Текст книги "Через семь гробов 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Казьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 29

Четвертая. После ранения ротмистра Зайнетдинова, неудачно повстречавшегося с чужим беспилотником, это уже четвертая планета, которую проверяли в здешнем секторе. Проверяли тщательно и обстоятельно, ну насколько это позволяли имеющиеся силы. Сил, кстати, прибавилось – почуяв запах добычи, командование дополнительно к имеющимя силам расщедрилось на десантный корабль и пару фрегатов. А то вдруг на проверяемой планете власти откажутся принимать русскую делегацию? Но пока что везде принимали – а попробуй, не прими, когда у тебя на орбите висит целая эскадра аргументов! Опять же и делегация выглядела куда солиднее в сопровождении бравых десантников, эскадрильи-другой истребителей да зашедшего в атмосферу фрегата. Нет-нет, никого специально не запугивали, но дипломаты, среди которых даже человека три штатских было, уверяли, что с таким эскортом переговоры всегда проходят в очень конструктивном русле.

Понятно, что ни тема переговоров, ни то, что использовалось на этих переговорах в качестве пряника (с кнутом-то все как раз ясно), поручику известным не становилось. Так на то он и поручик, чему ж тут удивляться? Какие сведения приносили с собой переговорщики после встреч с аборигенами, Воронин тоже не знал, однако же понимал, что вот-вот грядут серьезные изменения. Ну не понимал, конечно, а скорее, чувствовал.

А пока не наступили изменения серьезные, поручик наслаждался изменениями, приятными лично для себя. Летать ему теперь приходилось в основном на родных «филиппках», по которым Воронин успел соскучиться. Все-таки «мустанги» и «совы», при всех их замечательных свойствах, так и оставались для поручика чужими, а об азиатских машинах и вспоминать лишний раз не хотелось. То ли дело истребитель Филиппова, модель тридцать девятая! Приборы говорят и показывают по-русски, все показатели, которые можно выжать из истребителя, давно и накрепко записаны на подкорке, всю дурь, что можно проявить в управлении, выбили еще в первые полгода службы. Родная машина и есть родная – придуманная и сделанная своими для своих, этим все сказано. Да и разнообразие хоть какое-то появилось. В атмосфере полетать, поглядеть на чужие миры – все ж веселее, чем прочесывать безжизненные просторы космоса. Пострелять, правда, так и не довелось пока что, ну и ладно. В глубине души Воронин надеялся, что еще успеет.

В этот раз все прошло, как и раньше, тихо и спокойно. Истребители вернулись на авианосец «Чкалов», эскадра перестроилась в походный порядок и уже через пару часов ушла в гиперпространство. Поручик Воронин, получив свободное время, не стал морочить себе голову в попытках придумать, как его лучше провести, и отправился прямиком в кают-компанию. Посидеть, выпить разрешенную свободным от дежурства и не назначенным на вылет в ближайшее время пилотам кружку пива, пообщаться с другими пилотами и флотскими – вполне неплохая программа развлечений, а в имеющихся условиях еще и единственно доступная.

Судя по обилию народ в кают-компании, так же считали и остальные свободные офицеры на «Чкалове», ну или, по крайней мере, большинство из них. Повертев головой, Воронин направился к столу, за которым сидела смешанная компания из летчиков и флотских – во-первых, потому что в компании хватало знакомых, а, во-вторых, там, судя по всему, шел какой-то интересный разговор.

– …Я и говорю, у местных тут, что на этой планете, что на всех предыдущих, интерес на самом деле один – чтобы мы поскорее отсюда убрались, вещал незнакомый капитан-лейтенант из флотских. – На всех следующих планетах будет то же самое.

– Ну, это понятно, – подал голос еще один незнакомый флотский в чине лейтенанта. – Но так ведь им же тогда выгодно слить нам все, что они знают, чтобы второй раз мы к ним не наведались.

