Текст книги "Время кенгуру. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Эм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Люси Озерецкая, дневник

Когда Натали сообщила мне, что Андрэ арестован, я вскрикнула от ужаса и побежала к папан.

– Папан, как же так? – зашлась я в рыданиях. – За что арестовали Андрэ? Что плохого он сделал храмовым служителям, что они его арестовали? Это несправедливо!

– Еще не знаю, за что арестован, – отвечал папан. – Но обязательно узнаю.

Но, поскольку Андрэ был арестован храмовой стражей, узнать что-либо было сложно.

Лишь на следующий лень, когда Якаки удалось устроить папану аудиенцию у Великого инки, удалось кое-что разузнать. Возвратившись с аудиенции, папан рассказал.

Действительно, Андрэ арестовали храмовые служители, за разговоры с говорящим животным. Я сразу догадалась, что эти животные – кенгуру. Ну и что, что они говорящие?! Они же такие милые, как можно арестовывать моего мужа за разговоры с ними?!

Я принялась умолять папана что-нибудь сделать, в смысле – освободить Андрэ из темницы.

– Доча, здесь тебе не Петербург, – отвечал папан. – Не так быстро. Но, поверь, я предпринимаю необходимые усилия.

Я заплакала и выбежала из комнаты, тем более что у меня были на это уважительные причины.

Из своей комнаты я слышала, как папан говорил с Якаки, потом тот ушел, а через некоторое время вернулся.

Папан зашел в мою комнату и сообщил:

– Доча, Якаки устроил тебе свидание с князем Андреем в храмовой тюрьме. Ты пойдешь?

Ну разумеется, пойду! Как я могу не пойти на свидание к своему арестованному мужу!

Я быстренько собралась и вместе с Якаки направилась в сторону храма Виракочи. Я смотрела на солнечную дугу, невозмутимо возвышающуюся над храмовым комплексом, и думала:

«Это все из-за тебя, протечка во времени! Если бы не ты, Андрэ никогда бы не попался. Наверняка он хотел устранить протечку и решил подобраться к ней поближе. Поэтому был арестован. Напрасно он связался с этой протечкой и с кенгуру. Хотя, надо отдать им должное, эти кенгуру такие смешные.»

Тут я вспомнила, что, если бы не протечка во времени, Андрэ никогда бы со мной не познакомился и не влюбился. Я вспомнила это и устыдилась. Я была свободна, шла по улице вместе с Якаки, в то время как мой муж томился в тюрьме. Как я могла так подумать, негодная девчонка, особенно в такой момент!

Мы дошли до храмового комплекса. Якаки объяснил, что мне разрешено свидание с арестованным, и меня пропустили. Самому Якаки пришлось остаться у входа.

Храмовый служитель провел меня за внутреннюю ограду, после чего сопроводил в одно из вспомогательных зданий. Мы зашли внутрь этого здания. Служитель взял меня за локоть и повел по какому-то коридору, затем коридор расширился, и я увидела мужа.

Бедный Андрэ сидел в золотой клетке и скучал. Когда он увидел меня, глаза его расширились от удивления.

– Ты? – воскликнул он, делая движение вперед.

– Андрэ, любимый! – крикнула я, бросаясь к нему навстречу.

Мы обнялись сквозь толстые желтые прутья.

– Как ты смогла сюда проникнуть? – спросил Андрэ.

– Разрешение организовали папан и Якаки, через Великого инку. Ах, Андрэ, когда тебя освободят?

– Полагаю, что скоро. Не волнуйся за меня, дорогая. Если меня не освободят, вселенная будет демонтирована. Тогда все погибнут, одновременно.

– Я знаю, знаю! – твердила я, плача от счастья.

– Я люблю тебя! – прошептал Андрэ.

Храмовый служитель, находящийся за моей спиной, крикнул, что свидание закончено.

– Андрэ, мне нужно тебе кое-что сказать, – прошептала я в ответ.

– Что ты тоже любишь меня. Я знаю.

– Нет, другое, – прошептала я.

– Что тогда?

– Я беременна.

Сильные руки мужа просунулись сквозь прутья решетки и крепко меня обняли. Храмовый служитель уже тянул меня за плечо.

