Текст книги "Спелый дождь"

Автор книги: Михаил Сопин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Рыдать, рыдать сквозь смех

В душе, в самом себе,

Бросая вызов миру и судьбе.

* * *

Среди развалин и камней

200

Седое время стынет, стынет.

И ты совсем одна ко мне

Идешь сквозь зыбкий шум пустыни,

Усталости наперекор,

Забыв о вечности начале.

В глазах не слёзы, не укор,

А бесконечный гимн печали.

Иди ко мне, иди, иди...

Отвергни ропот человечий.

Я жду всегда, я жду один,

Чтобы тебя увековечить.

* * *

Молю тебя, не надо наставлений

В любви, в искусстве, в глупости идей,

В минуты творчества,

В блаженстве праздной лени -

Не торопи, не искушай, не бей!

Я всё пройду от слова до расплаты.

Не хлопочи, не майся надо мной!

Я даже смерть хочу принять без постулатов,

Но и прожить хочу – как мне дано.

* * *

Пойду куда-нибудь, пойду один,

Раз нет попутчиков.

Пойду – куда попало.

Но только ты за мною не ходи,

Прельстясь зарей... и далью из опала.

Моя душа и сердце – не трюмо.

В них заглянув, увидишь только темень.

Когда-нибудь я все пущу «в промот»

С годами прошлыми – и этими, и теми...

Лишь проводить приди меня сама,

Пусть будем: ты и я, и ветер с пашен,

Чтоб не смущала лет моих сума

Тех, кто в укор тебе поставит

«Наше».

* * *

Сквозь дым тоски и злую замуть окон

Я вижу тебя ясной и нагой.

Но ты во мне, чужом и одиноком,

Сквозь призму дней

Не видишь ничего.

Ужель секрет лишь в тайне светотени?

Ужель мир так расплывчат и делим,

Что в суете исканий и смятений

Растаю тенью, пляшущей вдали?

Но воскрешает вновь судьбы причуда

Твою мечту.

И пляшет дождь гурьбой,

201

И я опять, как вышедший из чуда,

Как зов души,

Стою перед тобой.

* * *

Минуют дни.

И незаметно минут,

Как тень,

Мечтанья милой старины.

И мы присядем к прошлого камину,

Чтоб заглянуть в себя со стороны,

Где было всё и сказочным, и странным:

Тепло надежд и лёгкий дым тревог,

И чья-то боль, и собственные раны,

Где было всё -

Но нет уж ничего.

И эти дни,

И эта боль – минуют,

И этот путь, и трудный, и большой,

И мы присядем к памяти камину,

Чтоб отогреться стынущей душой.

* * *

Не упрекай меня,

Когда скажу: не все

Друг другу дарят

Ласку и усталость...

Не огорчайся,

Что ушел совсем,

И не кори себя -

За то, что ты осталась.

Я больше жил.

Мятежность тяжких дум

Носил в душе,

Доставшихся мне с боем,

Но знал,

Что скоро всё равно уйду,

И задушил их,

Чтоб забрать с собою.

Зачем ушёл?

Иль почему хотя б

Не обратился к близким, к их совету?

Нет, я не мог просить их...

Так дитя

Влачит судьбу сиротскую по свету.

Ты пробовала -

Сердце промочив

В своих слезах,

До меркнущего тленья,

Идти в ничто,

Под окнами, в ночи,

И в жизнь вползать

202

На содранных коленях?

Сквозь сумрак лет,

Сквозь постоянство мук,

И вечно – в роли,

В колпаке и в гриме...

Такое неудобно никому.

И кто поймет?

А из понявших – примет?

* * *

Тревожит мысль неровная порою,

Что если вновь к тебе я возвращусь,

То ты опять объятья мне откроешь,

Чтоб заглушить в душе большую грусть,

Что прижилась за эти дни и ночи,

Так безнадежно-больно прижилась...

А если сердце больше не захочет

Былой мечтой, былой... упиться всласть?

А вдруг в нём растоптали – что растило -

Сломав тобою созданную гать?

А вдруг оно – как я – давно простило?

Ему – как мне – теперь уж не солгать?..

* * *

Далекий друг,

Тот путь, где шли мы оба,

Не вспоминай,

Не воскрешай те дни.

Умру – не плачь,

Не мучайся у гроба,

Лишь, глядя в даль,

Печально улыбнись.

Не надо, друг, не надо и не надо.

Всё это – жизнь,

И в этом были мы.

Не зная рая – что бояться ада?

Не зная света – что страшиться тьмы?

* * *

Вижу тебя

Капелькой вина я,

Каплей алкоголя,

Каплей доли,

Миллиардной плавящейся болью

В века опечаленных глазах.

Ты всегда со мной.

И вечно где-то

Видишься сквозь времени прищур.

Мир, в непостижимое одетый,

Разрывая,

Я тебя ищу.

Я кричу,

203

Но разве ты услышишь

Голос,

Индевеющий вдали?

