Текст книги "Олигарх 6 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Но самым важным была сделанная приписка в конце письма.

Государь ждет более-менее быстрого результата от моей деятельности, в моем распоряжении максимум пять лет. В Европу он меня не пустит ни при каком раскладе, но в случае неудачи в Сибире еще и попросит на выход из России.

Эта информация можно сказать из первых рук. Примерно так император сказал своему наследнику, цесаревичу Александру, которого после шестнадцатилетия постепенно привлекают к управлению государством.

Ну что же, Государь наш батюшка, спасибо и на этом. За пять лет мне надо добиться настоящего, глобального успеха в Восточной Сибири, на Тихом океане и в Америке, набираться сил и ждать того момента когда можно будет вмешаться в какой-нибудь европейский концерт.

А заключительной вишенкой на торте были последние фразы.

Моя просьба походатайствовать за великого рудознатца Брусницына была получена и его прошение удовлетворено и Анна Андреевна максимально быстро организует переселение его семьи в Иркутск.

Глава 8

Прочитав еще раз все петербургские письма, я распорядился послать гонца к генерал-губернатору с просьбой принять меня, а сам тем временем занялся чтением самого интересного – отчета пришедшего с Камчатки.

Никаких неожиданностей в наших дальних пределах не случилось. Всё идет своим чередом.

Гавайская операция началась и успешно развивается. Как я и предполагал груженный золотом осел решил все возможные проблемы. Не оказалось ни одного человека, кто бы не принял наше предложение. Правда господа китобои заподозрили что-то не ладное и пытались проявить какое-то недовольство.

Но неожиданно на Гавайи на огонек заскочили два новых военных компанейских корабля, следующие в Петропавловск из Европы. И все сразу поняли кто в этом доме хозяин.

В северной части Тихого океана вооруженные корабли компании самая главная сила с которой пока никто не может состязаться. И крайне сомнительно чтобы те же англичане вдруг захотели направить туда свой военный флот.

Адмирал и Джо так ведут дела, что страшную тайну о том что Ротшильды в деле знают все. Американцы не дураки, не имея по сути ни одной оперативной базы на Тихом океане они ввязываться в драку не будут.

В Техасе все идет замечательно. Из Европы сплошным потоком идут эмигранты и действительно резко увеличилось количество переселенцев с Балкан, Галиции и не российской Польшы.

Греки в своей массе стремятся поселиться на Пиносе и в Техасе у моря, а все остальные равномерно растекаются по Техасу.

Англичан и американцев крайне мало, половина переселенцы из России, примерно пятая часть ирландцы и остальные из других Европ.

Общее европейское население уже больше ста тысяч. Главная и единственная военная сила Техаса и окрестностей – наши казаки. После серии стычек никто, даже безбашенные апачи, не рискуют нападать на наши пределы.

В Техасе все растет как на дрожжах. Но самой большой неожиданностью были известия о цивилизационных успехах на индейских территориях.

Американцы пока еще заняты перевариванием земель вокруг великой реки Миссисипи и не обращают пока должного внимание на соседей индейцев. Но через несколько лет, когда они возжелают влить свежую кровь в свой подзахиревший фронтир они столкнутся с неожиданным препятствием – появившейся индейской государственностью

По крайней мере на это очень надеется месье Филипп, который безвылазно сидит у индейцев «пяти цивилизованных племен».

С мексиканцами у Техаса отличные отношения. У новых мексиканских властей пока получается с реформами и они уже работают.

Совместными усилиями проложили более-менее проходимую дорогу в Калифорнию и по ней идет пока тоненький, но непрерывный людской поток.

Его пока можно жестко контролировать и по ней на девяносто процентов идут наши староверы.

Золото достоверно найденно уже и в Калифорнии, и на Колыме. Но пока эти новости не разглашаются. В долине Сакраменто идет интенсивное строительство наших фортов и опорных пунктов. Граф Ростов надеется что у него хватит сил и средств чтобы не допустить дикой «золотой» лихорадки.

На Камчатке, Аляске и Южных Курилах дела тоже спорятся. Не потоком, но стабильными ручейками туда идут люди и здесь почти сто процентов староверы. Дороги на Камчатке строятся и не мудрствуя, твердое покрытие там стали делать тоже из дерева. Пока для нас это оптимальный выход из положения, да и лошадям комфортнее дерево, а не тот же асфальт.

