355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Казьмин » Через семь гробов 2 (СИ) » Текст книги (страница 1)
Через семь гробов 2 (СИ)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 17:48

Текст книги "Через семь гробов 2 (СИ)"


Автор книги: Михаил Казьмин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Михаил Иванович Казьмин
Через семь гробов 2
(Через семь гробов – 2)

Пролог

Последний день учебного года – день особенный. И те, кто учит, и те, кого учат, ходят сами не свои. Первые прикидывают, что именно надо будет сделать перед отпуском, вторые, ну если им не сдавать выпускные экзамены, конечно, уже мысленно на каникулах. Что характерно – и те, и другие передвигаются по родным учебным заведениям с блаженными улыбками и в результате все школы, гимназии, училища и университеты в этот день напоминают какие-то странные сумасшедшие дома, куда помещают только веселых, довольных и дружелюбно настроенных больных. Причем наиболее сильно это заметно именно в школах и гимназиях, а не в институтах и университетах, не иначе как в силу большей непосредственности детей и подростков и особенной радости учителей, у которых уже прямо завтра начнется отдых от своих беспокойных учеников.

Вот и вторая женская гимназия города Тюленева, что на Александрии, одной из наиболее освоенных планет Русского космоса, еще совсем недавно, какой-то час назад, была похожа на такой веселый сумасшедший дом. А сейчас, когда остались только старшие гимназистки и выпускницы, в гимназических коридорах воцарились тишина и покой, но радостное и приподнятое настроение, пусть и слегка разбавленное усталостью, буквально пропитывало собой все здание и всех, кто в нем еще находился.

Однако же, внимание многих юных красавиц, уже представлявших себя на каникулах, неожиданно привлекло некоторое оживление, возникшее в конце коридора. Те, кто этим оживлением заинтересовались, не прогадали – открывшееся им зрелище было для стен гимназии совершенно необычным и при этом очень-очень интересным.

По коридору шел высокий, статный и совершенно еще не старый, лет, наверное, тридцати, офицер. Темно-синий с голубым выходной мундир летного флота, золотые погоны с голубыми просветами и серебряными звездочками штабс-ротмистра, награды, среди которых выделялся белый эмалевый крестик на черно-оранжевой ленте – настоящий герой, именно настоящий, а не какой-то там сказочный принц. С доброй улыбкой вежливо отвечающий на приветствия воспитанных девиц, провожаемый мечтательными взглядами и легким заинтересованно-восхищенным шепотком, он проследовал прямо в учительскую, возле дверей которой моментально образовались несколько группок ну просто случайно оказавшихся тут гимназисток. Ждать им пришлось недолго – уже минут через пять офицер вышел в коридор вместе с молодой учительницей немецкого языка, только в этом году начавшей работать в гимназии.

– Что за собрание? – спросила немка у ближайшей стайки гимназисток. Спросила с легким акцентом, выдававшим в ней немку не только по профессии, но и по рождению. Те, что стояли подальше, моментально оказались чем-то заняты – копались в сумках, оживленно болтали, но удаляться не спешили.

– Аделаида Генриховна, ну мы же с девчонками теперь все лето не увидимся! Надо же пообщаться напоследок!

Учительница переглянулась с офицером, оба едва заметно улыбнулись.

– Я с вами тоже теперь все лето не увижусь, – немка сделала вид, что поверила. – Так что до встречи в новом учебном году. И надеюсь, что вы, Сенцова, в следующем году улучшите ваше произношение. А то я говорю по-русски лучше, чем вы по-немецки. До свидания!

– До свидания, Аделаида Генриховна! До свидания, господин офицер! – нестройным хором ответили гимназистки.

– Ну что, убедились? – торжествующе сказала та самая Сенцова, дождавшись, пока офицер с учительницей отойдут подальше. – Я же сразу вам сказала, что это Аделаиды нашей муж!

– И откуда ты только знаешь, – недовольно ответила одна из девиц.

– Так они дом построили рядом с моим братом, – победные нотки в голосе Сенцовой еще сильнее укрепились. – И брат мне в архиве новостей про них показывал. Представляете, он ее от пиратов спас, прямо с пиратской базы вытащил!

