Текст книги "Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил""
Автор книги: Михаил Назаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)
{522} ...Затем в конце ноября, а может в начале декабря... Бразуль... сообщил мне, что Чеберяк[ова] непременно хочет раскрыть убийство, что ее избил Мифле и что она хочет отомстить, и что она прямо называет его убийцей, причем, опять-таки, соединяет эту новую версию о Мифле со старой версией о Приходько и Нежинском, против которых, по словам Бразуля, она высказывала свои подозрения с самого начала. Тут же он прибавил, что для того, чтобы эти данные Чеберяковой были полнее, она хотела повидаться, как она говорила, с "блатными" в Харькове.
Председатель: Будьте добры пояснить, что значит «блатные»?
Свид.: Это преступники... Я тогда сказал Бразулю, что я на днях собираюсь в Харьков и что если он будет в то же время в Харькове с Чеберяк[овой], то там я, пожалуй, ее приму у себя в номере и могу остаться неизвестным ей даже в отношении моего местожительства...
{523} ...Здесь, в Киеве, если не ошибаюсь, во время первой беседы по возвращении из Харькова, он [Бразуль] рассказал мне о показании Зинаиды Малицкой в кратких чертах. Таким образом, в моем распоряжении к этому времени были следующие факты: Чеберякова с самого начала оговаривала родственников, сначала мать, затем отчима, дядю, наконец, Мифле. С момента, когда был арестован Бейлис, Чеберякова затихла. И опять меняется ее поведение со второй половины ноября, с того момента, когда, по рассказу Бразуля, она узнала, что следователь допрашивал Малицкую. Очевидно, этот рассказ, что следователь стал смотреть зверем, появился после показания Малицкой...
Мое субъективное мнение, мое внутреннее убеждение было таково, что Чеберяк[ова] не свидетельница, а лицо прикосновенное к убийству в той или иной форме...
{524} ...Прокурор: Вы принимаете какое-нибудь участие в еврейском обществе?
Свид.: Я принимаю самое широкое участие в еврейской общественной жизни.
Прокурор: Поэтому вас, как еврея, интересовало привлечение еврея к этому делу?
Свид.: Да... Дело в том, что была полная уверенность, что Бейлис не будет предан суду... Мне было известно, что следователь не нашел оснований для привлечения Бейлиса, и что это было сделано только вследствие письменного предложения прокурора палаты [82]82
Иначе говоря, следователь был уже подкуплен «заинтересованной стороной» и понадобилось вмешательство прокурора Киевской Судебной Палаты Г.Г. Чаплинского, так как только благодаря его действиям был привлечен Бейлис.
После февраля 1917 г. Временным правительством была создана Чрезвычайная следственная комиссия (ЧСК), в задачу которой вменялось "расследование противозаконных по должности бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц". Расследование по делу Бейлиса было выделено в отдельное производство, а высшие государственные чины, причастные к делу Бейлиса, включая министра юстиции И.Г. Щегловитова, были арестованы. Чаплинский был заключен в Петропавловскую крепость, 8 июля был выпущен под поручительство сенатора В.Н. Охотникова, который внес за него залог в 15 тысяч рублей (См.: ГАРФ. Ф. 1467. Оп. Д. 61А. Л. 6). В 1918 г. Чаплинский был убит чекистами. – И.Г.
[Закрыть].
Прокурор: Откуда вам было это известно?
Свид.: Об этом говорили все...
Прокурор: Когда к вам обратились с просьбой жена или Бейлис защищать?
Свид.: Или 20-го января, или немного раньше...
{525} ...Прокурор: Одним словом, вы поехали в Харьков 6 декабря, не будучи защитником и даже не предполагая?
Свид.: Я мог предполагать, что меня пригласят... Как и по каждому большому еврейскому делу в юго-западном крае... Меня в ее [Чеберяковой] показании поразило вот что. Если бы она мне сказала, что хочет раскрыть убийство, желая получить за это вознаграждение, то я бы считал, что она сказала правду или неправду, но что она действовала из общечеловеческих мотивов, не специальных, а общечеловеческих [83]83
Получить вознаграждение «правдой или неправдой» – в понимании Марголина: «общечеловеческий мотив»... – Ред.
[Закрыть].
Прокурор: Ах, общечеловеческих?
Свид.: Да, а не преступных...
Прокурор: ...Она говорила, что те лица, которые ее избили, что она их не знает? Кого она предполагает?
Свид.: Нет, она уверена, что убегали двое, взявшись за руки.
Прокурор: Только поэтому она и предполагает, что Мифле? Исходя из этого предположения, она решила, что это Мифле, решила ему отомстить и приехала специально для этого в Харьков, чтобы поведать вам об этой истории с Мифле и сказать о том, что она хочет мстить?