Магадан стремительно развивается. По местным меркам это уже настоящий северный русский город. В начале года его населяло уже почти пятьсот человек, которые заложили порт и начали прокладывать дорогу в Якутск через Колыму.

Население там очень надежное, все люди тщательно отбирались перед походом в эти тяжелейшие места. Поэтому первые находки золота ни какого ажиотажа не вызвали. Самородки сдали нашим властям и строжайще стали выполнять распоряжение держать язык за зубами.

Но эта мера скорее всего даже излишняя. Ни какой возможности добраться туда минуя нас, у «диких» старателей нет. Поэтому их наплыва и связанных с этим проблем опасаться не стоит.

Но главным для меня были известия и планы крестного.

Прошлой осенью Сергей Федорович еще раз сходил в устье Амура и прислал отчет в котором однозначно утверждал, что устье Амура судоходно, а Сахалин остров. Зиму он решил провести в тех краях.

Зимовал Серней Федорович со своими людьми в заливе Де-Кастри. Сложа руки они не сидели, а обживались на своей зимовке и проводили исследования.

Крестный лично обследовал все низовье Амура и составил подробную карту. Северо-восточнее залива Де-Кастри было обнаружено большое озеро, которое местные аборигены называют Кизи. От моря озеро отделяет узкая полоска земли шириной верст восемь.

С востока на запад озеро тянется верст на сорок пять и в своей северо-восточной части, где в озеро плавно переходит в амурскую протоку, есть идеальное место для порта.

Весной, как только позволила ледовая обстановка крестный ушел в Петропавловск, оставив десять человек на основанном посту Де-Кастри и пятнадцать человек на Мариинском на озере Кизи. Пост так был назван с честь иконы Богородицы Спасительница утопающих. В день её празднования экспедиция вышла к этому месту.

Еще один пост был основан немного выше по Амуру где он небольшом расстоянии распадается на отдельные рукава, которые потом опять сливаются в одно могучее русло.

По какой-то непостижимой для меня причине этот пост назвали Софийским.

По прибытию на Камчатку крестный сразу же отрядил посланцев в Якутск через Охотск., а сам быстро пополнив запасы, опять направился на Амур.

Он планирует этим летом закончить исследования устья и нижнего течения Амура, северного побережья Сахалина, продвинуться южнее Де-Кастри и поискать там другие удобные бухты, желательно незамерзающие.

В устье Амура должен появиться еще один пост – Николаевский, а при удачном раскладе начать строительство трех городов: Мариинска, Николаева на Амуре и Де-Кастри.

Предстоящую зиму крестный планирует провести опять на Амуре, а весной начать ждать нашего сплава.

Ни каких китайцев кстати крестный в тех местах не встретил.

В великолепном состоянии духа через пару часов я отправился на прием к генерал-губернатору Броневскому.

Сорокавосьмилетний генерал своей отставкой расстроен не был, а наоборот откровенно радовался.

Еще бы не радоваться. Сын тульского помещика средней руки бывшего всего лишь отставным гвардейским прапорщиком, много лет назад окончивший глубоко провинциальный Гродненский кадетский корпус и прослужил больше тридцати лет на Кавказе и в Сибири. В столице империи Броневский никогда не был.

И вот теперь Государь оценил его беспорочную службу и он едет в Петербург генерал-лейтенантом и сенатором.

Поэтому у Семена Богдановича чемоданное настроение. Он, рассыпавшись в любезностях, протянул мне императорские рескрипты, а сам занялся чаепитием.

Чай надо сказать у него замечательный. Иркутские и кяхтинские купцы поставляют генерал-губернатору естественно самые лучшие чаи и от одного запаха уже текут слюни.

Какие-либо серьезные разговоры отставленный генерал-губернатор вести явно не намерен, он с большей охотой начал мне рассказывать о замечательных сортах чая, которые поставляются к его столу.

У меня собственно говоря тоже нет желания обсуждать с ним что либо, кроме одного.

В свете грядущих перемен понятно что реальной властью будут обладать назначенные мною люди. И для этого есть одна небольшая, но весомейшая причина. Новому генерал-губернатору Государь может резко ограничить финансирование и дензнаков будет выделять столь мало, что этого с трудом будет хватать на его содержание. А на все остальное деньги могут появится только при моей доброй воле.

И это случится произойдет не с нового года, и не через месяц или например неделю. Это произошло уже сегодня в тот момент когда императорский рескрипт оказался в руках у генерала Броневского.

