Текст книги "Гончаров и империя негодяев"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Почему же? – Удивился я. – Хоть немного от всего этого отдохнешь.

– Вот из – за этого и не хочу. Потом, вечером будет совсем трудно возвращаться назад в эту вонючую яму. Нет, не нужно.

– Ладно, об этом мы ещё поговорим утром. А пока ты мне вот что скажи. На какой машине ездит твой благодетель, тот, что дал тебе пятьдесят рублей?

– Обычная красная "Нива". А зачем это вам?

– Да так, для размышлений. Ты не могла бы мне описать его внешность?

– Да вроде ничего особенного. Рост чуть ниже среднего, немного полноват. Лицо округлое, нос короткий и курносый, глаза маленькие и вообще он похож на свинку.

– А как он был одет?

– Светло коричневая замшевая куртка и такая же фуражка, а вот во что он был обут, я не помню, или просто не разглядела.

– У него на руках было что – то примечательное? Например наколки или перстень?

– Нет, ничего такого я не заметила.

– Ну ладно, Галка, ты не расстраивайся. Утром мы с тобой ещё поговорим.

– Зачем? О чем тут говорить, со мной и так все ясно.

– Не нужно раньше времени ставить на себе крест. Скажи, как так получилось, что без твоего ведома и согласия мать смогла продать вашу квартиру?

– Почти все это лето я провела у подруги на даче, а когда вернулась, то в нашей квартире уже жили другие люди. Они отдали мне мои документы, кое – какие вещи, которые им передала мать и показали на дверь. Вот и все.

– Но как же так? Ведь ты должна была подписать определенные бумаги о своем согласии на продажу квартиры.

– А я и подписала. Однажды мать приехала к нам на дачу и привезла пять бутылок водки. Мы с Нинкой напились как поросята. Вот тогда я и подписала какие – то бумаги, которые она мне подсунула. Откуда мне было знать, что я получу такой подарок от родной матери. Да что теперь об этом говорить. Я уже и в ЖЭУ и в суд ходила, да только все бесполезно. Говорят, что купля продажа совершена правильно. А мне от этого не легче. Первое время пробовала кантоваться у подружек, да только надолго терпенья ни у кого не хватало. Переночуешь ночь другую, а на третью тебе уже вежливо объяснют, что все, хватит, девочка, пора и честь знать. Мы конечно понимаем твою беду, но пойми и ты нас.

Пробовала работать проституткой, да только не получилось, телесами не вышла, а кому нужен ходячий скелет? В общем плюнула я на всех и поселилась в подвале. Вот так и жила целый месяц спокойно, бутылки сдавала, Татьяна Александровна мне подкидывала. Хорошо я жила пока черт не принес этого Витьку. Ну а за ним и все остальные притащились.

– Галка, а документы у тебя в порядке?

– Какие у меня документы? Свидетельство о рождении и аттестат об окончании девяти классов. Вот и все документы.

– А больше тебе ничего и не нужно. Ты вот что, девонька, никуда из этого подвала не сбегай, жди меня. Я обязательно приеду и мы с тобой что нибудь придумаем.

– Да ладно вам. Не обещайте, мне уже столько раз обещали, что я устала верить.

– А давай попробуем ещё раз?

– Давайте, какая мне разница, – равнодушно согласилась она, – разом больше, разом меньше. Пойдемте туда, а то они все съедят.

Всю ночь не смыкая глаз я просидел на на бутылочном ящике стараясь понять кому и зачем понадобилась смерть Татьяны Яремчак. На этот вопрос ответа найти я не мог хотя бы потому что не знал о ней ровно ничего. У меня не было никаких, самых элементарных отправных данных. Но два пункта я уяснил четко. Во – первых я понял, что убийца знал о моем приходе и как только я вошел он вызвал милицию, а во – вторых я поклялся, что за её смерть виновный должен понести наказание. Но кто мог знать о моем появлении? Кому Татьяна об этом проболталась? С уверенностью я могу назвать только одно имя. Евгения Родионова. Наверное с неё мне и следует начинать. Тем более, что из разговоров оперативников я понял, что она у Татьяны так и не появилась. И ещё мне не давал покоя Галкин меценат похожий на свинку. Отчего он был так перепуган, что не задумаваясь бросил ей первую попавшуюся купюру?