– Люси! – донеслось до меня, увлекаемой к выходу настырным служителем.

– Андрэ! – крикнула я в ответ.

Служитель свел меня по ступеням на храмовую площадь, где дожидался Якаки.

– Встретились с Андреем? – спросил Якаки.

Я молча кивнула. По моим зареванным щекам было видно, что я имела с мужем свидание. Наверное, Якаки спросил из вежливости.

Григорий Орловский, через три дня

Отряд графа Орловского возвратился в Теночтитлан с печальными известиями.

Сейчас же по возвращении Орловский был принят у себя во дворце Великим инкой Атауальпой. Как ни странно, на этой встрече присутствовал также Озерецкий, стоявший по левую руку от правителя империи. Вероятно, Ивану Платоновичу удалось втереться в доверие Атауальпы – ничем другим это невозможно было объяснить.

– Пришельцы уже бежали? – спросил Великий инка у графа.

После этого Великий инка уткнулся в настольную игру и глубоко задумался.

– Боюсь, что нет, – с поклоном отвечал Орловский. – Они понесли некоторый урон, но остаются еще многочисленны и преисполнены самых дурных намерений. Никаких сомнений, вскоре они высадятся на берег и пойдут на Теночтитлан пешим строем. Положение представляется весьма серьезным.

Атауальпа надул губы.

– О чем мы разговариваем?.. Ах, да! Почему пришельцы не бегут?

– Они рассчитывают захватить Теночтитлан.

– Но это же невозможно!

Граф Орловский дипломатично промолчал.

– Если они настолько безмозглы, – продолжал Атауальпа, – я продемонстрирую им свое могущество. Надеюсь, тогда они поймут.

– Поднимайте армию в штыки, – посоветовал граф Орловский.

– В этом нет необходимости. Моя армия слишком многочисленна, чтобы воевать с какими-то немногочисленными пришельцами. Я могу выйти к пришельцам с одними своими слугами. Это произведет на пришельцев такое сильное впечатление, что они побросают оружие к моим ногам и сдадутся на милость победителя.

– Писарро не производит впечатление пугливого человека, – заметил Орловский.

– Пустое. На данный момент у меня имеются более важные дела, – величественно произнес Атауальпа, раздумывая над очередным ходом.

Иван Платонович по его левую руку пошевелился.

– В Теночтитлане назревает заговор, – сообщил Озерецкий. – Во главе заговора находится Верховный жрец храма солнечного божества. Он арестовал Андрея, по надуманному обвинению в беседах с говорящим животным.

– Что??? – воскликнул граф Орловский. – Андрей арестован?

– Вы правильно поняли, – подтвердил Озерецкий, знаками показывая, что беседовать слишком откровенно в присутствии Великого инки не стоит. – Вместе с Андреем арестовано неизвестное говорящее животное. И все это сделано для того, чтобы пошатнуть власть Великого инки. Но в данный момент справедливость восстанавливается. Войска окружают храм, чтобы потребовать выдачи Андрея. Когда это будет выполнено, Верховного жреца арестуют за похищение человека, приказ об аресте уже выписан.

– А как же испанцы? – спросил недоумевающий граф.

– Сначала необходимо вырезать внутренний источник инфекции, после чего предпринимать усилия по защите от внешнего. Вы согласны со мной, Орловский?

– Не смею возражать, Иван Платонович, – раскланялся Орловский. – Особенно в том случае, если Андрей будет освобожден. Однако, мне хотелось присутствовать при этом событии.

Великий инка Атауальпа закивал:

– Какие могут быть возражения, граф? Ступайте к храму Виракочи. Окружение на данный момент завершено, боевые действия сейчас начнутся.

Да, теперь граф Орловский сам слышал. Мрукси в его ухе передавал:

«Всем жителям, срочное сообщение. В эфире солнечный бог Виракочи. На мой храм готовится нападение. Если жители не защитят меня, своего солнечного бога, то после смерти останутся без верного защитника. Берите оружие и присоединяйтесь к защитникам центрального храма. Повторяю сообщение…»

Орловский выбежал из приемной залы и поспешил в направлении храма солнечного божества.

