Текст книги "Олигарх 6 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4

Матушка Ксении, Екатерина Сергеевна, была очень плоха. Это Иван понял сразу же когда зашел и первое что он сказал, был приказ Пантелею.

– Пантелей, лекаря сюда, живо.

Скорее всего по этой причине никаких проблем с братьями Ксении не оказалось. Старший, которого тоже звали Иваном, только спросил, а какое жалование им будет положено.

Услышав, что на троих они для начала будут получать двести рублей в месяц, он толкнул в бок брата Сергея и ответил за двоих.

– Мы согласны.

В этот день Иван собирался из Иркутска ехать на Бирюсу. Около генерал-губернаторского дома он оказался случайно, неожиданно пришлось объезжать образовавшийся на пустом месте затор, два кучера, занимающиеся извозом не поделили дорогу и началась драка. К ним присоединились товарищи по цеху и те, кто благоразумнее, начали объезжать дерущихся.

В этот момент Иван вспомнил о просьбе Яна забрать ответ на какое-то его прошение поданное на имя генерал-губернатора и решил сделать еще один крюк. Тут все и произошло.

В дорогу Иван любил брать «домашнятину». Когда я отправлял их в Сибирь, то попросил Савелия отрядить кого-нибудь из его поваров.

На удивление оказались добровольцы и двоих молодых поваров, которым Савелий дал блестящие рекомендации, поехали с братьями.

Молодые люди оказались не только хорошими поварами, но и замечательными педагогами. Через год они повторили в Иркутске успех Савелия и начали зарабатывать деньги себе и компании. Большим откровением для всех стали платные курсы поварского искусства.

Несмотря на то, что в Иркутске братья и Ян бывали редко, общее домашнее гнездышко они там свили и в редкую стежку заезжали туда, отдыхая душой и телом.

В частности лопая приготовленную специально для них «домашнятину».

Вот и сейчас в карете у Ивана была корзина с этой самой «домашнятиной» заботливо собранная для него в дорогу.

Идя в хибару Ксении, Иван достал из корзины две литровых бутылки еще теплого куриного бульона, сваренное вкрутую яйцо и пять кусков заранее нарезанного батона белого хлеба. Он был потрясен тем, как на принесенную им провизию смотрела голодная семья Соловьевых.

Но Иван знал, что голодающему человеку из этого состояния надо выходить постепенно.

– Объясняю. Человеку, когда он долго голодает, нельзя сразу начинать нормально кушать. У него может перестать работать желудок и он умрет, поэтому начнем есть понемногу, – понимают ли его голодные дети у Ивана уверенности не было, но когда он разлил поровну куриный бульон и дал всем по куску хлеба, мелкой он еще дал половину вареного яйца, то есть они стали не спеша, как говорится тщательно разжевывая пищу.

Трапеза как раз продлилась до возвращения Пантелея с лекарем. Екатерина Сергеевна успела выпить куриный бульон и он произвел на нее чудесное действие. У Ивана появилось чувство, что в неё вдохнули какие-то силы.

Приехавший лекарь был естественно учеником Матвея, но инерция системы была очень значительной и слово лекарь совершенно не сдавало свои позиции в борьбе с выражениями доктор и врач.

Внимательно осмотрев и расспросив больную, лекарь сделал порадовавшее Ивана заключение.

– Думаю, Иван Алексеевич, что наши дела не так уж плохи, – лекарь показал пальцем на пустую бутылку. – Данный вами бульон замечательное лекарство. Надо полагать, что больная покинет это ужасное место?

– Вне всякого сомнения, господин лекарь и пока больная не поднимется, они будут жить в нашем доме в качестве моих гостей, – краем глаза Иван увидел как румянец волнения украсил щечки Ксении.

– Замечательно, тогда все назначения я сделаю после переезда. А сейчас давайте дадим больной еще пятьдесят капель эликсира жизни от Матвея Ивановича.

Так ученики и коллеги называли чудодейственный эликсир, секрет которого когда-то был подарен доктору Бакатину теткой Анфисой.

Эликсир действительно оказался чудодейственным и переезд больная перенесла легко.

Домашний дом компании поверг гостей Ивана в шок. Буквально неделю назад были закончены последние фундаментальные работы по созданию коммунальных удобств уже привычных для князей Новосильских и их ближайшего круга. Недоделок еще была масса, но всё уже работало.

