Текст книги "Звоночек 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Маришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

Эпизод 8

Вернувшись в понедельник в округ, после проведённых с семьёй выходных, я, не дожидаясь эффекта от своего общения с Генеральным секретарём ВКП(б), принялся приводить в порядок то, чем располагал. Моим большим преимуществом было наличие большого количества запчастей и моторов для танков Т-28, образовавшееся за счёт изменения плана 174-го завода и перехода в конце 37-го года на выпуск КВ. В переходный период, пока осваивался новый танк, особенно его бронекорпус, завод продолжал выпускать комплектующие к прежней модели. Например, на 536 имевшихся налицо танков Т-28 у меня было 382 запасных мотора Д-130-4Х первой, 600-сильной модели. По идее, этого за глаза хватало, судя по статистике потерь в двух последних кампаниях РККА, на восстановление машин в ходе боёв. Но Д-130-4Х первых выпусков 174-го завода, который изначально делался на 700 лошадиных сил, не показал достаточного ресурса. Именно поэтому его мощность, которой для 32-х тонного танка хватало за глаза, была искусственно занижена. Несмотря на это, первые моторы, зачастую, не вырабатывали гарантийный ресурс, что в полной мере проявилось во время ввода войск в Прибалтику. Мотор, у которого, вроде бы, в запасе ещё оставалось полсотни моточасов, вдруг начинал обрывать шатуны и стрелять поршнями. 174-й завод, зная это, провёл большую работу по повышению ресурса и надёжности. 600-сильные моторы выпуска 37-го года уже значительно перекрывали назначенный ресурс, что и позволило на КВ перейти к 700-сильной второй модели этого двигателя. Исходя из этого, я приказал, невзирая на остаток ресурса, заменить все моторы бригад «прибалтийских» корпусов на запасные. Остаток в 118 двигателей ушёл в Карелию и на этом мои богатства закончились. В отношении трансмиссии танков ситуация была много лучше. Исключительно из-за того, что массивные механизмы Т-28, изначально рассчитанные с большим запасом на пропуск, минимум, 700 лошадиных сил, отличались исключительной надёжностью. Они же, слегка модифицированные и улучшенные, с немного иными передаточными числами, позже встали и на сорока– и пятидесятитонные КВ, не вызвав никаких нареканий. Тут главными «расходниками» были фрикционы, но, к счастью, их комплектов у меня было даже больше, чем самих танков. По ходовой части, включая траки, полных ремкомплектов у меня было на две сотни машин, достаточно, чтобы поддерживать Т-28 округа в рабочем состоянии не только сейчас, но и в ходе боёв.

Таким образом, самым узким местом являлись именно двигатели. В карельской бригаде без новых моторов остаются полторы роты, что не критично, а вот ленинградская бригада лишалась их полностью. Кроме того, не оставалось никакого запаса на ремонт в ходе боёв. Выход напрашивался сам собой. Поскольку Д-130-4Х первой и второй модели практически полностью идентичны, за исключением настроек топливной аппаратуры и компрессора, ставить на Т-28 700-мильные моторы от КВ. Благо их выпуск значительно превышал количество новых танков прорыва, имевших толстобронный трудоёмкий бронекорпус. Но и приключения Акимова, подмахнувшего в своё время «на авось» установку в Т-26 140-сильных моторов вместо 125-сильных, я помнил очень хорошо. Нет, массового выхода танков из строя, как было тогда, я вовсе не опасался, Т-28 машина исключительно прочная, но формальные испытания, хотя бы в минимальном объёме, необходимо было провести. А для этого, сперва, установить мотор в танк.