Григорий Орловский, сразу после

Храм солнечного божества Виракочи был окружен вооруженными людьми. Однако, штурм пока не начался: войска ждали команды.

С внутренней стороны храма тоже готовились. Ворота были закрыты. То тут, то там прохаживались храмовые служители с пейнтбольными маркерами – так Андрей называл эти хитрые устройства. Солнечная дуга сияла над головами напоминанием, за какие вечные ценности одни люди примутся сейчас убивать друг друга.

После сожжения испанского брига граф Орловский обрел значительную популярность в войсках, поэтому его появление у храма не осталось незамеченным. К Орловскому сейчас же подошли несколько высших военачальников, чтобы узнать, не желает ли граф принять личное участие в предстоящем штурме. Граф желал, но сначала хотел узнать, где находится вещательная станция – та, что транслирует сигналы на мрукси. Военачальникам известно не было.

– Ищите вещательную станцию, – распорядился Орловский. – В первую очередь моего арестованного товарища, во вторую очередь – вещательную станцию. Эту болтовню в ухе пора прекратить.

Военачальники кивнули и удалились.

Штурм начался через полчаса – с того, что на ламах подвезли таран, с помощью которого намеревались проломить золотую ограду. Храмовые служители с той стороны ворот заорали, угрожая пейнтбольными маркерами, и встали наизготовку. Однако приказ к штурму был уже отдан.

Солдаты взялись за таран и побежали в направлении ворот, стараясь ускориться. С той стороны последовали выстрелы. Пейнтбольные шарики взрывались и при попадании вспыхивали, тогда на людях загоралась одежда. Несколько шариков угодили в прутья и взорвались там. Видя это, храмовые служители изменили тактику. С трудом преодолев колючие кусты, служители приблизились вплотную к ограде и начали пальбу, просовывая автоматы через прутья. Теперь шарики не попадали в прутья: частота стрельбы увеличилась. Однако, это сделало уязвимыми самих храмовых служителей, вынужденных вплотную приблизиться к противнику. Солдаты принялись метать копья. Несколько служителей, пронзенные стрелами, обмякли и повисли на ограде.

Солдаты с тараном смогли добежать до ворот и ударить в них. Ворота зашатались, но выстояли. Храмовые служители били по солдатам из пейнтбольных маркером в упор. Равным образом солдаты кололи копьями храмовых служителей. Те в конце концов не выдержали и вынуждены были отступить от ворот, сквозь колючий кустарник, вглубь храмовой территории. Это дало солдатам шанс нанести по храмовым воротам еще несколько ударов. Ворота держались уже на честном слове: было видно, что им недолго осталось.

К сожалению, у графа Орловского отсутствовали привычные пистолеты. Туземное копье он принципиально не брал, хотя предлагали. В обращении с копьем требовался опыт, который у Орловского отсутствовал.

Тут граф обратил внимание на пронзенного копьем и съехавшего по ограде служителя. В мертвых руках служителя был зажат пейнтбольный маркер.

Уворачиваясь от воспламеняющихся шариков, Орловский подбежал к мертвому, просунул руки сквозь прутья и выдернул маркер. Такого оружия он в руках не держал. Еще бы разобраться, как работает…

Орловский нащупал пусковой крючок, который сам собой прижался к его пальцу, навел автомат в сторону неприятеля и выстрелил. Все получилось как нельзя лучше. Автомат дернуло. Вылетевший из дула шарик поразил цель, брызнул горючей жидкостью и тут же вспыхнул. Подстреленный закричал, выронил из рук оружие и покатился по земле, в попытках сбить пламя.

Храмовые ворота не выдержали удара и рухнули. Солдаты издали восторженный рев и ворвались на внутреннюю территорию. Храмовые служители отступили. Они находились сверху храмовой лестницы, ведущей ко второй ограде, тогда как солдаты Атауальпы располагались снизу. Это давало защитникам храма некоторое преимущество, тем не менее задача нападавших была практически решена. Нападавших было намного больше, а по плотности огня копья ничуть не уступали воспламеняющимся шарикам.

