Текст книги "Большая Игра (СИ)"

Автор книги: Михаил Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5. Метаморфоза. Часть 1

Глава 5. Метаморфоза.

Всё прошло как страшный сон. Она смутно помнила свое возвращение домой, давящее ощущение в груди и бешено стучащее сердце, слова ретранслятора, и саму себя, беззвучно роняющую соленые капельки на дно пустой ванной. В глубокой, звенящей тишине. Но все это уже прошло, оставшись где-то там, в июне, посреди ночных гроз и жарких дней, на залитых солнцем улицах большого и беспощадного города.

– Рин? Ри-ин! – негромкий голос Киры, звавшей её, оторвал от размышлений. В координационном центре было немноголюдно – в такой поздний час дневная смена уже уступила место ночной, за мониторами работало всего несколько человек, не считая старшего офицера. Кира присела рядом: – Если устала, говори, увезу тебя домой.

– Я нормально, спасибо, – девушка отрицательно мотнула головой. Дернув плечом, майор обратила свой взгляд на монитор.

– Скоро уже начнется. Скажу сразу, тебе вряд ли понравится это.

– Ничего, я же сама напросилась, – девушка перевела взгляд на монитор. Изображение подрагивало, но можно было различить большое здание института – старый корпус Технологического Университета с пустыми, темными глазницами окон. Оцепленное полицией здание было освещено узкими лучами прожекторов, создавая жутковатое впечатление. За одним из бронетранспортеров оцепления показался большой белый трейлер со спутниковой антенной на крыше – представители Института Ретрансляции уже прибыли на место. Машина еще не остановилась, а к ней, прикрываясь рукой от моросящего дождя, уже спешил один из офицеров.

– А операцией руководят военные или кто?

– Нет, оперативная бригада военных дает вводные данные и рекомендации по тактике, ученые устанавливают ограничение на разрушения и потолок ранга, а ретранслятор сам принимает решение, каким образом ему действовать, – пояснила Кира, постукивая пальцем по столешнице. Рин коротко кивнула – на экране показался Алголь, одетый в какой-то странный костюм, она таких раньше не видела. Он был похож на её контактный комбинезон, но все элементы разительно отличались. К сожалению, помехи и качество изображения не давали ей рассмотреть его внимательнее – девушка еще не знала, что ретранслятор работал в оборудовании класса С.

– Начинается инструктаж по текущей ситуации, – Кира подобралась и обвела пальцем нескольких человек на мониторе, окруживших ретранслятора. – Руководитель операции от Министерства Внутренних Дел, плюс офицер Минобороны, оружейный техник…

Девушка кивала, пытаясь запомнить хоть что-нибудь из сказанного. А тем временем под усиливающимся дождем разворачивалась настоящая боевая операция, главную роль в которой отводили ретранслятору.

***

– …Двадцать пять-тридцать человек, все вооружены, в основном АК и пистолеты, есть гранаты, возможно и гранатометы тоже, – докладывал армейский офицер, морщась под усиливающимся, противным дождем. Холодные капли заливались за шиворот, лезли в глаза и рот, насквозь пропитывали добротное водостойкое обмундирование.

– Заложники на первом этаже и в подвале, мы насчитали шесть человек, но их разбили на несколько групп и переодели в военную форму – гады боятся снайперов, вот и выкручиваются, как могут. На тепловизоре, естественно, не отличишь, где кто, – кутаясь в плащ, мужчина с погонами майора полиции встал под навес. На небольшом штабном столике, приютившем внушительных размеров тактический планшет, открылся файл с изображением тепловизионной картинки. Не обращая на неё внимания, равно как и на промозглый дождь, начавший пробираться под ткань костюма, Алголь посмотрел на здание института.

– Вероятно, большую часть заложников держат в подвале. Дочку зампредседателя, скорее всего, держат там же – больно цель важная… – майор почесал мокрую щетину на подбородке. – Они потребовали выкуп и вертолет, ну в общем как всегда. По уговору через пятнадцать минут мы должны предоставить и транспорт, и деньги. Ситуация откровенно хреновая. Группа спецназа уже на крыше и ждет сигнала, снайперы тоже на позициях, хотя по такой погоде им будет непросто работать. И еще, я понимаю, это маловероятно, но – ни одного из заложников нам терять нельзя.