Опять множество вопросов и ни одного ответа. Нет, как не крути, а без посещения фирмы "Эдит" мне не обойтись. А где её прикажите искать? В принципе это несложно, нужно просто встретить её шофера. Кстати, понаблюдать за его реакцией тоже будет довольно интересно. Насколько я помню, он приезжает у восьми часам.

В семь тридцать утра, в подвальном лабиринте я с трудом разыскал Галку. Скрутившись калачиком и поджав колени под самый подбородок она спала на каких‑то гнилых мешках набитых тряпьем. Проснулась она от одного моего прикосновения. Резко вскочила и заслонилась рукой от света словно ожидая удара.

– Тихо, Галка, все свои. – Протягивая две сотенные бумажки успокоил я её. – Держи, это тебе. Только постарайся на этот раз не проболтаться.

– Зачем столько много? – Преданно глядя на меня она неуверенно протянула руку.

– Здесь тебе должно хватить на неделя. Именно за такой срок я думаю решить твою проблему. Ты в школе – то хорошо училась?

– Да, у меня в аттестате всего три тройки.

– Ну и прекрасно. Сейчас я уезжаю, а ты эту неделю постарайся далеко отсюда не отлучаться. Можешь понадобиться в любой момент. Жди и не скучай. Да, еще, Галина, ты вчера говорила нам о том мужике, что с перепугу сунул тебе полтинник. Ты не помнишь от какого подъезда он шел?

– От середины дома. от четвертого или третьего подъезда. А что?

– Нет, ничего, все нормально, если вдруг ещё раз увидишь его машину, то запиши её госномер, только незаметно.

– Хорошо. Я вас провожу?

– Не надо, назад дорогу я и сам найду. Приведи себя в порядок.

Золотистая "десятка" подкатила без десяти восемь.

– Здорово, зема. – Неожиданно постучав в стекло испугал я водителя. Открывай.

– А это вы! – Узнал он меня, но дверку открывать не торопился, лишь на два пальца опустив стекло спросил. – Что вам опять от меня надо.

– Сказать чтобы ты ехал назад на фирму. Твоя хозяйка больше ездить не будет.

– Это почему же? – Вполне резонно поинтересовался он.

– Потому что она мертва.

– Как мертва? – Задал он совершенно дурацкий вопрос.

– Очень просто. – С раздражением ответил я. – Где находится ваша фирма "Эдит"?

– В Старом городе. На втором этаже магазина "Стиль". – Автоматически ответил он. – А что с ней случилось? Или вы шутите?

– Парень, такими вещами не шутят. Но можешь убедится сам. Квартира у неё опечатана. Ты мне скажи вот какую штуку. Из ваших сотрудников кто нибудь имеет красную или вишневую "Ниву"?

– Нет. – Наконец – то открывая дверку растерянно ответил он. – На белой ездит коммерческий, а красной нет ни у кого. А вы правду говорите?

Не удостоив его ответом я зашагал на автостоянку.

Сторож Самохин встретил меня как самого близкого и желанного друга.

– А я уже давно вас жду. Тачку вашу помыли, почистили, даже внутри все протерли. Вот она стоит, красавица. Вы уж простите меня, но я не знал, что она понадобиться вам вчера вечером.

– Да пошел бы ты куда подальше, видеть твою паскудную рожу не могу.

В сто двадцать первый кабинет я постучался ровно в десять часов.

– Входите. – Последовало дружеское приглашение, которому я и последовал.

В крохотной комнатке стояло три стола шкаф и обязательный сейф. В общем перестройка в жизнь рядового следователя не внесла никаких корректив. За центральным столом сидел кореец, а остальные два были свободны.

– Добрый день. – Тускло и безразлично поздоровался я. – Гончаров К И по вашему приказанию прибыл.

– Присаживайтесь Гончаров К И. – Чуть заметно усмехнулся Ким. – Что то ви у вас помятый. Словно вы всю ночь не спали. Машина нашлась?

– Да, я на ней и приехал. А я действительно не спал. Помятуя известное правило о том, что преступник всегда возвращается на место своего преступления, я всю ночь просидел напротив подъезда.

– Ну и что же? Он вернулся? Вы его схватили? – Откровенно засмеялся он.

– Нет еще, но обязательно схвачу.

