355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Сопин » Спелый дождь » Текст книги (страница 11)
Спелый дождь
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:51

Текст книги "Спелый дождь"


Автор книги: Михаил Сопин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

была песенная возвы-шенность,

эмоциональный взрыв, с помощью

которого он пытался вырваться

из удушающей действительности.

Будто шаманит поэт, заклиная

себя в чём-то... Веру свою в Россию

заклинает, любовь к ней, потому

что без этого и жить-то вроде неза-

чем, и все это очень серьёзно:

«Я Родину защищал и от неё

страдал». Эйфория на краю про-

пасти. Жесткость и твёрдость

формы,

точность,

афористич-

ность придут потом. Михаила бу-

дут называть «мастером короткой

строки». А здесь он – как волна на

подъёме, когда сквозь её зеленова-

тый гребень просвечивает солнце,

багряное, как кровь...

228

* * *

Золотая

Российская

Россыпь!

Отыщите

Те капли в дождях,

Что раскатятся

Звонкоголосо,

На равнинный простор

Выходя.

Помоги

Благодатному свету,

По родимой земле

Поспеши!

Есть они -

Позывные поэтов,

Напряжённая песня души.

* * *

Вылетай,

Моя песня,

На волю!

Передай, что я жив и храним.

Мой поклон -

Всем погибшим

И полю,

И народу родной стороны.

Мою чистую, светлую радость -

Ветрякам,

Всем избушкам, ручью!

И ещё передай,

Что неправда,

Будто песен о них не пою.

Я пою,

Не считаясь с погодой,

Белым днём,

По бессонным ночам,

И врачи – мои лучшие годы -

Наотрез запретили молчать.

Обещаньями шибко не потчуй,

И, с меня не снимая вину,

Объясни,

Что, мол, трудно на почте...

Но – придёт.

Больше ждали в войну.

Улетай.

Знай,

Душою я чистый,

Как степная весенняя ярь!

Если кто-то в метель постучится,

Пусть откроют.

Там – песня моя...

229

* * *

Поля, поля – простор осенний рыжий!

На перекрестье верба – как вопрос.

Я в этом поле умирал и выжил,

И навсегда корнями в землю врос.

Люблю я вас, соломенные крыши,

Май расписной, наливчатый июль...

И кроме песен, что я здесь услышал,

Я ни слезинки лишней не пролью.

Когда-то, знаю, в шумном половодье

Через меня прольются корни ив.

Но верю в жизнь, которая проходит,

Как будут верить правнуки мои.

Поля, поля – распахнутые настежь

Всему, что будет, есть и что прошло!

Простите мне случайное ненастье.

Спасибо вам за хлеб и за тепло.

* * *

Прокричи мне, филин,

Ночью.

Крыльями ударь!

Под ногами -

Хлябь да кочи.

И не звякнет в колокольчик

Над болотиной звезда.

Ни покоя,

Ни погоды.

Ни тропинки,

Ни лица.

В глубине какого года

В чёрном небе,

В тёмных водах

Ветер символы выводит

Без начала, без конца?

Это я

Хожу счастливый

По неведомым ночам!

Это я играю в ливни

Колокольцев на плечах!

Я – свободный шут России

По призванию!

В бубенцовые осины

Перезваниваю...

СТАЯ

Над хмурью изб,

Немой болотной чернью,

От городов -

Куда-то стороной -

Летели птицы

230

Над землёй вечерней.

Летели птицы

Над моей страной.

Остыл октябрь.

Над степью моросило.

Терялась вдаль

Безлюдная тропа.

В последний раз

С отчаянною силой

Качнулся крик над степью.

И пропал.

И стало тихо

Под небесной далью.

Так тяжело,

Так пусто стало вдруг -

Как будто бы

Не птицы пролетали,

А стая лет,

Качнувшись на ветру.

* * *

Отзовись,

Я прошу тебя,

Детство!

Крик разбился.

Пропал. Не помог.

Чем сильнее

Пытаюсь вглядеться,

Тем чернильнее

Заливь дорог.

Что ты ищешь там,

Память,

Незряче?

Подскажи ты ей,

Сердце,

Скажи,

Не найти -

Это вовсе не значит

Сочинить себе

Новую жизнь.

Сколько было

Испито и спето

С сумасшедшей

Судьбою на спор!

Сколько было огня -

Столько света,

Что душа,

Как ожог,

До сих пор.

* * *

Не нужно путёвок.

Не надо мне дачных имений

231

И в бархатный месяц

Не надо билетов на юг.

Я сказочно счастлив,

Что место под солнцем имею,

К превратностям жизни

Привычную песню мою.

Куда – от себя?

На каких скоростях пролетели!

В наш век – на колёсах -

Отыщешь ли новых друзей?

А я по околицам,

Жёлтой осенней метелью

Лицо умывая,

В закатный вхожу Колизей.

Я этого мира -

Поклонник, певец и рабочий.

Из ветра и звёзд

Заварганю настой в котелке...