– Не скажи, Дима, – возразил каплей. – По их представлениям, мы самым наглым образом лезем не в свои дела. Они считают, что привлекать чужих, то есть нас, к своим разборкам ни коем случае нельзя. Поэтому молчать будут даже те, кто от этого крейсера-призрака пострадал.

– Это кто? – тихонько поинтересовался Воронин у Вали Хомича, рядом с которым присел.

– Каплей Савельев из штаба Второго флота. Я так понял, он входил во все эти делегации.

– А какой смысл тогда вести с ними переговоры? – не понял незнакомый лейтенант. – Если они все равно юлят и врут?

– Так мы же заранее знаем, что они будут юлить и врать, – усмехнулся Савельев. – Вот и анализируем потом, что именно они пытались скрыть от нас, в зависимости от содержания вранья.

– И до чего доанализировались? – с плохо скрытой иронией спросил ротмистр Юрьев из второй эскадрильи.

– Результаты до вас потом доведут в виде приказов, – Савельев решил показать, что подначить его безнаказанно не получится, но тут же поспешил сгладить углы. – Одно скажу точно: район наиболее вероятного базирования крейсера-призрака мы более-менее установили. Если здесь его нет, значит, он, скорее всего, ушел на Запад

– «Более-менее», «скорее всего»… – недовольно проворчал старший лейтенант Клепиков из БЧ-1 «Чкалова»[41]41
  БЧ-1 (боевая часть-1) – на российских кораблях отвечает за штурманскую работу


[Закрыть]. Это сколько лаптей по карте?

– Да сколько бы ни было, – отмахнулся Савельев. – Везде, куда вы на карте сможете пристроить лапти, висят станции слежения и петляют беспилотники. К сожалению, – посерьезнел он, – с учетом местных особенностей это еще можно считать довольно точным результатом.

– А на Западе этому крейсеру что делать? – кто именно задал этот вопрос с другого конца стола, Воронин не увидел.

– Ремонтироваться. Торпеду с «Гусара» он же поймал.

– А здесь ему почему бы не встать на ремонт?

– Чтобы мы его обнаружили? Да еще считай что со спущенными штанами? И потом, нигде мы еще не встречали орбитальных верфей, на которых мог бы ремонтироваться крейсер западной постройки.

– А точно западной? – кто это там такой въедливый? А, штабс-ротмистр из штурмовой эскадрильи. Поручик напрягся и вспомнил фамилию – Шанин.

– Западной. Теперь уже можно утверждать это почти однозначно. Все, что мы знаем о крейсере-призраке, говорит в пользу именно этой версии.

Вот с этим никто, включая Воронина, не спорил, поэтому уже минут через десять общая беседа за столом сошла на нет по старому принципу: «нет спора – нет и разговора». Поручик еще какое-то время пообщался со знакомыми пилотами и решил пойти отдыхать. Времени, остававшегося до назначения в дежурную группу, как раз хватит и книжку почитать или кино посмотреть, и поспать еще потом. Но книжка как-то не пошла, от кино поручик, прислушавшись к своим ощущениям, тоже решил отказаться, так что единственным доступным, да и желательным сейчас видом досуга осталось гонять по собственной голове мысли – строем и врассыпную.

По всему выходило, что скоро эта подзатянувшаяся история с поисками крейсера-призрака начнет ускоряться. Как ни относись к штабным, тем более к разведчикам, а для него, как для любого строевого летчика, такое отношение обязано было представлять смесь легкого недоверия и мягкой снисходительности, дело свое они знают и работать умеют. И если этот урод не ушел на Запад, то не так уж долго осталось ждать близкого с ним знакомства. Причем процедуру знакомства этот долбанный крейсер пережить не должен, это в любом случае.