Свид.: Это не совсем правильно. Она приехала в Харьков, по словам Бр.-Брушковского, для свидания с преступниками.
Прокурор: Ах, вот как.
Свид.: А мне Чеберяк[ова], как говорил Бр.-Брушковский, хотела поведать о своих несчастьях и горестях.
Прокурор: И она решила избрать вас? И вы для этого поехали?
Свид.: Об этом, во избежании недоразумений, я снова утверждаю, что если бы мне было необходимо поехать даже в Австралию, при уверенности, что удастся раскрыть убийство, я бы поехал...
{526} ...Прокурор: ...Вас я понимаю, с одной стороны дело, с другой Чеберяк[ова]. Бр.-Брушковского понимаю. Но я не понимаю Чеберякову, зачем она поехала, чтобы повидаться с вами и поговорить о мщении?
Свид.: ...Я считаю, что эта поездка есть очень серьезная улика против Чеберяк[овой]...
{527} ...Шмаков: Когда вас прокурор спросил, почему Чеберякова [желая, якобы, отомстить побившему ее Мифле. – И.Г.] обратилась именно к вам, вы отвечали, что это и было [в ваших глазах] уликой против нее.
Свид.: Нет, уликой была ее поездка, ее поведение.
Шмаков: Против кого эта улика, мы еще разберемся – против нее, или против кого-нибудь другого, а теперь я ставлю вопрос, ради чего Чеберякова обратилась именно к вам, когда вы просили Бразуля-Брушковского не называть вас, кто вы такой?
Свид.: Мне это неизвестно, как же я могу знать – ради чего?..
Шмаков: ...Она пошла к неизвестному человеку по своему делу, к человеку, о котором она никакого понятия не имеет. Я спрашиваю, какая цель?..
Свид.: ...У меня было представление о Чеберяковой только как о свидетельнице по делу, которая, по словам Бразуля, много знает, и я хотел выяснить, что именно она знает...
Шмаков: Это с вашей точки зрения, а я спрашиваю, отчего Чеберякова обратилась к вам?
Свид.: У меня после поездки сложилось убеждение, что это есть поездка затравленного человека, который чувствует опасность в следственных материалах, мне тогда еще не известных, и что поэтому она обороняется, оговаривая других, невиновных. [84]84
В этом, возможно, есть доля правды, только Чеберякова не знала, что «опасность» и «помощь» шла от одних и тех же лиц, которые использовали ее как средство в своих махинациях. – И.Г.
[Закрыть]
Шмаков: И обращается к вам, к первому встречному. Вы говорите, что она говорила о намерении отомстить Мифле, что раз у нее появилось чувство мести, она обратилась к вам...
{528} ...Свид.: Из мести не только совершают преступления, но и раскрывают их.
Шмаков: Да, это верно... Почему же вы не указали, что она лжет из мести?
Свид.: Я это сказал Бразуль-Брушковскому.
Шмаков: Вот мне и нужно знать, потому что вы до сих пор этого не говорили?.. Почему вы из этого делали тайну?.. Вы сами показывали, что когда вернулись из Харькова, то вы молчали о своем приезде и о свидании с ней.
Свид.: Да, я не считал нужным распространяться об этом эпизоде.
Шмаков: Вот на эту тайну я и обращаю ваше внимание... А почему же, – как вы указали дальше, – после второго заявления Бразуля вы перестали скрывать это обстоятельство?
Свид.: Потому что Бразуль, понимая, очевидно, что более нечего считаться с Чеберяковой, прямо в своем втором заявлении сообщает о своей поездке в южный город для свидания с лицом, которое, по его мнению, могло дать ему указания – это напечатано в «Киевской Мысли» 31 мая 1912 года...
Шмаков: Когда Бразуль предложил молодого человека, оказавшегося впоследствии Выграновым, вы не спросили у него, для чего этот Выгранов едет?
Свид.: Он мне сказал в Харькове по телефону, что так как Чеберякова более близка с этим человеком, приехавшим с ней, чем с ним, то она без этого человека на свидание не пойдет...
Председатель: А скажите, когда вы говорили с Чеберяковой, не предлагали вы ей взять это преступление лично на себя за 40.000 рублей?
Свид.: Я думаю, что это мог бы сделать только умалишенный.
Шмаков: Вас спрашивают, да или нет?
Свид.: Я этим самым и ответил, что – нет. {529} ...О деньгах вообще не было речи. Я имел очную ставку по настоящему делу. Это было, кажется, в августе 1912 года. Вот на этой очной ставке Чеберяк[ова] заявила, что видит меня в первый раз [85]85
Действительно, без барского «депутатского» антуража Чеберякова не сразу его узнала: «При представлении Марголина Чеберяковой, последняя, вопреки показанию самого Марголина, заявила, что он не то лицо, с которым у нее было свидание в Харькове, и что хотя Марголин похож на того господина, но его она видит теперь впервые» (черновик представления прокурора Киевской Судебной Палаты Г. Чаплинского в Первый Департамент Министерства Юстиции от 7 сентября 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5483. Лл. 67, 68). – Ред.
