Текст книги "Гончаров и империя негодяев"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Ответь мне, за каким чертом тебе, преуспевающей, красивой бабе, понадобился старый хрен, Константин Иванович Гончаров?

– Наверное я не смогу четко и определенно сформулировать свой ответ, но попытаюсь. Ты какой – то другой, не трафаретный что ли… не такой как окружающие меня мужики, с их псевдоамериканскими взглядами на жизнь… Не знаю, но мне кажется, что ты правдашний и мне по настоящему жаль, что наша встреча не состоялась лет десять тому назад.

– Батюшки, какие комплименты! Но я тебе не верю. Милая моя, девочка, а знаешь ли ты, что я тривиальный алкоголик, которого десять лет назад за это пристрастие к алкоголю выгнали из органов?

– Догадываюсь, я ведь не дура.

– И тем не менее ты решаешься на такой рискованный шаг.

– Да. И не будем больше об этом.

– Хорошо, но позволь я задам тебе ещё один вопрос. Ты чего – то боишься?

– Да, но чего именно, я и сама пока не знаю. Как и тебе, мне нужно пару дней, чтобы в этом разобраться. Давай оставим этот разговор до понедельника.

В воскесенье я поднялся пораньше, с тем чтобы заработать в этот день как можно больше. Не смотря на все заклинания Татьяны отложить это дурное занятие хоть на сегодня я оделся и уже стоял на пороге, когда она опустила в мой карман ключи.

– Это на тот случай, если ты приедешь до обеда. – Пояснила она. Часов до двух меня не будет дома, пройдусь по магазинам. И учти, Женька приглашена на девять часов вечера, а она никогда не опаздывает, так что в восемь постарайся быть дома, а если тебя не будет в в девять ноль ноль, то я прерываю с тобой всякие дипломатические отношения. Ты меня хорошо понял?

– Понял, моя госпожа. Обязательно буду и даже пораньше. Таня Танечка, под ванну я зашвырнул револьвер. Перепрячь, пожалуйста, его куда нибудь в более надежное место. Не скучай!

К моей великой досаде, желающих поживиться путем извоза в этот день оказалось великое множество. Так что к обеду я заработал только на бензин. Зато после двух часов ситуация круто изменилась. Клиент повалил как на буфет и от желающих перенести свои бренные тела с одного место на другое просто не было отбоя. Я с трудом выкроил время, чтобы заскочить в ювелирный и приобрести не дорогие, но вполне приемлемые сережки для Татьяны. По четырем районам города я носился как угорелый, а в шесть тридцать, когда уже хотел заканчивать работу мне попалась на удивление жирная и щедрая "мышь", которую нужно было немедленно доставить до аэропорта, где она держала свою торговлю. В общем только в восемь сорок пять я поставил машину на стоянку и подошел к сторожевой будке чтобы расплатиться.

– Вам до утра? – Выписывая квитанцию спросил меня знакомый курносый парень.

– Да, часов до десяти. – Торопливо отсчитывая деньги ответил я.

Ровно в девять я позвонил в дверь девяносто шестой квартиры, где надо думать, отныне я буду проживать. После пятого звонка, с удивлением отметив полное равнодушие к моей персоне я открыл дверь вверенными мне ключами.

– Наверное обиделась. – Разуваясь решил я и медовым голоском позвал. Таня – Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч.

Приглушенное бормотание телевизора было мне ответом. Держа на вытянутой ладони коробочку с сережками я вошел в комнату и понял, что Таня – Танечка больше никогда не заплачет и утрата мяча теперь ей до лампочки. Черная жирная точка над переносицей навсегда лишила её каких либо эмоций.

Она сидела в кресле откинув голову на высокую спинку и серыми глазами удивленно смотрела на люстру. Все пять плафонов яркими точками отражались в её зрачках. Перед смертью Татьяна успела празднично одеться и сервировать столик, перед которым сейчас и сидела. Второе кресло и пуфик, ныне свободные, очевидно предназначались для меня и подруги Евгении.

Подойдя поближе я взял её за руку и понял, что смерть наступила не более двух часов тому назад. Едва сдерживая себя, чтобы не завыть, я осторожно положил её руку на подлокотник и осмотрелся. То что я увидел на полу ног заставило меня вздрогнуть. Именной "Наган" Ивана Жукова лежал возле её правой ноги.

