной измене.

– Мы собираемся дать бой, сэр? Только дайте приказ! – иногда тяжело было понять, серьезно Ирвин говорит, или в шутку.

– Нет, Ирвин. Линкор, три эсминца… Какой еще бой… Да и зачем… Нет. Они идут не для этого.

– Откуда вы знаете, сэр? – на людях Элис никогда не переходила с Эдвардом на "ты", хоть это было скорее игрой, потому что про их отношения и чувства знала даже последняя складская крыса. Та самая, которую подкармливали всей столовой – кошки на базе не прижились, и крыса была единственным домашним любимцем трех сотен бравых вояк.

– А вы думаете, я шесть лет в академии штаны просиживал? И ничего не смыслю в британской военной доктрине? Нет. Идут большие перемены. Британия собирается высадить в Мертвых Землях десант, небольшой, этак тысяч десять-пятнадцать ничего не умеющих мальчишек, которые надеются только на свой нательный крест да мощь веры. Не спрашивайте, зачем, это большая политика, а я про нее знаю не больше вашего. Но я буду не я, если нас не погонят в первых рядах. Как самых знающих. На убой.

– Сэр, за стены? Вглубь континента? Но это же…

– Безумие, Ирвин? Я знаю. Ты знаешь. Мы все знаем, только вот в Эдинбурге об этом даже слушать не захотят. Вернее не захотели. Раз эскадра тут, а я до сих пор не получил никаких приказов, то завтра меня отстранят от службы.

– Сэр, а может тогда вас отправят…

– Элис! Не будь столь наивной! Нас всех уже списали в утиль, три года назад, и поныне удивляются, как это так, что мы до сих пор не загнулись. Мы уже никогда не вернемся в Британию. Да и что там делать? Нет, даже не надейтесь. Да и не об этом я хотел поговорить. Ирвин, Элис, вы должны мне помочь. Я, из самых лучших побуждений, собираюсь устроить небольшую диверсию против империи, но без вашей помощи у меня ничего не получится. Скажите, вы хотите спасти несколько сотен жизней?

– Обижаете, сэр.

– Тогда слушайте внимательно…

Когда старшие сержанты ушли, Эдвард устало откинулся на кресло. Да, кого-то он мог спасти. Но не себя. На своей жизни он уже давно поставил крест, и слова клятвы, понятие чести, долга, гордость за имя Гамильтонов – если прикажут, он пойдет в Мертвые Земли, и будет там сражаться с любым, даже невидимым врагом! А Элис, Ирвин, толстый Джим из третьей роты, работяга Герард из второй, вечно хмурый Клаус из первой и весельчак Хьюи Джонатан из четвертой резервной, ацтеки-братья Губи и Хуби, странный замкнутый иудей Давид, из тех, что не признали Третий Храм и до сих пор ждут своего мессию-машиаха… Они должны жить. Они поклялись служить Родине, а не погибать по прихоти британских генералов, за здравие каждого из которых молится по епископу, а молодые афганки-прислужницы тайком от леди-жен радуют танцем живота. Эдвард стал настоящим командиром. Тем, кто не только приказывает, а и чувствует ответственность за своих солдат, и он хотел уберечь их в кровавой мясорубке, которую, наверняка, по прихоти своей затеяли всесильные британские лорды.

Ночь только началась, но сегодня Эдвард не собирался засиживаться далеко за полночь. Он пошел спать, в холодную, пустую офицерскую спальню, и как провалился в сон, так и не выныривал из царствия Морфея до самого утра. Когда эскадра подошла к берегу, и пушечный залп возвестил последний день "спокойного" существования базы ВКС Нью-Перт. А то и вообще последний день существования. Но Эдварда это уже не сильно волновала. Его охватила какая-то апатия, как у осужденного перед плахой, когда уже знаешь, что все кончено, но палач еще не пришел, а значит и жизнь зависла в странном состоянии между бытием и небытием… Апатия Мертвых Земель, силой воли капитан стянул ее с себя, как стягивают в морозное утро теплое одеяло, и окончательно расправится с ней помог верный Нубил.

– Лорд Эдвард! – в глазах вбежавшего в комнату афганца стояла тихая паника. – С вами все в порядке… Там корабли… А все лежат… И никто не…

– Успокойся, Нубил. И давай по порядку. Что там случилось такого экстраординарного, что ты заикаться начал?

