Текст книги "Гончаров и империя негодяев"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Подожди мужик, я ничего не понимаю. Какой "воронок"? Объясни толком. Почему он должен за нами приехать?

– Потому что вы не желая возвращать долг убили Татьяну Александровну.

На улице просигналила машина, негромко переговариваясь прошли две женщины, где – то заверещал ребенок. В воцарившейся тишине было отчетливо слышно как тикает десяток отремонтированных часов.

– Подойди ко мне, мужик. – Тихо попросил Хромченко.

Нащупав в кармане пистолет я приблизился к стеклянному столику.

– Посмотри. – Оттолкнувшись от стойки он откатился вглубь мастерской и я застыл пораженный увиденным. В кресле каталке сидело половина человека, его голова, туловище и руки. Обе ноги, ампутированные под самым животом, отсутствовали. – Генке повезло больше, одна ходуля у него осталась. Усмехнулся он заметив мою реакцию. – Крутые из нас мокрушники, не правда ли?

– Извините. – Невольно покраснел я.

– Ладно, Бог с ним. Что случилось с Татьяной Александровной?

– Ее убили. – Опускаясь на стул автоматически ответил я.

– Как и когда? – Без лишних эмоций, просто спросил он.

– Застрелили в собственной квартире в воскресенье.

– Значит уже похоронили. Жалко, она нам здорово помогла. Мы с Генкой уже начали побираться на рынке. У меня там была часовая будка. Так, одно название. Дворовый сортир лучше выглядит. Ни света, ни тепла, ни оборудования, а отсюда и ноль клиентов. Раз в неделю какой нибудь дурак притащит старый будильник, вот тебе и вся выручка. В общем пропадали мы как шведы под Полтавой. И тут сам Бог столкнул нас с Татьяной. Она возле нашей будки каблук поломала. А до сапожника ковылять, да ковылять. Свистнул я ей и говорю, мол, давай дамочка свою туфлю, поможем мы твоему горю. Она обрадовалась, запрыгнула в наш шалаш и увидела чем мы занимаемся. Пока Генка ремонтировал её туфель она предложила мне открыть дело на широкую ногу и при этом обещала помощь. Мы с Генкой весь вечер думали, а на следующий день приехали к ней в магазин. Составили договор и уже через три дня она нам купила этот павильон со всеми потрохами, инструментом и оборудованием.

Однако дела пошли не так хорошо как мы расчитывали. Задушили сумасшедшие налоги. Хотя нас как инвалидов и участников Афганской войны должны были от них освободить. Но пока Таня им это доказала пришло время отдавать ей долг, а отдаватьто было нечем. Она вошла в наше положение и предложила полугодовую отсрочку. Мы состряпали новый договор и по нему должны теперь отдать деньги первого апреля.

– Почему же вы не уничтожили старый? – Протягивая ему копию резонно спросил я.

– Потому что он был составлен как дополнение к первому.

– Покажите ка мне это самое дополнение, – попросил я Хромченко и пояснил. – Мне очень жаль. но в бумагах Татьяны оно почему – то отсутствует.

– Наверное плохо искали. – Подкатываясь к сейфу предположил он. – У меня так все на месте. Я даже снял с него пару копий. Вот взгляните. Протянул он мне листок и тревожно ожидая моей реакции закурил.

– Здесь глядеть я ничего не буду, позвольте мне взять его с собой.

– Да, но сначала представьтесь. С кем я разговариваю?

– Гончаров Константин Иванович. Меня наняла мать погибшей Татьяны. Протягивая ему визитку представился я. – Мужики, извините, что мне пришлось вас побеспокоить. Думаю все будет нормально и это недоразумение скоро уладится. До свидание.

По дороге я размножил копию, а потом заехал в больницу, где узнал, что кризис миновал и дней через десять Жанка сможет дышать полной грудью. Зато в самом себе я обнаружил некоторые признаки недомогания. То ли сказались последние дни проведенные в колоссальном напряжении, то ли я просто простудился. Отложив визит к Яремчак назавтра я приехал домой и проглотив две таблетки аспирина позвонил к ней на работу.

– Светлана Васильевна, – без лишних слов перешел я к делу, – ничего утешительного я вам сообщить не могу. Я нашел должника, но он представил мне дополнение к договору, по которому срок оплаты перенесен на первое апреля.

– Где это дополнение? – Отрывисто спросила она.

