Текст книги "Время кенгуру. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Михаил Эм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Глава 11
Григорий Орловский, на следующее утро
На следующее утро Якаки зашел за графом Орловским, чтобы отвести его на место дуэли.
Вместе с Орловским стал собираться Андрей, но граф отказался:
– Не стоит, право слово. Дело-то ерундовое.
– Возможно, – сказал Андрей. – Однако, я хотел проследить, чтобы другая сторона играла по-честному.
Орловский захохотал:
– Если другая сторона надумает играть не по-честному, я ей не завидую. Нет, Андрей, спасибо за поддержку, но оставайся дома. Тем более что туземным языком ты не владеешь. Своим секундантом я назначаю Якаки.
– Ну, как знаешь, – обиделся Андрей и остался дома.
В сопровождении Якаки граф Орловский проследовал на дворцовую площадь, где встретился с тремя оппонентами.
Якаки еще раз обсудил условия дуэли с оппонентами, затем, на языке жестов, обратился к Орловскому. Тот понял, что Якаки – вернее, туземные дуэлянты – интересуются очередностью дуэлей. Если Орловский будет убит в первой же дуэли, остальные двое бретеров не получат требуемого удовлетворения.
Орловский заверил, что такой случай маловероятен – если, конечно, ему выдадут оружие. Якаки подтвердил, что оружие выдадут: такую же звездчатую булаву, которой был вооружен каждый из бретеров, – затем повторил вопрос об очередности. Орловский сообщил, что ему безразлично, в какой последовательности убивать своих противников.
Когда Якаки перевел эти слова на туземный, дуэлянты ожесточенно заспорили. Через некоторое время им удалось договориться между собой. Первым драть с Орловским должен был упитанный туземец по имени Портальто, затем следовала очередь Араульто. Если двое вышеназванных окажутся убиты Орловским, в драку должен был вступить последний туземец по имени Атасиу – истинное дитя джунглей, с холодным и благородным взглядом.
Условия дуэли Якаки сообщил графу Орловскому с помощью жестов. Нетерпеливый граф пожелал немедленно получить в руки звездчатый жезл и начать дуэль, однако выяснилось, что имеется определенная загвоздка. Дело в том, что в империи инков дуэли были категорически запрещены и в то же время весьма распространены. Иными словами, дуэлянты дрались на незаконных основаниях, на свой страх и риск – под угрозой административной ответственности.
Понятно, что административная ответственность никого не пугала, однако место для дуэли следовало выбрать поукромней. О том, чтобы драться непосредственно в городской черте, не могло быть и речи.
Объяснив местный дуэльный кодекс графу Орловскому, Якаки повел всю четверку за город, в надежде отыскать неприметное местечко на берегу.
Они миновали мост и вышли на берег озера. Это была сторона озера, на которой располагался храм бога Виракочи. Орловский еще раз поразился тому, насколько высокий и толстый световой луч выходит из храма и вновь в него опускается. Вероятно, это была очень большая протечка во времени, несравнимая с той – петербургской, оставшейся в далеком прошлом, а точнее, в будущем.
Сойдя с каменного шоссе, дуэлянты нашли небольшую, поросшую кустарником впадину. Середина впадины была свободна от кустов, образуя площадку диаметром саженей в тридцать. Лучшего места для дуэли было не пожелать.
На середину площадки вышел, поигрывая звездчатой булавой, здоровяк Портальто. Якаки как раз вручал Орловскому булаву, которой графу предстояло сражаться. Приняв орудие в руки, граф пару раз махнул дубиной над головой, для примерки, после чего дал понять, что готов.
Якаки, Араульто и Атасиу отошли поближе к кустам, чтобы не мешать дерущимся.
Не успел Якаки дать отмашку к началу поединка, как из кустов с грозным кличем выскочили вооруженные туземцы в одноцветной одежде. По рисункам на их груди, изображавшем солнце, Орловский догадался, что это служители храма солнечного божества Виракочи.