Выяснилось, что когда под утро эскадра подошла к берегу и дала залп, с базы ей не ответили. Что было не только грубейшим нарушением устава, а и самым настоящим преступлением – то ли изменой, то ли заговором, это еще предстояло решать суду. А когда Нубил решил выяснить, в чем тут дело, он вдруг обнаружил, что весь личный состав базы охватила горячка, что все, от поваров на кухне до дежурных на посту, лежат без движения и стонут, едва подавая признаки жизни. Естественно, что он тут же в панике бросился к своему господину, и сейчас не знал, что дальше делать.

– Нубил, успокойся. По уставу нам положено еще пол часа, когда будет повторный залп, тогда и ответим. Давай сюда мой парадный мундир, если такие гости, то будем встречать их во всеоружии…

Нубил постепенно приходил в себя. Как всегда рядом с хозяином, который и подумает, и решит, и прикажет. Настоящий, достойный раб, в лучшем смысле этого слова – если хозяин говорит, что все в порядке, значит нечего волноваться, потому что хозяин все и всегда знает лучше. Через пять минут они были готовы, через десять уже ехали в гусеничном вездеходе, через пятнадцать Эдвард осмотрел солдат, и убедился, что у них обычная водяная лихорадка, тяжелая, с нехорошими последствиями, но при оказании своевременной помощи – не смертельная. Через тридцать Эдвард лично ответил на залп линкора "Святой Марк", а еще через пол часа он же в полном одиночестве, не считая Нубила, встречал на причале десантный бот, первым с которого на берег вышел седой разъяренный вояка в чине полковника. Глаза его были налиты огнем, и не сулили Эдварду ничего хорошего – впрочем, это было последним в жизни, что могло испугать молодого капитана.

– Капитан Эдвард Гамильтон, комендант базы ВКС Нью-Перт, и родовой раб Нубил Муххамед, сэр! Слава Иисусу!

– Слава королю. Капитан Гамильтон! Позвольте объясниться, что за чертовщина происходит? Какого дьявола вы не отвечали? Где личный состав базы? Клянусь Иисусом, если вы немедленно не дадите объяснения, я прикажу вас казнить, и плевать, лорды вы, или нет!

– Сэр, боюсь, виноваты форм-мажорные обстоятельства, – если полковник, который даже не удосужился представиться и предъявить документы, хотел испугать Эдварда угрозой казни – он сильно просчитался. Тот, кто служит на границе Мертвых Земель, быстро теряет страх перед своей смертью. – На базе эпидемия водной лихорадки, весь личный состав нуждается в срочной госпитализации. Вы сами в этом можете убедиться.

– Какой еще к дьяволу лихорадки!

– Водной, сэр. В докладе от тринадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года мною были детально описаны причины, симптоматика, протекание и последствия данного заболевания, о чем свидетельствует запись в журнале коменданта базы! Не волнуйтесь, сэр, водная лихорадка не передается от человека к человеку, и в данный момент на базе находиться абсолютно безопасно!

– Господе Иисусе… Черт знает что… Не база, а бордель какой-то… Лейтенант! – бравый солдафон выскачил из-за спины полковника, как черт из табакерки. – Начинайте высадку! Чтоб к вечеру весь личный состав был размещен на базе, а что касается вас… Мы еще с вами разберемся, капитан Гамильтон.

– Так точно, сэр! Слава Иисусу!

Эдвард тихонько отошел в сторону, и больше ни во что не вмешивался. С транспортов на берег начали регулярно курсировать десантные боты, какой-то заумный врач охал и ахал, осматривая первых больных, прыткие разведчики муравьями разбредались по базе, и видели все то же – стонущих бессознательных людей в горячке. Полковник белел, краснел, серел, но ничего не мог поделать – направил к Эдварду бригаду врачей, которым капитан в деталях объяснил, что такое водная лихорадка, чем она вызывается и как ее лечить.

– Значит, говорите, виновата вода? – ядовито ухмыльнулся полковник, когда капитан закончил, и врачи разошлись выполнять свои прямые обязанности.

– Так точно, сэр! Местная вода имеет измененный физико-химический состав и оказывает на организм человека фармакологическое действие, в малых дозах приводящих в болезни, названной нами водяная лихорадка. В дозах от одного грамма и более неминуем летальных исход.

– И как же это так, вся база так дружно траванулась? Если знали про воду?

– Не могу знать, сэр! Могу только предположить, что вода случайным образом попала во внутреннюю замкнутую систему водоснабжения. Ржавые трубы, сэр. Мною неоднократно в течении двух лет составлялись рапорты с просьбой предоставить трубы и систему фильтрации на замену, что не было выполнено, сэр! Из имеющихся резервов нам хватило только на замену фильтров для офицерского дома, о несомненной пользе чего свидетельствует мое доброе здравие, сэр!