– Да… – с завистью протянула еще одна гимназистка. – И спас ее, и любовь у них, сразу видно… Мне бы такого мужа…

Сенцова, отступив на шаг, демонстративно критическим взглядом окинула по-подростковому угловатую подругу.

– Ты, Даш, сначала фигуру себе отрасти, как у Аделаиды, тогда уже и о таком муже мечтать будешь…

Глава 1

В этот полет Корнев отправлялся без особого удовольствия. Все-таки после такого замечательного дня нужно было еще хотя бы сутки провести дома. А тут…

Собственно, в день перед вылетом они с женой были на приеме, который давал градоначальник Тюленева в честь окончания учебного года. Прием прошел просто прекрасно, даже включая официальную часть с обязательными речами о крайне важном для всех нас труде учителя. Не так давно назначенный в Тюленев градоначальник Порохов в очередной раз подтвердил свою репутацию человека делового и чуждого всяческому словоблудию, выступив кратко и ярко, безо всякого занудства. Александр, епископ Тюленевский и Лисянский, оказался даже едва ли не более лаконичным, и потому некоторая вероятность того, что мероприятие погрязнет в официальном пафосе, умерла, так и не успев родиться.

Зато концерт, артистами в котором выступали сами виновники торжества, прошел просто на ура. Воспитатели детских садов и школьные учителя, преподаватели профессиональных училищ и университета блеснули своими разносторонними талантами – пели и играли, разыгрывали смешные сценки, рассказывали анекдоты и просто веселые истории из своей работы. В зале гремели дружные аплодисменты и искренний смех, местами переходящий в совершенно неприличный хохот. А что, раз здесь нет учеников и студентов, могут же педагоги расслабиться и как следует повеселиться? Еще как могут!

Ну и фуршет порадовал самыми разнообразными напитками и закусками, непринужденным общением и общей атмосферой радости и дружелюбия. Корневым, впервые участвовавшим в подобном, даже не понадобилась помощь Ольги, старшей сестры Романа, и ее мужа Владимира, которые за немалое время своей педагогической карьеры к такому привыкли. Как раз во время фуршета было удобно разглядывать собравшихся – интересно же! Разумеется, большая часть здешней публики была в синевато-серых мундирах министерства образования. Светло-синие петлицы университетских преподавателей и темно-синие школьных учителей, ярко-зеленые воспитателей детских садов и черные наставников профессиональных училищ, золотые пуговицы действующих преподавателей и серебряные чиновников – только это и отличало друг от друга одеяние шестерых из каждого десятка присутствующих.

Вообще, людей в форме хватало. Второе место среди них прочно удерживали офицеры, хотя летчиков в темно-синем было не так много – в основном армейские в темно-зеленом и флотские в черном. Роман помнил, как сестра рассказывала, что среди женщин-преподавателей офицерских жен немало, и теперь мог лично в этом убедиться. Ну и мундиры самых разных гражданских корпусов и ведомств тоже, понятное дело, присутствовали, как и черные рясы преподавателей – священников и монахов. Даже странным казалось, что кто-то здесь еще одет в гражданское.

– Господин и госпожа Корневы? Роман Михайлович и Аделаида Генриховна, если не ошибаюсь? – градоначальник подобрался как-то незаметно. Оставалось только вежливо кивнуть, подтверждая, что тот обратился к ним правильно.

– Порохов, Владислав Сергеевич, градоначальник. Виноват, у меня как-то не было возможности познакомиться с вами раньше, с удовольствием исправляю эту мою оплошность.

Порохов чокнулся своим бокалом с Корневым и его супругой, лишь слегка пригубив шампанское. Оно и понятно – первому лицу города надо проявить внимание ко всем гостям, и если бы каждый раз он отпивал хотя бы по глотку, то вполне мог набраться до состояния, недопустимого для человека в форме вообще, а для администратора такого ранга в особенности.