Братьям Петровым, Яну, поварам Савелия, тому же лекарю и еще нескольким людям, поменявших княжеские имения на Восточную Сибирь, это все было уже как само собой разумеющееся, а вот семья Ксении решила что они попали в сказку.

Екатерина Сергеевна поднялась на ноги буквально за неделю, а через пару недель чувствовала себя совершенно здоровой.

Иван задержался в Иркутске на десять дней пока не убедился, что матушка Ксении железно выздоравливает.

Накануне Рождественского поста он окончательно понял что не представляет как ему жить без Ксении и решил объясниться и попросить её руки.

Девушка это поняла и когда Иван сказал, что любит её и собирается просить руки Ксении, неожиданно разрыдалась горькими слезами.

Иван ожидал чего угодно, но не такого и совершенно растерялся, не зная что ему делать.

Девушка немного успокоилась и объяснила причину своих слез.

– Ванечка, – так Ксения еще ни разу не обращалась к Ивану, она всегда называла его по имени–отчеству, – я тебя тоже люблю и хочу всегда быть с тобой. Но всё кругом говорят, что замуж я за тебя пойду только потому, что ты самый завидный жених Иркутска.

Василий в Иркутске последнее время почти не бывал, постоянно пропадая в Забайкалье. За осень он однажды приезжал буквально на один день для согласования текущих вопросов с братом и Яном. Поэтому лавры самого завидного жениха по праву принадлежали Ивану.

– И кто это такое тебе говорит, надеюсь не твоя матушка с твоими не по годам мудрыми братьями? – братья действительно оказались очень умненькими и мудрыми. Иван, оценив это, нанял им лучших учителей Иркутска и они семимильными шагами догоняли сверстников.

– Нет, что ты, – Ксения испуганно замахала руками, – они наоборот говорят что я глупая, они в тебе души не чают, а матушка говорит, чтобы я сплетни не слушала, люди так от зависти говорят.

– Правильно тебе матушка с братьями говорят. Надо наверное всем от ворот поворот дать, – в компанейском доме желал побывать весь Иркутск, каждому хотелось посмотреть на коммунальные чудеса.

– Нет, Ванечка, пусть люди ходят, я больше никого слушать не буду.

Материнское благословение было получено в тот же день и венчаться решили сразу после святок. Своей матушке, нянюшке светлейшего князя, Иван написал в тот же день.

Нянюшка своих сыновей благословила перед отъездом в Сибирь, но он надеялся на чудо, что ответ успеет прийти до венчания.

К приезду светлейшего князя Ксения уже ждала ребенка, доктора говорили, что это событие должно произойти еще в этом году до зимы.

У неё был токсикоз и эскулапы запретили ей даже ездить на коляске. Иван очень страдал, но стойко переносил все тяготы и лишения семейной жизни.

В день венчания брата решилась судьба Василия.

Прошлым летом он, будучи по служебным делам в Кяхте, познакомился а дочерью одного их местных купцов – Серафимой Петровной Аксеновой.

Её батюшка был много лет чиновником Кяхтинской таможни и к сорока годам сумел сколотить неплохой капитал. Семьи у него не было, он был убежденным холостяком и даже бравировал этим.

Но выйдя в отставку резко переменился и к удивлению своих сослуживцев не вернулся в Россию, в женился на вдове кяхтинского купца.

Покойный был купцом средней руки и твердо стоял на ногах. А вот его жена, оставшись одна, в купеческих делах не преуспела, быстро наделала долгов и всё верно шло к разорению.

Но в свои тридцать пять купчиха была еще очень привлекательной и решив, что для неё выход новое замужество, быстро это сделала.

Злые языки конечно утверждали, что ни какой любви тут и близко не было, а только один голый расчет.

В вот чиновник на самом деле женился по любви, хотя и поздней. Какой был расчет для него жениться на куче долгов.

Накопленного за годы службы хватило расплатится с долгами и развернуться так, что у других слюни потекли. Конечно в коммерческих успехах нового кяхтинского купца огромную роль сыграли и его связи наработанные за годы службы, но нюх на прибыль у него оказался такой, что другие только рот открывали от изумления.

Да и удачливость в делах была просто поразительная. Он мог весной смело снарядить караван в какую-нибудь глушь, где гарантированно все уйдет влет за очень хорошие деньги. Но по времени уже было поздно, реки вот-вот вскроются и можно погубить и товары и людей.

