Текст книги "Звоночек 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Маришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)

Через неделю я докладывал наркому свои соображения. Берия, хитро прищурившись, слушал меня, часто задавая уточняющие вопросы.

– Значит, своими силами вы провести операцию не сможете?

– Так точно, товарищ генеральный комиссар первого ранга. У меня каждый сотрудник на счету и даже простая болезнь единственного человека грозит срывом текущей работы. Где уж мне выделить хотя бы «штабную» группу человек в двадцать-двадцать пять. Прошу людей прикомандировать на время из промышленного отдела ГЭУ. Ранее мы неплохо работали вместе. Вот список желательных кандидатур.

– Промышленный отдел, товарищ Любимов, тоже не баклуши бьет. У него своя работа есть и столько человек оттуда я дать не могу. Но вопрос мы решим. Назначим вашим заместителем по операции товарища Саджая. Опыт организации и хозяйственной работы имеет богатый, возвращается в наркомат с должности замначальника Колхидстроя. Он, кстати, вам не знаком? Был начальником Батумского погранотряда в год мятежа и хорошо себя проявил.

– Не встречались… – уклончиво ответил я, размышляя, стоит ли сопротивляться столь настырному втюхиванию в мою операцию бериевских людей.

– Будет исполнять обязанности начальника штаба, можете на него положиться, – поставил точку Лаврентий Павлович, дав понять, что альтернативы не рассматриваются.

– Хотелось бы верить, товарищ народный комиссар. Сегодня уже двадцатое марта, а у нас еще конь не валялся.

– Подумали уже, где разместите базу?

– Да, товарищ нарком. Судя по аэрофлотовкой карте, вблизи поселка Мухтуя на Лене могут садиться без ограничений любые гидросамолеты, вплоть до гигантов Калинина. Этот поселок к предполагаемому району поисков ближайший. Там и разместимся. Привлечем на время, как во времена эвакуации из Бизерты «Невского», флотские К-7 или суда из состава «Дирижабльфлота» и перебросим на эту точку и людей и все необходимое. А там уж развозить и снабжать поисковые партии будем малой авиацией.

– А по воде не получится? Привлекать посторонних непосредственно в районе поисков крайне нежелательно. Преждевременная утечка может сильно повредить.

– Зачем же посторонних? Неужто среди «болтунов» не найдется десятка-двух летчиков и штурманов? И всех остальных, вплоть до последнего землекопа, я предполагаю набирать именно из этой категории. Причем, не из местных. Бежать и безобразничать им никакого смысла нет.

– Хотите сэкономить на конвое? – поддел меня Лаврентий Павлович, усмехнувшись.

– И это тоже. Места глухие, каждый лишний рот – обуза. К тому же, по осени наши кладоискатели освободятся и разнесут вести по всей стране.

– Это в случае успеха операции… – с сомнением проговорил Берия.

– Я в нем не сомневаюсь, товарищ нарком, – ответил я твердо. И у меня были основания. Если в эталонном мире трубку в первый же полевой сезон методом пироповой съемки нашла всего одна малочисленная партия, то сейчас к поискам могли быть привлечены сотни, может быть тысячи человек. Такой подход просто не мог не дать результата.

– Хорошо, что вы так уверены, товарищ Любимов. Работайте, – кивнул нарком, соглашаясь, – Но помните, что вы взяли на себя личную ответственность. Когда планируете выехать на место?

– По правде говоря, товарищ генеральный комиссар первого ранга, я бы не хотел надолго упускать текущую работу отдела, поэтому не планировал присутствовать в Мухтуе постоянно. Вылечу в начале июня, когда предварительная подготовка будет уже проведена, чтобы запустить процесс. И в дальнейшем вмешиваться буду только по необходимости. Думаю, для выполнения заранее подготовленного плана товарища Саджая достаточно.

– Значит, не боитесь, что все лавры могут достаться другому? Тем более в деле, в котором вы так уверены? Или, может, готовите громоотвод на случай неудачи? – прямо в лоб спросил меня Берия. – Имейте ввиду, такие хитрости у нас не пройдут!