Император приказал провести ревизию и запретил тратить даже копеечку до приезда генерала Антонова. А ревизию поручено провести силами нашей компании.

Закончив чаепитие генерал решился начать естественно неприятный для него разговор.

– Скажите, князь, вы уже определились с кандидатурой вашего, – он сделал небольшую паузу подбирая нужное слово, – наместника? Вы же не будите сидеть в Иркутске и наверняка горите желанием отправится в Забайкалье.

А генерал молодец, или хорошо информирован или просто проницателен и хорошо разбирается в людях.

– Конечно не собираюсь. Моего, как вы выразились наместника, вы отлично знаете. Это Ян Карлович и я попросил бы вас немедленно распорядится чтобы абсолютно все чиновники, – я голосом выделил слово все, – выполняли его распоряжения. Тем более, что большинство по любому будут ему подчиняться. А повеление Государя надо исполнить неукоснительно и немедленно.

Мне по большому счету плевать на то сойдется ли дебит с кредитом при ревизии. Главное чтобы Ян быстро взял вожжи в свои руки и абсолютно все почувствовали кто теперь в доме хозяин.

Тратить драгоценное время на это у меня нет ни какого желания. Все проблемы с новым генерал-губернатором, я уверен в этом, будут решены на раз-два. И можно будет мчать к Василию.

Проблем с организацией будущего сплава по Амуру вагон и маленькая тележка и их надо решить до весны.

Нам предстоит не просто проплыть по Амуру, а взять его под контроль и твердой ногой встать на нем и начать готовиться к броску в Приморье.

Моя кубышка может начать быстро скуднеть, а средств на все мои наполеоновские планы надо немерено.

Поэтому срочно надо начинать не только добычу золота на Колыме, но и разворачиваться здесь, в Иркутской губернии, Забайкалье и Якутской области.

– Я, Алексей Андреевич, распоряжусь сию минуту, буквально у вас на глазах, – генерал начал отвечать поспешно с каким-то подобострастием, которое было мне неприятным. – Мне бы, князь, не хотелось чтобы накануне зимы губерния оказалась с пустой казною.

Похоже Броневский, прослуживший всю жизнь в российских замухранях, иллюзий по поводу результатов ревизии не испытывает. Он сам скорее всего ворует вполне в рамках, но чиновничество меры не знает.

Я молча встал и отошел к окну когда генерал начал отдавать распоряжение своему адьютанту и еще какому-то невзрачнейшему человечку, который произвел на меня впечатление какой-то тени.

Вид за окном был прямо говоря не камильфо. Это конечно лучше большинства сибирских городов через которые довелось проехать, но все равно дыра. Представляю каков был вид до преобразований губернатора Трескина.

Правда казнокрадом он оказался еще тем и был отдан под суд и был лишен всех чинов, права въезда в столицы и доживает где-то в деревне под Москвой.

Распоряжения генерала я, погруженный в рассматривание видов из окна, почти не слушал и пропустил тот момент когда он закончил. Смущенное покашливание Броневского вернуло моё внимание к происходящему.

– Алексей Андреевич, вы желаете что-либо добавить к моим распоряжениям? – генеральские распоряжения прошли как-то мимо, но добавить к ним я очень даже желаю.

– Полагаю господин капитан, как генеральский адъютант, здесь не задержится. Поэтому, сударь, мои слова предназначены вам, – невзрачный человечек вызывал у меня какое-то неуклонно нарастающее раздражение. Оно не давало мне даже возможности разглядеть его.

Я прекратил попытки разглядеть стоящую передо мной человеческую тень и собрался с мыслями.

– Меня не интересует кто каким был до сего дня. Я буду судить по деяниям, которые будут совершаться. Прошу любого, кто повинится и будет впредь служить честно, не жалея живота. Душегубам прощения не будет, но если сами сдадутся и покаются, то отправлю в Россию. Там к ним возможно будет снисхождение, – краем глаза я увидел промелькнувшую улыбку облегчения на губах генеральского адъютанта. Наивный какой однако. Если вдруг вскроются твои делишки, то наказать я всегда смогу.

Прогнав мысли о не вовремя радующемся капитане, я тут же закончил свою речь.

– Все мои сотрудники и слуги всегда получают достойное содержание. Но воров, – это слово еще употребляется в другом более широком смысле, отличный от его значения в 21-ом веке, – и предателей наказываю сразу же. И суд у меня свой.