– В Тюленеве не так много георгиевских кавалеров, – градоначальник повернулся к Корневу вполоборота, чтобы не проявлять неучтивость, отворачиваясь от супруги собеседника. – Прошу простить, Роман Михайлович, я просто обязан был выразить вам почтение, как только вступил в должность. Тем более что вы и на новом поприще проявили исключительную храбрость, – глазами Порохов показал на германский бронзовый крест. – Я искренне рад, что такие заслуженные воины украшают сегодня наш прием.

– Спасибо, – Корнев от души пожал протянутую руку градоначальника. – Но вам просто было бы нелегко меня найти. Я все время в полетах, вот только недавно стал чаще бывать дома.

– Очень рад и знакомству с вами, Аделаида Генриховна, – переключился Порохов на прекрасную половину супругов Корневых. – Как рад и тому, что вы теперь работаете в нашем городе.

– Я тоже рада. Тюленев – лучший город на свете, потому что отсюда родом мой муж, – вместе с этими словами градоначальник получил лучезарную улыбку.

– Совершенно с вами согласен, Аделаида Генриховна, – воздев бокал кверху, чтобы снова не чокаться, Порохов откланялся и отправился проявлять внимание к другим гостям.

Корнев про себя усмехнулся. Да уж, Аделаида Генриховна. Сейчас он уже привык, что его жену называют именно так, а первое время было несколько необычно. Вообще-то при рождении она получила имя Адельхайд, что для немецкой девочки вполне нормально. Но когда она сменила фамилию Бюттгер на Корнева и стала жить в Тюленеве, имя для удобства общения изменили на более привычный для русских латинизированный вариант, да добавили отчество. Получилось и удобно, и вполне себе благозвучно. Данное при крещении в православие имя Евгения[1]1
  «Евгения» – по-гречески «благородная», «Адельхайд» – по-немецки «благородная происхождением». То есть значение имени просто перевели с одного языка на другой


[Закрыть]
как-то в повседневной жизни не прижилось и употреблялось только в церкви. Ну а для самого Корнева и его родни она так и оставалась Хайди[2]2
  Хайди – принятый у немцев уменьшительный вариант имени Адельхайд


[Закрыть]
, как сама представилась Роману при первом знакомстве[3]3
  См. роман «Через семь гробов»


[Закрыть]
.

Первое время после свадьбы Корнев периодически возил жену с Александрии на Райнланд и обратно. Хайди училась в Ариенбургском университете на так называемом интенсивном обучении, чередуя две недели очного обучения с тремя неделями выполнения заданий дома. А потом в женской гимназии, где преподавала русский язык старшая сестра Романа Ольга, одна из преподавательниц немецкого сильно разбилась с мужем на гравилете и надолго попала в больницу. Тогда Ольга и предложила Хайди поработать в гимназии, резонно заметив, что ей нет особого смысла учиться в Райхе на преподавателя русского языка, если она собирается жить в России. Зато преподавать в России немецкий язык – совсем другое дело. Хайди, бедная, потом долго переживала, что такая умная и резонная мысль своевременно не пришла ей в голову. Тут и Владимир, муж Ольги, преподаватель математики в Александрийском университете, подсказал, что Хайди может учиться у них по такой же схеме. Новые формы обучения, если они эффективно работали, русские и немцы активно заимствовали друг у друга, поэтому Хайди могла точно так же учиться здесь, да еще и по персональному графику с учетом своей работы в гимназии. Конечно, за такой личный график надо было платить, но по вполне приемлемым расценкам. Документы об образовании своих граждан Российская Империя и Арийский Райх взаимно признавали, поэтому из Ариенбургского университета в Александрийский Хайди перевелась без проблем. А затем, как жена русского офицера, очень быстро оформила, наконец, русское гражданство и получила работу во второй женской гимназии Тюленева.