Койка под размышляющим Ворониным легонько качнулась. Ага, «Чкалов» со всей эскадрой вышел из гиперпространства для приема сообщения со станций слежения. Вот интересно, кстати: корабли ходят через гиперпространство, связь идет через него же, но прием сообщений в гипере невозможен. Ну, наверное, все-таки возможен, оптимистично уточнил сам для себя Воронин, просто еще не придумали, как это сделать. Как бы там ни было, сейчас на эскадре примут очередной пакет данных и соответственно скорректируют курс. Или продолжат движение по курсу прежнему, это уж как получится.

…Держась сзади-справа своего ведущего ротмистра Терехова, поручик Воронин привычно отслеживал обстановку. Еще какое-то время это можно будет делать вдумчиво и спокойно, а потом… Черт его знает, что там будет потом. Не хотелось спугнуть удачу, но, кажется (тьфу-тьфу-тьфу!), его ждет что-то интересное. Не зря же вместо дежурной группы подняли аж три эскадрильи, да еще и безо всякой маскировки под кого-то – обе истребительных вылетели на «филиппках», штурмовая – на «шкафах». Эскадрилья общей поддержки была в резерве и ее пилоты сейчас сидели в кабинах своих истребителей и штурмовиков на летной палубе «Чкалова».

Перед вылетом до пилотов довели боевой приказ. Суть его состояла в том, что буквально на самом-самом пределе эффективной дальности своей работы станции слежения, которыми нашпиговали этот сектор, показали непонятную активность как минимум одного крупного корабля и нескольких более мелких. Сто первому полку надлежало первыми прибыть на место, осмотреться, при необходимости связать противника боем, воспрепятствовав его уходу в гиперпространство до появления эскадры. Набор инструментов для выполнения задачи подобрали соответствующий – часть штурмовиков несла масс-бомбы, под крылья и фюзеляжи остальных штурмовиков и истребителей по максимуму подвесили торпеды и тяжелые ракеты.

Ага, вот и пришли уточнения по координатам входа в микропрыжок и выхода из него. Запустив функцию прыжка по внешней команде, Воронин строго выдерживал курс в ожидании перехода в гиперпространство. Команду на прыжок должен был подать полковник Малежко, лично возглавивший вылет трех эскадрилий. Быстро оглядевшись, поручик увидел, что машины идут четко, как на параде. Что ж, значит, все пилоты уже готовы. Ждем.

Истребитель тряхнуло и все поле обзора заполнили серо-белые разводы. Ну что ж, вот они и в гиперпространстве, и есть еще пять минут (пять минут и девять секунд, если уж точно) перед… А вот заодно и увидим, перед чем именно. Воронин был готов к чему угодно, лишь бы опять не бороздить пустоту без толку. Его «филиппок», как и машины всего третьего звена первой эскадрильи, получил подвесное вооружение в универсальном варианте – для крупных и средних кораблей под фюзеляжем висели две тяжелых ракеты, а если там вдруг встретятся истребители или мелкие кораблики, то и для них найдется угощение в виде восьми легких ракет, по четыре под каждым крылом.

Да мать твою перемать! Ну что за невезуха! Первым же, что увидел Воронин, вывалившись из гиперпространства, оказались дюзы какой-то галоши, издевательски сверкнувшие ему на прощание перед прыжком. Черт, получается, как минимум одному уроду удалось вовремя свалить с праздника. Однако тут же ведущий резко принял левее и рванул вперед, поручик, естественно, устремился за ним, осматриваясь на ходу.

Ого, а тут веселье в разгаре! Штук пять относительно небольших корабликов, по виду явно немилосердно битых жизнью и кем-то еще, активно суетились вокруг груды искореженного металла, отдаленно напоминающей военный корабль никак не меньше крейсера, и еще с десяток таких же потрепанных фрахтовиков с разной степенью шустрости улепетывали вдаль, таща на буксирных фермах какие-то непонятные железяки.