Потрясая копьями и обсидиановыми кинжалами, служители что-то потребовали от занявших оборонительную позицию знакомых Орловского. Что именно, путешественник во времени не понял ввиду незнания туземного языка.
Словесная перепалка между двумя группами туземцев продолжалась несколько минут. По всей видимости, не договорились. Орловский решил так, потому что храмовые служители наставили свои копья на противников и попытались их окружить. Графом они не интересовались. Несмотря на туземную одежду, было видно, что Орловский не местный и уж тем более не официальное лицо, в отличие от своих знакомых.
Якаки жестами показал Орловскому, чтобы возвращался домой.
«Сейчас здесь начнется бой», – показал жестами Якаки.
Но не таков был граф Григорий Орловский, чтобы возвратиться домой не солоно хлебавши, без адреналинового выброса. Граф вскинул на широкое плечо свою звездчатую булаву и присоединился к Якаки, Портальто, Араульто и Атасиу. Те удивленно посмотрели на приезжего, но, видя такое дело, закивали и приняли в свою команду.
Служители храма еще раз угрожающе потрясли копьями, потом напали.
Надо сказать, что Портальто, Араульто и Атасиу управлялись своими булавами весьма искусно. В несколько взмахов они обезоружили служителей храма и отбросили их в колючие кусты. Следом полетели сломанные копья. Якаки в битве не участвовал: телосложение имперского аудитора не позволяло ему полноценно драться. К тому же свою булаву он отдал графу. Что касается самого Орловского, граф успел отбить несколько копейных выпадов. К его вящей досаде, битва вскоре завершилась усилиями новоявленных товарищей, Дабы компенсировать слишком малый, по его мнению, вклад в общее дело, Орловский дал последнему из храмовых служителей такого пинка под зад, что тот летел раза в два дольше остальных.
Обезоруженные служители с позором бежали.
Якаки пояснил Орловскому, что храмовые служители пытались арестовать их за проведение дуэли. Также он сообщил, что у служителей могло все получиться, если бы имелись приспособления, стреляющие огненными шарами. По счастью, такими приспособлениями располагали не всех служители: знакомым Орловского, и ему самому, сильно повезло, что отряд оказался вооружен простыми копьями.
Услышав о странных приспособлениях во второй раз, Орловский понимающе закивал.
Само собой, внутренний конфликт между графом, с одной стороны, и Портальто, Араульто и Атасиу, с другой стороны, исчерпался сам собой. Орловский хотел возвратить звездчатую булаву Якаки, но тот отказался, показывая, что булава обрела нового хозяина.
Спрятав оружие под туниками, все отправились в ближайший кабак, чтобы отпраздновать одержанную над храмовыми служителями победу.
Коцатль, в то же самое время
Коцатль набрал охапку валежника, вынесенного океаном на берег, и обвязал веревкой. Пора возвращаться. Разумеется, десятник его отпустил – все совершенно официально, – однако злить начальство не стоило. Припомнит потом – хуже будет.
Жизнь в айлье продумана до мельчайших деталей. Делай, что поручат, и будь уверен, что без куска мяса на старости лет не останешься. Вот и сейчас: начальство вникло в положение, что хворост в хижине закончился, отпустило с общественных работ – сходить на берег и набрать валежника. В это время остальные крестьяне строят новую террасу для выращивания маиса. Работа тяжелая, но необходимая. Зерно выращивать надо, а земли в горах нет – приходится обустраивать.
Задания на обустройство приходят из самого Теночтитлана. Необходимый объем работ распределяется по тысячным, от них – по сотенным, от сотенных – по десятникам. А десятники уже наблюдают за крестьянами: как те ворочают камни и перетаскивают плодородную почву в горы, на новообразованные террасы. Все правильно: иначе, чем сообща, столь сложную работу не осилить. Им в айлье еще повезло, что дорог у побережья достаточно: будь иначе, пришлось бы не строить террасы, а мостить дороги. Эта работа куда более сложная и ответственная.
Коцатль взвалил валежник на плечи и отправился от океана в деревню.