– Копия у меня на руках и я удивляюсь, почему такого же документа нет в бумагах Татьяны. Может беть вы не достаточно хорошо проверили?

– Проверила я хорошо, все таки тридцать лет работы ревизором КРУ меня чему – то научили. Приезжайте, на месте разберемся.

– Сейчас приехать к вам я не могу, потому как чувствую себя скверно. Наверное где – нибудь простудился. Но думаю, что завтра я встану на ноги.

– Где вы живете? Я сама к вам приеду немедленно.

– Милости просим. Только угощать вас я не в состоянии. – Продиктовав ей адрес я положил трубку и превозмогая слабость начал потихоньку собирать со стола. Пытаясь заставить свои кислые мозги работать.

– Собственно, господин Гончаров, почему ты так уверен в непричастности к этому делу калек "афганцев"? Я прекрасно понимаю, что у них на двоих одна нога, но это не мешает им нанять киллера и все обстряпать. А подпись Яремчак просто подделать.

– Дурак ты, Константин Иванович. Какой уважающий себя киллер пользуется чужим оружием? Того "Нагана" просто могло не не быть. Откуда он мог про него знать и вообще как он оказался в комнате? Когда я выходил, то оставил его под ванной, попросив Татьяну спрятать его понадежнее.

– Я о том же, а кроме того, незнакомого человека она просто бы не пустила на порог, не провела бы в комнату. Полная чепуха у нас с тобой получается. Яйца страуса в сладком шампанском. Ни одной зацепки и ни одной стоящей улики. Кромешная тьма при отсутствии информации.

Натыкаясь на предметы я хаотично бродил по квартире и вскоре поймал себя на мысли, что разговариваю сам с собой в полный голос. Только этого мне не хватало. Крепко стиснув зубы, я прогнал свои полубредовые мысли и закончил уборку в комнате в полном молчании и с пустой головой.

– Да вы действительно захворали. – Покачав головой отметила Яремчак. А мне показалось, что вы просто увиливаете. Извините за такие мысли.

– Ничего страшного, человеку свойственна подозрительность.

– И все же потом бывает стыдно. Где то дополнение?

– Извольте. – Протянул я ей одну из ксерокопий. – Посмотрите внимательно, её ли это подпись. Я пытался сличать, но у меня все плывет и двоиться.

– Один момент. – Из сумочки она достала большую лабораторную лупу и несколько документов с образцами подписей. – Да, это рука моей дочери. Через несколько минут объявила она. – Я ничего не понимаю, куда она могла деть свой экземпляр.

Ладно, я побежала, а вы примите таблетки и ложитесь в постель.

– Посмотрите, может быть он у неё дома. – Провожая посоветовал я.

В кабинете на диване спал мой кот и тревожить его мне не хотелось. Пошатываясь я добрел до спальни и рухнул на семейное ложе поверх Милкиного барахла. которое я так и не удосужился убрать назад в гардероб. Улетел я в тот же миг.

Навязчивые бредовые картинки сменяя друг друга замелькали в воспленном мозгу. На меня с завидным упорством кидался Степаныч, всякий раз норовя пропороть мне живот. Я неуклюже уварачивался, он пролетал мимо, но тут же возвращался и повторял попытку за попыткой, пока наконец не вонзил свой клинок мне промеж глаз по самую рукоятку. Нет, это не мне он пробил череп. Дырка во лбу у Татьяны и сделал её вовсе не Степаныч, а безногий калека. Он убил её и от радости мячиком заплясал по комнате всякий раз подпрыгивая все выше и выше стремясь заглянуть в провалы её пустых глазниц. А когда ему это удалось, он обхватил её шею и они сплетясь занялись французской любовью.

– Я Ванка Жуков. – Жонглируя оторванными головами в комнату ворвалась Джамиля. Отдайте мне Милку! Она украла мой "Наган".

– Я его не крала. – Откуда – то появилась Милка. – Ты сама мне его продала. Ты же патентованный убийца. Забери револьвер, он тебе нужнее. Застрели Костю и его женщину, я за это дам тебе пять тысяч долларов.

– Я застрелю их просто так, бесплатно. – Целясь в лоб Татьяне захохотала киргизка. – Смотри и учись, тебе скоро пригодиться. Держи двумя руками, так надежней.

Она нажимала курок, крутился барабан и беззвучные пули мягко входили в лоб Татьяны. Но это была уже не Джамиля. Обмотав рукоять салфеткой стреляла Милка.