Понятно, что на работу Хайди взяли в порядке исключения и в силу сложившихся обстоятельств. Нагрузку Аделаиде Генриховне дали небольшую, только в старших классах, где проще работать, не владея специфическими навыками, необходимыми в преподавании ученицам помладше. Однако и это помогло руководству гимназии разгрузить остальных преподавательниц, так что госпожа Корнева на новом месте пришлась очень кстати. Преподавание у Хайди пошло неожиданно легко, отношения с коллегами сложились неплохие, старшеклассницы Аделаиду Генриховну быстро полюбили, в общем, все было отлично. А что нагрузка небольшая и зарплата соответствующая, так для студентки и это неплохо. Радовало и то, что директор гимназии подписала представление новой учительницы к первому классному чину[4]4
  Классные чины – звания на гражданской службе, соответствующие офицерским званиям, в отличие от внеклассных специалистов, чьи звания соответствуют унтер-офицерам или рядовым


[Закрыть]
, который, строго говоря, полагался только учителям с соответствующим образованием. Если представление утвердят, то в новом учебном году петлицы форменного кителя Аделаиды Генриховны Корневой получат по витому золотому шнуру и серебряной звездочке[5]5
  Знаки различия специалиста-стажера – звания на гражданской службе, соответствующего армейскому прапорщику


[Закрыть]
. Впрочем, и с простыми золотыми галунами внеклассного специалиста Хайди на приеме у градоначальника бедной родственницей никак не смотрелась – все же внутренняя корпоративная солидарность в учительской среде развита куда сильнее, нежели чинопочитание.

День определенно получился хорошим. Прямо с того самого момента, когда Роман зашел за Хайди в гимназию. Давненько Корневу не приходилось бывать этаким центром всеобщего внимания, хе-хе, да и Хайди тоже. Большого труда стоило не улыбаться до ушей, когда до тех же ушей долетал восхищенный шепот гимназисток. Хайди даже пошутила насчет ревности, но потом с неистребимой немецкой практичностью отметила, что так даже лучше. Потому что в глазах учениц она теперь заметно повысила свой статус (жена офицера-героя – это вам не просто молодая учительница!), а значит, и учиться у нее они будут более старательно.

Да… Разумеется, такой хороший день нужно было хорошо и закончить, тут у них с женой никаких разногласий не возникло. Домой с приема Роман и Хайди возвращались, хитренько поглядывая друг на друга в предвкушении всего самого приятного, что может быть у влюбленной пары, а дома буквально накинулись друг на друга. Весь вечер вместе с половиной ночи они провели в самых разнообразных приятных телодвижениях, наконец, закончившихся сладкой усталостью и тихой дремой, готовой вот-вот перейти в крепкий здоровый сон.

В общем, еще вчера Роман Корнев самым откровенным образом блаженствовал, а теперь столь же откровенным образом скучал. И ничего тут не поделаешь – служба. Глянув для приличия на пульт управления и убедившись, что все бортовые системы работают нормально, обеспечивая уверенное и планомерное перемещение «Чеглока» в гиперпространстве, Корнев тяжело вздохнул и вполголоса выругался. Помнится, когда подполковник Лозинцев, который при определенных обстоятельствах мог носить и фамилию Фомин, предлагал ему службу в разведке, он расхваливал аналитические способности Романа. Однако же применить эти способности на своей новой службе Корневу так пока ни разу и не пришлось.

Службу в Главном разведуправлении Генерального штаба Корнев начал с обучения. Причем учили его не только всяческим шпионским премудростям, вроде конспирации, шифровального дела, особенностям работы Интерпола и полицейских структур на разных планетах Фронтира и так далее. Учили еще очень многим интересным и полезным вещам, которые и в обычной жизни лишними не остались бы. Например, Корнев сам удивился возможностям своей памяти. Ну, после того, понятно, как соответствующие специалисты с ним поработали. Кое-какие, в том числе и весьма специфические, навыки прикладной психологии тоже показались Роману очень даже пригодными для мирной, так сказать, жизни. А те сведения о Фронтире, которыми с ним поделились гэрэушники, Романа просто поразили. Немало, конечно, он знал и сам, кое о чем интуитивно догадывался, но о многом даже представления не имел. Это ж сколько денег он пропустил мимо себя, не зная таких вещей! Ясное дело, учили эффективным приемам самообороны, в том числе и активной, когда лучшим способом защиты является нападение. Подтянули ему немецкий и интерланж, научили разговорному английскому. В общем, ради всего этого стоило терпеть до крайности интенсивный график обучения, еще как стоило.