Обе истребительные эскадрильи пошли по дуге, обходя всю эту возню, чтобы занять удобное исходное положение для атаки, а заодно и дать проход штурмовикам. Пилоты «шкафов» тут же воспользовались возможностью, столь любезно предоставленной им «филиппками», и рванули напрямую, разбрасывая по пути масс-бомбы. Черт, а ведь надолго этих масс-бомб не хватит… Мощность бомб, которые несли штурмовики, далеко не та, что у тех, которыми могли пальнуть эсминцы или фрегаты. Ну что ж, придется, значит, удерживать эту кодлу на месте менее гуманными способами. Вот и займемся…

Ну мать же их в гроб! Еще одному повезло смотаться! Нет уж, хватит! Так же, видимо, думало и начальство – звено получило цель и приказ атаковать, по возможности, не уничтожая свою жертву полностью. Целью стало довольно здоровое корыто, волочившее какую-то железную конструкцию размером чуть ли не с себя.

Поскольку никаких вражеских истребителей тут не было, использовать предназначенные против них легкие управляемые ракеты командир звена майор Лесков решил по-другому. Развернувшись в линию, звено пустило все тридцать две таких ракеты, чтобы ободрать с фрахтовика щиты. Идея сработала с блеском, после чего осталось только аккуратно обездвижить лишенную защиты лайбу, что и было сделано. Тяжелые ракеты и корабельные движки, как известно, настолько люто ненавидят друг друга, что встречу не переживают ни первые, ни вторые – разлетаются в клочья от злобы. Вот и сейчас встреча движков посудины с четырьмя тяжелыми ракетами закончилась предсказуемо – те и другие прекратили свое существование. Так, одна пара в звене теперь могла работать только пушками, но у второй, как раз у Воронина и его ведущего Терехова, ракеты еще оставались. И куда же мы их потратим? Ага, Терехов, кажется, нашел подходящую цель.

Да ни хрена ж себе! С полумертвого корабля, болтающегося с раскуроченными, едва ли не вывернутыми наружу движками, по «филиппку» ротмистра Терехова хлестнула длинная очередь из автоматической лазерной пушки. Воронин на автомате захватил в прицел огневую точку, зафиксировал захват и пустил ракету, тут же вывалившись резко вправо и проскочив почти впритирку с кораблем, чтобы на таком малом расстоянии чертов стрелок не успел прицелиться. Сзади рвануло. Вылетев далеко вперед, поручик повертел головой, проверяя результат своей работы. Нормальный результат – там, где была пушечная установка, зияла рваная дыра с оплавленными краями. Теперь надо глянуть, что с ведущим.

«Филиппок» Терехова, нелепо кувыркающийся и разбрасывающий вокруг себя искры из разодранного правого движка, по инерции несло в сторону от побоища, что, в общем-то, было неплохо. Уж там добить его будет некому. А раз так, поручик решил довести наказание этих ублюдков до конца.

Лихо развернувшись, Воронин присмотрелся, проверяя то, что краем глаза заметил, проносясь мимо посудины. Ну да, здоровенные панели стеклостали, а значит, и мостик корабля. Не закрытый пост управления, где капитан и прочие оценивают обстановку, глядя в обзорные экраны, а вынесенная вперед рубка с прозрачными стенками. Ну да, обходится дешевле защищенного поста, но сейчас эта экономия выйдет им боком. Отдавал капитан корабля приказ стрелять или нет, неважно. Все равно именно капитан отвечает за все, что происходит на корабле и с кораблем. Вот сейчас и ответит, – злорадно подумал Воронин, захватывая здоровенный лист стеклостали в прицел. Пуск!

Удовлетворенно отметив распустившийся цветок взрыва, поручик обратил внимание, что «филиппков» и «шкафов» прибавилось. Полковник, стало быть, вызвал четвертую эскадрилью. Ну что ж, значит, и фрегатов с эсминцами ждать осталось недолго и можно заняться ведущим.

– Семнадцатый, ты как? – вызвал поручик ротмистра.

– Нормально, не ранен, – дальше пошел поток ругани по адресу стрелка, перешедший в сеанс столь же экспрессивной самокритики. Ну да, встретить здесь вооруженный фрахтовик нетрудно, думать надо было, выбирая дорогу.