Отстраненно и четко сразу заработала голова. В то что она решилась на суицид я не верил с первого мгновения. Не верил и сейчас, когда увидел заботливо подброшенный револьвер. Но дело не в этом. Попробуем проанализировать действия следователей. Найдя именное оружие они уже через пару часов выйдут на его хозяина и его бабка довольно скоро расколеться и сознается, что продала его одной интересной женщине, внешность которой она в состоянии описать и как знать, вполне возможно, что через неделю, другую они выйдут на Милку. Ну а дальше все необыкновенно просто. Наверняка стрелявший или стрелявшая не оставили на рукоятке своих следов, а вот моих там предостаточно. Скорее всего убийца действовал в перчатках, либо воспользовался салфеткой. Это подтверждается тем, что на столе возле одного прибора она отсутствует. Вероятно, после убийства он отпечатал папиллярные линии Таяниной ладони на рукояти пистолета, а салфетку сунул к себе в карман.

Что же делать? И уносить орудие убийства с места преступления негоже, а оставлять тем более. А как быть? Думай, Федя, думай, времени у тебя в обрез. С минуты на минуту должна появиться Евгения Родионова и тогда у тебя будет бледный вид. И тогда доказать свою непричастность будет почти невозможно.

Подняв "Наган" и удостоверившись, что стреляли именно из него я завернул его в салфетку и сунул за пазуху. Я уже обувался, когда раздался резкий звонок в дверь и неприяный милицейский голос предложил немедленно открыть.

– Подставка сработала четко. – Подумал я метнувшись в спальню, балкон которой выходил в полутемный двор. – Если я правильно понимаю, то их машина сейчас стоит перед подъездом, так что путь через балкон это мой единственный путь.

Мои расчеты оказались верными. Довольно удачно спрыгнув на землю я тут же заскочил за угол и уже не торопясь двинулся в сторону освещенной улицы. Возле неработающего ларька я остановился и оглядевшись по сторонам сунул под него свой тяжкий груз. Потом уже более свободно вышел на освещенную часть и споро зашагал в сторону стоянки к супермаркету.

Проболтался я там добрых двадцать минут. Навязчиво вертясь перед продавцами я купил бутылку шампаского и прочей ерунды, набив в общей сложности два пакета. На выходе я долго торговался с девицей и в конце концов она уступила мне пятнадцать шикарных роз на десять процентов дешевле против назначенной цены.

Если соседи Татьяны Яремчак не очень любопытны, то действовать нужно было именно так, поскольку о моем существовании наверняка знала Евгения, а многочисленные следы моих пальчиков можно было найти на каждой дверной ручке и на любом выключателе.

Через пять минут я стоял у девяносто шестой квартиры старательно всаживая ключи в искореженные замки. Мои усилия не пропали даром. Довольно скоро на меня отреагировали. Резко распахнувшаяся дверь явила мне двух молодцев в штатском.

– А вот и гости пожаловали. – Цинично отметил невысокий плотный кореец. – Милости просим, столы давно накрыты и хозяйка ждет. Ваши цветы будут ей ко времени.

– А вы кто такие и чего тут делаете? – По хозяйски заходя в переднюю осведомился я. – Почему замки поломаны!

– Об этом чуть позже. – Гася мое негодование заявил короткостриженный верзила с топорной физиономией. – Предъявите ваши документы.

– Что здесь происходит? – Не на шутку возмутился я. – Татьяна, объясни мне, что все это значит. Кто эти люди?

– Успокойся, олух! – Внятно посоветовал мне верзила. – Ничего тебе твоя Татьяна уже не ответит. Предъяви документы.

– Нет, погодите! – Кинулся я напролом в комнату, но тут же отброшенный верзилой заскулил беспомощно и просяще. – Да скажите же вы мне толком, что случилось?

– Мертва она. – Хмуро буркнул кореец. – А ты кто такой будешь?

– Как мертва? – Тихо и недоверчиво спросил я. – Вы наверное шутите?

– Шутим, смешнее некуда.

– Пустите меня к ней.

