Текст книги "Прозрение"

Автор книги: Михаил Бурцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Меня вызвали к начальнику ГУПП РККА. В приемной я встретил полковника П. Ф. Копылова, начальника Воениздата. Вместе нас и пригласили в кабинет, где за столом А. И. Запорожца находился Л. З. Мехлис, заместитель наркома обороны и нарком госконтроля, сам же А. И. Запорожец сидел за небольшим столиком, в сторонке. (Л. З. Мехлис, как выяснилось, снова возглавил ГУПП РККА; А. И. Запорожец получил назначение на фронт.) Армейский комиссар 1 ранга кивком ответил на наше приветствие и, не пригласив даже присесть, перешел к делу.

Речь шла о том, чтобы перевести Заявление Советского правительства на немецкий, румынский, финский и польский языки, отпечатать его массовым тиражом и распространить в виде листовок над территорией вражеских государств, а также Польши. Мне было поручено обеспечить точный перевод Заявления и взять под наблюдение не только выпуск, но и распространение листовок средствами авиации. Выпуск же листовок возлагался на Воениздат. Всю эту работу надо было завершить к утру следующего дня. Л. З. Мехлис подчеркнул, что изданию и распространению Заявления Советского правительства придается большое политическое значение.

– Перевод, редактирование, набор и издание – одним словом, все, связанное с нашей первой листовкой, я беру под свой личный контроль, сказал он. И, обращаясь ко мне, добавил: – Каждые два-три часа докладывайте, как идет работа.

– Каким тиражом печатать листовки? – спросил Копылов.

– Три миллиона.

– Наша типография в столь короткий срок такой тираж не даст, товарищ армейский– комиссар первого ранга! – доложил Копылов.

– А какая же даст?

– Только комбинат "Правды".

– Там и печатайте! Договоритесь с ними...

– У нас нет иностранного шрифта...

– Набирайте в типографии Иноиздата "Искра революции"!

Мы вышли из кабинета. Петр Федорович вытирал платком обильно выступивший на лице пот. Мои же огорчения начались в отделе: оказалось, что ни один из сотрудников не может в совершенстве перевести Заявление на немецкий язык. Они могли читать, писать, редактировать, но не переводить литературно точно и безупречно. Нужен был именно литературный переводчик. Вот когда я понял, что перевод не случайно считают искусством и что не всякий, кто знает, язык, может претендовать на эту роль, поскольку искусство не терпит дилетантов. Пришлось обратиться за помощью в Иноиадат, а потом создать в отделе группу переводчиков и литераторов.

Запомнился эпизод с переводом на немецкий язык слова "вероломный" ("вероломное нападение"). Надо было найти адекватное слово, и многим переводчикам этот крепкий орешек оказался не по зубам. Выручила Ф. А. Рубинер, редактор Иноиздата. Она нашла такое слово: "wortbruchig".. О ней, как и о других немецких товарищах, вошедших в редакторскую группу нашего отдела, я часто вспоминаю с большой теплотой и благодарностью: они обеспечивали грамотный литературный перевод пропагандистских материалов.

Особая дань признательности – Ф. А. Рубинер, старейшему члену Коммунистической партии Германии, с юных лет участвовавшей в революционном движении. Уроженка Литвы, она получила высшее образование в Швейцарии, имела степень доктора наук и, эмигрировав в Советский Союз из Германии, занималась переводами марксистско-ленинской литературы. Будучи в преклонном возрасте, она проявляла исключительную энергию во всем, что касалось политической пропаганды против немецко-фашистской армии и морально-политической поддержки подпольной антифашистской деятельности в Германии. Она и переводила, и редактировала, и сама писала антифашистские листовки – страстные, темпераментные, выезжала в лагеря военнопленных и в действующую Красную Армию для оказания помощи фронтовым пропагандистам...

...Ночью я заехал в типографию "Искра революции".

– Товарищ полковой комиссар! Вверенная мне типография с сего дня по распоряжению начальника Иноиздата переходит на обеспечение нужд Красной Армии. Рабочие и служащие готовы к выполнению фронтовых заданий... Типография может набирать и печатать на шестидесяти иностранных языках!