[Закрыть]... что в Харькове с нею беседовал человек с еврейским акцентом, а у меня будто бы русский акцент.
Шмаков: Ах, русский...
{531} ... Четырнадцатый день 8 октября 1913 г.
{533} ...Карабчевский [обращаясь к свидетелю Марголину]: Не было ли вам известно откуда-нибудь, что осенью готовился еврейский погром на почве дела Ющинского?
Марголин: Слухи об этом погроме были, но не в связи с делом Ющинского, а с другими событиями.
Зарудный: А перед убийством Ющинского, перед православной Пасхой в Киеве были опасения погрома?
Свид.: К опасениям всякий относится субъективно. Я лично не верил в возможность погрома в Киеве по тем данным, которые у меня имелись раньше...
Зарудный: ...Мне не интересно, как он думал, а мне интересно, как воры в Киеве думали...
Председатель: Так вы кого-нибудь из воров об этом и спросите.
Зарудный: Они не скажут.
Председатель: Почему же знает прис. пов. Марголин, о чем думали воры?..
Зарудный: Позвольте, тогда я спрошу о том, как реагировало правительство.
Председатель: Позвольте, как это можно?
Зарудный: То есть принимало ли меры к предупреждению погромов?
Председатель: Этот вопрос я считаю невозможным... Вам прис. пов. Марголин говорил, что до него доходили слухи о погромах, но что он лично не придавал им никакого значения...
{534} ...Очная ставка [Чеберяковой с Марголиным]
...Председатель: ...Вера Чеберяк[ова], пойдите сюда. Вот вы слышали, что присяжный поверенный Марголин совершенно отрицает тот факт, что он имел с вами переговоры о том, чтобы вы взяли на себя это преступление и что он вам предлагал за это деньги. Как же – вы подтверждаете ваше показание?
Чеберя[кова]: Это было так. Когда мы беседовали по делу Мифле, тогда г. Марголин сказал: госпожа Чеберяк, это мы бросим, это все старое, а сейчас мы будем о другом говорить. Вы нам можете помочь... возьмите на себя это дело... вот это убийство, – мы вас за это наградим. Я говорю, – хорошо, как же женщина это может сделать? Он говорит – вы только возьмите на себя, а остальное мы сами доделаем. Мы вам дадим заграничный документ и отправим вас [за границу]. Я говорю – а если меня арестуют? То вас будут защищать лучшие защитники... Вот это их слова – Бразуля-Брушковского и Марголина. И о вознаграждении тоже, что вознаграждение получите. А два господина заявили – тысяч сорок получите, а если деньгами не получите, то получите на месте «талон».
Председатель (Марголину): Свидетель, вы категорически отрицаете, что говорили это?
Марголин: Самым категорическим образом.
Чеберя[кова]: Вы документа не предлагали? А вспомните-ка хорошенько... Вы сами сказали, – все мертвое не вернется, что Женя и Валя не вернутся, а если вам жаль мужа, муж может перевод взять. Это были слова ваши, и Бразуль-Брушковского: не безпокойтесь, это вам не опасно, мы вас завезем так, что вас днем с огнем не найдут. Я эти слова хорошо помню.
Прокурор: Теперь вы узнаёте свидетеля, а раньше не узнавали?
Чеберя[кова]: Тогда он гораздо полнее был.
Прокурор: Тогда он был в бархатной тужурке?
Чеберя[кова]: Да, он имел очень важный вид и даже не подавал никому руки.
Прокурор: И вы думали, что перед вами член Государственной Думы?
Чеберя[кова]: Да, что член Государственной Думы... Когда мы входили к нему, я говорю, что-то он не похож на члена Государственной Думы, а похоже, что я его уже видела в Киеве. А Бразуль говорит, – это потому что он с дороги.
Прокурор: Так он имел очень важный вид и никому не подал руки, даже Бразулю?.. Для чего же, как вы думаете, это было сделано?
Чеберя[кова]: Я думаю для того, чтобы показать, что мне солидного господина представили...
{535} ... Шмаков: А вы настаивали на том, чтобы ехать в Харьков?
Чеберя[кова]: Нет, я не настаивала, они все приглашали меня, Бразуль просил, и Выгранов, а я говорила, что без Выгранова не поеду...
Карабчевский: Г-жа Чеберякова, а вы по-прежнему настаиваете, что еще каких-то два лица пришли и вместе участвовали в этом разговоре?