И так будет у любого купца, кроме Аксенова. Его караван пройдет чуть ли в последнюю минуту и принесет ему большие деньги.

У купчихи было двое мальчиков от первого мужа, а с Аксеновым долго ничего не получалось, но своё сорокапятилетие она сделала подарок себе и мужу – родила девочку.

Серафима росла всеобщей любимицей, её баловали все, а больше всех отец и ставшие взрослыми братья. Матушка пыталась воспитывать дочь в строгости, но быстро опустила руки.

К шестнадцати годам Серафима стала писанной красавицей и очень своенравной. Быстро вереницей потянулись женихи, но все начали получать от ворот поворот. Огорченным родителям девушка заявила, что пойдет под венец только по любви, даже если её избранник окажется нищим.

Василий Алексеевич нищим не был и сразу же понравился молодой красавице, когда она увидела его среди приглашенных на званном вечере родителей, на который он попал совершенно случайно, приехавши по своим делам в Кяхту.

Не пригласить его для купца Аксенова было немыслимо. Наша работа в Кяхте Государем не приветствовалась, но купцы были не дураки и сами стремились наладить деловые отношения с компанией.

Василий купеческую дочку тоже приметил и когда через несколько недель случайно встретил её в Верхнеудинске, куда девушка приехала в гости к тетушке, единственной родственнице по матери, то свою радость от встречи скрывать не стал.

После этого они еще несколько раз случайно встречались в разных местах, в Серафиме неожиданно проснулась страсть к путешествиям и она за полгода побывала во многих местах Забайкалья.

После Рождества 1834-го года купец Аксенов собрался ехать по торговой необходимости в Иркутск и Серафима отправилась с ним.

Иван пригласил их на свое венчание по просьбе брата, который твердо решил просить руки Серафимы.

Но обвенчались они только после Великого Поста. Кирилл, старший брат Серафимы, попал в жутчайшую метель и чудом остался живым только благодаря вмешательству братьев.

Еле живого Кирилла привезли в Иркутск и вердикт докторов был не утешительный. Но приглашенный уже после этого компанейский специалист не согласился и взялся лечить умирающего, по мнению других лекарей, больного.

Кирилла Петровича перевезли в компанейский домашний дом где стены, а на самом деле эликсиры доктора Бакатина, вернули его к жизни.

Свадебным путешествием Ивана с Ксенией была поездка на Бирюсу, где они провели свой медовый месяц, а Василий с молодой женой после венчания отправились в Сретенск и дальше вниз по Шилке до последнего русского пограничного села Горбица. С беременностью у них пока не получалось и Серафима каждую минуту была рядом с мужем, быстро став для него первой помощницей во всех делах.

Ян Карлович в Иркутске неожиданно встретил своего троюродного брата, который служил в почтовом ведомстве губернии. Он совершенно не знал о его судьбе и даже считал умершим.

Елена Федоровна, жена брата, сразу же вызвала у него симпатию и очень быстро понял что она тоже испытывает к нему какое-то чувство, что было совершенно не удивительно.

Тридцатилетняя женщина в браке была совершенно несчастлива. Муж старше её почти на пятнадцать лет, но самое главное потрясающе сварлив и скуп, отказывая супруги и даже своим двум детям иногда в самом необходимом.

Общение с родственником Яну радости не приносило, но он был вынужден это делать из уважения к памяти своей бабушки, которая несколько лет назад при их последней встречи почему-то попросила Яна не бросать брата когда они встретятся.

Перед Крещением прошлого года родственник Яна, возвращаясь из города Балаганска, искупался в ледяной Ангаре, когда почтовый возок провалился в полынью которую проглядел возница. До Иркутска его успели довезти, но доктора уже только закрыли глаза.

Ян буквально накануне решил прекратить общение с родственником, любить глазами и на расстоянии ему уже было невыносимо.

Но сказать об этом Елене Федоровне он не успел и без каких-либо сомнений сразу же стал помогать любимой женщине. В средствах Ян не нуждался и денег для Елены Федоровны и её детей не жалел.

В течении года он ни разу не заводил разговоров о будущем, хотя всё было понятно без слов. А ровно через год после гибели брата, Ян предложил Елене Федоровне руку и сердце.

Венчание было очень скромным, гостей было всего четверо – братья Петровы с женами. Таким было пожелание Елены Федоровны.