Я был приятно поражен этим четким, по-военному отданным рапортом, которым встретил меня директор типографии С. А. Карпов, инженер по образованию, в прошлом рабочий-полиграфист. Но еще больше обрадовало то, что слова директора не расходились с делом: в цехах кипела работа, всюду были порядок, чистота. Партийная и комсомольская организации уже определили свой задачи, приняв решение "считать себя мобилизованными". Карпов познакомил меня с рабочими, которым было поручено набирать переводы Заявления, только что доставленные в типографию. И по тому, как серьезно принялись они за дело, как проворно мелькали их руки по ячейкам наборных касс, как ровно ложились на медной пластинке строки набора, я понял, что эти люди не подведут.

При очередном докладе о ходе издания листовки с Заявлением Советского правительства я заодно представил армейскому комиссару 1 ранга ряд предложений, продиктованных военным временем: план реорганизации отдела и его новое штатное расписание, текст телеграммы начальникам управлений политической пропаганды об издании газет на немецком, финском, румынском и польском языках. Все предложения нашли полную поддержку. Последний раз за эти сутки я докладывал ему глубокой ночью, когда весь трехмиллионный тираж первой листовки, доносившей правду о войне, был уже поднят в воздух{22}.

...За окнами забрезжил рассвет, когда мы с Самойловым сели наконец pа стол, чтобы подвести итоги сделанного за первый военный день.

Бюро военно-политической пропаганды

25 июня меня ознакомили с решением Политбюро ЦК ВКП(б) о создании "в целях сосредоточения руководства всей военно-политической пропагандой и контрпропагандой среди войск и населения противника " Советского бюро военно-политической пропаганды. В состав бюро вошли Л. З. Мехлис, Д. З. Мануильский, В. С. Кружков, П. Г. Пальгунов и С. А. Лозовский (2 июля в бюро был введен также М. Б. Митин).

– Седьмой отдел становится рабочим органов этого бюро, – сказал начальник ГУПП РККА. – Ваша задача информировать бюро о политико-моральном состоянии войск противника, об изменениях, происходящих в его войсках и тылу, разрабатывать по указанию бюро пропагандистские документы, обращенные к населению и войскам противника, к военнопленным. И конечно же докладывать на заседаниях бюро о работе органов политической пропаганды фронтов, армий и дивизий среди противостоящих им войск...

Надо ли говорить о значении решения Политбюро ЦК – его трудно переоценить. Тем самым прежде всего подчеркивалась важность ведения политработы среди войск и населения противника, обеспечивалось централизованное партийное руководство ею. На заседаниях бюро военно-политической пропаганды анализировалась обстановка, определялись сильные и слабые стороны противника, оценивались исторические, социальные и национальные особенности вражеских стран и их армий и с учетом характера боевых операций определялись тематика, основные тезисы и аргументы пропаганды, лозунги и призывы. Бюро осуществляло координацию военно-политической пропаганды среди войск и населения противника, проводимую как военными, так и партийными органами пропаганды и информации.

Большое влияние на работу бюро оказывал член ЦК ВКП(б) Д. З. Мануильский – видный деятель нашей партии и международного революционного движения, один из самых образованных и талантливых большевистских пропагандистов. Уже на первом заседании он выступил с речью, определив основные проблемы нашего идеологического воздействия на солдат и население противника. Говорил он стоя, ни на минуту не забывая о военной выправке, подчеркивая тем самым уважение к порядкам "военного ведомства", как он часто называл Наркомат обороны и его учреждения.

– Прежде всего, – подчеркнул Д. З. Мануильский, – надо ударить по нацистским тезисам о завоевании "жизненного пространства" на Востоке, о том, будто Красная Армия и Советская власть представляют собой опасность для Германии и ее народа, а также развеять миф о способности вермахта "в считанные дни" завершить Восточный поход. – Он немного помолчал и сказал как о самом сокровенном: – Я не думаю, что революционные традиции немецкого пролетариата, плоды его многолетней дружбы с советским народом могли бесследно исчезнуть... Надо стараться возродить эти славные традиции. Нацисты могли их загнать вглубь, но не затоптать, не уничтожить, убежденно закончил Д. З. Мануильский.

Члены бюро вносили конкретные предложения, рекомендовали, в частности, подчеркивать в пропаганде положение о неизбежности полного поражения Гитлера в войне. С. А. Лозовский, в то время заместитель народного комиссара иностранных дел, взялся разработать систему аргументов и доказательств: уроки истории, гибель наполеоновской армии и т. д.

– Отдаленность во времени придает такого рода событиям бесспорность, пояснил он свою мысль, – однако история не восполняет, не заменяет современных аргументов: бессмысленности гибели немецких солдат на чужой земле.

Конечно, главным аргументом нашей пропаганды могли бы стать внушительные победы наших войск. Оружие – это решающий язык войны. Но обстановка для нас складывалась пока неблагоприятно. Видимо, это имел в виду С. А. Лозовский, когда снова заговорил:

– Мы диалектики и не будем забывать, что сама пропаганда способствует созданию благоприятной обстановки. Однако и не будем забывать одного из тех уроков, которые Владимир Ильич Ленин извлек из опыта Парижской коммуны. С. А. Лозовский обвел присутствующих в зале взглядом, словно спрашивая, говорить ли ему об этом уроке или все знают и так. И все же сказал: Коммунары потому и потерпели поражение, что переоценили возможности идеологической борьбы с врагом, недооценив соответственно борьбу военную. А именно вооруженной борьбе принадлежит приоритет в любой войне. Поэтому надо говорить врагу о мощи Красной Армии, которая, надеюсь, скоро даст нашей пропаганде этот ее основной аргумент...

Первое заседание бюро военно-политической пропаганды закончилось далеко за полночь: на нем были определены основные задачи "внешней политработы" – всемерно ослаблять морально-политический потенциал вражеских войск, подрывать их боеспособность, разлагать фронт и тыл вермахта и тем облегчать Красной Армии вооруженную борьбу. Из тридцати лозунгов к солдатам немецкой армии, подготовленных отделом, было утверждено десять, содержащих сжатые и ясные формулировки. В лозунгах говорилось о несправедливом характере гитлеровской войны, немецкий народ противопоставлялся гитлеровской клике, провозглашались идеи дружбы между народами СССР и Германии, содержались призывы к совместной борьбе против гитлеровского фашизма. Впрочем, чтобы дать общее представление о них, я приведу некоторые.

"Немецкие солдаты! Долой развязанную Гитлером грабительскую войну! Да здравствует дружба между немецким и русским народами!"

"Немецкие солдаты! Советская Россия не посягала и не посягает на независимость и целостность Германии. Подумайте, ради чего вы проливаете свою кровь?"

"Немецкие солдаты! Запомните: уничтожение кровавого господства Гитлера и его приспешников – единственный путь к миру!"

26 июня тексты лозунгов были переданы по телеграфу начальникам управлений политической пропаганды фронтов с указанием перевести, напечатать и распространить в войсках противника. В духе этих лозунгов 27 июня была написана и утверждена на бюро листовка "К немецким солдатам!", в которой разоблачалось варварство фашистов; немецкие солдаты призывались "переходить к нам". Другая листовка была обращена "Ко всем честным мужчинам и женщинам Германии" (так она и называлась). "В бессмысленной и несправедливой войне против Советской России, против всего мира Германию неминуемо ожидает поражение, – говорилось в ней. – В мужественной борьбе против войны, против гитлеровского режима вас ожидает победа... Русский народ вам поможет. Свергайте Гитлера! Спасайте Германию!"{23}

Теперь-то ясно, что этот общеполитический лозунг советской пропаганды не выражал настроений и взглядов, преобладавших в то время среди немецких солдат. Он не оказал, если можно так выразиться, немедленного воздействия. Но это не означало, что лозунг был ошибочным. Нет, этот лозунг вытекал из политических задач советского народа в Великой Отечественной войне и опирался на мощь Красной Армии, на поддержку антигитлеровской коалиции. Требование свергнуть Гитлера и нацистский режим выдвигала и Коммунистическая партия Германии, рассматривая это требование как единственный путь спасения страны. Словом, лозунг свержения гитлеризма выражал коренные интересы всех народов мира, в том числе и германского народа. Другое дело, что в начале войны немецкие солдаты, оболваненные нацистской пропагандой, еще не осознавали эти свои интересы (и интересы Германии). Мы понимали, что просветление наступит неминуемо, прозрение неизбежно, и наша пропаганда призвана помочь ускорению этого объективного процесса. Поэтому мы обрушились прежде всего на бастионы фашистской идеологии, разоблачая те тезисы фашистской пропаганды, которыми преступная клика Гитлера оправдывала в глазах немецкого народа свою агрессию, свою захватническую войну. Пожалуй, самой лучшей из первых листовок в этом плане была листовка "За что вы воюете?", подготовленная Д. З. Мануильским с участием руководящих деятелей германских коммунистов. Привожу ее почти полностью.

"Немецкие солдаты! Может быть, вы воюете против Версаля, как говорит вам Гитлер? Нет! Вы воюете, чтобы навязать другим народам еще гораздо более худший Версаль. Так хотят немецкие империалисты. Вы воюете против Советского Союза – единственной страны, которая всегда была против Версаля.

Может быть, вы воюете ради национальных интересов немецкого народа, как говорит вам Гитлер? Нет! Вы воюете ради безумного стремления Гитлера завоевать мир, ради мирового господства ваших собственных эксплуататоров Круппа, Геринга, Симменса и Рехлинга. Ваши действия направлены против национальных интересов немецкого народа, ибо гитлеровская война разоряет Германию, истребляет немецкую молодежь, несет смерть и нужду немецкому народу.

Может быть, вы воюете за "немецкий социализм" о котором лгут вам Гитлер и Лей? Нет! Вы воюете за наихудшую плутократически-капиталистическую систему, установленную в Германии Гитлером. Вы воюете против единственной страны социализма, в которой трудовой народ во время Октябрьской социалистической революции уничтожил власть капиталистов и помещиков.

Может быть, вы воюете за "новый порядок в Европе", как говорит вам Гитлер? Нет! Вы воюете за жесточайшую средневековую реакцию. Топор и плеть гестапо орудуют в оккупированных странах. Вы воюете за превращение Европы в тюрьму народов. Этим вы усиливаете власть гитлеровской тирании и еще больше укрепляете свои собственные оковы.

Вы для Гитлера лишь пушечное мясо... Вы воюете за неправое дело, обреченное на гибель. Но немецкий народ хочет жить! Он может воспрепятствовать катастрофе, освободив родину от одержимой военным безумием гитлеровской клики. Только свержение Гитлера спасет немецкий народ! Долой гитлеровскую империалистическую захватническую войну! Поверните оружие против ваших действительных врагов, против нацистов, преступных виновников войны! Боритесь за свободную, независимую Германию!"

Значительно позже, когда разразится военно-политический кризис фашистского рейха, узнаем мы о том, какой след в сознании многих немцев на фронте и в тылу оставила эта листовка, как и другие общеполитические пропагандистские материалы. Тогда же нам это не было известно. Но мы по-прежнему основной упор в пропагандистских выступлениях делали на неизбежность военного поражения гитлеровской армии. Очень важно было предупреждать об этом немецких солдат, а тем более офицеров, не сомневавшихся – после триумфального похода на Западе и первых успехов в России – в своей скорой и бескровной победе.

Наши войска вели тяжелые оборонительные бои. В этих боях бойцы и командиры проявляли чудеса храбрости и героизма. И мы в меру своих возможностей помогали им, оказывали политическое воздействие на солдат противника. Стойкость советских воинов, а также все увеличивающиеся потери гитлеровских войск действовали на немецких солдат устрашающе.

Мы обращались также к немецким авторитетам – некоторые их высказывания являлись довольно вескими аргументами. Приводили, например, слова Фридриха Великого: "Всякая вражеская армия, которая отважилась бы проникнуть в Россию и пойти дальше Смоленска, безусловно, нашла бы там, в степях, свою могилу". В листовке "Россию победить невозможно" мы ссылались на изречения уже шести государственных и военных деятелей прошлого Германии. Как свидетельствовали пленные, листовки с историческими доводами "вносили известное предостережение" в их сознание даже на этом, первом этапе войны.

А рождались листовки, без преувеличения, в творческих муках. Ведь каждая ив них должна была своим содержанием затронуть и умы и сердца обманутых людей. Тут не менее важны внешний вид, художественное и полиграфическое оформление: цвет, шрифт, набор, иллюстрация – все это приковывало внимание вражеского солдата, вызывало у него желание поднять листовку, а подняв – прочитать ее. Труднее всего, пожалуй, выбрать тему листовки, разработать животрепещущие для немецких солдат и офицеров проблемы и вопросы. Изложение же их было по возможности кратким, но выразительным и предельно доказательным. Наконец, призывы к действиям приемлемые и доступные для выполнения.

Короче говоря, в листовку вкладывался большой труд. Ее надо было не только написать, но и оформить, отпечатать, распространить в войсках противника. И все это в самые короткие сроки, чтобы листовка не потеряла своей актуальности, злободневности, действенности...

Темы листовок возникали, разумеется, не стихийно, а в результате глубокого и непрерывного изучения положения дел на фронте, анализа политико-морального состояния войск и населения противника. Как правило, тематика определялась на короткий срок, максимум на неделю, обсуждалась в отделе, после чего утверждалась на бюро. Автор листовки получал задание написать ее не более чем за двое суток, чаще – за одни сутки, а иной раз всего за один-два часа. Какое множество информационных материалов и справочников автору надо было перечитать и осмыслить, чтобы ранним утром доложить: "Листовка готова!"

Уже готовая листовка еще и еще раз обсуждалась в отделе и при необходимости снова перерабатывалась. Таким образом, окончательный ее текст был плодом творческих усилий группы товарищей. Нередко текст листовки мы показывали военнопленным, которые, случалось, вносили немало полезного, помогали обогатить ее аргументами, солдатскими выражениями, идиомами и т. д. Русский и немецкий тексты листовок представлялись на утверждение бюро или его председателя.

Для оформления печатной продукции в отделе была создана группа художников, в которую вошли такие видные мастера, как Б. Ефимов, Н. Жуков, братья Е. и Ф. Новицкие, художник-ретушер А. Сицко, привлекались также и Кукрыниксы. Возглавлял группу неутомимый организатор Г. К. Писманник.

* * *

Основные наши усилия были сосредоточены на пропаганде среди военнослужащих вермахта и населения Германии. Но это не означало, что мы обходили вниманием ее союзников. Армии и население Италии, Румынии, Финляндии, Венгрии, Болгарии, Словакии также были в поле нашего зрения, как и насильственно мобилизованные и немецкую армию французы, поляки, люксембуржцы, австрийцы, число которых особенно возросло во второй и третий годы войны. Антивоенная и антифашистская пропаганда, развернутая среди солдат и населения европейских стран, как правило, находила благоприятную почву. Это и понятно: народы Европы не хотели воевать за интересы фашистской Германии, они развернули массовое движение Сопротивления фашизму, его "новому порядку".

Бюро военно-политической пропаганды, разрабатывая темы и аргументы политработы среди населения и армий германских союзников, учитывало исторические и национальные особенности каждой страны. Мы подчеркивали в листовках подчиненное и зависимое положение этих армий и их стран от нацистской Германии и ее военного командования. Это направление наряду с разъяснением характера войны и неизбежности поражения Германии стало ведущим в политработе среди войск и населения ее союзников.

В листовках к итальянским солдатам мы задавали такие вопросы: "Зачем вас пригнали в Россию?", "Нападала ли на вас Россия?", "Угрожала она вашей независимости?", на которые они сами вынуждены были отвечать: "Нет!" Мы разъясняли итальянцам, что на войну с Россией их погнали как "пушечное мясо", погнали "погибать далеко от дома, в чужие края", что Италию "наводнили немецкие солдаты". "Эта война не ваша, а гитлеровская, говорилось в одной из листовок, – на ней наживаются германские и итальянские миллионеры, и среди них правитель Италии Муссолини и его зять Чиано". В других листовках напоминалось о том, как итальянский народ боролся с немцами за свою независимость и выгнал их из своей страны, а теперь "Италия снова попала под господство немцев" и Гитлер "хозяйничает в ней как в оккупированной стране", загнав полмиллиона итальянцев на принудительные работы в Германию. Листовки призывали итальянских солдат и офицеров отказываться воевать на стороне Германии, добиваться разрыва с ней, покидать фронт, требовать немедленного возвращения домой... Особенно сильно действовали на них листовки, напоминающие о борьбе национальных героев Италии. Эти листовки нам помогали составлять политэмигранты-антифашисты, в частности известный писатель-коммунист Джованни Джерманетто. Однажды он пришел к нам больной, сильно хромая, чуть ли не всем телом опираясь на клюшку, и принес свою листовку, одобренную П. Тольятти, которую мы сразу же издали. В ней, в частности, говорилось:

"Итальянские солдаты! Ваш народ никогда не забудет имен Кавура, Мадзини, Гарибальди, изгнавших немцев из вашей страны и создавших независимую Италию.

Дело, которому служили итальянские патриоты прошлого века, поругано Муссолини. Он подчинил Италию Гитлеру...

По приказу Гитлера Муссолини погнал вас в Россию воевать против русского народа... Россия никогда не угрожала и ничем не угрожает Италии...

Итальянские солдаты!..

Добивайтесь немедленного разрыва с гитлеровской Германией!.."

Такие же призывы содержались и в наших материалах, адресованных населению Финляндии и солдатам финской армии. В этих материалах разоблачались авантюризм и реакционная политика тогдашних правителей Финляндии, ввергнувших народ в войну под предлогом "создания великой Финляндии". "Такая политика – разбойничья политика, – разъяснялось в наших листовках. – Она угрожает прежде всего существованию финской нации". В листовках одновременно разоблачалась гитлеровская армия, которая рядилась в тогу защитницы "независимости и самостоятельности" Финляндии. Как и года полтора назад, ми напоминали финнам, что подлинную независимость и самостоятельность их страна получила от В. И. Ленина и Советского правительства, ныне же она теряет свою свободу, становясь гитлеровской прислужницей. У народа Финляндии один-единственный выход – рвать с фашистской Германией...

"Либо победим на Востоке, либо как государство исчезнем на карте мира" – разоблачению этого насквозь фальшивого лозунга, которым прикрывали свои захватнические цели правители Румынии, была посвящена серия листовок и лозунгов, обращенных к ее населению, к ее солдатам и офицерам, вторгнувшимся на советскую землю. Не Советский Союз угрожает существованию Румынии, а фашистская Германия, которая под маской друга хозяйничает в Румынии, вывозит ее национальное богатство и толкает плохо вооруженных румынских солдат и офицеров на верную гибель. Долг каждого румына в этих условиях, говорилось в наших листовках, не воевать с Красной Армией, а освободить свою страну от фактической оккупации гитлеровцев, уходить с фронта домой, чтобы повести настоящую освободительную войну против немецких фашистов и их клики в Румынии. Красная Армия – друг румынского народа, и она поможет ему в его национальной борьбе...

В листовках и лозунгах, обращенных к военнослужащим и населению Венгрии, мы разъясняли, что у венгерского народа нет никаких причин для войны против Советского Союза и что погибать солдатам приходится исключительно ради интересов гитлеровской Германии. Существенной стороной этих пропагандистских материалов был исторический фон – славная страница недавнего прошлого, когда тысячи венгров, оказавшиеся во время первой мировой войны в русском плеву, с оружием в руках защищали молодую Советскую Республику от империалистического нашествия. Воскрешая революционные традиции рабочего класса Венгрии, листовки призывали солдат покидать немецкую армию и фронт, переходить к своим друзьям – русским...

Органы политпропаганды обращались с листовками и к австрийцам, люксембуржцам, французам, полякам, служившим в вермахте. Главное направление этих обращений было подсказано пленными: обострение противоречий между теми, кто был насильственно мобилизован в немецкую армию, и гитлеровцами, усиление ненависти европейских народов к фашистской Германии, поработившей их страны. "Вас заставляют проливать кровь во имя интересов вашего же врага", – говорили мы этим солдатам. А тем, кто усердно служил врагам своей страны, мы напоминали об их ответственности перед народом и семьей.

В последующем тематика и аргументация наших выступлений, естественно, конкретизировались с учетом изменений военно-политической обстановки: Все большее место в листовках и устной пропаганде занимали такие аргументы, как растущая мощь Красной Армии и антигитлеровской коалиции, истощение вражеских сил и ресурсов для продолжения войны, пути выхода из нее.

С первого же дня войны пропаганда среди войск и населения противника, проводимая политорганами Красной Армии, шла рука об руку с той антифашистской, национально-патриотической борьбой, которую возглавляли в своих странах братские коммунистические партии.

Самых добрых и теплых слов заслуживает рабста, которую проделали руководящие товарищи из братских компартий, претворявших в жизнь решение Исполкома Коминтерна "оказать помощь политуправлению Красной Армии в разработке информации о немецко-фашистской армии и листовок к войскам противника". В. Пик, В. Ульбрихт, П. Фестерлинг, А. Петер – славные представители одной только КПГ, призвавшей немецкий народ "поддержать великую освободительную войну Советского Союза". Руководство КПГ выделило в помощь политорганам многих известных журналистов и писателей из числа антифашистов-политэмигрантов. С первых и до последних дней войны работали бок о бок с нами писатели и поэты И. Бехер, В. Бредель, Э. Вайнерт, Ф. Вольф, А. Курелла, представляющие собой блестящее созвездие имен немецкой литературы. Их произведения неоднократно издавались, в том числе в нашей стране, ставились в театрах, выходили на киноэкран. "Я немец, но я знаю: немцем быть – не значит в муки повергать полсвета. От этих немцев мир освободить – вот в чем я вижу высший долг поэта", – писал, выражая мысли и чувства немецких антифашистов, И. Бехер. Соавтором многих наших листовок был и А. Курелла – генеральный секретарь Международного комитета борьбы с фашизмом.

А рядом с отцами, ветеранами, вставали в ряды борцов с фашизмом их дети. Помнится, ко мне пришел с заявлением пятнадцатилетний Конрад, сын Фридриха Вольфа, – он был согласен на любую службу в Красной Армии, но непременно в действующих частях. Диктором армейской "звуковки" политотдела 47-й армии Конрад Вольф прошел от Новороссийска до Берлина. Сын Вильгельма Пика, Артур, был зачислен в наш отдел. Офицерами Красной Армии стали дети В. Бределя, Белы Иллеша и многих, многих других политэмигрантов-антифашистов. "Я иду не против своего отечества, я воюю против фашизма", – говорил, обращаясь к немецким солдатам, молодой антифашист Фриц Штраубе, ставший ополченцем города Иванова, где он воспитывался после того, как ему удалось еще до войны скрыться и бежать от гестаповских ищеек в Лейпциге.

Приняв решение оказывать помощь политуправлению Красной Армии, Исполком Коминтерна уже не оставлял нас своим вниманием. В июле 1941 года у Г. М. Димитрова состоялось совещание, на котором присутствовали Д. З. Мануильский, П. Тольятти, В. Пик, В. Ульбрихт, А. Паукер, Я. Шверма и другие видные деятели братских компартий, а из нашего отдела кроме меня были приглашены И. С. Брагинский и начальник информационного отделения К. Л. Селезнев.

Не скрою, мы шли на это совещание с большим волнением. Я представлял Г. М. Димитрова таким, каким, как мне казалось, должен быть человек, одержавший победу над нацистами на их судилище в Лейпциге, – экспансивным, властным, громадного роста, с громовым голосом... И... ошибся во всем, кроме, быть может, роста. На встречу к нам шел удивительно приветливый человек с трубкой в руке. Запомнились большой, широкий лоб под густыми, слегка вьющимися черными волосами, мягкий, тихий голос, едва он произнес слова приветствия, и добрая улыбка.

Мы получили от Г. М. Димитрова и других товарищей много ценных советов; был установлен "повседневный контакт" нашего рабочего аппарата с редакционными коллективами, созданными в ИККИ для ведения пропаганды на страны фашистской коалиции; определены направления политработы среди военнопленных{24}. Встреча оказалась очень важной для нас, поскольку рекомендации о содержании и аргументах пропаганды среди войск и населения стран – сателлитов фашистской Германии как раз совпали с работой, которую мы развертывали, испытывая определенные трудности, связанные с историческими и национальными особенностями каждой страны.

Редакционные коллективы братских компартий помогали политорганам вести "внешнюю политработу": выделяли своих партийных пропагандистов, литераторов, журналистов, которые давали нам свои рекомендации, советы, помогали изучать трофейные документы, опрашивать пленных, вели с ними агитационно-массовую работу в лагерях. Их помощь трудно переоценить.

На переднем крае

На одном из заседаний бюро военно-политической пропаганды мне было поручено составить краткий отчет о том, как развертывается политическая работа среди войск и населения противника. Данные отчета показывали, что только за первые две недели войны бюро утвердило 67 пропагандистских материалов, изданных тиражом 90 миллионов экземпляров{25}. Военные советы фронтов и армий, органы политпропаганды обеспечивали распространение материалов в тылу врага как средствами авиации и артиллерии, так и разведподразделениями. Часть пропагандистских материалов передавалась подпольным организациям и партизанским отрядам.