– Даже не думал. Тем более, важно не то, что говорят, а что написано в документах. А критерием успеха для меня будут выплаты процентов от эксплуатации месторождений. Вы же не думаете, что я забуду застолбить за собой место начальника и откажусь от такого источника дохода? – ответил я, слегка усмехнувшись.

– Не пытайтесь скрягу из себя разыгрывать, не верю. Раньше этот номер проходил, но сейчас вам уже имеющихся средств девать некуда. Не совсем понимаю ваши мотивы, но это уж точно не личное обогащение. И, к сожалению, не стремление построить справедливое коммунистическое общество, которое вы своими начинаниями постоянно стремитесь извратить. – проворчал нарком.

– Это, наверное, потому, товарищ генеральный комиссар первого ранга, что мотивы не мои, а государственные и общество должно быть жизнеспособным, а не догматическим. И эффективность такого подхода раз за разом подтверждает партия, соглашаясь, как вы выразились, c извращениями. Сейчас Советскому Союзу для развития собственной промышленности критически нужны алмазы. По Марксу мы должны бы были освободить трудящихся Южной Африки, чтобы их получить. Я же всего лишь предлагаю более простое, осуществимое и менее затратное решение. Жизнь вскоре покажет, кто из нас прав.

– Практика, как вы, товарищ капитан, любите повторять, есть критерий истины, – сказал Лаврентий Павлович только ради того, чтобы не молчать. – Идите. Доказывайте правоту на практике. Это у вас лучше получается, чем демагогию разводить. – Понятно, что уклонился в сторону глава НКВД не ради того, чтобы прояснить мой «политический портрет». Просто оценивать успех предприятия он мог сейчас только исходя из моей в нем убежденности и репутации. И то, что он решил таки рискнуть, не скрою, мне польстило, поэтому ушел я от него в приподнятом настроении.

Алексей Николаевич Саджая, вернувшись в органы, сразу получил звание майора госбезопасности, но то, что он оказался в подчинении у капитана, его нимало не смущало. Уяснив перспективы, он с энтузиазмом принялся за дело, да так, что в формируемом им штабе совсем не оказалось «моих» людей, за исключением «кадровиков». Тем не менее, работа спорилась. В первые же дни, подняв картотеку, мы выяснили, что геологов, в том числе и недоучек, без практического опыта, в распоряжении наркомата ровным счетом пятьдесят восемь человек. Значит, мы могли сформировать полсотни, с небольшим, поисковых групп, учитывая, что кто-то из специалистов должен остаться в штабе. Начав плясать от этой печки, изучив опыт геологоразведки Северо-Западного региона, Саджая начал прикидывать состав партий, лавируя между желанием иметь в каждой побольше рабочих рук и сложностью их снабжения в глуши. Для последнего наркомат выделил нам от своих щедрот целых четыре корректировщика Яковлева, двухмоторной версии АИР-5, которые были заказаны в патрульном варианте для погранвойск. Эти машины с двумя новейшими 250-сильными Д-100-2А с алюминиевыми поршнями, вмещали семь пассажиров. Остальную нашу авиацию выбивал лично Берия за счет «испанских» заказов. Дюжину ночных бомбардировщиков У-2 срочно ставили на поплавки. Эти машины хоть и не могли похвастаться пассажировместимостью, но зато поднимали до полутонны груза и были незаменимы для доставки продуктов и имущества, пока нет вертолетов. Но главной проблемой все же оказались специалисты. Легко было с землекопами, нашлось достаточное число лесников-охотников, медиков, даже люди для работы на всех трех выделенных нам рентгенаппаратах нашлись, а вот с радистами была беда. Наверное потому, что они концентрировались в основном в армии и на флоте, где комиссары бдительно следили за морально-политическим обликом личного состава. Так или иначе, но обеспечить каждую партию связью «с наскока» не получалось, хватало меньше чем на половину. Но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики! Саджая, проконсультировавшись у специалистов наркомата, взялся организовать до начала полевого сезона интенсивные двухмесячные курсы подготовки, направив туда любых людей, хоть как-то касавшихся радиотехники, и обеспечить к началу поисковой операции по два радиста на группу. В целом же в деле должны были участвовать более полутора тысяч человек из числа осужденных и две роты войск НКВД.

Что и говорить, предприятие по моим меркам нешуточное. До сих пор я с таким количеством людей дела не имел. И мне было немного даже завидно, как все спорится у Саджая. Но теперь, возвращаясь в штаб, я внутренне улыбался тому, что у меня появился повод уесть сосватанного мне организатора.

– Одеты вы, Наталья Николаевна, не по случаю. Уж не знаю, найдется ли у нас что-то на ваш размер… – заметил я, мысленно добавив «пунктик» в претензию, которую я выкачу своему заму.

– Мне что, в Москву в лохмотьях что ли надо было ехать? Вот еще! – вздернула нос новоявленная зечка.

– Положим, красоваться вам здесь совсем необязательно и даже вредно для общего морального состояния. Лагерь мужской. А в тайге и подавно не до этого будет. Разве что шляпка с вуалью, чтоб гнус не досаждал, может оказаться полезна.

– Я что, здесь не останусь? В Сибирь отправите? За что? Что я такого вам сделала? Меня вообще по ошибке осудили! Мы в ресторане с подругой ужинали, когда к нам эти двое подошли познакомиться. Поначалу вели себя прилично, а потом этот Леня напился и целоваться полез. Я ему пощечину влепила, а он на нас донос накатал, дружок его, Васька, свидетелем записался! А я, между прочим, только рада, если к нам из-за границы геологи-иностранцы приедут! У нас даже не белые пятна на карте, а чистое поле с редкими отметками! Это еще когда мы свою страну исследуем! Следователь даже слушать меня не стал! Все мужики – козлы! – всхлипывая, сделала заключение «геологиня».

Ее слова меня сильно задели, всколыхнули злость на то, что все получается у нас так коряво, совсем по-другому, нежели представлялось изначально. И, конечно, на осознание того, что именно я являюсь первопричиной вот таких случаев.

– Отлично! Будешь при мне экономкой! Ночевать – в ШИЗО! Жена на работу – ты в дом! – остановившись, я резко развернул девчонку за локоть и прямо в лицо бросал фразы от которых она оторопела и отшатнулась назад.

– Вы не можете… – пролепетала в ответ чуть слышно.

– Конечно не могу! – я резко отдернул руки, отчего Наташа, освободившись, чуть не упала. – Поэтому в Сибирь поедешь как миленькая!

– Власть сменилась, а сатрапы и каторга как при царе остались, – чуть придя в себя, показала спутница свою интеллигентную сущность, вечно состоящую в контрах с любой властью.

– Напрасно вы, заключенная Сарсадских, на следователя и суд грешите, – заметил я уже спокойно. – Заслужили. А не научитесь язык за зубами держать, впаяем срок не в пример нынешнему. Найдем за что, уж поверьте.

Последнюю мысль я вывел, в основном, успокаивая себя «по Жеглову», мол, наказания без вины не бывает. Между тем, мы подошли к штабу и, пройдя по коридору мимо дежурного, я, без предупреждения распахнул дверь кабинета своего нового заместителя. Майор сидел с карандашом в руке и подчеркивал что-то на бумаге, но при моем появлении отложил все в сторону и встал.

– Вот, товарищ Саджая, полюбуйтесь – наш первый геолог! Да какой! Студентка! Комсомолка! Спортсменка! И наконец, просто красавица! Прямо скажем – глаз не оторвать! Посмотрел?! Хватит, хорошего понемногу! Дежурный! Выведи гражданку Сарсадских в коридор и присмотри за ней, пока мы разговариваем! – я сыпал словами, не давая никому ни шанса, вставить свои пять копеек. – Алексей Николаевич, ты что творишь?! Ты как себе это представляешь, забросить эту мадмуазель и два десятка мужиков в тайгу месяца на три-четыре?! Вот свою дочь ты бы так отправил?!! – спросил я, когда мы остались наедине.

– Это какая-то ошибка… – растерянно развел руками майор, живо напомнив мне героя Этуша, которого я только что цитировал.

– Конечно ошибка! Твоя ошибка, Алексей Николаевич! – между собой мы договорились, чтобы не зацикливаться на званиях, общаться по имени-отчеству.

– Вы же сами списки утвердили… – от такого моего «наезда» Саджая перешел на «вы» и в подтверждение своих слов достал из ящика стола папку и извлек из нее соответсвующую бумагу. – Вот, Сарсадских Н.Н. и ваша подпись.

– Да из этой бумажки не поймешь, мужик или баба! Или ты хочешь сказать, что это для тебя не сюрприз?! – прищурился я подозрительно, добивая заместителя, и продолжил выволочку. – Я что, проверять все за тобой должен?! Товарищ Берия рекомендовал мне тебя как знающего и перспективного сотрудника! Боюсь, мне придется его разочаровать!

Саджая молча насупился, не найдя слов в ответ. Видя, что заместитель дошел до нужной кондиции и мой авторитет еще долго не будет ставиться под сомнение, я сбавил обороты.

– Ладно, поиск виноватых отложим, – с этими словами я сел на стул и жестом побудил заместителя к тому же самому. – Что будем делать? Не отправлять же эту Сарсадских восвояси? Представляю ее глаза, скажи мы ей, что из-за отсутствия кое-чего, отбывать наказание в советской исправительной системе она недостойна.

– У нас ведь каждый геолог на счету. Может женскую поисковую партию создать? – задал майор вопрос, которого я только и ждал.

– Хорошая мысль! Никаких накладок, все шито-крыто! Вот только отвечать за это ты будешь полностью сам, лично. Чтоб ни единого мужика в партии, включая конвой! Мне только трагедий на амурной почве не хватало! В конце концов, мы подопечных должны исправить, а не искалечить им жизнь. Познакомлю тебя с товарищем Артюхиной, может, она кадров каких подбросит. А в остальном, ищи, учи, но сделай. Помни о сроках! И сегодня же отгороди под баб один барак, чтоб ни одна мышь не проскочила! Мадмуазель же пока со мной побудет, а то знаю я вас!

– Места может не хватить. Сюда к маю и так набьются, как сельди в бочке, – подумав, ответил зам.

– Значит надо чернорабочих раньше отправить поездом в какой-нибудь временный лагерь на Байкале. Вообще всех, кого только можно. Здесь задержать только геологов, пусть между собой опытом обменяются, пока время есть, да радистов. Да чего я тебя учу, сам сообразишь.

Эпизод 2

Варясь в собственном соку, я мало уделял времени международным новостям и, скорее всего, любой мой боец, регулярно посещая политинформацию, мог бы утереть мне нос своей осведомленностью. Но понятно, что такое масштабное событие как Аншлюс Австрии, я пропустить не мог. Не знаю, насколько совпадают с эталонной историей конкретные даты, но мне показалось, что все идет «точно по расписанию» и при тех же международных раскладах. Западные демократии начали потихоньку скармливать хищнику, чтобы тот вошел в тонус, европейских слабачков. СССР не постеснялся выступить в защиту независимости альпийской республики на дипломатическом поле, но вес и влияние его в этом вопросе были столь малы, что ноты МИДа попросту проигнорировали. Внутри страны возмущались, клеймили на партсобраниях фашизм и Гитлера, но для меня событие было ожидаемо и ничуть не тронуло. Повод поволноваться появился несколько позже, когда, увидев в прессе фотографию немецкого танка-«двойки», я сделал запрос на все доступные снимки вошедших в Австрию немецких войск. Интересовала меня именно техника и чутье меня не подвело. Пересмотрев все, до чего мог дотянуться, в том числе и скупленные советскими «дипломатами» любительские кадры, я не нашел ни единого портрета танка «панцердрай». «Единички», «двойки» – сколько угодно. И, неожиданно, «панцерфир», причем, в одном месте их запечатлели не менее десятка. Обратившись к разведке, я получил подтверждение, что да, в немецкой армии массово эксплуатируются только эти три типа танков. «Уклонение» было налицо, сам собой напрашивался вывод, что в панцерваффе учли именно испанский опыт относительно массового применения одного типа танков с короткоствольными трехдюймовыми пушками – Т-26М. Наверняка, будущие подчиненные «быстроходного Гейнца» и на трофеях повоевать успели, и оценить их по достоинству. Новость была крайне неприятной. Ведь если у противника будет только один тип основной боевой машины с 75-мм пушкой, пусть пока и с «окурком», то они и выпустить их успеют к 41-му году заметно больше. Не говоря уже о модернизации, направления которой фашисты тоже могут у нас подсмотреть и внедрить гораздо раньше. Наши-то Т-126 уже с длинными пушками выпускаются! И, уж если в Германии так уважительно отнеслись к советскому опыту, то чего ждать после публичной демонстрации КВ?

Первым моим побуждением стало приложить все усилия, чтобы не допустить традиционной демонстрации новинок на первомайском параде. Но куда бы я ни обращался, с кем бы это дело не обсуждал, мои аргументы не встречали понимания. Буржуи должны видеть мощь СССР! Чтоб и тени мысли не возникло попробовать прочность наших границ! Более того, напомнив о себе, я спровоцировал Сталина возложить на меня организацию демонстрации первого экземпляра сверхтяжелого танка, который вместо модели и тактического номера имел, подобно кораблю, собственное имя «Карл Маркс», набранное бронзовыми буквами на корме башни. Танк был моим детищем и я по прежнему курировал его постройку. Но протащить 230-тонного мастодонта через город на глазах всех его жителей – совсем другое дело! Конечно, Ленинград, поскольку доставить «Маркса» в первую столицу с Кировского завода было абсолютно невозможно из-за сроков. На переброску танка в центр по водным путям требовалось до двух недель, а реки и каналы даже в середине апреля еще не полностью очистились ото льда. К тому же машина еще была в работе и не являлась боеготовой. Не хватало внутреннего оборудования, приборов наблюдения, средств связи и системы пожаротушения. Ее, так или иначе, пришлось бы возвращать обратно, поэтому перевозку посчитали нецелесообразной.

Но и в Ленинграде было не все так просто. Горсовет был готов идти на жертвы, демонтировать провода и ремонтировать улицы после прохода танка, но сразу было ясно, что мосты «Маркса» не выдержат, поэтому вариант доставки машины к площади Урицкого своим ходом отпадал. В субботу тридцатого апреля ленинградцы, гуляющие в парке имени Горького и на площади Декабристов у Медного Всадника увидели, как бригада рабочих принялась разбирать парапет набережной и вбивать в землю, за пределами мостовой, сваи, грохоча на всю округу дизель-молотами. Объяснение такого варварства в украшенном к Первомаю городе пришло ночью, когда развели мосты. Тяжелогруженый железнодорожный паром, обычно ходивший на Балтийский завод и обслуживавший построенную в 1928 году Василеостровскую ветку, с пришвартованными к обоим бортам баржами-кессонами, чтобы обезопаситься от опрокидывания, аккуратно уткнулся носом в импровизированный причал. Суета палубной команды и вот уже взревели, выпустив клубы казавшегося белым в электрическом свете дыма, мощнейшие дизеля. Мехвод «Маркса», следуя командам, осторожно подал бронированного монстра вперед. Паром под тяжестью груза сидел в воде слишком глубоко, поэтому танку пришлось преодолевать «поребрик», зацепившись за берег только передними ведущими колесами. Посыпалась гранитная крошка, но машина уже приподнялась и первые катки сошли на грунт. Толстые стальные тросы, закрепленные на импровизированных кнехтах, натянулись и, показалось, загудели как струны, не давая «Марксу» оттолкнуть паром от берега. Еще немного и тяжелая машина продвинулась вперед, встав неподалеку от памятника Петру, который по сравнению с ней уже не казался таким внушительным.

Рано утром, пройдя по Большой Морской, танк вышел на площадь Урицкого и пересек ее, стараясь не приближаться ни к зданию Главного штаба, ни к Александровскому столпу, и занял отведенное ему место с восточной стороны, чтобы возглавить механизированную колонну. Больших разрушений, если, конечно, не считать поцарапанной гусеницами мостовой, удалось избежать, но впереди еще было самое главное.

Перед началом парада, по настоянию первого секретаря ленинградского обкома, я занял место на главной трибуне под плакатом «Вперед к новым победам коммунизма!», обрамленным по сторонам огромными портретами Маркса-Энгельса и Ленина-Сталина. И не абы где, а по левую руку от Жданова, став здесь, на короткое время, третьим человеком в иерархии после стоящего справа Кузнецова. Андрей Александрович перед началом действа произнес речь, уже традиционную, но очень примечательную. Отдав должное всяческому восхвалению советского строя, рабочего класса и трудового крестьянства, рассказав о достижениях и планах на будущее в Северо-Западном районе, он в самом конце обратился к «доктрине концентрации».

– … Как же нам достичь намеченных рубежей, товарищи? Для этого должны быть соблюдены два условия. Первое – мир! Не секрет, что и в Европе и в Азии все поднимают голову поджигатели войны. Примеров хватает. Захват Германией Австрии при полном попустительстве Лиги наций, захватническая война Японии против Китая. Буржуазный мир бьется в агонии, не в силах справиться со своими врожденными уродствами и все больше скатывается к новой разрушительной бойне. Именно это предсказывали в своих трудах великие Маркс и Энгельс. Наша задача – не дать буржуям ни малейшего шанса втянуть нас в свару. Мы – государство победившего пролетариата, трудового крестьянства, государство трудящихся! Нам чужды бесконечные войны за передел старого мира. Мы строим новый мир, пусть пока лишь на одной шестой части суши! Мы добудем, создадим богатства, обеспечим достойную жизнь советскому человеку своим трудом, а не грабежом других стран! Мы не хотим чужой земли! Но если кто-то посягнет на нашу! То Красная Армия и Красный флот, опираясь на растущую индустрию, на передовое сельское хозяйство, на наших советских людей, дадут такой отпор зарвавшимся хищникам, что мало не покажется! И это не просто слова! Военную мощь СССР мы сегодня гордо демонстрируем миру!

– Да уж, – подумал я про себя, – хоть первые КВ и отправили на парад в Москву, но здесь и одного «Маркса» хватит, чтобы призадуматься. Посмотрим, как отреагирует на него сумрачный тевтонский гений.

– Но мы должны помнить заветы великих Маркса-Энгельса-Ленина! Победа коммунизма возможна только в мировом масштабе и достигается она полным освобождением трудящихся от гнета эксплуататоров. Как же этого достичь, если мы отвергаем войну? Верные пролетарскому интернационализму, мы должны принять на свою, освобожденную от буржуев территорию, под защиту Красной Армии и Красного Флота, трудящихся тех стран, в которых не хватило сил свергнуть власть капиталистов. И спасти их от мировой бойни, от новых Верденов. В которых гибнут именно лучшие представители пролетариата, а не богатеи, подло отсиживающиеся в безопасности. Мы должны помнить, что СССР – страна победившего социализма, страна трудящихся. И каждый труженик из-за границы точно такой же наш товарищ. Вы знаете, что двадцатого января Верховный Совет принял предварительный закон о трудовой иммиграции, в котором закреплены именно эти положения. Вид на жительство в СССР может получить только человек, не запятнавший себя эксплуатацией других людей в течение десяти лет. И претендовать на получение гражданства, со всеми правами и обязанностями, которое предоставляется по решению особой комиссии, лишь после пяти лет безупречной жизни в нашей стране. Такой закон – прочный заслон против проникновения через наши границы отживших свое элементов капиталистического мира. Но сегодня, в День международной солидарности трудящихся, мы здесь, в СССР, должны дать решительный отпор пособникам мирового империализма, пытающимся вставлять нам палки в колеса! Они пытаются представить вопрос в узконационалистическом виде, что является прямым проявлением фашизма. Нетрудно понять, какие силы являются вдохновителями этих пособников! Так сплотимся же вокруг партии, вокруг наших любимых вождей, товарищей Сталина и Кирова в борьбе против фашистской заразы! Выполним второе необходимое условие – соединим все здоровые силы мира под флагом СССР!! Вперед к победе коммунизма товарищи!!!

Момент, когда Жданов закончил свою речь, сказал об обстановке внутри СССР больше, чем могли бы нарыть все вражеские разведки мира вместе взятые. Народ молчал. Никаких «ура» или иных приветственных криков. Мир – это, конечно, хорошо. Но партия сказала однозначно: кто против трудовой иммиграции и курса на концентрацию – тот фашист. Не пускать же чужих на свою территорию – подсознательный животный инстинкт, с которым почти невозможно бороться. И переломить ситуацию в обществе может только реальный положительный опыт. А с ним пока было туго. Среди воспользовавшихся январским законом в большинстве своем преобладали бывшие русские эмигранты, жизнь которых за рубежом не сложилась. Их, как правило, не размещали на территории Союза группами, а стремились распределить поодиночке, сообразно прежнему месту жительства, либо по родственникам, остававшимся в стране, либо в соответствии с профпринадлежностью или специфическим жизненным опытом, но обязательно под надзор участковых. Были и счастливые исключения, такие, как Константин Васильевич Шиловский, на пару с Ланжевеном создавший еще в годы Первой мировой войны действующий гидролокатор. В последние дни мне удалось с ним пообщаться и он был в полном восторге от советских экспериментальных данных по прохождению ультразвука в кильватерном следе кораблей. Поэтому вскоре следовало ждать прорыва как в сонарах, так и в головках наведения торпед. Но Шиловского, из-за оборонного характера деятельности, нельзя было использовать в целях агитации. Вот и выходило, что народ, не сопротивляясь, выжидал, чем очередная затея большевиков обернется.

Между тем, действие продолжалось, послышались команды, оркестр заиграл военные марши и по площади Урицкого пошли маршем коробки парадных расчетов Ленинградского военного округа и Балтфлота. Обычно, вслед за пехотой, выступала кавалерия, но год назад единственный окружной кавкорпус перевели в Белоруссию, поэтому на сцену вышла техника, возглавляемая «Марксом». Огромный танк, с демонтированным в эстетических целях бульдозерным отвалом, как корабль, казалось, плавно скользил по площади, но при этом в здании Эрмитажа позади нас отчетливо слышались, даже сквозь грохот моторов и траков по брусчатке, дребезжащие стекла. Вот от такой наглядной агитации народ был в полном восторге и с трибун, и из толпы зрителей, неслись несмолкающие крики «ура!» Наверное, следовало бы выкатить его чуть позже, на сладкое, ведь после такого дебюта, Т-28 строевых частей, тяжелая артиллерия, влекомая тягачами «Ворошиловцами», мотопехота на грузовиках, уже не производили особого впечатления. Пройдя вдоль фасада Зимнего, сверхтяжелый танк остановился на специально выделенной для него площадке ближе к зданию Адмиралтейства. Здесь он останется до вечера и любой желающий сможет подойти и прикоснуться к громадине, осмотреть ее со всех сторон. Экипажу лишь придется следить, чтобы самые активные не пытались забраться к ним наверх. Конечно, с одной стороны – техника секретная. Но сейчас ее все рано не эвакуировать сквозь заполненные людьми улицы. Пусть смотрят и гордятся. А шпионы, которые, несомненно, воспользуются случаем, смогут оценить лишь наружные сварные стыки навесной 45-миллиметровой брони. Четыре гусеницы же и 130-миллиметровую пушку все равно никак не спрятать, это и издали хорошо видно. Любопытно, как отреагируют на это изделие Кировского завода наши ближайшие соседи.