Мрукси в ухе Орловского надрывался безостановочно:

«Всем жителям, срочное сообщение. На храм солнечного бога Виракочи совершено разбойное нападение. Великий инка Атауальпа оказался самозванцем. Нападение на храм совершено по его преступному приказу. Жители инкской империи, братья и сестры, берите оружие и присоединяйтесь к защитникам центрального храма Виракочи. Немедленно, пока еще не поздно. Я. солнечный бог Виракочи, щедро одарю своих защитников и жестоко покараю тех, кто осмелился выступить против меня с оружием в руках.»

Внезапно мрукси умолк. Храмовые служители прекратили огонь и ретировались за вторые ворота – видимо, такой приказ им последовал.

Солдаты Атауальпы заполнили лестницу, ведущую ко второй ограде, подтащили таран и принялись ждать приказа на штурм внутреннего помещения.

Я, в то же самое время

Меня схватили, обмотали веревкой и потащили по коридору. Я надеялся, что не на казнь, а на второй допрос – и не ошибся.

В кабинете Урумбо все было по-прежнему: сам Верховный жрец и грустный Пегий в клетке.

– Не мочь идтить к протечка, – пожаловался Пегий.

– Аналогично, – посетовал я.

Вместе с тем что-то неуловимо изменилось – я сразу это почувствовал. Атмосфера в кабинете была другой: более доброжелательной, что ли – при этом менее притворной. Неужели Урумбо, поддавшись на мой неприкрытый шантаж, готов пойти на уступки?

Казалось, все подтверждает такую готовность.

– Андрей, я так рад, что все решилось, – возгласил Урумбо, – Я посоветовался с солнечным богом Виракочей, он согласился на то, чтобы вы сделались служителем в храме.

– Слава Силе! – вздохнул я по привычке.

– Готов ли ты стать служителем храма и подчиняться незыблемым правилам? – спросил Урумбо.

– Это смотря каким. Если вы рассчитываете, что я стану переводить предсказания священного животного, я должен стать высокопоставленным жрецом, а не мойщиком посуды. К тому же, мне необходима полная свобода действий. Надеюсь, вы это понимаете?

– Это само собой, – кивнул Урумбо, а потом по неискоренимой привычке лгать добавил. – Я так рад, что жреческая коллегия согласилась со мной. Я так рад, что Виракоча принял подтвердил принятое решение.

– Каковы правила? Надеюсь, никакого членовредительства, изуверства и жертвоприношений? Эти дела я не переношу, так и знайте.

– Вы, Андрей, будете провозглашен одним из высших жрецов. В обмен вам придется ходить в жреческой одежде и посещать жреческие обряды. В этих обрядах, – добавил Урумбо, видя, как я пытаюсь задать вопрос, – нет ничего неприятного или противоестественного. В обмен вы станете переводить мне пророчества священного животного.

– Слышь, Пегий, – сказал я по-русски, – нам с тобой наконец пофартило.

– Прийтить к протечка? – спросил обнадеженный Пегий.

– Пока нет. Но надежда появилась.

– О чем вы беседуете? – спросил Урумбо.

– Я испросил у священного животного разрешения на то, чтобы принять жреческий сан в храме солнечного бога Виракоча. Священное животное согласилось.

– Спросите его…

– Прошу пардона, – оборвал я Верховного жреца, – но переводить я стану только после принятия жреческого сана. И, само собой разумеется, после того, как мне вернут изъятые у меня вещи.

– Договорились, – пообещал Урумбо. – Сейчас вы примете жреческий сан. Но, Андрей, у меня имеется еще одно обязательное условие. В настоящий момент храм штурмуют войска Атауальпа. Великий инка не почитает солнечного бога, поэтому решился на штурм. Предлогом является ваше нахождение на территории храма. Атауальпа опрометчив и нечестив, в свое время он будет наказан солнечным богом Виракочей. Однако, штурм необходимо остановить сейчас. Я хочу, чтобы вы вышли к солдатам и объявили, что находитесь здесь по доброй воле.

– Атауальпа штурмует храм?! – воскликнул я, не веря своим ушам. – Из-за того, что меня взяли в плен.