С колосьями,

Птицами, пылью,

Травой у обочин

Мне тысячу лет

Говорить на одном языке.

* * *

Не отведи

От горьких мук,

От тягостных поклаж.

Тепло моё отдай тому,

Кто в жизни без тепла.

А упаду -

Ты и тогда

На помощь к тем спеши,

Кто затерялся в городах,

Кто позабыт в глуши.

Через ненастья всей земли,

В родную сторону,

Дай Бог мне тысячи тревог,

Дай Бог мне тысячи дорог,

Сошедшихся в одну.

* * *

Тих мой голос.

И немощна песня.

Не для вас ли

Я пел и пою!

Города и недальние веси

Не расслышали песню мою.

Я не знаю,

Что дальше случится,

Как придётся свой век доживать...

Не пинайте

232

Ни зверя, ни птицу -

Может, в них моя песня жива.

Угадайте их души сквозь вещи!

Будьте добрыми

К ним и к себе.

Им ведь нужно

Немыслимо меньше...

Как и мне

В несуразной судьбе.

* * *

Все обречённее и глуше,

Как дождь в последний обмолот,

Я слышу тихий плач лягушек

Перед погибелью болот...

* * *

Скажи мне, чёрная река,

Ты видишь больше,

Больше слышишь.

Зачем убили облака,

Золой упавшие на крыши?

Пожар промчался.

Ураган прошел,

Не встретивший препятствий...

По омертвелым берегам

Стоят деревья,

Как распятья.

И отвечала мне вода

Глухим, густым,

Тяжёлым всхлипом:

«Друг-человек пришел сюда...

Кто знал, что друг приносит гибель».

А я стоял.

Чего я ждал?

Все было горестно и поздно.

Сомкнулась чёрная вода,

Не отражающая звёзды.

* * *

Избы-избы,

Милая Отчизна!

Хлебные степные хутора!

Скоро вас

По древности отчислят,

Разнесёт

Бульдозер или кран.

Видно, ваши окна отглядели

В даль полей

И в переливы звёзд,

И в дорогу,

Что от колыбели,

233

Не пыля, уходит на погост.

Но всегда

За скрежетом и визгом,

Напряжённый устремляя взгляд,

Вижу я кочующие избы

Сквозь метели

В дальние поля.

Скоро, скоро

Хрип болот осушат.

Все скуёт бетонная плита.

Но над степью

Будут ваши души

В феврале метельном пролетать.

Будут биться

Под чужие крыши

Птицами из сказочной страны...

Вот они!

Мне кажется,

Я слышу

Голоса

С подвьюжной стороны...

ДЕТСТВО

Как хорошо,

Что вы стройны,

Леса,

А вы бегучи, реки

Той незапятнанной страны

Во мне,

Запятнанном навеки.

Кружитесь, вербы, на бегу!

Вы мне дороже всех сенсаций.

И счастлив я,

Что вас могу

Душой запекшейся касаться.

И облака -

За рядом ряд...

И крыл в ночи тревожный лепет!

И эти звёзды,

Что горят

В невыносимо русском небе!

Туманные холсты дорог.

Обитель тихая, глухая.

И где-то филин -

Ох да ох -

Перекричит и затихает...

* * *

Свистнула

В ночь электричка.

Вскрикнул

234

И скрылся ивняк.

Что же в ночной перекличке,

Что так тревожит меня?

Тень на невидимых лыжах

Едет бесплотно, легко.

Лунное полымя лижет

Серый прозрачный покой.

Все беспредметно и хрупко.

Как неживая – вода.

Вытяну в лунное руки -

И ничего не видать.

Ни суеверий, ни истин...

Только вблизи и вдали

Белые плавают листья -

Лунной страны корабли.

Видимо, так это надо:

Всюду, куда ни пойду,

Листья крестовые падают

В призрачном

Лунном году.

* * *

Люблю

Ночных певучих див!

И сказы

Богатырских елей.

Степные грозы

И дожди,

Что сорок лет назад шумели.

И колокольный звон в ночи,

Что катится и колоколит,

И задохнётся, замолчит

Равнинным перекати-полем.

В такую пору

Быль и явь

В душе -

С утроенною силой!

Все это – Родина моя,

Все это – музыка России.

И разорвется ночь степей!

И лунный свет зальёт колодцы...

В такую пору

Нужно петь,

Иначе сердце разорвется.

ТОПОЛЁВЫЕ ХОРЫ

По созвездьям весенних проталин

Скачет в лужицах

Маленький март.

За туманами -

Светлые дали.

235

А за светлою далью -

Туман.

Бездорожье судьбы.

Бездорожье.

Но едва отступает зима,

По проталинам

Жизненных стёжек

Моих песен шумит синий мак.

По просёлкам,

Под дождиком частым,

Под рассыпанным трепетом лет

Пробивалось нелёгкое счастье

На распаханной телом земле.

Помню всё.

Каждый звук.

Каждый шорох...

И душой припадаю к нему.

Мне звенят

Тополёвые хоры,

Как не будут звонить никому.