Новые двигатели я добыл прямо на заводе имени Ворошилова, а все работы и обкатку решил проводить на базе «Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования комсостава», готовивших командиров взводов и рот из числа уже успевших повоевать танкистов. Программа курсов с весны 38-го года была шестимесячной, охватывающей либо летний, либо зимний периоды обучения. Как раз вскоре должны были ачаться выпускные экзамены. Причём, курсанты изучали не только управление подразделениями в бою, но и устройство танка, его ремонт в полевых условиях, для чего ЛБТКУКС имели неплохую ремонтную базу с грамотными специалистами. К тому же, все болячки учебных танков, которые постоянно гоняли на полигоне, «хозяевам» были хорошо известны. Начальнику курсов понравилась моя идея совместить приятное с полезным, поставить выпускникам зачётную задачу по замене двигателя, а потом погонять их день и ночь напролёт до полной выработки ресурса моторов. В итоге, во вторник на трёх Т-28 поставили 700-сильные движки, а в среду этот учебный взвод уже катался на полигоне, преодолевая различные препятствия. Если к вечеру пятницы танки не выйдут из строя по вине мотора, на что я совершенно и не рассчитывал, то могу, известив АБТУ, с чистой совестью менять «сердца» на танках ленинградской бригады.

На ремонтную базу ЛБТКУКС, по иронии судьбы, единственную укомплектованную всем необходимым и обеспеченную личным составом часть ЛенВО моего профиля, у меня вообще были широкие планы. Особенно после того, как я побывал на окружных артскладах. Там скопилось множество, больше двух тысяч, лафетов артсистем нулевых и десятых годов. Их качающиеся части были демонтированы ради более рациональной загрузки вагонов и отправлены в Москву для установки в САУ. А вот всё прочее осталось. Это были колёса, большей частью стальные, на гусматиках, оси, которые могли послужить для тракторных телег, но самое главное – щиты. Да, пусть броня у них всего шесть или семь с половиной миллиметров, но она есть! Поговорив с комдивом Вороновым, начартом округа, который был назначен на эту должность год назад после «советничества» в Испании, я получил право распоряжаться всем старьём по своему усмотрению. Да, кому-то это было хламом, а вот мне – несметными богатствами. Забрав до обеда эвакуационную роту недоукомплектованного рембата ленинградского корпуса, я до обеда в среду приехал с ней на артсклады, где, не гнушаясь и сам поработать руками, приказал демонтировать щиты с лафетов трёхдюймовок. Они состояли из четырёх частей относительно небольшой площади, поэтому не тяжёлых. К тому же, были плоскими. К вечеру их было у меня уже достаточное количество, которое трактор ЧТЗ на телеге и отволок на рембазу курсов. В четверг я с самого утра поехал туда. Приказав сварить бронеящик, использовав в качестве поперечных стенок отрезки узкого щитка, прикрывавшего ранее ноги расчёта, я обстрелял его из пулемёта бронебойными пулями тут же, на стрельбище курсов. Результат меня вполне удовлетворил. С тридцати метров, а ближе я побоялся подходить из-за возможных рикошетов, двухслойная преграда, с промежутком между бронелистами в 15 сантиметров, насквозь не пробивалась. Однако, брони на поперечины было жаль, поэтому в будущем я приказал собирать такие элементы на длинных болтах, свинчивая бронеплиты через деревянные бруски сечением пять на пять сантиметров. Полученные «кирпичики» пошли на защиту кабины и мотора всё того же ЧТЗ, ради которого пришлось «раздеть» 24 пушечных лафета. То есть, по моим подсчётам, запасов брони мне могло хватить примерно на сотню таких бульдозеров и тягачей, взять которых можно, разве что, из противотанкового ружья. Много это или мало? Трактор ЧТЗ буксирует груз общей массой до 40 тонн. За вычетом веса самих телег, двадцать пять тонн полезного груза. Примерно столько весит запас продуктов для одной нашей дивизии в сутки. При наличии двух трактористов на машину, наличные 17 дивизий мы сможем снабжать продуктами, невзирая на шалящих в тылах снайперов, на удалении до 250 километров от баз, да ещё и на эвакуационные роты и сапёрам техника останется. Но главное не в этом. Главное в том, что на Кировском заводе стоят три и вот-вот будет готов четвёртый карьерный 250-тонный бульдозер. Да ещё в Карелии на рудниках работают шесть таких машин. Мой ЧТЗ – всего лишь затравка с прицелом на гораздо более крупную и очень ценную «дичь».

