Текст книги "Олигарх 6 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Мне сразу же можно записать в новое войско около девяти тысяч пограничных казаков, забайкальский городской полк в количестве тысяча триста человек, восемьсот с хвостиком станичников Верхоудинского и Нерчинских округов, больше тысячи крестьян и бурят приграничной линии и казаков инородческих полков – больше десяти тысяч бурятов и тунгусов. Всего более двадцати двух тысяч человек.

В казаки должны быть сразу записаны бывшие крестьяне Нерчинских горных заводов которых наверное около двадцати семи тысяч, точную цифру ни кто не знает, но больше двадцати пяти. С таким учетом рабочей силы не мудрено, что заводы убыточные.

Всего получается что царь–батюшка отписал мне около пятидесяти тысяч кандидатов в казаки из которых по статистики треть должна нести службу в мирное время.

Военное ведомство кстати уже рассматривало это проект и отклонило. Главный аргумент против был не возражения каких либо министров, а большие расходы на организацию и последующее содержание.

А тут вдруг такое предложение следует. Вояки кстати сразу же за и выложили все свои наработки. Они в частности предлагают из сорока восьми тысяч потенциальных казаков, а в реальности их около пятидесяти, сформировать семь или восемь конных шестисотенных полков и десять пеших батальонов по тысячи штыков в каждом.

Казаки в этих краях традиционно несли пограничную, конвойную и караульную службу, держали разъезды на границе, ловили беглых; выполняли земские повинности по содержанию дорог, почты, квартир для проходящих войск.

Всё это остается за новым войском, если конечно я не создам например отдельную почтовую или дорожную службу.

Но кроме этого в состав войска я могу включить любые количество пришедших с нами казаков или любых других людей и поставить перед войском еще какие-нибудь другие задачи. Всё это естественно за мой счет.

А изюминкой государственной стороны войска будет двойное подчинение: компании и генерал-губернатору, который будет иметь право инспектировать войско раз в год и при необходимости, например в военное время, требовать выставить треть списочного состава войска от количества отписанных Государем. Компания в частности будет рулить в кадрах.

Назначение наказного атамана прерогатива нашей компании, а он уже будет единолично решать остальное.

Охрана всей китайской пограничной линии передается новому войску. Это принципиальное отличие от знакомой мне истории Забайкалья. Тункинское пограничное отделение в моей первой жизни не было передано Забайкальскому казачьему войску.

Но такой вариант меня больше устраивает. Примерно в двадцати верстах от середины дороги Култык-Тункинская крепость находится самое удобное для разработки месторождение железных руд. И мне для его освоения не надо будет оглядываться на генерал-губернатора.

*Население Иркутской губернии до нашего появления составляло около двухсот тысяч, в число которых не входило какая-то часть бурятов и прочих аборигенов. Мужчин где-то около сорока тысяч. Но это очень приблизительно. Более менее точно считалось только население самого Иркутска: последний раз это делалось достаточно в 1824-ом году и тогда в Иркутске проживало 15646-ть человек.

К моменту нашего появления население главного города Восточной Сибири составляло тысяч двадцать.

Это для Сибири большое население, может быть только в Томске больше.

Таких городов как Иркутск в Сибири больше нет. Здесь еще в конце 18-ого век появилась первая в Сибири публичная библиотека, есть несколько любительских театров, а в иркутском сообществе зреет идея обратится к Государю с прошением об учреждении Девичий институт Восточной Сибири.

Наша деятельность уже привела к увеличению населения Иркутска тысяч на десять.

Не малая часто коренного населения губернии то же работает на нас, особенно в Забайкалье, где мы по сути уже главные работодатели, за исключением Кяхты, которая еще процветает на торговле с Китаем, приграничной полосы и Нерчинских заводов.

Но скорее всего в ближайшее время под крылом Компании окажутся Нерчинские заводы и возможно и пограничная стража Забайкалья.

Из переселившихся только треть те, кого сюда вывели мы. Казаков из них тысяч двадцать, причем не меньше четверти те, из кого сейчас в Европейской России формируют будущее Кубанское казачество. Эти люди меня удивляют до глубины души. Чтобы по своей воле переселяться из благодатных и теплых районов Мало и Новороссии в суровое Забайкалье, надо оказаться в очень страшном жизненном переплете. И реальную и достаточно тяжелую жизнь русского народа я наверное не знаю.