Все-таки не до конца

Всевышний

Твердь земли

От неба отделил...

* * *

Дай мне слово:

Если в смуте дней

Я уйду отвергнут, не целован,

Никому ни слова обо мне,

Никогда не говори ни слова.

Ну а если спросят – то скажи,

Что однажды летом, на причале,

Я кому-то плел про миражи,

А потом... Потом мы не встречались.

Что умом я, в сущности, простак,

Несколько несдержан, инфантилен,

Что стихи писал – но просто так:

Мне за них ни цента не платили.

Говори, что цель моя пуста,

До постыдной жалкости нагая,

И еще скажи, что я устал,

От себя по жизни убегая.

* * *

Хочется не только сожалений!

Вновь перешагнуть порог избы,

Головой упасть тебе в колени,

Обо всем о пройденном забыв.

Будто ни конца и ни начала

Не было в исхоженном пути,

Будто сердце в горле не стучало,

Выбивая дробное: «Прости».

И теперь глаза в ресницы прячу,

И следы морщинок – в воротник,

Будто я, надорванная кляча,

Вновь могу резвиться, как они...

После дней тяжелого забега,

После вёрст, распластанных в былом,

Для меня одна осталась нега -

Рук твоих желанное тепло.

И слова, что шепчешь ты, волнуясь,

Западают в душу глубоко,

Словно я попал в страну иную,

Вечно слушать музыку веков,

Не забыть которую, ни бросить,

Сколько бы ни слушал – всё равно.

Я люблю – когда, лаская проседь,

Ты от счастья плачешь надо мной.

204

* * *

О, жизнь моя запутанно-проста,

Да и судьба – ушибленно-простая.

Мечты о счастье и любви

За кромкой льда,

Как пар над пахотой весеннею,

Растают.

И даже сам я -

Час пробьёт когда -

Исчезну,

Как от солнца искра льда.

* * *

Прошу – останься же такой,

Какой тебя впервые встретил:

Чуть настороженной, простой,

В июньской жидкости рассвета.

И невпопад на мой вопрос

Ответь – но только не словами,

А блеском набежавших слёз

В души незамкнутом бокале.

* * *

Ах сердце, сердце!

Что с тобою?

Ты – спичка в дождевой ночи.

Прощаюсь каждою строкою

В безгласье гаснущей свечи.

* * *

Вечер. Речка.

Скачут волны,

В белых пеночках они.

Я уйду, как ветер, волен -

Ты рукою мне махни.

Разгони свою усталость

И туман недавних бед,

Чтоб во взмахе том осталось

Всё о жизни и тебе.

Пряжей рук твоих горячих

На прощанье опряди,

Чтобы мог я и незряче

Видеть снег твоей груди

И улыбку...

И, конечно,

Пожеланье – невпопад.

Взгляд печально-подвенечен,

Как осенних рощ опад.

Стань на горке, на вершине,

Не туши печаль души.

Помаши мне, помаши мне

Вслед рукою,

Помаши...

205

* * *

Я помню: мир притих.

Льет в окна дождик частый.

И мы вдвоём. И бьёт

По ветру молочай.

Вернуть бы этот миг -

Всего минуту счастья,

Вернуть тебя такой,

Вернуть свою печаль.

Дожди еще идут.

И стынет даль сквозная.

И, как опавший лист,

Промокшее село.

Ну отзовись, где ты -

И грусть моя, и радость,

Ну оживи на миг,

Что жизнью унесло!

* * *

Дай обниму тебя!

Мне кажется, опять я

Мимо тебя иду,

Теряя дни.

Дай обниму тебя,

Пусть первое объятье

Нам две души

В одну соединит.

* * *

Уходит старое, как сгорбленный ворчун,

В забвенье, в море времени. И что же?

Гляжу куда-то мимо и молчу.

Лишь памяти река молчать не может.

Ах, эта память... Ропщет. Но о чём?

Вот чей-то взгляд и горечь губ припухлых.

Вот осень – увяданья кумачом

Заполыхала в утро и потухла...

Потом совсем-совсем чужие лица,

Что станут близкими на много зим и дней,

С которыми придётся мне делиться

Утратами и индевью огней.

И вдруг – провал...

Дорога – не дорога.

И так – до этих пор, до этих мет.

И лишь глаза твои

Прощально, грустно, строго

Глядят в меня

Сквозь расстыковку лет.

* * *

Не говори мне сложно.

Лучше – проще.

206

И слов ненужных по ветру не вей.

Ведь падает же в осень лист по роще,

И дождь шумит по высохшей траве,

Как первый снег,

Что прилетит, растаяв,

Как тонкий лёд,

Что хрустнет от руки...

Будь, как они – такая же простая,

Обычаям затёртым вопреки,

Чтоб мог и я,

Когда на сердце ветер

И от житейской стыни не до сна,

Уйти в тебя,

Забыв про всё на свете,

Уйти в тебя,

Когда ты вся – весна.