– Ну, потому мы вас и привлекли… нам нужны гарантии, – многозначительно кивнул военный, косясь на угрюмого парня в матово-черном костюме. На душе было нехорошо от одного взгляда на этого странного человека, безразлично стоящего под дождем в ожидании команды.

– Хорошо. Вводные получены, ограничение по разрушениям – уровень два, ограничение ранга – С, – один из операторов ввел данные на переносном терминале. Ограничитель был настроен, дело за малым… Алголь пристально посмотрел на сопровождающего его сотрудника института.

– Ранг В. Если вам нужны гарантии.

– Ранг С. Не больше, это последнее слово, – с нажимом повторил оператор – с этой позиции он отступать не собирался даже под страхом смерти. Ретранслятор перевел взгляд на руководителя операции – майор неуверенно поводил плечами.

– Отведите спецназ. Они могут нечаянно спугнуть.

Тот покосился на оператора – мужчина кивнул. Тяжело вздохнув, майор вытер с лица капли дождя. – Хорошо. По амуниции – все необходимое есть в грузовике, патроны, гранаты…

– Как зовут приоритетную цель? – перебил его Алголь. – Дочь заместителя председателя.

– Юля. Юлия Орлова.

Ретранслятор снял с заспинного поясного захвата небольшой предмет. В ладони он раскрылся с тихим металлическим шелестом, через мгновение юноша прижал к лицу серебристо-серую гладкую маску с небольшими клапанами и жуткими круглыми окулярами-глазами, на миг вспыхнувшими багровым светом. С тихим свистом маска зафиксировалась на креплениях костюма, прилегая к лицу.

– Обесточьте институт. Выключите все прожекторы, фары и фонари. Уличное освещение тоже, – продолжал ретранслятор, не сводя тяжелого взгляда с громады института. – Через десять минут включите энергию. И посылайте группу захвата с медиками. Дайте команду, когда будете готовы.

Нахмурив брови, полицейский чуть задумался – и припал к рации, отдавая распоряжения подчиненным. Институт и все окрестные районы погрузились во тьму, разрываемую лишь редкими вспышками молний. Затихли двигатели машин и бронетранспортеров, в радиоэфире воцарилась тишина. Даже дождь немного притих. Мир замер в ожидании.

– Мы готовы, – запустив наручный хронометр, майор перевел взгляд на замершего за темной тушей бронемашины ретранслятора. – Можете начинать.

Где-то под облаками громыхнуло так, что задрожали стекла в окнах соседних зданий, в одном из дворов истерично завизжали сигнализацией припаркованные машины. Глухо барабанили по толстой броне капли дождя, разбиваясь на сотни крохотных ручейков. Мрачная тень беззвучно направилась к зданию, невесомо ступая по пузырящимся лужам, наполненным темной, почти черной грязью. Время пошло.

***

Они начинали терять терпение – и без того нервозная обстановка усугубилась с прибытием к зданию какой-то новой здоровенной машины. Полицейские выключили огни, погасли слепящие прожекторы, словно руки, обшаривавшие каждый уголок аудитории сквозь закрытые жалюзи. В радиоэфире прозвучали слова главаря – всем приготовиться к захвату. Хорошо обученные и подготовленные боевики рассредоточились, кое-кто достал пистолеты и приготовился застрелить заложников в случае штурма. Они чутко вслушивались в шорохи ночи, разрываемой барабанной дробью капель и громовыми раскатами – гроза за окном усиливалась.

Тепловизионный и электромагнитный модули рисовали непростую картину – четырнадцать целей в одной аудитории, еще десять – коридор, еще восемь – подвал. Все подходы прикрыты, конфигурация и расположение отрядов – максимально закрытые, не подступиться. Радиообмен – через короткие промежутки. Спецназовцам пришлось бы непросто.