– Сейчас нельзя. Сейчас там работают эксперты. Когда закончат тогда и посмотришь, а пока пройдемте прямо там и поговорим.

Почти насильно они впихнули меня на кухню и первым делом осмотрели карманы. Вытряхнув на стол все содержимое они первым делом занялись водительскими правами. Их вид немного успокоил корейца. Уже по человечески он пояснил.

– Вот так, мертва Татьяна Александровна Зайцева.

– А что случилось? – Бледнея и делая вид, что изо всех сил стараюсь держать себя в руках спросил я. – Утром она была совершенно здорова.

– Вот как? – Удивился верзила. – Значит вы сегодня с ней уже виделись.

– Виделся. – Вымученно признался я.

– А кем вы ей приходитесь?

– Знакомым.

– Кому предназначались сережки.

– Ей. – Опуская голову признался я.

– А вы что всем своим знакомым дарите золотые серьги?

– Нет, но Таня для меня была больше чем знакомая.

– Вот с этого и надо было начинать. – Удоволетворенно проскрипел верзила. – Гражданин Гончаров, вы женаты?

– Да, но какое это имеет отношение к случившемуся.

– Большое. Любовницы часто надоедают своими приставаниями и тогда от них пытаются отделаться разными путями, например убийством.

– Значит Таню убили? – Глухо спросил я. – Кто это сделал?!

– Я же вам говорю, что любовницы часто надоедают и…

– Она не могла мне надоесть и ваши паскудные подозрения оставьте при себе. Мы знакомы с ней всего четвертый день. Я даже не знал, что она Зайцева. Мне она представилась как Яремчак.

– Это её девичья фамилия, а по мужу она Зайцева. Вы знакомы с её мужем? Для кого предназначался третий столовый прибор?

– Для некой Евгении Родионовой, которую я не знаю. Я вообще никого из её друзей не знаю. Могу только сказать, что меня она хотела нанять личным шофером.

– Это интересно. – Ядовито эаметил верзила. – Знакомы всего три дня, а тебе уже тут и ноги врозь и служба на блюдечке. Не нравишься ты мне, Гончаров.

– А я не педераст чтобы тебе нравиться.

– А ты мне, дорогуша, не хами. – Оскалился верзила. – Вот оформлю тебя на пару месяце в СИЗО, тогда ты у меня по другому запоешь. Влад, пробей ка его адресок. Подмигнув предложил он корейцу. – Хочу я с женой его потолковать.

– Сергей Владимирович, – неожиданно засовывая свой сизый нос прохрипел врач судебной экспертизы, господин Корж. – У меня все готово. Можно девочку уносить?

– Погоди, тут её хахаль хотел бы на неё глянуть.

– Ба, Иваныч, а ты как здесь оказался? – Расплылся в улыбке он. – Я понимаю, что ты всегда там где трупы, но не до такой же степени.

– Это и есть её хахаль. – Ухмыльнулся Верзила. – Покажи ему его бабу на прощанье. Хотя сдается мне, что он уже её видел, а может и сам пристрелил.

– Да ты что, Владимирович, совсем охренел или кобыльей мочи опился? Возмутился Сизый Нос. – Ты знаешь кто он такой… Иваныч, выйди на минутку…

Уже прикрытая грязной простынью Татьяна ненужной вещью лежала на носилках посреди своей комнаты и своим присутствием только всем мешала. И опять почти забытая ноющая боль с новой силой ударила меня под ложечку. Опустившись перед ней на колени я отбросил тряпку и едва сдерживаясь чтоб не завыть поправил её роскошные волосы, любоваться и перебирать которые теперь суждено только могильным червям.

– Иваныч, – осторожно тронул меня за плечо Корж, – зайди на кухню, я мужикам о тебе все рассказал. Заочно они о тебе слышали, так что будет несложно с ними договориться. Правда побегать тебе все одно придется, но тут уж ничего не попишешь

– Захарыч, Когда её убили?

– Предварительно могу сказать, что часа два, три тому назад. Скорее всего стреляли из револьвера, потому как гильза не найдена. Стреляли не меньше чем с полутора метров. Следов пороха на лице не обнаружено. Пуля прошла череп насквозь и оставила отметину на стене на высоте одного метра десяти сантиметров из чего можно заключить, что стрелявший сидел в кресле напротив.