* * *

Давай останемся вдвоём,

Измажем лица земляникой.

Ты мне расскажешь о своём,

А может, просто небылицу:

Об увлеченьях, куражах,

Чтоб всё явилось как во сне бы...

А можно просто полежать,

Уставясь в синий полог неба.

Потом в зелёной лебеде

Как будто бы задремлешь даже...

А я тихонечко тебе,

Как тихий ветер, грудь поглажу.

Ты будешь в яви, как во сне

Лежать, как девочка-подросток.

Лишь сердце тукнет чуть сильней...

И будет нам светло и просто.

* * *

Как странно,

Что в полуугасшем теле

Мерцает искрой торжество минут...

Пустыни лет,

Барханы и метели

В моей душе

Твой след не заметут.

Когда уйду

Один по бездорожью,

Когда уйду к закраине пути,

Пусть знают все,

Что даже смерть не сможет

Мою любовь

С собою унести.

* * *

«Не надо прошлого», – ты как-то мне сказала.

Зачем же так? Зачем сказала мне?

207

Всё пропахал. И вот я у вокзала.

Ни настоящего, ни будущего нет.

Я сяду в поезд и махну рукою.

За окнами забвенье поплывет.

Прощай, зима! Но навсегда со мною

Моя любовь – нетленное мое.

И если вновь сквозь вёрсты бездорожий

Разверзнется ненастий окоем,

Мне заслонит судьбы косую рожу

Лицо святое, светлое твое.

РАДУЙСЯ, ЧЕЛОВЕК

Цикл

«Радуйся,

человек»

необычен

в творчестве поэта.

Прежде

всего,

не

свойственный, каза-

лось бы, ему способ

стихосложения: вер-

либр. Он появляет-

ся впервые в стихах

Михаила Сопина не-

задолго до освобож-

дения из лагерей, в

цикле «Радуйся, чело-

век» достигает наибо-

лее полного выраже-

ния и потом исчезает

вообще, уступая ме-

сто песенной интонации, размышлениям, афористичности, где каждая

строка имеет точную рифму.

Нигде больше поэт не будет в такой степени выступать как живопи-

сец. По сути, это развёрнутая выставка картин, набросков, зарисовок, где

много звуков, пауз, цвета и света. В стихах совершенно очевидно просма-

тривается город Пермь начала 70-х, ими даже можно пользоваться как пу-

теводителем. Здесь и новая Пермь, и старая, её окраины... «Прикованные

к фундаментам домов одиноких гиганты», «лес телевизионных вышек»,

«бледно-зелёные, красные бесконечные гирлянды огней», «улица расколо-

лась от трамвайной дуги» и... «у крыльца незнакомого дома дрожат две

росинки собачьих глаз». Город фантастический, «лабиринты развалин не-

мых», и всё же автор признается, что он «именно к этой жизни примёрз,

как к дереву лист». Обращает на себя внимание повторяющийся образ

женщины, идущей за детской коляской – в эти годы у Михаила Сопина

родились сыновья. Для большинства неожиданным будет цикл «Детский

альбом».

Все это не случайно. Впервые после 15 лет заключения поэт получил

свободу. Он не просто вырвался из зоны – сменился гражданский статус,

семейное положение, всё-всё... И ему хочется увидеть, прочувствовать, за-

печатлеть эти ощущения, отыскать в новой жизни своё место.

208

Несмотря на тревожный настрой, цикл в целом светлый, какой-то

«ожидающий». Эпиграфом к нему можно поставить оставшуюся на полях

этих стихов запись:

«Радуйся, человек. Все, к чему прикасаешься, сохранит след твоего при-

косновения».

* * *

Это – не город.

Это лабиринты развалин немых.

Судьба моя в нём -

Трещина в высохшем илистом дне.

Словно босыми ногами

По стальной пробираюсь стерне.

И бесследны раздумья мои.

И дорога моя далека.

И красные кляксы следов

Уносит ветер

В дрожащих руках.

* * *

Это в меня

Входит город в огнях.

Звёзды светят,

Бьётся ветер,

Падают листья в меня.

Разноголосый грохот буден,

Чёрные воды речки,

Смытый ивняк,

Плачущие и улыбающиеся люди -

Это в меня.

* * *

На мокром циферблате -

Первый час.

Бывают ночи -

Шутит память с нами.

Мне кажется,

Что я иду сейчас

По городу моих воспоминаний.

Иду, и не уверен, что ты ждёшь.

И под шаги слагаю:

«По-до-жди».

И падает такой же точно дождь.

Пусть никогда не старятся дожди.

* * *

Бледно-зелёные, красные...

Бесконечные гирлянды огней,

Рассекая сугробы,

Убегают вдаль.

Тонким слоем лака

На асфальте вода.

209

Вечер прекрасный.

В зависимости от освещения

Глаза, лица, улыбки -

То синие, то зелёные, то красные.

Порхающие руки,

Словно экзотические птицы,

Не боящиеся людей,

Бороздят разноцветный воздух.

И только в тёмных переулках

В устоявшихся лужах

Лежат отражённые звёзды.

* * *

Как невидимки,

В тумане

Кряхтят и покашливают машины.

На белой палитре -

Продолговатые жёлтые капли:

Это из невидимого

Рождается крик петушиный.

И нигде,

Совершенно не видно нигде

Ни огней, ни домов, ни прохожих.

Только звуки.

Вот ещё где-то шорох невидимый вырос.

Странно.

Будто присутствуешь

При сотворении мира.

* * *

Взявшись за руки,

Дети идут в своё будущее по паре.

Няни ведут одиночек.

По сухой траве июня,

Мимо деревьев в пыли,

В бензиновом перегаре

Няни ведут одиночек.

Я остаюсь.

Мне ещё нужно одеться,

Сытожить дни и ночи,

Отделяющие меня от детства.

А дети всё дальше уходят,

В пыльный июнь,

Уменьшаясь до разноцветных точек.

Няни ведут одиночек.

* * *

Не разлука страшна мне,

И не то, что однажды

Уйдёшь и больше не придешь.

И не то, что на камне

Следы твои вымоет дождь.

210

Совершенно иная

Тревога в груди:

Вдруг совсем не замечу

Потери,

Оставшись один.

* * *

Город – жёлтым пакетом в брикете.

Пыль искрится в лучах косых.

Выхожу на проспект,

Покупаю природы букетик,

А потом отправляюсь искать

Продавца росы

В улицы, в переулки...

Где только я не был.

Позади – расстоянье из верст.

Где-то уже светят

Одинокие капли звёзд.

Темнеет.

Чёрный дым переходит в небыль

Из невидимых домен.

Горизонт потускнел и погас.

Гляжу и глазам не верю:

У крыльца незнакомого дома

Дрожат две росинки

Собачьих глаз.

* * *

Я пробиваюсь сквозь туман,

Сквозь света стылый жар.

Стоят скуластые дома,

Бетонно зубы сжав.

И в том молчанье,

И в огнях

Не страх и не гроза -

Кричат о помощи

В меня

Их разные глаза.

И сеющий,

Как пепел, дождь -

Как будто в душу дождь.

И не понять -

К кому идешь.

И все-таки идешь,

Наталкиваясь и скользя!

Зовёшь – ответа нет.

По-человечьи – им нельзя.

По-каменному – мне.

* * *

Дождь повис

В асфальт разбитый.

211

Тихий полдень.

Никого.

Проезжает «служба быта»,

Словно клоунский фургон.

Пустоте на удивленье

Балансируя, гудя,

Закатило представленье

«Шито-крыто» из дождя.

Боком, скоком,

Влево, вправо,

Снизу вверх

И сверху вниз...

И глядят кусты и травы

Из-под вымокших ресниц.

В ДОЗОР

Красное солнце.

Зелёное море.

Волны, как конница,

Скачут в дозоре,

Звёздочки светят

На гребне папах.

Вечер.

И ветер

Легендой пропах.

Берег.

И чаек

Посвист над ним.

А море качает,

Качает огни.

Гула каскады -

Далёкой грозой.

Это эскадра

Уходит в дозор.

ПЛОЩАДЬ

РЕВОЛЮЦИИ

Ни ржанья, ни выстрелов боя...

Но кажется – лишь обернись,

И медной измятой трубою

Рванёт стылый воздух горнист.

В приёмниках лязгнут патроны,

И мускулы дрожь продерёт.

И глотки лихих эскадронов

Раскатят команду: «Впе-е-рёд!»

Тачанки и всадники – мимо,

Знамёна – кровавой грозой,

И рдеет запахнутый дымом

212

До самых небес горизонт.

А сердце колотит – отчаясь,

Уводит туда, в ураган...

Где в сёдлах,

Ритмично качаясь,

Идет на рысях арьергард.

* * *

Я заблудился

В фантастическом лесу

Телевизионных вышек.

Надо мной пролетают

Белые тени голосов,

Прерывисто, неровно,

Сквозь бесконечную белую ночь.

Но иногда -

Может, это перенапряжение слуха -

Мне кажется,

Что шаги твои слышу

В озвученном движении Броуна,

Твои шаги...

То приближающиеся,

То ускользающие.

Ты куда-то идёшь.

Ты блуждаешь -

То влево,

То вправо.

И невидимый след твой

Смывает невидимый дождь

На невидимых травах.

* * *

В пульсирующей галактике человеческих глаз

Искра погасла,

Искра зажглась.

Но меж той и другой,

Между мной и другим

Сквозь туманность летят

Звуковые круги,

Световые круги,

Чтобы кто-то не сбился с пути,

Чтобы кто-то ответил,

Постоянно летят позывные столетья.