Проникнув внутрь, ретранслятор припал к одной из стен и задействовал еще несколько модулей – привычная тяжесть медленно наполняла голову, переводя тело в боевой режим. За его спиной на полу лежали двое – передовые наблюдатели так и не подали сигнал, даже не заметив его приближения. Адреналин усиленно побежал по венам, мышцы напряглись, готовясь к броску.

Тьма, заполонившая здание, сгущалась. Непроглядный черный туман наполнил аудиторию и коридор, повисая плотной стеной – не было видно ни очертаний предметов, ни людей, даже собственной вытянутой руки. Густая, давящая тьма и тишина. А через мгновение среди напряженной, нервозной тишины раздался оглушительный треск – выбитая вместе с петлями и куском косяка дверь влетела в кабинет, пригвождая к стене одного из боевиков. В ту же секунду кто-то сдавленно вскрикнул, донесся мерзкий влажный хруст.

Он метнулся внутрь со скоростью ветра сквозь мглу визуализации, первым же ударом вминая голову боевика в бетонную стену. Вокруг медленно, словно продираясь сквозь густой кисель, двигались люди, – кто-то подносил пистолет к голове одного из заложников, кто-то вскидывал автомат. Еще живые трупы пытались сопротивляться. Развернувшись, Алголь перехватил руку с пистолетом, наставленным на заложника – короткое движение, и вырванная из сустава рука обмякла, вторым ударом он раздробил шейные позвонки и метнул покрытое бронежилетом тело в следующего боевика.

Смерть не удерживали ни броня, ни навыки – среди клубов тьмы метался демон, снова и снова настигавший свои жертвы. Три перепуганных до смерти женщины прижались друг к другу и замерли – на них упало чье-то тело, прижав к полу. Люди кричали, щелкали затворами автоматы, но оружие не стреляло, словно сговорившись с самой смертью.

Вонзив в горло последнего боевика его же собственный нож, ретранслятор быстро уложил дергающееся в конвульсиях тело на пол – весь костюм был измазан в горячей крови. Из коридора уже слышался неясный шум. Рассеяв визуализацию, он бросился дальше – перед ним шла тьма, как предвестник страшного и неизбежного конца. За спиной остались одиннадцать человек, меньше чем за полминуты превращенные в бездыханные тела.

У лестницы стояли двое – на взводе, готовые в одно мгновение нажать на курок, за их спинами виднелись еще несколько человек. Нельзя было терять ни единой секунды. Мощный разбег, прыжок – оттолкнувшись обеими ногами в полете от стены, ретранслятор поправил траекторию и всем телом врезался в двух людей, слишком поздно начавших стрелять. С потолка посыпались бетон и штукатурка, воздух наполнялся запахом пороховой гари. По инерции улетая назад, два тела с раздавленными трахеями врезались в своих напарников – перевернувшись в рвущем жилы полете, Алголь прыгнул на грудь следующей жертве, вонзая тяжелые поликерамические подошвы в смявшийся нагрудник бронежилета. Человек даже не успел понять, как пришла смерть – сломанные ребра сразу разорвали сердце.

А он двигался дальше, перехватывая упершийся в него автомат очередного боевика. Затрещал затвор, переполненный жаром ствол заплевался раскаленными пулями – вся очередь ушла в броню еще одного боевика. Роковой промах стоил ему жизни – какая-то непреодолимая сила швырнула его на пол, тяжелая нога опустилась на поясницу, как раз под краем бронежилета, и размозжила мощные позвонки.

Под лестницей обнаружились еще два заложника, живые, но потерявшие разум от страха. Безжалостно добив последнего боевика – он не вынес ужаса и попытался сбежать, но не без помощи ретрансляции вылетел в окно, на холодный и твердый асфальт, – ретранслятор направился в подвал. Пошла третья минута штурма, крики и стрельбу наверняка слышали и уже приготовились к убийству заложника, его ключевой цели. Вытерев кровь с окуляров маски, Алголь ловко спрыгнул с лестницы вниз. Двое – за углом, еще двое – у входа в кабинет, четыре – внутри… и среди них – невысокий силуэт с отчаянно бьющимся сердцем, сигнатура пылала красным и коричневым цветами. Нашлась.

Тьма пришла за секунду, еще через мгновение два человека, тихо булькнув разорванным горлом, сползли по стене. Охранники у входа заметили его – автоматы медленно пошли вверх, нацеливаясь на почти черное, отливающее металлом тело. Еще один безумный, на пределе возможностей прыжок покрыл лишь половину расстояния – ретранслятор оттолкнулся от стены узкого коридора, метнувшись в сторону. Мимо прошли несколько пуль, вскользь касаясь руки и бока, – еще один толчок, перегрузка ударила по вестибулярному аппарату, но теперь цели были прямо перед ним. Сжатая ладонь, как нож, вошла в брюшину первого, модуль материализации аккуратно сформировал контур клинка – и рука вышла сзади, рассекая позвоночник. Продолжая описывать восходящую дугу, ладонь врезалась в лицо второго охранника.

Внутри кабинета царил полумрак, на стенах плясали жутковатые оранжево-красные тени, отбрасываемые двумя свечами. У дальней стены, отгороженной старыми партами, стояли четверо – трое боевиков и девочка, измученная и дрожащая, уставшая бояться и плакать. Он вошел внутрь.

– Стой! Я убью ее! – прижав к себе девчонку, один из боевиков – видимо, главный, – наставил на него пистолет: – Бросай оружие!

Вместо ответа ретранслятор показал ему раскрытые ладони – по пальцам стекала вязкая кровь, окропляя пыльный дощатый пол. Он медленно пошел вперед.

– Стоять, я сказал! Стреляйте!.. – снова воскликнул главарь, но время было упущено. Модуль материализации быстро сделал своё дело. Едва боевики прицелились, Алголь метнул длинные узкие ножи – тяжелый вольфрам вонзился в горло каждого, пронзив ткани до спинного мозга. Два парализованных тела, заливаясь исходящей толчками кровью, рухнули на пол. Чудовище пошло вперед, на маске торжествующе горели багровые глаза-окуляры.

– Стой! Ещё шаг, и я прострелю ей башку, моргнуть не успеешь, – холодное дуло уперлось в висок мелко дрожащей девчонки. – Хочешь увидеть ее мозги на стенах?

Девочка подняла умоляющий взгляд на ретранслятора – человек, стоящий перед ней, был страшнее любого из боевиков, но в нем она на мгновение увидела единственный шанс спастись. Жуткие круглые окуляры погасли и с тихим шорохом откинулись в стороны.

– Что ты за хрень такая?.. – с отвращением прошептал боевик. Настоящие, человеческие глаза убийцы были наполнены призрачным голубоватым сиянием и всполохами, от которых душа сжималась в холодный дрожащий комок.

– Юля, глаза закрой, – донеслось сквозь маску.

Девочка послушно зажмурилась.

– Ты… а… кхх… – человек, стиснувший в руке пистолет, силился нажать на курок, но с ним творилось что-то непредставимое. Он не мог отвести взгляда от лица замершего перед ним убийцы. Его глаза… они пожирали его, подавляли волю, сковывали. Рука дернулась и медленно, не слушаясь его, поползла вверх. Дуло уткнулось в подбородок. По щекам текли слезы, человек силился хоть что-нибудь сделать, отвратить гибель, вернуть контроль над собственным телом, но тщетно. Ему не оставили даже сознания. Само его существо возжелало смерти, порабощенное жуткими сияющими глазами. Из спертой глотки донесся последний, мучительно бессильный вопль.

Выстрел.

***

Положенные десять минут вот-вот должны были закончиться, майор торопливо отдавал приказы по рации. К оцеплению уже подъехали машины скорой помощи, в бронетранспортере также дежурил военный врач.

– Всё, включаем, – сверившись с часами, руководитель операции кивнул помощнику. Через несколько секунд один за другим зажглись прожекторы, над входом в здание зажглась старенькая мигающая лампочка.