ЛИСТЬЯ ЗАПОЗДАЛЫЕ

Запоздалые

Листья в слезах.

Запоздалые слёзы в глазах.

А зачем -

Разве мы поезда,

Разве можем в пути опоздать,

До предела зажать тормоза,

Отдохнуть

И вернуться назад?

В наши окна стучат октябри -

Отвори, отвори, отвори!

Тихо рощи шумят у дорог,

Золотое роняя перо.

Здравствуй, осень по календарю!

Скоро, скоро окно затворю,

Перед тем, как шагнуть за порог,

Золотое оставлю перо.

СЕВЕР

С пригорка спускается вечер,

Смывая стога на лугу.

Деревья,

Как чёрные свечи,

Горят на текучем снегу.

Недолго осталось до стужи.

Я вижу,

Шагнув за порог,

Снегов голубеющий ужас

236

Над дрожью травы и дорог.

Что пело, шумело когда-то,

Подмяло. Смело. Унесло.

Одни только серые хаты

Да сонная хмарь над селом.

МЕТЕЛЬ

Далеко ли я уехал -

Кто ответит:

Призрак? Эхо?

За железной полосой

Даль косая,

Снег косой.

День размыт ли,

Вечер смазан.

Свищет ветер,

Как бандит!

Да изба

Циклопьим глазом

Сквозь меня и снег

Глядит.

Непонятно, чёрт возьми -

То ли вижу,

То ли снится,

То ли в жизни-небылице

Сам я смазан и размыт.

В СТЕПИ

На ресницах -

Гроздья льда.

Ледяные рукавицы.

И дороги не видать.

И нельзя остановиться.

Вечер.

Неба серый холст.

Ледяное эхо веток.

Прокричишь – и нет ответа.

Стылый ветер.

Снег сухой.

А вдали-вдали-вдали...

За барханами барханы:

То ль собаки забрехали,

То ли волки где прошли.

Пробирает до костей

Вкруговую-вкруговую!

В снеговую-снеговую

Лечь бы в белую постель.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Ты усни.

Мне сегодня не спится.

237

Вот растает

Судьбы моей снег,

Я спою тебе песню о птицах,

Что живут и поют

Лишь во сне.

О дорогах равнинных зелёных -

Я из детства с собой их принес.

О чужих

Заблудившихся клёнах

В гололедице северных звёзд.

Всё проходит.

Пройдет непогода.

Отдохну от февральской тоски

И придумаю лучшие годы,

Если не было

В жизни таких.

Баю-баю.

Укутайся плотно.

Месяц

В тучи уходит в окне

И плывёт,

Словно жёлтая лодка,

В ледяных берегах моих дней.

НИТЬ

Далеко-далече

Месяц колесом.

Дух от русской печки

Кличет в тихий сон.

Кот наставил уши -

Мышка, что ли, где...

У окна – старушка.

Перед ней – кудель.

– Бабушка Наташа,

Вы ж совсем одна,

Для чего вам пряжа,

Для кого она?

– Не могу без толку,

Жизнь прошла в труде.

И опять умолкла.

Знай прядет кудель.

И вздохнет украдкой,

И качнётся тень...

За окном, за хаткой -

До небес кудель!

Километры ситца

Яростно-свежи!

Ниточка струится

Светлая, как жизнь.

* * *

Счастье – словно заняли:

Прилетит украдкою:

238

То ли – наказание,

То ли – радость краткая!

То ли в поле скошенном

Бредит дождь шальной...

Да не всё ль ровнешенько,

Да не всё ль равно?

Вышли други в недруги,

Ошалев от зависти:

К сожаленью, нет других

Привязей и завязей.

Эх, тропа-дорожечка,

С ветрами-побоями!

Потерпи немножечко:

Буераки, сбоины.

Мне ль жалеть, мне ль хвастаться?

Наше ль дело плёвое?

Не для нас ли ластятся

Ливни тополёвые?

Огоньку случайному,

Радости с горошину

Улыбнись – печальному,

Помаши – хорошему.

* * *

Порой себя не мучаю -

Зачем метелей шёлк?

И по какому случаю

Я в этот мир пришёл?

Зачем по снегу клюквины?

Закона манекен?

Зачем уйду отлюбленным

И не узнаю – кем?

ПЕРВАЯ ЗВЕЗДА

Вот и сумрак

В окошке открытом.

И над степью

Не видно лучей.

Скрипнул ветер

Осенней ракитой -

Для кого,

И о ком,

И зачем?

Даль равнинна.

Не видно прохожих.

Поздний вечер

Безоблачен. Тих.

Роковая

Звезда бездорожья

На моем

Серебрится

Пути.

239

* * *

Ты расти, трава,

Вдоль колей.

Норовят сорвать -

Не жалей.

Ветры чёрные -

Ты к земле.

Белу ворону

Спой вослед.

Все равно шумишь,

Как и мы,

До седой зимы,

До зимы.

* * *

Земля, до жгучести родная!

Благодарю за благодать!

Я ничего в себе не знаю

И не узнаю никогда.

Ты улыбалась тайной мима

И превращала злато в прах...

И цель твоя неуловима.

И непонятен смысл утрат.

Когда бывало в жизни круто

(Казалось, путь свой завершил),

Твои обугленные руки

Касались индеви души.

Ты – моя воля и неволя.

С твоей таинственной судьбой

Иду по жизненному полю,

Прощаясь с полем и собой.

* * *

Прокричит ли сова -

Крик качнется

В ночи

Невидимкой...

Ощущая миры,

Я у звёздного греюсь огня.

И откуда -

Кто знает -

На звёзды,

На крик полудикий

Вдруг откликнется что-то,

Чего без души не понять.

Скучно жить на земле,

Календарные листья листая.

Сорван лист -

Кончен день.

Кончен день -

Отрывается лист.

Потому и бегу

240

Я вослед ускользающей тайне,

На земные призывы

Печалью отмеченных лиц.

У КРАЯ ОБНИМИ

Романс

Кого я жду?

Чего я ожидаю

На жизненной и поздней полосе?

Совсем один.

Луна немолодая

Да ветра шум

В нескошенном овсе.

Утратно так...

Но о какой утрате

Я укоряю жёлтый свет луны?

На нём одном,

На жизни млечном тракте

Мои невстречи определены.

Кому кричу,

Шагнув за край свой звёздный:

– На миг, на миг,

Остановись на миг!

Не всё еще -

Почти -

Ещё не поздно...

Есть я и ты.

У края обними.

* * *

Перед снегом,

Еще не упавшим,

Перед страхом

К размытым ночам

Я стою

Над бегучестью пашен

В предпоследних

Прощальных лучах.

Свет вечерний

Щемящ и отчаян

На истоптанных днях октября!

Неужели земные печали

Так когда-то во мне отгорят

И сотрутся -

Ни пыли, ни боли,

Ни мольбы,

Устремившейся в высь,

Над озёрами желтых околиц,

Над землёй,

Где без нас обошлись.

241

Ничего,

Всё ж мы были на свете!

И вдыхая до слёз его ширь,

Я любил в нём такие соцветья,

Что росли

Над обрывом души.

Я – ОСЕНЬ

Ты не бойся...

Не бойся-не бойся!

Ветер

Гонит стога на угон.

Так доверчива

Только лишь осень

Незадолго по первых снегов,

Незадолго

До яростной выбели -

Когда нечему

Стыть и болеть!

Мои росы

Рассветные

Выпили

Табуны необузданных лет.

Это я

Обожжёнными листьями,

На излете в бездонную чернь,

Прилетел к тебе

Издали-издали

Огоньком

В ядовитость ночей.

Я принёс тебе

Шёпот колосьев,

Неразбавленный запах с лугов!

Не колечко на палец...

Я – осень,

Бесконечность

Равнинных снегов.

* * *

Успокойся!

Я не болен.

И судьба моя легка.

Это ветер в белом поле

Одиноко колоколит

В снеговые облака.

Успокойся-успокойся,

Не зашторивай окно

В этот вечер,

В нашу осень,

В нашу вымерзшую озимь...

Нам другого не дано.

242

* * *

Ветер крикнет, как филин.

Накричит непогоду.

И качнутся дымы.

И снега заметут.

Я пройду-пропаду

За земным гололёдом

На закованном поле

В багровом снегу.

Обернусь, уходя...

Станет горько и страшно

За скупое тепло,

Песни гроз и лесов.

Для кого-то останусь

Лишь притчей вчерашней.

Для кого-то -

Как пух тополей, невесом.

Для тебя -

Прорасту на забытых покосах,

Прошумлю в небеса

Пожелтевшим быльём,

Что любил я страну,

Где кричал безголосо

От ее доброты

И печалей ее.

* * *

Я живу – как во сне.

Я уйду – словно снег...

В первый раз обману

И тебя, и себя,

Что с дороги свернул

В неоглядных степях,

Что бродил-колесил

По родимым местам,

По великой Руси

И в дороге устал,

Что душой я не здесь:

Далеко, высоко!

А в глазах -

Эта резь

От зыбучих песков.

А искал я одну

В своей жизни весну,

Но теперь отдохну,

Ненадолго усну.

Я прожил – как во сне,

И уйду – словно снег,

Как уходят ручьи

Вешним полем ничьим...

243

* * *

Капель роняют провода.

Последний лист пожух.

Во след размывшимся годам

Я слова не скажу.

Войдя в заснеженную муть,

Под стать моей судьбе,

Я молча руку подниму -

Туда, где нет небес.

За то, что дальний звёздный свет

Мне столько лет не гас.

За то, чего в помине нет -

Снега, снега, снега.

Из глубины,

Где нет минут,

Нет света, нет огня,

Живущим -

Руку протяну

Туда -

Где нет меня.

244

АГОНИЯ ТРИУМФА

ПОЭМА

1.

Да, есть страх,

Есть ответственность:

Вдруг я о чем-то забуду,

А потом обленюсь,

А в душе, в глубине – отрекусь!

В безымянных степях

Голубые глаза незабудок

Тех, с кем хлеб я делил.

Откажусь – не прощай меня, Русь.

Здесь я в детстве летал!

И в нежнейшем ракитовом лепете

Есть мой радостный голос.

Так больше теперь не поют.

Злые силы меня превратили

В ослепшего лебедя

И пустили на волю,

Навек осквернив мой уют.

Запах желтых ракит...

Перед вечными, может, метелями...

Мой загубленный край,

Все изведав, меня ты поймешь!

Для кого над землей,

Окантованной пихтами-елями,

Знаки тайные пишет,

Шипя по периметру, дождь.

Провожая в полуночь,

Сычи мне вослед чутко охнули.

А потом далеко-далеко,

Будто выплеск крыла,

Прошумело, прошло,

Словно дождь за железными окнами:

То ли сон, то ли явь.

Может быть, это жизнь и была?

Время желтых ракит.

Как мы поздно становимся мудрыми,

Так нелепо приветствуя

Мыслей не наших полон.

Лики храмов бревенчатых,

Вслушайтесь в голос заутрени:

Возвратилась душа моя к вам,

На последний поклон.

Отрыдать, отмолиться

За всех и за все.

Вы ведь знаете:

Вечность неба и воля,

И крылья спасали меня.

А глухие сердца

245

Не сумели расправиться с памятью -

Чем я жил и живу,

Буду жить до последнего дня.

Через тысячи мук,

Через множество лет ожидания,

Через тундровый наст

Сердце чуяло травный укос...

Не казни – не зови меня

В близкое давнее-давнее,

Где так нежно и жутко,

Так легко и так тяжко жилось.

2.

Тени снов – ребятишки,

Под радугой – солнечнотелые!

Поразительность вечности.

Миру – ни края, ни дна.

Облака над горой

Развернулись хоругвями белыми.

Поезд, в вечер въезжая,

Дал голос у Песочина.

Ах ты, прошлое,

Степь моя – тропка, бегущая ровненько.

Загоришься, закорчишься -

Стали лицом мы к войне.

И кусками, стоп-кадрами

Рвется и крутится хроника,

Черно-белая лента

Моих полыхающих дней.

И осталась за кадром

Изба, где певали по вечеру

Серебром голосов

О замерзшем в степи ямщике.

Я бежал под навес,

И лошадкины губы доверчиво,

Согревая теплом,

На моей замирали щеке

Перед тьмой грозовой...

Смолкла песня.

И лязгнули траками.

Взрыв округу потряс:

Рухнул храм.

Пала пыль по росе.

И пошла моя жизнь по околицам

Да буераками,

От казенных вожжей

Резко взяв стороной от шоссе.

Сорвалось, промело...

Сколько лет было лютых и снежных!

И ловил я в снегах

Позывные из детства: «ку-ку»...

246

И у печки в бараке

Полынная блазнилась нежность -

Как в далеком былом

Яровой стебелек на току.

От звонка до звоночка

Оттопал, проползал, проехал -

Сиротой беспризорной,

Разгвазданный болью войны.

Отпусти, отпусти,

Не зови меня.

Черное эхо,

В две ушедших навек,

В две навек дорогих стороны.

3.

Я едва согреваюсь

У вьюжного белого полымя,

Правым боком припав

К продувному судьбы пустырю.

И поет мне метелица

Голосом дикого голубя,

И с замерзшей улыбкой -

Не помню уж сколько, стою.

Где вы, други мои,

Беспризорная вольница пашен?

Между детством и старостью

Вбуханы годы – не в счет.

Перед жестким законом

Уж больше руками не машем,

Лишь

Меч времени

Головы белые наши сечет.

Все плотнее метель.

Все теплее ловлю колыбельную...

И хочу, чтоб так длилось.

И ветер прошу:

«Ты подуй».

И зеленой звездою

Снежинка в ладонь мою белую

Опустилась, как с елки,

В туманно-буранном году.

Так вручила мне Родина

Чашу надежд и страданий.

И сказала без слов:

«По делам твоим, сын мой, испей -

За добро, за расправу

Над братьями и над стадами,

За дурман родников,

За хлеба ядовитых степей».

Экипажи России,

Во мне еще кровь не остыла.

247

Поднимаясь, быть может,

На свой предпоследний бросок,

Салютует вам, братья-славяне,

Поэт, смертник фронта и тыла!

Сердцем к сердцу – я с вами,

К виску прижимая висок...

Перепахано траками жито.

И рваное солнце.

Минометные взрывы

Отсекают подходы к холму.

Нервной цепью, без крика,

Сутулясь, бегут рокоссовцы.

Бьют лениво МГ

По последнему...

По одному.

Вот за вас пил сырец

Я, пацан, на расстрелянном поле.

Все в груди. С этим жить мне

До точки, до смертного дня.

За Победу, солдаты!

Я знаю:

Не выйдет без боли.

За Победу,

Солдаты,

Со мною и после меня.

Так и только – на равных,

Без скотско-лакейской морали:

Самокруточка-«сорок»,

По фляге глоток – пополам.

Нас по поздней морали

Не раз и не два обокрали

Грязью чистых анкет,

Дефицитом любви и тепла.

Подсобить? Погодим.

На расправу – гуртом, как на вече.

Неизменный наш почерк

Или путеводная нить?

Признак нашей любви -

Неуемная жажда увечий:

Лишь добив до конца,

Начинаем жалеть и щадить.

К вам мой голос, потомки,

Сейчас, в лихорадочном спринте,

Все по той же системе

Ведут словоблуды войну.

Продолжающих жизнь

Заклинаю:

Холопство отриньте,

Чтоб не мыкать сынам

Тягомотную нашу вину.

Однолюбы судьбы,

Огневые солдаты и дети,

248

Забинтованный болью и памятью,

Чтоб не реветь,

Я прощально машу вам, родные,

У края столетья,

Провожая себя

Со штурмгруппой

Идущих на смерть.

4.

Все осмыслить хочу,

Разглядеть сквозь бинты декабрей:

Как героика масс

Превращается в общую робость?

Неужель по команде:

«Зло кончилось! Будьте добрей!»?

Можно вывеску «Рай»

Нацепить на духовную пропасть?

Вот за то, что не слеп по команде -

Стал тенью от века.

Не заплатят семье.

Путь мой жизненный не уследят.

К покаянью души

Я годами иду в свою Мекку

Одиноко и молча,

Как пропавший без вести солдат.

Слышу голос небес.

И молчанье истерзанных всуе,

Колокольные звоны,

Библейскую грусть алтаря.

Слышу вечное:

Да. Побивали камнями безумье,

Топорами, свинцом,

В совершенстве безумье творя.

Так вот нас и мело,

Озверелых от фронта и тыла:

В сорок клятом и в том,

В захлебнувшемся кровью году...

Откровенье – возмездье:

За все, что тогда не добило,

Добивает теперь

У беспамятных масс на виду.

Как тогда в декабре,

Где просил я теплом поделиться:

Но лишь пела метель

Безнадежно, безумно, бело.

В доме смех и вино.

Цвет червонный на праздничных лицах.

В двух шагах от тепла

Смертью белой мне в сердце мело.

И рукой по стеклу я ударил -

Не этим ли спасся?

249

Резкий пьяный фальцет

Бросил свите команду: «Ату!»

Полыхала поземка

По широким по красным лампасам.

Согревалась душа,

Ощущая пинков «теплоту».

Неуютно мне, думы.

Упал бы в декабрь, холодея.

Улыбался... Заискивал...

Я и они – экипаж?!

Разделила сперва,

А потом предала нас идея.

Ну а мы, в свой черед:

Но что выжглось в душе – не предашь.

От снегов, что летят,

Торопясь к нам ко всем на поминки,

От уральских и прочих

Еще не оттаял мой чуб.

Птицы каторжных мест

Плачут вьюгами душ из глубинки.

Дай мне, Господи, силы.

За всех отмолиться хочу.

Иван-чаем крутым

Зацвели наши ахи и охи.

И сегодня любого

О военной шпане расспроси,

Без раздумий ответят:

«Больная гримаса эпохи,

Плаха с колом осиновым -

Место для них на Руси».

Ни конвойного мата над нами,

Ни песьего лая.

Не скули, моя боль.

Не впервые от нас отреклись.

Не нацистам лишь только

Бросали детей на закланье -

За оградой державы

Жрал гулаговский нас реализм.

Если все ворошить

Для рассмотров-реабилитаций...

Надо тысячу лет.

Край и общество братских могил!

Сколько нас перебито

На рынках, в подвалах, у станций,

По закону и без,

На вселенском распутье туги.

Убиенным, гонимым

Открывают вам счет

Эти строки.

И сегодня их памяти вечной

Взметнулся мой стяг:

Не на всех я еще

250

Разослал в белый свет похоронки,

Отгорел в этой жизни

Еще не за всех я бродяг.

Дорогие мои,

Я беспамятством массы стреножен.

Сколько хлама-бездушья

К родному подперло двору?

Те – с хулой, те – с хвалой,

Непреклонною и непреложной.

Ну, вперед, мое сердце!

Не время еще в конуру.

«Непущателей» вой.

Отвоевана самая малость.

Запретителей рев -

Сей багажник копился не год.

Но бреду потихоньку -

Оглобля б в пути не сломалась!

Крут подъем.

Круче спуск.

И арба с перекосом идет.

Нам разбиться – что плюнуть:

Споткнись – и на скальник, под кручи...

Стань – и вспять понесет.

И – взахлест вокруг горла шлея.

Шаг назад -

Произвол.

А по курсу – за тучами тучи.

По зыбучей-по зыбкой

По оползи стежка моя.

Да и только ль моя?

Лишь холопов на той карусели

Не кружит:

Смолкли казни,

Пой, храмная медь.

Скоморошки-стишки,

Чуть от титьки отпав, облысели.

Певунцы-горюнцы,

Без подачки – ни взвыть, ни запеть.

Без команд – ни гу-гу.

Благодать! Похвальба гробовая.

Ну да Бог вам судья,

Уж чего уж там, пой – кто о чем.

Нет без волюшки вольной,

Нет песни.

Рабыня – бывает.

Вот тогда из удушья

Придет Емельян Пугачев.

Связь времен – пыль времен.

Кроны жрут свои древние корни

И безумьем созрев,

Ядовитые мечут плоды.

И цепами, цепами бьют нежных

251

Стада непокорных -

Перекатное поле

Дубасит оседлых под дых.

5.

За недолю и волю,

За бред многовечных туманов

Перепуталось все:

Москали. Голодрань. Казаки.

Каждый в землю ложился -

За землю,

За жизнь – без обмана,

За единственную – до захлеба -

Штыками в штыки.

Где истоки мои?

Частью вытравлены, частью помню:

Мои предки – оттуда,

Где пелось и плакалось всласть.

Разливался «максим»,

Гоготали махновцы, как кони,

Башлыки с головами

Разбив о советскую власть.

Ради вдовьих платков?

Я по траурным по полушалкам -

Семь дедов, подсчитал,

Семь дедов моих в землю легло.

Я же плоть их и кровь,

Безысходно, и тяжко, и жалко.

Отпалили друг в друга.

Отпластались – клинки наголо.

Что осталось от вас?

Темный парус над общей недолей.

И сидит здесь душа моей памяти -

Псом, на цепи.

Отгуляло

Слепое

И Дикое

Ты, Гуляй-Поле.

Сорок тысяч коней

Разметали свой прах по степи.

Всех разгваздала сила,

Что в гетры и липы обута.

За моря укатили помещики, баре, князья.

Угнетенье, оно ведь всегда

Разрешается бунтом.

Без свободы, без правды горючей

Народу нельзя.

Озвереет душа.

Истребляется в ней все, что чутко.

Знаю сам по себе:

От высокопоставленной лжи

252

Меж запоев – как в бездну -

В мир глядел отрешенно и жутко.

Смерть от скверны бежала,

Отчаясь прервать кутежи.

Был бездомным. Гонимым.

Не зря в этой жизни люблю я

Вас, предтечи мои,

Гнусью загнанные на веку,

Гусляры дерзновенной России,

Есенин и Клюев!

В огневой нас купели

Дерзновенный крестил Аввакум

Для барханов и тундры,

Для песен по гослесосекам.

Эти райские кущи

Певцов покупных не манят.

Каруселька страны,

Каруселька судьбы,

Каруселька,

Смех и слезы – лечу,

Закружила ты в доску меня.

Так увечно прожил.

Так калечно рассвет прозреваю.

Сам себя сотворял

И рассвет – в терпком поте лица.

Не к разгулу я, край мой,

Не к бунту тебя призываю,

К состраданью, к свободе,

На исповедь кличу сердца.

Нас разъяла двуликость.

Мы предали отчий обычай.

Жжем свои же дома

И с восторгом глядим на зарю!

До сегодняшних дней

Обезглашен и обезъязычен,

Скорбь земную несу,

В никуда, в белый свет говорю:

Как такое возможно -

Полвека бесправья, обмана?

Мял конвейер судейский:

Вне шеренги – подонок, бандит.

Деспотия плодит

Палачей, стукачей, атаманов,

Холуев-подпевал,

Людоедов идейных плодит.

День за днем,

Год за годом

Хлобыщут то страхом, то смутой.

Как без солнца цветы -

Слюденеют хрусталики глаз.

Величайший талант -

Беззаконье с законом не спутать,

253

Чтобы вера в Отчизну

Звериной тоской не сожглась.

О прислужники дьявола,

Что вам до рая и ада?

Только шабаши править

На спинах, поверженных ниц.

Вам – что бить, что любить..

Будет так, как верховному надо.

Для таких вот народ -

Подъяремная сволочь тупиц.

Все на собственной шкуре:

Отстойники. Стройки. Забои.

Оплевали, растлили -

И скопом «воспитывать» нас.

Тело каменным стало,

Душа только помнит побои,

Отшагав со страною

Ее исторический пласт.

6.

Сколько лет отшагал я вот так?

Тридцать пять или сорок?

Пролетело четыре десятка.

Годочки, года...

Гулеванила, властью пригретая,

Страшная свора,

А точней – самовластьем,

Цветущим так пышно тогда.

И не стерли вас годы.

Я помню вальяжные лица.

На груди главаря

Полыхал разноцветный значок.

Отшибали воришке-мне ребра,

Как мялкой кострицу.

А с портрета

Дзержинский

Глядел в мой кровавый зрачок.

И разбитые губы,

Распухшие черствые шкварки

Обращались к нему,

Но сгорала мольба:

«По-мо-ги...»

