Текст книги "Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил""
Автор книги: Михаил Назаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)
Шмаков: Как все?
Свид.: Не все, а те, которые, по нашему мнению, были очень серьезны.
Карабчевский: Какие? Назовите...
Свид.: Вот, дети Чеберяк[овой], городовой, который первый увидел труп, был убит, г. прокурор вдруг умирает. Было что-то фатальное в этом. Умер свидетель, который хорошо показывал, Колбасов. Смерть за смертью, это ужас на всех нагнало... В то время еще не все умерли, но слухи призрачные носились по городу...
{475} ...Прокурор: Вы говорите, что... поехали на место обнаружения трупа и пришли к известному заключению. Затем вы поехали посмотреть на мать убитого... и она произвела на вас такое впечатление, что она убить не могла?
Свид.: Да.
Прокурор: Потом вы прочли, что преступление раскрыто, что убийцы найдены?
Свид.: Я не мог допустить, чтобы родители могли убить.
Прокурор: А вы говорили с некоторыми другими, других взглядов, что же они говорили, что вот полиция нашла, наконец, убийц?
Свид.: Издевались над такой версией.
Прокурор: И в полиции издевались?
Свид.: Околоточный надзиратель [по современному – начальник районного отделения. – И.Г.] прямо хохотал...
Прокурор: ...Были ли люди, которые говорили, что убийцы найдены – мать и отчим?
Свид.: Находились... Один такой человек был, он у меня маклером работал, – еврей, так вот и еще некоторые евреи говорили, что, наверное, родители убили.
Но среди христиан я не слышал такого мнения... Тогда начали поднимать вопрос о том, нельзя ли разыскание этого дела частным образом произвести... Так как я имею некоторые связи с коммерческими людьми и сам обладаю капиталом и не отказываю в пожертвованиях на различные цели, то ко мне обратились с просьбой, не могу ли я собрать известную сумму для найма агентов, которые вели бы параллельно с правительственными агентами особое расследование. Тогда, именно в этот момент, жена моя окончательно восстала против того, чтобы я способствовал проведению этой идеи в действительность и окончательно потребовала, чтобы я выехал из Киева. И я {476} выехал совсем...
{476} Тринадцатый день 7 октября 1913 г.
Показания Бразуль-Брушковского [76]76
Справка из дела Киевского Охранного Отделения на Степана Ивановича Бразуль-Брушковского:
«Бразуль-Брушковский Степан Иванович, сын коллежского ассесора, сотрудник газеты "Киевская Мысль", как видно из сообщения Начальника Волынского Жандармского Отделения от 21 июня 1903 года за №545, состоял в партии социалистов-революционеров. В 1908 году Бразуль-Брушковский привлекался к переписке в порядке положения о Государственной охране, но чем дело о нем окончилось в Отделении сведений нет.
В том же году, будучи редактором-издателем "Подольского Вестника", он за № 32 означенного "Вестника…", был оштрафован на 500 рублей, а ввиду несостоятельности 2-го февраля был заключен в тюрьму и предан суду, газета же его была закрыта и № 32 был конфискован... 28 июля 1909 года в его квартире был произведен безрезультатный обыск с целью задержания Бази Бенционовны Обшанской, состоящей в партии социалистов-революционеров... В 1911 году Бразуль-Брушковский проходил по наружному наблюдению в г. Киеве по партии социалистов-революционеров, под кличкой "Невский".
В том же году Бразуль-Брушковский состоял официальным редактором издающейся в Киеве ежедневной газеты "Киевская копейка" леваго направления и в административном порядке был подвергнут взысканиям два раза по 300 рублей, с заменой в случае несостоятельности арестом при полиции на 2 месяца каждый раз. Оба раза Брушковский внес штраф…» (Дело по наблюдению за сотрудником редакции "Киевские вести" Бразулем-Брушковским (наблюдательная кличка "Невский") принадлежащим к партии эсеров. ЦГИАУ. Ф. 275. Оп. 1. Д. 2351. Л. 10) – Ред.
[Закрыть]
... Бразуль-Брушковский: 21-го марта 1911 г. в газетах появилась заметка о том, что на Лукьяновке в пещере найден труп убитого мальчика... Вокруг убийства поднялся шум, разговоры, слухи заинтересовали многих, в том числе и меня как газетного работника. Проходит еще несколько дней и я узнаю, что дело от судебного следователя Медведева переходит к следователю по особо важным делам Фененко. Это обстоятельство еще более усилило внимание мое к делу... В разговоре с моими товарищами по газетной работе мне пришлось узнать, что существуют различные слухи о том, кого в убийстве подозревают. Больше всего говорили, что убили родные... Розыски производил Мищук...