О всех любовных раскладах и семейных перспективах своего друга детства поставил в известность Иван, когда сделал предложение своей Ксении, резонно решив, что такие новости не должны быть ему как снег на голову.

Князь Алексей Андреевич своим отношением к жизни и людям окружающим его уже сумел вокруг себя создать несколько кругов близости и общения.

Самый первый круг были его жена и дети. Затем на какие-то миллиметры сзади сестры с мужьями и детьми, матушка со своим новым мужем и маленьким сыном, нянюшка со своими сыновьями, друзьями княжеского детства и Сонин брат со своей семьей.

А потом был огромный круг, начинающийся Петром, Иваном Васильевичем, Сергеем Федоровичем, Анри и Сергеем Петровичем. И он неуклонно увеличивался. Светлейший князь был уверен в верности и преданности этих людей и для себя считал немыслимым самому по другому относится к этим людям.

Князь сам и все его родственники и окружение считали себя одной большой семьей и когда кто-то посторонний оказывался в сфере их притяжения, то очень быстро начинал стремиться стать её полноправным членом.

Ощущение этой большой общности делало невозможным предательство и появление какой-либо гнили внутри большой семьи. Это сразу же каким-то неведомым образом ощущалось и отторгалось.

Светлейший князь Алексей Андреевич часто размышлял над этим и не находил в своих знаниях ни каких аналогий этому. Однажды ему пришло мысль о сравнении своей большой семьи с различными кланами которых было в истории немеренно, к примеру те же южноитальянские «семьи».

Но уже сложившаяся большая семья князей Новосильских принципиально отличается от них невозможностью предательства и теми целями, которые стоят перед семьей.

Алексей Андреевич много размышлял над этим со время неожиданно долгого путешествия в Сибирь. И оно было таким долгим только потому, что князю надо было обдумать всё это и сделать определенные выводы.

Главным из которых было заключение, что всё дело в его попаданстве, которое произошло не просто так, а по поводу и которое привело к образованию такой семьи.

Логическим продолжением этого умозоключения было решение князя слово семья писать и произносить с большой буквы – Семья.

Глава 5

Если исходить из расстояний обозначенных на современных картах, то до Иркутска от Бирюсы шестьсот пятнадцать верст. В принципе за два-три дня можно доехать не напрягаясь.

Но впереди нас ждет остановка в Черемхово, где уже начали работать два очень нужных и важных завода: машиностроительный и металлургический.

Я вещи сейчас называю только привычными мне названиями, хотя большинство окружающих говорят железоделательный и литейный заводы.

Черемхово для строительства заводов было выбрано только из-за одного: здесь удобнее и проще всего добывать каменный уголь, который тут на самом деле везде, от Бирюсы до берегов Байкала.

С добычей железной руды немного сложнее, богатейшие месторождения лежат севернее и сейчас это совершенно дикие места.

Но местные рудознатцы сразу же показали место в среднем течении реки Иркут где верстах в двадцати севернее дороги от Култука до Тункинской крепости есть железная руда. Эти места очень быстро были обследованы и действительно там нашли залежи железной руды, которую можно добывать даже карьерным способом.

Для первого карьера, которому дали говорящее имя «Первенец», выбрали не самое богатое место, но до дороги там рукой подать и не надо строить мост через Иркут. На первое время его руды будет хватать, а по мере расширения производства произведем дополнительную разведку и построим все необходимое.

Для меня еще не мало важно, что судя по всему ущерба природе мы там нанесем очень мало, все таки в 21-ом веке это заповедные места, а я об неведомом пока звере «экология» хочу думать уже сейчас.

История с «Первенцем», случись она немного пораньше, вызвала у меня бы бурные эмоции. Как так, все «авторитеты» утверждают, что в Прибайкалье нет возможностей для создания крупного металлургического производства, потому что нет надежной сырьевой базы.

А на деле каменного угля завались, вдоль Главного Сибирского почтового тракта буквально на каждом шагу. Не ленись, возьми лопату, копни, и выбирай какой тебе нужен уголёк – печку топить али в домну загружать.

А про месторождение железа вообще нет слов. На более скудных работали и продолжают работают по нынешним меркам чуть ли не гиганты металлургии. Везут на них сырье за тридевять земель, да еще и добывают его совершая каждый день трудовые подвиги. Еще недавно например фактически на болотном железе Северо-Восточной Руси Петр Алексеевич вон какую кашу сумел заварить.