Но, в отличие от обучения, служба такой увлекательной не была. Всего-то и дел, что время от времени Роман перевозил грузы и пассажиров – что скажут, кого скажут и куда скажут. Грузы были самыми обычными, хотя несколько раз Корнев был почти уверен, что на самом деле в контейнерах было вовсе не то, что по документам. Пассажиры тоже были обыкновенными, за исключением одного случая, когда Роман явно вез русских десантников, переодетых в гражданское. Пару раз от Корнева потом требовалось записать и передать куда следует свое мнение о пассажирах или о тех, кто получал грузы. Вот, собственно, и вся служба.

Сейчас его задание было таким же рутинным и неинтересным. Прибыть в космопорт «Хилл-сити» на Тексалере, в портовой гостинице найти человека по имени Джеймс Уизлер и сразу же отвезти его в русское генеральное консульство на Тринидаде. Причем обставлено все было – комар носа не подточит. Прямо в родном космопорту «Тюленев мыс» на «Чеглок» загрузили два контейнера с русской водкой, заказанной каким-то тексалерским торговцем, поэтому причина полета Корнева на Тексалеру выглядела естественной и обыкновенной. Посадку пассажира на Тексалере тоже должным образом залегендировали, так что все должно было пройти без каких-нибудь сложностей. Ну что ж, Уизлер, так Уизлер, заберем да отвезем. Потом надо было доставить кое-какой, уже чисто коммерческий, без служебного интереса, груз на Морион – и домой.

Теперь Корнев работал совсем по-другому, чем это было раньше. Он заключил несколько выгодных договоров с заказчиками перевозок, что обеспечило некоторую, пусть и неполную, регулярность, а, следовательно, и предсказуемость рейсов. Опять же, если рейсов было два-три подряд, намного сокращались промежутки между ними – во-первых, потому что не надо было самому искать фрахт, а, во-вторых, потому что он как человек женатый, перестал пользоваться услугами мастериц наемной любви, из-за чего отпала и необходимость усиленного употребления спиртных напитков после заходов к проституткам. Ну и необходимость отдыха после такого употребления тоже. В результате, потратив от одной до трех недель на очередное выполнение своих договорных обязательств в виде перемещения грузов и пассажиров из пункта А в пункт Б, Корнев спокойно мог на неделю-другую возвращаться домой, где его терпеливо ждала любимая и любящая жена.

Кстати, периодические расставания с Хайди, а точнее, столь же периодические встречи оказались отличным стимулятором семейного счастья – каждый раз возвращение Романа домой становилось для обоих настоящим праздником. И пусть из-за этого обустройство дома, который они построили довольно быстро, так до сих пор и не было закончено – зато и новоселами они себя чувствовали вот уже пятый месяц подряд. Или шестой? Да какая разница!

Глава 2

Ах ты ж, мать твою, еще и отстреливается! Поручик Воронин резко отвернул свой «филиппок[6]6
  Истребитель ИФ-39 (истребитель Филиппова), основной тип истребителя Императорского летного флота России


[Закрыть]
» вправо и свалил в пикирование, то же самое, только в зеркальном отражении, сделал и его ведомый корнет Матвеев, так что красные росчерки огня лазерной пушки пронеслись между ними впустую.

Черт, один хрен не легче! Под брюхом удирающего корабля оказалась еще одна огневая точка. Воронин едва успел увернуться от очередной лазерной плюхи и, отчаянно петляя, чтобы сбить стрелку прицел, рванул подальше от показавшей зубы цели.