Чеберя[кова]: Они цену назначили, вознаграждение тысяч сорок.
Карабчевский: Только цену назначили, и больше ничего, прямо вышли и сказали: сорок тысяч рублей?
Чеберя[кова]: Они что-то еще между собой говорили, а потом сказали – вознаграждение получите, тысяч сорок, и «талон» на месте.
Карабчевский: Эти два лица, они были евреи?
Чеберя[кова]: Нет, русские.
Карабчевский: Скажите, свидетель, вы вчера обмолвились... поездка Чеберяк[овой] в ваших глазах уже представлялась как бы уликой против нее?
Марголин.: Я понимал эту поездку так, что если бы Чеберяк[ова]... требовала денег за раскрытие убийства, тогда ее поездка не представляла бы улик против нее... тогда мне было бы ясно, что человек хочет заработать за сообщение каких-нибудь сведений. Но так как Чеберяк[ова] прямо начала с того, что она ехала исключительно с одной целью отомстить Мифле, с целью раскрыть убийство, и из разговора даже не вытекало предположения о том, что она хочет получить деньги, то эта поездка Чеберяк[овой]... эта полная нецелесообразность сведений со стороны Чеберяк[овой], не могли не привести меня к убеждению, что так может действовать только тот человек, который обороняется от грозящей ему опасности, кто отводит подозрение от себя в сторону других лиц, который желает ввести в заблуждение следственные власти.
Председатель: Свидетель, вы нам не высказывайте ваше заключение, вы не эксперт [86]86
Очевидно, что Марголин пытается придумать некое правдоподобное объяснение поездки в Харьков, об истинной цели которой (попытка купить Чеберякову за 40 тысяч) еврейская сторона вынуждена молчать. Версия, что Чеберякова собиралась встретиться в Харькове с какими-то «блатными», не могла не вызывать ряд недоуменных вопросов:
1) Зачем для такой поездки нужно было возить женщину с тремя сопровождающими первым классом железной дороги и останавливаться в шикарных гостиницах? Если на поездке якобы настаивала сама Чеберякова, то вполне достаточно было бы отправить ее с одним Выграновым, третьим классом, остановившись в дешевых номерах.
2) "Скромность и благовоспитанность" помешали представителям еврейской стороны заранее уточнить, что же Чеберякова, собственно, собиралась узнать от "блатных" в Харькове? Решили сразу без вопросов потратить кучу денег...
3) И уже совершив это дорогое путешествие вчетвером, еврейские искатели истины не были удивлены, что ни к каким "блатным" Чеберякова в Харькове идти не собиралась, и не напомнили ей об этом; та же "благовоспитанность", вероятно, помешала им упрекнуть "глупую бабу" за понесенные, совершенно напрасные, расходы...
4) Не совсем, однако, понятно, почему такая поездка могла служить "уликой" против Чеберяковой? Подозрений против нее в то время ни у следствия, ни у евреев не было: арестовавший ее в июле 1911 г. Красовский (явно с целью отравить ее детей в отсутствии матери) сам попал под суд, евреи же в декабре 1911 г. (когда была поездка в Харьков) лишь хотели что-то от нее узнать (согласно их заявлениям в суде). А в январе 1912 г. Бразуль подал прокурору донос на Мифле, Нежинского, Луку Приходько и сидевшего в день убийства в тюрьме некоего Назаренко как на убийц, якобы со слов Чеберяковой. Версия об убийстве "шайкой воров на квартире Чеберяковой" появилась лишь в мае 1912 г., когда пропала надежда использовать Чеберякову в качестве лжесвидетельницы или уговорить ее "взять на себя" убийство мальчика. – И.Г.
[Закрыть].
Марголин: Это мое убеждение... Я доложу о факте: ...Бразуль-Брушковский в Киеве, между прочим, сказал мне, что во время обратной поездки с Чеберяковой он у нее обнаружил среди вещей (она корзину какую-то при нем открывала) пузырек с какой-то жидкостью и спросил ее, что это. Чеберякова на это ему ответила, – это цианистый калий, я с ним не хотела расстаться, потому что я вас мало знаю, с вами еду в чужой город, а Бог знает, что вы там будете со мной делать, может быть, вы пытать меня будете [87]87
Как же так? Если «сама» настаивала на поездке, собиралась сообщить что-то интересное, зачем же ее будут «пытать»? – И.Г.
[Закрыть].
Этот факт дал мне основание предположить, что, конечно, женщина, которая даже боится ехать с Бразулем, не едет спроста.
Замысловский: Я просил бы занести в протокол, что свидетелю был предложен такой вопрос защиты, почему поездка Чеберяковой в Харьков представляется свидетелю уликой против Чеберяковой, причем в ответе свидетеля не было указано ни одного факта, а была указана ссылка на его убеждение...