А здесь карьеры и рукой подать до дорог, но мантра поется одна – труднодоступные районы.

Покопавшись в своей голове, я припомнил, что здесь должно вроде есть месторождение под говорящим названием Байкальское.

В Черемхово уже работает настоящий чермет. Даже его продукции пока хватает на все наши нужды, которые надо сказать еще не такие большие. А ведь в Забайкалье есть еще и Петровский Завод, где тоже нужное нам производство, пусть и немнего допотопное.

Да и на черемховском заводе ничего принципиально нового и супервыдающегося пока нет. Да на уровне английских и американских заводов, но не более.

А вот рядом расположенный завод намного интереснее. Его почему-то по недоразумению изначально назвали литейным и по прежнему так и называют.

На нем конечно есть литейка, где например отливают радиаторы отопления по нашей питерской технологии, но главное не это.

Завод этот больше машиностроительный и уже выпускает необходимейшие нам паровые машины и металлообрабатывающие станки. Это все конечно еще почти кустарщина и не в тех количествах которые необходимы, но они уже свои, которые нее надо везти из Европы или России и платить за это бешеные деньги.

Но это еще не всё. На заводе есть своя железная дорога по рельсам которой бегают первые паровозы построенные Черепановыми. Вот этим-то и должны будут заняться в первую очередь господа инженеры знакомые с последними английскими и американскими достижениями.

Их задача как можно быстрее совместно создать такую модель паровоза, которая потянет вагоны по просторам Сибири.

Я долго ломал голову как назвать одним словом оба завода, являющихся по сути одним целым и даже расположенных рядом – буквально через забор. Не найдя в своей голове ничего лучшего, моя милость решила остановиться на привычном названии комбинат.

Господа Андреев и Мельников буквально с пол оборота включились в работу и когда мы вернулись с Иваном с осмотра завода они с Черепановыми корпели над чертежами.

– Петр Андреевич, – обратился к отставному полковнику, – ваше мнение?

За время нашего долгого путешествия я согласился с мнением братьев Петровых, что господин Мельников действительно светило русской инженерии. В моих планах было поручить ему возглавить Черемховские заводы.

– Думаю, что паровоз Черепановых еще достаточно сырой, но доработать его можно достаточно быстро. Мы с Григорием Петровичем, – Мельников кивнул в сторону инженера Андреева, который был занят какими-то расчетами и даже не поднял головы когда мы вернулись в контору, – познакомились со всеми наработками Ивана Алексеевича. Наш вердикт такой. Можно начинать укладку полотна железной дороги.

Он сделал паузу, вероятно давая мне возможность оценить значимость настоящего момента, который был действительно историческим.

Около года назад в Петербурге был создан Особый комитет для рассмотрения вопроса железнодорожного строительства, который командировал в Австрию русского инженера-путейца для изучения первой австрийской дороги. Из сейчас в мире всего-то штук пять.

Когда я уехал, то командированный специалист еще не вернулся и строительство предлагаемой будущей Царскосельской дороги в любом случае не начнется раньше весны следующего года.

И это будет на самом деле баловство. Вот какое реальное значение для экономики России будет иметь железнодорожное сообщение между Петербургом и Царским Селом? По большому счету ни какого.

Мы же начнем сразу строить дорогу от Бирюсы до Иркутска, а затем до Култука, вернее до Слюдянки, это название уже употребляется чаще.

Потом по мере строительства полотна дорога пойдет в Забайкалье и я начну пробивать её продолжение в сторону Урала.

– А реально какие доработки требуются нашему паровозу? – на подоконнике стояла модель детища Черепановых, работающего на заводе.

– Принципиально никаких. Необходимо провести дополнительные испытания для сравнения с английскими моделями и доработать некоторые узлы. Пара месяцев, максимум три. А по строительству самой дороги, так это к Григорию Петровичу, – инженер Андреев закончил свои расчеты и внимательно слушал наш разговор.

Решив, что мы закончили, он жестом предложил мне подойти в разложенной на столе карте будущей дороги.

– То, что я видел около моста через Бирюсу на мой взгляд это уже готовое для укладки пути полотно. Необходимо подготовить бригаду, провести испытания уже изготовленных рельсов и шпал, обязательно провести дополнительную ревизию подготовленного полотна. И начать заниматься мостами в первейшую очередь.