Уходя на безопасную дистанцию и принимая на положенное место за собой ведомого, удачно облетевшего опасную зону, Воронин успел подумать, что, в общем-то, не так все плохо. Раз этот орелик убрал маскировочные конструкции и показал пушки, понимая, что теперь от него в любом случае не отстанут, значит, удрать в гиперпространство он почему-то не может. И вторым заходом мы его точно уроем. Не из врожденной кровожадности, кстати, а исключительно во исполнение пункта третьего статьи четвертой Дополнительного протокола к Навигационной конвенции, запрещающего установку вооружения на корабли, не имеющие внесенных в международный регистр опознавательных знаков принадлежности к вооруженным силам и дающего участникам конвенции право рассматривать таковые корабли как пиратские. Со всеми, стало быть, вытекающими…

– Атакуем ракетами! – приказал ведомому поручик и тут же пустил ракеты сам. С полуторасекундным интервалом из-под брюха его «филиппка» сорвались две тяжелых управляемых ракеты и понеслись к цели. Корабль попытался изобразить что-то вроде маневра уклонения – безрезультатно. Первым взрывом ему содрало защитное поле, второй снес к чертовой матери верхнюю пушечную установку и, видимо, повредил что-то еще, потому что две из четырех дюз кораблика выпустили длинные снопы ослепительно-белых искр и заглохли.

После такой удачной атаки ведомый отстрелялся как в тире – обе ракеты разнесли незадачливому беглецу движки и корабль с развороченной кормой беспорядочно завертелся, разбрасывая вокруг себя раскаленные обломки, быстро остывающие в космическом вакууме.

Через несколько секунд на корабле погасли все огни. Аккуратно зайдя с со стороны корабельного брюха в готовности чуть что уйти из-под огня, Воронин с Матвеевым убедились, что нижняя пушечная установка не действует. Значит, вместе с движками накрылся и реактор. Вот и чудесно, теперь этот неопознанный кораблик точно дождется абордажной команды с корвета «Буран».

Корвет появился где-то минут через сорок, за которые пилотам, откровенно говоря, порядком поднадоело нарезать круги. Уже через пару минут с «Бурана» стартовал абордажный бот и уверенно направился к беспомощному полумертвому кораблю.

Поручик наблюдал, как бот аккуратно, но быстро присосался к входной двери возле вынесенной вперед рубки. Сейчас десантники вскроют дверь, накидают внутрь липучек и волновых гранат, газ пустят, а потом уже ломанутся сами. Надо же кого-то живьем захватить, поинтересоваться, что этим уродам понадобилось на границах Русского космоса.

Минут через десять бот отчалил от корабля. «Буран» развернул буксировочную ферму, двое десантников в скафандрах, покинув бот, закрепили на ней неопознанный корабль и уже скоро корвет с трофеем, сверкнув на прощание дюзами, ушел в гиперпространство. А несколько позже и Ворониным с Матвеевым увели свои «филиппки» на базу.

Рапорт, слава Богу, писать не пришлось. Командир эскадрильи ротмистр Хватков просто опросил обоих под запись, и на том история с неопознанным кораблем закончилась. Впереди был законный отдых, потом опять патрулирование, как и всегда. Впрочем, нет, не всегда. Поручик Воронин нет-нет, да и вспоминал Муллафарскую кампанию – вот уж где скукой и рутиной не пахло. То есть и такое бывало, но все же память, как правило, выдавала куда более яркие и захватывающие картины, чем даже сегодняшний случай. Иной раз, болтаясь в патруле парой с ведомым или даже звеном, поручик даже сам себе не верил – неужели он летал в строю аж целого авиакорпуса? Да что там корпус, Воронин уже не помнил, когда его полк вылетал в полном составе, ну если не на учениях, конечно.

…На сутки отдыха у поручика был целый список планов, но выполнить удалось только пункт первый – выспаться. Воронин как раз заканчивал с завтраком, когда запищал коммуникатор – вызов к комэску.

– Вот что, Сережа, – Хватков выглядел несколько озадаченным. – Тебя от нас забирают. Пришел приказ о твоем переводе в сто первый.

– В сто первый? – с недоверием переспросил Воронин. Удивляться было чему. Сто первый смешанный авиаполк формально подчинялся непосредственно Главному штабу летного флота, но фактически работал по прямым приказам Главного разведуправления Генштаба. Слухи о действиях полка ходили разные, но принято было считать, что сто первый – это какая-то совсем уж запредельная элита и последними ведомыми там летают чуть ли не ротмистры. А тут его, простого поручика, пусть и из едва ли не лучшего истребительного полка – и в сто первый.