Взойдя на пригорок, крестьянин непонятно зачем оглянулся – вернее, что-то заставило его оглянуться. Океан как океан, вроде бы ничего особенного. Только морские птицы вьются над одним местом и кричат: вероятно, обнаружили рыбину. Хотя никакой рыбины не видно.
Коцатль свалил валежник на землю и присел на связку, лицом к океану. Он совсем не устал – его путь до деревни только начинался, – однако слишком оголтелые крики морских птиц заинтересовали. Птицы вились как-то странно: они концентрировались в одних точках пространства, тогда как других точек как будто избегали. Казалось, птичьи тела вычерчивают невидимую фигуру. То есть вычерчивают не самими телами, а наоборот, их отсутствием. Как будто предмет невидим, а морские птицы порхают вокруг него, но в сам невидимый предмет залететь не могут.
Коцатль помотал головой от удивления. Что такое ему мерещится? Однако, зрение его к тому моменту уже перестроилось: крестьянин начал видеть не гомонящую птичью стаю, а невидимый предмет, вокруг которого стая вилась. Это невидимый предмет напоминал собой… Коцатль даже не представлял, что он собой напоминает. Единственное, что можно было сказать о нем: этот невидимый предмет был огромным, просто очень огромным. По высоте он, наверное, был величиной с холм, на котором в данный момент находился крестьянин.
Присмотревшись, Коцатль понял, что невидимый предмет двигается вдоль берега. То есть сначала он двигался, вместе с облегающей его птичьей стаей, затем замедлил ход и остановился, как раз напротив Коцатля.
Крестьянин наконец сообразил, что невидимый предмет ему напоминает. Предмет напоминал птицу. Но не летящую с распластанными над землей крыльями, а сидящую на воде и поднявшую крылья вверх, для того, чтобы похлопать ими. Сначала невидимый предмет хлопал невидимыми крыльями, а потом невидимые крылья опали и повисли без движения, хотя в поднятом состоянии.
Этот невидимый предмет… Впрочем, почему невидимый? С мозгом Коцатля что-то произошло, как будто в нем открылось дополнительное око, и Коцатль воочию увидел сидящую на воде громадную птицу. Вокруг этой птицы вились обыкновенные морские пернатые, но они крестьянина нисколько не интересовали – крестьянин попросту перестал их замечать.
Громадная птица, помимо своих титанических размеров, отличалась от малых сородичей также формой. Ее крылья, вздернутые кверху, находились в опавшем состоянии. Тело было непропорционально большим – сложно было представить, что крылья способны увлечь такое массивное тело в воздух.
Тут Коцатль сообразил, что летающей эту птицу не видел.
«Неужели она не умеет летать, а только плавает по воде? В таком случае это водоплавающая птица», – подумал крестьянин.
Наверное, так оно и было.
Коцатль еще присмотрелся и, к своему изумлению, обнаружил на теле птицы копошащиеся человеческие фигуры. Конечно, расстояние было велико, и Коцатль мог ошибиться, но все-таки он был уверен в том, что это люди. Люди находились на теле птицы и, судя по плавности передвижений, прекрасно себя чувствовали. Птичье тело имело замысловатый вид (свалиться с него в воду было сложно, наверное), но ведь это птичье тело! Коцатль не знал, как бы он ощущал себя на месте этих людей, и даже не хотел представлять. Не в своей тарелке, наверное. Интересно, зачем этим людям понадобилось забираться на птичье тело? Уж конечно, это не инки, а какие-нибудь иноземцы. Ни одному инку не пришла бы в голову мысль лазить по птичьим телам.
Голову громадной птицы Коцатль не видел – она могла быть с обратной стороны тела. Вполне возможно, если птица засунула свою голову подмышку с обратной стороны туловища.