– По времени это как? – этот вопрос меня интересовал очень даже сильно, хотелось бы начать еще до холодов.

– Если напряженно работать, месяца за глаза хватит на подготовку.

– А зимой возможно работать? – на дворе 19-ый век и опыта подобных работ нет совсем.

– Не знаю, – Григорий Петрович пожал плечами. – Думаю, что да, но точный ответ будет следующей весной.

Отец и сын Черепановы за все время нашей беседы не проронили ни слова, мне даже показалось, что они и дышали через раз. Лишь когда Петр Андреевич дал оценку их творения, губы отца тронула довольная улыбка.

– Понятно. Теперь мне хотелось бы услышать пожелания создателей нашего паровоза, – обижать Черепановых мне совершенно не надо, поэтому я и решил дать им слово.

Говорить собрался сын. Он встал посмотрел на отца и перекрестился.

– У нас, ваша светлость, просьба. Поставьте на заводе такого начальника, чтобы мы занимались только этим, – младший Черепанов сделал паузу, подбирая слово, – изо-бре-та-тель-ством. И чтобы наши заказы быстро исполнялись. А то иногда чуть ли по недели ждать приходится.

Иван смущенно опустил глаза, претензия была в том числе и к нему.

– Разорваться на части у Алексея Андреевича не получается. На заводах специально грамотный инженер требуется. И чтобы уважали. Тут у некоторых такой гонор, – дело совершенно новое и кадровые проблемы понятные. Странно если бы их не было.

– На заводах я собираюсь главным поставить господина Мельникова Петра Андреевича. Его первым помощником будет господин Андреев. Но главная задача Григория Петровича будет строительство самой железной дороги. По мостам разговор надо будет вести отдельный.

– Разрешите, Алексей Андреевич, по мостам высказать соображения? – обратился ко мне Петр Андреевич.

– Пожалуйста, – я сделал приглашающий жест рукой.

– Это сугубо моё личное мнение и оно не может быть истиной в последней инстанции, – господин инженер вне всякого сомнения был самым авторитетным специалистом среди нас. Поэтому его последние слова очень даже уместны.

– Нам надо построить от Бирюсы до Иркутска четыре крупных моста, ведущееся строительство трех из них мы с Григорием Петровичем видели. Все они проектировались Иваном Алексеевичем и он на мой взгляд заложил в них избыточную прочность. Мосты имеют необычайно высокую грузоподъемность и более широкую проезжую часть, – на более широкую проезжую часть строящихся мостов я то же обратил внимание.

Федор в Лондоне, а сын Джо в Штатах, наладили конвейер поступления новейшей научно-технической информации и каждый месяц в Петербург и в Техас прибывали курьеры. Стоило это денег не малых, но кубышку распечатывать не приходилось. В Иркутск эти новости приходили с задержкой максимум в месяц и оперативно изучались. То, что было уже возможным тут же внедрялось.

Главными проблемами были недостаточное количество инженерных кадров и конечно еще слабенькая техническая база. Черемховские заводы строились успешно, но во многом это была еще вещь в себе, большая часть их продукции шла на собственное развитие.

Забайкальские заводы вообще только-только начинали свою работу. Там фактически на развитие работал только Перовский Завод.

Сейчас главной задачей наших заводов было обеспечение своих потребностей в паровых машинах и металлообрабатывающих санках. Их закупка и доставка обходились в копеечку, и за этим нужен глаз да глаз. Частенько привозились поврежденные машины и станки или даже откровенный брак.

Мельников тем временем продолжал излагать свои мысли и я примерно стал понимать что он сейчас предложит.

– По моему мнению железнодорожные мосты должны быть при незначительных размерах каменными, а остальные только металлическими. Но дело это новое и еще нет ни теории ни практики подобного мостостроения. А у нас пока нет и технической возможности. Например необходимый для этого прокатный стан еще только строится. Поэтому как временный вариант я предлагаю комбинированное использование строящихся мостов, – Петр Андреевич положил на стол рисунок иллюстрирующий его идею.

Для проезда гужевого транспорта, всадников и пешеходов выделяется одна половина моста, а для железной дороги другая. Движение естественно риверсное и при проезде даже одного паровоза другая полоса полностью перекрывается.