– Господи, я опоздал на два часа. А ведь она меня просила прийти пораньше.

– Не казни себя. Что кому суждено, то с тем и случиться.

– А почему вы опоздали? – Из – за спины вежливо спросил кореец.

– За хорошую плату я отвозил какую – то барыгу в аэропорт. Это будет нетрудно доказать, у неё там свой магазин.

– А вы не помните как её зовут и какой именно магазин она содержит?

– Мне она представилась как Маргарита Аркадьевна, а её магазинчик, обычный алюминевый модуль, расположен сразу же возле автобусной остановки. Заплатила она мне двести рублей, а назад я шел порожняком.

– Ну вы тут разбирайтесь, а мы пожалуй пойдем. – Невесело сообщил Корж и отдав санитарам команду тактично поинтересовался. – Костя, насколько я понимаю, с мужем она не жила давно, близких родных в городе нет.

– Захарыч, честное слово я не знаю. Где – то у бабушки живет её девятилетняя дочь, вот и вся моя информация.

– Кто же возьмет на себя заботы по её захоронению?

– Если не отыщутся родственники, то естественно этим займусь я. Только не звони мне домой, лучше я сам буду тревожить тебя по два раза на день.

– Договорилиь, Иваныч. Еще раз, не казни себя. Ее ты не воскресишь, а себя загложешь. Жду твоих звонков.

Он ушел, а меня ещё час занудливо и въедливо расспрашивали об очевидных вещах, причем вовсе не собираясь подловить, а просто по привычке.

– Где вы оставили машину по прибытию из аэропорта? – Занудливо спросил Влад.

– Здесь неподалеку, не более как в десяти минутах хотьбы.

– В котором часу это произошло?

– Что – то в районе девяти часов вечера, но может быть немного раньше.

– Однако здесь вы появились только в двадцать один сорок пять. Позвольте спросить, где вы находились все это время?

– Господи, ну неужели непонятно? – Устало ответил я въедливому корейцу. – Вы же видели что я принес две сумки продуктов и букет цветов. Я больше получаса болтался в ближайшем супермаркете. Может быть меня там даже запомнили.

– Константин Иванович. – Наконец закрывая папку объявил кореец. Задерживать мы вас не будем, но завтра к десяти часам ждем в сто двадцать первом кабинете. Там мы ещё раз составим протокол опроса и как знать, может быть к тому времени что – то проясниться, а возможно вы сами что – нибудь вспомните. А сейчас я прошу вас обойти квартиру и внимательно все осмотреть. Возможно вы заметите какую – то пропажу, или не на месте стоящую вещь. Впрочем вы сами все прекрасно знаете.

– Знаю, но ей богу, тут я не в силах вам ничем помочь, потому как сам ночевал в этой квартире только три ночи. Но поверьте, расположение вещей, как и сами вещи меня интересовали меньше всего. К тому же в комнатах у Тани всегда были приглушены светильники.

– Жаль, ну что же, Константин Иванович, теперь нам остается только проехать в супермаркет, да на автостоянку. И если все сказанное вами подтвердится, то мы распрощаемся до завтра.

Мое пребывание в маркете подтвердилось полностью и даже с некоторым раздражением. Причем зафиксировали его не продавщицы или кассиры, перед которыми я так старательно крутился, а служба наблюдения.

– Точно, он тут не меньше получаса терся. Где‑то до половины десятого, – Понимающе ответил ушастый стражник. – Пять брикетов сыра обнюхал прежде чем купить один. А потом ещё цветочнице минут десять уши втирал. Я так и думал, сейчас, чтонибудь да стащит. – Попался значит, соколик! – Злорадно ухмыльнулся он.

– Да нет, все в порядке. Ты ему здорово помог. – Успокоил его верзила, а кореец задумчиво посмотрел на меня и потер переносицу.

Но как бы то ни было, не смотря на то, что я переусердствовал, в супер маркете все прошло гладко, а вот на автостоянке меня ждал сюрприз. Увидев милицейское удостоверение верзилы и меня стоящего рядом знакомый охранник побледнел и категорично заявил.

– Не знаю когда он ставил свою машину. Я вообще его вижу в первый раз.