В Иркутской губернии есть Иркутский пятисотенный казачий полк и пограничная стража, которая состоит их трех дистанций или отделений: Тункинского в Прибайкалье и Цурухайского и Харацайского в Забайкалье.

В охране пограничной линии в Забайкалье принимают участие бурятские и тунгусский пограничные полки.

Глава 3

Иркутский казачий полк Государь сохранил и даже усилил, повелев усилить его еще одной сотней и теперь это чисто карманное войско Восточносибирского генерал-губернатора, противовес новому войску.

Якутский городской казачий полк то же сохранился и без каких-либо изменений. Правда с не большой императорской ремарочкой, князь Новосильский вправе усилить его или переоснастить по своему усмотрению. Но подчинение остается прежним – только генерал-губернатору.

Положение дел в Якутске меня пока не особо волнует. Компанейская контора там усилена, в частности её начальник имеет в своем распоряжении сотню наших казаков, которые при необходимости разгонят плохими тряпками всех местных.

Задача конторы обеспечить компанейских грузов и пассажиров в Охотск. Это конечно ручеек по сравнению с морским маршрутом Усть-Луга-Петропавловск, но пренебрегать им пока не стоит. Хотя количество переселенцев прошедших через Якутск за последние погода достаточно внушительный – почти три тысячи человек из которых мужчин старше шестнадцати более пяти ста.

В основном это староверы. Государь-батюшка своими притеснениями довел сотни тысяч, а может быть и миллионы, русских людей до того что они готовы бежать на край света, коим и является Камчатка.

Охотская казачья команда остается без изменений и меня то же пока практически не интересует. А вот решение по Камчатской команде радикальное.

Государь констатировал реальное положение дел и упразднил её. Эти несчастные казаки заброшенные на край света, влачили достаточно жалкое существование и когда мы появились просто бросили свою службу и перешли в компанию.

Но больше всего Николай Павлович удивил своим решением о ссыльных и каторжанах.

Он упразднил восточносибирские каторгу и ссылку. Всё, кого компания не возьмет к себе на службу, подлежат срочному конвоированию в Красноярск и впредь этой публике у нас не будет.

Бывшим ссыльнокаторжным запрещено покидать пределы Восточной Сибири и уезжать за границу в том числе и на Южные Курилы, кроме бывших флотских, которым дозволяется ходить на Аляску.

На практике это означает, что светлейший князь Новосильский должен будет еще и закрыть те дыры, которые образуются с отбытием ссыльных и каторжан. Те же Нерченские рудники сразу встанут, там все держится на этой публике.

И последним, как бы на закусочку, было сообщение, что наказным атаманом нового войска буду я. А называться оно будет Забайкальским Императорской Российской Американской компании казачьим войском.

Отдельным было письмо о моей предполагаемой деятельности на Амуре.

Компании разрешена деятельность на Амуре и в Приамурье. Для контроля за ней велено учредить Амурский комитет. Что это за зверь такой будет совершенно не понятно, по каждому чуть ли не пуку на Амуре и окрестностях велено туда доносить. Понятно что здесь торчат уши господина Нессельроде, тем более что особо подчеркнуто что вся деятельность в тех местах полностью на совести компании и если что империя сторона.

Иван Васильевич еще раз более внимательно прочитал письма генерала Бенкендорфа и вернул их мне.

– Вот что, золотишко животворящее делает, – я невольно вздрогнул от такого неожиданного слово сочетания. Сразу накатило что-то знакомое из прошлой жизни.

– Отец небезизвестного царя Александра Филипповича Македонского говаривал, что осел, груженный золотом, откроет любые городские ворота. Осла у нас не было, всё пришлось грузить на катер, но эффект был таким же, – Государь-батюшка убедился, что я данное слово держу и решил действовать по принципу ты мне, я тебе.

Иван Алексеевич Петров письма Бенкендорфа прочитал молча, но было видно что очень впечатлялся прочитанным. Ему такое еще было в диковинку.