– Да, в сто первый. Так что ступай-ка ты в штаб, получай все что надо, да готовь гулянку для любимой эскадрильи. Запрос на тебя – документ как бы секретный, я, сам понимаешь, ни сном, ни духом, что там и как, – Хватков ехидно усмехнулся, – но что-то мне подсказывает, что время тебя проводить как следует у нас будет.

Штаб родного полка поручик Воронин покинул, снабженный всеми положенными предписаниями и проездными документами к новому месту службы, а также с немалой суммой денег на счету в виде жалованья со всяческими положенными ему доплатами. Что ж, чутье ротмистра Хваткова не подвело – устроить прощальную гулянку будет когда и на что. Ага, чутье, тут уже Воронин хмыкнул сам себе. Хороший солдат всегда найдет способ быть в курсе решений начальства и если он сам иной раз пронюхивал то, о чем до поры не говорил комэск, то и комэск точно так же ухитрялся узнавать новости, которые официальным путем штаб полка до него еще не доводил.

С прощальным ужином все вышло вообще чудесно. Отдых как раз получила вся родная вторая эскадрилья, так что собраться удалось всем – и пилотам, и технарям. Уже через минут двадцать после начала застолья Воронину стало даже как-то неловко – столько добрых слов о себе он раньше не слышал. Правда, техники все-таки подпустили хорошую такую шпильку. Под дружный хохот собравшихся поручику вручили галошу, сделанную, как утверждал зампотех эскадрильи поручик Сочков, из обшивки того самого «филиппка», который Воронин разбил при посадке на авианосец «Нестеров» в Муллафарской кампании. Да уж, было дело…

А было это в тот самый день, когда на глазах тогда еще корнета Воронина его ведущий поручик Корнев увел за своим истребителем ракеты, предназначавшиеся транспорту с русскими солдатами. Потеряв ведущего (о том, что Корнев выжил, Воронин узнал уже после возвращения на «Нестеров»), Воронин рванулся в бой с такой безоглядной яростью, что его машина оказалась единственной в эскадрилье, поврежденной при поддержке десанта на Муллафаре. Ну да, внимательнее надо было, сам виноват. Так хотелось отомстить проклятому врагу за командира, что ту самую зенитку Воронин даже не проглядел, а понадеялся проскочить, нацелившись на форт, блокировавший наступление русских войск на столицу султаната. Вот и получил. Один движок сдох, второй, работая за двоих, вот-вот был готов пойти вразнос. На запрос Хваткова Воронин ответил, что приборы обещают движку еще минут пять жизни, и корнет с радостью выполнил приказ командира уходить на авианосец или хотя бы просто на орбиту планеты, где бои уже завершились. Тем более и самому Воронину категорически не хотелось сажать истребитель среди наземного сражения. В общем, авианосец был уже прямо рядом, когда корнет, не дожидаясь, пока его захватит посадочный луч корабельного антиграва, пошел на летную палубу сам. «Бес попутал», – оправдывался потом Воронин, потому что никакого разумного объяснения своим действиям не мог найти сам. В итоге и машину угробил, и сам чудом не пострадал, и обратный путь на авианосце проделал не как летчик, пусть и «безлошадный», а как арестант в каком-то чулане, хрен его знает, как эта каморка у флотских называется. Вот ему и припомнили, видимо, чтобы не загордился переводом в сто первый полк.

Впрочем, пилюлю тут же и подсластили. Под дружное «ура!» присутствующих ротмистр Хватков передал Воронину нагрудный полковой знак – вензель «АК». Знак в точности повторял вензеля на погонах восьмого истребительного Великого Князя Андрея Константиновича полка и подтверждал, что его обладатель когда-то в этом полку служил – с переводом в другую часть вензеля на погонах уже не носились. Никакого официального статуса знак не имел, представлял собой полковую, так сказать, самодеятельность, изготовленную за счет офицерского собрания, но его ношение в Императорском летном флоте не возбранялось. Так что представляться начальству по новому месту службы поручик Воронин явился, приколов рядом со знаком «Летчик-истребитель» и медалью за мулларфарскую кампанию полковой знак восьмого истребительного…

Командир сто первого смешанного авиаполка полковник Малежко встретил нового пилота в меру радушно и в ту же меру строго, хотя много внимания поручику не уделил. А вот командир учебной эскадрильи полка майор Селиверстов с новоприбывшим офицером пообщался уже плотнее. Услышав про учебную эскадрилью, Воронин, было дело, даже немного обиделся – его, с боевым опытом и десятью победами, да в учебку?! Но чем дальше говорил майор, тем больше поручика захватывали открывающиеся перспективы.

