Текст книги "Двуглавый. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Михаил Казьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Мне хочется способности свои раскрыть, – похоже, мои слова тёзку не на шутку расстроили. – Обидно же, иметь такую предрасположенность, и не знать, что и как с нею делать!

Да, тёзку я понимал. Осознание своей причастности к чему-то особенному всегда кружит голову, так и тянет этой самой причастностью воспользоваться, но у тёзки случай особый, тяжёлый и запущенный – причастность-то есть и он её осознаёт, а вот как ею воспользоваться, и понятия не имеет. А это уже источник совсем других чувств и переживаний, вовсе не таких радостных и обнадёживающих. И потому дворянину Елисееву сейчас не позавидуешь… Но тут мы доехали до Посланникова переулка, тёзка поставил «Яузу» на стоянку, и я решил временно отвлечь его от ненужных мыслей, потребовав себе льгот и привилегий в виде пива.

Помощник околоточного надзирателя, дай ему Бог здоровья, не обманул – и само заведение господина Миллера снаружи и внутри выглядело более чем солидно, и пиво там оказалось превосходным, да и поесть что нашлось, помимо обычных пивных закусок. Пусть тёзка и говорил, что пиво пьёт только в охотку, что-то мне подсказывало, что охотка такая будет у него теперь проявляться почаще.

– Ты, конечно, ловко заставил Николая всё разболтать! – кажется, поход в заведение Антона Миллера (язык не поворачивался назвать его просто пивной) поднял тёзке настроение.

– Брось, – отмахнулся я, – ему и самому надо было тебе расписать всё в привлекательном виде. Так что я просто немного ему помог.

– Да я бы и так не смог, – самокритично признал тёзка.

– А я на что? – сам я до самокритики как-то не дошёл.

Домой мы пришли довольные и благодушные. С тёзкой, конечно, завтра надо будет серьёзно поговорить, но это завтра. Портить сегодняшний день выводами из того, что я наговорил тёзке в машине, уж точно не стоило – день-то, что ни говори, выдался удачным. И деньгами разжились, и с левыми делами в Михайловском институте положение прояснили, пусть и не полностью, и пива хорошего попили. Вот на том и надо день завершить, а завтра… Утро вечера, как говорится, мудренее.

[1] В Российской Империи разряд нижних чинов полиции, включавший тех, кто в армии был рядовым или ефрейтором (в полицию брали только отслуживших в армии)

[2] Полицейский чин в Российской Империи, соответствующий армейскому фельдфебелю (вахмистру)

[3] Современное название – Гоголевский бульвар

Глава 17
Хитрые планы и суровая реальность

– Ты вот вчера всё недоумевал, почему в Михайловском институте начальство терпит сторонние заработки сотрудников, и почему жандармы закрывают на это глаза, – за утренним чаем тёзка вдруг вспомнил мои вчерашние размышления.

– Было такое, – осторожно согласился я, не понимая, к чему это он.

– И наверняка ты полагаешь, что причины этого лежат во взяточничестве, – не унимался дворянин Елисеев.

– Скажем так: я бы не стал такое исключать, – дипломатично уклонился я от прямого ответа. Куда клонит тёзка, я так пока и не понимал, а потому мне интереснее было дать товарищу выговориться, а не давить на него своим жизненным опытом.

– Я сам юрист и прекрасно понимаю, что таковое утверждение было бы бездоказательным, – отмахнулся тёзка. – Но понимаю и то, что другое объяснение при известных нам условиях придумать почти невозможно.

Ну, хоть чему-то тёзка в университете научился, и то хорошо. Но чего ради он этот разговор затеял, я пока всё равно не мог взять в толк.

– Однако же, согласись, было бы ошибочным и утверждение о том, будто взятки берут все чины, в обязанности которых входит устройство работы в институте и надзор за ней, – что-то соображать в тёзкиных построениях я вроде бы начал, но пока в самых лишь общих чертах.

– А всем и не надо, – я решил несколько усложнить тёзке условия задачи, что он ставил перед нами, и посмотреть, как и куда он вывернется. – Достаточно, чтобы взятки брали те, чьё место в служебной иерархии позволяет и надёжно контролировать происходящее в институте, и столь же надёжно перекрывать доклады наверх от тех, кто взяток не берёт.

– Соглашусь, – покладисто отозвался тёзка. Кажется, моё замечание не так уж и противоречило логике его рассуждений. Интересно… – Но ведь из этого следует, что, во-первых, взятки берут не все, а, во-вторых, есть и те, кого такое взяточничество не устраивает.

– Есть, разумеется, – не стал я спорить, но тут же подбросил дворянину Елисееву ещё одну подковырку: – Только они делятся на две части – тех, кто не берёт по идейным соображениям, и тех, кого к этой кормушке по разным причинам не подпускают.

– Пожалуй, верно, – да что ж такое-то⁈ Я, значит, стараюсь изо всех сил усложнять тёзке задачу, а ему хоть бы что! Может, это потому, что саму задачу, что он пытается ставить перед собой и передо мной, я так и не понял? Ладно, пусть уж выговаривается до конца.

– Главное, что есть те, кто не берёт, как ты говоришь, по идейным соображениям, – продолжил тёзка. И я вот подумал: а что, если мне устроиться в Михайловский институт, разузнать всю их преступную систему изнутри, да и сдать их всех с потрохами тем, кто не берёт взяток?

М-да, кажется, мои успехи в переговорах со старшим Михальцовым вызвали у тёзки острый приступ то ли зависти, то ли ревности, и он возжелал меня переплюнуть. Пока, правда, удаётся ему это только в масштабах своих замыслов, но от этого не легче, и теперь передо мной стоит задача эти самые масштабы привести к более-менее разумным значениям. Лучше бы даже вообще срочно подыскать дворянину Елисееву какое-то осмысленное занятие, а то он со своими хитрыми планами доведёт меня не знаю до чего, но уж точно до чего-то нехорошего…

– Всё высказал, разносить в пух и прах можно? – спросил я.

– Попробуй, – милостиво дозволил дворянин Елисеев. А я что, я попробую…

– Начнём с того, что Николай, как ни относись к его предложениям, одну дельную мысль вчера высказал, – приступил я к разносу. – Он, если помнишь, предлагал тебе для начала университет закончить, и я тебе скажу то же самое. Что и как у тебя с Михайловским институтом выйдет, хрен его знает, а вот образование университетское с тобой так и останется, и лишним в жизни уж точно не будет.

Я сделал паузу, давая тёзке возможность поспорить, но никаких возражений от него не дождался, и потому продолжил:

– И вообще, ты как себе представляешь своё нахождение в Михайловском институте с так и не раскрытыми способностями? Не лучше ли будет прийти туда, уже что-то умея?

– Так, может, они там и помогут мне с раскрытием? – понадеялся тёзка.

– Ты хорошо подумал, прежде чем такое ляпнуть? – не особо вежливо осведомился я.

– А что тебе не так? – в вопросе тёзки больше звучал интерес, нежели обида. Не зря, значит, стараюсь, растёт потихоньку товарищ, ума набирается.

– Если верить рассказам Николая об институтских порядках, я боюсь даже представить, что и сколько они с тебя за такую помощь затребуют, – принялся я пугать тёзку. – Это я про начальство институтское, если что. А если о других говорить, кто там чинами поменьше, как думаешь, сколько среди них найдётся у тебя завистников? И на что они будут готовы пуститься, чтобы ставить тебе палки в колёса? Я же так понимаю, тех, у кого восемь из восьми, там не так уж и много, и вот зачем, скажи, им такой весь из себя даровитый конкурент?

– Чёрт, а и правда, – обескураженно признал тёзка. – Но ты же сам говорил, что те покушения на меня и похищение как раз и могли быть попыткой заставить меня раскрыть способности!

– Ну да, именно что могли быть, – подтвердил я. – А могли и не быть, – тут же перевернул я всё в обратную сторону. – Беда тут в том, что мы с тобой этого точно не знаем и даже не можем знать. И ещё в том, что ну их на фиг, такие попытки. Или хочешь сказать, что тебе понравилось? Самому надо раскрывать, самому. Знать бы только, как…

– А я… Я знаю! Точно, знаю! – ох, чувствую, намучаюсь я ещё с этим тёзкиным юношеским азартом…

– И как же? – с опаской спросил я. Тёзка, похоже, пребывал сейчас в состоянии, в котором ничего путного ждать от него не стоило.

– Вот с лотереей же получилось! – с радостью напомнил он. Ну точно, не зря я опасался… – Надо ещё! И не раз! С каждым выигрышем начну сильнее чувствовать, когда надо покупать билет! А потом в игорный дом и сорвать большой куш!

– Про большой куш в игорном доме и думать забудь, – принялся я охлаждать тёзкин пыл. – На такое один только раз пойти можно, если остро потребуется много денег, и то лучше бы обойтись.

– Это почему? – не понял тёзка.

– Потому что игорные дома заводят для того, чтобы там играли, а не для того, чтобы там выигрывали, – пришло время познакомить тёзку с основами игорного бизнеса. – Малые выигрыши для них не опасны, и даже выгодны – слух о том, что господин Иванов выиграл сто рублей, разнесётся быстро и привлечёт новых игроков, которые и оставят в игорном доме куда больше денег, чем у них получится выиграть. Но допускать большой, а тем более, очень большой выигрыш для игорных домов просто невыгодно, и они, уж поверь, умеют делать так, чтобы такое не случалось. Да, и на старуху бывает проруха, так что может и повезти. Но, повторю, не больше одного раза.

– Это как – не больше одного раза? – продолжил тёзка показывать непонимание.

– Второй раз после такого тебя в игорный дом просто не пустят, – пояснил я. – Под надуманными причинами или вообще без объяснения причин. И в любой другой игорный дом тоже. Причём, это ещё в лучшем для нас с тобой случае.

– В лучшем? – переспросил тёзка. Ну как, как можно быть таким дремучим⁈ – А что же тогда в худшем? – похоже, степень тёзкиной дремучести я недооценил…

– А в худшем, дорогой мой, владельцы заведения сделают всё, чтобы далеко ты с этим выигрышем не ушёл, – мрачно ответил я. – Ну и я с тобой вместе тоже. И тогда нам создадут столько поводов для раскрытия твоих способностей, что вряд ли мы сможем их все перенести.

Да, понимаю, причинять людям боль, разбивая их радужные мечты, дело неблагодарное. Растерянность и подавленность в душе тёзки я чувствовал, хорошего для меня тут ничего не было, но для его же пользы старался, которая у нас с ним один хрен общая. От ложных иллюзий надо избавляться, не давая им вырасти и превратиться в нездоровые влечения.

– Убедил, – выдал тёзка после тяжкого раздумья. Что ж, развитие у дворянина Елисеева игромании я, похоже, пресёк на корню. – Но в лотерею-то иногда можно?

– Можно, – принятие тёзкой правильного, пусть и нелёгкого, решения следовало поощрить. – Только лучше какие-то нормальные билеты покупать, не на улице. Как тут у вас с этим?

– Билеты казённых лотерей в любой сберегательной кассе купить можно, – ответил тёзка. – А уличные блиц-лотереи чем тебе не угодили?

– Выигрыши, как я понимаю, не те. Вчера, если помнишь, полсотни был наибольший, – пришлось мне напомнить. – Опять же, потом из него стоимость эскимо вычитать придётся. Да и у продавщиц морда твоего лица быстро примелькается…

– Морда лица? – засмеялся тёзка не только мысленно. – Морда лица… Ну ты как скажешь… Но да, ты и тут прав.

Тянуть время мы не стали, и из похода в ближайшую сберегательную кассу вернулись с дюжиной билетов аж трёх разных казённых лотерей. Пятидесятикопеечные билеты «Лотереи для всех» сулили выигрыш в пятьсот рублей на билет, и разыгрывались ежемесячно с публикацией итогов тиража в губернских газетах, а в крупных городах – и городских. Посовещавшись со мной, тёзка прикупил их шесть штук. Из трёх рублёвых билетов лотереи «Блиц» два оказались пустыми, зато по третьему тёзка незамедлительно получил полторы сотни рублей. А вот розыгрыша трёх билетов лотереи «Люкс», за каждый из которых тёзка отдал по рублю с полтиной, придётся ждать до пятнадцатого сентября, зато и выиграть по ним можно аж десять тысяч. В любом случае наши финансовые возможности в очередной раз возросли, как возросла и тёзкина уверенность в своих силах. Разумеется, именно в эту сберегательную кассу мы решили как можно дольше теперь не заглядывать, и на всякий случай прогулялись по окрестностям, выявив ещё две кассы на будущее. Выигрыши, к счастью, выдают по билетам, а не по удостоверяющим личность документам, но слишком часто светить той самой мордой лица в одном месте тоже не следует.

– Виктор Михайлович! – притормозила консьержка триумфальное возврашение дворянина Елисеева к месту проживания. – Вам письмо!

– Письмо? – с недоумением спросил тёзка. – От кого?

– Солидный господин оставил, – с почтением ответила та, протягивая жильцу конверт из хорошей отбеленной бумаги. – Сказал, вы знаете.

– Благодарю, Вера Игнатьевна, – продемонстрировал тёзка хорошие манеры, приняв у всё ещё интересной, несмотря на свои приблизительно сорок лет, женщины конверт и собираясь ознакомиться с письмом уже в комнате, куда незамедлительно и проследовал.

Имя и адрес получателя были отпечатаны на машинке. На хорошей, кстати, машинке, с чётким шрифтом, под стать конверту. Очень хорошего качества оказался и лист бумаги внутри. Но то, что было на нём напечатано всё тем же чётким шрифтом, ничего хорошего не содержало:

'Виктор Михайлович,

известная Вам Анна Сергеевна Фокина находится в настоящее время у нас. С нею хорошо обращаются, но дальнейшая её судьба зависит от вас. Чтобы узнать, что Вы должны сделать для возвращения Анны Сергеевны домой живою и невредимою, Вам надлежит сегодня к девятнадцати часам встать у ближайшего к Ильинке входа в Верхние торговые ряды с Ветошного переулка. Прибыть необходимо не на авто, только трамваем и пешком. В полицию обращаться настоятельно не советуем, иначе увидите Вы г-жу Фокину только на её похоронах.

Надеемся на понимание и ждём Вас на указанном месте'.

– Можешь говорить что угодно, но я пойду, – решительно заявил тёзка, прочитав письмо раза три или четыре, я как-то не отследил, сколько. Ну да, пойдёт, это даже не обсуждается.

– Помешать тебе я, конечно, не смогу, это понятно, – начал я, – но раз время у нас ещё есть, давай соображать, чем тут можно тебе помочь.

Запас времени у нас и правда имелся, тёзкины часы показывали половину двенадцатого, то есть до момента, когда дворянин Елисеев должен был встать на назначенном ему месте, оставалось семь с половиной часов, а значит, использовать их следовало с толком.

Для начала я попытался обрисовать тёзке наши с ним перспективы, и тёзкина благодарность за поддержку побудила его выслушать меня с должным вниманием. Я объяснил, что, скорее всего, он покинет место встречи в обществе похитителей, чем и обусловлено требование прибыть не на машине. Всё логично – поиском хозяина оставленного в самом центре Москвы большого и дорогого автомобиля полиция неминуемо озаботилась бы, а о том, что какое-то время никто, включая владельца, не пользуется машиной, тихо-мирно пребывающей на стоянке, стражи порядка могут вообще не узнать, а если и узнают, то с очень большой задержкой, за время которой, надо полагать, похитители рассчитывают добиться желаемого. Что речь опять пойдёт об эксплуатации тёзкиных способностей, мы и не обсуждали, и так всё вокруг того вертится, уже привыкли. Что оружие у него сразу отберут, дворянин Елисеев понимал и сам, потому сильно удивился моему совету всё-таки взять его с собой.

– Жалко тебе «парабеллум», так хоть «наган» возьми, – сказал я и пояснил: – Они же знают, что ты всегда при оружии, привыкли уже. Поэтому его отсутствие их как минимум насторожит. Не дай Бог, подумают ещё, что в полицию ты всё же обратился.

Тёзку передёрнуло. Ну да, чем такое подозрение грозило бы Анечке, он понимал. Впрочем, как в таких условиях не остаться совсем уж безоружным, я ему подсказал. Не буду врать, будто подсказка товарища так уж прямо вдохновила, да и затея моя запросто могла бы не сработать, но лучше уж так, чем совсем никак, и мы с тёзкой ненадолго покинули дом госпожи Волобуевой, отправившись за нужными для исполнения моей идеи вещами. На мой взгляд, не стоило исключать, что за тёзкой следили, поэтому поход в оружейный магазин пришлось совершить с известной осторожностью, по пути не раз и не два проверяя, не увязался ли кто следом. Не скажу, что я специалист по ведению слежки и уходу от неё, но от показавшегося нам подозрительным субъекта нам, кажется, удалось отвязаться, и потому покупка дворянином Елисеевым не очень большого, но ухватистого и качественно сработанного ножа осталась, как я надеялся, для недобрых людей не замеченной. Прикупил тёзка и кобуру для револьвера, потому как в его двухместной кобуре отсутствие «парабеллума» бросилось бы похитителям в глаза и могло бы навести их на ненужные мысли. С аптекой, куда тёзка заглянул потом, вышло вообще удачно – народу там не было, и если сам заход нехорошие люди отследить и могли, то покупка мотка лейкопластыря прошла мимо их нездорового внимания. Затем мне кое-как удалось уговорить тёзку сходить пообедать. Он поначалу отнекивался, мол, кусок сейчас в горло не полезет, пришлось растолковать, что перспектива остаться сегодня без ужина или получить таковой в весьма скудном содержании для него сегодня вполне реалистична. Аргумент оказался действенным, и уже очень скоро выяснилось, что молодой организм не обманешь, и кусок в горло тёзке очень даже полез, да ещё и не один.

Когда подошло время собираться, тёзка старательно примотал лейкопластырем к внутренней стороне голени чуть выше лодыжки ножны с купленным сегодня ножом. Не абы что, конечно, по сравнению с пистолетом, но всё лучше, чем просто с голыми руками. Оставалось надеяться, что такая фишка тут пока никому не известна, и искать оружие там похитители не догадаются. Денег тёзка по моему совету взял не особо много – платить выкуп за госпожу Фокину ему придётся уж точно не ими…

Трамвай сравнительно быстро довёз нас до Ильинских ворот, и за пять минут до назначенного похитителями Анечки времени дворянин Елисеев встал на указанное в их письме место.

Глава 18
В плену

Что за место стало нашей новой тюрьмой, мы с тёзкой, честно сказать, не понимали. С уверенностью можно было говорить лишь о том, что ехали мы от ГУМа, чёрт, от Верхних торговых рядов, [1] конечно же, до места чуть больше получаса, причём не меньше половины этого времени по Москве. То есть от Москвы мы сейчас находились где-то совсем поблизости. Отследить дорогу у нас не вышло – пусть глаза тёзке и не завязывали, но стёкла на задних дверях «Яузы», в которой дворянина Елисеева сюда привезли, были занавешены, а перегородка между передними и задним сиденьями оказалась из затемнённого стекла. Да и не повертишь особо головой, не сильно комфортно сидя между двумя мордоворотами.

Всего за тёзкой прибыли трое, не считая водителя – более-менее пристойно смотревшийся персонаж лет тридцати с чем-то и те самые мордовороты, взятые, как я понимаю, больше для устрашения, хотя, возможно, похитители и впрямь опасались, что дворянин Елисеев повторит свои покровские подвиги. Ну да, не только свои, но им-то откуда знать?

Тем не менее, вели они себя вполне корректно. Мордовороты вообще в разговоре не участвовали, молча стоя в сторонке, а их командир и поздоровался первым, несмотря на своё превосходство в возрасте, и с приличествующей учтивостью уточнил, видит ли он перед собой именно Виктора Михайловича Елисеева, и даже на подсказанное мной тёзке требование представить неопровержимые доказательства пребывания госпожи Фокиной у них и её нахождения в должном здравии согласился, что требование вполне правомерное и заверил, что прямо сейчас Виктор Михайлович, в их, разумеется, обществе на встречу с Анной Сергеевной и отправится. Даже оружие отдать ему попросил, именно попросил, а не потребовал или, упаси Боже, приказал. Правда, при всей этой своей вежливости сам так и не представился. Забыл, не иначе…

М-да, положение, в котором мы оказались, сев в машину похитителей, стоило честно и открыто признать незавидным. Теоретически возможность достать нож и порезать мордоворотов у нас имелась, но даже если бы нам удалось сделать столь доброе дело, наличие перегородки не позволяло воздействовать на водителя и председателя комитета по встрече, чтобы заставить их выполнить наши скромные и абсолютно законные требования. Приходилось признать, что на покупку ножа мы, похоже, потратились напрасно.

Куда нас привезли, мы, как я уже говорил, так и не поняли. Сначала стояли перед какими-то воротами и ждали, пока их откроют, потом ехали медленно, но не долго, и наконец остановились. Из машины вышли в каком-то, надо полагать, гараже с уже закрытыми воротами, и прямо из гаража выбрались в коридор, по которому дошли до лестницы. Поднявшись на этаж выше, попали в другой коридор, путь по которому закончился для нас дверью с номером 22. Пройдя через неё, мы очутились в совсем маленькой комнатушке с ещё одной дверью. Водитель, кстати, остался в гараже и по коридорам и лестнице мы перемещались в обществе всё тех же поднадоевших мордоворотов и их командира.

– Сейчас, Виктор Михайлович, вы встретитесь с Анной Сергеевной и сможете убедиться, что с нею всё хорошо, – сказал этот самый командир. – Будьте, пожалуйста, осмотрительны в разговоре, лишнее знать госпоже Фокиной необязательно, это в её же интересах. Прошу! – он открыл ключом вторую дверь и распахнул её.

– Витя! – Анечка вскочила с дивана и кинулась тёзке на шею. – Витя, Витенька, что происходит? Почему меня тут держат? Ты же за мной приехал?

Даже не возьмусь предположить, сколько ещё вопросов могла бы она вывалить на дворянина Елисеева, если бы тот не заткнул ей рот поцелуем.

– Аня, всё будет хорошо, – принялся тёзка врать. – Скоро вернёшься домой, просто нужно тут кое-что уладить…

– Анна Сергеевна, Виктор Михайлович, – предводитель похитителей прервал сцену трогательного воссоединения и не дал ей перейти в вечер вопросов и ответов. – Прошу меня простить, но дела не ждут. Несколько позже вы снова встретитесь, но сейчас вас, Анна Сергеевна, проводят в вашу комнату, а вам, Виктор Михайлович, нужно будет пройти со мной. Даша, проводи госпожу Фокину.

Дашей он назвал явившуюся с ним вместе барышню лет двадцати пяти и весьма своеобразного вида. Вот вроде и фигура симпатичная, и черты лица правильные, но как глянешь ей в глаза, так и сразу вся симпатичность исчезает – абсолютно пустой, ничего не выражающий взгляд. Такое впечатление, что ничего своего в этой Даше нет, и что ей скажут, то и сделает. Скажут отдаться – отдастся. Скажут убить – убьёт. Скажут прыгнуть в окно – прыгнет. И всё это исполнит бесстрастно, механически и до тошноты правильно. Не знаю, сочиняют ли тут страшилки про роботов-убийц, но про такую можно было бы. На меня, честно говоря, эта девица нагнала своим взглядом страху больше, чем оба мордоворота вместе взятые. Судя по тому, что Анечка даже не попыталась не то, что возразить, а и просто показать неудовольствие, действовала Даша этаким образом не на меня одного. Тёзку, кстати, она тоже впечатлила, и впечатления дворянина Елисеева оказались почти такими же, как и мои.

В коридор вышли все вместе, дальше Анечка под конвоем Даши двинулась в одну сторону, мы с тёзкой и тройкой похитителей в другую, и почти в конце коридора остановились у двери за номером 38. Мы с тёзкой остались стоять перед ней под присмотром мордоворотов, их главный прошёл, но уже через полминуты пригласил тёзку войти. На этот раз одного, без конвоиров. Пройдя через приёмную, мы вошли в кабинет кого-то из здешних начальников, может, и не самого главного, но уж всяко главнее нашего сопровождающего. И повёл себя этот начальник самым что ни на есть начальственным образом – просто указал рукой на два поставленных перед его столом стула.

– Итак, Виктор Михайлович, – начал он, когда мы уселись, – как вы понимаете, знать, кто мы и где вы, вам пока преждевременно. Меня можете называть Александром Ивановичем, вашего провожатого – Владимиром Дмитриевичем.

Вообще, по правилам в таком случае следовало изобразить нечто среднее между поклоном и кивком, но тёзка делать этого принципиально не стал. Я с ним полностью согласился – нечего тут, понимаешь, политесы разводить, не заслужили.

– Приносим вам, Виктор Михайлович, извинения за методы, коими побудили вас к нам прибыть, – продолжил этот, ну хорошо, пусть будет Александр Иванович. – Однако у нас не было уверенности в том, что вы примете приглашение, направленное обычным, так сказать, порядком.

Ага, теперь, значит, это называется приглашением. Ладно, запомним, может, когда и пригодится.

– Ни вам, ни госпоже Фокиной здесь ничего не угрожает, – вещал Александр Иванович. – Если, конечно, вы, Виктор Михайлович, будете сохранять благоразумие. Поэтому попрошу вас прямо сейчас отдать Владимиру Дмитриевичу оружие, которое вы сумели сюда пронести. И, пожалуйста, без глупостей, – добавил он, запустив руку под стол.

Да, надо было видеть лицо этого Владимира Дмитриевича… Одновременно на нём читались изумление, оторопь, стыд, и даже не знаю, что ещё. Впрочем, думаю, дворянин Елисеев выглядел сейчас если и лучше, то ненамного.

Увы и ах, но эта пантомима спутала нам с тёзкой все карты. Мне бы сейчас взять на себя управление телом, выхватить нож и приставить его к горлу сидевшего рядом похитителя, глядишь, и можно было бы выкатить хоть какие-то требования этому Александру Ивановичу. Но нет – пока хлопал глазами и ушами так называемый Владимир Дмитриевич, пока тем же занимался дворянин Елисеев, а с ним, пусть только мысленно, и я, в кабинет ввалились всё те же мордовороты с револьверами в руках.

– Тихо! – рявкнул Александр Иванович, остановив охранников, уже готовых наброситься на тёзку, а то даже и стрелять. – Виктор Михайлович, – вернулся он к спокойному тону, – сами же видите, воспользоваться оружием вам всё равно не дадут. Так что отдайте, не доводите до греха.

Правильно говорил Аль Капоне, с помощью доброго слова и револьвера добиться можно куда большего, чем одним лишь добрым словом, а тут револьверов было целых два, и потому на добрых словах, если что, мордовороты могли бы даже сэкономить. Тёзка и сам это понимал, но мои утешения с благодарностью принял, пока задирал штанину и отклеивал от ноги пластырь. Приняв трофей, Владимир Дмитриевич извлёк нож из кожаных ножен, аккуратно попробовал пальцем лезвие, вложил нож обратно и с видимым сожалением отдал оружие одному из мордоворотов.

Небрежным взмахом руки Александр Иванович отослал охранников за дверь и продолжил подчинять себе пленника. Ну, сам он наверняка именно так и думал, наше мнение по этому поводу мы с тёзкой пока что благоразумно держали при себе.

– Не буду скрывать, Виктор Михайлович, мы весьма заинтересованы в ваших способностях, —признал он. – Разумеется, бесплатное их применение не предусматривается, и размером вашего вознаграждения вы, готов вас заверить, останетесь довольны. К сожалению, ни вы сами, ни кто-либо ещё раскрытием ваших способностей и превращением их в действенную силу до сих пор не озаботились. Но мы это положение исправим, даже не сомневайтесь. Нам, увы, не удалось вызволить вас в Покрове, но теперь все препятствия к нашему с вами сотрудничеству устранены, и уж мы раскрытием ваших скрытых пока что возможностей займёмся. Плотно займёмся! – улыбочка, больше напоминавшая хищный оскал, никаких сомнений тут не оставляла. Займутся, пожалуй…

– Кажется, нам с тобой придётся тут задержаться, – выступил я в роли предсказателя.

– Теперь и мне так кажется, – неожиданно согласился тёзка.

– Значит, будем извлекать пользу из нашего положения? – решил я убедиться в том, что особенности текущего момента дворянин Елисеев понимает правильно.

– Да, – похоже, с правильным пониманием у тёзки наличествовал полный порядок. – Раз уж я и понятия не имею, как эти мои способности раскрыть, пусть хоть эти помогут.

Что ж, я имел все основания быть довольным. Поскольку у дворянина Елисеева с пониманием ситуации наладилось, то, будем надеяться, и со способностями своими он наконец разберётся, пусть даже и с помощью этих нехороших людей. Заодно мы с тёзкой тут осмотримся, тогда и насчёт побега можно сообразить будет. А бежать надо – не знаю, какие планы на тёзку у этого Александра Ивановича, но у нас с тёзкой планы свои, и исполнять планы исключительно чужие никакого желания что у дворянина Елисеева, что у меня не наблюдается.

Вот только в побег с собой надо будет брать и Анечку, оставлять тут заложницу уж точно не следует. Это, конечно, задачу нам с тёзкой ох как усложняет… Хотя один козырь у нас в рукаве припасён – о том, как дворянин Елисеев расправился с Черношляповым в Покрове, тут почти наверняка не знают, так что удивить похитителей подлыми, зато эффективными приёмами поражения противника голыми руками и обутыми ногами мы, если что, ещё сможем. Хорошо так удивить, аж до смерти. А удивив хотя бы одного, завладеем его стволом и тут уже тёзка себя покажет. Но это всё несколько позже, пока же послушаем, что там этот Александр Иванович рассказывает…

– Условия вашего содержания, Виктор Михайлович, будут напрямую зависеть от вашего поведения, – а вот это уже стоило послушать, и послушать очень внимательно. Чем, собственно, мы с тёзкой и занялись.

…Даже не знаю, как тут оценивали тёзкино поведение, но условия, в которых дворянина Елисеева содержали, назвать совсем уж плохими было бы неправдой. Тёзке отвели отдельную комнату, больше похожую на хороший гостиничный номер и примерно с таким же уровнем комфорта. Еду – стандартные завтраки и выбираемые по меню обеды и ужины – доставляли туда же. Отследить график уборки и смены постельного белья не получалось, то и другое делалось в отсутствие тёзки в комнате, но чистоту тут поддерживали очень старательно. Позаботились хозяева и о телесной чистоте пленника – помимо ватерклозета в номере имелась душевая, где среди прочих необходимых вещей нашлись и мыльно-рыльные принадлежности, включая очень хороший бритвенный прибор, с безопасной, разумеется, бритвой.

Периодически дозволялось гулять в отдельно огороженной части внутреннего двора, засаженной деревьями и кустами. На лес или парк прогулочная площадочка, конечно, не тянула, так, малюсенький скверик, но и то лучше, чем ничего. Культурный досуг тёзке обеспечивали книги, надо полагать, из здешней библиотеки, которые можно было заказать с доставкой по имевшемуся в комнате каталогу.

Но самую большую заботу в части комфорта своего подопечного хозяева проявили в устройстве встреч тёзки с госпожой Фокиной. Да, не каждый день, да, по предварительному согласованию, но несколько ночей и единственный пока что выходной тёзка провёл в апартаментах Анны Сергеевны. Апартаменты – это, ясное дело, сказано больше для красного словца, от тёзкиной комнаты помещение, выделенное Анне Фокиной, отличалось лишь дополнительной каморкой да ванной в добавление к душу. Впрочем, лучшие, нежели у дворянина Елисеева, жилищные условия ничуть не мешали Анечке вовсю жаловаться на жизнь вообще, на недостаток комфорта в частности, на «эту ужасную Дашу» в особенности, но больше всего – на неопределённость с выходом на свободу. Честно сказать, в первую ночёвку тёзки в постели Анечки это создало известные затруднения, но в который уже раз я поразился, насколько виртуозно получилось у тёзки запудрить своей подруге мозги относительно причин её нахождения здесь и перспектив на ближайшее будущее. Сам я всю жизнь старался женщин без крайней необходимости не обманывать, но сейчас таковая необходимость как раз-таки имела место, обманывать Анечку приходилось, и дворянин Елисеев, отдам ему должное, справлялся с этой задачей просто блестяще. Талант, однако…