– Я вам советую оставить все ваши, никому не нужные поползновения, и предоставить это нам. Каждый должен заниматься своим делом.

– Каждый должен заниматься тем, что он может.

– Однако вы высокого о себе мнения.

– Да не в этом дело. – Поморщился я. – Мне совершенно наплевать на амбиции. Убита женщина, которая мне была дорога. Так что сидеть сложа руки и ждать пока ваша неуклюжая машина начнет проворачивать шестерни я не вправе.

– А я не вправе позволить вам путаться у нас под ногами и мешать следствию.

– На том и порешим. – Устало согласился я. Можете считать, что никакого разговора между нами и не было. Сейчас десять часов, скажите, какие нибудь шаги по делу Яремчак – Зайцевой уже предприняты?

– Да, я доложил об этом на оперативке.

– Похвально. А сколько на вас в данное время висит дел?

– Полтора десятка, да ещё три тупиковых, но почему это вас должно волновать? Ведь убийство. Его должна затребовать прокуратура.

– Она и затребует, а работать прийдется вам.

– Наверное. Ну ладно, давайте оставим этот бессмысленный разговор, а займемся писаниной. Без неё никуда не денешся.

Через десять минут подписав протокол, я все таки не удержался и спросил.

– Владилен Николаевич, если ето не государственная тайна, то кто и как вам дал знать об убийстве Татьяны Александровны?

– Без трех минут девять в дежурную часть позвонили из автомата и женский голос сообщил, что по известному вам адресу совершено убийство. Это сообщение мы передали ППС и попросили проверить. Через пять минут они ответили, что в квартире работает телевизор, но дверь никто не открывает. Тогда мы с Ильиным выехали туда сами. Взломали замки, а вскоре появились вы. Что вас ещё интересует?

– Вам не кажется странным, что убийство было совершено часов в шесть или семь, а сообщили о нем только в девять?

– Да, определенное несоответствие тут есть.

– Мне так же кажется странным ещё и тот факт, что приглашенная Татьяной Евгения Родионова, так там и не появилась.

– Будем работать. Что я могу вам ещё сказать.

– Я хотел бы поделиться с вами той информацией, что мне удалось собрать за ночь. Возможно она к настоящему делу никакого отношения не имеет, но все же…

– Говорите, я вас слушаю.

– В семь часов вечера, то есть именно тогда, когда могло совершиться убийство, девчонка побирушка попросила три рубля у некого господина только что вышедшего из третьего подъезда. Он побледнел и от испуга выбросил ей аж целый полтинник, после чего не мешкая ни секунды сел в свою "Ниву" и ударил по газам. Интересно?

– Думаю, что очень даже интересно.

– Ну тогда я пошел. – Вставая сообщил я.

– Не торопитесь, Гончаров. – Вставая из‑за стола улыбнулся он. Перестаньте шутить или мне прийдется вас задержать. Какого цвета была машина, как выглядел он сам? Во что был одет и где мне найти эту девчонку?

– Но я не хочу путаться у вас под ногами.

– Довольно дурачиться. Говорите, или для вас все это плохо кончится.

– Да я вовсе и не против, я все вам расскажу, а в обмен попрошу сущий пустяк.

– Какой именно, да говорите же вы толком, не тяните кота за хвост.

– Мне нужен домашний адрес бывшего мужа Татьяны, Зайцева, равно как и адрес её подруги Евгении Родионовой. Для вас это пара пустяков, а мне будет хлопотно.

– Ну и жук же вы, Константин Иванович.

– Оставьте, у меня нет ни малейшего желания шутить. Поймите, мне очень скверно.

– Хорошо, подождите меня пять минут.

Дабы не терять даром времени, я на бумаге подробно описал все приметы "свинки" и то в чем он был одет. Поэтому когда кореец положил передо мной адреса, я таким же образом пододвинул ему исписанный лист.

– К сожалению, на номер машины она не обратила внимания, так как была поражена щедростью этого господина Свина. Владилен Николаевич, а теперь моя личная просьба. Не трогайте девчонку. Ей и без того досталось. Поговорите с ней на месте, не тащите её сюда. Только не поручайте её Ильину. Это будет конец.

– Да что вы о ней радеете как о собственной дочери? Как мне её найти?

– Я назову её адрес только после того как вы дадите мне слово не причинять ей зла и не стараться делать добра. Она просто случайная свидетельница.