Тень наклонилась чуть ли не до пола и ответила.

– Я понял, ваша светлость, не сомневайтесь все будет исполнено в лучшем виде, – у генерала человек похоже вызывал тоже не самые положительные эмоции и он, раздраженно плеснув пальцами, скомандовал:

– Пшел вон!

Человечек, не разгибаясь, начал задом пятится к двери. Но около двери он неожиданно поднял голову и я поймал его взгляд, колючий и обжигающий ненавистью. Но предназначенный не мне, а генералу.

Когда двери закрылись, генерал нервически передернул плечами и подойдя к столику в углу столовой и достал из стоящего на нем дорожного набора початый штоф.

– Коньяку не желаете, князь? Мне всегда хочется выпить после общения с этим, – Броневский сделал паузу подбирая нужное слово.

– А зачем держите? Гнали бы в шею.

– Он мне, князь, по наследству достался. Служит сей, – генерал опять сделал паузу, – человек тут еще со времен Лавинского. Чин у него губернский секретарь, хотя давно пора в следующий чин произвести. А держу его только за тоже, что и мои предшественники. Честен подлец, толков и исполнителен как никто.

Я невольно усмехнулся, интересное сочетание – честный подлец. По моему разумения так не бывает. Хотя понятно, что генерал имел в виду.

– А каких кровей и как его величают? – спросил я последнее, что интересовало меня в этом человеке.

– Кровей он дворянских, Парамон Николаевич Кудрин.

Гражданский иркутский губернатор Цейдлер был уволен с должности еще в конце июня и тоже с нетерпением ждал сменщика, бывшего архангельского вице-губернатора Евсеева совершенно отстранившись от дел.

Мне с ним вообще похоже встретится не судьба, он назвавшись больным укатил куда на Байкал поправлять подорванное здоровье.

Совершив настоящую революцию в управлении Восточной Сибирью, император отозвал назначение нового гражданского губернатора Иркутской губернии. И скорее всего этот чиновник будет не нужен, так как фактически в Прибайкалье им будет Ян Карлович, а в Забайкалье или я сам или кто-то из Петровых.

По крайней мере так будет в ближайшие год-два.

Ожидая генерала Антонова, я побывал во всех интересующих меня местах окрестностей Иркутска и познакомился с местным обществом.

В мой близкий круг начали входить жены Ивана и Яна и их близкие.

В двухэтажном каменном компанейском доме еще не были полностью закончены работы в правом княжеском крыле, поэтому я временно поселился в свободной квартире слева.

Левое крыло было разделено на четыре больших квартиры три из которые заняли Ян и Петровы.

Домоправительницей была жена Яна. Её кто-то просветил о порядках заведенных в Питере Анной Андреевной и Елена Федоровна взяв в свои руки ведение компанейского дома и тут же ввела аналогичный устав.

Ян Карлович чиновничью братию Иркутска уже знал неплохо, а губернский секретарь Кудрин действительно оказался очень исполнительным и толковым чиновником. Он похоже за ночь довел до сведения всем заинтересованным лицам Иркутска о новых веяниях, поэтому бразды правления в Прибайкалье перешли в наши руки очень быстро.

Следующим вечером я принимал гостей – тестя Василия Петра Кирилловича Аксенова с его старшим сыном Кириллом.

Глядя на Кирилла Петровича можно было подумать о любом роде его занятий, кроме купеческого: скорее всего военный и в тоже время интеллигент, в лучшем смысле этого слова. Но точно не хрестоматийный русский купец.

Кирилл был правой рукой своего отца и по мнению Яна последний год стремительно выходит в первую пятерку кяхтинских купцов, существенно укрепив позиции своего отца.

Секрет его успеха для всех был в удачном браке младшей сестры. Хотя Государь и запретил мне вмешиваться в кяхтинские дела, но купцы сами не дураки и быстро поняли кто теперь в доме хозяин и кто такие молодые отставные гвардейцы.

Но восхождение Кирилла к вершинам кяхтинской торговли началась немного раньше и её причиной были дружеские отношения сложившиеся с одним молодым человеком с противоположной стороны границы.

Когда еще старший Аксенов служил на таможне, Кирилл подружился с сыном такого же таможенника с другой стороны. Детско-юношеская дружба оказалась очень крепкой и не забылась обоими.

Друга Кирилла вырос и уехал в Пекин, но два года назад вернулся и стал, как и его отец когда-то, начальником китайской таможни.