– То есть как это в первый раз? – Растерянно уставился я на него. Два часа тому назад я поставил здесь свою машину и ты лично выписал мне квитанцию.

– Никакую машину ты здесь не ставил и никакой квитанции я тебе не выписывал. Уже уверенней врал парень. – Закусывать надо лучше.

– Это тебе надо лучше закусывать, идиот. Я её в третий ряд поставил.

– А если поставил, то там и смотри. Лично я ничего не знаю.

– Та–а-ак, гражданин Гончаров. – Ядовито пропел Верзила. – Не даром говорят, доверяй, да проверяй, пойдем ка посмотрим твою тачку.

– Сергей, вы идите, посмотрите, а я подожду здесь. – Вежливо улыбнулся кореец.

Мы могли бы не ходить, потому что в третьем ряду, как и вообще на стоянке моей машины не было. А там где я её оставил, между джипом и "Волгой", теперь уютно устроилась "шестерка".

– Ничего не понимаю. – Ошалело признался я. – Два часа тому назад я оставил свою машину именно здесь. Куда она делась.

– Улетела. – Саркастически прокомментировал Сергей. – Врешь ты все, Гончаров. Не даром ты мне с первого же взгляда не понравился. Прийдется тебя задерживать.

– Допустим я вру, но откуда в таком случае у меня появилась квитанция? – Подходя к сторожке резонно спросил я.

– При нынешней – то технике, не то что квитанциии, доллары печатают.

– Константин Иванович, дайте пожалуйста эту самую квитанцию. Высовываясь в окошечко попросил Влад. – И зайдите сюда сами.

– Гражданин Самохин, – после трехминутной сверки квитанций заявил кореец, – а вы ведь нам лжете. Машина Гончарова действительно принята вами на хранение, о чем свидетельствует ваша подпись и оригинал квитанции, который вы, слава Богу не успели уничтожить. Что же получается? Будем оформлять на вас протокол за соучастие в угоне автотранспорта. Сергей, вызывай ГИБДД.

– Не надо, начальник. – Расколовшись взмолился Самохин. – Ничего мы не угоняли. Он сам виноват, сказал, что заберет свою тачку только в десять утра.

– Ну и что из этого?

– Вот я и подумал… до утра она ему не нужна… Пацану одному дал покататься. Он с телками. К семи часам должен вернуться.

– А какое вы имели право?

– Никакого, простите меня. Только не заводите дела.

– Сожалею, но вероятно прийдется. Кроме того, что вы совершили угон, вы могли так подставить человека, что нам бы пришлось его задержать на неопределенное время. В котором часу он поставил свою машину на стоянку?

– Девяти ещё не было, но где – то около того. Не губите, начальник.

– Не знаю, это на усмотрение хозяина автотранспорта. Что скажите, Константин Иванович? Будем оформлять или помилуем.

– Да ну его в задницу, пусть живет, кретин.

– В общем так, гражданин Самохин, завтра в десять у нас с ним встреча и если к этому времени автомобиль не будет возвращен владельцу, то пеняйте на себя.

Выразив мне соболезнования они уехали, а я остался стоять посреди дороги лишенный своего последнего пристанища. Погода стояла мерзопакостная. Холодный ветер швырял в лицо мокрый колючий снег, а жидкая снежная каша под ногами говорила мне о том, что к утру я буду иметь очень непрезентабельный вид. Все эту гадость легко можно было бы пережить, кабы не сосущая боль в сердце и под горлом. Какой негодяй мог поднять руку на Татьяну? Отойдя от света я побрел по обочине дороги не известно куда и непонятно зачем. В конце концов наткнувшись на какую – то стену я прислонился к теневой стороне дома и заревел по бабьи тихо и горестно.

Чертова жизнь, неужели кроме злобы, жадности и жестокости на этой земле больше ничего не существует? Взбесилась земля и взбесились люди населяющие её. Как нам дальше жить в этой прогнившей вони постоянного предательства, обмана и продажности? Как изменить этот протухший, прогнивший мир?

Обхватив голову руками я сполз на решетку подвального окна и скрючившись тихо, по щенячьи заскулил.

– Мужик, эй, мужик! – Кто – то снизу ткнул меня в задницу. – Что с тобой?