– Это так. Вы согласны выйти из ворот и сообщить, что свободны?

– Утром деньги, вечером стулья, – сообщил я.

– Простите?…

– Я хочу сказать, что сначала должен принять жреческий сан, а потом уже сообщать о том, что свободен. В данный момент я далеко не свободен.

Действительно, я находился в связанном состоянии, и по бокам меня контролировали двое дюжих храмовых служителей.

– Но принятие жреческого сана требует определенной подготовки! – воскликнул Урумбо. – А штурм нашего храма вот-вот начнется.

«Нашего» приятно воздействовало на мой слух. Я находился на верном пути.

– Ничего страшного, – сказал я. – Я не против укороченной процедуры.

– Ах ты, солнечный Виракоча! – воскликнул Урумбо, хлопая себя по бокам якобы от обнаружившегося решения. – Ну разумеется, укороченная процедура! Я согласен.

Видимо, начавшийся штурм храма страшил Верховного жреца намного больше посвящения меня в жреческий сан.

– Развяжите его, и поскорее, – обратился Верховный жрец к служителям. – И можете идти. Отныне Андрей является одним из высших храмовых жрецов.

Меня развязали. Я с наслаждением размял руки, прикидывая, кого буду убивать первым. Служители удалились, и мы остались с Верховным жрецом вдвоем.

Урумбо достал из-под каменной глыбы, служившей ему столом, одежду и передал мне.

– Это жреческое платье. Вы должны переодеться, прежде чем покажетесь перед солдатами Атауальпы. Поторопись.

Я переоделся и приобрел, насколько мог судить в отсутствии зеркала, куда более солидный и респектабельный вид.

– Где мои личные вещи? Без их возврата наша договоренность недействительна.

Верховный жрец вытащил изъятые у меня при обыске гаджеты: айфон, эмоушер, первертор. В первую очередь меня интересовал первертор. Гаджеты наверняка осматривали самым тщательным образом. Если айфон и эмоушер не работали из-за отсутствия электричества, и нажимать на их кнопочки было бессмысленно, то выключение первертора могло привести к непредсказуемым последствиям. Вероятно, мне повезло, и на кнопку первертора при осмотре не нажимали. В противном случае проверяющий – наверняка это был лично Урумбо – получил бы очень любопытный результат.

Как бы там ни было, гаджеты мне вернули. С огромной радостью, хотя стараясь не подавать вида, я рассовал их по карманам.

– Идемте со мной, Андрей, – предложил Верховный жрец. – Вы не забыли, что должны сказать перед солдатами?

– Послушайте, Урумбо, – многообещающе предупредил я. – Вы не ведете двойную игру, нет? Если думаете, что я исполню свою задачу, а потом снова окажусь в золотой клетке, то глубоко заблуждаетесь. Священное животное предсказало, что в этом случае Верховный жрец умрет, причем довольно быстро и мучительно. Так предсказало священное животное, которое никогда не ошибается.

– Жрецы, коим вы с сего момента являетесь, не сидят в золотых клетках, – буркнул Урумбо.

Верховный жрец провел меня по коридору, мимо служителей. Затем мы вышли из дверей на воздух, только тут я смог оценить беспокойство Верховного жреца.

Внешняя ограда была проломлена, лестницу заполняли солдаты Атауальпы. Служители храма, вооруженные копьями и пейнтбольными маркерами, толпились за внутренней оградой, готовясь к отражению последнего натиска.

– Слушайте все! – крикнул Урумбо, выталкивая меня вперед. – Вот тот, кого вы ищете. Он проходит в храме солнечного бога обряд добровольной инициации. Отныне он жрец солнечного божества Виракочи. А теперь прекратите ломать храмовое оборудование и расходитесь по домам.

Взоры храмовых служителей и солдат Атауальпы обратились на меня.

– Это правда! – крикнул я, замечая в толпе графа Орловского. – Я принял обряд инициации! Я жрец храма солнечного божества Виракочи! Никаких проблем!

С некоторым замиранием сердца, не получу ли выстрел в спину, я перемахнул через ограду и через мгновение оказался в объятиях Орловского.

– Ты в порядке, Андрей?

– В полном, – подтвердил я.