От птицы что-то отделилось и поплыло по воде. Хотя все прекрасно было видно, Коцатль от неожиданности даже привстал со своего валежника, чтобы получше рассмотреть. Отделившаяся часть не могла быть ничем иным, как птенцом. До этого птенец сидел на теле матери, а теперь отделился от матери и поплыл к берегу. Примечательно, что на теле птенца, как и на теле матери, находилось несколько человеческих фигурок. Люди взмахивали чем-то, напоминающим птичьи лапы. Или, наоборот, птенец перебирал своими многочисленными, как у гусеницы, лапами, а люди держались за лапы с другой стороны, чтобы не упасть в воду.
Понимая, что птенец вскоре достигнет берега (если, конечно, не передумает плыть в ту сторону), Коцатль вскочил на ноги, перекинул вязанку валежника через плечо и поспешил прочь. Нужно будет сообщить десятнику о странной громадной птице. Также о том, что у птицы имеется птенец, и что этот птенец высадился на берег. И, разумеется, о том, что на птице и ее птенце находятся люди – какие-то иноземцы, которые этой птицей и ее птенцом, возможно, и управляют. Десятника наверняка заинтересует эта информация, особенно в отношении иноземцев, о появлении которых на территории деревни следовало сообщать в Теночтитлан незамедлительно.
Я, через некоторое время
Согласно воле Великого инки, к нам пришел учитель туземного языка – пожилой морщинистый туземец, небольшого росточка, но с приятным понимающим лицом.
Якаки отсутствовал, а учитель туземного языка не знал ни русского, ни английского, поэтому объясняться с ним было проблематично. Хотя особых объяснений не требовалось. Учитель указал на свой язык, затем показал, как с языка слетают слова и попадают в уши других людей. И все стало понятно.
Я полагал, что учитель усадит всех нас в общей зале, достанет кусок мела и примется рисовать на черной поверхности слова, попутно объясняя их значения. Но все случилось иначе.
Прежде всего, учитель потребовал одного ученика. Я понял, что занятия будут индивидуальными, и, с согласия своих товарищей, вызвался быть первым. Конечно, с моей точки зрения это было глупостью: я имею в виду индивидуальные, а не групповые занятия. Нас шестеро. Если заниматься с каждым по отдельности, выйдет в шесть раз дольше. Не слишком эффективно, надо заметить. Если обучение одного человека языку инков займет около полугода, то обучение шести человек – аккурат три года. За это время мы проникнем в храм бога Виракоча и заделаем протечку во времени с помощью создателей нашей вселенной. И исчезнем отсюда, само собой разумеется. Таким образом, обучение туземному языку не имело особого смысла. Даже в том случае, если учитель собирается обучать нас параллельно, мы начнем разбирать отдельные фразы не ранее через два-три месяца. Очевидно, что протечка во времени будет заделана раньше.
Мы с учителем прошли в мою комнату.
Учитель достал из-под одежды небольшой сосуд, вскрыл его и плеснул в чашку темной жидкости. Я понял так, чтобы во время обучения прочищать себе горло.
Я уселся на каменный куб, служивший здесь вместо стула, и стал ожидать анализа артиклей и согласований во времени. К моему удивлению, учитель не произнес ни слова, зато предложил мне хлебнуть из своей чашки темную жидкость. Я с некоторой робостью пригубил напиток, показавшийся мне местным аналогом кока-колы. Учитель радостно закивал и со вниманием на меня воззрился.
Не понимая его столь пристального интереса, я хотел поинтересоваться по поводу обучения, однако комната начала расплываться перед моими глазами. Впрочем, комната расплывалась не так, как при потере сознания, когда сначала все расплывается, а потом наступает темнота. Комната сначала раздвоилась, потом съехала немного набок, однако вовремя остановилась и зафиксировалась в раздвоенном состоянии. Вся обстановка оказалась раздвоенной, в том числе учитель, продолжавший за мной внимательно наблюдать.
Я поднял руку. Рука также раздваивалась: казалось, что я поднимаю две руки, растущих из одного плеча.
«Доигрался?» – спросил внутренний голос.
«Да пошел ты…» – отмахнулся я.
«Ты кого на три буквы посылаешь?» – возмутился внутренний голос.
