Текст книги "Большая Игра (СИ)"

Автор книги: Михаил Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Вот теперь все в сборе, – изрек Чуйков, отвлекая всех от созерцания гостьи. – Доброе утро, Кира Юрьевна.

– Доброе утро, профессор, – она подошла к Чуйкову и пожала ладонь, протягивая какой-то документ. – Приказ о переводе в группу сто два.

– Значит, куратор, – разглядывая документ, он довольно кивнул. – Отлично, самое время.

– Здравствуй, Рин, – женщина подошла к ней и, улыбнувшись, протянула ладонь. – Майор Кира Вайнер, твой куратор от Министерства Обороны. Но ты можешь звать меня просто Кира, идёт?

– Хорошо, – она пожала руку Киры – отчего-то ей было приятно находиться рядом с ней. На душе чуть потеплело – Кира напомнила ей мать, когда та была еще жива. Такое же теплое чувство.

– Что ж, Кира Юрьевна у нас отвечает за тактику и подготовку, – сунув руки в карманы халата, ученый оглянул свою команду, – поэтому Рин мы будем делить с военными, но тут ничего не поделаешь, такие у нас условия.

– Я постараюсь тебе помочь и объяснить, если ты что-то не поймешь, – не отвлекаясь от Рин, Кира смотрела ей в глаза. – Поэтому не стесняйся. Впереди нас ждут тяжелые тренировки, но я буду рядом.

– Итак, ребятки. За работу. Биологам занять места, Володя, наладь гелиевый насос и пошли сюда приемную капсулу, сейчас начнем сбор данных, – потирая руки, Чуйков уселся в одно из кресел возле стены с большим панорамным монитором, по которому медленно ползли стройные ряды цифр. Один щелчок по панели мигом стер всё это великолепие, открылось окно какой-то новой программы. Ученые принялись занимать свои места возле терминалов, зашелестели клавиши и замигали поверхности сенсорных приемников. Вкрутившись куда-то внутрь колонны, Марков зашелестел по кнопкам – раздался легкий шум, будто что-то большое и чешуйчатое скользит по трубе. Рин охватило легкое волнение – ну вот и началось. Кира взяла ее за руку:

– Пойдем, тебе надо раздеться…

– Зачем?.. – Рин покраснела, вставая как вкопанная. – При всех, что ли?..

– Тебе нужно пройти в приемную капсулу анализатора, а одежда может создать искажения, а нам нужны абсолютно точные данные… – Кира говорила как ученый, совсем не обращая внимания на стеснявшуюся девушку. – Но ты не переживай, тебя никто не увидит, камера непрозрачна, стерильна и почти исправна. Владимир Марков, она почти или исправна?..

– Я головой ручаюсь, что она будет работать идеально! – донеслось откуда-то из-за капсулы. Не поверив ему, женщина посмотрела на Майю – та показала большой палец, все тесты демонстрировали прекрасную работу оборудования, неполадок не обнаружено. Кивнув, Кира повела девушку к белому рукаву, идущему к капсуле:

– Там справа небольшая комнатка, тебе хватит, чтобы раздеться. Климат-контроль – на третьей панели справа, остальные лучше не трогай, хорошо? Как будешь готова, проходи сразу в капсулу, ложись и постарайся успокоиться. И ничего не бойся.

Девушка поежилась – легко сказать, не бойся… ей же не нужно через все это проходить. Женщина нажала на что-то на ровной стене – и в ней открылась щель, пропуская Рин внутрь. Девушка удивилась тому, как плотно здесь прилегали двери – снаружи невозможно было заметить, есть тут что-то или нет, все выглядело сплошной стеной. Едва она ступила на мягкое теплоизолированное покрытие входной камеры, дверь-щель за ней бесшумно закрылась, отгородив ее ото всех звуков, шедших снаружи. Узкие белые стены сочились светом изнутри, а по краям коридора на полу мерцали ряды синих огоньков. Как ей и было сказано, девушка пошла направо – слева была сплошная стена. Впрочем, она подозревала, что и тут была потайная дверь в капсулу.