{477} ...В начале мая... в "Земщине" появляется большая корреспонденция, в которой прямо говорится, что это ритуальное убийство. Конечно, такое предположение меня очень удивило... Непосредственно после этого появилась в том же духе корреспонденция в "Новом Времени"... Все это, конечно, значительно усилило мое внимание к этому делу. Затем я узнаю, что работой Мищука остались недовольны и вместо него начальником сыскного отделения был назначен Красовский... Сначала только интересуясь делом, а затем мало-помалу стал принимать активное участие в розысках. Я предложил Красовскому совместно с ним работать, но он ответил, что сам будет работать... Когда был арестован Нежинский и другие, тогда я понял, что Красовский возвращается на тот же путь розысков, по которому шел и Мищук, предполагая, что его убили родные. В июне месяце была арестована по этому делу Чеберякова. Я был в недоумении... Проходит июнь месяц, я узнаю совершенно случайно, что происходит арест еврея Менделя Бейлиса... Я был в полном недоумении, потому что, с одной стороны, у меня были сведения о том, что имеется много улик на родных Приходько, а с другой стороны – арест еврея и слова Красовского о том, что "нельзя же невинного человека привлекать к делу". Стало очевидно, что расследование пошло по определенному пути, что против этого еврея создается специфическое обвинение... Так проходит весь август, я узнаю, что Красовский уезжает. Перед его отъездом я ему говорю: «расскажите, как же дело»... Он ответил: «Ничего больше рассказывать не буду, а скажу {478} одним словом: тут все дело, вся загадка в Вере Чеберяковой, беритесь за Веру Чеберякову и если вам удастся, то дело раскроется»...
В сентябре месяце... приходит на квартиру ко мне Выгранов и говорит: «давайте будем вместе работать. Вы знаете, что я работал по этому делу и хочу его раскрыть, я знаю, что вы тоже заинтересованы, чтобы это дело было раскрыто»... В конце сентября состоялось наше знакомство с Верой Чеберяковой... Меня приняли очень любезно, говорили совершенно о посторонних вещах. Она стала мне жаловаться: «Мне житья не стало от полиции и сыщиков, все на меня напали, судебный следователь Фененко требует меня постоянно к допросу. Семья почти разбита, потому что муж со службы уволен, дети отравлены»... Затем она говорила: «хотите, приходите, рада помочь вам, я расскажу вам все, что знаю. Во всяком случае, я невинно страдаю за это дело...».
{482} ...Затем... он [Фененко] мне сказал, – «знаете что, приходите ко мне на квартиру». Не помню, какого числа это было, но около самого сочельника, следователь мне сказал, – я хочу поговорить об этом сообща, но с кем не сказал. Когда я туда пришел, там был прокурор Киевского окружного суда Запенин и товарищ прокурора того же суда Лашкарев, судебный следователь Фененко, я и Выгранов. Это было часов в 11 вечера. Беседа длилась несколько часов, так что я пришел домой часов в 5–6 утра... Когда я рассказал о том, что ездил в Харьков и что Чеберякова просила об этом не рассказывать, и назвал фамилию Мифле, то следователь говорит, – «это замечательно. У меня тоже было какое-то подозрение, именно на этого человека».
Председатель: Он назвал Мифле?
Свид.: Да, Мифле. Затем зашел разговор о том, как при помощи Чеберяк[овой] раскрыть убийство, Фененко говорит, что Вера Чеберяк[ова] все дело знает. И не может врать...
{483} ...В одно из последующих свиданий моих с Фененко у нас зашел спор. Фененко говорил, что убийство совершено на квартире Чеберяковой. Я возражал и указывал, что Чеберякова Ющинского убить не могла. Я не мог допустить, чтобы женщина могла совершить преступление, тем более не мог допустить, чтобы это было на городской квартире...
Приходит конец ноября [ошибка, должно быть "конец декабря". – Ред.] и проносится слух, что составляется обвинительный акт против Бейлиса. Я был полон недоумения: как так? В чем дело? Пришел к Фененко и рассказал о слухах... «Нет, – говорит он, – ничего не понимаю, ничего не знаю. Во всяком случае, все это пустяки, не обращайте никакого внимания. Этого не может быть». Я не поверил, но все-таки пошел на квартиру товарища прокурора Лашкарева и говорю ему: «...как понять то, что составляется обвинительный акт, когда вы говорили об участии Чеберяковой»... Он мне... приблизительно ответил так: «Вы, пожалуйста, не падайте духом, это хотя и страшно, как вам кажется, а вы все-таки работайте и дальше в том же направлении. Все это глупости и ничего не будет...»
...Проходит несколько дней. Мне товарищ по редакции говорит: сегодня утвержден обвинительный акт по обвинению Бейлиса в убийстве мальчика. Я даже прибежал к Фененко, спрашиваю: в чем дело? Что такое? Он говорит: «я ничего не знаю, ничего сказать не могу». «Что же мне делать, помилуйте!» – «Делайте, что хотите», – ответил он. Я сказал – тогда я опубликую в газетах мои материалы. Он сказал – «публикуйте».