– Ваши рапорты… Читал я их, капитан, те еще шедевры эпистолярного жанра… А ведь вы считались одним из лучших выпускников академии… Ладно, разберемся. Случайность это была, или диверсия… Как я понимаю, надежды на ваших людей сейчас особой нет?

– Никак нет, сэр! Водная лихорадка делает человека неработоспособным на срок от двух недель до нескольких месяцев, после чего он нуждается как минимум в полугодичной реабилитации! Сожалею, сэр…

– Разберемся, капитан. Со всем разберемся. А сейчас мне бы хотелось поговорить с вами наедине. Где мы можем это сделать?

– Думаю, мой кабинет подойдет, сэр.

– Отлично! Ах, да… Лейтенант! Передайте капитану Гамильтону бумаги. Ознакомьтесь, капитан. На время проведения операции "Четвертая цель" вы временно отстраняетесь от комендантских обязанностей, и они все переходят ко мне… Да что я говорю, почитайте, разберетесь.

Пока вездеход вез их к офицерскому дому, Эдвард пролистал бумаги, и первое, что бросилось ему в глаза – "полковник Вильгельм Моррисон".

– А ведь мог и сам догадаться, – прошептал Эдвард.

Полковник был своеобразной легендой. Еще в академические годы среди курсантов про тогда еще майора ходили самые нелепые легенды, мол, варит язычников на Пасху и лично вырывает языки тем, кто скажет хоть слово против короны. Цепной пес короля и Папы, в любой армии в любое время должен быть такой безумец, который будет только рад пойти в пекло и повести остальных за собой. Человек, который через слово поминает черта и Иисуса, плюет на устав, которому все равно, отправлять на тот свет африканских бездушных негров или британского лорда, верного слугу Господа. Лучшую кандидатуру для операции в Мертвых Землях не найти – адмиралы останутся сидеть на линкоре, пить глинтвейн и слушать хор церковных мальчиков, а полковник поведет солдат умирать. Вернее он пока еще думает, что за победой, но Эдвард знал, что нет в мире той силы, которая могла бы победить Мертвые Земли.

А еще бумаги пестрели надписями "совершенно секретно", "дело королевской важности", "операция по классу А". Что в переводе с военного на обычный значило следующее: в Мертвых Землях готовится не просто очередная военная операция, а нечто имперской важности, и здесь и сейчас полномочия полковника временно выше, чем у короля в своем дворце. Эдварду было о чем подумать…

– Выпить ничего нет? – уже в кабинете Вильгельм, который к этому времени несколько успокоился, перестал кричать, и перешел на нормальный деловой тон.

– Никак нет, сэр. По уставу не положено. Не пью. Да и не завозят нам ничего такого…

– И правильно делают! А то совсем уже… – картина Лондона вызвала у полковника явное одобрение. – А тут ничего… Как вообще служба, капитан?

– Честно? Отвратительно, сэр…

– Понимаю… Ну ничего, не волнуйся! Скоро тут все изменится! Даже если вся эта "эпидемия" твоих рук дело… Скоро мы вырвемся из этой дыры, капитан! Не веришь? А зря… Вот, ознакомься. Этих бумаг официально не существует, о том, что там написано, знают только трое, я, майор Эндрю Никлсон и майор Лесли Керр. Ты будешь четвертым. Так положено, если кто-то из нас погибнет – другие должны довести дело до конца. Читай, читай, только про себя, потому что если хоть слово из этой папки будет произнесено вслух – я буду должен тебя тут же убить. Да ты и не захочешь, такое даже любимой мамочке не рассказывают. Читай, Эдвард Гамильтон, и гордись, что нам с тобой выпала такая честь.

И Эдвард читал. Тонкий документ, три листа убористым шрифтом. Без всяких грифов "совершенно секретно", печать Папы, виза короля, бланк Собора святого Петра в Перте. И слова. Сухой, выжатый канцелярский язык, заумные ученые фразы, лишенные всяких эмоций. "Отчет группы перспективных технологий", "анализ нейтринных потоков", "результат координатных расчетов вычислительной машины"… Сухие слова, под которыми скрывалась страшная, великая, способная перевернуть мир истина. Величие Британии, которое ранее ей даже не снилось. Конец кровопролитных восточных войн, быстрое и окончательное подавление желтолицых, а то и, чем Иисус не шутит – второе падение Иерусалима, конец проклятых иудеев, с которыми пока приходилось считаться, и триумф Христовой веры. Новые планеты, новые звезды, а то и новые галактики – все это открывалось с трех страниц, и теперь Эдварду было понятным, куда брошены такие силы…

Вот только одно "но"… Те, кто писал отчет, были учеными. Попами. Кабинетными генералами. Теми, для кого синоним слова "ужас" – картина вечного Лондона. Потому что документ говорил, "что", но не говорил, "как". Как пробиться в самое сердце Мертвых Земель, на сотни миль на север, и остаться при этом в живых? А Эдвард мог ответить. Коротко и ясно. Никак. Точно так же можно было написать "мы свяжемся с Господом Богом и он дарует нам полную победу" – идея хорошая, только с реализацией определенные проблемы.