– Господи, какой вы зануда. Ну хорошо, я обещаю, что ни единый волос не упадет с её головы, я лично и на месте сниму с неё показания. Вас устраивает?

– Да, Ким, вам я верю. Ее адрес: Подвал первого подъезда, того самого пятнадцатого дома, а зовут её Галиной.

В полдень я сидел в дешевом кафе, ел хлебную котлету и делал вид, что доволен жизнью, хотя муторнее чем всю последнюю неделю мне никогда ещё не было. Что делаетсся? Видно сам черт решил крутить из меня веревки. Одна болячка ещё не зажила, как на яя место другая.

Когда он подошел, я даже не заметил. Просто его грузная туша, заскрипев стулом и захрюкав нутром, уселась напротив.

– И долго ты намерен бомжевать?

– Пока не надоест. – Тускло ответил я.

– А может быть шел бы ты, парень, домой. Не нравишся ты мне. У тебя что то ещё случилось? По глазам вижу, что вляпался опять в какую – то историю.

– Да нет, с чего вы взяли? Все нормально.

– А нормально, так садись и поехали домой.

– Нет, Алексей Николаевич, не могу и вы это сами прекрасно понимаете. – Допивая томатный сок усмехнувшись ответил я.

– Понимаю. – Просто ответил он и приказал официантке принести водки и колбасы.

– А если понимаете, то и дальнейший наш разговор на эту тему считаю полной нелепицей и бессмысленностью.

– Понимаю. – Повторил он и повысил голос. – А ещё я очень хорошо понимаю, что не пожертвуй Милка собою, то мы бы вместе с Константином Ивановичем Гончаровым уже неделю гнили бы в гробах. Я советую тебе об этом тоже не забывать.

– Не забываю. – Беспомощно ответил я наблюдая как яростно и свирепо Ефимов наполняет мятые пластиковые стаканчики. – Я знаю.

– А если знаешь, то пей водку и пошли домой.

– Алексей Николаевич, – взмолился я, – ну поймите же вы наконец, не могу я.

– А когда сможешь? – Жестко как на допросе рявкнул он.

– Не знаю, может быть позже… Время пройдет… А пока не могу.

– Ну и скотина же ты, Гончаров. – Выплюнув желчную слюну, он выпил водку, смял стаканчик и громко выматерившись спросил. – Ты хоть где ночуешь? Надеюсь ещё не спустился в подвалы?

– За это можете не переживать, все таки у меня есть собственная квартира. – Невольно усмехнулся я поражаясь точности его вопроса. – У меня квартира…

– В которой живут квартиранты! – Тут же оборвал меня тесть.

– Да, которых пустила на постой ваша дочь. Но я их уже предупредил и через неделю они обещали освободить мою жилплощадь. А пока я живу у товарища на даче.

– Не поздновато ли, для дачи – то? Снежок вот – вот выпасть должен.

– Ничего страшного, она у нас отапливается.

– Наша тоже отапливается. Может быть, пока суд да дело, на неё переберешся?

– Нет, спасибо. Мы с Толиком прекрасно уживаемся.

– Что за Толик? Ты хоть адрес скажи, вдруг экстренно понадобишься.

– Скажу, но только с условием, что там не появится ваша дочь.

– Как же ты её возненавидел! – Огорчительно воскликнул полковник.

– Нет, Алексей Николаевич, было бы неправильно так думать, тут что то совсем другое, а что именно, я и сам не пойму.

– Не пойму, не знаю. – Передразнил Ефимов. – Говори адрес.

– Дача находится за деревней Лужино. После неё проедите ещё пять километром и слевой стороны увидите небольшой массив. Второе авеню и кажется двенадцатый участок. Но соорентируетесь на месте, его домишко самый вшивый среди окружающих замков. Хозяина зовут Анатолий Васильевич Мамаев, он тоже из бывших ментов.

– Теперь понятно, ты кое – что мне рассказывал. Дело о трех сестрах.

– Именно так. А теперь, Алексей Николаевич, прошу меня извинить, я и в городто выехал на пару часов, чтоб подкупить продуктов. Наверное он меня уже ждет.