– У нас при строительстве используется все последние веяния Европы и США, – Петр Андреевич похоже для себя уже все происходящее здесь начал считать своим, его выражение «у нас» я расценил именно так. – И мало того, во многом мы уже впереди. Таких мостов по моему еще никто не строит. Я имею в виду использование металлических поперечных стяжек. А идею Ивана Алексеевича по строительству моста через Бирюсу пока не комментирую, надо все внимательно изучить и попробовать своими руками.

Черемховский комбинат на самом деле расположен в нескольких верстах от деревни Черемхово. Он начинается на берегу Ангары и тянется вдоль небольшой речки Черемшанки в сторону почтового тракта.

На берегу Ангары строится настоящий речной порт между устьем Черемшанки и островом Верхулай. Речку Черемшанку запрудили в нескольких местах и она до строящейся дороги представляет вполне прилично полноводную водную артерию. По крайней мере водозабор для комбината производится пока только из неё.

Сброс использованных вод после системы очистных производится в Ангару ниже устья Черемшанки. За счет этого прошлой зимой, к большой радости портовиков, образовалась приличных размеров незамерзающая полынья. Она полностью перекрывала всю акваторию порта, доходила до Верхулая и во время потеплений даже захватывала левое русло Ангары.

На будущем бирюсинском мосту Иван Алексеевич планирует использовать продольные клепанные балки. Они будут клепаться на берегу из заранее заготовленных частей, затем грузится на понтоны и на плаву доставляться к быкам, на которые будут подаваться при помощи гидравлических подъемников.

Все это еще предстоит построить и изготовить, реальные работы начнутся не раньше следующей весны.

Главной проблемой для проводки понтонов являются пороги Ангары от Братского острога до устья Илима, особенно самый первый – порог Падун. Он совершенно не проходим и его надо обходить по суше.

Иван мечтает построить дорогу от Братского острога, который расположен как раз возле этого страшного порога, до устья Илима, где заканчивается порожистый участок Ангары.

Но это мечта. Сейчас реально построить обход порога – дорогу длиной километра четыре. Затем грузы опять на плавсредства и вперед. Опытные лоцманы умеют проходить остальные пороги, особенно по большой воде.

План Ивана на первый взгляд вполне реальный, но все будет видно весной.

Последнее что меня интересовало, как себя показывают иностранные инженеры. Ответ старшего Черепанова меня поразил.

– Да никак они, ваша светлость, себя показывают. Только под ногами болтаются. Сначала конечно щеки надували. Да только Иван Алексеевич им быстро показал кто тут хозяин и голова, – Ефим Алексеевич это сказал с изрядной долей злорадства, вероятно вспомнив свою командировку в Англию.

– Они, Алексей Андреевич, после первой же зимы сдулись. В сибирские морозы работать может только сильный духом, – друг детства оглядел всех присутствующих, как бы спрашивая, согласны ли они с его мнением. – А эти слабаки, им главное жалование получать, а нам дело делать.

– А что сильным духом деньги не нужны? – я решил немного дурака включить.

– Нужны конечно. Да только эти сначала обсуждают вопрос оплаты, а потом как дело делать. А наши сначала сделают, а потом спасибо говорят, когда заработанное получают. Мы ведь, Алексей Андреевич, никого не обижаем и не смотрим кто дело делал, русский или бурят, дворянин или приписанный к заводу крестьянин.

– Хорошо, собрание на этом давайте заканчивать. Все остальное в рабочем порядке. Господа Мельников и Андреев остаются здесь на комбинате. Главное мне понятно. Петр Андреевич, принимайте все дела на комбинате и строительстве трактовой дороги от Бирюсы до Иркутска. Вы будете называться директором. Григорий Петрович будет вашим заместителем и персонально заниматься железной дорогой и мостами, – это решение я принял еще в дороге, беседую с господами инженерами.

Приятно когда ты не разочаровываешься в людях, а я последнее время чаще именно обманывался в своих ожиданиях. Чего мне стоят все успехи и достижения знает только Соня. Ни одного человека я больше не подпускал к себе так близко, чтобы изливать то, что было на душе.

Мне надо быть сильным и уверенным в себе, чтобы все окружающие видели всегда перед собой победителя. Одних это поддерживает и вдохновляет, других заставляет опускать глаза и отступать.

В редкую стежку я конечно еще исповедуюсь, но это, как говорится другое.