{536} Председатель [к Чеберяковой]: Скажите, свидетельница, был ли у вас разговор с Бразулем о цианистом калии?
Чеберя[кова]: Ничего подобного, только был пузырек с глицерином и пудра, и Бразуль вылил вон, чтобы не было доказательств [поездки в Харьков – И.Г.].
Председатель: Вы глицерин купили в Харькове?
Чеберя[кова]: В Харькове купила. Все-таки у меня бутылочка есть с собой, если нужно, могу показать.
Председатель: Нам не нужно...
Показание Красовского
...Красовский: ...4 мая 1911 г. я получил телеграмму от исправника такого содержания: «По распоряжению губернатора немедленно отправляйтесь в Киев»... Я прибыл в Киев и здесь я узнал, что меня вызывает не губернатор, а вызывает г. прокурор. Придя к прокурору утром, 5 числа, я здесь увидел бывшего прокурора окружного суда Брондорфа, прокурора судебной палаты Чаплинского и директора департамента полиции Лядова... Он [прокурор] объяснил, что я вызываюсь в связи с делом об убийстве мальчика Ющинского... как специалист по розыскной части. Сказал, чтобы я вел дело самостоятельно и за всем, что потребовалось бы для моего розыска, я обращался бы к следователю и к прокурору суда... {537} ...Познакомился я с положением дела у судебного следователя Фененко... Я приступил к делу, собственно говоря, 7 мая 1911 г. Тот материал, с которым я познакомился у судебного следователя, не давал никаких точных указаний ни на мотивы убийства, ни на причины, ни на характер убийства... В 20-х числах мая [1911 г.] начальнику сыскного отделения [Мищуку] было предложено со стороны губернатора прекратить розыски по настоящему делу... Розыск в то время фактически вел я лично... {538} ...Приблизительно недели через две с половиной после того, как я вступил в исполнение своих обязанностей, генерал-губернатор потребовал, чтобы я высказал свой взгляд, свое определенное мнение по этому поводу. На основании тех данных, которыми я располагал, я доложил генерал-губернатору, что по моему мнению это дело рук воровской шайки... {539} ...Когда мне была дана инструкция по настоящему делу, то мне Фененко говорил, что делались попытки в различных направлениях, чтобы раскрыть это преступление. Между прочим, предполагалось, что это преступление совершено из мести, предполагалось, что, может быть, желали избавиться от члена семейства, предполагалось, что мальчик явился жертвой психоза, а также мне рекомендовалось начать розыски в смысле ритуального убийства.
По всем этим направлениям я сделал дознание... Я узнал, что на Слободке было много разговоров о том, что семья Приходько относилась крайне недоброжелательно к Андрюше [88]88
13 июля 1911 г. к начальнику Киевского Охранного Отделения Е.Ф. Мищуку «явился проживающий в Киеве еврей Иосиф Лобко, и заявил, что Пристав 3 стана Сквирского уезда Красовский, временно находящийся в г. Киеве, просил его, Лобка, немедленно доставить какого-либо человека, который ложно уличил бы содержащегося под стражей Луку Приходько в том, что Приходько ехал на извозчике со Слободки в конец Кирилловской улицы на Подолу, в средних числах марта месяца сего года и имел с собой с чем-то мешок. Это Красовский хотел сделать, чтобы обвинить Приходько в убийстве пасынка-мальчика Ющинского» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 49). – Ред.
[Закрыть]... Был разговор о том, что у Андрюши были какие-то деньги, оставленные ему отцом, Чирковым... Как впоследствии выяснилось, эти деньги были спущены ими [братьями Чирковыми. – Ред.] на попойки, кутежи и карты... Но в Слободке было такое убеждение, что деньги положены на имя Ющинского... {541} ...Я допрашивал соседей Колбасова и они детально выяснили, когда, в какой момент, где находился 12 марта Приходько, и все это было подтверждением того, что он не мог быть у пещеры и поэтому это подозрение отпало... Одновременно я производил розыски в том смысле, что, быть может, убийство было ритуальное... Проверяя, сопоставляя возможность ритуального убийства с возможностью убийства в других целях, явилось предположение у меня, что убийство это могло быть совершено на территории завода Зайцева, именно в печи...
{543} ...Во все время розысков, в каком бы направлении я их ни производил, всегда обстоятельства складывались, что розыски приводили к усадьбе Чеберяк[овых]... В числе других я расспрашивал также фонарщика Шаховского. Долго последний не давал мне никаких определенных сведений о Чеберяк[овых]... Нельзя было прямо задавать вопросы об убийстве. Это был ужасный вопрос в той местности, и при таком вопросе все отвечали: не знаю... Вот таким образом, неоднократно разговаривая с Шаховским, я выяснил, что 12 марта он утром видел Ющинского. Ющинский стоял возле ворот Чеберяк[овых], с ним стоял Женя Чеберяк[ов], а поодаль какой-то мальчик...