Вот тогда-то Кирилл и резко пошел в гору в купеческих делах.

Глава 9

Иркутск во многих отношениях не чета Кяхте, которая превосходит его по богатству, благоустройству и даже общему развитию. Сейчас это мировой центр чайной торговли, оборот которой больше тридцати миллионов рублей. И не просто так Государь запретил мне совать туда нос. Князю Новосильскому такой лакомый кусок отдавать не желательно.

Василий решил использовать для налаживания связей с верхушкой империи молодого маньчжура, который сам еще особо ничего не добился, но был родственником маньчжура Мучжанъа, фаворита нынешнего императора.

Главным коррупционером в истории Китая считается Хэшэнь, фаворит Хунли деда нынешнего императора.

За прошедшие тридцать лет после смерти Хэшэня коррупция в Китае разрослась до размеров национального бедствия, особенно на юге, там где шла торговля с Европой и Америкой и где в страну проникал контрабандный опиум. И по сумме «достижений» обшекитайские показатели в этом деле давно превзошли времена Хэшэня.

Нынешний фаворит, надо отдать ему должное, думает немного и об интересах Поднебесной, но мимо себя тоже не проносит. И я решил сделать ему выгоднейшее коммерческое предложение: сдать мне в аренду Приамурье, Приморье и маньчжурскую часть Даурии.

Приамурье и Приморье являются какими-то коронными землями императора и там фактически запрещено селиться и маньчжурам и ханьцам, то есть собственно китайцам.

На этих землях конечно есть какое-то коренное население, но это как говорится другое. Хотя на самом деле это действительно другое.

Маньчжуры еще лет двести назад именовались чжурчжэнями. Приморье и нижнее течение Амура когда-то действительно были частью и наверное ядром древнечжуржэньского государства. Но оно по воле Чингис-хана и его наследников кануло в лето, как и собственно сам Китай.

В начале 15-ого века на триста с хвостиком километров вниз по Амуру от устья Уссури спустились военные отряды возрожденного китайского государства – империи Мин.

В районе знакомого мне города Комсомольска была установлена стелу с надписями на трех языках: монгольском, китайском и чжурчжэньском. На ней восхвалялись деяния императоров династии Мин. Был построен и буддисткий храм.

После ухода отрядов все это было разрушено местными племенами, которые вместе с другими племенами Приамурье с Приморьем начали быстро погружаться в первобытное состояние.

На картах китайской империи Мин 1368−1644-х годов эти территории показывались входящими с состав этого государства, но фактически всё сводилось к раздаче званий, печатей и присылкой подарков за то, что они охраняли границу Мин снаружи.

Больше ста лет эти земли варились в собственном соку, но чжурчжэни конечно не исчезли и после распада огромной Монгольской державы постепенно воспряли духом и создали новое государство.

Лет двести пятьдесят назад предводитель одного из племен нынешней южной Маньчжурии создал мощное племенное объединение Маньжоу и начал покорять соседей.

В 1634-ом году император Абахай издал указ о запрещении именоваться чжурчженями и приказал называть себя гордым именем маньжур.

Первыми под удар новых завоевателей попали родственные племена Приамурья и Приморья, а затем монголы.

Тактика выжженной земли и массового угона побежденных отличала все завоевательские походы на северо-восток, районы Приамурья и Приморья были обезлюжены.

Маньжуры или маньчжуры, как их стали называть русские, никогда не делали попыток хозяйственного освоения указанных территорий и даже не считали их составной частью своего государства. Об этом свидетельствует тот факт, что город Нингута – форпост маньчжуров на Северо-Востоке – не был включен в конце 17-ого века в административно-территориальный состав маньчжурской империи и считался внешней территорией.

В 1644-ом году маньчжурам удалось вновь вторгнуться в Китай и с легкостью его захватить, основная масса маньчжур была переселена в Пекин и больше полусотни важнейших стратегических пунктов по всему Китаю, а земли Маньжоу окончательно опустели. Приамурье и Приморье стали практически пустынями.

На карте мира появилось новое, очень агрессивное государство – Цинская империя, которая продолжила завоевательные войны против своих соседей.

В это же время на Амуре появились первые отряды русских казаков. Они тоже были не ангелами, но для остатков истерзанных маньчжурами независимых племен Приамурья и Приморья это был лучший выбор.