– Ну ждет, так езжай. Насильно мил не будешь. – Заключил полковник поднимаясь. Послушай, там не только Милка, там и кот твой весь извелся. Ходит по квартире и орет, словно ищет тебя. Что с ним делать?

– Кота я заберу через неделю, как только выедут квартиранты.

– Ладно, живи как знаешь, но только… – Так и не окончив фразы он вышел из кафе и неуклюже побрел по аллее.

Только теперь я заметил ожидавшую его "Волгу", возле которой стояла моя бывшая жена, Людмила Алексеевна Ефимова.

Сделалось нестерпимо больно.

Бывший муж Татьяны Яремчак, бабник и пьяница, Михаил Иванович Зайцев ныне обрел свой кров в тридцать втором доме по улице Ленина. Здесь в двадцать шестой квартире он решил заново строить свое счастье. И в эту же квартиру намеревался нагрянуть я. Постояв под дверью несколько минут, я в конце концов явственно различил два голоса, мужской и женский. Они не то что бы спорили, но разговаривали на повышенных тонах. По моему мнению мне следовало немедленно вмешаться.

– Кого там ещё черт несет? – Своеобразно отреагировал на мой звонок женский голос. – Кто там, чего вам надо?

– Я из военкомата. – Не моргнув глазом ответил я. – Откройте. Мне нужно видеть Михаила Ивановича Зайцева.

– Это зачем же он вам понадобился? – Сварливо спросила баба. – Уж не в Чечню ли вы его хотите отправить?

– В Чечню, в Чечню. – Успокоил я её. – Открывайте скорее.

– Ой, да уж скорее бы. – Открывая дверь обрадовалась миловидная пухленькая женщина лет тридцати. – Надоел он мне хуже горькой редьки. Только вот боюсь не возьмут его. Труслив он до чертиков, ну точно свою фамилию оправдывает. Эй ты, Михаил чудотворец, собирайся на войну, пришли за тобой. Ишь затих, уши прижал. Наверное в задней комнате окопался. Да вы проходите, сейчас я его вытащу.

Пройдя в комнату я уселся на краешке стула с любопытством прислушиваясь к супружеской перебранке.

– Ну зачем, зачем ты его пустила. – Плаксиво ныл Михаил Иванович. Сказала бы, что дома меня нет, или ещё что. Я не хочу, не хочу.

– Михаил будь мужиком. Постесняйся хоть посторонних. Выйди.

– Не выйду, скажи, что я очень болен и не могу подняться с постели.

– Дурак, он же все слышит. – Предостерегающе прошипела супруга.

– Нечего было его тащить в комнату. Иди и выпроводи его вместе с его военкоматом к чертовой матери. Да он и врет наверное. Ну какой из меня солдат? Я и автомата то в руках не держал. В музвзводе два года на трамбоне оттрубил.

– Ну вот иди и сам скажи ему об этом, а мне надоело с тобой нянькаться.

– И пойду и скажу. – Решительно ответил Зайцев и распахнул дверь.

То что я увидел заставило меня вздрогнуть. Но пороге стоял невысокий полноватый мужик с округлой физионамией, маленькими глазками и толстым курносым носом. Одним словом свинка.

– Гражданин, что вы от меня хотите? – Испуганно спросил он. – Зачем вы пришли.

– Затем, чтобы арестовать вас, господин Зайцев. – Вскочив я за шиворот подтащил его к радиатору отопительной батареи и через трубу защелкныл на нем наручники.

– Что вы делаете? – Заверещала толстушка. – Как вы смеете?

– Спокойно, мадам, он арестован. – С радостной злобой ответил я.

– А что он сделал? Он же муху обидеть не в состоянии. За что вы его так?

– За убийство своей первой жены Татьяны Александровны Яремчак.

– Боже мой, я так и знала. – Застонала она в отчаянии. – Это я виновата. Он постоянно твердил, что убъет её, а я только посмеивалась. Говорила, что кишка у тебя, Мишутка тонка. Господи, Миша, зачем ты это сделал?

– Да не убивал я никого. – Заскулил подонок.

– Заткнись, падла, или я мозги тебе вышибу прямо здесь. Где у вас телефон?

– В передней. – Горестно ответила баба. – Там, на тумбочке.

Набрав записанный на бумажке телефон я предложил майору Киму немедленно приехать по данному адресу.