16 января [1912 г.] я написал со слов Чеберяковой заявление. Это было первое мое заявление, в котором я указывал, что убийство было совершено Мифле, Приходько и другими лицами...
В "Киевской Мысли" была только напечатана заметка о том, что мною подано заявление прокурору суда. Целиком оно было напечатано в "Последних новостях"... это вечерняя [киевская] газета, было напечатано и в петербургских газетах... я думаю во всех... 18 января, когда я подал заявление прокурору, меня встретил [жандармский] подполковник Иванов и говорит, зачем вы это делаете? Я говорю: помилуйте, составили обвинительный акт [на Бейлиса], когда все говорят о Чеберяковой. Подполк[овник] Иванов заметил: «ведь Чеберякова все врала». Я говорю – я об этом судить не могу. Это ваше дело будет в этом разбираться... По моему заявлению были допрошены: Чеберякова, мальчик Заруцкий, Добжанский и целый ряд других лиц... Иванов встретил меня и говорит: вот, {484} видите, вы подали заявление, поспешили. Нужно было придти мне сказать, что вот так-то и так-то, а вы взяли и в газетах написали... Ведь дело будет так или иначе раскрыто... Я сделал дознание, и у меня такое мнение, что никто из названных в заявлении не имеет никакого отношения к убийству...
{485} ... Прокурор: Вы уроженец Киева?
Свид.: Да...
Прокурор: Вы женаты на еврейке?
Свид.: Да.
Прокурор: Вы сотрудник «Киевской Мысли»?
Свид.: Да.
Прокурор: А еще какой газеты?
Свид.: «Южной Мысли». Это одесская газета...
Прокурор: ...После привлечения Бейлиса вы приняли усиленное участие в деле?
Свид.: Да, с половины сентября.
Прокурор: Скажите, все ваши розыски, поездки, путешествия, рестораны и т.д. ведь все это стоит [денег]?
Свид.: Да, стоит.
Прокурор: Вы действовали в качестве сотрудника «Киевской Мысли», или добровольно?
Свид.: Добровольно.
Прокурор: Откуда вы получали субсидию?
Свид.: Я никакой субсидии не получал, действовал на свой собственный счет, страх и риск...
{486} ...Прокурор: ...Не можете ли вспомнить, что вы писали в этом заявлении... [от 18 января 1912 г.]?
Свид.: Могу. Я писал что, по моим сведениям, в убийстве принимали участие Федор Нежинский, Лука Приходько, Мифле и Назаренко... Я говорил, что по предположению, первый удар нанес Федор Нежинский.
Прокурор: А вы сами верили в эту версию, в то, что было нанесено 45 ран? Верили в возможность такой комбинации, что мальчика привезли к пещере дядя, отчим и какой-то слепой Мифле... и убивали утром около пещеры?.. Ведь вы по сыскной части служите, вы могли проверить?
Свид.: Прошу оградить меня от такого обращения.
Председатель (к прокурору): Вы ошибаетесь, свидетель по розыскной части не служит, он является в этом деле добровольцем.
Прокурор: Слушаю-с, я ничего оскорбительного не сказал. Ведь вы же разыскивали? Тогда я не знаю, как это назвать. Очень извиняюсь. Так что вы не проверили, что Федор Назаренко не мог совершить убийства, потому что он находился под стражей?
Свид.: Я не проверял... Но я подавал заявления, думая, что следственная {487} власть проверит...
{491} ...Замысловский: ...Теперь дальше... была и поездка в Харьков. Кому же пришла мысль об этой поездке, вам или Чеберяковой?
Свид.: Чеберяковой. Она сказала, что у одного человека в Харькове она может узнать место убийства Ющинского.
Замысловский: У какого человека?.. Этот человек был под стражей или свободен?
Свид.: Я не спрашивал.
Замысловский: Почему?
Свид.: Я не специалист. Выгранов разговаривал с ней... и сказал так, что у Чеберяковой есть какой-то человек... Я был совершенно некомпетентен в этом и полагался вполне на Выгранова: раз он находил нужным ехать, следовательно надо было...
{492} ...Замысловский: Вы передали Выгранову деньги на билеты? А кроме стоимости билетов, что вы дали?
Свид.: Дал на расходы.
Замысловский: Сколько?
Свид.: Точно не помню... 5–10 рублей...
Замысловский: Теперь Выгранов вам сказал, что надо еще секретно взять Перехриста. Вы не сказали ему: «послушайте, ведь это новый расход, который на меня ложится. Зачем это? Я Чеберяковой верю. Зачем этот сыск?»