Он настолько сильно возмутился, что я ощутил его неприязнь и дрожание в своей грудной клетке. Внутренний голос задергался во мне от негодования и принялся раскачивать меня, как маятник. Я испугался и ухватился за каменный стул. Раньше мне удавалось свой внутренний голос контролировать, но теперь, похоже, он совсем охренел.
Внутренний голос раскачивался и раскачивался во мне. Когда мне это надоело, я перестал его удерживать, и внутренний голос внезапно вывалился из меня наружу. Чем-то он меня, безусловно, напоминал, но уж точно не моей прирожденной доброжелательностью и оптимизмом. И вообще, внутренний голос оказался довольно неприятным субъектом: хамоватым, несдержанным и требовательным – в том смысле, что, вывалившись из меня, сразу принялся что-то требовать.
Внутренний голос произнес несколько фраз, но я их не разобрал: это был набор совершенно бессмысленных звуков.
«Тебе чего от меня надо?» – спросил я, стараясь сохранять выдержку.
Внутренний голос снова проорал нечто невразумительное.
Я легонько толкнул внутренний голос раскрытой ладонью в грудь, стараясь привести в чувство. В ответ внутренний голос засадил мне апперкот в челюсть. Такой наглости я от него не ожидал. Кто бы мог подумать?! Мой собственный внутренний голос, а никакого такта, никакого воспитания!
Разозлившись, я достал внутренний голос хуком. Голос ответил, причем так умело и неожиданно, что я свалился со своего сиденья на каменный пол. Надо мной нависли ноги моего внутреннего голоса, обутые в мои же туземные сандалии. Внутренний голос снова что-то произнес – утвердительное, но вместе с тем непонятное, – после чего приложил меня ступней по ребрам. Я вскочил, как ужаленный, и нанес своему внутреннему голосу убойный кресент-кик. Но этот подонок – мой внутренний голос – снова, моим же излюбленным приемом, увернулся и ударил меня в солнечное сплетение. Я упал, с перехватившимся дыханием.
Внутренний голос сгреб меня за ворот и рывком поднял на уровень своей головы.
– Теперь, сука, ты понимаешь?
– Что я должен понимать? – завопил я, тщетно пытаясь освободиться.
– Понимает, – удовлетворенно заметил внутренний голос и ткнул меня в солнечное сплетение во второй раз.
Я окончательно задохнулся. Внутренний голос кинул мое беспомощное тело на каменные плиты, после чего наступил ногой на мою грудь и внезапно провалился в нее. Даже не пытаясь вытащить ногу из моей груди, внутренний голос поставил туда же вторую ногу, затем принялся проваливаться в разъятую грудную клетку. Вскоре в грудной клетке скрылось туловище внутреннего голоса, затем плечи и голова. Последними в моей груди исчезли пальцы с отбитыми костяшками. Внутренний голос попытался удержаться пальцами за мои поломанные ребра, наподобие того, как тонущий в болоте пытается удержаться за окружающие его травинки, но затем его окончательно засосало, и внутренний голос сгинул в пучинах моего собственного сознания.
Когда я очнулся, учитель смачивал мой лоб холодной водой и хлопал по щекам.
– Ты меня слышишь? – спросил учитель.
– Слышу, – прохрипел я.
– Полежи немного, отдохни, – сказал учитель. – А я пойду обучать языку кечуа твоих товарищей.
– Значит, вы разговариваете на языке кечуа? – спросил я.
– Мы разговариваем.
Ага, я уже понял, что разговариваю с учителем на туземном языке, причем свободно его понимаю.
Учитель ушел.
Не знаю, с кем дрались мои товарищи по путешествию, но к концу для все они свободно разговаривали на кечуа.
Использованный инками способ лингвистического обучения мне, в принципе, понравился – если не считать того, что еще с неделю мне пришлось прикладывать примочки к синякам, которых сгоряча наставил мне внутренний голос.
Глава 12
Я, на следующий день
На следующий день нас вызвал к себе Атауальпа. Теперь переводчик не требовался – любой из нас мог общаться со всемогущим Великим инкой абсолютно свободно.