– А я и сам собирался его навестить, с него начать. – Досадливо ответил он. – Значит вы меня опередили. А он сознался?

– Об этом я его ещё не спрашивал, но Зайцев оказался той самай свинкой, о которой мне рассказывала девчонка.

– Хорошо, я сейчас еду, а вы пока ничего там не предпринимайте.

– У вас какая машина? – Положив трубку спросил я хозяйку.

– "Нива$1 – Сквозь слезы ответила она.

– Я и сам знаю, что "Нива". Какого цвета я спрашиваю?

– Красная. Боже мой, да что же теперь будет? Зачем ты это сделал, Миша?

– Да не убивал я её, Люся. – В голос зарыдал Зайцев. – Честное слово не убивал.

– Да как же не убивал? – Заревела из другого угла Люся. – Ты же вчера пришел сам не свой. На тебе лица не было. Ты лучше сразу во всем признайся, меньше дадут.

– Не в чем мне, Люсенька признаваться. Я вчера к ней пришел, чтобы потребовать деньги за свою часть квартиры, а она сидит в кресле мертвая. Я как увидел, так и обалдел, да поскорее из той квартиры.

– Она сама тебе дверь открыла? – Уже понимая, что он не врет, на всякий случай спросил я. – Колись уж до конца. Жена верно говорит, меньше срок закрутят.

– Да как же она могла мне открыть, когда уже мертвая лежала. Нет, дверь была приоткрыта, это я уже сам её по запарке прихлопнул.

– Ну–ну, ври дальше. – Усмехнулся я и задал сокровенный для себя вопрос. – И что ты увидел когда вошел в квартиру Татьяны Александровны?

– Ее саму. Она сидела в кресле убитая пулей в лоб.

– А где был пистолет? Ты видел пистолет?

– Нет, пистолета я не видел, я вообще кроме неё ничего не видел. Только дырку во лбу и её открытые глаза. И ещё мне кажется, что она кого‑то ждала, потому что на столе перед ней были всякие рюмки и тарелки. Но это я уже потом вспомнил, когда приехал домой, а тогда я сразу рванул к машине.

– Почему не вызвал милицию?

– Боялся. Но если бы вы не пришли, то сегодня я бы поставил вас в известность.

– Свежо предание. – Люся, откройте дверь. Это милиция.

– Господи. – Засуетилась она. – Но вы же слышали, он не виноват, я же говорила вам, что Миша и Муху обидеть не способен.

– Идите открывайте, а мы уж тут как‑нибудь разберемся, кто виноват, а кто нет.

– Вот значит какой вы есть, Михаил Иванович Зайцев. – Оценивающе посмотрев на прикованного мужика протянул Ким. – А я ожидал увидеть нечто другое.

– Да не виноват он, товарищ начальник. – Захлебываясь затараторила Люся. – Он уже нам все рассказал и получается, что он не виноват. Миша просто приехал требовать у неё деньги, а она уже мертвая сидит.

– Говорите, приехал требовать деньги. – Тут же уцепился кореец, это хорошо. Теперь становится абсолютно понятно по каким мотивам он её убил. Зайцев, а она тебе была много должна?

– Наша квартира стоит триста тысяч. Нас трое, вот и разделите. Получается, что она была должна мне сто тысяч.

– А отдавать не хотела. Я правильно говорю.

– Конечно правильно. – С жаром заверил его дурак. – Я за ней полгода ходил, все клянчил, а она меня только завтраками кормила.

– Понятно, а вчера вам все это надоело, вы потеряли над собой контроль и просто напросто её пристрелили. Я правильно говорю?

– Нет, не правильно. Я её и пальцем не трогал. К моему приходу её уже убили, а я испугался и убежал.

– Ясно, начинаются песнопения соловья в саду. Ладно, будем разговаривать с вами в другом месте и в другой обстановке. Константин Иванович, расстегните наручники, мы его забираем.

Выполнив его поручение я проводил их до машины и там отозвав майора в сторону поделился своими сомнениями.

– Посмотрим. – Туманно и неопределенно сказал он. – Потрясем немного, а там видно будет. Если у вас появится что – то новое, то немедленно дайте знать. Звоните даже домой. Не стесняйтесь, мы оба в этом заинтересованы.

Они уехали оставив на моей совести горечь и досаду на самого себя. Зачем я поторопился со своим звонком. Теперь я был почти уверен, в том что Зайцев имеет к этому делу такое же отношение как я к балету.