Однако ж, допустив эту ошибку, дальше ротмистр действовал вполне профессионально. Кувыркание истребителя ему удалось прекратить, а скорость, с которой тот несся неведомо куда, снизить. Однако же стоит и помочь ведущему. Сбросив скорость, Воронин подвел свой «филиппок» почти вплотную к поврежденному истребителю и аккуратно пристроился спереди, струей ионизированного газа отталкивая машину ведущего в нужную сторону.

Глава 30

– Как?! – только и смог сказать Роман.

– Ну, как обычно, – хихикнув, ответила Хайди. – Они уже давно хотели ребенка, вот и собирались сделать это на «Звезде счастья».

– Точно? Ошибки быть не может? – Роман все-таки вернул себе способность задавать осмысленные вопросы.

– Не может, – мотнула головой Хайди. – Моника перед круизом вживила тестер.

Да уж, раз так, то точно никакой ошибки. Вживленные тестеры не ошибаются. Вот же романтики, чтоб их! Не просто на роскошное путешествие решили деньги потратить, а еще и ребенка при этом сделать, чтобы уж запомнилось, так запомнилось. Но вообще молодцы! Вот только сами не представляют, что вокруг этого может завертеться…

– Кто еще знает?

– Сам Романо, конечно, и еще Мирей.

Ну да. А значит, и муж маленькой француженки тоже, а скоро и вся «Звезда счастья» будет в курсе. Как там говорят у Хайди на родине? «Что знают двое, знает и свинья»

– А когда… – начал было Корнев, но жена его опередила:

– В ту самую ночь. И уже после перехода.

– Слава Богу! – с чувством произнес Роман, и, глядя на непонимающее лицо жены, пояснил: – Если тестер определил беременность, никакой души без тела не будет.

– Не напоминай мне о той глупости, – Хайди виновато потерлась носом о плечо мужа. – Я тогда не подумав сказала, расстроена была.

– Ладно, – смилостивился Роман, – не буду.

Не будет, конечно. Мало ли какую глупость можно на нервах сморозить, да еще и женщине, пусть даже такой умной, как его жена. Кстати…

– А что с ее беременностью в ложных воспоминаниях? – поинтересовался Корнев.

– Не знаю, – развела руками Хайди. – Моника об этом не говорила.

– Узнай. Только чтобы никто не слышал, – поставил задачу Роман. – И Монике скажи, чтобы она о разговоре с тобой никому.

Хайли послушно кивнула. Ну да, она-то разузнает… А вот что будет, когда о беременности Моники узнает компашка «Фи-фи»? Понятно, конечно, что Хайди у него умница, но если ей стало интересно, каким будет ребенок, зачатый в параллельном мире, то и там найдется кому заинтересоваться. Ну да ладно, утро, как известно, вечера мудренее. Утром и будем с этим разбираться, а сейчас – в ванную и спать…

Сон, однако, предательски не шел. Хайди уже давно сладко сопела и смешно причмокивала губками, а Корнев, помаявшись некоторое время вопросом, что же такого могло сейчас сниться любимой жене, вернулся к текущим, так сказать, событиям. С мыслью о том, что именно Хаксли устроил этот переход, Корнев в общем и целом уже смирился, свыкся и сросся. И не только потому, что нашел кучу технических отличий между переходом в параллельный мир и в гиперпространство, но и потому, что очень уж изменилось поведение господина профессора, мать его справа налево. Ишь, как раздухарился, прямо не узнать! Интересно, кстати, для Сьюзи необременительные и взаимно приятные отношения с пассажирами – это дополнительный заработок или чисто удовольствие?