– Это всё замечательно. Но тем более надо спешить в Иркутск, – я протянул письма Бенкендорфа Петру, который тут же убрал их в секретную папку с которой он в дороге не расставался ни на секунду. – Поэтому давайте о деле и вперед.

– А что тут говорить, ты все и так видел, – Иван развел руками. – Петру Андреевичу и Андрею Григорьевичу надо сначала в Черемхово на заводе побывать. Они я думаю в паровозах больше меня разбираются и сами решат где им лучше сейчас быть. А троицу наших друзей с нетерпением в Сретенске Вася ждет.

– Давай так и решим. У меня к тебе только два вопроса остались, кому вы планируете поручить первый рейс до Амура?

– Мы на свой страх и риск выдернули из Баргузина младшего Кюхельбекера. Он как ни как был лейтенантом Гвардейского экипажа, ходил на Новую Землю и на Камчатку.

– А почему на нем остановились, среди этой публики есть и поопытнее, – я был немного удивлен выбором братьев.

– Есть, – согласился Иван, – да только они еще на каторге, а нам туда еще ход был заказан. А Михаил Карлович уже на поселении, генерал-губернатор был не против. И знаешь, Алексей Андреевич, мы не пожалели. Он сейчас в Сретенске, готовится к первому пробному походу.

– Ладно, это сейчас не к спеху. Можно и попозже поговорить. Ты вот лучше скажи когда свою жену нам покажешь? – такого поворота разговора мой друг детства явно не ожидал и весь загорелся как красна девица.

– Ксения в Иркутске, ей доктора запретили трястись на дорогах. Говорят ребёночка потерять можно. А я тут без неё несчастный прозябаю, – я не сдержался от вида «прозябающего» Иван и начал смеяться.

Господа управляющие все успели обзавестись вторыми половинами и сделали это в первые месяцы нынешнего года.

Первым венчался Иван, сразу после святок, Василий на Красную Горку, а через две недели Ян.

* * *

Иван со своей суженой познакомился осенью прошлого года.

Оказавшись по какой-то надобности в Иркутске около генерал-губернаторской резиденции, он оказался свидетелем безобразнейшей сцены.

Из дверей дома выходила молодая особа. Одета она было хоть и опрятно, но её беднота была видна за версту.

Следом шел мужичина, оказавшийся кучером начальником чего там в канцелярии генерал-губернатора, который шел следом и куда-то спешил. Несколько минут назад именно этот чиновник отказал девушке в поданном ею прошении. Кучер ждал в приемной распоряжения хозяина и приметил её.

– Эй, ты замарашка, проваливая с дороги, – прорычал мужичина почти вдвое превосходящий габаритами юную особу и тут же толкнул её.

Девушка пулей слетела с крыльца и упала в лужу, образовавшуюся после недавно прошедшего дождя. Тут же раздался хохот кучера, успевшего выйти из подьезда чиновника, двух казаков Иркутского полка, стоящих в караульных будках слева и справа от входа и нескольких зевак всегда ошивающихся около генерал-губернаторского дома.

Иван простой физической работы не гнушался и у него редкий день обходился без того чтобы где-нибудь подержать в руках какой-нибудь инструмент или самому постоять у какого-либо станка.

Поэтому одевался Иван как правило по-мужицки. Вот и этот раз на нем была простая длинная до колен рубаха, подвязанная поясом, неширокие, из белого грубого полотна порты на поясе – «гашнике», а сверху был зипун. На голове простой картуз, а на ногах сафьяновые сапоги.

Для этих мест такая обувь обыденность и многие мужики щеголяли в таких же.

Только странная палка-посох в руках, вернее её навершие, в руках этого мужика могло насторожить внимательный взор.

Друг детства светлейшего князя во время расправы с девушкой находился почти рядом. Подхватить юную особу он не успел, а вот прямой выпад, как его учили учителя фехтования был внезапным и точным.

Точный и сильный удар в грудь сбил кучера с ног и он с воплем рухнул в такую же лужу с другой стороны крыльца.

– Ты что творишь, подлец? – завопил чиновник и подняв над головой тяжелую трость, бросился на Ивана, откровенно намереваясь наказать «наглеца».