Опасаясь усиления влияния русских на своих северных и северо-восточных окраинах, цинские императоры посылали войска на Амур и здесь произошли несколько столкновений с отрядами Ерофея Хабарова. После знаменитых осад Албазинского острога в 1689-ом года было заключено мирного соглашения, подписанное в городе Нерчинске.

Русским пришлось уйти с Амура, Албазин был срыт. Границу провели по реки Аргунь, до её слияния с Шилкой, затем по Шилке и её притоку Горбице, а затем по горам.

Тут-то и была собака зарыта.

Где там какие горы проходят и тем более их отроги, никто толком не знал. Река Уда и Удский острог точно русские, дальше в низовьях Амура всё непонятно.

Маньчжуры, которых теперь русские называли китайцами, получали право ставить пограничные знаки на левом берегу Амура и почти везде это было единственное, что говорило об их присутствии в здешних местах.

Единственным маньчжурским укреплением пунктом на Амуре был Айгун в среднем течении Амура, да еще присутствовал небольшой пост после поворота Амура на северо-восток.

В 1727-ом году был заключен еще один договор – Кяхтинский, он уточнил западную китайско-русскую границ, упорядочил торговлю с Китаем и юридически оформил существование в Пекине Русской духовной миссии.

Вот после этого и начался расцвет Кяхты. Самые лучшие сорта чая в Европу попадают именно через Кяхту. Здесь начали пить и продолжают это делать, такой чай, какого в том же Лондоне пока еще нет. Обороты торговли такие, что пока это чуть ли не самый весомый источник пополнения бюджета империи.

Цинский Китай кажется еще достаточно сильным и могучим, но его дни уже сочтены и он стоит на пороге страшных потрясений.

Много веков торговля с Китаем была для Европы убыточной, китайцы требовали за свои товары только серебро и золото, отказываясь открывать свой рынок для европейских товаров.

Но в конце 18-ого века англичане нашли средство как изменить баланс торговли с Поднебесной в свою пользу и это средство называется опиум.

Торговля этим наркотиком, на который Китай начал стремительно подсаживаться последние шестьдесят лет целиком была нелегальной, её вела Британская Ост-Индская компания при полнейшей поддержке всех правительств Великобритании за это время.

И вот историческое событие свершилось. Два года назад был достигнут положительный торговый баланс в торговле с Китаем.

Год назад отменяется ост-индская монополия на торговлю с Китаем и тут же всплеск завоза опиума в Поднебесную.

Счет опиумных наркоманов по всей стране начинает идти на миллионы. Это зло поражает все слои и сословия Южного и Срединного Китая, проникает в среду чиновников и армию. Даже в наших краях уже есть на той стороне опиумные наркоманы и в редкую стёжку эта публика появляется и в Кяхте.

Воспрепятствовать этому я не могу никоим образом, но сыграть на знание истории предстоящей первой опиумной войны вполне можно.

Мои ставки на дату достижения положительного торгового баланса и вероятность отмены монополии Ост-Индской компании сыграли. Что было очень кстати, кубышка значительно пополнилась.

Денежные мешки Лондона чуть ли не пинками начинают толкать своё правительство на путь силового решения «китайского» вопроса: отмены «изоляции» Китая и захвату какого-нибудь острова у его побережья как оплота свободной коммерции.

Эта «деликатнейшая» миссия поручается Уильяму Джону Нейперу, 9-ому лорду и барону Нейперу.

Друг семьи Нейпера, министр иностранных дел лорд Палмерстон, назначает его первым главным суперинтендантом торговли в Кантоне.

Прошлым летом Нейпер прибывает в Китай и прет буром на китайского генерал-губернатора. Время таких разговоров с китайскими чиновниками еще не пришло и лорд послан очень далеко.

После этого он, будучи самоуверенным и неграмотным профаном в дипломатии и коммерции, решил своей властью начать войнушку.

Два имеющиеся в его распоряжении фрегата немного безуспешно повоевали, но получили отпор и ретировались. Лорд-неудачник заболел тифом и осенью 1834-ого года умирает в Макао, порткгальской колонии в Китае.

Я не мог упустить такую возможность и моя ставка на проигрыш Нейпера была чуть ли не единственной и на мой взгляд на ровном месте я выиграл кучу денег и в клубе и на бирже.

Самое интересное, что я понятие не имел об этой авантюре и её исходе. Но я рассудил очень просто.