– Где кенгуру? – спросил граф, понижая голос.

– У них.

Повод для штурма отпал. Солдаты, переговаривались, освобождали лестницу и храмовую территорию в целом.

Мы с Орловским направились домой, нам было о чем потолковать.

Глава 19

Я, на следующий день

На следующее утро (после бурного празднования освобождения и не менее бурной ночи сладострастия) я отправился обратно в храм – так сказать, по месту новой службы.

Я обязан был возвратиться по многим причинам. Во-первых, в храме оставался Пегий, которого позарез требовалось отправить обратно в микромир. Пегий не мог постоянно находиться в микромире, это было очевидно. Во-вторых, отказываться от жреческого звания было неудобно. Я понятия не имел, как на это отреагирует Атауальпа и другие инки. В-третьих, моей конечной целью была отправка в будущее: кого-то из моих товарищей – в 1812 год, остальных – еще через 200 лет. Для этого требовалось не только проникнуть в храм самому, но и провести туда остальных путешественников во времени.

На воротах меня пропустили без колебаний: возможно, из-за жреческой одежды, а возможно, из-за того, что по мрукси с утра передавали сообщения о том, что я принял жреческое звание, что сообщение о захвате храма было инспирировано врагами империи и что Великий инка Атауальпа по-прежнему почитатель солнечного бога Виракочи.

Зайдя внутрь храма, я остановился в замешательстве. Я не помнил даже, где находится кабинет Урумбы: на допрос меня тащили по коридору, а в храме никакого коридора не наблюдалось. Возможно, кабинет Верховного жреца вообще находился в другом здании.

Среди проходящих мимо служителей я заметил Улайю – девчонку, предлагавшую меня покормить, когда я находился в золотой клетке, – и схватил ее за локоть.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – обрадовалась Улайя. – Я рада, что тебя выпустили из клетки. Хочешь, чтобы я сделала тебе минет?

Я опешил от такой детской непосредственности и непроизвольно оглянулся на проходящих мимо людей. Улайя заметила мой взгляд и заулыбалась:

– В храме имеются специальные комнатки. Пошли?

– Я бы рад, – сообщил я, – но у меня срочное дело. Где кабинет Верховного жреца, не подскажешь? Можешь меня проводить?

Улайя с радостью согласилась.

Храмовый комплекс состоял из нескольких зданий, все они соединялись переходами, иногда подземными. Мы с Улайей проследовали по длинным коридорам, сделали несколько заворотов, иногда взаимоисключающих, и в конце концов оказались перед знакомым мне кабинетом. В нем я уже дважды бывал и оба раза не по своей воле.

Я постучал и зашел внутрь.

Урумбо, казалось, ожидает меня.

– Я рад, что вы вернулись, Андрей, – произнес он с улыбкой. – Как раз вовремя. Сейчас состоится обряд, посвященный избавлению от неминуемой опасности.

– Какой опасности?

– Вчерашнего штурма.

По только что пройденным коридорам и переходам Урумбо провел меня в центральную часть храма, где – наконец-то! – я встретился со световым лучом.

Луч находился за круглой оградой – разумеется, из золота: в храме солнечного бога Виракочи все решетки были из золота. Он поднимался из дыры в полу, затем раздваивался и исчезал в дырах в храмовой крыше. На самом деле, конечно, поднимался вверх, затем опускался в то же самое место, из которого вышел.

Толщина светового луча производила невообразимое впечатление – совсем не то, которое я некогда испытывал в своей квартире. Теперь я понимал, почему столько людей молится солнечному богу Виракоче. Существо, которое сотворило этот поток солнца, уходящий в небо сквозь отверстия в крыше и оттуда же возвращающийся, не могло быть никем, кроме солнечного бога. Ирония судьбы заключалась в том, что один из настоящих создателей вселенной в это время находился в золотой клетке, где-то недалеко от солнечной дуги. Не знаю, как обстоит с воздаянием в макромире, но в нашем микромире все остается по-прежнему.

Вокруг решетки, огораживающей световой луч, стояли жрецы и… возносили молитвы солнечному богу Виракоче, видимо. По крайней мере, они стояли недвижимо, протягивая ладони в сторону луча и беззвучно шевелили губами.