Великий инка с видимым неудовольствием оторвался от настольной игры, в которую опять играл. Теперь я находился к трону чуть ближе, чем в прошлый раз, поэтому смог рассмотреть игру в подробностях. В качестве фишек использовались вырезанные из драгоценных камней фигурки животных. Игра заключалась в том, чтобы передвигать фишки по доске, на которой были нарисованы водоросли, морское дно, волны и прочие прелести подводного мира.
Итак, Атауальпа оторвался от своей игры и обратился к нам со словами:
– Я обдумал, какой работой вы можете заняться в моей империи. Двое из вас, а именно ты и ты, – Атауальпа указал на меня и графа Орловского, – являетесь могучими воинами. Объединенными усилиями вы защитили одну из моих деревень от захватчиков. Причем один из вас действовал голыми руками, тогда как другой использовал неизвестный нам вид вооружения, поражающего противника звуковым хлопком. Более того, этот второй не устрашился вызвать на дуэль сразу трех моих воинов. Хотя дуэль не состоялась, однако вчетвером вы смогли прогнать превосходящий вас в численности отряд храмовых служителей. За это вы достойны особой благодарности. Было бы удивительным, если бы я использовал вас не по воинскому назначению, тем более что сейчас представился подходящий случай. С окраины моей империи пришло важное сообщение. Огромная птица подплыла к нашей земле, с целой стаей птенцов. С нее на нашу землю высадились люди, по описаниям очень напоминающие вас. Я хотел бы, чтобы вы, вместе с вооруженным отрядом, который я придам вам в подмогу, выяснили, зачем эти люди появились на нашей земле. Если их намерения немирные, следует этих людей уничтожить, точно так же, как вы уничтожили бандитов, напавших на мирную деревню. Если их намерения мирные, следует данные намерения выяснить и доложить мне, чтобы я мог принять подобающее случаю решение.
– Мне все понятно, Великий инка, – отвечал я с благодарностью. – Остается лишь узнать, какой полезной работой займутся мои товарищи.
– Ты, – указал Атауальпа на Ивана Платоновича, – останешься в Теночтитлане для выяснения твоих умений. Что же касается женщин, то, как всем известно, их работой является удовлетворение мужчин, вынашивание детей и последующая забота о всех них. Поэтому женщины вольны вести себя так, как им позволяют правила приличия.
– Одна из этих женщин – моя жена, – пояснил я.
«А две другие – мои любовницы», – напомнил внутренний голос, но его никто не услышал.
– Это ничего не меняет, – торжественно произнес Атауальпа. – Женщине в любом случае не место в военном походе. Твоя жена будет дожидаться здесь, в полной безопасности.
Я поклонился.
– Есть ли у тебя, Андрей, какие-нибудь вопросы по поводу предстоящего похода? – спросил Атауальпа.
– Сколько вы можете дать воинов? – спросил я.
– Согласно докладов, количество пришельцев не превышает двух десятков человек. Полагаю, что пятикратного перевеса будет вполне достаточно для того, чтобы одержать над ними победу. Если, конечно, придется с пришельцами воевать. Но в принципе, я могу дать тебе столько воинов, сколько ты пожелаешь. Моя империя столь велика, что может выставить против каждого иноземца по миллиону обученных бойцов.
Я прикинул, как тяжело будет с непривычки командовать таким количеством туземных воинов.
– Спасибо, Великий инка, но полагаю, воевать с пришельцами не придется. Мне достаточно такого же количества воинов, что у пришельцев. Если их намерения мирные, так будет легче договориться, ну а если нет, мы с градом Орловским всегда начеку. Одолеть нас двум десяткам людей, даже вооруженных, не так-то просто.