С трудом продираясь через скользкие джунгли кошмарного сна я открыл глаза в темноту ночи. Шершавй язык и губы просили пить. Жаркий лоб обжигал даже мою собственную ладонь. Потянувшись я дернул шнурок светильника и вновь рухнул на кровать. Надо было что – то делать, вызывать скорую илиехать в больницу самому. Обдумывая эти варианты я открыл глаза и подумал, что я уже сошел с ума.

Неизвестно откуда во мне появились силы, но только уже через пять минут я ехал к дому Яремчак. Возле неработающего, заброшенного комка я остановил машину и расплатился. Подождав пока он отъедет я осмотрелся по сторонам и сунул руку в свой тайник. Револьвер завернутый в салфетку оказался на месте. Сунув его за пазуху я не мешкая вернулся назад и не разуваясь пропер в спальню. Включив полный свет я лихорадочно разровнял кровать и разгладил на ней только что принесенную салфетку. Потом из кучи сваленного белья вытащил другую и постелив её рядом замер, как молнией пораженный своим открытием. Салфетки были абсолютно идентичны. Теперь все вставало на свои места и мною овладел ужас. Теперь я знал с кем иногда пила чай Татьяна Александровна Яремчак у себя на работе и кого она называла Людкой. Становилось понятно почему она запросто открыла дверь и пригласила дорогую гостью в комнату, почему усадила в кресло напротив. Но зачем? Зачем она это сделала?

Застонав я отрешенно махнул рукой и прошел на кухню. Набухав полный стакан водки я через силу её выпил. Потом вытащил спортивную сумку и чемодан, скидал туда все свое барахло, вернулся в спальню и как подкошенный рухнув на жуткие салфетки зашелся в беспамятстве.

– Костя, очнись, что с тобой? – Тормошил меня полковник. – Ты не заболел?

– Заболел. И наверное уже никогда не вылечусь. – Хрипло ответил я. Где Людмила?

– Сидит в комнате. Боится к тебе подходить.

– Пусть войдет.

– Сейчас я ей скажу, только ты отдай мне револьвер, который ты под собой прячешь. Откуда он? Вы как будто с ума посходили.

– Револьвер я не отдам. – Освобождая барабан жестко ответил я. – А потроны можете забрать если вы так боитесь за вашу дочь.

Она пришла тихая как покойница, остановилась при входе глядя на меня ввалившимися измученными глазами, ни в силах заговорить первой.

– Зачем ты это сделала? – Равнодушно и безразлично спросил я изучая незнакомые, ставшие мне чужими, черты её лица.

– Что? – Облизав пересохшие губы застыла она мертвеющими глазами.

– Вот это. – Швырнув ей под ноги револьвер апатично пояснил я.

– Я тебя не понимаю. – С трудом выдавила она.

– А это ты узнаешь? – Поднимаясь я показал ей край салфетки. Здесь их две. Одну я взял из квартиры Татьяны Яремчак, а другую обнаружил в твоем шифоньере. Между ними нет никакой разницы, они абсолютно идентичны. Что ты на это скажешь?

– Татьяну убила я. – Качнувшись она прислонилась к стене и заслонившись от меня руками медленно сползла на банкетку.

– Это понятно. Я спрашиваю зачем ты это сделала.

– Ничего тебе не понятно. Это не я, это ты убил её моими руками. Выпрямившись Заговорила она возбужденно и гневно. – Хочешь правду? Получай ее!

Там, в доме Глушкова, я действительно легла под его охранника, мерзавца Рустама. Но легла только для того чтобы вас спасти. Мне нужно было подсыпать им снотворное, да только у меня никак не получалось. Он не отходил от меня ни на шаг. Мне нужно было не больше трех минут, но в этих трех минутах я должна был быть уверена, потому что второй попытки они бы не допустили. Мне не оставалось ничего другого как отправить его в ванну. И я решилась на этот шаг. Я была уверена, что ты никогда и ничего не узнаешь, но ты догадался и повел себя как последний мерзавец и ханжа. Ты меня бросил, бросил не смотря на то, что я спасая вас легла им под ноги половой тряпкой. Ты ушел. Но я не теряла надежды, ждала и верила, что в конце концов, ты все переосмыслишь и вернешься.

Домой к Татьяне я заехала не случайно. Она сама позвонила мне днем и попросила приехать в шесть часов, чтобы поболтать и обсудить какое – то дело. Чушь собачья, она прекрасна знала кто ты такой, знала, что я твоя жена.