Пока я в четверг ковырялся с железками, в округ, свалились сразу пять проверок. Первая, во главе с армейским комиссаром 1-го ранга Мехлисом, начальником Главного Политуправления РККА, явилась на предмет морально-политического состояния частей ЛенВО. Вторая, под руководством первого заместителя НГШ РККА Триандафиллова, принялась трясти штаб округа. Третью комиссию, состоящую из старших командиров ГВИУ РККА, её начальник, корпусной инженер Карбышев сразу же увёл в КАУР с намерением обследовать и всю остальную советско-финнскую границу вплоть до Ледовитого океана. Четвёртая комиссия прилетела со Смушкевичем, только недавно назначенным на должность главкома ВВС КА, проверять летунов. Пятая проверка пришла по линии Главного управления снабжения РККА, возглавлял её Хрулёв, с которым мне ещё не приходилось встречаться. Разумеется, мои замы сразу же меня проинформировали, но я принял решение не суетиться и заниматься текущей работой по установленному мной плану, да и сам тоже никуда не поехал, оставшись на «Бронетанковых курсах». Понадоблюсь – сами найдут. Из под земли достанут, уверен! В этот же вечер ко мне «на квартиру» буквально на пять минут Кожанов, радостно сообщив, что его вызвали в Москву докладывать план десанта в Хельсинки. Чтобы не терять времени даром, он решил ехать ночным поездом, чтобы к утру быть в столице.

– Знаешь, какая мысль мне пришла? – сделал я вступление к своему напутствию. – Десантную операцию надо назвать «Операция Ла-Манш»! – тут же дал я ответ на немой вопрос командующего Балтфлотом. – Товарищи, особенно в ЦК, сильно переживают за политическую сторону дела, не хотят, чтоб нас в буржуазной прессе полоскали за то, что мы, якобы, трупами всех закидываем. Потому и не хотят против финнов достаточно войск давать. А ты представь всё это, как учения с реальным противником. Мол, всего лишь тренировка, через которую как раз и надо пропустить как можно больше войск, потому как развлечение дорогое. И подскажи там, чтобы удар через Карперешеек назвали «Мажино», а действия в Карелии – «Арденны». И не стеснялись об этом в газетах писать. Пусть те, что финнов помощью обнадёживает, обгадятся со страху. Да и самим финнам с самого начала будет, о чём задуматься. Может, и воевать не придётся.

– А ты, Семён Петрович, шутник! Англичан и французов провоцировать? А как на это посмотрят в ЦК? И, кстати, почему «Арденны»?

– Дело, конечно, рискованное для тебя. Но я сам с такими инициативами лезть не могу. Это дело заведомо провальное. Слишком многие будут против только из-за того, что это я Антанту подразнить решил. С другой стороны, какую ещё политическую основу подвести под твой план, который корпуса морской пехоты целиком требует? Так что – сам думай, воспользоваться моим советом или нет. А «Арденны», якобы непроходимые для танков, потому, что через них линию Мажино немцы могут обойти, как мы финские УРы, и вырваться на оперативный простор. Обратим внимание вояк на западе на этот факт. Посмотрим, что выйдет.

– Это если они там, на западе, друг с дружкой будут воевать всерьёз, а не на нас скопом набросятся, – скептически отреагировал на мои выкладки Кожанов.

– Поживём – увидим! – развёл я руками и мы стали прощаться.

В пятницу, с самого утра, едва заглянув в свой отдел штаба, я получил вызов от председателя исполкома Ленсовета Жданова. Андрей Александрович до 36-года, до принятия новой конституции с разделением функций партийных и хозяйственных органов, заведовал в ЦК Планово-финансово-торговым отделом, а после перешёл на самостоятельную работу, возглавив хозяйство Ленобласти. Какую ещё кандидатуру могли выдвинуть на замену Кирову в Ленинграде, одном из крупнейших наших торговых портов? Надо сказать, что с профессиональной точки зрения, товарищ Жданов оказался достойным наследником своего предшественника, сохраняя курс на экономическую самодостаточность Северо-Запада, включавшего, кроме Ленинградской, Мурманскую, Архангельскую, Вологодскую области и Карельскую АССР. Ходить вокруг да около он не стал, спросив в лоб, какую помощь он должен оказать ИТС ЛенВО, чтобы в максимально сжатые сроки привести технику в боеспособное состояние. Я тоже не стал юлить и выкатил ему заранее подготовленный мной список. Андрей Александрович стал его внимательно читать, держа сшитые скрепками полтора десятка листов обеими руками, изредка пытаясь укусить кончики усов в уголке рта.

– Ну, ладно, допустим. Ваш заказ на разнообразные печки мы разместим. Автотракторную технику мы вам до морозов за счёт автобаз, автобусного парка, сельских МТС, приведём в порядок до морозов. Деревянными тракторными волокушами обеспечим. Даже, как вы здесь пишете, санными избами. Но вот всё остальное… Это в ведении предприятий союзного подчинения. Или же прямо в ведении наркоматов. И, кажется, выходит за пределы ваших прямых обязанностей и полномочий. Заменить гужевые обозы и арттягу тракторными полностью? Но это же, фактически, очередная мобилизация! Эти решения не мы с вами должны принимать. К тому же, насколько это необходимо?

– Зима, товарищ Жданов, по всем приметам будет очень суровая. Есть вероятность, что лошади могут остаться без фуража на морозе. А у вас зимой всё равно, ни полевых работ, ни торфоразработок. Техника простаивает.

– Да? А лесозаготовки?

– Ну, какие лесозаготовки? Мужики все в армии. Понятно же, что таких объёмов, как в прошлые мирные годы вы обеспечить всё равно не сможете из-за недостатка рабочих рук. Выходит, можете обойтись меньшим количеством тракторов для вывоза древесины. А для армии трактора, особенно тяжёлые и карьерные, способные проложить путь прямо через тайгу, очень важны. На финской стороне дорог очень мало, они узкие и к движению больших масс войск неприспособленны. Скорее наоборот! Финны сделают всё возможное, чтобы мы по ним не прошли!

– Сделает НКО заявку в Совнарком, даст товарищ Сталин приказ – выделим трактора. И почему только Ленобласть? Пусть другие тоже подключатся! Но мы с вами самодеятельностью заниматься не будем. Ваши запросы я доложу в Москву, а там уж как решат. Давайте лучше распределим наряды на ремонт по предприятиям, кто, сколько и когда вашей техники примет…

Часа два мы на пару сидели и раскидывали работу по гражданским предприятиям, увязывая специализацию и мощности мастерских, расстояния до них из ППД войск, но разошлись друг другом вполне довольные. Во всяком случае, на южные границы области гнать по раскисшим осенним дорогам трейлеры с тракторами не придётся. Что же до остальных потребностей, то тут ситуация двоякая. Конечно, жаль, что с заводами и организациями союзного подчинения нельзя «порешать» на месте, но и то, что вопрос будет рассмотрен в Москве – уже что-то.

Ободрённый общением с товарищем Ждановым, после обеда я на предоставленном по первой моей просьбе флотском «амбарчике», вылетел в Петрозаводск. Жданов прямо мне сказал, что и Ленинградская, и Мурманская области, и Карело-финская АССР, вчера из центра получили абсолютно одинаковые распоряжения и железо надо было ковать, пока горячо. В Карелии удалось договориться просто и даже где-то обоюдовыгодно. В Петрозаводске был недавно построен тракторосборочный завод, формально он входил в структуру наркомата Автортракторной промышленности, которым рулил Лихачёв, но фактически был отдан на откуп местному республиканскому исполкому до полного удовлетворения потребности Северо-запада. Завод собирал из харьковских комплектующих не просто трактора СХТЗ, а их версию, приспособленную для работы в лесозаготовительной промышленности. Кабина машины была вынесена вперёд и установлена над 110-сильным моторно-трасмиссионным блоком, а в корме устанавливалась трелёвочная платформа. Имелось и всё необходимое для ремонта машин. К тому же, и части карельского корпуса, и сам завод, находились вблизи железнодорожных магистралей, что упрощало перемещение аварийной техники. Так что не только машины и трактора, но даже и танки Т-28 готовить к предстоящим боям мы будем тут. Кроме того, что касалось меня непосредственно, председатель исполкома АССР пообещал, пока не начался лесозаготовительный сезон, устроить просеки и уложить гати в направлении границы из выбракованной местными леспромхозами нетоварной древесины, больных деревьев и прочих отходов. Лес следовало беречь, особенно вдоль границы, но если армия не против, а, наоборот, обеими руками «за», то местные власти совсем не прочь усовершенствовать транспортную сеть на своей территории. Конечно, потребуется соответствующая бумажка из штаба округа, но её я пообещал организовать. Как и в Ленинграде, удовлетворили мою просьбу о волокушах и избах, установленных на полозья, чтобы их можно было зимой таскать с места на место. А вот в карьерных бульдозерах и самосвалах мне отказали, как и товарищ Жданов, до тех пор, пока не придёт команда из Москвы. В Мурманской области, куда я прилетел в субботу и без всякого такта припёрся к местному начальству прямо домой, мне мало чем могли помочь. Промышленность этого края была, в подавляющем большинстве, горнодобывающей и рыбной. Ковдорский, Оленегорский железрудные, Мончегорский никелевый карьеры трогать было нельзя, так же как и Апатиты. С другой стороны, там стояла всего лишь одна стрелковая дивизия без танков, которая, в принципе, нуждалась в мехтяге лишь для тяжёлых орудий – 107-мм гаубиц-пушек и 152-мм гаубиц. Для них исправных тракторов хватало, если изъять их из прочих частей и обозов. А недостаток тяги и транспорта я попросил восполнить мобилизацией северных оленей. Их внимание РККА прежде обошло стороной. Разумеется, такие оргмероприятия опять требовали бумажек из штаба округа, но имея согласие местных советских органов добыть их мне гораздо проще.

Кроме того, именно в Мурманске я сделал для себя важное открытие. Вернее вспомнил о хорошо забытом старом. Сам же выступал за организацию баз морской пехоты на всех флотах с тем, чтобы личный состав корпуса можно было перебрасывать на любой ТВД только с лёгким стрелковым вооружением! Наткнувшись на окраине города на базу МП, я чуть не задохнулся от восторга. Конечно, здесь не было комплекта на пять бригад, но на две имелся полный! Два батальона Т-26М, самоходки, грузовики, пушки, миномёты, плавающие транспортёры, оборудованный парк для поддержания всего этого хозяйства в надлежащем виде, склад боеприпасов! Одной нашей СД этого с лихвой хватит, чтобы превратиться в мотострелковую! А ведь в Шлиссельбурге, где квартирует Батумская бригада, богатств должно быть ещё больше! Самим морпехам они сейчас ни к чему. Корпус комдива Касатонова в полном составе и Днепровская военная флотилия в Польской войне действовали как связка между Белорусским и Украинским фронтами, оперируя в районе Припятских болот. Причём действовали успешно, не только не отставая, но иногда и опережая наступающие советские танковые корпуса. У ушли туда бригады весной по ЖД, взяв с собой всё необходимое тяжёлое вооружение. А резерв остался! Конечно, чтобы им воспользоваться, надо будет выходить на Кузнецова, но он, в память о нашей старой дружбе и подвигах в Бизерте, уверен, мне не откажет!

В воскресенье, к вечеру, я вернулся в Ленинград. Оправдание у меня железное – погода была не лётная. А находиться вблизи штаба округа во время проверок мне вовсе не улыбалось. Как оказалось, я угадал. Большинство комиссий, за исключением сапёров Карбышева, выехали в Москву, чтобы с утра в понедельник доложить о результатах.

На следующий день я нагрянул в Кронштадт в штаб Балтфлота и, связавшись с наркомом ВМФ, выкрутил Кузнецову руки. Тот только потребовал, чтобы всё, что флот передаёт РККА, строго учитывалось. Получив «добро» рванул на доклад к Мерецкову, заявив, что в течении трёх дней 19-й СК будет полностью боеготов по инженерно-технической части. В Шлиссельбурге хранился комплект на три бригады МП, которого с лихвой хватало на доукомплектование по штату трёх стрелковых дивизий не только танками, самоходками, тягачами и транспортными машинами, но и артиллерией, миномётами, станциями артразведки, проводной связью и радиостанциями, с которыми у моряков дело обстояло традиционно лучше, чем у армейцев. Не беда, что вместо 132-х Т-28 в танковой бригаде будет 152 Т-26М, зато полностью исправных! Родные танки, тем временем, можно пока ремонтировать силами оставшегося избытка личного состава в полторы сотни бойцов.

– Почему скачете через голову своего непосредственного начальника? В штабе округа есть НШ, ему и докладывайте! – повышенным тоном, явно неприязненно, заявил мне Мерецков, вместо ожидаемой мной похвалы. – Объявляю вам замечание! Кру-гом!! Шагом, …арш!!! И впредь не нарушайте устав!

Костеря про себя командующего округом на чём свет стоит, я отправился туда, куда и был послан. Увы, начальник штаба отнёсся ко мне ничуть не лучше, нарезав задач по доукомплектованию рембатов 19-го и карельского 22-го корпусов до конца недели, не озаботившись выделить мне для этого личный состав. Ну что ж, приказ есть и его надо выполнять. 19-м корпусом я занялся лично, а в Костомукшу отправил своего заместителя, военинженера 1-го ранга Перевезенцева с немногочисленной группой командиров из трёх человек, которую я смог выделить из своего отдела. Им предстояло не только сформировать рембат на основе техники и инструмента, хранящегося на мурманской базе МП, но и возглавить его. Рембат 19-го СК я взялся формировать сам, наметив на должность командира военинженера 2-го ранга Семечкина. Да, бойцов и командиров, не говоря о специалистах, у меня для этого не было, но в штабе корпуса к моим, а по сути дела, своим нуждам, отнеслись с пониманием. Прошерстив личные дела, нашли людей, до военной службы работавших в подходящих отраслях, заменив их в строевых частях на обозников, которые высвободились с заменой части конных упряжек на трактора и грузовики, взятые из Шлиссельбурга. Конечно, это было совсем не то, что имели дивизии моего бывшего 5-го ТК, всё-таки морская пехота не берёт с собой в десант большого тылового хозяйства, уповая на стационарные средства в базах. Но Испания нас кое-чему научила, поэтому восстановление техники путём замены агрегатов, сварочные работы, резку брони при нужде, мы могли обеспечить. На месте же, в Шлиссельбурге, моряки построили небольшой механический заводик, который оказался в моём полном распоряжении.

Два дня я вертелся как белка в колесе, не только формируя ремонтно-восстановительный батальон, но и сразу же, по мере готовности подразделений, пуская его в работу. Танковая бригада 19-го СК совершила марш своим ходом в район Шлиссельбурга, притащив туда, кстати, три машины на буксире, где получила новую матчасть. Пока шло переформирование экипажей, ведь переход с Т-28 на Т-26М означал избыток стрелков и дефицит командиров и водителей. Батальоны трёхбашенных танков в РККА, традиционно имели три танка в каждом взоде и десять машин в роте, а все прочие, в том числе и на тяжёлых КВ, пять танков во взводе и шестнадцать в роте. Это объяснялось списочной численностью личного состава. К примеру, в батальоне Т-28 имеющего 32 машины по штату, если не было огнемётных танков, в экипажах числилось 192 танкиста, а в батальонах на машинах иных типов, имеющих экипаж в четыре человека и 50 штатных машин – 200 танкистов. В результате переформирования высвободилось одно управление танкового батальона и около сотни человек личного состава, которые временно усилили рембат, сразу же приступив к замене двигателей на родных танках. Если мы успеем сделать всё за месяц, то бригаде предстоит обратное пересаживание на свою технику. Нет – пойдут в бой на «старичках». Жил я в это время, фактически, тоже в Шлиссельбурге, вовсе не являясь в штаб округа.

В среду, в полвосьмого вечера, на меня вышел НШ и передал приказ явиться в Москву на следующий день к 11 часам. Вызывал САМ. В принципе, запустив через Кирова процесс, я ожидал чего-либо подобного и даже на это надеялся, но именно сейчас оказался совершенно не готов. Погода стояла нелётная и единственным способом добраться в столицу оставался ночной поезд, прибывающий в Москву к восьми утра. Но это значило, что на своей машине по раскишим дорогам я в Ленинград к его отправлению в 22.00 уже не успевал. Я, было, заметался, но опять выручили моряки. В одном из ангаров базы хранения у них завалялся КВП, из самых первых, с единственным, ещё 125-сильным дизелем, который, кроме пилота мог перевозить ещё пять человек. Но зато по реке, а не по грязи и со скоростью под сотню километров в час! Катер считался списанным по ресурсу, но, несмотря на опасения, доставил меня в город вовремя.