Мы с Урумбо присоединились к жрецам. Я скосил глаза, надеясь в месте выхода светового луча разглядеть протечку во времени: линяющее и облезающее пространство, – но увидел лишь дыру в полу, из которой выходил и в которую входил луч. Кроме дыры, ничего не было. Значит, протечка находится ниже, в подвальном помещении. Там же световой луч генерирует пейнтбольные маркеры и мрукси, заодно и транслятор, с помощью которого мрукси озвучиваются.

По кругу жрецов пошла чаша с напитком. Я подумал, что меня хотят отравить, но жрецы смело отхлебывали из чаши, затем передавали чашу соседу.

Я сделал осторожный глоток. Напиток сразу ударил в голову. Перед моими глазами заплясали мыльные пузыри. Нависшая над жреческим кружком солнечная дуга изогнулась еще больше, затем перекрутилась, и передо мной предстал солнечный бог Виракоча собственной персоной.

Протуберанцем, исходящим от Виракочи, меня отнесло метров на десять в сторону. Вышло так, что жрецы продолжали стоять вокруг побледневшей дуги, а мы с Виракоча оказались в стороне и начали благонамеренную беседу. Что интересно, беседовали мы не вдвоем, а втроем. Третьим был мой внутренний голос. Тем не менее Виракоча запросто обращался к нему, как к реальному собеседнику: спорил и поучал, – в общем, реагировал на мой внутренний голос подобно тому, как реагировал на меня.

– Зачем вы, двое, хотите уничтожить световую дугу? – спросил Виракоча.

– Протечка во времени должна быть ликвидирована, – пояснил я.

– Иначе вселенная будет демонтирована, – добавил мой внутренний голос.

Черт возьми, приятно петь со своим внутренним голосом в унисон!

– Без солнечной дуги инки утеряют веру, – сказал Виракоча. – Этого нельзя допустить. Каждый народ должен во что-то верить, хотя бы в солнечное божество.

– Да инкам и с солнечной дугой хана! – горячо возразил я. – Испанские конкистадоры на подходе! Писарро наступает! Через несколько недель империя инков будет уничтожена, а твой храм, многоуважаемый Виракоча, разрушен. Цивилизованные люди разрушают все, до чего в силах дотянуться.

– Испанцам не разрушить солнечную дугу, – возразил солнечный бог.

– Зато кенгуру запросто разрушат! – заорал внутренний голос. – Ты что, в самом деле не понимаешь?! Вселенная будет демонтирована нашими создателями в облике кенгуру. Кажется, нормально объясняю.

– Тогда люди утеряют веру в меня, – резюмировал солнечный бог Виракоча, с грустью в голосе. – Будет вселенная демонтирована или не будет, бабушка надвое сказала. А веру в меня инки утеряют.

– И на солнце бывают пятна, – сострил я.

– Эгоист, – упрекнул Виракочу внутренний голос.

Солнечный бог задрожал и принял форму светящегося облака. После чего поплыл в сторону солнечной дуги и влился в нее. Световая дуга сейчас же засияла с прежней яркостью.

Мыльные пузыри, задрожав, выплыли из моих глаз, и я обнаружил себя стоящим в жреческом круге, рядом с Урумбо.

– Хорошо пошло, – молвил Верховный жрец, вытирая рукавом губы.

Я промолчал.

Жрецы начали расходиться. Урумбо произнес, обращаясь ко мне:

– Ступайте, Андрей, вас отведут в покои. Вот она отведет, – добавил Верховный жрец, кивая на Улайю, ожидающую меня в дальнем углу центральной залы.

Девчонка отвела меня в комнату в одном из храмовых помещений. Остановилась в дверях и улыбнулась:

– Здесь ты можешь отдохнуть. Если тебе понадобится что-нибудь, вроде минета, только скажи.

Я притянул девушку к себе.

«Ай-яй-яй! – попенял внутренний голос. – У тебя жена беременная.»

«Поимей совесть, – возмутился я. – В конце концов, я спасаю вселенную, причем во второй раз. Должен я получить за свои старания хотя бы крохотную компенсацию.»