Чиновник ударить не успел, получив прямой удар в лицо, тот что в боксе называют джеб или по-простому тычок. Но это было так неожиданно, что он просто влетел обратно в еще распахнутую дверь.

Казаки вероятно исповедовали принцип лучше поздно, чем никогда и бросились к мужику, выхватывая свои сабли, тем более что уже хорошо был слышен топот спешащего на помощь подкрепления, казачья караулка была буквально в трех шагах от входа.

Неожиданно для казаков у мужика в руках блеснул прямой и длинный клинок, который он выхватил из палки. А справа раздался истошный вопль:

– Вашбродь! – один казак тут же остановился, сообразив что сей вопль скорее всего означает «ваше благородие» и возможно относится к странному мужику.

Но второй оказался не столь сообразительный и попытался воспользоваться шашкой, но как-то коряво. Иван без труда выбил её из рук казака и тут же отправил его в лужу в компанию к кучеру.

Я строго настрого запретил своим управляющим передвигаться по Сибири без охраны, не смотря на их протесты. Особенно возмущались братья, но были вынуждены подчиниться.

У каждого из них была как бы личная сотня и служба в них была не сахар. И за счастье было попасть и сопровождение господ управляющих, которых ни когда не было больше четырех, но не меньше двух.

Братьев, как отставных офицеров, казаки называли благородиями.

Карета остановилась на углу, метрах в двадцати от входа в генерал-губернаторский дом, Иван по своим делам пошел к резиденцию генерал-губернатора, приказав трем сопровождающим отдыхать.

С отдыхом у них ничего не получилось. Услышав шум, наши казаки среагировали мгновенно и с обнаженными шашками подбежали в тот момент когда из дверей губернаторской резиденции выскочили еще четверо казаков с урядником во главе.

Иван протянул одному из своих свой клинок и галантно протянул молодой особе руку, помогая ей подняться. Он уже успел увидеть красоту незнакомки и каким-то внутренним чувством понял, что она, несмотря на свой откровенно бедный вид, скорее всего благородных кровей.

– Сударыня, отставной поручик Петров, к вашим услугам, – кто такой отставной поручик Петров урядник знал и откровенно струхнул. Он был калачом тертым и сообразил, что здесь произошло.

Иван снял свой зипун и накинул его на дрожащую девушку. Вода в луже уже была холодной и она моментально продрогла.

– Ксения Соловьева, дочь покойного губернского землемера титулярного советника Александра Ивановича Соловьева.

Прочитав в глазах господина отставного поручика немой вопрос, девушка добавила.

– Матушка больна, она подавала прошение о помощи, я приходила узнавать ответ. Это господин, – Ксения кивнула в сторону показавшегося в дверях чиновника, державшегося за разбитый нос, – отказал.

– Пантелей, отведи молодую особу в карету, я сейчас подойду и мы отвезем её домой.

Сдерживая душившее его бешенство, Иван повернулся к чиновнику.

– Вы, сударь, подлец. Ежели желаете получить сатисфакцию за разбитый нос и публичный позор, я к вашим услугам. Урядник, – Иван ухмыльнулся и показал на казака, – объяснит, где меня найти.

Вызова на дуэль отставной поручик Петров не получил. Битый им чиновник испугался до смерти когда понял кто ему разбил нос и решил поврежденное здоровье поправить в питейном заведении, следующим утром решил принять поступившее предложение о переводе в Томскую губернию и этим же вечером покинул Иркутск.

Скоропостижно умерший пять лет назад губернский землемер своей жене и детям оставил только долги. Но если ему самому еще удавалось как-то крутится и сводить концы с концами, то его вдова быстро поняла, что впереди её и четырех детей ждет нищета.

Пенсии категорически не хватало, с мечтами расплатится с долгами и накопить какую-то сумму для возвращения в Россию года через два пришлось расстаться. Каким-то чудом несчастной женщине удавалось сводить концы с концами, она была замечательной швеей и это позволяло ей немного зарабатывать и с трудом но содержать себя и своих детей.

Ксения была старшей, накануне инцидента с лужей её исполнилось восемнадцать. Остальные дети были младше, мальчики погодки десяти и девяти лет и сестра шести лет.