Свид.: Вопросом, почему надо взять секретного сотрудника, я не интересовался. Выгранов сказал: «мне надо, чтобы с нами поехал Перехрист». Я Выгранову доверял, что он компетентен в сыске. Хотя г. Замысловский и г. прокурор говорят, что это сыск, но это не так...
Замысловский: Вот вы ездили в Харьков. Что же, это вам рублей сто стоило?
Свид.: Да, рублей сто.
Замысловский: Вы платили?
Свид.: Да.
Замысловский: И за Выгранова?
Свид.: Да.
Замысловский: Значит, три билета 2-го класса туда и обратно? Или, может быть, вы в 1-ом классе ездили?
Свид.: Во втором [77]77
В. Чеберякова показала, что поездка была в вагоне первого класса. Гостиница в Харькове была одна из самых дорогих. – И.Г.
[Закрыть].
Замысловский: Вот вы истратили сто рублей, а в месяц получаете 300?.. Значит, треть вашего месячного жалованья вы истратили? Вы не поинтересовались узнать у Чеберяковой... потому что ей нужно повидать человека, для каких-то важных сведений, вы Чеберяковой не говорили, с какой стати тратить сто рублей?
Свид.: ... Выгранов мне сказал, что вот Чеберяковой надо ехать в Харьков, повидать нужного человека, что там какой-то арестант есть, который даст нужные сведения...
Замысловский: Я не совсем понимаю, вы говорите, что роли с Выграновым были у вас распределены, причем роль Выгранова вы очертили подробно. А ваша роль в чем заключалась? Оказывается, что вы ничего не делали... Все делал Выгранов, а ваша роль заключалась только в уплате денег... А вы Выгранову не сказали: «Послушайте, я сто рублей истратил, а толк какой, была она у этого человека, узнала разве она что-нибудь?»
Свид.: Я спрашивал Выгранова, когда ехали обратно... В поезде Выгранов мне сказал: кажется, Чеберякова нас надула и никуда не ходила.
Замысловский: Это было 6 декабря [1911 г.], а период доверия к ней продолжался у вас до 18 января [1912 г.]... Если она вам явно наврала, и Выгранов говорит, что, кажется, она опять наврала... как же вы еще более месяца продолжаете ей безусловно доверять? {493} ...А в Киеве она [по вашим словам] сказала, что никуда не ходила. Следовательно, два раза человек обманул, а вы все еще ему верили? Хорошо. Теперь пойдем дальше. Если Чеберякова говорила, что вы ей сказали «металл все сделает», то это неправда?
Свид.: Неправда.
Замысловский: Если вы говорили ей, что Вера Владимiровна, возьмите на себя вину и вас будут защищать лучшие защитники, это тоже неправда?
Свид.: Про какую же вину я мог говорить. Я тогда верил Чеберяковой и не подозревал, что она убийца...
Председатель: Вас спрашивает поверенный гражданского истца, не говорили ли вы Чеберяковой такой фразы?
Свид.: Не говорил.
Замысловский: Вот подошло время 18 января, когда вы подали заявление прокурору, когда у вас наступил второй период, отчасти веры, отчасти недоверия [к Чеберяковой]. Думали вы о том, что ведь вы, в сущности говоря, возводите страшное, тяжелое обвинение на людей, которых вы совсем не знаете, знаете только по заявлению Чеберяковой и Петрова? Не думали ли вы, какая это страшная вещь – обвинять людей в убийстве?.. Не закралось ли у вас тогда – вы верили Чеберяковой вплоть до 18 января, – не закралось ли у вас сомнение, что раз наврала, второй раз наврала с Харьковом, а не врет ли она и теперь?
Свид.: ...Я думал, что если я подам такое заявление, и они [Чеберякова и Петров] подтвердят прокурору, то следственная власть разберется, где ложь, где правда.
Замысловский: Но ведь было много людей, которые с полной уверенностью говорили, что Бейлис виноват, но тем не менее, они прокурору заявления не подавали.
Свид.: Вероятно, и по этому поводу заявления у прокурора были...
{495} ...Шмаков: Вы говорили, что в ритуальное убийство вы не верили?
Свид.: Не верил.
Шмаков: Затем вы остановились на виновности родственников?.. Затем у вас явились соображения о том, что убийство могло быть совершено из-за наследства?
Свид.: Да, позже...
Шмаков: ... Вы, спрашивали, существует ли это наследство?
Свид.: Мне некого было спрашивать, я уже указывал суду, что у меня все время были отрывочные сведения.
Шмаков: Задавались ли вы вопросом о том, существует ли самое наследство?
Свид.: Нет, не задавался, потому что у меня никаких сведений не было. Мне об этом не говорили.