{545} ...Когда я расспрашивал соседей и лиц, которые... знали Веру Чеберяк[ову], мне все больше и больше приходилось убеждаться, что Чеберяк[ова] или знает очень много, или, может быть, даже сама принимала участие...
Ведя разговоры с Чеберяк[овой], следя за ее действиями, я видел, что она старалась навлечь подозрения и навести розыски в сторону родственников... Производя у нее первоначальный обыск... она сказала следующее: «когда производил у меня обыск Мищук, он пил у меня чай и между прочим рассказал, в каком направлении происходят розыски. Он просил меня, чтобы я помогла ему в деле розысков и так как я не знала, где живет семья Приходько, он написал {546} их адрес»... Осматривая местность и расположение усадьбы, где жила Чеберякова, я обратил внимание на то, что из стеклянной галереи, ведущей в квартиру Чеберяковой, прекрасно видно место, где расположена пещера, в которой был найден труп Ющинского. Такие обстоятельства и те косвенные указания обывателей на Лукьяновке заставили меня обратить серьезное внимание на Чеберякову...
Когда появилась версия о том, что какой-то человек гнался за детьми и потащил Ющинского в печку, они носили уже определенный характер и через несколько дней прямо указывали на Бейлиса...
{547} ...Должен сказать, что арестом Бейлиса я был поставлен в крайне затруднительное положение. Я пошел к Фененко и заявил ему, что арест Бейлиса представляет для нас непреодолимую стену к расследованию дела. Отдельные лица, участвовавшие в расследовании, страшно нервничали и мне постоянно приходилось выслушивать укоры, что я неправильно вел розыски и что иду по неправильному пути; потом... более определенно стали указывать, что я подкуплен [89]89
15 сентября 1911 года пристав 3-го стана Сквирского уезда Красовский подал рапорт на имя Прокурора Киевской Судебной Палаты Г.Г. Чаплинского: «Имею честь просить… распоряжения Вашего Превосходительства об освобождении меня от обязанностей производства розысков по делу об убийстве ученика Андрея Ющинского и откомандировать меня к месту моей постоянной службы» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 70). – Ред.
[Закрыть]... 31 декабря 1911 года я был уволен со службы...
Я считал это удаление со службы незаслуженным... и такой оборот дела был для меня страшно обидным... {548} ... Я считал, что пострадал именно за дело Ющинского, и задался целью реабилитироваться и это дело довести до конца... Я постарался восстановить связь с теми лицами, которые работали при мне... я занялся сам собиранием сведений. Тогда уже Чеберякову я не упускал из виду. Для того, чтобы ориентироваться, прежде всего нужно было установить, раз я подозревал причастность Чеберяковой к этому делу, мотивы, побудившие ее к совершению этого убийства...
{549} ...Собирая здесь более подробные сведения, я видел, что Ющинский был в доме Чеберяковой своим человеком, и по отношению к преступному мiру он тоже {550} был своим человеком. Его не стеснялись в разговоре. Собрания воров происходили в его присутствии, и никто его не опасался... За несколько дней до убийства вся шайка воров часто собиралась у Чеберяковой. Здесь происходили безпрерывные кутежи...
Председатель: И Дьяконовы тоже были? Это вы от них узнавали?
Свид.: Да, от Дьяконовых... Во время этих собраний и происходивших там кутежей члены шайки вспоминали время 1905 года, когда в Киеве происходили еврейские погромы. У Чеберяковой тогда, по ее словам и по словам ее гостей, был целый склад различных награбленных вещей. Так, например, Чеберякова имела такое громадное количество награбленных материй, что она штуками шелковых материй истопила печь и был такой случай, что истопив печь шелковой материей, испекла в этой печи какие-то пироги или булки...
{552} ...В первых числах августа 1911 года заболели дети Чеберяк[овой]... 5 числа я получил предписание от прокурора суда освободить Чеберяк[ову] и Приходько. Чеберяк[ова] в тот же день [90]90
Неверно: Красовский освободил ее только утром 8 августа, воспрепятствовав ее общению с умиравшими детьми . – Ред.