– Ничего. – Не трогаясь с места глухо ответил я. – Все хорошо?

– А чего тогда ревешь как барышня? – Спросил все тот же тоненький голосок.

– А тебе – то какое дело. – Поднимаясь зло ответил я.

– Иди к нам, дядя, там же холодрыга, а здесь у нас полный кайф.

– А как к вам зайти? – Подумав спросил я.

– Вход в подвал перед первым подъездом. Спустишся, а там я тебя встречу. – Проинструктировал меня все тот же голос. – Дядя, а у тебя бабки есть?

– Есть, но мало, хотя рублей сто наберется. – Понимая куда клонит мой невидимый собеседник ответил я. – А что нужно?

– Тогда купи три бутылки водки и чего – нибудь пожрать. Распорядились снизу.

– Хорошо. – Ответил я и отойдя от дома замер, только теперь понимая куда я забрел. Не разбирая дороги ноги сами привели меня к дому Тани Танечки. Видно так было угодно судьбе, ночь после её смерти провести в подвале её дома. Чем черт не шутит, а может быть удасться что – нибудь выяснить.

В первом же круглосуточном магазинчике я купил все необходимое, а так же небольшой карманный фонарик, вещь в подвале незаменимая. Запрятав оставшиеся деньги в под стельку ботинка вернулся к пятнадцатому дому.

Дверь подвала оказалась на замке, но при детальном анализе я понял, что он выполняет чисто декоративную функцию. Легко и свободно дверь отворилась при первом же прикосновении. Включив фонарик я осветил десяток бетонных ступенек круто идущих вниз. Дом был новый и подвал загадить ещё не успели. Прикрыв дверь, с некоторой опаской я сделал первый шаг и тут же на меня зашипели.

– Ты чего это светишься? – возмущенно спросил невидимый голос. Выключи фонарик, кругом менты шастают. Загребут как котят. Водку – то купил?

– Купил. – Послушно выключая фонарь ответил я. – И закуску тоже.

– Иди, не бойся. – Цепкая ухватившая лапка уверенно повела меня по подвальному лабиринту. – А чего ты ревел – то?

– Да так, настроение осеннее.

– Врешь ты все. Ну это твое дело. Мы пришли. Врубай свой свет, здесь уже можно.

Луч фонарика нарисовал довольно странное общество обитателей моего нового пристанища. Самым старшим и видимо главарем здесь был худощавый неопрятный мужик с белесыми глазами и впалым ртом. Одет он был в какое – то допотопное пальто, но на голове его красовалась шикарная ондатровая шапка видимо недавно снятая с чьей‑то непутевой головы. Сидел, а точнее полулежал он на самом удобном месте, на двойном колене теплотрассы, для пущего комфорта прикрытого дырявым матрасом.

По обе стороны от него жались и кутались в куцые пуховики две девчонки примерно тринадцати и четынадцати лет. Их немытые и плохо расчесанные волосы говорили о том, что настоящий образ жизни они ведут уже не первый день.

Примерно такой же возраст имел и пацан обнимающий одну из этих подвальных фей. Однако в отличии от остальных одет он был довольно хорошо. Что же касается моего проводника, то тут налицо было было полное обнищание и нежелание хоть как‑то следить за собой. Его долговязая и необыкновенно худое тело казалось вот–вот сложится пополам. Судить о его возрасте было трудно, поскольку треугольную рожицу пацана покрывала толстая корка грязи, к которой буквально прилипла пакля рыжеватых волос, местами спускающаяся до плеч.

Подведя меня ко всей этой компании он сел на пластиковый ящик и доложил.

– Вот, привела. Он все взял.

– Малодец, Галка. – Одобрительно прохрипел старший. – Готовь стол. Ты чего, мужик расквасился – то? Или жена из дома выгнала?

– Можно сказать и так.

– Подумаешь, горе – то какое. Да нас тут по городу таких как ты знаешь сколько? Не бери в голову. Тебя как зовут?

– Константин.

– А меня Эдуард. Пацанчика Витькой кличат, а девчонок Светкой, да Валькой. Ну а тебя привела Галка. Она у нас тут за старшую. Вроде как хозяйка отеля. – Хрипло заржал он радуясь своему остроумию. – Ну а мы у неё вроде как постояльцы. Галка, что там? Стол уже сервирован?