Мы – почти неземные,

И все же – земные,

Через спутники связи

Посылаем друг другу свои позывные.

И бессонная память

Из-под каски пробитой

С напряжением смотрит

На глобальные

Наши с тобою орбиты.

213

* * *

Прикованные к фундаментам

Домов одиноких гиганты

С высоты своих метров

Глядят безучастно,

Как сквозь призрачные пальцы ветра,

Течёт майская зелень

Безмятежно, как детское счастье.

По дороге ползёт фигурка

На трёхколесном велосипеде

За папой, за мамой,

А может,

За промокнутыми далью

Силуэтами прохожих?

Что её – сегодня?

Завтра её – в чём?

Куда они -

Маленький человек

И велосипед-паучок?

* * *

Сживают осенние стужи

Со света

Короткое лето.

Уехать куда-нибудь мне бы...

Но на кого я оставлю

Зрачки-лужи,

Глядящие остекленело

В холодное низкое небо,

И окна,

Которые отпотели

И, не мигая,

Смотрят на маленьких яблочек

Мёрзлые гроздья,

На поземки и метели,

Вьющие белые гнезда

Под ветра протяжное эхо,

Теряющееся вдали.

Нет, мне никуда не уехать,

Никогда, никогда не уехать,

Потому что я к этой жизни,

Именно к этой жизни

Примёрз,

Как к дереву лист.

У ПАМЯТНИКА РОССИИ-МАТЕРИ

(Пермь, воинское кладбище)

Пройдет не год,

Пройдет не два,

Всё отгорит -

214

И сны, и боли...

Но плачет Память,

Как вдова,

В невыносимо-русском поле.

Сто лет – ни вести, ни письма!

Погибших души откричали.

А ты стоишь,

Россия-мать,

Над полем

Жизни и печали.

* * *

Мне кажется,

Что я из первозданности,

Где светят, словно звёзды, фонари

И нет маршрутов поисковых партий,

Только что сошел на материк

С острова,

Какого нет на карте.

Странен, непонятен, необычен

Этот устоявшийся обычай:

Прятать в безразличие ушибы,

Делать и не признавать ошибки.

Веселиться – если в горле ком,

Чтобы потом

С собой наедине выплакаться

Тайком.

Все заношено.

И все привычно.

Потому меня, наверное, тянет

Возвратиться в тихие края,

Что скитаюсь,

Как островитянин...

* * *

Белые заснеженные мили.

Ветры, пролетающие мимо

Окон, где ни света, ни огня.

Ветры, ветры, ветры, ветры, ветры,

Заметая ночи нулевые,

Оседая в теле и навылет,

Беспощадно бьющие в меня.

Лун дозоры,

Хмурых туч наряды,

Сон и память -

Рядом, рядом, рядом,

Словно на завалинке два старца,

Две игрушки в подневольном танце

Кружатся с закрытыми глазами,

Я уже забыл,

В каком столетье...

215

* * *

Я как в пустыне караван,

Я как засохшая трава,

Как старый и слепой верблюд,

Как брошенной избы уют.

Я новых песен не люблю,

А песни старые забыл.

Меня рубили топоры.

Душа – как стебель без листка.

Потери – высохший арык,

Тропа в кочующих песках.

Сто солнц пройдут,

Пройдут сто лун

И столько же веков и лет.

И я, вмурованный в скалу,

На остывающей земле

Останусь, как дремучесть дат,

Как мир спрессованных минут,

Как у истории в плену

Последний из живых

Солдат...

* * *

Где мой дом,

Где улица моя,

Сновиденья,

Сказки прошлых лет?

Пляшет -

Вместо дыма и жилья -

Вьюга,

От простора ошалев.

Я живу сейчас в другом краю.

Ты, мой дом,

Не знал таких высот.

Здесь степные песни не поют.

В сотнях окон -

Светят сотни солнц.

Но в траву не выскочить с разбега,

Утопая в росах...

Степь, меня прости!

И, конечно, никакому снегу

Этих изб до крыш не замести.

К запылённым листьями прудам,

Бездорожьем или по дороге,

Разбивая о булыжник ноги,

Я вернусь когда-то...

Навсегда.

* * *

Странным желаньям в угоду

Стою под зонтиком ночи.

216

Фонаря одинокий комочек

Пьет из моих ладоней

Стылую чёрную воду.

Отошедшего дня

Вылинял цокот подков.

Мир далеко от меня.

Я от мира далеко.

Так далеко, что не знаю -

Найду ли дорогу назад.

Сквозная, сквозная, сквозная

Тьма застилает глаза.

Но это длится минуту.

Или несколько, может, минут...

Вот я уже различаю,

Как тени чужие качая,

Падает дождь в тишину.

У СПУСКА К КАМЕ

Тучи, как чёрные горы,

В стынущем небе парят.

Чихает простуженный город

Разноцветной листвой октября.

Две серых фигурки у берега.

Вон – мост.

Вон – музей на горе.

И лампочек тусклые серьги

Как будто скучают,

Качаясь в чугунных ушах фонарей.

И так до забвенья пустынно,

И так без конца хорошо,

И я забываю, что стыну

И не помню – откуда пришёл.

Гляжу в эти тёмные волны,

Бегущие в глотку моста,

На храм с головою зелёной,

На жёлтые крылья креста.

* * *

Не кричи, пропадая,

Окраина,

С тихим лепетом трав во дворе.

Зря ты, сердце,

Колотишь затравленно,

От прошедшей весны одурев.

Дом

С разбитыми окнами кривится,

Рядом – новый гигантом встаёт.

Только я,

Как собака на привязи,

Вою в счастье щенячье своё.

Где ты, где ты, родная околица?

217

Скачет взгляд

По раздавленным пням.

Память

Хрупкими льдинками колется,

Провожая всё дальше меня

За отвалы, за крики бульдозеров,

За деревья, сожжённые зря,

Где, как помнится, в кофточке розовой

Приходила в рябинник заря.

* * *

Постоянно в пути.

Кто-то должен первым встать

И уйти.

Мы – пассажиры, только пассажиры.

Ни о чём не говорит то,

Что рядом места.

Мы рядом,

Но жизни в одну

Никогда не совьём,

Как вот эти дождинки,

Которые в окна стучатся,

Скользя.

Замыкаемся -

Каждый в своё.

Улыбаемся -

Каждый в своё.

Потому что иначе нельзя,

Просто непостижимо,

Никак.

Абонементы объезженных дней,

Как оборванные листья,

Несёт река.

* * *

Подходит трамвай.

Вхожу в вагон.

Почти никого.

Впереди -

Факел женской причёски.

Он такой здесь один.

Интересно,

Он греет кого

Или нет?

«Подойди, подойди

И тепла попроси, -

Кто-то шепчет настойчиво мне, -

Подойди, так бывает...»

Это сам я шепчу своей мысли,

Уехавшей с этим трамваем.

А в действительности – тишина.

218

И туда, куда нужно ехать,

Ни дороги, ни транспорта нет.

И, пожалуй,

проезд не оплатишь -

Не хватит монет.

* * *

Солнце печёт голову.

Солнце проникает через череп

Вибрирующими спиралями огня.

И от этого

Тысячи солнц в глазах у меня.

Изнывающие тела бок о бок...

Смешиваются запахи,

Киселеют, дрожа.

Это город,

Это не Гоби.

И все же это – Гоби,

Из которого не убежать.

Вдалеке – зелёный купол храма.

За куполом – небо

В застиранной рубашке дыма.

И крест машет и машет упрямо,

Проклиная далёкое солнце,

Проклиная бездонное небо,

Проклиная горькую землю,

Крест машет руками,

И качается мгла одурманивающе.

И белые бабочки,

Как снежинки,

Пролетают

Мимо вытекших глаз

Одуванчиков.

* * *

То ли кружится мир.

То ли – я,

То ли – вместе мы.

И чем быстрее,

Тем лучше становится мне.

Но где-то бьётся мысль,

Как не заросшее темя младенца:

А вдруг – стержень не пройдет

Испытанья на скручиванье?

Вижу -

Майская зелень

Мотыльками пепла

Падает на единственную улицу Земли

С названием -

Неподвижность.

219

* * *

Если я проживу много лет,

Что останется мне от дождя,

Пролетевшего в юность?

Уходя, я унесу

Пыль жизни

В ладонях потухающего сердца.

* * *

По Цельсию – три градуса тепла.

В невидимую стенку бьётся эхо.

Дорога развалилась, потекла -

Ни пешему, ни конному проехать.

Я разложил костришко на бугре.

Валежник есть,

И благо – роща близко.

Сижу, немного руки обогрев,

Поглаживаю пляшущие искры.

А там, у горизонта, далеко,

Где прыгнув, зацепился за карниз бы,

На белых парашютах облаков

Плывут, качаясь, маленькие избы.

Зачем, куда спешить отсюда мне?

И город надоел.

И путь не ближний.

А в этой первозданной тишине

Я слышу

Неподдельный голос жизни.

ЖГУ КОСТЕРОК

Слегка прохладно и темно.

Шурша, ночные тени стынут.

Так ненадуманно, пустынно,

И только небо надо мной.

Промчался филин полным ходом,

Качнув крылом прохладный воздух,

Вспугнув настоянную воду

На отражающихся звёздах.

Дым то уходит, то подходит,

То прячется напротив – в куст.

И пламя, как канатоходец,

Идет, качаясь, по прутку.

* * *

Ветер поднялся и разорил

В сереньких тучах

Гнёзда зари.

На стылой земле,

Как стайки утят,

Жёлтые листья пьют воздух.

В хмурое небо улетели звёзды,

220

И только в ночное небо, в чистое,

Они прилетят.

Я делаю первый шаг,

Становясь на ступеньки дня.

Город, как большая шапка,

В заиндевелых огнях.

В хмурую осень

Убегает чёрная «Волга».

Шоссе пустынно совсем.

Вдалеке,

Где тополь разлился синей кляксой,

Я долго-долго вижу маленькую женщину,

Идущую в эту осень

За детской коляской.

* * *

Прополз паучок-буксир -

И следа

Не видать.

Сомкнулась вода.

И опять мы вдвоём на причале -

Это тень привязалась ко мне.

Улыбка луны закачалась

На мелкой речной волне

И померкла.

Стою. И, не видя себя,

Гляжу в неотражающее

Чёрное зеркало.

На правом берегу -

Огоньки, как в селе.

Уйти бы домой,

Но один – не могу.

Подожду, пока выйдет луна.

С тенью идти веселей.

* * *

Случайное небо.

Случайные тучи.

Деревья и руки.

Дорог нескончаемость.

И каждая песня,

И каждое слово,

И каждый мой вздох -

Неужели случайность?

А листья летят

И летят на колени,

Как снег на поля,

Все пылят и пылят,

На сердце, на память,

Как признаки тленья,

Как признаки тленья

На щёки летят.

221

* * *

Величественно и гордо

Взметнулась многоступенчатая громада города

С татуировками зелени и транспорта,

Рекламой кино и ресторанов,

Надменного и робкого,

С проспектами и тропками,

Шумом и молчанием,

Радостью и отчаянием.

Каждый день я,

Капля большая,

Из конца в конец

Перекатываюсь по твоим лабиринтам,

Созидая и разрушаясь,

Ненавидя и любя

Твой дождь и снег,

Плач и смех -

Потому что стал частицей тебя.

* * *

В нашем дворе

Стоит несколько деревьев

Старых.

С каждого из них

Отбираю я листиков пару -

Любую.

Приношу в дом,

Раскладываю, любуюсь.

Отогреваю, даю имена.

И вместе так хорошо нам.

Поглаживаю их. Они шумят.

Разговариваем.

– О чём?

– О многом...

Разве мало о чём могут говорить

Одинокий человек и листья,

Когда в мире так много слов

И так много истин?

Иногда молчим,

Но каждый – доволен.

А потом -

Когда чистое небо, сильный ветер,

Я выхожу на улицу,

Выпускаю на волю.

И смотрю, как они улетают,

Выискриваясь на солнце.

* * *

Улица на миг раскололась

От трамвайной дуги.

И я подумал:

Если бы сейчас закричать,

222

То было бы видно,

Как улетает голос.

О эти мгновенья!

Разве,

Разве они повторимы?

Все сомкнулось.

Иду между разумом и чувством,

Как между Сциллой и Харибдой.

* * *

Когда ты говоришь

Об этом или о том

Или смеёшься,

То волны смеха

Не умирают ни сейчас, ни потом.

Они навсегда

Остаются в бесконечности

Блуждающим эхом.

Дыхание, вылетающее из груди,

Не исчезает,

Превращаясь в нечто тленное.

Нет – материализуясь,

Оно занимает своё место

В постоянно обновляющейся таблице Вселенной.

Не дари, не дари

Неправдивые вздохи

И пустые слова.

Я прошу -

Не спеши говорить.

* * *

В небе -

Полоса из чего-то синего.

Бесшумное утро.

Рано.

То здесь, то там

Неподвижные краны

Стоят, как одинокие фламинго.

Но вот постепенно

В улиц проруби,

Еще не вспененные

Транспортом городским,

Вливаются робы,

Пальто,

Фейерверки разноцветных платков,

Шапочек искривленья,

Сталкивающиеся

И разбегающиеся по всем направлениям.

Город, как брошенный в воду камень,

Расширяет за кругом круг.

Вздыхают лачуги,

Вздрагивают этажи.

Начинаются безмолвные встречи глаз,

223

Касания рук.

Так продолжается жизнь.

* * *

У подъезда

Серая кошка

Пинает бумажный мячик.

На осенний прилавок

Полдень

Медных листьев бросает сдачу.

И бежит, торопясь куда-то,

По натянутым проводам

Над киосками, над дорогой

Дождевая вода.

* * *

Наши сделки и торги,

Утвержденья в правах,

И немые восторги,

И пустые слова -

Все, что видим и слышим,

О чём говорим мы -

Это жизнь,

Уходящая в неповторимость.

* * *

Визг тормозов, лязги.

Между дымных тормозов и виньеток

Маневрирует женщина с коляской,

В которой покачивается девочка

С древним именем -

Планета.

Вечереет.

И ветер лязги

Сметает,

Сквозь заросли дуя.

Катится божьей коровкой коляска.

Женщина прядёт пряжу раздумий.

* * *

Я люблю

Улыбающихся пенсионеров.

Их улыбки -

Голубые гвоздики

Среди белой спокойной зимы,

Зацепившейся за палисады.