[Закрыть] отправилась в больницу... и, не взирая на то, что в больнице ей советовали не брать мальчика, она его взяла... домой. Через два дня Женя умер. Такой оборот дела казался мне очень подозрительным, поэтому я приказал Выгранову и Полищуку, чтобы они неотлучно находились в квартире Чеберяк[овой]. Я имел в виду, что Женя в болезненном припадке может что-нибудь сказать. Но положение его было настолько тяжелым, что он редко приходил в сознание. В то же время, когда он приходил в сознание, Чеберяк[ова] обращалась к нему и говорила: скажи, Женичка, что мама твоя ни при чем. На это Женя не в состоянии был отвечать, или говорил только: оставь меня, мама. В агонии же он кричал: Андрюша, не кричи, не кричи...
{553} ...Когда же Женя начинал так говорить, Чеберяк[ова] наклонялась к нему и своими поцелуями зажимала ему рот...
{560} ...Я видел вообще и замечал, что все лица, к которым мне приходилось обращаться, очень боялись давать сведения...
{561} ...Прокурор: Скажите, вы собирали сведения о том, не участвовал ли Приходько, его родные, отец и т.д. ... Я никак не могу совместить вашей опытности в сыскном деле с тем, как вы совмещали невозможность для Приходько совершить убийство, о чем вы рассказали судебному следователю, а с другой стороны, обвинение Приходько?
Свид.: Я допускал мысль, что убийство могло быть совершено не только в квартире Приходько, но и в другом месте...
Прокурор: ...В июле месяце вы говорили, что убийство могло быть {562} совершено Бейлисом и даже с ритуальной целью... Не было ли составлено по этому предмету официального протокола, что убийство могло быть совершено на усадьбе Зайцева, и что Бейлис принимал участие?
Свид.: Очень может быть. Я у следователя высказывал предположение, что, может быть, убийство совершено здесь, на территории завода именно совершено лицами, проживающими здесь, а в частности евреями. Но это предположение было опровергнуто расследованием...
Прокурор: После того, как Бейлис был привлечен, не являлись ли вы к Бр.-Брушковскому, не возмущались ли вы, что – «черт знает, что такое, ни в чем не повинный человек привлечен к ответственности».
Свид.: Да, такой случай был...
{563} ...Прокурор: А когда возникла эта легенда о прутиках, о том, что мальчик Ющинский и Женя срезывали прутики, прутик Ющинского оказался лучше, с ними был еще третий мальчик. Все они поссорились. Один угрожал, что донесет дядьке, другой угрожал, что донесет полиции. Когда возникла эта версия?
Свид.: Сведения эти я узнал приблизительно в июле месяце от сторожа возле водоразборного крана...
Прокурор: Удалось вам разыскать мальчика, который был очевидцем этого разговора?
Свид.: Его не разыскивали.
Прокурор: Не выходило ли так, что после ссоры [мальчиков] Чеберяк[ова] при помощи преступных лиц решила убить Ющинского, а через час и пришел Ющинский... Скажите, на чем обрывалась {564} эта легенда?..
Свид.: Женя Чеберяк[ов] поспешил домой и сообщил об этой ссоре, о словах, об угрозах Ющинского матери. В это время у Чеберяк[овой] находились два субъекта, при которых Женя рассказывал все это. Вот после этого рассказа они и сказали, что нужно его как-нибудь успокоить, чтобы он не болтал, о потом эти субъекты сказали: в случае чего, его надо «пришить».
Прокурор: ...Кто вам рассказывал этот разговор об успокоении и о пришитии?
Свид.: Этот разговор передавался мне Лепецкой [или Репецкой? – Ред.].
Прокурор: Ах, да, Лепецкой... Таким образом эта легенда о прутиках возникла в июле месяце... Вы сказали, что у вас все данные как-то так складывались, что подозрение постоянно падало на Чеберяк[ову] (это было уже в августе месяце) – какие же у вас были данные относительно ее?..
Свид.: Например, – версия о ритуальных убийствах – тут Чеберяк[ова] везде упоминается: она говорила об этом, распространяла эти слухи, разбрасывала прокламации. Вот таким образом и появилось подозрение...
Прокурор: В какую же связь ставили вы вот это дело о Чеберяковой с убийством Ющинского? Вы, значит, полагали, что может быть при ее содействии совершено убийство, чтобы вызвать погром?
Свид.: Да, при ее участии совершено убийство... Цель-то собственно одна: избавиться от опасного свидетеля, который был в шайке, был своим человеком, знал многое, не только теперь, но многое, что происходило и раньше. Попутно здесь же велись разговоры о том, что убийство совершено евреями. Слухи эти исходили также от Чеберяковой и в этом я видел маневр для того, чтобы направить следственную власть и полицейский розыск на ложную дорогу...
{565} ...Прокурор: Скажите, пожалуйста, вы вступили вновь в это дело [как частное лицо после увольнения] в начале февраля [1912 г.]. А не писали ли вы когда-нибудь Бразулю-Брушковскому письмо с предложением услуг по поводу розысков, или сам Бразуль вас пригласил?