Шмаков: Вы слышали о том, что убийство совершено из-за наследства, а вопрос о том, существует ли это наследство, вас не интересовал.
Свид.: Нет, не интересовал...
Шмаков: Вы судебного следователя не спрашивали о том, что после сына мать является наследницей или нет?
Свид.: Я этим тоже не интересовался...
Шмаков: Затем зашла речь о Мифле, который тоже был замечен, – это не родственник Ющинского?
Свид.: Нет.
Шмаков: Затем зашел разговор о Латышеве, Рудзинском и Сингаевском. Потом зашла речь о Мосяке, Мандзелевском, и затем, дальше пошла версия о наследстве Ющинского. Так вот, вы считаете себя представителем прессы и отыскиваете истину, – как же в вашем сознании мирились все эти фамилии, друг к другу никакого отношения не имеющие, в частности даже Мария Мифле, которая будто бы отравила детей Чеберяк[овой]. Ведь, чтобы люди принимали участие в таком преступлении, как убийство, необходимо, чтобы в этом для них был какой-либо интерес. Так как вы объясняли, почему эти люди, может быть, понятия об этом деле не имеющие, почему они стали тем не менее принимать участие в этом ?
Свид.: Я не знал, знакомы ли они были между собой, или нет.
Шмаков: Да вы себе-то давали отчет в тех сведениях, которые собирали?
Свид.: Конечно, но я не мог убедиться, так сказать, официально, что Назаренко сидит в тюрьме, или находится там-то, что Назаренко незнаком с Приходько, я не мог этого утверждать, как факты.
Шмаков: Я от вас хотел бы услышать ответ на вопрос, мною поставленный. Выходит так, что целая масса лиц была замешана в это дело, и что же, вас вовсе не останавливала мысль о том, почему они все сразу замешаны в этом преступлении и знали ли они друг друга.
{496} Если бы вы доставляли сведения только правосудию, то еще можно было бы примириться с этим, но ведь вы их в печать доставляли. Когда 18 числа вы подали первое заявление, вы сами говорите, что оно потом появилось в "Киевлянине", а второе ваше заявление появилось не только в киевских и петербургских, но даже и в заграничных газетах. Так что если вы своими сведениями решили делиться со всеми, то как же вы относитесь к своим обязанностям журналиста и представителя общественного мнения, когда вы даже не проверили данных, у вас имеющихся, и действовали, располагая данными случайными и почти взаимно исключающими друг друга?
Председатель: Так что выходит таким образом, что вы не отдавали себе ясного отчета, не понимали?
Свид.: Нет, я отдавал себе отчет, я понимал... У меня был разговор с полковником Ивановым, который сказал: «Вот вы подали заявление, но его не давайте газетам, а то вы испортите дело. У меня очень серьезные данные»... Я понял, что у него есть данные относительно тех лиц, на которых я указывал. Я считал, что дальше ждать я не могу...
Шмаков: Вы сами говорили, нам здесь, что Иванов располагал сведениями, а между тем сами говорили раньше, что Иванов вам сказал, что вы занимаетесь чепухой, глупости делаете. Так как же вы это согласуете с тем, что вы раньше говорили, и почему же вы могли определить, что сведения Иванова совпадали с вашими сведениями?
Свид.: Иванов мне сказал, что все это глупости, «а вот у меня к 1 мая все будет кончено. Я поймал преступников».
Шмаков: ...Вы уклоняетесь от моих вопросов. Я вас спрашиваю, как же вы согласуете два ваши утверждения. Раньше вы говорили, – Иванов мне говорил, что я занимаюсь чепухой и глупостями, а теперь говорите, что, по вашим соображениям, у Иванова были такие же сведения, как и у вас?
Свид.: Потому что между первым заявлением Иванова о том, что я делаю глупости, и тем, что он собрал сведения был большой промежуток времени...
Шмаков: А вы сами не сознавали, что для уголовного дела несвоевременность даты опубликования может быть чрезвычайно вредна?
Свид.: Я понимал это, но тогда у меня составилось такое убеждение, что и сам прокурор хочет все это дело раскрыть...
{500} ...Грузенберг: Вы были у г. следователя, беседовали до 5 часов ночи, там были представители прокуратуры. Скажите откровенно, не сказал ли кто-нибудь из них: «куда вам, человеку неопытному, вмешиваться в такое огромное страшное дело, что вы можете там сделать, когда там работают судебная власть, охранное отделение, полиция».
Свид.: Они говорили иначе: «продолжайте работать, не выпускайте Чеберяк[ову] из рук, держитесь за нее обеими руками». А Лашкарев сказал: «Дайте {501} нам маленькую зацепочку, и мы привлечем ее к следствию»...