И смещались в сознаньи:

Душегубки... Эсэсовцы... Харьков...

«Бэ-удишь, сэ-волочь,

За-ста-вим чекистам лизать сапоги...»

Самосудами бит,

Геноцидчиками полосован.

Враг – захватчик. Он враг.

Но свои-то, свои – па-ла-чи!

Кто в ответе за все?

254

Только хлопают крыльями совы.

Только траурный ворон

Над детством распятым кричит.

Над Россиею ворон,

Стал спутником русского поля.

Либо он ненасытен,

Либо мы заблудились в «добре»:

То ль войны ураган

Панихидно в стране колоколит,

То ли рельс перезвон *

Из бесчисленных дальлагерей.

Беспросветная летопись -

Трассы, спецлаги, спецстройки.

Память вечная мертвым -

В виденьях меня не увечь.

Моралисты плетей,

Педсадисты, взгляните за строки:

Мятежи, спецсуды, побегушки, расстрелы, ЧВ. **

Смрад вензон и тубзон.

Кротьи кочки тряпичных треухов -

Шапки эры рабов,

Форма серых идейных гримас.

Здесь рождалась агония

В теле больного триумфа

Произволом Закона,

«Во благо»,

«От имени» масс.

Маскарадчики, к вам

Эти б маски-гримаски на танцы.

Скольких морок эпохи

Прокаженный ваш ветер промял:

Украинцев, болгар,

Белорусов, поляков, испанцев,

Русаков, азиатов, грузин,

Возвращенцев-армян.

7.

Нет названья тому,

Что годами мы все созидали!

Всем гигантский бы крест

На гигантской воздвигнуть горе,

Всем, что смертно легли

В воркутинско-уральские дали,

Отломив «до звонка»

В джунглях тюрем и концлагерей.

За картошин пяток,

Перепрелой половы мешок,

Для опухших детей

* Удар по рельсу – сигнал для заключенных (побудка, выход на работу и т.д.

** Членовредительство.

255

Помело колосков из колхоза...

Где, когда, перед кем

За народную кровь и за слезы

Не на Суд управитель,

А хотя бы с повинной пришел?

Просто вышел бы к смертным

И крикнул:

«Простите мне, люди,

Прегрешенья мои,

Заблужденья мои,

Слепоту!

Нету добрых средь нас.

Было прежде, так есть и так будет -

К власти чистым не выйти.

Нет честной дорожки к посту».

Стало нормой – по избам

Шнырять, по сусекам мести.

Стал разбой героизмом.

Бесчестие стало в чести.

Массам – равенство в нищенстве.

Избранным масс – спецпайки.

Правдолюбец – в этап.

Бунтанул – на глаза пятаки.

Пустоглазая свищет косищей

По цвету пород.

Убивали убийцы народа

Бесправный народ.

И плодили ворье – мелкоту.

И судили за мзду,

Чтоб ретивых страшился:

Чуть что – и накинут узду.

И накидывали:

За молчанье, за мысли, проступки.

Поощряя льстеца,

Возносился в зенит лиходей.

Наплодили путан

Политические проститутки,

Ради «светлого завтра»

Туманя сегодня людей,

Чтобы выскоблить память...

Отречься от пашен и вод.

Если взять каждый год,

Сколько кровушкой уж окликало!

И опять призывают:

Дать отпор крикунам-радикалам.

А сейчас радикал -

Каждый, кто «по талонам» живет *.

Слюдяные глаза.

Перекошены злобою лица.

Струпья с сердца не слезли,

* Талонная система обеспечения, введенная в СССР в конце 80-х годов ХХ века.

256

И снова туда же – к кнуту!

Хочет есть радикал,

И по сходной цене лохмотину -

Прикрыть наготу.

Отыграв-отболванив

Обостренною схваткою классов -

В социальном удушье

Найдется для смердов вина!

Боже мой, сколько раз

Молодым человеческим мясом,

Наспех сляпав Указ,

Затыкала ты прорву,

Страна...

8.

«Двадцать пять, пять и десять» -

Ваш почерк,

Лже-юре, лже-факто,

Самосудчики века,

Жестокость вождей, ваш прогресс.

Опочил Сатана. *

Вы остались с железною хваткой.

Демократией-эхом

Двадцатый аукнул партсъезд.

И по ростепели

Беговые снега захрипели.

О солдатских этапах

Не успели пропеть «соловьи»

Об ушедших «во льды» **,

Захлебнувшихся в белой купели...

И о нас у болот

Кулики не пропели свои.

Спой хоть ты, моя память!

А может быть, боль устарела?

Или ты, моя совесть,

Отреклась от помойных тех ям?

Мысль, как узник,

В былое глядит, ожидая расстрела,

До жестокой тоски

Ощутив пустовей бытия.

По апрелю снежит.

На ветле, за окошком, сорока.

И такая вокруг -

Всех ко всем

Безучастная тишь.

Неужель ты вот так, умираешь душа,

Раньше срока,

И не помнишь, что помнишь,


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю