Текст книги "Двуглавый. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Михаил Казьмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Двуглавый. Книга первая
От автора
Дорогие читатели!
Вот и приступил я к практическому исследованию вопроса «есть ли жизнь после 'Левского». Одному мне полноценно провести такое исследование не под силу, так что приглашаю всех желающих присоединиться и начинаю выкладку новой книги.
Прежде чем перейти к тому, что вас в этой книге ждёт, скажу пару слов о том, чего ждать уж точно не стоит. Здесь не будет ни магии, ни особой любовной линии, ни обилия постельных сцен, ни оголтелого прогрессорства, ни служебного роста или резкого повышения материального благосостояния героя. Не до того ему, герою, выжить бы…
Соответственно, будут пострелушки, мордобой, убегалки с догонялками, кражи со взломом и без оного и прочие мелкие р(г)адости того же толка, причём всё это произойдёт на альтернативно-историческом фоне в некоем параллельном мире. Ну и напряжённая умственная деятельность героя с целью обеспечения собственного выживания, разумеется. Развиваться всё это начнёт на первых порах неспешно, но с определённого момента события понесутся вскачь. Ах, да, вместо магии речь пойдёт о неких сверхспособностях, не имеющих пока научного объяснения.
Итак, если всё перечисленное вас ещё не отпугнуло – смело открывайте и приятного чтения!
С уважением, ваш автор
Глава 1
Авария с убийством
Когда после очередной поездки, не помню уже куда и зачем, я сказал, что водитель нашей фирмы Саша в прошлой жизни был лётчиком, причём, скорее всего, истребителем, со мной согласились все, включая самого Сашу. Он и в самом деле просто летал по дорогам, если имелась такая возможность, а если уж не имелась… Любое замедление движения, без разницы, что было тому причиной, Саша воспринимал как личное оскорбление, и в силу своих способностей очень эмоционально комментировал. Способности в том самом комментировании Саша проявлял немалые, вот только лежали они преимущественно в области использования слов, кратко и хлёстко описывающих половую жизнь и дефекацию, а уж как Саша выражал своё отношение к стоянию в пробках, я пересказать вообще не рискну, даже не уговаривайте. При всём при том Саша на моей памяти ни разу не попадал в сколько-нибудь серьёзные ДТП, хотя ума не приложу, как он умудрялся выворачиваться из опасных ситуаций, не имея, в отличие от прошлой своей инкарнации, возможности потянуть штурвал на себя и уйти вверх.
В общем, когда меня любимое начальство послало, пардон, направило в командировку в Вольгинский, да ещё и с выездом из Москвы на ночь, потому как программа предусматривала ночёвку на съёмной квартире в Покрове и беготню по делам на месте с самого начала рабочего дня, примирился я со столь бесчеловечной эксплуатацией из-за того лишь, что ехать мне предстояло на машине, за рулём которой будет сидеть именно Саша. Ну нормально, так я оставался в уверенности, что и отдохнуть да выспаться перед работой успею, и назад вернусь во вполне пристойное время. В общем, пришёл я с работы, отдохнул, покидал в сумку служебные бумаги да нехитрый набор барахла на суточную командировку и принялся ждать Сашу. Заехал он за мной в полдесятого вечера, и мы двинулись.
Горьковское шоссе, оно же в прошлом Владимирский тракт, дорога, прямо скажу, своеобразная. Пролегает она не в чистом поле, как, например, трасса на Тулу, а проходит через множество населённых пунктов. Соответственно, светофоры, переходы и все прочие так нелюбимые Сашей дорожные особенности попадались нам в немалых количествах, вызывая у водителя массу негативных эмоций, проявляемых в исключительно непечатных оборотах. Однако же дело было среди недели, машин на трассе чем дальше от Москвы, тем становилось меньше, и после поворота на Ногинск Саша смог наконец вспомнить свою прошлую жизнь в авиации.
…Откуда взялась машина, что неслась нам навстречу, я так и не понял. Наверняка не понял и Саша, но отреагировал на внезапную опасность мгновенно. Наша машина резко вильнула, и пусть избежать столкновения не удалось даже Саше, от удара лоб в лоб он всё-таки ушёл, а вот по левой бочине машинке досталось. Да, по касательной, но нам хватило – машину круто развернуло и отбросило в сторону, слух резануло звуком битого стекла и злобными матюгами Саши. Он заглушил движок, отстегнул ремень, попытался открыть покорёженную скользящим ударом дверь – не вышло. Решив попробовать открыть водительскую дверь снаружи, я вылез из машины, и тут вдруг у меня потемнело в глазах. На какую-то секунду, не больше, но всё равно, когда потемнение ушло, на дороге по-прежнему оставалось темнее, чем было, пока мы ехали. Причина столь резкого потемнения обнаружилась тут же – повертев головой, я с изумлением увидел, что фонарей вдоль дороги нет вообще. Да и сама дорога воспринималась как-то по-другому, нескольких секунд мне хватило, чтобы понять – она заметно уже, чем надо бы.
Как я разглядел все эти изменения? Здоровенная машина, не лимузин, но к легковым относящаяся один фиг по недоразумению, должно быть, та самая, что прошлась нам по борту, стояла на месте и светила фарами, похоже, не в полную силу. Возле неё скорее угадывался, чем виднелся стоящий человек, видимо, кто-то вышел и из неё. Ну, я ему сейчас…
Благоразумие, однако, перевесило, и я решил, что начать всё же надо с вызволения Саши. Водятлом в такой крутой тачке запросто мог оказаться какой-нибудь хрен во-о-от с таким самомнением, и численное превосходство при осуждении с ним сложившейся по его же вине ситуации нам бы точно не помешало.
Дальнейшие события, однако, мои надежды на двукратный перевес над виновником ДТП как-то очень уж неожиданным и более чем странным образом обломали – пока я обходил нашу несчастную машинку, она стала буквально растворяться в воздухе и через какие-то секунды полторы просто исчезла. Мать-перемать, вот это я влип! Это вообще что за нахер⁈
– Э-э-э… Это что⁈ – охренение, в котором я пребывал, продублировал неуверенный и, похоже, молодой голос у меня за левым плечом. Обернувшись, я увидел совсем ещё молодого парня. Ну для моих лет все они молодые, кому не за тридцать, но этот, если я ничего не путал, и до двадцати не дотягивал.
– А это, дорогой ты мой, у тебя спросить надо! – от хамства, вполне вроде бы естественного в данном случае, я всё-таки воздержался. Во-первых, численного перевеса у меня уже не было, а парень намного моложе, да и здоровее, кстати. Во-вторых, как-то не особо он походил на стандартного мажора – и одеваются эти иначе, и наглость у них на подкорке прописана, а в парне её не ощущалось, уж к своим-то годам я оценивать незнакомых людей более-менее научился. На крутого коммерса парень походил ещё меньше, а на кавказца не походил вообще.
– Почему у меня? – не понял малый. Отступив на полшага в сторону, чтобы меня не слепили фары его машины, я смог разглядеть парня получше. М-да, а персонаж-то интересный… Высокий, хорошо сложенный, лицо при таком освещении особо не рассмотреть, но вроде бы и с ним тоже всё в порядке. Но вот одежда… Время ближе к ночи, и один чёрт прохладнее, чем днём, но я и в тоненькой ветровке не мёрзну, а этот вырядился в костюм-тройку, да ещё при галстуке и – полный ахтунг! – в шляпе. В шляпе! Но чувствуется, что он просто привык так ходить, а не выделывается. Хм-хм-хм…
– А у кого ещё-то⁈ – размышления о странностях во внешности молодого человека я решил отложить на потом и перешёл в атаку. – Это же ты на встречную выскочил и нас чуть не протаранил, хорошо, мой водитель успел увернуться!
– Я по правилам ехал! – уверенности в голосе у малого хватало, похоже, он и сам верил в собственный бред. – Это вы нарушили!
– Ну это ты, мил человек, напрасно, – я, понятное дело, пребывал в растерянности, но вид старался держать уверенный. – В конце концов, раз я тут пострадавшая сторона, то ты и виноват!
– Кхм, – мой натиск поколебал его позиции. – Да, возможно, и так… И что теперь?
– Как что? – не понял я. – Гаишников вызывать надо, – я полез за мобильником. Чёрт, сам же его в сумку сунул, а сумка в машине осталась!
– Гаишников? – переспросил парень. – А кто это?
Вот тут у меня в башке и щёлкнуло. Ну как же я сразу-то не сообразил⁈ Освещения на дороге нет, на Горьковском-то шоссе! Сама дорога какая-то узкая! И где, спрашивается, я сейчас нахожусь⁈
– Ладно, – я перешёл к признанию своего незавидного положения, – вижу, тут ты мне не помощник. Давай-ка попробуем с тобой прояснить ситуёвину. Дорога эта как у вас называется?
– Что значит «у вас»? – изумился малый. – Она и у нас, и у вас всю жизнь Владимирским трактом была!
– Вот уж хренушки, – злорадно осадил я его. – У нас она Горьковское шоссе вообще-то.
– У вас? Это у кого? – он чуть ушами не захлопал.
– Давай об этом попозже, – мне показалось уместным начать с другого. – У вас тут какой сейчас год?
– Тысяча девятьсот тридцать второй, – а парень и правда молодой, на вопросы старшего отвечает, не пытаясь перехватить инициативу. Молодой и воспитанный, замечу.
– Может, познакомимся для начала? – перехвалил я, кажется, молодого человека, как раз на перехват инициативы он и нацелился. – Елисеев, Виктор Михайлович, дворянин, – представившись первым, как и положено в беседе со старшим, он закрепил успех.
То есть, это ему казалось, что закрепил. Потому что такой реакции от меня он уж точно не ожидал – меня пробило не на смех даже, а на дикий неудержимый хохот с перехватом дыхания и покалыванием в груди.
– И что здесь смешного⁈ – оскорблённо взвился парень.
– Извини, – я миролюбиво поднял руки, – ничего, конечно же. Кроме того лишь, что я тоже Елисеев, тоже Виктор и тоже Михайлович, – кое-как отсмеявшись, ответил я и добавил необходимое уточнение: – Только у нас сословия отменили уж больше ста лет назад.
– Как отменили⁈ – оторопел парень. Похоже, отмена сословий вызвала у него даже больший шок, чем встреча с полным тёзкой.
– Да вот так, – развёл я руками. – Деды-прадеды мои все крестьяне, а вот отец был профессором.
– Вот даже как? – от удивления парень аж головой помотал. Ну да, понять можно, из крестьянских детей в профессора – это и для нас теперь редкость, только тогда и бывало, когда отец мой младше тёзки был. Хотя где оно, это «теперь»? Эхх…
На правах старшего я протянул тёзке руку, он чваниться не стал, пожал. Это хорошо, это мне понравилось. Что с революцией у них тут, судя по всему, не заладилось, оно, скорее всего, и к лучшему. Хрен его знает, насколько жёстко здесь с сословиями, но для бедного-несчастного попаданца перспективы всяко получше, чем в том же тридцать втором, но послереволюционном. А уж лет через пять при победившей-то революции стало бы вообще совсем неуютно… И раз мне теперь придётся устраиваться в новых условиях, надо налаживать отношения с полным тёзкой – не знаю, какие тут у него права с привилегиями, но ежели у нас этакое совпадение в имени случилось, да и беседа вроде доброжелательно пошла, будем ловить момент.
Пауза в разговоре как-то затянулась, чем я и воспользовался, собравшись, насколько это позволяли глубокие сумерки, получше рассмотреть тёзкину машину, которую он предусмотрительно остановил на обочине. Да уж, оно того стоило… Больше всего это изделие неведомого произодителя напоминало старые советские правительственные «зилы» – такая же здоровая, угловатая и слегка приплюснутая машина, чем-то напоминающая танк. Как и положено, чёрная с обилием блестящих хромированных наворотов. Серьёзность и основательность как они есть, в общем.
– Что за машина? – поинтересовался я.
– «Яуза» АМО эм двадцать два, – в голосе тёзки явственно слышалась гордость. Похоже, эта самая «Яуза» давала у них своему обладателю никак не меньше плюс тысячи к чувству собственного величия. Кстати, я не ошибся – АМО, если я ничего не путал, это «Автомобильное московское общество», как раз первое название ЗиЛа. [1] – А у вас какая марка авто была?
– «Фольксваген-поло» вроде бы, – ответил я. – Я в машинах не особо разбираюсь, профессиональный пассажир, так сказать.
Тёзка вежливо хохотнул над моей незамысловатой шуткой и тут же переспросил:
– Немецкая, по названию судя?
– Да, – лёгким кивком я отдал должное его сообразительности. – У нас это крупнейший автомобильный концерн в мире.
– Надо же, а у нас о такой компании никто и не слышал, – отозвался молодой человек.
– У нас в тридцать втором году тоже, – на всякий случай уточнил я.
На посторонний звук мы с тёзкой повернулись оба. Больше всего он походил на мотор мотоцикла, что почти сразу и подтвердилось быстро приближавшимся со стороны Москвы светом одинокой фары. Мы отступили в сторону, чтобы пропустить мотоциклиста, но вот у него планы оказались совсем иными. Лихо развернувшись и затормозив, он вскинул руку, в которой держал…
Да мать же его, так только пистолет держать можно! Я дёрнулся в сторону, но ублюдок оказался проворнее – в лицо мне блеснула вспышка, грудь резануло дикой болью, и я…
И я выхватил свой парабеллум и дважды выстрелил чуть выше фары. Попал, судя по падению и мотоцикла, и его седока. Вот только откуда у меня парабеллум? И где я научился так ловко с ним управляться? И… И почему я вижу себя самого, безжизненно лежащего на дороге⁈ Что за⁈…
И если бы это было всё! Едва я наклонился над своим же телом, как и оно, так же, как совсем недавно Сашина машина, просто исчезло, растворилось то ли в воздухе, то ли в другом времени и другом пространстве. Я выпрямился и тупо стоял на месте, пока до меня не дошло, что смотрю я на всё это глазами своего тёзки. Ну вот, приехали, теперь мне ещё придётся выдавать себя за него и что-то подсказывает, что хрен оно у меня получится…
Дела, однако, никто не отменял, и я пошёл проконтролировать, что там с этим упырём на мотоцикле. Контроль показал, что контрольный, прошу прощения за тавтологию, выстрел не требовался – одна пуля вошла, как говорили в старину, восередь груди, вторая в левый глаз, на месте которого зияла теперь кровавая дыра в весёленьком таком обрамлении стёклышек от разбитых очков. Ну да, архаика, так уж архаика – ублюдок носил мотоциклетные очки, которые я только в фильмах про войну и видел.
Тут на меня и накатило… Знаете, я и слов-то подходящих не найду, чтобы передать ту боль, то сожаление и примешанную к нему обиду, что вот только-только познакомился с человеком из другого времени, да ещё полным тёзкой к тому же, а его тут же и убили. Стоп! Это же меня убили! Значит, и мысли это тёзкины, а не мои! Но если я могу эти его мысли фиксировать и оценивать, значит, я-то мыслю отдельно от него? И при том мыслю в его же теле, в чём я тут же и убедился, рассмотрев свою, то есть тёзкину, руку с парабеллумом. А как там по этому поводу говорил кто-то из древних? «Мыслю, следовательно существую»? [2] Значит, я существую в его теле, а он, раз уж тоже мыслит, существует в нём же? Вот это мы оба попали! Два в одном, блин-переблин… Хм, а не попробовать ли мне по такому поводу до тёзки докричаться?
– Виктор! – мысленно позвал я. – Виктор! Не переживай, тут я, в голове у тебя! Живой, если, конечно, можно так выразиться… Пистолет-то убери, от греха, а то застрелишься ещё случайно от избытка чувств.
– Виктор Михайлович!!! – заорал тёзка и вовсе не мысленно. – Вы⁈ Но как?!!
– Уж как есть, – ответить я снова решил мысленно, кажется, получилось. – Знал бы, как именно, сказал бы. И это, ты не ори так, мысленно говори, я всё равно услышу.
– Ох, как же так-то? – запереживал тёзка. – Вы же мне жизнь спасли! Он, паскуда, в меня стрелял, я же видел! А вы меня закрыли!
– Врать, извини, не стану, случайно так вышло, – раз уж нам теперь сосуществовать в одной башке, враньё тут было бы делом последним. – Но получается, и ты меня спас, раз я могу мыслить, пусть и у тебя в голове, но сам по себе. Так что квиты как бы.
– Это же прекрасно! – тёзка радовался чисто и искренне, что, в свою очередь, порадовало и меня. – И вы теперь мне всё про ваше время расскажете?
– Да куда ж я теперь денусь-то, расскажу, конечно, – согласился я. – Только давай для начала мы с тобой определимся, как говорят у нас, с форматом нашего дальнейшего общения.
Недоумение тёзки, казалось, можно было потрогать руками. Ну да, ещё бы знать, как это теперь сделать, если и руки у нас с ним только его…
– Я предлагаю перейти на ты и без отчеств, – пояснил я. – Один же хрен, вдвоём в одной черепушке живём, чего ради политесы разводить?
– Что же, вы старше, и раз это ваше предложение, не вижу никаких причин вам, то есть тебе отказать, тем более в нашем с тобой теперешнем положении, – тёзка наглядно продемонстрировал мне разницу в воспитании.
– Вот и замечательно, – подытожил я. – Но прежде чем я начну рассказывать тебе о своём времени, расскажи и ты мне кое-то.
– И что именно? – отозвался тёзка.
– Ну, хотя бы, кто этот урод на мотоцикле, чего ради понадобилось ему в тебя стрелять, и что ты теперь со всем этим собираешься делать?
[1] Всё верно, так оно и есть
[2] Виктор Михайлович ошибается. Это сказал Рене Декарт (1596–1650) . До древности не дотягивает…
Глава 2
На новом месте
– Даже не представляю, – растерянно ответил тёзка. – Честное слово, ума не приложу! Может, он, – тёзка кивнул на труп мотоциклиста, – ошибся?
– А вот это вряд ли, – возразил я. – Он же остановился, так что и тебя разглядеть мог, и номер твоей машины.
– Похоже, ты прав, – вынужденно признал тёзка. – Но всё равно понятия не имею, кто он и зачем в меня стрелял…
Все мои дальнейшие расспросы с заходами с разных сторон остались без ответов. Без вразумительных, я имею в виду, ответов. Ничего внятного относительно причин злодейского покушения дворянин Елисеев не то что мне рассказать, а даже и для себя предположить не смог, и после обоюдного осознания бесполезности разговора на заданную последними событиями тему мы озаботились делами насущными. Что нельзя просто оставить труп с мотоциклом на дороге и уехать, мы оба прекрасно понимали. Поэтому тёзка предложил дождаться, пока мимо нас не будет проезжать кто-то ещё, и попросить этого проезжающего вызвать полицию. Честно говоря, я сильно сомневался, что с того выйдет какой-то толк – чего, спрашивается, ради человеку вешать на себя чужие проблемы, но никаких иных хотя бы относительно разумных предложений у меня всё равно не нашлось, вот и пришлось принять тёзкино. Действительность, однако, уже довольно скоро показала, что с взаимовыручкой тут у них дело обстоит намного лучше, чем я о том думал.
Немолодого водителя синей «Волги», ехавшего в сторону Москвы и остановившегося спросить, всё ли у нас в порядке и не нужна ли нам какая помощь, тёзка вежливо поблагодарил, от предложенной помощи ещё более вежливо отказался, и с какой-то прямо-таки изысканной вежливостью пожелал ему счастливого пути. А вот троих солидных мужчин, похоже, охотников, которых уже минут через десять непонятная ситуация на дороге побудила выйти из брутального «Терека», двигавшегося как раз из Москвы, Виктор попросил заехать в Покрове в полицию и сообщить, что для неё тут есть дело. Ну да, разумно – Покров уж всяко ближе Москвы, и оттуда полиция прибудет быстрее, в том числе и потому, что её скорее уведомят. Осознание того неоспоримого факта, что с головой тёзка дружит, меня откровенно порадовало. В голове у такого пожить незазорно. Лишь бы только пожить подольше…
В ожидании полиции тёзка немного просветил меня относительно здешнего отечественного автопрома. С этим у них тут всё было куда как лучше, нежели в тридцать втором году привычной мне истории, да ещё и хорошо подкованный любитель мне попался (или я ему, это как посмотреть), так что пришлось мне познакомиться и с массой технических подробностей, на мой взгляд, совершенно излишних. Зато я узнал, что здесь «Волга» даже имеет кое-что общее с «Волгой» моего мира, теперь уже, увы, бывшего. И там, и здесь делают «Волги» в Нижнем Новгороде, и там, и здесь сам автомобиль находится в ценовом классе выше среднего. На этом, правда, общее и заканчивается – видом своим здешняя «Волга» куда больше напоминает совсем уж древнюю советскую «Победу». «Терек» же проходит тут по разряду крутых внедорожников и видок имеет соответствующий – что-то вроде ленд-лизовского «доджа три четверти», только с кузовом-универсалом. [1] Рассмотрел я тёзкиными глазами и мотоцикл незадачливого киллера – БМВ, он и в Африке БМВ, занесло к нам баварского железного коня о двух колёсах, немцы в войну на таких же рассекали. Тёзка, кстати, немецкие мотоциклы хвалил, сказал, что лучше германцев никто их не делает. Меня, признаться, больше заинтересовало, из чего стрелял урод, валявшийся рядом со своим мотоциклом. Это оказался револьвер, но не «наган», а что-то больше похожее на американские образцы – с характерной расширенной к низу рукояткой, длинноствольный и шестизарядный, калибра, похоже, девять миллиметров. Тёзка опознать модель револьвера не смог, разглядывать маркировку нам обоим было лениво, да и трогать оружие до прибытия полицейских уж точно не стоило.
Полицейские – двое крепких усатых дядек глубоко за тридцать и неопределённого возраста господин в штатском, представившийся титулярным советником [2] Грековым, видимо, следователь или как он тут называется – приехали тоже на «Тереке», только что выполненном попроще, как раз в виде грузовичка. Место происшествия сфотографировали, труп и мотоцикл закинули в кузов, и впереди нас двинулись в Покров. События мы, предварительно посовещавшись, изложили господину Грекову в несколько сокращённой редакции – увидел, мол, как на дороге стоит мотоциклист и машет рукой, вышел узнать, в чём дело и не нужна ли помощь, а он, гад такой, стрелять принялся, вот и пришлось отбиваться. Пока тёзка дал показания, пока прочитал протокол, прежде чем украсить его своей подписью, пока перекусил парой бутербродов с колбасой и запил их чаем в круглосуточном трактире, прошло ещё часа два, так что в Москву мы выехали уже ближе к полуночи. В дороге тёзка, надо отдать ему должное, вопросами меня не доставал, сам, должно быть, умотался и не того ему было. Что ж, тем лучше – я мог подумать о своём нынешнем положении.
Положение, ясное дело, никак не радовало. Провести остаток жизни вторым номером в голове даже такого приятного молодого человека, как мой полный тёзка, на звание радужной перспективы как-то не шибко тянуло, да и сегодняшнее происшествие вовсе не гарантировало, что жизнь тёзкина окажется долгой, пусть и лет ему всего девятнадцать, как я узнал из его мыслей. Раз уж один раз его убить пробовали, то ведь могут и повторить, да и скорее всего повторят. А с каждым новым повторением шансы убийц на успех будут лишь возрастать, потому хотя бы, что тёзка и представления не имеет, кому понадобилась его смерть, а значит, и не знает, с какой стороны ждать очередного нападения. М-да, грустно и печально… Надо придумывать, что и как тут можно сделать, чтобы хоть как-то исправить столь унылое положение. И придумывать поскорее.
Кстати, о мыслях. Не могу сказать, что в тёзкиной голове я ощущал себя как в читальном зале библиотеки, скорее как на улице в центре большого города с обилием вывесок, указателей, рекламы и прочей, так сказать, визуальной информации. Правда, помимо возраста, и ещё многое о своём тёзке узнать успел. Сам он как раз из Покрова, а в Москве учится на юридическом факультете университета и снимает в доходном доме квартиру с завтраком и стиркой. Отец его – подполковник Михаил Андреевич Елисеев, командует учебным мотопехотным батальоном, отсюда, надо полагать, и любовь моего мозгового напарника к автомобилям, мать, Елена Васильевна, занимается домом, старший брат Андрей, как и отец, по военной части пошёл, в прошлом году выпустился из военного училища и служит теперь где-то у чёрта на куличках, старшая сестра Ольга замужем за чиновником из Покровской городской управы, младшая Наталья в гимназии учится. Сам тёзка собирается делать карьеру на гражданской службе, но пока не определился, где именно. Семья не сказать, что прям уж очень богатая, хотя отец жалованьем не обижен и имение приносит невеликий, но стабильный доход, каких-то важных и богатых родственников тоже нет, в общем, кому и зачем потребовалось покушаться на ничего особенного из себя не представляющего молодого человека, совершенно непонятно. По крайней мере, корыстные побуждения тут явно отсутствуют.
Когда мы добрались до места, приставать ко мне с расспросами тёзка не стал, как и я к нему. Едва поставив машину на стоянку у доходного дома в Посланниковом переулке, тёзка начал засыпать на ходу, и откуда он взял силы подняться на второй этаж, раздеться и наскоро ополоснуться под душем, прежде чем уронить нас обоих на кровать, я и предположить не могу. Впрочем, мне хватило времени, чтобы частично тёзкиными глазами, частично его же памятью оглядеться в квартире – не во всех подробностях, конечно, но общее впечатление от пристанища отнюдь не самого бедного студента я получил. Из малюсенькой прихожей можно пройти в совмещённый санузел с сидячей ванной и в комнату, служившую жильцу кабинетом, столовой и гостиной, а уже из этой универсального назначения комнаты в небольшую спальню. Мебелью хозяйка дома госпожа Волобуева квартиранта обеспечила во вполне разумном ассортименте – в прихожей имелись вешалка и полочка для обуви; в комнате стояли обеденный стол, четыре стула, тумбочка с выдвижными ящиками, при необходимости превращавшая стол в письменный, платяной шкаф, на стене висела трёхъярусная книжная полка; в спальне, помимо полутораспальной кровати, имелись ещё кресло и небольшая тумбочка. Как следует рассмотреть мебель я не успел, но из памяти тёзки узнал, что она деревянная, до изобретения ДСП тут дело, слава Богу, ещё не дошло. Из продвинутого по местным меркам хай-тека имелись здоровенный радиоприёмник-тумба и электрический чайник. Прочие бытовые электроприборы были представлены трёхрожковой люстрой и настольной лампой в комнате да торшером, игравшим, надо полагать, одновременно роли основного осветительного прибора и ночника в спальне. Естественное дневное освещение комнаты обеспечивалось трёхстворчатым окном, спальни – двухстворчатым. Какой-то намёк на комфорт давали мягкий шерстяной коврик в спальне, дешёвые бумажные обои серовато-голубоватого цвета с простеньким орнаментом более тёмного тона по всей квартире и тюлевые занавески с толстыми тёмно-синими шторами на окнах. В общем, не бедность, но и далеко не роскошь. Зато потолок высотой никак не меньше трёх с половиной метров не позволял воспринимать квартирку как маленькую.
Тёзка залез в кровать и почти сразу отключился, я же со своими совиными привычками заснуть долго не мог, а потому пытался справиться с нахлынувшими мыслями и ощущениями. Поначалу я даже порадовался, что могу не спать, когда этим занят главный владелец тела, и даже поставил себе задачу выяснить, возможно ли обратное положение, но тут же в голову полезли самые разные предположения о проблемах, что возникнут у Саши после столкновения с непонятно откуда взявшимся и непонятно куда девшимся автомобилем и моей гибели от рук исчезнувшего неведомо куда преступника. Прости, Саша, но эти проблемы теперь от меня бесконечно далеки – даже если вдруг проход между моим и тёзкиным мирами снова откроется в присутствии тёзки, вернуться к себе у меня никак не получится. А если вдруг и получится, не факт ещё, что тёзка так уж сильно тому обрадуется, да и обрадуется вообще.
И потому моя задача теперь – помочь тёзке выжить, потому как сам я отдельно от него выжить уж точно не смогу. Беда тут в том, что мало у меня сведений, которые для этого можно было бы использовать. Да какое там мало – считай, нет их совсем! Что ж, зато можно попытаться обдумать те крохи, что всё-таки имеются.
Итак, несостоявшегося своего убийцу тёзка не знает. Что из этого следует? Правильно, что этот невезучий урод действовал в чьих-то интересах. То есть у нас налицо попытка заказного убийства. Думайте, конечно, что хотите, а лично я уверен, что мотивы, по которым совершаются заказные убийства, везде и всегда одни и те же, и от места с временем никак не зависят. Что за мотивы? Прежде всего, конечно, корысть – как правило, ускоренное получение наследства. Затем идут стремление не допустить обнародования или адресной передачи третьим лицам каких-либо сведений, желание пресечь чью-то деятельность и, наконец месть. Не забываем и о том, что все перечисленные мотивы в любом их количестве и ассортименте могут составлять мотив, так сказать, комплексный.
Что корыстный мотив можно тут исключить, я решил ещё там, на дороге. Покопавшись в памяти спящего тёзки, признал решение правильным. Ну какое тут наследство⁈ Да, имение в Масляных Горках доход приносило, но за вычетом платы управляющему и работникам прибыли только и хватало на оплату обучения тёзки в университете, наём для него жилья в Москве да выдачи младшему сыну каких-то денег на пропитание и содержание автомобиля. Даже не представляю, кстати, откуда тёзкин отец взял деньги на дорогую машину для младшего сына. Семья, за вычетом отдельно проживающего старшего сына и живущей в семье мужа старшей дочери, жила на жалованье своего главы. Дом, понятно, содержала с прислугой, имелся свой автомобиль и у подполковника Елисеева, «Терек», конечно, кое-какие деньги откладывались на приданое для младшей дочки, но сказать, чтобы семья шиковала, нельзя. Теоретически, могли быть какие-то фамильные драгоценности, но именно что теоретически – тёзка о таковых и понятия не имел, да и завладеть ими, убив младшего сына вне дома, никакой возможности у заказчика убийства не было.
С прочими мотивами дело обстояло ещё печальнее. Ничего такого, что могло бы сильно поменять чью-то жизнь, тёзка, ясное дело, не знал, никакой хотя бы на что-то влияющей деятельности не вёл, как и не совершил в своей жизни ничего такого, местью за что могла стать смерть.
Всё это с неизбежностью влекло за собой небогатый выбор из двух вариантов: либо и вправду произошла ошибка, либо есть в тёзкиной жизни нечто такое, о чём не знает он сам, а значит, не знаю и я. И всё-таки вариант с ошибкой стоило, на мой взгляд, исключить. Заплатить убийце, не способному опознать жертву – для такого заказчик должен быть каким-то дебилом, а дебилы, как правило, денег, необходимых на наём профессионального преступника, не имеют.
Вернувшись к перечню мотивов для заказных убийств, я остановился на том, что тёзка когда-то где-то видел или слышал нечто такое, чему сам значения не придал, но что было настолько для кого-то важным, что человек решился потратиться на киллера, чтобы заткнуть нежелательного свидетеля, несмотря на то, что никаких действий, заказчику убийства угрожающих, тот предпринимать и не думал. Кто может подсказать другой вариант – обращайтесь, обсудим. Что, никто обратиться не хочет? Да я, собственно, и не ждал…