Свид.: Я такого письма не писал.
Прокурор: Те расходы, которые вы производили, угощая – вы говорили, что очень часто беседовали с ними, приходилось довольно часто ездить в рестораны, – вот эти расходы были из вашего собственного кармана?
Свид.: Да...
Прокурор: Не говорила ли Дьяконова однажды, что она встречала какого-то человека в маске, который сообщил ей об убийцах и назвал их ей?
Свид.: Говорила... Она докладывала, что этот субъект встретил ее на Кирилловской улице... назвал ее по имени и обратился на «ты», он сказал: «я знаю... что Верка тебе верит, что ты свой человек. Нам нужна женщина для серьезного дела»... В то время компания Чеберяк[овой], чтобы прекратить розыски, решила устранить, то есть убить полковника Иванова, следователя Фененко, [пристава] Кириченко и меня...
Прокурор: [Вам сообщили] подробности: мальчик Ющинский знал все дела шайки, его хотели использовать при ограблении Софийского собора... Но ведь вам было известно, что Ющинский мальчик религиозный, что хотел стать священником, что он на первой неделе Великого поста говел с бабушкой... и теткой...?
Свид.: Да, было.
Прокурор: И все-таки верили?
Свид.: Безусловно, верил... По тем сведениям, которые были у меня, Ющинский мальчик был очень скрытный и далеко не так добродушен, как его здесь обрисовывают... По моему глубокому убеждению, мальчик этот был нечистоплотен...
Замысловский: Вы сказали, что вы докладывали генерал-губернатору в том смысле, что это дело рук воровской шайки... Вы говорили об Андрюше, что это был мальчик порочный... И считали его способным на то, что вот он на первой неделе поста говел в Лавре, исповедывался, причащался и непосредственно вслед за этим обдумывал кражу из Софийского собора. Вот до какого предела простиралась его преступность, по вашему убеждению?
Свид.: Да, это верно...
{569} ...Замысловский: Вы объяснили нам, что вы вели розыски в самых разнообразных направлениях: и улики насчет евреев, и улики насчет воровской шайки, и улики насчет родственников?..
Свид.: Да.
Замысловский: Но самым серьезным актом розыска является арест, самый ответственный акт лишения свободы. И вот в результате вашего разностороннего розыска получился арест Луки Приходько, Василия Чеберякова, Федора Нежинского, брата Луки Приходько и отца Луки. Я верно пересчитал?
Свид.: Да.
Замысловский: И больше никто не был вами арестован. Значит, хотя розыск велся в очень разнообразных направлениях, но результат был в очень однообразном направлении. Весь он направлен в одну сторону, а розыск – в разные стороны.
Свид.: Розыск в других направлениях никаких результатов не давал и изобличающих обстоятельств. А в эту сторону было достаточно изобличающих доказательств, и для проверки их нужно было задержание лиц, заподозренных.
Замысловский: Но теперь вы увидели, что ошиблись?
Свид.: Но теперь, когда все было проверено... и все улики совершенно отпали, alibi было установлено вполне...
Замысловский: Относительно улик против Чеберяков[ой]: не было ли так, что вы обратились к этим уликам лишь после того, как был арестован Бейлис, а пока Бейлис не был арестован, вы Чеберякову не трогали?
Свид.: Я у Чеберяковой прежде всего обыски производил...
Замысловский: Но не трогали?
Свид.: Нет, она была задержана.
Замысловский: До ареста Бейлиса она была задержана?
Свид.: Не помню.
Замысловский: Как раз этого не помните. Все хорошо помните, а этого не помните?.. Вы присутствовали при том, как из Юрковской горы откапывали вот те «вещественные доказательства», за которые потом Мищук судился?..
Свид.: Я прибыл туда с лицами прокурорского надзора...
Замысловский: Не произвело ли на вас впоследствии все это впечатление такое, что все это грубая фальсификация?
Свид.: Да...
Замысловский: Если [бы] против Чеберяк[овой] было столько улик настоящих, то зачем же надо было прибегать к фальсифицированию?.. Кто же, по каким побудительным причинам вздумал сделать подлог вещественных доказательств, по каким побуждениям: из корысти или мести? Вы, расследуя все эти обстоятельства, этим не поинтересовались?
Свид.: Это в мою задачу не входило...
Замысловский: Вот, по поводу поездки в Харьков... Вы говорили следователю то, что так вам Бразуль говорил, что там был разговор о материальном вознаграждении или не был?
Свид.: Не помню. Чеберякова говорила, что им деньги предлагали, чтобы на себя вину взяла.
Замысловский: Мы говорим не о том, что говорила Чеберяк[ова], а о том, что говорил Бразуль... Я вас прошу припомнить, что говорил вам об этом Бразуль...