Строго говоря, я надеялся, что пришельцы окажутся такими же путешественниками во времени, как мы. В этом случае цель у нас будет единой, и договориться не составит труда. В противном случае придется повоевать, конечно. Хорошо, что Иван Платонович остается в Теночтитлане. Нужно подумать, оставить ли ему первертор на случай, если он сможет пробиться к протечке во времени в наше отсутствие. С другой стороны, мне не хотелось застрять в империи инков надолго – в этом смысле первертор лучше было держать при себе. Если Иван Платонович и найдет способ добраться до протечки, устранить протечку во времени без помощи кенгуру он не сможет.
– Да будет так, как ты просишь, – провозгласил Атауальпа. – Выбери любых воинов и отправляйтесь в путь, завтра же.
– Мы с графом Орловским отправимся завтра с восходом солнца, – пообещал я.
Мы с товарищами откланялись и покинули приемную залу. Завтра нам предстояло разделиться. Одни из нас оставались в Теночтитлане, другие направлялись на встречу с с пришельцами, приплывшими по морю на огромной птице. Необходимо было выяснить намерения пришельцев и, в случае необходимости, уничтожить отряд.
Я, вскоре после
Перед отъездом мне пришлось выяснить отношения с Иваном Платоновичем.
– Так что же, князь Андрей, – сказал тесть. – Вы уезжаете в ратный поход. Мне кажется логичным, что первертор следует оставить здесь, в Теночтитлане, у меня или Люси. На войне случается всякое, вы можете погибнуть, простите за напоминание. Безусловно, я этого не желаю. После того, как вы уничтожили источник нашего коммерческого благополучия в Петербурге, у меня нет ни малейшей причины желать смерти своему зятю. Так вот, если вы погибнете, я не смогу вызвать кенгуру, и протечка времени останется не заделанной. Вселенная, вместе с обитающем в ней человечеством, погибнет. Вы этого не желаете, князь Андрей, я правильно понимаю?
– Вы понимаете правильно, Иван Платонович, – ответил я, к тому времени все для себя решив. – Однако первертора я вам не дам, первертор поедет вместе со мной на войну. Будем считать, что он послужит гарантией моего возвращения.
– Как знаете, – вздохнул Иван Платонович. – Однако, князь Андрей, не больно-то вы жалуете человечество, если готовы рискнуть его существованием ради какой-то гарантии.
– Лучше постарайтесь выяснить, каким образом можно попасть в храм Виракочи. Если к моменту нашего с Орловским возвращения из похода вы сможете обеспечить доступ к протечке, мы сразу же из этого времени и переместимся. Не можем же мы оставаться здесь вечно!
– А то бы я без вас не догадался, князь Андрей.
На этой минорной ноте я расстался с тестем и, вместе с графом Орловским, отправился комплектовать наш небольшой отряд. Орловский к тому времени успел уже предпринять кое-какие действия, поэтому в назначенном месте нас ожидало человек пятьдесят бойцов (отборных, насколько я понял). Заправляла ими тройка, в которой я с удивлением признал туземцев, не так давно доматывавшихся до нас на дворцовой площади – тех, с которыми у графа Орловского была назначена дуэль. После дуэли граф явился домой вдрызг пьяным и больше по этому поводу не распространялся. Некоторую информацию к размышлению мне дали слова великого инки Атауальпы о несостоявшейся дуэли и состоявшейся драке со служителями храма. Теперь я мог убедиться, что со своими бывшими оппонентами отношения у графа Орловского наисердечнейшие. В этом был весь граф Орловский: стоило ему затрудниться с набитием кому-то морды, как этот человек немедленно становился его лучшим другом и побратимом.
– Портальто, Араульто и Атасиу, – представил мне Орловский своих новых друзей.
Первый из них был немного полноват для туземца – впрочем, широк в плечах. Второй был тонок и изящен. Лицо третьего было таким благородным, как будто перед встречей с нами он выпил стакан лимонного сока.
– Мне нужно два десятка человек, лучших из лучших, – сообщил я туземной троице. – Оружие должно быть максимально разнообразным. Отбирать преимущественно молодых людей, во время пути я стану обучать их приемам силовых единоборств.
По сложившейся традиции, я выступал в роли командира, тогда как граф Орловский – в роли моего заместителя и одновременно комиссара.