Я, на следующий день

На следующий день Урумбо вызвал меня к себе и сообщил:

– Ну, Андрей? Вы видите, как замечательно получилось?! Я помог вам, а вы помогли солнечному богу Виракоче сохранить его храм. Я выполнил свои обязательства, теперь вам надлежит выполнить свои. Пожалуйста, переведите мне пророчества священного животного.

– Как пожелаете. Оставьте меня наедине со священным животным, и я переведу, что он скажет.

– Нет-нет, Андрей, – не согласился Верховный жрец. – Такого уговора не было. Что-то подсказывает мне, что не стоит оставлять вас наедине. Для того, чтобы переводить с древнейшего языка, не нужно оставаться наедине.

Я понял, что поторопился с реализацией заветного желания. Теперь Урумбо знает, что оставлять меня наедине с кенгуру небезопасно.

Разумеется, я мог попытаться первертировать Пегого в присутствии Урумбо. В конце концов, Верховного жреца недолго вырубить. Но могли помешать храмовые служители, поэтому рисковать не стоило. Если уж я получил доступ в храм солнечного божества и к самой солнечной дуге, оставалось дожидаться подходящего случая для отправки Пегого в макромир. После того, как я окажусь вблизи солнечной дуги, Пегого можно было легко вызвать обратно, для устранения протечки.

– Ладно, – согласился я. – Готов переводить. Но предупреждаю, что время разговора ограничено. Священное животное может утомиться, после чего возможны ошибки в предсказаниях.

Верховный жрец кивнул в знак понимания.

Мы прошли в помещение, в котором, в золотой клетке, содержался Пегий. С каждой нашей встречей он становился все депрессивней и депрессивней. Не хватало еще, чтобы мы уморили создателя собственной вселенной.

– Привет! – поздоровался я с кенгуру. – Как поживаешь? Тебе, по крайней мере, кормят?

– Кормить хорошо, энергия оставаться мало, – пожаловался Пегий.

– Держись, скоро я тебя отсюда вызволю.

– О чем вы говорите? – спросил Урумбо с подозрением.

– О здоровье. Священному животному нужна свобода передвижения.

– Андрей, мы договорились, что это невозможно.

– Хорошо, Урумбо. Что вы хотите узнать у священного животного?

– Хочу получить ответы на два вопроса. Вопрос первый. Когда умрет Атуальпа? Вопрос второй. Что принесут с собой белые люди на кораблях – зло или добро?

– Скажи что-нибудь, Пегий, – обратился я к Пегому на русском.

– Что сказать?

– Да что хочешь. Как там у вас в макромире, хорошо?

– Макромир хороший, – ответил Пегий задумчиво. – Но слишком строгий. Если не делать свой работа, наступать полный швахомбрий. Страшно.

– Так и не объяснишь, что такое полный швахомбрий?

– Я объяснять. Аналог в микромир отсутствовать. Не мочь сказать.

– Ну ясно.

Я обернулся к Верховному жрецу и сообщил:

– Священное животное изрекло предсказание. Когда умрет Атауальпа, точно сказать нельзя. Имеются два варианта: либо очень скоро, либо очень нескоро. Если Атауальпа умрет скоро, его убийцами станут испанские конкистадоры – приплывшие на кораблях белые люди. Если же Атауальпа умрет нескоро, то умрет от старости. Что же касается второго вопроса, тут ответ однозначен. Белые люди на кораблях несут на южноамериканский континент свою цивилизацию и культуру. Поскольку у вас собственная цивилизация и культура, то для вас белые люди несут уничтожение.

– Можно ли задать священному животному еще один вопрос?

– Боюсь, что нельзя. Священное животное устало.

Верховный жрец умолк. Он выглядел задумчивым и немножко растерянным.

– Пока, Пегий. Отдыхай, – попрощался я.

– Первертировать? – спросил Пегий с надеждой.

– Не сейчас. Чуток погодя.

Мы с Урумбо покинули помещение, в котором держали кенгуру. Мне следовало ускорить спасение Пегого – в противном случае вселенной, а вместе с ней человечеству, грозил демонтаж.