Следующим пунктом моей программы было посещение Евгении Родионовой. Жила она неподалеку и поэтому уже в половине третьего я звонил в её дверь.

Открыл мне седой, благообразный старик и сообщив, что Женечка с минуту на минуту должна прийти пригласил в дом.

– А вы кто ей будете? – Усаживая меня за стол хитро поинтересовался он. – Ухажер или просто так, знакомый.

– Просто так, знакомый её бывшей знакомой.

– Чудно говоришь. Затейливо. – Рассмеялся старик. – Ясней выражаться надо. Старый я уже, чтоб такие оборотистые речи понимать.

– Вы Таню Яремчак знаете? – Спросил я в упор.

– А как же не знать. Подружки они неразлучные, со школы еще. Знаю Таньку. Вчерась Женечка к ней в гости наладилась, а вернулась чернее тучи.

– Что такое? – Сделал я изумленный цвет лица.

– А то что Женечка полтора часа часа марафет на себе наводила, а когда пришла к Татьяне, то ей не открыли дверь. Вот ведь как бывает?

– Кто же это ей не открыл? – Насторожился я. – Может просто дома никого не было?

– А кто его там разберет, а только Женечке обидно стало и домой она пришла чернее черной тучи. А ведь часов в пять она Таня звонила и сказала, что все в порядке и она её ждет. Так – то оно.

– Ты чего это там бубнишь, папаша? Опять нарезался? – Неслышно входя в комнату подозрительно спросила статная грудастая брюнетка, но увидев меня тут же стушевалась, покраснела и словно стала меньше в объемах. – Ой, извините меня. Я думала он опять сам с собой разговаривает. Он как выпьет так и начинает вести диспут со своим вторым я. Милее собеседника ему не найти.

– Ничего страшного. Вы, как я понимаю, Евгения Родионова.

– Да, а что?

– Я хочу с вами поговорить. Вы можете мне уделить десять минут?

– Ну конечно, пойдемте ко мне в комнату, там нам будет удобнее.

– Меня зовут Константин Иванович Гончаров. – Прикрывая за собой дверь представился я. – Вам что – нибудь говорит это имя?

– Господи, ну конечно же. Вы друг Тани Яремчак, но что случилось? Почему вы вчера мне не открыли? Это же просто некрасиво, пригласить меня на вечер и не открыть дверь. – Опрокинула она на меня целый ушат обиды. – По крайней мере можно было позвонить и поставить в известность, что мое появление не желательно.

– Значит вы ещё ничего не знаете? – Задумчиво глядя ей в глаза спросил я.

– А что я должна знать. Татьяне, после вчерашнего звонить я больше не буду.

– Тут вы абсолютно правы, звонить ей больше не стоит. Телефонную линию на тот свет ещё никто не проложил.

– Господи, о чем это вы говорите? – Широко распахнула она свои черные цыганские глаза. – Объясните немедленно, что случилось?!

– Тани больше нет. Она умерла. Точнее её убили.

– Кто убил, когда убили? Вы в своем уме?

– Ее убили в собственной квартире между шестью и семью часами вечера.

– Боже мой! – Неловко села она на диван. – Как же это случилось? Кто убил?

– К сожалению этого никто не знает. Я пришел в девять сорок пять когда там уже вовсю орудовала милиция. Из их рассказов я узнал, что убили её сидящей в кресле перед накрытым столом на три персоны. Очевидно два столовых прибора предназначались для нам с вами, а третий был её собственный. Убили её выстрелом из пистолета. Пуля попала в лоб. Стрелявший сидел напротив и очевидно был своим человеком, потому что поза Тани говорила о полном доверии. Вот и все что ине известно.

– Я знаю кто её убил. – Сверкнив уголями глаз решительно заявила Евгения. – Это сделал её бывший муж Михаил.

– Сомневаюсь. Сейчас он в милиции и я слышал его показания. Нет, это не он. В котором часу вы пришли к Татьяне?

– Без двадцати девять и пытаясь дозвониться простояла на лестнице десять минут.

– Что заставило вас пробыть там так долго?

– Мне показалось, что в квартире кто – то есть.

– Нет, это просто работал телевизор.

– Теперь я понимая, что ошиблась, но тогда мне почудился голос Тани.

– Она вам вчера звонила?

– Да, часов в пять, но меня не было дома, бегала по магазинам, а когда вернулась, в семь часов, то её телефон уже не отвечал. Но отец мне передал, что все в порядке, все без изменений и она меня ждет.

– Евгения, она в последнее время делилась с вами своими тревогами или какимито опасениями? Возможно она кого‑нибудь боялась?

– Нет, мне кажется ничего такого не было. Единственное, что можно сказать, так это то, что на неё постоянно накатывал Михаил. Требовал свою долю за квартиру.

– Теперь бы я хотел задать вам вопрос весьма деликатного характера.

– Да, пожалуйста, я постараюсь на него ответить.

– Год тому назад она рассталась со своим мужем. Вы понимаете о чем я говорю?

– Нет, излагайте конкретней.

– Не может же целый год молодая красивая женщина пробыть одна. Наверняка у неё был какой – то фаворит. Вы его знали?

– Не знаю. – Немного занервничала Женечка. – Я в её личную жизнь не лезла. Были какие – то, но только особо я их не запоминала.

– Что же, она меняла их как перчатки?

– Представьте себе, да! – Зло отрезала она и сосредоточенно уставилась в орнамент ковра. – Был какой – то Славик, потом Борис, не помню. Боюсь, что в этом вопросе я вам помочь ничем не могу. О покойных говорят или только хорошее, либо вообще ничего не говорят. Мне кажется, что я вас задерживаю.

– Ничуть. – Успокоил я её. – Времени у меня предостаточно.

– Зато у меня оно ограничено. – Поднимаясь закончила она разговор.

– Что – то ты, девонька от меня скрываешь. – Подумал я садясь в машину. – Чем – то тебе поворот нашего разговора не понравился. Почему такая гладкая и душевная беседа вдруг резко оборвалась едва лишь речь зашла о бывших любовниках Татьяны Александровну? Пока не знаю, но разобраться в этом следует в первую очередь.

Однако этим мы займемся завтра, поскольку в половине четвертого в фирме "Эдит" застать нужных уже сложно. А сейчас ещё можно успеть в одно интересное место.

Сто сорок шестое ПТУ отныне носило гордое название "Химико технологический колледж", но директор его, слава Богу, оставался тот же. На двери его кабинета золотыми буквами значилась, что здесь восседает Владимир Николаевич Колобов.

– Гражданин, вы куда. – Преградила мне доступ к шефу очкастая секретарша.

– Мне туда. – Указал я на дверь. – К Владимиру Николаевичу Колобову.

– А вы кто и по какому вопросу. – Назойливо липла она.

– Скажи Гончаров и без всяких вопросов.

– Нет, так нельзя, вы представьтесь полностью. – Решительно закрывая своим тщедушным тельцем дверь потребовала она.

– Извольте. Их сиятельство, граф Константин Гончаров, имеет честь быть по делу государственной важности! Устраивает?

– Устраивает. – Фыркнула секретарка и скрылась за дверью. – Проходите. – Буквально через секунду гостепреимно распахнув дверь пригласила она.

– Батюшки, кого я вижу! Сам Гончаров почтил меня своим визитом! Усаживая меня в кресло с восторгом объявил Володя. – Как живешь?

– Чуть ниже хреновой отметки. – Кисло ответил я. – Дело у меня к тебе есть.

– Буду рад помочь, если это в моих силах. Излагай.

– Девчоночку одну надо пристроить, но с обязательным предоставлением общежития.

– Погоди, не так сразу. Что ей нужно, работа или общага?

– Ей нужно учебу, стипендию и место проживания.

– Какая учеба, о чем ты можешь говорить в ноябре месяце?

– Не знаю, Володя, это твои проблемы. Делай что хочешь, но девчонку пристрой.

– Да кто она такая, ты хоть расскажи толком.

– Она закончила девять классов с тремя тройками и вполне могла бы продолжать учебу в школе, но её мама распорядилась иначе. Тайком от дочери она продала квартиру и отбыла в неизвестном направлении. Так что когда Галина вернулась с дачи, где отдыхала все лето, в их квартире уже жили чужие люди. И вот с сентября месяца девчонка мыкается как неприкаянная. Ночует где придется, а ест, что найдется.