Ничего не подозревая я появилась, как в половине седьмого.

– Милочка, – встречая меня радостно защебетала она, – ты совсем меня забыла.

– Комплексуешь, подруга. – Ответила я проходя в комнату и заметив накрытый стол спросила. – Да ты никак решила встретить меня по высшему классу.

– А как же, Людка! Дорогой гостье, дорогой стол! – Выкинула она лозунг и усевшись в кресло кивнула напротив. – Распологайся и рассказывай как живешь?

– Нормально. – Еще ничего не подозревая ответила я.

– Как твои семеные дела? Как здоровье отца, чем занимается Константин?

– Да все у меня в порядке. – Через силу улыбнулась я. – Лучше про себя расскажи, когда ты, наконец, устроишь свою личную жизнь.

– А я уже устроила. – С непонятным мне в тот момент подтекстом ответила она. – Я нашла себе мужичка. С улицы, можно сказать подобрала.

– На кой черт тебе сдался бомж? Одного тебе было мало, так ты решила повторить

– Не скажи. Я его отмыла, почистила, вроде ничего. Да ты его скоро увидишь. У нас сегодня что – то вроде помолвки. В девять он обязательно должен быть дома. Ты его неприменно дождись. Мужик симпатичный. Староват только. Все таки сорок пять лет отроду.

– И надо тебе это? – Удивилась я зная её бешенный темперамент. – Он же через пару лет из своего прибора сможет только писать.

– Да он и сейчас – то как следует замесить меня не может. Но я думаю, что это у него пройдет. Он пока жену свою забыть не может.

– А за что она его выгнала? – Чисто по бабаски полюбопытствовала я.

– Почему ты решила, что она его выгнала. Нет, он ушел от неё сам.

– От хороших жен не уходят. – Чисто риторически заметила я.

– Это точно. – Ухмыльнувшись она многозначительно посмотрела на меня. – Уходят в основном от алкашек, шлюх и проституток. Да, он мне так и сказал, что жена у него отъявленная б…, пробы ставить негде. От хороших баб не уходят.

– Да. – С трудом выдавила я из себя. Я вдруг явственно увидела свои задранные ноги и похотливую рожу Рустама жарко хрипящую мне в лицо. И твой последний уход из дома. Стерва расчитала точно. Она хлестала меня безжалостно и наверняка, получая при этом огромное наслаждение. Но и в тот момент я ещё ничего не знала. – А где он у тебя работает спросила я, чтобы уйти от той темы.

– Охранником на какой – то фирме. – Простодушно ответила она и выложила на стол револьвер Ивана Жукова. – Вот его орудие труда. Сегодня забыл.

Я все поняла. Покачнувшись завертелась комната, закружились предметы и только её улыбающаяся физиономия оставалась неподвижной. А потом у неё меж глаз появилась дырка и я пришла в себя и первым делом глянула на часы. Они показывали шесть сорок пять. Я вытерла револьвер салфеткой и положила её в сумочку. Потом оттиснула на рукоятке ладонь Татьяны и бросила его ей под ноги. Осмотревшись я оделась и никем не замеченная вышла из квартиры. Чтобы внести большую путанницу, дверь я оставила приоткрытой.

Дома я вытащила сафетку и хотела выбросить её в мусоропровод, но что то меня удержало. Вероятно я хотела оставить её на память. Не знаю только зачем, наверное это уже из области психитрии. В общем я её выстирала и спрятала.

Закрывшись в комнате я до мелочей, до интонаций воссоздала наш разговор и пришла к выводу, что зто была хорошо продуманная и заранее спланированная акция. Она изошренно травила и издевалась надо мной в течении пятнадцати минут. Но это было не самое страшное. Бабам свойственны такие номера. Из – за этого я бы не подняла на неё руку. Страшно было другое. Я не могла стерпеть твоего предательства. Как ты мог, после всего того что я сделала, говорить моей подруге обо мне подобные пакости? Это было выше моих сил. Без пяти девять, чтобы тебя подставить и отомстить я позвонила дежурному и сообщила об убийстве. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что ты разгуливаешь по городу.

Вот и все, Константин Иванович Гончаров. Иди звони ментам, а я буду собираться.

– Сделай так, чтобы через три дня твоя подруга освободила мою квартиру. – Манипулируя одной рукой я через плечо перекинул сумку и подхватив чемодан вышел за дверь, на этот раз, кажется, навсегда.

КОНЕЦ

г. Тольтти

01.12.99.