Через полчаса нашими совместными усилиями были отобраны недостающие в команду люди. Я назначил место встречи, а также время – завтра утром с восходом солнца. Пришельцы были обнаружены на окраине империи – туда, вдоль побережья, нам и следовало направиться как можно скорее.
Отпустив солдат, с грустным сердцем я возвратился домой. Я надеялся, что отъезжаю ненадолго, но полной уверенности в этом не было. Женщины разделяли мою грусть, поэтому выполняли требования безоговорочно.
В эту ночь я был хорош как никогда. Три наяды сладострастно стонали под моим натиском, как единое существо.
После этой ночи я стал уверен: Люська и Катька смогут ужиться вместе, а Натали послужит обеим надежной защитой. Их можно брать с собой в будущее. Насчет Натали я не был стопроцентно уверен, оставались сомнения по поводу вместимости однокомнатной квартиры, но Люська и Катька ее точно достойны.
Если бы я только знал, как страшно ошибался!
Люси Озерецкая, дневник
Господи, эта бесстыдная женщина, Эта Особа, тень из прошлого – вернее, из будущего – продолжает вставать между мной и моим мужем.
Только появившись из светового луча, она, не мешкая, начала с оскорблений. Якобы я похожа на проститутку. Естественно, что в своем гриме и укороченном платье я походила на падшую женщину, но ведь это был грим! Я пыталась спасти своего мужа, разве непонятно с первого взгляда?!
Как Андрэ мог так ошибиться! Конечно, он ошибся через 200 лет после моего существования, еще не будучи знаком со мной – это его в некоторой степени извиняет. Однако, прошлые ошибки необходимо исправлять, а будущие предотвращать. Но я же вижу, вижу, как муж колеблется.
Я немножко понимаю Андрэ. У него доброе сердце, он не может оставить без помощи знакомую, оказавшуюся в чужом времени. Кстати, Эта Особа провалилась в протечку во времени, находясь в его апартаментах – я так поняла. Какое бесстыдство! Наверняка, она явилась к Андрэ, в его отсутствие, затем, чтобы копаться в его бумагах или просто шпионить. Андрэ исчез, отсутствовал – Этой Особе все прекрасно было известно. Тем не менее она провалилась в протечку, теперь Андрэ вынужден всюду таскать ее с собой, как собачку на привязи.
Но как Эта Особа бесстыдна! Так и норовит продемонстрировать свое голое тело, как будто у Андрэ нет законной жены. Стоит показаться речке или озерцу, как она тут же обнажается и бежит полоскаться! При этом совершенно не стесняется ни папана, ни графа Орловского. Конечно, те делают вид, что не обращают внимания на ее неприличный вид, но это только из вежливости. Впрочем, я заметила, что папан, кажется, обращает. Надо будет предупредить его: если такое еще раз повториться, я все расскажу маман, тогда папан сильно не поздоровится.
Конечно, весь этот спектакль с раздеванием предназначен в первую очередь для Андрэ. По-моему, его это ситуация забавляет. Не понимаю, как муж может быть столь легкомыслен. Хорошо, что у Андрэ есть верная жена, которая всегда в нужную минуту разденется и своим телом прикроет его мужской взгляд от соблазнов. Натали помогает мне по мере возможности в охранной деятельности.
Когда Андрэ вернется из боевого похода, я обязательно поговорю с ним по поводу отношений с Этой Особой. Что он в ней нашел, в самом деле? В последнюю перед походом ночь она, во-первых, дольше других сидела в купальне. Все уже ушли, а она еще сидела. Что она там делала? Может, ждала графа Орловского или какого-нибудь другого любовника, который пробрался в наш дом на тайное свидание? Во-вторых, когда Эта Особа пришла из купальни, то сразу попала на все готовенькое. Мы с Натали как следует разогрели Андрэ и готовились довести его до исступления, как врывается эта особа и сразу начинает делать ему минет, как будто мы с Натали не можем его сделать. Возмутительное поведение!