Раздевалка, как ее про себя окрестила девушка, была довольно уютной и теплой – температура колебалась всего на сотые доли градуса, если верить встроенному в стену термометру. Чуть повертев ручку настройки температуры, она оставила ее в покое и села на некое подобие скамеечки. Вот и начались ее приключения. Или мучения, тут уж как повезет. Возле входа загорелся зеленый индикатор – коррекция температуры завершена, теперь дело оставалось только за ней. Девушка начала раздеваться.

Интересно, а что ее ожидает внутри? Отчего-то теперь ей казалось, что внутри будут какие-нибудь хитросплетения шлангов и трубок, которые обовьют ее, словно живые, и примутся душить. Или и того хуже… не зря же ее попросили раздеться?.. А может, это обман? Может, этот самый процит или как его там, делают из потенциальных ретрансляторов? Вырабатывают из одаренных жертв – например, симпатичных девушек, а потом вводят Алголю… быть батарейкой ей не хотелось. Да и неизвестно, что они сделают с ней, когда она отработает свой срок… помотав головой, Рин бросила печальный взгляд на горку одежды, аккуратно сложенную в углу, словно прощаясь с ней, и ее передернуло.

На удивление, в комнате не было холодно даже нагишом. И пол холодным не был – весьма комфортное ощущение даже для босых ног. Может, все обойдется?

Потянувшись, дабы унять дрожь, она направилась обратно в коридор, к капсуле. Там, где раньше была только сплошная белая стена без намека на дверь, теперь зияло вполне приличных размеров отверстие, за которым была небольшая круглая комнатка, даже скорее не комнатка, а… капсула. Рин прошла вперед и окинула взглядом содержимое капсулы.

Возникло ощущение дежа вю, словно где-то она это уже видела. Ах, да! Примерно в такой же штуке увозили Алголя тогда, от кинотеатра… интересно, а как он догадался, что они будут там, и что с ними произошло?..

В капсуле находился ложемент, стоящий почти вертикально и повторяющий формы человеческого тела, с углублениями для рук и ног. Вокруг него медленно вращались несколько широких колец с прозрачными головками, словно прожекторами, освещавшими его абсолютно белую матовую поверхность. Рин осторожно прислонилась спиной к ложементу и, немного успокоившись, расслабилась, полностью откидываясь на него.

Тут же сработала автоматика – дверь с тихим шипением закрылась, загерметизировав камеру. А ложемент, словно живой, подстроился под формы и пропорции тела девушки, мягко сдавив ее со всех сторон. На мгновение ей стало щекотно, по телу прокатилась волна легкого жара. Руки провалились в специальные отверстия, мягкие захваты зафиксировали её – ложемент отъехал назад, и датчики, медленно вращавшиеся у стены, сдвинулись вместе, начав свой бег вокруг Рин. Голубоватые и красные всполохи осветили капсулу.

– Рин, слышишь меня? – откуда-то сверху донесся голос Чуйкова. – Сейчас мы начнем забор проб и анализов, я тебя очень прошу не бояться и вести себя спокойно. Постарайся расслабиться и выровнять пульс и дыхание. Просто представь что-нибудь приятное, хорошо?

– Хорошо, – едва ли не шепотом ответила Рин, про себя подумав, к чему это ему понадобилось ее успокаивать? Ее ждет что-то неприятное?..

Как оказалось, да. Что-то весьма ощутимо кольнуло в руку, девушка вскрикнула, попытавшись отдернуть ее, но не тут-то было. Рука была надежно зафиксирована в захвате.

– Постарайся не дергаться, пожалуйста, – снова повторил Чуйков. Рин сжала зубы и почувствовала, как холодная сталь входит в ее руку. У нее брали кровь? Через мгновение игла вышла из ее тела, оставив только неприятные ощущения. Впрочем, методы ее пытки сменились – теперь что-то легонько покалывало ее по всему телу, начиная с кончиков пальцев и до спины, вернее, чуть пониже. Словно ее кто-то бил током. Рин зашипела, словно кошка, и поморщилась. Сканеры, будто откликнувшись на ее эмоции, завертелись все быстрее, теперь уже не мерцая, а ровной полосой излучая свет. Щипание прекратилось. Ложемент повернулся в сторону, из противоположной стены выдвинулось нечто вроде щупа, с мягкой головкой, и уперлось ей чуть ниже солнечного сплетения. Одновременно что-то прикоснулось к шее и вискам девушки. Капсула наполнилась легким гудением, ложемент крепче сжал свою невольницу. Рин могла чувствовать, как ее пульс учащается, а из живота поднимается волна дрожи.

Алголь чувствовал то же самое? Все это же проделывали и с ним? И не только с ним? Если она правильно поняла, все это же проделывали и с другими ретрансляторами… и может быть не только это. В конце концов, они же ученые… им надо знать всё? А как далеко они могут зайти в этом своем желании?..

Об этом Рин узнала через мгновение, когда ее поясницу сзади прострелила такая боль, что ей показалось, что из ее глаз посыпались искры. Капсула наполнилась невыносимым криком.

Глава 3. Шаги за спиной. Часть 2

– Петр Иванович, у меня к вам вопрос, – едва Рин скрылась за гермостворкой, Кира подошла к ученому и нагнулась к его уху. – Мы можем поговорить о первом объекте?

– Конечно, Кира Юрьевна, – не отрываясь от монитора, Чуйков понизил голос, чтобы кроме Киры его никто не услышал. – Вас интересует, почему вы не допущены до его курирования?

– Нет, не столько это… – Кира замешкалась. – Вы ведь в курсе ситуации.

– Да, но и мне не всё известно, – ученый нахмурился. – После его возвращения меня так же отстранили от проекта. Кто теперь занимается первым, я не знаю. Но то, что ваша тактика имела результат, не вызывает сомнений.

– Значит, нас просто изгнали? – женщина хитро улыбнулась, хмуря брови. – Зачем же тогда они сделали очередной шаг, переселив его, и закрыли проект?

– Как знать, – пожал плечами ученый. – У меня встречный вопрос. Какие вам поставили условия?

– Жесткие, Петр Иванович, – Кира вздохнула. – Первым я больше не занимаюсь, доступа нет никакого, но мою программу развития второго ретранслятора утвердили, только срок вот совершенно нереальный. Один год.

– Рехнулись, – процедил он сквозь зубы. – Пытаются успеть до начала большой войны, если она все-таки случится?

– Да, а еще вторая слишком взрослая для наших методов обучения, – Кира взволнованно возвысила голос. – Я просто не знаю, как ее учить! Придется спешно менять подходы, привлекать преподавателей и перегружать ее информацией, но даже так за год мы не управимся!

– А что последует, если мы не успеем? – хмуря брови, Чуйков задумчиво погладил подбородок.

– Не знаю, но вряд ли это решение кому-то поможет. Судьба Первого тоже зависит от успешного обучения Второй, грозятся ликвидировать, – Кира криво усмехнулась. – В общем, обложили нас со всех сторон.

– Они блефуют, – улыбнулся ученый. – Никто не посмеет убрать его, пока от него зависит само существование страны. Если только Вторая не превзойдет его в данных. Но и даже тогда по подготовленности она будет уступать ему в разы.

– Так-то оно так, Петр Иванович, – покивала Кира: – только проверять их честность в этом вопросе я не хочу. В случае неудачи от неё просто избавятся.

– Думаю, тебя не обрадует то, что аналогичную программу спустили и нам – ограниченные сроки, объем работ безумный… ты же знаешь, как я ненавижу спешку. Придется мобилизовать все наши ресурсы, работать сообща, иначе…

– Спасибо, Петр Иванович, – неожиданно Кира перебила его, просветлев лицом. – Точно, ну точно же! Как я раньше не догадалась!

– А? – Чуйков повернулся к ней, удивленно приподнимая брови. Женщина расплылась в широкой улыбке. – У меня есть идея! Но тут мне и правда понадобится всё, что только можно.

– Отлично, посвяти меня в свой новый план позже, а пока мне нужно работать, – довольно кивнул Чуйков и активировал связь с капсулой: – Рин, слышишь меня?

***

Ложемент медленно спускался вниз. Вокруг уже не было ни датчиков, ни щупов и игл. Казалось, откуда-то снизу бьет сверкающая звездная пыль, окруженная радужным сиянием. Тоннель, по которому спускался ложемент, покрылся узором – геометрические фигуры и линии, явно не лишенные смысла, окружили дрожащую в ложементе Рин. Возникало ощущение, что пространство вокруг неё разделено на панорамные экраны, за которыми был целый мир. Через мгновение изображение мигнуло и погасло, сменившись густой матовой чернотой.

Девушка вздрогнула, тяжело выдыхая. С ней проделывали множество неприятных операций, топили в какой-то воде, брали образцы кожи, волос, крови, слюны, и еще много чего, о чем вспоминать не хотелось. Из ее поясницы взяли образец спинномозговой жидкости, а в основание черепа ввели какой-то предмет, здорово напоминавший имплантат – в шее билась тупая боль, усиливавшаяся от малейшего движения. Ей было некомфортно находиться не то, что в капсуле – в самом теле, будто над ним надругались. Хотелось быстрее забиться в какую-нибудь ванную, или душевую, и смыть с себя все это позорное, мерзкое…

– Рин, все хорошо, постарайся успокоиться, последний тест остался, – сверху снова донесся голос Чуйкова, рядом с ним были слышны голоса Киры и Кузнецова. – Постарайся максимально успокоиться, представь что-нибудь нейтральное. Нам важно стабильное состояние мозга. Обещаю, в этот раз больно не будет…

– Легко сказать – успокоиться, – пробормотала она, покусывая губу. Все тело было напряжено в ожидании новой пытки, и все-таки девушка закрыла глаза и как могла, постаралась представить что-то спокойное. В голову шла только ее спальня, новая, чистая, спокойная. Мягкая подушка, теплое одеяло – как бы она хотела поскорее попасть в тот дом и, закутавшись в одеяло, забиться куда-нибудь в угол! И чтобы ее никто не дергал, не просил потерпеть очередную процедуру, напрячься или сосредоточиться, или расслабиться…

Отчего-то она почувствовала уныние. Такое тяжелое, тоскливое. Одна… сейчас, беззащитная и несчастная, в какой-то чертовой капсуле глубоко под землей, среди чужих людей, причинявших ей боль, ей было безумно, до жути одиноко. Очень хотелось тепла, материнского, которого она уже так давно не знала.… Сейчас она чувствовала себя не тем борцом, который должен был выживать, во что бы то ни стало, а всего лишь девочкой, одинокой и брошенной всеми.

– Всё, последний тест закончен. Рин, мы тебе очень благодарны, можешь возвращаться, – на этот раз вместо профессора с ней разговаривала Кира. Рин коротко и тихо ответила ей: – Хорошо…

Да, она станет машиной. В их руках она станет таким же механизмом, как Алголь. Алголь? Он же прошел через все это, неужели он тоже, так же как и она, чувствовал себя сначала? И вот что с ним стало… у него тоже никого не было?.. Что же с ним проделали, что сделало его таким?

На секунду ей стало жаль его. И саму себя – больше всех. Как жестоко…

Оказывается, все это время ложемент скользил обратно вверх. Его движение даже не ощущалось, только в какую-то секунду белое пространство перед глазами разрезала щель двери, на глазах превращавшаяся в большой проем. А впереди ее ждала уже знакомая раздевалка.

Одевалась она неторопливо, будто заново привыкала к своей одежде, к ее запаху, ощущению её на теле. А снаружи ее уже ждали Чуйков и Кира – ученый сидел в кресле, что-то выстукивая на клавиатуре, а женщина задумчиво прохаживалась взад-вперед около стола – похоже, она волновалась. Едва Рин ступила на пол лаборатории, она тут же замерла: – С возвращением!

А… – все еще немного дрожа, девушка кивнула. Говорить ничего не хотелось.

– Что ж, поздравляю, госпожа Масами, – оторвавшись, наконец, от терминала, Чуйков развернулся в кресле и улыбнулся: – На сегодня с тестами всё, мы с тобой прекрасно поработали, взяли даже больше, чем планировали. Всегда бы так работать!

Она вздрогнула – уж кто-кто, а она точно знала, что так работать больше не хочет.

– Рин, все в порядке? – чуть нахмурившись, Кира подошла к ней и положила ладонь на плечо. Девушка снова кивнула, стараясь не смотреть ей в лицо.

– Ладно, поговорим об итогах, – продолжил Чуйков и снял очки, протирая уставшие глаза: – Надеюсь, карточка у тебя с собой?

Девушка пошарила по карманам и вытащила ключ-карту, которую ей накануне презентовал Николай. Ученый удовлетворенно кивнул и продолжил: – теперь с ее помощью ты можешь проходить в лабораторию, то есть сюда, и еще во многие места, куда тебе дан допуск. То есть, практически везде. Все полученные данные мы сейчас обрабатываем, часть из них занесена на твою карту. И кстати поздравляю, у тебя очень хорошая кровь – первая группа, резус положительный. Универсальный донор с хорошей приемистостью к проциту.

– Спасибо, – повертев в руках карточку, Рин кивнула и убрала ее обратно. О группе крови она уже знала, но остальное – понимать бы еще, о чем он говорит. Приемистость?

– И по поводу всех анализов – не бойся, это основные пробы, они берутся раз в жизни, больше тебе такой боли не причинят, – казалось, старичок чувствовал свою вину. Когда ее крик вспорол мягкую тишину лаборатории, все ученые переполошились, хотя такая реакция была вполне ожидаемой. Испортить потенциального ретранслятора было бы непростительной потерей. Впрочем, его слова сняли часть груза с души. Голова легонько закружилась – видимо, сказывался вживленный в основание черепа кусочек металла – она явственно ощущала его, будто он был размером с орех и постоянно ворочался из стороны в сторону.

– Рин, еще тебе вживили чип, с помощью которого мы сможем замерять данные о работе твоего мозга, – стоявшая рядом с ней Кира обошла девушку сзади и осторожно отогнула воротник ее рубашки, обнажая маленькую металлическую пластинку с двумя гладкими полированными лапками, торчавшую над вторым шейным позвонком: – Поначалу будет больно, но скоро все должно пройти. Через какое-то время его уберут, но пока без него не обойтись. Если боль не будет проходить, принимай болеутоляющие, у тебя в аптечке их должно быть достаточно.

– И еще постарайся не трогать его, – согласно покивал Чуйков, водружая очки на нос. – Осторожнее с расческой и когда моешься, пока он не прижился, лучше его не сдвигать лишний раз. Будет кровоточить – сразу же звони врачу. Тебе ведь уже выдали мобильный? Номер должен быть в записной книжке.

Рин снова коротко кивнула, морщась от боли. Мобильник спокойно лежал в кармане, благо много места не занимал и пока не причинял неудобств.

– Вот и славно, – подытожил он, улыбаясь: – На сегодня у нас всё, Кира Юрьевна проводит тебя в столовую – теперь ты в её распоряжении, а мы пока займемся изучением полученных данных. Завтра – здесь же в это же время.

Взяв Рин за руку, Кира улыбнулась ей: – Надеюсь, ты проголодалась?

Девушка уже открыла рот, чтобы ответить ей, но внезапно свет мигнул, а тишину лаборатории, нарушаемую лишь шелестом клавиш, вспорола загремевшая по всем коридорам сирена тревоги. Все замерли, уставившись наверх – тревожная сирена могла возвещать только об одном.

Кира, крепко сжав взмокшую ладошку Рин, обернулась к ученым: – Нападение! На нас напали!

***

Она бежала что есть сил, едва поспевая за Кирой – женщина тянула ее за собой, безошибочно сворачивая на развилках и перекрестках узких коридоров. Где-то вдали сквозь вой сирены слышался топот ног и чьи-то голоса, но за очередным поворотом они затихали. От бега боль в шее усилилась стократно, кроме того в душе билась тревога – что же все-таки произошло, кто на них напал? Неужели ретранслятор?

Замешкавшись на очередном повороте, Рин запнулась – и растянулась на полу. Кира, выпустив ее руку, побежала дальше: – Не отставай, Рин! За мной!

Шипя от боли, девушка встала на ноги и побежала за ней, стараясь не упустить женщину из виду – ринувшись следом за Кирой за поворот, она с разлету врезалась в какого-то ученого.

– Извините! – потерев ушибленное плечо, девушка не обратила на него внимания и побежала дальше – кажется, ученый развернулся и что-то ответил ей, и что-то легонько коснулось ее спины, но это ее не волновало – Рин бежала дальше, и за очередным поворотом наконец-то оказалась площадка с лифтом, в котором ее уже ждала Кира.

– Скорее! – едва она вошла в лифт, женщина нажала на несколько кнопок и дверь бесшумно закрылась, оставив снаружи заглушенную сирену: – Нужно успеть в координационный центр! Тебе будет интересно посмотреть на это.

Майор достала свою карту и провела ей по датчику, тут же нажав несколько кнопок – лифт загудел, Рин ощутила, как они начинают двигаться, но не вверх, а куда-то вбок.

– Кто мог на нас напасть? – морщась от боли – к шее теперь добавилась спина и плечо, пострадавшее в недавнем столкновении, – девушка посмотрела на Киру. На ее лице читалось волнение, тревога… и азарт, словно ей предложили сыграть в интересную и опасную игру, и это ей нравилось. Рин передернуло.

– Вот сейчас и узнаем! – хищно улыбнулась та, вперив взгляд в табло, на котором бежали цифры и буквы. Где-то снаружи послышался шум и рокот, кабинка завибрировала, как при землетрясении. Через несколько секунд гул и вибрация стихли, Рин тревожно и вопросительно уставилась на Киру.

– Алголь пошел в бой! – не скрывая волнительной дрожи в голосе, женщина стиснула ладонь будущего ретранслятора.

*****

В заливе Лаврентия стояла непогода – плотный вязкий туман, гонимый холодным северным ветром, сползал с изрезанных угрюмых скал, стойко державших натиск темных волн Тихого океана. Двадцать минут назад радар, входивший в чукотский узел национальной системы дальнего обнаружения, засек крупный объект, вошедший в воздушное пространство страны.

Стуча зубами от холода, солдаты неуклюже прыгали по каменным осыпям и скалам, пробираясь к тому месту, где радар потерял сигнал – место крушения предстояло немедленно обследовать. Позади остались военная часть и вертолет, притулившийся на обдуваемой всеми ветрами площадке.

– Долго еще до него? – обратился командир к одному из бойцов, сжимавшему в руках планшет с картой. Тот поводил замерзшими пальцами по карте и тихо ругнулся: – …опять замерзло. Еще полтора километра, если верить спутнику. Самое побережье.

– Ладно, прём дальше, – поправив покрывшийся инеем автомат, он пошел дальше, ведя за собой бойцов. Где-то вдалеке послышался тихий гул – наверное, какой-то самолет выслали на разведку района, или может, для патрулирования. Тут же пропищала рация. Стягивая рукавицу, командир нажал на наушник: – На связи! Да, так точно… есть.

Солдаты обернулись, ожидая приказов – командир натянул перчатку, деловито стер с верхней губы иней и изрек: – Зря шли, парни, командование выслало усиление. Приказ – срочно покинуть зону крушения и оцепить весь район, пока не последуют другие приказы.

Словно в подтверждение его слов, гул реактивного двигателя становился громче – за пеленой тумана промелькнула черная тень, опускаясь на побережье. Гул стих, словно кто-то отключил двигатель, оставив лишь свист ветра да шум прибоя. Солдаты переглянулись – и повернули обратно, следуя за командиром.

*****

Холодная галька и каменное крошево хрустели под ногами, словно кости. Он медленно шел сквозь густой холодный туман, инеем оседавший на еще не отогревшемся костюме – титановые крышки сенсоров и механизмов вмиг обледенели. Впереди, несмотря на практически нулевую видимость и сильные электромагнитные помехи, он четко видел место крушения… или скорее, падения.

Вздыбившаяся от удара о землю галька и более крупные камни разлетелись на несколько метров в стороны – след удара тянулся недалеко, но выброшенные из следа камни были сплошь усеяны фрагментами ткани и буро-черной жидкостью. Ничем другим кроме крови это быть не могло. Тепловизор улавливал затухающие желтые и зеленые всполохи, объемные сенсоры твердили о том, что оно еще живо. Алголь почти кожей ощущал биотоки чуждого существа, рухнувшего на побережье Чукотки. Пройдя еще несколько метров, он смог визуально оценить то, что лежало среди камней и скал.

В довольно крупной воронке, испещренной багровыми брызгами и ошметками плоти, лежало нечто, лишь отдаленно напоминавшее живое существо – месиво из изломанных костей, вывороченных со своих мест, лоснящихся разорванных мышц, подрагивающих и сжимавшихся, и чёрно-бурых лоскутов то ли кожи, то ли какой-то огромной перепонки. Кое-где из останков виднелись когти, или зубы, или что-то, отдаленно напоминавшее таковые. Огромная, пульсирующая угасавшей жизнью туша, порядка десяти метров в длину, не была похожа ни на одно из известных ему животных.