Грузенберг: Вы говорили, что полк[овник] Иванов считал, что 1-го мая раскроет все дело... И вот 5-е мая наступает, вы видите, что результатов нет, и 6-го мая подаете свое заявление, которое без вашего ведома появилось потом в печати. Когда это заявление без вашего ведома и согласия появилось в одной из киевских газет, что вам сказал полк. Иванов, что испортили вы его двухлетнюю работу или нет?
Свид.: Да, сказал: это ужасно непоправимая ошибка, что «Киевлянин» поместил это дело...
Прокурор: Г. защитник говорил, что мы подсказываем ответы, а не подсказывает ли он, что полковник Иванов сказал, что испортили его работу?
Грузенберг: Я замечания, конечно, не принимаю...
Председатель: Но все-таки, вы предлагайте вопросы в другой форме...
Свид.: Он сказал, что дело испорчено, несомненно, что дело уничтожено, что все будет разогнано... Но в последующей части разговора упрекал меня, что я должен был принять все меры к сохранению тайны [78]78
Возможно, Иванов примерно так и говорил, но подразумевая совсем иное, чем на суде пытается представить Бразуль-Брушковский. – Ред.
[Закрыть]...
{506} ...Юркевич: Скажите, свидетель, давали ли вы деньги как-нибудь Петрову, сколько и за что?
Свид.: Никогда не давал.
Юркевич: Не давали ли вы ему 50 рублей за то, чтобы он подтвердил ваше заявление, поданное 18 января [1912 г.]?
Свид.: Нет...
Старшина прис[яжных] засед[ателей] через председателя задает такой вопрос: Не предлагали ли вы, или Марголин, или кто-нибудь другой Вере Чеберяковой принять на себя убийство, говоря, что за это ей дадут большие деньги, вывезут за границу и дадут паспорт?
Свид.: Ни я, ни Марголин этого не предлагали. В то время никто из нас не подозревал Чеберякову в убийстве [79]79
Очередная «наивная» подмена смысла. – Ред.
[Закрыть].
Приглашается свидетель Петров.
Председатель: Свидетель Петров. Вы слышали, что Бразуль-Брушковский говорит, что он не давал вам 50 рублей?
Петров: Я получил от него и 50, и 25 рублей...
Председатель: За что?
Петров: 25 рублей я получил от Бразуля, чтобы внести в казначейство штраф за ношение револьвера, а 50 рублей за подачу заявления.
Председатель: Свидетель Бразуль-Брушсковский, вы удостоверяете, что ни 25, ни 50 рублей не давали?
Бразуль: Я денег ему не давал. Чеберякова просила освободить его от штрафа за ношение оружия, и я внес за него 25 рублей.
Председатель: Петров, так это было?
Петров: На меня возложили штраф и он заплатил. А потом, когда я подписал заявление, он дал мне 50 рублей.
{507} ...Замысловский: Свидетель Петров, вот относительно этих 25 рублей. В казначействе должна быть расписка?
Петров: Да.
Замысловский: Так что, если бы он вздумал это отрицать, то там есть расписка?
Петров: Безусловно.
Замысловский: Значит на 25 рублей есть расписка, а на 50 рублей расписки нет?
Петров: Нет...
{508} Замысловский: Я имею еще один вопрос к Бразуль-Брушковскому. Скажите, вы внесли даже не 25 рублей, а 50 рублей?
Бразуль: Не помню сейчас. Кажется, 50 рублей.
Замысловский: А вы не оспариваете, что внесли сначала 50 рублей, а потом 25 рублей? Это было в том же месяце, когда была харьковская поездка?
Бразуль: Кажется, позже...
Замысловский: Одним словом, на протяжении небольшого времени вы половину вашего заработка, на что живете вы и ваша семья, вы израсходовали? Сто рублей вы израсходовали на Харьков, 50 рублей сюда, и это не затруднило вас?
Свид.: Нет, эти расходы были для меня тяжестью...
Прокурор: Вы по-прежнему утверждаете, что расходы, которые производились вами в Харькове, затем Красовский просил у вас денег на поездку в Херсон, – все это вы делали, интересуясь делом, из собственного кармана?
Свид.: ...Все, что у меня было, заложено. Я ставил на карту все, и конечно, не может быть разговора о том, что траты эти были для меня тяжелы, но я тратил, тратил, потому что нужно было тратить...
[В опущенных далее страницах допроса Бразуль-Брушковского среди прочего выявляется, что Махалин и Караев сыграли роль провокаторов для ложного подтверждения версии об убийстве Ющинского "шайкой воров". Они пытались напоить с этой целью Сингаевского, чтобы добиться признания, но тот никак не пьянел, а опьянели сами провокаторы. – Ред.]
{511} ...Маклаков: Так что вы тратили последние деньги в надежде, что они сторицей вернутся?
Свид.: Да...