Полгода матушка Ксении заболела и уже через месяц они начали погружаться настоящую нищету. Сначала семья пару раз сменила квартиру, потом полностью отказалась от прислуги, после смерти мужа через некоторое время у них остались только старинные слуги, муж и жена приехавшие с ними когда-то из России.

Какое-то время они работали за бесплатно из чувства многолетней привязанности. Но затем сначала ушел мужчина, а затем и женщина. Их банально тоже надо было кормить.

Месяц назад семья переехала в третий раз в какую-то развалюху на берегу Ангары. На последние деньги Ксения кормила больную мать, один раз в день младшую сестру и через день братьев. Сама в лучшем случае ела раз в три дня.

Братья последние дни постоянно о чем-то шептались и девушка понимала, что они замыслили что-то худое. Подав матушкино прошение, она взяла с них клятвенное обещание не уходить ни куда до получения ответа.

Старший брат честно сказал ей, что когда ей откажут они пойдут на дело. Мальчишки уже наметили себе жертву и разработали план грабежа.

Никаких женихов у девушки на горизонте ни разу не было и она такой вариант для себя даже не рассматривала.

Молодой, сильный, красивый и благородный отставной поручик вызвал у неё доверие и она неожиданно для себя всё ему рассказала.

Когда Ксения начала изливать свою душу Иван решил сначала выслушать её и лишь потом куда-нибудь ехать.

Любовь с первого взгляда наверное заразное заболевание. Примерно так подумал друг детства князя Новосильского когда юная особа закончила свой печальный рассказ.

Когда Ксения замолчала, господин отставной поручик для себя уже все решил и выглянув из кареты, распопорядился:

– Пантелей, знаешь где над Ангарой стоят две сгоревшие березы?

– Знаю, ваше благородие, – Пантелея Иван ценил больше всех, он ни раз уже демонстрировал свою верность и обладал уникальной способностью, где бы он не оказывался, через некоторое время становился знатоком данной местности.

Действовать Иван решил хитростью. Поступать как князь он не стал, почему-то он был уверен, что предложение выйти замуж вот так, через час знакомства, девушка отвергнет.

И поэтому Иван предложил Ксении работу.

Рассказывая о своих злоключениях девушка показала Ивану написанное ею от матушкиного имени прошение. Ей не просто отказали в его удовлетворении, но еще и кинули в лицо.

Написанный текст поразил Ивана, он никогда в жизни не видел такого каллиграфического почерка.

– Ксения Александровна, это вы писали? – на всякий случай уточнил он.

– Я, – коротко ответила девушка, а затем добавила, – Вы, Иван Алексеевич, еще не видели как пишут мои братья.

Вот в этот момент Иван и решил, что он предложит Ксении.

Некоторое время они ехали молча, девушка полностью согрелась, ей было очень приятно общество господина отставного поручика и только одно портило ей настроение: её грязный вид после купания в луже.

На подъезде к двум сгоревшим березам, рядом с которыми была хибара семьи Ксении, Иван приказал остановиться.

– Ксения Александровна, я хочу предложить работу вам и вашим братьям. Мы с братом управляющие светлейшего князя Новосильского у которого здесь в губернии большое дело, возможно вы даже слышали об этом, – девушка утвердительно кивнула и опять коротко подтвердила.

– Слышала.

– Так вот нам в контору нужны люди умеющие хорошо и писать, – говоря это Иван нисколько не врал.

В Иркутске действительно был жутчайший дефицит на умеющих красиво писать. А в конторе компании было огромное количество различных бумаг, которые надо было просто красиво переписать.

– Как вы смотрите на то, чтобы вам и вашим братьям поступить к нам на службу? – Иван замолчал с дрожью в душе ожидая ответа.

– Я конечно согласна, – девушка ответила с такой интонацией, что Иван подумал, что она отлично поняла все его мысли. – А вот мальчики…

– Если вы согласитесь, то ваших братьев я, поверьте мне, уговорю. Вы сказали, что они вам заявили, что не могут спокойно смотреть как их матушка и сестры умирают с голоду?

– Да, – опять коротко ответила девушка.

– Вот на этом я и сыграю, – безапелляционно и очень уверенно подвел итог этому разговору Иван.