– Сейчас все будет готово. – Кромсая грязными руками сыр заверила она. – Только консервы я открувать не умею, пусть Витька откроет.

– Чуть что, сразу Витька. – Спрыгивая со своего насеста недовольно откликнулся пацан. – У самой руки из задницы растут, коза драная.

– Заткнись, сопляк. – Парировала хозяйка. – Какого черта опять приперся? Сидел бы дома в тепле перед телеком, у мамочки на коленях, да сосал сиську, а то приклеился к нам…Чего ты сюда ходишь?

– Заткнись дылда. – Оборвала её обличительную речь одна из девчонок. Не твоего это ума дело. Чем Витек, так раньше ты сама отсюда вылетишь.

Неизвестно сколько бы времени продолжалась эта семейная перепалка, не вмешайся в это дело Эдуард.

– От винта, шалавы, кончай тарахтеть, а то вы сейчас все отсюда вылетите. Раскашлялись, блохи навозные. Валька. – Пнул он под тощий зад скандальную девчонку. – Притащи для господина Константина ящик. Совсем обнаглели, шллюхи бестыжие, гость в доме, а они собачаться. А ты, Галка, налей и подай нам по стакану водки.

– Да мне что – то не хочется? – Посмотрев на её руки промямлил я.

– А ты через не хочу. – Усмехнулся Эдуард. – Надо это тебе. Я же вижу в каком ты состоянии. Витька, ополосни стаканы водкой, а то на её руки смотреть противно. У кочегаров чище, потаскуха, сколько раз я тебе говорил, руки мой перед едой. Еще раз увижу какими руками ты накрываешь на стол, выдерну с корнем. Иди и немедленно вымой. На тебя же смотреть противно.

– Да что ты до меня докопался? – Отбрасывая нож взвизгнула Галка и послушно поплелась куда – то вглубь и темноту подвала. – Жила здесь одна и горя не знала, так нет, принесла их нелегкая…

– Держи, Константин. – Протянул мне Витька стакан. – Не бойся, я после неё продезинфицировал. А вот и вам, Эдуард Иванович.

– Ну давай, Константин, вздрогнем, и чтоб от горя твоего не осталось и следа.

– Не получится так. – Проглотив водку криво усмехнулся я. – Слишком мне больно. Вы слышали, что сегодня произошло в этом доме?

– А как же не слышать. Бабу из девяносто шестой квартиры замочили. Точно, Витькину соседку. Он и выстрел слышал.

– Для меня она была не просто баба, а лучшая подруга.

– Так вот оно в чем дело. – Понимающе протянул Эдуард Иванович. Теперь понятно почему ты такой смурной. Хорошая была баба, сам – то я её не знал, так просто, иногда видел, а вот Галка у неё частенько десяточки выпрашивала.

– Давайте выпьем за Татьяну Александровну. – Вытирая о подол руки из темноты показалась хозяйка. – Пусть земля ей будет пухом. Она и правда была доброй женщиной. Никогда и не в чем меня не попрекала. Молча вытащит десятку, сунет мне в карман, на том и весь разговор.

– А ты её давно знала?

– Как только мы вселились в этот дом. Больше года уже. Мать нашу трехкомнатную сюда поменяла с приплатой на однокомнатную, а потом и её пропила и сгинула. Черт бы её на рога поднял, старую шлюху. Мы в одном подъезде жили, только этажем выше. В прошлом году я ещё в школу ходила, в девятый класс. Вот тогда я с ней и познакомилась. Тогда она ещё с дочкой, Анюткой, жила, а потом отправила её к матери и сказала мне, что хочет наладить свою личную жизнь. У кого только рука на неё поднялась? Она была такая красивая, по телевизору таких не увидишь.

– Знать бы кто это сделал, я б своими руками его придушил. – Поддержал её Витька. – А как теперь узнаешь?

– Ну ты же слышал выстрел? – Осторожно начал я.

– Ну и что? Ну и слышал, а откуда мне было знать из какой он квартиры? Откуда мне было знать, что кого – то убили? Сегодня стреляют каждый день, да по пять раз за ночь, но это не значит, что наутро у нас горы трупов.