{512} ...Зарудный: ...Вы журналист, вы, вероятно, следите за общественной жизнью, скажите... не было ли других процессов, на которые частные лица тратили много своих сил и денег для того, чтобы так или иначе защитить потерпевшего. Вам это известно? Знаете ли вы, например, что по делу ленских рабочих были посланы адвокаты, которые расследовали дело... И что результаты этого дознания были представлены правительству, и что правительство не признало неправильными действия этих частных лиц.
Председатель: Я вас останавливаю.
Зарудный: Г. председатель, когда это касается евреев, то нам запрещают говорить...
{513} ...Председатель [свидетелю]: Вам вскружили голову другие примеры и вы, как журналист пошли за ними?
Свид.: Примеры служили оправданием моих дел...
Читается текст заявления, поданного на имя прокурора окружного суда 18 января [1912 г.] С.И. Бразуль-Брушковским.
Прокурор: Господа присяжные заседатели, я покорнейше прошу вас обратить внимание на то... что в этом заявлении... указывается на то, что по словам Петрова, которого мы допрашивали, и Чеберяковой, в убийстве Ющинского принимали участие следующие лица: Федор Нежинский – дядя Ющинского, Лука Приходько – отчим, и Федор Назаренко... еще какие-то неизвестные лица и два брата Мифле, из которых один слепой – Павел. Причем Назаренко привел Ющинского к месту убийства и первый удар нанес покойному Ющинскому Нежинский... А затем я покорнейше просил бы приобщить к делу справку, из которой явствует, где [в тюрьме] находился Назаренко 12 марта...
{514} ...Замысловский: Здесь читали протокол следствия. Как же свидетель говорил? Это оглашали, я сейчас напомню: «Сведениям этим я в значительной степени не доверял, и если решался опубликовать их, то с тактической целью вызвать ссоры и недоразумения среди преступного мiра и создать этим более благоприятную почву для собирания сведений по делу». Только что делалось заявление, что вы верили, следователю вы говорили, что вы сами не верили?
Свид.: Дело в том, что я сказал – я не доверял...
Замысловский: ...Вас тут спрашивали – известно ли вам, что в таком-то громком деле был Дорошевич, а в таком-то громком деле был Короленко, а по ленским приискам еще были. А известно ли вам, прибегали ли эти лица, когда-либо к возбуждению обвинения против невинных в то время, как они сами этим обвинениям не доверяли...
Свид.: Мне не известно.
Прокурор: В вашем заявлении вы пишете, что... преступниками имелось в виду инсценировать ритуальное убийство, а в показании следователю вы говорили – «я был уверен, что убийцы и не думали о ритуальном убийстве, о подделке под оное». Как же согласовать, где же правда?
Свид.: ...Я говорил о подделке ритуала 18 января 1912 г., а показание у судебного следователя Машкевича я давал 1 августа. Конечно, я искал только правды...
Прокурор: Значит у вас изменилось мнение...
{515} ...Карабчевский: А откуда вы узнали фамилию Назаренко?
Свид.: От Чеберяк[овой].
Карабчевский: А вы не проверили, мог ли он 12-го совершить преступление?..
Свид.: Я не имел физической возможности проверить...
Прокурор: ...Вы, указывая прямо с чужих слов, знали, что сообщая следователю подозрение, вы совершаете донос... Вы могли ведь узнать через Выгранова, через Красовского, где находился Назаренко и мог ли он фактически совершить это преступление. Или вы не считали нужным узнать это?
Свид.: Я не считал нужным этого делать...
{518} ...Председатель: ...Оглашается справка начальника киевск[ой] губернск[ой] тюрьмы (выдана 27 сентября 1912 г. за № 4799), из которой видно (не слышно), крестьянин Васильковского уезда, Киевской губ. Назаренко 12 марта содержался в киевск. губ. тюрьме...
Допрос [Веры] Чеберяковой
...Председатель: Как это было, зачем он [Бразуль] вас приглашал [ехать в Харьков]?
Свид.: Он сказал: я вам покажу человека, который {519} вам может помочь... Мужу по службе, скоро он должен был быть устранен от службы, так он сказал, что познакомит с человеком, которому я все расскажу, и об аресте в незаконном порядке. Он поможет... {520} ...Когда я полковнику Иванову сообщила о поездке, Бразуль-Брушковский отказался. Выгранов ко мне прибежал, – «зачем вы это говорите?» ...Тогда я доказала, что я действительно была в Харькове. Тогда Бразуль ко мне прибежал: «Вера Владимiровна, если вы скажете, что вы были в Харькове, то я скажу, что вы сами потащили нас». У меня даже тогда была чужая девочка, 12 лет, она слушала.
Замысловский: А они начали отпираться?
Свид.: Когда я приехала из Харькова, то из карманов у меня вынимали, из ридикюля нахально и проверяли, чтобы ничего не везла из Харькова...