– Вы, поручик, как и почти все наши истребители, летали после училища только на «филиппке», – сказал после положенных приветствий и предложения сесть майор Селиверстов. – Но у нас своя специфика, так что вам предстоит освоить еще несколько истребителей. «Вертлеры» двести третий и двести седьмой[7]7
  Истребители «Вертлер» We-203 и We-207 авиации Арийского Райха


[Закрыть]
, двадцать восьмой «мустанг»[8]8
  Истребитель F-28 «Мустанг» авиации Демократической Конфедерации


[Закрыть]
, «сову»[9]9
  Истребитель F-27 «Сноуи Оул» авиации Демократической Конфедерации


[Закрыть]
, «файку» триста тридцатую[10]10
  Истребитель FA-330 корейской авиации


[Закрыть]
, «ситару»[11]11
  Истребитель HSF-12 «Ситара» индийской авиации


[Закрыть]
и «семьсот первый»[12]12
  Истребитель «Тип 701» авиации Маньчжурии


[Закрыть]
. Это базовый курс. Будет получаться – добавим еще машину-другую. Хотя бы один, а лучше два из этого списка вам надо будет освоить на уровне «филиппка», остальные – на твердую тройку. Пока с базовым курсом не справитесь, будете официально числиться за Главштабом летного флота.

На невысказанный, но явственно повисший в воздухе вопрос поручика майор с добродушной улыбкой ответил:

– Если не освоите эти машины, вас переведут в другой полк. Без клейма, что не справился в сто первом. У вас в предписании что сказано? Правильно, направлен в распоряжение штаба сто первого смешанного авиационного полка. Разницу между «направлен в распоряжение» и «переведен в состав» улавливаете? Вот то-то же. Мы понимаем, что требования у нас высокие, выполнить могут не все, но и карьеру пилотам зря не портим. Отказаться можете прямо сейчас.

– Никак нет, господин майор, – только и смог ответить слегка обалдевший поручик. Освоить семь новых типов истребителей! Черт бы с ними, с индусами, корейцами и маньчжурами, в Индийском и Желтом космосе ничего выдающегося не сделают, но летать на «вертлерах» и «мустанге»… Что немцы, что западники истребители делать умели, это Воронин, как и любой другой русский летчик, признавал, чего уж там. Характеристики этих машин ему вбили в память еще в училище, и собственными руками выжать из двести седьмого «вертлера» его феноменальную скорость или стать повелителем нехилого арсенала «мустанга» – поручика потихоньку стало охватывать сладкое чувство предвкушения.

– Тогда без чинов, Сергей Дмитриевич. Меня зовут Виктор Николаевич. Сейчас вас проводят на размещение, потом в медчасть, вам надо пройти наше обследование, – майор многозначительно выделил слово «наше», – обед вы пропустите, потому что обследование проводится на голодный желудок, но потом смело заходите в столовую, вас покормят. Завтра с утра получите у старшины все необходимое, в одиннадцать ко мне. Будем с вами составлять ваш личный график тренировок. Так что, – Селиверстов встал и протянул руку сразу же вставшему Воронину, – до завтра. Надеюсь, вы у нас приживетесь.

На то же самое надеялся и Воронин. И надежда эта сразу же начала крепнуть и расти. Во-первых, поручику понравился сосед по комнате, Валентин Хомич, тоже поручик, что особенно удобно. Во-вторых, врачи, проводившие обследование, явно остались довольны. Правда, не настоящие врачи, собственно медицинского обследования никакого не было, а психологи. Ничего общего с теми психологическими тестами, которые Воронин проходил в училище и в полку, их задачи не имели, ну так и служба тут не такая.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю