Текст книги "Большая Игра (СИ)"

Автор книги: Михаил Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Не давай невыполнимых обещаний, – эхом разнесся по залу глубокий голос Алголя. Музыка прекратилась, ретранслятор встал и повернулся к ней. Рин со вздохом оперлась на стену. Его слова звучали так, словно он и сам обжёгся на этом.

– Не знала, что ты умеешь играть на пианино.

– Ты знаешь, почему твои родители бежали из страны? – опершись на рояль, юноша посмотрел на прозрачную стену. За стеклом едва угадывались осенённые звездным светом верхушки деревьев, видневшихся вдалеке. Девушка вздохнула.

– Не знаю. Я маленькая была. Помню только, что домой приходили какие-то люди… мама прятала меня от них у бабушки. А потом мы переехали.

– В Корею, – хмыкнул он.

– Да. Но там мы прожили совсем недолго.

– Как они умерли?

– Слушай, я не хочу… – Рин осеклась. Он спрашивал явно неспроста, и считаться со своей болью теперь уже не стоило. Ей нужны были ответы. Что ж, пусть это и будет ценой.

– Мы бежали из дома. Я плохо помню. Сперва куда-то в горы, потом в лес, в домик. Оттуда – к границе… Ночью. За нами гнались ещё, какие-то роботы. Папа сказал, это Квады. Мы… мы уже почти дошли, и нас стали догонять. Папа где-то по дороге отстал, кажется. А мама…

– Понятно. – Кивнул он. В зале повисла тишина, снова оставившая её наедине с прошлым, так живо всплывшим в памяти.

– Парадокс Огавы, Рин, – наконец заговорил он, и от слов ретранслятора девушка вздрогнула.

– Антарес – не единственный, кто его обошёл. Я думаю, ты – вторая. Правительство Японии догадывалось об этом, и потому начали охоту за тобой. Твои родители спасали тебя. Любой ценой. Навряд ли ты стала бы ретранслятором ранга S, как он. Так что жизни тебе отвели – на один бой.

– Хочешь сказать… – она запнулась, пытаясь совладать с дрожью в голосе, – то есть я… я сильнее ранга С?

– Конечно, – кивнул он, – Только вот что. Запомни навсегда. Между каждым рангом – огромная разница. И чем выше ранг – тем она сильнее. Даже если все Плеяды были бы ранга В, для S они – не ровня. И даже для А. Между А и S разница еще сильнее. Если хочешь выжить – никогда не вступай в бой с ретранслятором сильнее тебя по рангу.

– Так ведь я же не смогу выбирать!.. – воскликнула девушка – и осеклась.

Наконец-то до неё дошло! Угрюмый сосед был прав, всё это время. Им не приходится выбирать, с кем сражаться – всё решается за них правительством и мейстерами. Даже если это значит – умереть в первые секунды. Умереть зря.

– А это… какого я тогда ранга-то? И типа? – она посмотрела на свою ладонь, всё ещё занемевшую, и сжала пальцы.

– Испытания покажут. Пока никто не знает, – юноша позволил себе тяжело вздохнуть – наверное, впервые за всё то время, что она его знала.

– Мне сегодня Кира звонила, – наконец, Рин приступила к тому, что не давало ей покоя последние часы, – Говорит, нужно начинать какие-то лётные испытания. И научиться материализации. Можешь объяснить?

«Только так – это быстрее».

Замолкнув, Алголь перешёл на обмен мыслями – действительно, это было быстрее и куда эффективнее, целые сложные мыслеобразы сразу возникали в голове, и не было необходимости их облекать в громоздкие и неповоротливые слова. Рин согласно кивнула и приготовилась внимать.

Глава 6. Покорители Воздуха. Часть 2

«Самое важное для ретранслятора – мобильность и скорость. Тебе нужно научиться летать. Есть два способа. Самый быстрый и надёжный – это материализация. Ты создаёшь двигатель и аэродинамический контур, системы и топливо, всё это поднимает тебя в воздух. Персональный самолёт. Но для этого нужно научиться преобразовывать энергию в материю нужной формы и состава. Нужны знания химии металлов, кристаллические решётки, связи, цепи. Вся та теория, которой ты училась. Без этого невозможно подняться в воздух».

– А второй способ?

«Он проще, но в то же время значительно сложнее. Левитация. Её очень сложно освоить – нужно почувствовать, как это должно происходить. Нет никаких физических принципов, на которые можно опереться. Ты просто поднимаешься в воздух и летишь. Тело легче воздуха, или гравитация обнуляется. Это сложно объяснить. Есть ограничение по скорости – невозможно двигаться быстрее двухсот метров в секунду».

– И как я всё это должна выучить-то?.. – представив весь громадный объем работ, Рин едва не впала в отчаяние. – Ведь времени-то почти нет! Я даже простецкие вещи не могу создавать! Я даже не знаю, откуда брать энергию на всё это!

«Ученые сами не знают, откуда берется энергия. Это сложно. Скажу одно. Она везде. Либо материя. Либо энергия. И ещё кое-что. Завтра ты уезжаешь в Лётно-Испытательный Институт. Времени на всё у тебя нет. Сама ты не успеешь ничего освоить. Я могу тебе помочь, но только сейчас. Дам информацию, с помощью которой можно всему научиться. Но её ещё нужно проанализировать, понять и освоить. Дальше – справляйся сама. Ты хочешь этого?»

– Я… я попробую.

«И вот что ещё. Записывать всю информацию в тетради и на компьютер не имеет смысла. Да и опасно. Есть вещи, о которых учёные не должны узнать ни в коем случае…»

Почувствовав эту мысль, она живо представила Эстер. Девушка, о которой он просил молчать. Кем же она тогда была?

«…храни всё в своей памяти. Я сформирую узел данных, всё будет в одном месте – тебе нужно лишь вспомнить и осмыслить воспоминания. Подойди ближе, нам нужно соприкоснуться разумами».

– Э-это как вообще?.. – девушка приподняла бровь. По телу прокатилась волна дрожи, от волнения сердце застучало чаще – Алголь сделал шаг вперед.

«Открой мне свои мысли. Пожелай показать мне всё, что есть в твоей голове. Не сопротивляйся».

Он решительно подошел к ней и, положив тёплую ладонь на затылок, прижал её голову к своей. Рин успела лишь судорожно вдохнуть и зажмуриться – в мозг словно ворвался ураган.

Это было невообразимо. Она боролась с самой собой – инстинктивно закрываясь, девушка силилась распахнуть врата своего сознания для Алголя. Пальцы на затылке сжались сильнее – она ощутила, как задрожало всё её тело, голова наполнилась ватной тяжестью – и в сознании поплыли картины и образы. Кто-то читал отдельные фрагменты её жизни, то и дело всплывающие перед глазами. Наполнял тяжестью её голову, что-то записывал в память. Она ощутила себя травинкой, которую несёт бурный поток к ревущему, оглушительному водопаду.

А ещё она ощутила что-то по-настоящему пугающее. Девушка не могла знать, что открыв своё сознание Алголю, сама невольно смотрела в его сознание, его мысли. Его память. И на короткие мгновения она увидела то, что там было. Всего мгновения – но их хватило, чтобы её обуял такой страх, такой ужас и трепет, что она едва не закричала, силясь вырваться из страшного капкана его рук.

Страшные воспоминания, как сны, подступали темной волной, грозя утопить её под своей тяжестью. Человеческие лица, крики и звуки выстрелов, гудение пламени и взрывы, груды обломков и тел, и страшная, всепоглощающая боль, накрепко замешанная со страхом и ненавистью.

Тёмные камеры, заполненные вонью и испятнанные чем-то мерзким. Лаборатории, сочившиеся ужасом, и искаженные злобой лица людей. И где-то далеко, на фоне всех кошмаров – тихий детский плач, кого-то неизвестного, но очень дорогого. Воспоминания о потерях и лишениях. О страшных жертвах и постоянной борьбе, выковавшей в своём горниле чудовищного зверя.

С криком она отпрянула и, неловко взмахнув рукой, упала на пыльный пол.

– Ты как?

– Н-ничего так… – не своим голосом прошептала Рин и посмотрела на свои трясущиеся руки. Алголь помог ей подняться и медленно повел к выходу. – Теперь всё у тебя. Думай, вспоминай, осмысливай. И постоянно тренируйся. Без реального опыта у тебя ничего не получится. Не смей отступать.

– Угу… ладно… – бормотала она, тайком вытирая мокрые щёки – кажется, опять позволила себе расчувствоваться. Вот дура… ведь столько уже пережила. Столько перетерпела. И всё равно, каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с жестокостью этого мира и новыми испытаниями, девушка не могла сдержать слёз. И поверить в себя тоже ещё не могла.

***

– Ложись спать. Успокойся. А завтра – начинай, – бросил он напоследок. Доведя до двери в квартиру, Алголь снова позволил себе коснуться её разума: «Не бойся и не отступай. Эстер хочет увидеть тебя снова».

– Угу… а ты?

Она повернулась было к парню, но тот, игнорируя её, спокойно ушёл наверх. Это можно было считать ответом? Но с другой стороны, он ей помог. Может, это тоже в каком-то смысле форма симпатии. Вздохнув, она вошла и закрыла дверь.

***

Начало осени выдалось непривычно жарким и засушливым – в Подмосковье один за другим тушили всё новые пожары, невесть откуда возникавшие прямо возле испытательного аэродрома. За высоким решётчатым ограждением, тремя кордонами охраны и множеством автоматических систем защиты периметра высились ангары и технические сооружения летно-испытательного института. Очередной самолёт, рассекая знойный воздух, с пронзительным рёвом турбин поднялся в небо, оставляя за собой прозрачный голубоватый след.

Разморенная на жаре, Рин нехотя выбралась из машины и, прикрывая лицо от солнца, огляделась. Сзади прибывали всё новые автобусы с техниками, командой из лаборатории, трейлеры с оборудованием и ещёё бог весть какие транспорты.

Кира, вылезшая следом за ней, потянулась и бодро зашагала к ближайшему зданию.

– Рин, давай за мной.

Торопливо шагая, она вовсю глазела по сторонам и упивалась атмосферой – всё вокруг было иным. Воздух, отдававший пьянящим запахом смазки и керосина, шум и гудение механизмов пополам с гулом самолётов, снующие туда-сюда люди. Здесь каждую минуту кипела работа и во всём чувствовалась серьезность, спокойствие и основательность.

Наконец они подошли к одному из корпусов – возле широких ворот их встречало несколько человек в тёмно-синей форме и еще двое в пиджаках. На политиков или учёных они похожи не были, и Рин присмотрелась, пытаясь понять, кем же они были.

– Здравия желаю, майор, – один из мужчин вышел вперед, с улыбкой пожав ей руку. – Это значит у нас та самая?..

– Так точно, та самая, – кивнула она и подозвала девушку. – Рин, иди сюда. Познакомься с главным конструктором ОКБ-10 Михаилом Соловьевым.

– З-здрасьте… – она вяло пожала крепкую ладонь конструктора – тот расплылся в улыбке, его усталые глаза буквально засияли и наполнились какими-то особенными искорками, которые бывают только у увлеченных, глубоко болеющих за свое дело людей.

– Очень приятно, Рин! – он энергично потряс её руку. – У нас уже всё готово, прошу за мной.

– Э… подождите, куда? – ничего не понимая, она поплелась за конструктором и еще несколькими людьми в форме. Трепыхающуюся девушку настойчиво направляли в близлежащее строение, из широких дверей которого вышла пара лётчиков в комбинезонах.

– Ох, смотрите мне, не испортите девчонку, – волнительно вздохнула Кира, неторопливо идя следом. Второй мужчина с улыбкой заметил: – Ничего, майор, справится. Не для того мы два года готовились.

– Куда они её так?

– На вывозной полет. А чего тянуть… – ухмыльнулся он, протягивая Кире тонкую папку с документами. – Вся информация по силовой установке. В теории всё согласуется, на практике… посмотрим. Бог нам в помощь.

***

– …Тут у нас индикаторы шасси, подвески, тут – переключатель режимов. Не трогай ручку, – перегнувшись через край кабины, один из техников показывал ей всё убранство интерьера. Всё ещё ничего не понимающая Рин, насильно усаженная в кресло пилота, отдернула ладонь от торчащей между ног ручки. Тесный и неудобный противоперегрузочный костюм одновременно висел мешком и жал сразу в нескольких местах. Насколько же сильно он отличался от ее чудесного комбинезона класса С! Кивнув, девушка сосредоточилась на указаниях техника.

Насильно запихав ее в противоперегрузочный костюм, Рин повели на взлётно-посадочную полосу и усадили в небольшой, но аккуратный и изящный самолет с широко расставленными зевами воздухозаборников и громадным стеклом кабины – фонарём, как говорили летчики. Перед глазами – три больших экрана со множеством кнопок, какие-то приборы и лампочки, торчащая между коленей ручка управления.

В задней кабине сидел лётчик и, похмыкивая по внутренней связи, проводил предполётную подготовку машины. Вокруг бегали техники, ещё раз проверяя готовность самолета к вылету. Повторно проверив натяжение ремней, её техник водрузил на голову шлем и помог застегнуть крепления, подключил разъемы и дал наказ.

– Ничего не трогай, руки держи на коленях или на ручке, кнопки не нажимай, рычаги вот эти вот не тяни, РУД[1] не двигай, ясно?

– Ясно… а что такое руд? – переспросила она, силясь оттянуть воротник – на жаре пот с неё лил в три ручья.

– Всё, готова. – Легонько хлопнув её по шлему, мужчина показал большой палец лётчику и слез по стремянке вниз. Фонарь с тихим шелестом закрылся, щелкнули герметичные замки. Сглотнув, Рин взглядом проводила отходящего от крыла техника, держащего легкую лестницу – а уже через мгновение забыла обо всём на свете.

Завораживающий своими стремительными и красивыми формами самолет тихонько вздрогнул, словно большой зверь, пробуждавшийся ото сна – загудели индикаторы и мониторы, расцветившись какими-то приборами и табло. А сзади, совсем близко, создавая нарастающую вибрацию и гул, оживали двигатели машины.

Низкое гудение раскручивающихся турбин постепенно перерастало в вой и тонкий, пронзительный свист – реактивные двигатели выходили на номинальный режим работы. В душе что-то волнительно и радостно замерло, она одновременно и боялась, и желала узнать – что же дальше?

– Первый раз летишь? – донёсся голос пилота в динамике шлема. Рин кивнула, но поняв свою ошибку, произнесла: – Ну, нет – в детстве мы улетали с родителями в Корею, но я была маленькая и не помню… так что да. Первый.

– Тридцать первый на взлёт, обороты в норме, ожидаю разрешения, – сказал пилот, обращаясь к диспетчеру, и снова переключился на Рин. – Тогда тебе понравится. Небо делает человека свободным. Почувствуй полёт.

– Тридцать первый – я вышка, взлёт разрешаю, дорожка два.

– Вас понял.

Немного постояв, самолет чуть качнулся и покатился по полосе, плавно и изящно поворачивая влево. Рин посмотрела, как вибрируют и покачиваются крылья – у неё перехватило дыхание. А самолет, разгоняясь намного быстрее и энергичнее любого автомобиля, уже бежал по расчерченной черными линиями взлетной полосе – перегрузка вдавила её в кресло, заставляя судорожно вцепиться в коленки и замереть в ожидании.

Разогнавшись, вибрирующая машина плавно оторвалась от земли, подхваченная воздухом – и всё изменилось. Вибрации и тряска пропали, сменившись ровным гулом моторов. Лётчик резко задрал нос машины, заставляя её подниматься практически вертикально – двигатели взвыли с новой силой, стремительно унося их прочь от земли. Рин не удержалась от восторженного возгласа: – О господи!.. Ааааа!…

– Ты в порядке?

– Да! – дыхание перехватило, от переполнявших эмоций едва не дрожали руки – девушка крепко стиснула коленки. Страшно, но как же захватывающе!

Поднявшись над облаками, они скользили то влево, то вправо, зарываясь крыльями в громадные ватные кучи, разворачиваясь и закладывая виражи, снова вжимавшие счастливую девушку в кресло. Поначалу ей было безумно страшно смотреть на землю, но через несколько минут привыкания к перегрузкам, высоте и скорости, она вместо страха начала ощущать что-то доселе неизведанное. Свободу, чувство огромного чистого пространства, лёгкость. И какое-то безграничное, словно пришедшее из галлюцинаций патологических наркоманов ощущение счастья.

Она радостно, как маленькая девчонка, что-то вопила летчику – и тот закладывал новый вираж, делал бочку или боевой разворот, петлю – и каждый раз, как на лучших в мире американских горках, она с восторженными криками устремлялась вниз или вбок, судорожно упираясь ладонями в стекло или хватаясь за ремни кресла. Было страшно, но каждый раз они снова выходили в горизонт и она, отдышавшись, просила – А давайте ещё!

– Рин, хочешь попробовать сама?

– А можно?.. – она боязливо посмотрела на то и дело отклонявшийся рычаг межу ног – ручку управления самолетом. Усеянная кнопками рукоять поблёскивала отполированной десятками рук черной пластмассой.

– Конечно, я скажу что делать, – летчик что-то нажал на щитке – самолёт выровнялся по горизонту. – Ты передвигай ручку, а я возьму на себя обороты двигателя, в случае чего – жми кнопку с левого бока, самолёт сам себя выровняет. Поняла?

– Так точно! – пальцы обняли рукоятку, рука напряженно застыла.

– Отлично, можешь начинать. Давай попробуем с простого, крен влево и вправо.

Уже имевшая определенную подготовку по курсу аэродинамики института, Рин отклонила ручку влево – самолёт послушно накренился. Помахав немного крыльями, они опустились под облака, сделали энергичную «горку», поплутали между облаками.

– А теперь давай бочку, – словно подзадоривая её, лётчик добавил скорости. Рин снова отклонила ручку влево – до упора. Горизонт перед глазами наклонился, встал вверх ногами – она посмотрела наверх и увидела землю, – и снова вернулся на свое место. Один оборот!

– Теперь в другую сторону! – не дожидаясь разрешения, она сделала еще два витка по часовой стрелке. В этот момент двигатель затих, почти останавливаясь – потеряв скорость, самолет медленно скользнул на крыло и понёсся к земле. Они падали по спирали, сорвавшись в штопор – с каждой секундой земля всё приближалась, и с каждой секундой дергавшая ручку Рин была всё ближе к панике.

– Я не могу справиться! Что делать?.. Мы же разобьемся сейчас!.. – она с ужасом посмотрела на альтиметр – до земли оставалось меньше трёх километров. Перегрузка вжала её в кресло, кровь прилила к голове, затуманивая взгляд.

– Успокойся, Рин, – хладнокровный голос летчика оторвал её от захлестнувших разум мыслей о катастрофе, – нажми на кнопку слева, на ручке.

Палец судорожно утопил кнопку – самолет, словно споткнувшийся жеребец, остановил вращение и медленно поднял нос. Двигатели снова возвысили свой голос, выходя на номинальные обороты. Увидев перед собой горизонт, девушка тяжко выдохнула – на неё накатила слабость, какая бывает после напряжения всех сил.

– Давайте дальше вы… – пролепетала она, отпуская ручку, – Мне что-то немного… нехорошо… оу…

– Дыши глубоко и открой посильнее кислород, – посоветовал летчик, возвращая себе контроль над машиной, – Теперь понимаешь, как прекрасно небо, и как легко в нём потерять контроль над ситуацией? Полёт – это классно, но нужно всё время быть начеку. Каждый летчик это проходит. Сильно испугалась?

– Угу… – кивнув, Рин увеличила подачу кислорода в маску – живительный газ прояснил сознание, позволив немного успокоиться, – До чертиков просто.

– Ну, тогда пошли домой, – подытожил он и заложил вираж, направляя свою машину к взлётной полосе.

[1] РУД – рычаг управления двигателем.

Глава 6. Покорители воздуха. Часть 3

Приземление и послеполётный осмотр остались позади, как и трясущиеся от возбуждения руки, сбивчивый пересказ всего пережитого Кире и встреча с остальными членами команды. До конца дня она помогала выгружать оборудование, обустраивать испытательную лабораторию и обживаться в отведённой для них казарме – довольно тесном помещении с несколькими двухъярусными кроватями и стандартными низкими армейскими тумбочками. Благо хоть всех мужчин поселили в другом конце здания. Обеды и ужины проходили в общей столовой, вместе с остальными летчиками и персоналом Института.

Тем же вечером, разместив самое необходимое оборудование, они приступили к тестам и тренировкам по материализации. И здесь Рин ждал самый неприятный сюрприз.

– Давай посмотрим еще раз, – Чуйков поводил ручкой по голографическому изображению двух графиков. – Это – выход энергии Алголя и твой, в сравнении. При визуализации у вас примерно одинаковая частота выхода энергии, разная только амплитуда. Но это не так важно, на самом деле. Куда важнее то, что выход энергии при ретрансляции у него повторяет те же пики и спады, что и при визуализации. Короче говоря…

– Короче говоря, – перебила его Кира, кладя ладони на плечи сидевшей за столом Рин. – Делай все то же самое, что и при визуализации. Но в этот раз не изображай объект, а создавай его. Материализуй.

– Угу, – кивнула она и шмыгнула носом. – А как?

– Как? Ну… – Кира потупилась и еще раз взглянула на график. Даже не будучи учёным, она видела прямую связь между двумя графиками – самым логичным было бы предположить, что именно так Алголь и создавал материю. Делал всё то же самое, что и при визуализации. Это было просто и понятно.

– Попробуй сделать всё то же самое, никто не ждёт от тебя мгновенного результата и успеха, Рин, – она постаралась говорить как можно более уверенно и ободряюще. Однако её слова звучали совсем неубедительно.

– Но если будешь пробовать, то давай сразу тут, – Чуйков кивнул на большую стеклянную колбу с несколькими проводками внутри, стоявшую на отдельном столе. Возле него как раз возились Марков и Кузнецов, подцепляя и проверяя контакты. Выглядела эта штука довольно странно и архаично.

– Это вакуумная установка с газоанализатором, – пояснил Чуйков и с видом преподавателя подошел к ней. – При материализации, как мы предполагаем, энергия переходит в состояние материи, то есть создаются молекулы, сперва разреженные – газ, а уже потом более плотные. Это и должны обнаружить приборы в установке – они должны регистрировать эти самые молекулы. Понятно?

Рин кивнула – чего ж тут непонятного. Значит, ей просто нужно создавать материальную иллюзию внутри этой колбы. Так же, как визуализировать – представить, а потом это каким-то образом станет реальным. Видимо, так?

Напряжённо покусав губу, она собралась с мыслями. – Хорошо. Я попробую.

– Замечательно, тогда начни с визуализации. Представь что-то простое, например, камень или воду, – майор с ободряющей улыбкой подвела её ближе к столу и напоследок легонько хлопнула по спине.

– Я верю в тебя, Рин, ты обязательно справишься.

Воображение начало свою работу – она представляла молекулы и атомы, выстраивающиеся в кристаллическую решётку, связывающиеся между собой, растущие и обретающие форму, объем и массу.

Перед ними в колбе возникло изображение небольшого буровато-серого камешка, покачивающегося в воздухе. Кира невольно посмотрела на датчик ретрансляции в углу комнаты – ни одна из лампочек пока не горела.

– А теперь попробуй материализовать его, – негромко подсказал Чуйков, смотревший в ту же сторону. Рин наморщила лоб, пытаясь представить, как камень переходит из иллюзорного состояния в материальное, как из голограммы проявляется физическая оболочка. В повисшей напряжённой тишине было хорошо слышно, как участилось её дыхание.

– Ну как? – голос Чуйкова прозвучал как щелчок кнута. Рин резко выдохнула и открыла глаза. В колбе по-прежнему пусто.

– Ничего страшного, это всего лишь первая попытка, – улыбнулся он и посмотрел на часы. – Вернёмся к этому завтра, а пока – всем отбой. Мы сегодня сделали большую работу и заслужили хороший отдых.

– Пойдем, поужинаем, – майор ласково потрепала её по голове и кивнула в сторону выхода. – Для первого раза ты отлично справилась.

– Угу.

Рин неуверенно переступила с ноги на ногу и снова посмотрела на стол со стендом. Эта первая попытка совсем не прибавила ей понимания, как все должно происходить на самом деле. Она не чувствовала, что не стала ближе к материализации, ни на шаг. И почему Алголь не сказал ей, как надо это делать? Раз это так просто, мог бы научить заранее, а не вкладывать в её голову какие-то непонятные воспоминания. Вздохнув, она пошла за Кирой к выходу из лаборатории.

Где-то снаружи послышался звук пролетающего самолёта, стены легонько завибрировали от рокота двигателей. То, на что человечеству понадобилось добрых полторы сотни лет, ей предстояло пройти за два с небольшим месяца.

***

Уже третий вечер подряд она тайно уходила в дальний, полузаброшенный ангар, не без труда пролезая в узкую щель возле ограды, и тренировалась. Среди пыльных, покрытых маслянистыми пятнами куч старых запчастей, деталей, ломаного инструмента и ещё бог знает чего, ретранслятор вставала посреди расчищенного пятачка и под тусклым светом потолочного фонаря пыталась постичь науку полёта.

Вернее, обычно пыталась, а сегодня – просто сидела в уголке и пыталась придти в себя. С каждым днем её новые испытания становились всё сложнее. А если говорить честно, то вообще были нереальными.

Снова и снова она пыталась создать хоть что-то, хоть простейшие молекулы, но раз за разом газоанализатор ничего не улавливал в прозрачной вакуумной колбе. Кто-то уже даже перешёптывался за спиной, что она вообще не сможет материализовать, и её спишут в утиль. Именно спишут, как отработанную деталь. Как те, что лежали в кучах хлама вокруг неё.

Наследие Алголя то ли было слишком тяжёлым для понимания, то ли просто рассосалось в недрах памяти – она пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но в сознании всплывали лишь какие-то урывки и фрагменты. И особенно – его слова, ещё в начале их истории – расставляй всё в голове по полочкам, как файлы в компьютере… отличная идея, только как это сделать-то?

– Нет чтобы нормально всё сказать… – поворчала она, недовольно сдувая пыль со стоящего рядом здоровенного листа обшивки. В воздух поднялось целое облако, зависнув мутной пеленой напротив фонаря. – Или просто я такая тупая. Дура.

Предавшись тоскливым мыслям, она забавы ради визуализировала ещё целую тучу пылинок, расцветив их синим. Облачко закружилось, превращаясь в небольшой вихрь – в какой-то момент ей даже показалось, что заколыхались и частицы пыльной взвеси. Она даже усмехнулась своим мыслям – да с чего бы? Но всё же продолжила.

Повинуясь силе мысли, крошечный торнадо вытянулся до самого потолка и усилил вращение – она сосредоточилась, прикрыв веки, и представила, как формируются крошечные частички, соединяясь между собой, слипаются и набирают вес, скорость, инерцию…

Мириады невидимых атомов и молекул сливались, формируя кристаллическую решётку – такую же, как на слайдах и голопроекциях с уроков молекулярной химии в институте. Голова начала наполняться тяжестью – она вкладывала все силы, как на тренировках в капсуле, пытаясь удержать в сознании образ своего маленького урагана.

По коже пробежался ветерок – движущийся воздух пошевелил волосы, заставляя девушку замереть на месте – неужели получилось? Она открыла глаза.

Ничего. Вся её конструкция из синих пылинок медленно таяла, опадая вниз. Рин горько улыбнулась – принять сквознячок с улицы, прорвавшийся в щель, за собственное творение, надо же умудриться.

– Иди-ка ты уже спать, – бормотнула она сама себе и, тяжело поднявшись, отряхнула выданный ей летный комбинезон. Подходящий размер нашелся на складе с трудом, но благодаря ему и своей скромной комплекции её даже принимали за помощника техника, чем она и пользовалась, то и дело сбегая из казармы.

Выбравшись через отогнутый лист обшивки наружу, Рин скользнула в полутьму к своему новому жилью.

***

С каждым днем погода портилась всё сильнее, солнечные деньки сменялись облачными и дождливыми, а сегодня вообще зарядил ливень – все вылеты отменили. Техники, воспользовавшись этим, плотно занялись учебой и подготовкой матчасти, а остальной персонал летного института откровенно скучал. И только Кира всё больше хмурилась, глядя на бесплодные попытки своей воспитанницы сделать хоть что-то. К концу первой недели результат был по-прежнему нулевым.

– Как сглазили, блин… – ругнулась она, отворачиваясь от испытательного стенда. И газоанализатор, и «светофор» – датчик ретрансляции молчали, и это притом, что дозаправку процитом девочке делали буквально перед приездом, и сейчас она должна была находиться на пике формы. Теоретически.

Чуйков, стоявший рядом, сочувственно покивал.

– Ну да, ну да, Кира Юрьевна. Мы ей тут мало чем поможем.

– Мне доклад завтра уже сдавать, и что вот я должна сказать генералу? – запустив руку в пышную шевелюру, женщина уставилась в пол. – Что за прошедшие семь дней мы хорошо питались, устроились на новом месте и не продвинулись ни на миллиметр в программе подготовки? Пётр Иванович, нам бы хоть какой-то результат получить, хоть самую малость.

– Ну и что вы предлагаете? Симулировать что ли? – он презрительно хмыкнул, – Вот ещё. Мы с вами сделали всё, что могли. Условия созданы, объект обучен, до определённого уровня, конечно. Дальше она должна постараться сама. Ну а не получится… нового искать будем. Успеха никто не гарантировал. Может, она вообще гражданский тип.

– Сплюньте… нам же всем тогда крышка. Армия меньше чем на тактический не согласится.

– Тогда вот что… – Чуйков сощурился, обдумывая что-то своё, и после почти минутной паузы изрек: – Держите датчики ретрансляции постоянно включёнными, и днем, и ночью, и чтобы вся территория базы была охвачена. Если что-то и случится, пусть даже во сне, это уже будет прогрессом. А не просила выделить на денек-другой Алголя, может он бы её и поднатаскал в этом…

– Просила… – женщина вздохнула, опять переводя взгляд на закрепленную в ложементе девушку. – Узнала два новых матерных слова. Если вкратце, первый объект загрузили настолько, что вся наша возня ему сейчас до лампочки.

Рин не слышала их разговора, но могла почувствовать тревогу и волнение людей, и даже приглушенные голоса – обострившийся слух позволял и это. Однако все внимание было сосредоточено на очередной попытке материализации.

Зажмурившись, девушка решила сперва визуализировать – колба наполнилась фиолетовым газом, лениво колыхавшимся внутри. Затем мозг принялся снова выстраивать крошечные частицы в связные молекулы, решётку… на всё не хватало ее внимания, ресурса памяти и концентрации. Раз за разом она оставалась ни с чем.

– Так, всё, закончили, – раздался голос Киры в динамике. – Давайте продолжим с аэродинамическими испытаниями.

– Хорошо… – Рин тяжело выдохнула и расслабилась.

На мгновение – всего на одно мгновение, – она ощутила нечто, доселе неизведанное. Вспышка, на доли секунды промелькнувшая в сознании. Но в эти доли секунды она почувствовала в глубине его всю свою сущность, все воспоминания, пережитые эмоции, навыки, рефлексы, – всё то, что составляло её существо. Электрические импульсы мозга, дающие команды мышцам, железам и органам, течение крови и лимфы, движение тканей…

– Эй, не спи, – незаметно вошедшая в комнату Кира резко хлопнула её по плечу. Рин едва ли не всем телом ощутила её волнение. Это из-за неё? Её неспособности ничего сделать? Девушка промолчала, но для себя решила твердо – сегодня она постарается как никогда.

***

Сказать было проще, чем сделать – сбежав пораньше с ужина, Рин снова ускользнула на свой тайный испытательный полигон. Но последние полтора часа, в сгущающейся тьме вечера, она лишь бесплодно билась над очередной бледной имитацией вихря частиц, снова и снова не обретавшей искомой формы.