Ну что там и как для Сьюзи, это вопрос номер предпоследний. А вот Хаксли разошелся не просто так. Он, судя по всему, относится к тому типу людей, у которых все успехи или неуспехи в личной жизни зависят исключительно от успехов и неуспехов в профессиональной деятельности. То есть пока у него в плане стоял эксперимент с неясным, хоть и просчитанным результатом, он был тем неуверенным в себе человечком, каким его помнил Корнев по первой встрече. А сейчас, когда эксперимент блестяще завершился, взялись неведомо откуда и уверенность, и жизнерадостность и вообще… Черт, не натворил бы чего не того на радостях!

А вот Стоун… Эта сука-гадюка Корнева откровенным образом пугала. И ничего для себя постыдного Роман в этом своем страхе не видел. Чем страшен враг глупый и решительный, так это тем, что его действия невозможно предсказать. Именно из-за его глупости. И то, что после очередной выходки этой безмозглой гадины она получит синячище на вторую половину своей пластиковой морды, представлялось Роману утешением крайне слабым. Таким не синяки надо ставить, а бирку на ногу цеплять у патологоанатома на столе – надежнее будет.

Кстати… Роман постарался устроиться поудобнее, но так, чтобы не потревожить жену, и вернулся к внезапно пришедшей в голову мысли. Очень уж быстро и где-то даже лихо эта пластиковая гадюка действует. Саммеру отраву считай что у всех на глазах подсыпала, со слабительным для Хайди так же самая история. Не шибко похоже на начинающую отравительницу, а, господин штабс-ротмистр? А не тянется ли за мисс Стоун шлейф из близко знакомых с ней жертв случайной передозировки эйфоринов?

Аккуратно и тихо выбравшись из кровати, Корнев вооружился коммуникатором и отписал очередное сообщение Илье Сергееву. Пусть жандармы покопаются в биографии Нэнси Стоун, лишним не будет.

С размышлений о вполне вероятном преступном опыте пластиковой гадины Корнев естественным путем съехал на мысли о Саммере. Точнее, о том, на кого бы мог Железный Винс подрабатывать, да так, что заработал себе на смертный приговор, исполнение которого превратилось вообще в какую-то особо издевательскую казнь. На правительство Демконфедерации? Вот уж вряд ли. С правительственным агентом не рискнули бы так поступить ни Недвицки, ни Бейкер. На конкурентов? А на каких? На тех, кто мог бы вложить в это дело деньги вместо Недвицки, или на тех, кто решил вложить деньги в одного лишь шпиона и потом упредить старичков в продаже открытия? И, кстати, продажи кому? Хотя с этим-то вопросом, пожалуй, проще всего. Продать такое за реальную стоимость можно только все тому же правительству все той же Демконфедерации.

Хайди заворочалась, что-то неразборчиво пробормотав во сне. Ну вот еще, не хватало жену разбудить скрежетом, с которым проворачивались мысли у Романа в голове. Тихо покинув спальню, Корнев устроился в кресле в гостиной.

Да и черт бы с ним, с тем Саммером! Тут на самом деле другое важно. Разматывать этот змеиный клубок надо не с того конца. Разматывать его надо, выясняя почему и как Хаксли связался с Недвицки, ну или, наоборот, они связались с ним. Не с улицы же господин профессор к ним пришел! А если мумифицированные финансовые воротилы первыми на него вышли, то о его изысканиях тоже не из новостных выпусков узнали. Какая-то цепочка посредников и общих знакомых тут иметься просто обязана. И вскрыть ее нужно. Зачем? Затем, хотя бы, чтобы не осталось безнаказанным убийство Уизлера, с которого для Корнева началась вся эта эпопея. Не должно оно сойти с рук ни непосредственному убийце, ни тем, кто его послал. Тут для Корнева никаких сомнений не было: не должно – и все.

Хотя, если уж напрягать мозги, то шевелить извилинами надо в сторону похищения аппаратуры соблазнителя стюардесс. Это сейчас все-таки самое главное. В том числе, кстати, и потому, что как только чемоданы с этой техникой окажутся в надежных руках, его, штабс-ротмистра Корнева, руки освободятся для поиска и наказания убийц Уизлера. Хайди он отправит домой, а сам насядет на Сергеева, а если понадобится – и на Лозинцева. Должны же они понимать, что возмездие за смерть Уизлера важно не только с целью торжества справедливости, но и для дела полезно. Те, кому надо, получат очередное подтверждение простейшего правила: нападать безнаказанно на русских и на тех, кто русским помогает, нельзя.

Незаметно подкралась подзабытая за время всех этих размышлений потребность в сне, чему Роман даже обрадовался. Что ни говори, а мысли ему в последние полтора часа приходили в голову исключительно умные, и отдых его хорошо потрудившийся мозг честно заслужил. Вернувшись в спальню, Корнев осторожно пристроился под бочок к любимой жене, тут же его обнявшей, и вскоре уже провалился в приятное забытье…

Народная мудрость сработала безошибочно – утро оказалось если и не мудренее вечера, то уж точно полезнее. Уже когда они с женой заканчивали с завтраком, по установившейся традиции доставленном в каюту, пришло сообщение от штабс-ротмистра Карапаева, командира спецгруппы, приданной Корневу в помощь. Карапаев доложил о прибытии своей группы на Корел, сообщил данные, необходимые для оперативной связи, а самое главное – похвастался уже выполненными задачами. Корнев затруднялся предположить, кто именно Карапаеву эти задачи ставил – Сергеев или же сам Лозинцев, но задумано было с умом и размахом: ребята развернули соответствующую аппаратуру и установили круглосуточное наблюдение за поместьем Недвицки, отслеживая и происходящее в нем, и все виды обмена информацией поместья с внешним миром. Ничего интересно для Корнева, правда, пока не обнаружили, но все равно хорошо. На всякий случай взяли под контроль и обмен сообщениями между «Звездой счастья» и внешним миром, где пока тоже зацепиться было не за что. Особенно порадовало Романа уведомление о том, что по его первому приказу группа автоматически переходит к нему в подчинение. Что ж, у него появился великолепный инструмент, так что теперь надо им грамотно воспользоваться. А что, и воспользуется, благо, кое-какие мысли в голове Корнева уже заработали в этом направлении.

Посмотреть второе сообщение, несколько позже пришедшее от ротмистра Сергеева, у Романа хватило ума, пока Хайди собиралась на выход ко второму завтраку. Потому что хоть он иной раз и не сдерживался, выражая при жене свои негативные эмоции при помощи известных русских словосочетаний, но старался делать это как можно реже. А тут… Илья прислал вытащенные из памяти компьютера гостиницы тексалерского космопорта «Хилл-сити» данные о постояльцах, проживавших в этом малопочтенном временном пристанище в день убийства Джеймса Уизлера. Причем данные с универсальных карт, то есть со снимками. И когда Корнев дошел до некой мисс Лэмби, прибывшей с Мориона, то те самые словосочетания полились из него неудержимым мутным потоком. Потому что с объемной сферы, повисшей над коммуникатором, на него смотрела, мать ее куда положено и не положено, да чтоб в трусы наложено, до чертиков надоевшая пластиковая физиономия Нэнси Стоун.

Что ж, вопрос о том, кто убил Уизлера можно считать закрытым. Но тут же перед Корневым встали плотным строем вопросы новые. Ну, например, как поступить с этой гадиной. Организовать ее доставку на Тексалеру и выдачу тамошним властям? Суд у них там скорый, и не позже чем через пару недель после попадания чертовой куклы в цепкие руки тексалерского правосудия жизнедеятельность ее организма принудительно прекратят, это понятно. Другой вопрос – какими именно сведениями Стоун попытается купить себе жизнь? Ну поскольку суд на Тексалере не только скорый, но и справедливый, один хрен не купит, однако ж наболтает много такого, что для лишних ушей не предназначено. Похоже, вопрос с наказанием убийцы Уизлера придется решать иначе. Честно говоря, марать об нее руки Корневу не особо и хотелось, но и никаких моральных препятствий к этому он тоже не видел. Уизлера она так или иначе убила, Хайди нагадить пыталась, да и черт ее разберет, что еще выкинуть может. Ладно, о том, кто такая мисс Лэмби на самом деле, он Сергееву отпишет, а там и видно будет.

Еще один вопрос – почему на Тексалере Стоун схватилась за искровик, а не подсыпала Уизлеру яд? Да мало ли почему! Может, не те у них были отношения, чтобы пить вместе. Хотя, конечно, знакомы-то они были, тут у Корнева никаких сомнений не оставалось. Вот же мать ее в койку к дохлой обезьяне, здесь бы не начала искровиком размахивать…

Хорошо хоть, применительно к «Звезде счастья» (как подозревал Корнев, ко многим другим развлечениям для особо платежеспособных клиентов тоже) на Кореле изрядно ограничили священное и незыблемое по всему остальному Фронтиру право на оружие. При покупке билетов на круиз это правило оговаривалось особо, и не приняв его, купить билет было просто невозможно. Прибыл на Корел с оружием – право твое, никто его не оспаривает, но перед посадкой на «Звезду счастья» будь добр оставить его в специальном хранилище в космопорту. Обратно, если захочешь, тебе его даже принесут в любое удобное место, но – после твоего схода со «Звезды счастья», никак не раньше. Никто тебя, ясное дело, обыскивать не станет, но детектор на посадке в электроавтобус, возящий пассажиров к гравилету, Корнев помнил. И в данном случае это было хорошо. Очень, очень и очень хорошо, мать его!

Следующим на очереди оказался вопрос, как подать это жене. Предупредить ее надо, тут-то как раз вопроса и не было, но вот как… Чтобы и бдительности не теряла, и не напугалась до крайности, потому как испуганная Хайди одним своим видом и поведением провалит его задание. Черти бы побрали Лозинцева, отправившего его сюда с Хайди! Ну да, жена ему тут помогла и помогла здорово, ничего не скажешь. Но сейчас, когда рядом ошивается психованная вздорная девка, как минимум дважды показавшая способность к убийству, Корнев за жену по-настоящему испугался. Вот что, а ведь никто не мешает ему сказать пару слов на этот счет капитану, не так ли? Конечно, нехорошо прибавлять Айвену головной боли, но придется. Раз уж угораздило его стать капитаном «Звезды счастья», пусть теперь этим самым счастьем и питается в изрядных количествах. Но не повезло мужику с рейсом, ох, не повезло…

Ладно. Осталось четыре дня, считая этот. Продержимся.

– Рома! – в голосе супруги отчетливо слышалось недовольство. – Ты вообще думаешь собираться? Я уже готова!

Ох ты ж… Роман как раз составлял сообщение Илье Сергееву относительно личности убийцы Уизлера. И даже почти что закончил, но в данном случае это самое «почти» Хайди может и не засчитать. Немецкая пунктуальность, что уж тут поделать…

– Хайди, любимая, я быстро, – бодро начал Корнев, но видя, что недовольство жены не спешит улетучиваться, попробовал перевести тему в шутливое русло: – Голому собраться – только ж подпоясаться!

Кажется, подействовало. Брови любимая жена все-таки нахмурила, но только для того, чтобы скрыть попытки удержаться от улыбки.

– Время идет! – Хайди аж ножкой притопнула.

– Сколько раз говорить, правильно – «время пошло»! – закончив с сообщением, Корнев начал собираться.

– Пошло оно давно. А сейчас просто идет, – не унималась супруга.

– Jawohl, Frau Kornew![42]42
  Так точно, госпожа Корнева! (нем.).


[Закрыть]

– Не «jawohl», а «zu Befehl»![43]43
  Слушаюсь! (нем.).


[Закрыть] – дала мужу словесной сдачи Хайди и тут же, не в силах больше удерживаться, рассмеялась. – И давай уже подпоясывайся скорее!