{521} ...Показание А.Д. Марголина [80]80
В 1906 г. Марголин «в г. Киеве состоял членом местной организации партии социалистов-революционеров…; в 1907 г. был председателем комитета… оказывал содействие и материальную помощь вообще всем местным революционным организациям… состоял также членом „Союза для достижения полноправия еврейского народа в России“» (ЦГИАУ. Ф. 275. Оп. 1. Д. 2328. Л. 8.). – Ред.
[Закрыть]
... Свидетель: Делом об убийстве Ющинского я стал интересоваться только с ноября 1911 года. Надо сказать, что до осени [1911 г.] этим делом вообще не интересовались, не только среди христианского населения, но даже среди еврейского населения к этому делу интереса особенного не было... Еще весною после убийства в население проникло сознание, что в этом убийстве заподозрены родственники. Словом, только небольшая группа лиц проводила тот взгляд на это дело, что тут имеется наличность ритуального убийства [81]81
«Сознание» о вине родственников и о невозможности ритуального убийства «проникло в население» не без участия «Комитета защиты Бейлиса», в деятельности которого Марголин играл самую активную роль – то есть «интересоваться» убийством Ющинского он начал много раньше ноября месяца. – И.Г.Прокурор Киевского Окружного Суда сообщал Прокурору Киевской Судебной Палаты: «В периодической прессе почти одновременно с возникновением следствия начались энергичные выступления против допущения даже предположения о возможности ритуальных убийств у евреев. Вместе с тем печать нередко сообщала многие новые по делу сведения, которые по необходимости проверялись дознанием, а в случае надобности и путем следственных действий, причем эти сведения никогда не приводили к раскрытию действительно существенных для дела обстоятельств, и если оказывали какое либо влияние, то, скорее всего отрицательное, загромождая путь к раскрытию истины, а также затемняя и нередко извращая подробности дела в глазах читателей. С окончанием же следствия печать усилила стремление держать публику в напряженном состоянии ежедневным сообщением сенсационных известий, по преимуществу тенденциозного содержания.
Кроме того, в тех же целях создания определенного общественного мнения, ныне, незадолго перед рассмотрением дела об убийстве Ющинского в суде с участием присяжных заседателей, в г. Киеве стали получать широкое распространение безплатно рассылаемые в разные круги местного общества, специально, по-видимому, отпечатанные объемистые брошюры тенденциозного содержания. Из числа этих книг: 1) "Ритуальное убийство перед судом истины и справедливости" д-ра Франка, 2) "Папские буллы о кровавом навете" и 3) "Злой навет" Ачкасова были отпечатаны в текущем году в городе Киеве по заказу, как удалось установить, присяжного поверенного Марголина, выступающего в деле об убийстве Ющинского защитником подсудимого [выделено нами. – Ред.]. Кроме указанных изданий таким же безплатным путем распространялось среди жителей Киева изданное в 1911 году в г. С.-Петербурге сочинение Штрака «Кровь в верованиях и суевериях человечества»...
Распространение среди публики разнообразных материалов, опровергающих существование ритуальных убийств, не встречает, насколько мне известно, сколько-нибудь заметного противовеса со стороны лиц, противоположного мнения» (Представление от 3 марта 1912; ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5483. Л. 202, 202 об.). – Ред.
[Закрыть]. Эту мысль проводила одна местная небольшая газетка, но эта газетка сплошь и рядом конфисковывалась и сложилось убеждение, что администрация, прокуратура и следственные власти безусловно не сочувствовали версии о ритуальном убийстве. Повторяю, что это были впечатления. Но были и факты... Сразу следственная власть пошла по пути розысков в сторону родственников, таким образом... сложилось по этому делу такое убеждение, что это обыкновенное уголовное дело...
Помню, однажды, в ноябре, Бразуль в редакции предложил мне повидаться с Чеберяковой. Относительно Чеберяковой уже тогда упорно говорили, что эта женщина все знает, ее считали по делу важной свидетельницей, но так как Бразуль... топтался на одном месте и уверял нас, что эта свидетельница может изобличить родственников своими показаниями и так как мы знали, что родственники уже были однажды арестованы, но подозрение, по-видимому, не подтвердилось, то в этой стадии к данным Бразуля не было доверия. Резко меняется отношение к Бразулю, у меня, по крайней мере, с конца ноября месяца... Он в это время наблюдал, что Чеберякова жалуется на следователя... что следователь, раньше относившийся к ней приветливо и очень спокойно, почему-то стал глядеть на нее "зверем". Это несколько больше приковало мое внимание к рассказу Бразуля. Затем... он стал настаивать на том, чтобы я выслушал Чеберяк[ову], как человек, который вел уголовные дела, который сумеет помочь ему ориентироваться в этом деле...