– Витя, а в какое время ты слышал выстрел?

– А черт его знает. Сегодня менты уже приходили, спрашивали. Мать говорит, что было около семи часов. Сама точно не знает.

– А вы ничего не слышали? – Спросил я остальных.

– Нет. – За всех ответил Эдуард Иванович. – В подвале мы с девчонками сидели, под землей, что тут услышишь, а Галка в магазин за хлебом ходила.

– А принесла не только хлеб, но и бутылку водки. – Гордо сообщила она.

– Добытчица наша. – Похвалил её Эдуард. – Из под земли пузырь найдет. Уходила с тремя рублями за половинкой хлеба, а вернулась с целой буханкой, да в придачу еше и с бутылкой водки. Талант!

– А что мне? – Расхохоталась опьяневшая Галка. – Я уже привыкла клянчить, да побираться. Выхожу из подвала и думаю, а что нам половина буханки? На один зуб не хватит. Смотрю, а этот дурак к своей машине идет, ну я ему наперерез. Стой, говорю, дядя, куда так торопишься? А он увидел меня и от испуга аж побледнел, словно смерть свою увидел. Тут я и давай его колоть. Помоги, заныла, дядя, дай пару рублей, на хлебушек не хватает. Он без разговоров вытащил бумажник, выдернул оттуда полтинничек, кинул его мне, сел в свою тачку и по газам. Только я его и видела. Чего он так меня испугался?

– Тебя, сучку, любой нормальный человек испугается! – Захрипел Эдуард. – Значит ты наврала мне, падла, сказала, что он дал тебе только четвертак.

– Так я ему сдачи дала. – Не моргнув глазом, как по маслу соврала Галка.

– Это с каких же хренов ты дала ему сдачи? – Ядовито спросил Витька.

– Я сходила, все купила, а сдачи принесла ему. – Уже неуверенно пояснила она.

– Врешь падла вшивая. – Свирепо захрюкал Эдуард. – Девчоночки мои маленькие, тряхните ка её хорошенько, чтоб навсегда забыла как ныкать общие деньги.

С видимым удовольствием две маленькие мерзавки накинулись на этот ходячий скелет и во мгновение ока Галка оказалась в одних трусиках. Прикрыв спичечными руками едва наметившиеся груди она вжалась в холодный бетон стены и беззвучно заплакала. Только два ручейка бегущие по впалым грязным щекам, да судорожное подрагивание костлявых плеч говорили о том что она ревет.

Но вмешаться, вступиться за неё я не мог, не имел права, поскольку точно знал, что потом, после моего ухода, за мое заступничество, ей достанется ещё больше.

– Вот они, Эдуард Иванович. – Выдирая откуда – то из под подкладки куртки деньги торжествующе объявила Светка. – Что, крыса, получила? Одевайся, не греми тут своими костями, смотреть на тебя противно. Вша лобковая.

– Ты, Галина, больше такого никогда не делай. – Бережно пряча деньги себе в карман прохрипел Эдуард. – Нехорошо это, от своих друзей нычку делать. В тюряге тебе за такие фокусы голову открутят.

– А я не хочу в тюрягу! – Сглатывая слезы едва слышно ответила она.

– А куда ж ты денешся? – Рассудительно спросил он, а я с горечью подумал, что в конце концов так оно и будет. Спасибо нашему родному государству, на всех парусах рвущемуся к западному "цивилизованному" берегу. Курс верный! И плевать нам на то что лишенные лекарств, пачками мрут старики, и чихать мы хотели на подвальных детей, озверевших уже в свои двенадцать лет. Верной дорогой идем, господа!

– Эдуард Иванович? – Вполне удовлетворенный состоявшимся судом спросил Витька. Вам как, наливать ещё или попозже?

– А чего ждать – то, наливай, братан.

Воспользовавшись тем, что на меня уже мало обращают внимания я предложил Галке сигарету и отошел к вентиляционному окну. Немного погодя она встала рядом.

– Галка? – Протягивая ей зажигалку спросил я. – Хочешь завтра я покатаю тебя по городу на машине? Посидим в каком – нибудь кафе.

– Не хочу. – Подумав ответила она. – Не нужно.