Об этом, коротко, четко и без эмоций, Эдвард и сообщил полковнику. Как только тот забрал у него папку и сжег, убедившись, что из пепла при всем желании не восстановить секретный текст, содержание которого во всей полноте знали не более десятка жителей земли, включая короля и Папу.

– Трусишь, капитан? Вот и остальные струсили! Потому вам и нужен я, я никогда не трусил, и если нам прикажут разворотить Мертвые Земли – разворочу их к чертовой матери! Запомни это, капитан, хорошо запомни, потому что тех, кто бежит или сеет панику, я всегда казню лично, и, поверь, испытываю при этом превеликое удовольствие! Входите, лейтенант, нечего подслушивать за дверью!

– Я не подслушивал, сэр! Я… – в кабинет бочком заполз давешний лейтенант.

– Отставить! Докладывать по существу!

– Сэр, осмотр базы закончен! Недееспособный личный состав переведен в лазарет, где им оказывается первая помощь! Сэр, – лейтенант на секунду замялся, – в карцере найден здоровый человек, что прикажете с ним делать?

– Ну надо же! У вас тут даже карцер есть? Хвалю, капитан! С вами еще не все потеряно! За что хоть его, а? Что он тут такое натворил, что вы его в карцер засунули? – Эдвард молчал, стараясь не выдать свое удивление, потому что карцер пустовал уже несколько лет, но Вильгельм понял его молчание по-своему. – Проявили неуставное отношение? Это правильно, капитан, устав – для слабаков, а если хочешь власти – игнорируй его, как я всегда это делаю! Лейтенант, а ну-ка давайте этого "заключенного" сюда, посмотрим, с кем наш ангелочек-капитан был так суров…

– Так точно, сэр!

И, как будто только и дожидались приказа полковника, в кабинет вломились два здоровенных амбала, судя по физиономиям – чистокровные ацтеки, а между ними, в лохмотьях, весьма отдаленно напоминающих военную форму, с гордо поднятой головой, втянув живот и выставив вперед грудь, шествовал "заключенный". Эдвард только закрыл глаза и крепче сжал губы. То, чего он боялся и всеми силами старался избежать, все таки произошло.

– Ну, кто это тут у нас…

– Старший сержант Элис Кроуфорд, сэр! И если ваши люди не перестанут на меня так пялиться, клянусь, я лично им лишнее пообрываю! А этой твари капитанской передайте, что я лучше еще год в карцере просижу, чем под него лягу!

– Какие хорошенькие у нас старшие сержанты пошли… Лейтенант, освободить заключенную! Капитан, старший сержант – теперь вы будете служить вместе под моим личным руководством! За этим будет забавно понаблюдать…

Эдвард молчал. Он мог сказать многое, он мог оправдываться и ругать, проклинать и пытаться объясниться, но какой это имело смысл? Элис не захотела бросать его даже в смерти, и сделала для этого единственно верный с такими людьми, как полковник, шаг. Сыграла на эмоциях. Представься она невестой Эдварда – и была бы отослана куда подальше, а теперь Вильгельм Моррисон сделает все, чтоб Элис Кроуфорд и Эдвард Гамильтон до последнего часа были вместе. Есть такие люди, которые только и живут тем, что делают другим людям гадости, и полковник – их ярчайший представитель. Но если ты женщина, то всегда найдешь дорогу к любящему и любимому. Даже в смерти. Мужчины, увы, на такое очень редко когда способны.

– …а вам, капитан, – продолжал о чем-то вещать полковник, но Эдвард в полузабытье слышал его через слово, – я бы посоветовал обращаться к христовым невестам, эти всегда будут рады, а не совращать сержантов ВКС…

Эдвард через силу улыбнулся. Он шел умирать, но теперь цель изменилась. Теперь он идет, чтоб спасти, и не важно, сколько жизней придется принести в жертву, чтоб солнце земное, улыбка Элис Кроуфорд, продолжала светить.