Даже след набежавшей досады

По-особому как-то

В морщинистых лицах размыт.

В их улыбках

Случайной обиды и радости

Нет.

В их отмытых глазах -

224

Небосвод и земля,

Океан и причал,

В их улыбках я вижу

Движение судеб и планет.

В их улыбках -

Извечная слитность концов и начал

И святая усталость,

И великая мудрость пути.

Их улыбки -

Дождинки на жёлтые листья

И крик улетающих птиц.

* * *

Мы все на земле не случайны.

Мы все на земле чрезвычайны.

Единственны, неповторимы,

От реплики до пантомимы!

Улыбок мгновенных снежинки,

Слетающие в недожинки.

* * *

Дома, дома, дома.

И в них

Вписаны разноцветные треугольники,

Параллелограммы, пирамиды.

Это в окнах

Горят огни.

Мои братья,

Делящие со мной

И с живущими

Ночи и короткие зимние дни.

И все-таки я их люблю,

Как память,

Как деревенские избы моего детства,

И от этого никуда не деться,

Потому что когда я гляжу

В них сквозь вечера пепельную жижу,

Мне кажется -

Я гляжу в грядущее из былого,

В фантастический мир,

В котором окна домов

Уставились в знойную пустыню времени,

Как в солнце

Овод.

* * *

Шагаю, шагаю

В густых

По-ночному прохладных потемках.

Скамейки – как ведьмы.

Никого больше нет.

Одиночество улицы

225

Я в ладони беру, как котёнка,

И оно благодарно о чём-то мурлычет мне.

Так мы идём.

Светофор, словно цапля у перехода.

Трамвайные рельсы -

Как в дождик тропа.

Серым мячиком

Прокатился вдали гудок парохода

И в прорубь молчанья упал.

Ветви рук моих гладят

Расстоянье -

Между мной и небом -

Все гладят и гладят, не глядя.

ЛЕТИТ И НЕ ПАДАЕТ СНЕГ

По улицам

Свет близорукий.

Случайные призраки встреч.

И странные синие звуки,

Живую обретшие речь.

Смещаются люди и тучи.

И ветер -

Как мокрая плеть.

И все-таки,

Как разнозвучно

Звенят тополя в гололедь!

Качаются бледные тропы -

Вечерние светят огни.

О чем ты,

Души моей тополь,

В раскатную наледь звенишь

То весело, то обречённо?

И медленно -

Будто во сне -

Бесплотный

От сумерек чёрных

Летит и не падает снег.

* * *

Не думал никогда,

Что ты вернёшься

В вихре пылинок

Из солнца, времени и земли.

Одолимо, но длинно

Кажется мне всё -

От разлива рожденья

До того, что иссохлось в ручьи...

Потерялось, забылось

И где-то осталось ничьим.

Разве можно придумать,

Разве мог я подумать

226

И тогда, и когда-то ещё,

Что из радуги времени, солнца, земли

Уже падают первые признаки тленья

На незрелые яблоки щёк

Из снегов, из дождей,

Из травы, из земли, из камней...

Хорошо, что пришла ты,

Пробилась ко мне.

* * *

Прошел только год.

Пересохла, растрескалась и огрубела

Такая живая,

Недавняя память во мне.

И новое что-то

Метелицей тополя белой

Клубится навстречу

По улице,

Где никого уже нет.

И я не спешу никуда.

В одиноком пространстве

Могу до забвенья

В ночной погружаться июль.

Во имя шагов,

Городских заколдованных странствий,

Как пух тополёвый,

Роняя обновку свою.

ДЕТСКИЙ АЛЬБОМ

СОЛНЫШКО

Мама, слышишь,

Мама, слышишь,

Погляди, иди скорей:

Солнце прячется на крыше

У соседей на дворе.

В золотистой паутине,

С голубым околышем...

Мама, мама, ты купи мне

Маленькое солнышко!

МЯЧ

«Ни перекрёстков, ни поворотов-

Какой огромный зал!» -

Думает мяч большеротый,

Удивлённо раскрыв глаза.

В лицо ему падает дождик.

Вот окнами дом подмигнул.

И хлопают листья в ладоши

Отчаянному бегуну.

227

«Пинайте, – кричит он, – получше!

Хочу добежать туда,

Где радуга волосы сушит,

Рассыпав их на провода»

ДОЖДИК

Мы сегодня – я и брат -

Сядем у окошка.

Нынче дождь идёт с утра,

Серенький, как кошка.

И деревья ветру вслед

Кланяются шатко.

Жёлтый листик на ветле,

Как звезда на шапке.

Это очень хорошо,

Даже очень-очень:

Дождик рядышком пошел.

Рядом,

А не мочит.

ПЕРЕД СНЕГОМ, ЕЩЁ НЕ УПАВШИМ

Сборник, стихи из которого

представлены здесь, относится к

концу семидесятых – началу вось-

мидесятых годов, не опубли-кован.

Новым состоянием души Михаила