Если бы сей джентельмен был успешен в своих наездах на Китай, но опиумная война возможно и не произошла. А так как она точно была, значит лорд Уильям потерпел неудачу.

Денюжку я поставил на это дело небольшую, но для тех кто топил за успех Нейпера вопрос был принципиальный и их было достаточно много, поэтому мой выигрыш в клубе оказался на удивление большим, а затем еще подоспел и подсчет итогов биржевых игр.

Авантюра Нейпера принесла мне в итоге огромную кучу денег и непреходящую ненависть лорда Палмерстона, который теперь будет мне «гадить» в меру своих сил и возможностей.

Война теперь по общему мнению неизбежна и весь вопрос когда она начнется.

У Китая финансы откровеннейшим образом поют романсы и я решил на этом сыграть предложив властям Поднебесной отдать мне в аренду чемодан без ручки: Приамурье, Приморье и Китайскую Даурию.

Сделано это было через друга детства шурина Василия Петрова – Кирилла Петровича Аксенова, который конечно действовал через друга своего детства, родственника императорского фаворита.

Полностью действовать на свой страх и риск я в этот раз не решился и Государь получил мой меморандум в котором подробнейшим образом изложен весь вопрос и есть просьба о его высочайшем разрешении.

Михаил Дмитриевич наверное нажил себе кучу недоброжелателей, добывая для меня тексты русско-китайских договоров.

Государь поступил именно так, как я и ожидал. Он не сказал ни «да», ни «нет», но Бенкендорф известил меня о получении моего «творения».

Золото, которое от меня будут получать китайцы, конечно будет разворовано и скорее всего уйдет англичанам в качестве платы за опиум. Но надеюсь, что хоть пару оплеух Поднебесная на эти деньги спесивым сынам Альбиона сумеет организовать.

К предполагаемому броску к океану через Амур мы готовимся, но и сейчас мне самое важное знать удастся ли уломать китайцев на аренду нужных мне земель, пока аренду.

Кирилл Петрович действовал очень осторожно и похоже никто из посторонних пока ничего не подозревает.

Готовясь к предстоящему, я по памяти составил карту Амурского бассейна, а Василий по мере возможности её детализировал и уточнил. Вместе с Кириллом они нанесли на неё практически всю имеющуюся у нас информацию и получилось очень наглядно и информативно.

Петр Кириллович Аксенов был единственным человеком посвященным в тайную миссию сына и как мог помогал ему.

Закончив чаепитие, а в этих местах это просто какое-то священное мероприятие, мы начали наше секретное совещание, которое возможно будет иметь судьбоносное значение для Дальнего Востока.

Кроме Аксеновых и меня в нем будут участвовать, два Ивана и Ян Карлович.

Доклад Кирилл Петрович сделал очень подробный и он получился достаточно долгим – почти полтора часа. Вопросов никто не задавал, я сразу же предложил их отложить на потом.

Переговоры естественно шли не на прямую с императорским фаворитом, а с лицом им на это уполномоченным и судя по результатом, у него были большие полномочия.

Кирилл с ним имел одну личную встречу в монгольской Угре две недели назад. Маньчжурский переговорщик ждал в каком-то секретном месте в её окрестностях и разговор был тет-а-тет без свидетелей и переводчиков.

Собеседник Кирилла представился господином Го. Это был седой, худощавый мужчина лет сорока, одетый как простой маньчжурский офицер.

Мундир на нем сидел вполне естественно, явно был не первой свежести, но чистенький и опрятный.

Кирилл свободно говорит на китайском и маньчжурском, а господин Го продемонстрировал почти совершенное владение русским языком и российских реалий. Например он знал кто такой светлейший князь Новосильский.

Но главным было то, что маньчжурским переговорщик отлично знал реалии современной империи Цинь.

Я читал о трудностях переговоров с китайцами, а в Петербурге дважды встречался с теми кто имел личный опыт и рассказ Кирилла меня поразил.

Наши предложения господину Го передали заранее и фактически для Кирилла встреча свелась к выслушиванию уже принятого решения.

Доклад Кирилла был об истории и технике самих переговоров и получился настолько полным и исчерпывающим, что вопросов к нему по этой части оказалось.

Когда же дело дошло до изложения итогов, Кирилл расстелил подготовленную карту и начал объяснять, сразу же показывая все на ней.

Потом, в смысле задаваемых вопросов, не наступило, доклад был настолько полным и исчерпывающим, что их не оказалось.