– Кто-то идет, – один из военных указал на вход, руководитель сощурил глаза. Дверь, надсадно застонав проржавевшей пружиной, открылась – в проеме показался ретранслятор. На руках он нес дочь заместителя председателя правительства, цель номер один. Девочка, сжавшаяся в комочек, была укрыта какой-то одеждой. И не открывала глаз.

– Заберите девочку, быстро! Группа захвата, внутрь!

К ним побежали врачи, в здание рванулся спецназ, радиоэфир наполнился голосами и шумом. Но все было кончено. Кровавая жатва завершилась. Он подошел к врачам и осторожно уложил девочку на кушетку.

– Можешь открыть глаза.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 2

С самого утра в лаборатории чувствовалось напряжение, непривычно молчаливый Чуйков ходил из конца в конец, заложив руки за спину. Сотрудники притихли, следя за ним, и переглядывались между собой. Тихо потрескивали блоки компьютеров, вплетаясь в писк электроники и поскрипывание отвертки в руках Кузнецова – инженер поправлял вышедший из строя на последнем тесте пневмонасос. Контактный костюм был готов к тестированию, и все ждали следующего этапа.

– Что-то мне нехорошо, – Рин поежилась в кресле.

– Да не бойся ты, костюм в норме, я уже три раза проверил, – махнул ей Владимир и, ругнувшись, выронил отвертку. Чуйков встал как вкопанный и окатил его холодным взглядом.

– Электроды все целые? Ничего не спёр?

– Нужны они мне больно, у меня на пальце золота больше… – заворчал тот, поднимая инструмент. Рин уже знала, о чем они говорили – в контактном костюме класса С вместо чипа использовались сорок четыре золотых электрода, входивших в корневые отростки спинного мозга между позвонков. Звучало жутко и болезненно, но по заверениям ученых, золотые проволочки были очень тонкими и практически не ощущались. Было странно слышать это от людей, никогда не надевавших контактный комбинезон.

В лабораторию вошла Кира, потрясая зажатой в руке бумажкой. – Есть, одобрили! Первый образец пришлют с минуты на минуту!

– Ну, наконец-то, – Чуйков облегченно выдохнул и промокнул лоб платочком. – А я уже тут весь на иголках.

Пока Чуйков разбирался с документом, Рин хмурилась и вопросительно смотрела на Киру. Но вскоре тайна разрешилась. По трубе пневмопочты с тихим шелестом спустилась большая колба с хорошо защищенным контейнером. Опечатанным и запломбированным.

– Такс, посмотрим, какое тут крепление, – достав из вмонтированного в стену отсека пневмопочты колбу, Чуйков извлек контейнер и осторожно поставил его на стол. Владимир тут же прикатил небольшую тележку со странным устройством и креплениями, напомнившими Рин захваты и пневмонасосы костюма. Все сотрудники собрались вокруг стола и безмолвно следили за пальцами руководителя – он сорвал печать и пломбы, аккуратно и неторопливо отвернул крышку контейнера.

Внутри был еще один, с мягкими прокладками-амортизаторами и прочным противоударным стеклом. А за стеклом покоилась в крепких серебристых захватах маленькая пробирка, больше похожая на запаянную трубку, наполненная насыщенно-зеленой субстанцией. Девушка поняла, что перед ней находилось, и почему пробирка была надежно запаяна.

– Веришь, нет, но содержимое этой трубки стоит порядка шести миллионов, в разы больше годовой зарплаты нас всех, вместе взятых, – Чуйков аккуратно приподнял контейнер и показал Рин. – Здесь всего два миллилитра процита. А тебе для метаморфозы понадобится порядка пяти-шести миллилитров.

– Уже скоро, да? – Рин взяла в руки контейнер с процитом и повертела его перед глазами. Пузырек инертного газа задрожал на кончике трубки, переходя с места на место. Изумрудно-зеленая жидкость совсем не походила на то, что стоило бы вводить человеку в кровь.

– Да, на этой неделе уже, максимум на следующей, смотря как себя будешь чувствовать и какие будут результаты тестов, – профессор забрал процит и бережно закрепил на устройстве, контейнер с негромким шипением ушел в недра тележки.

– У нас сейчас задача такая, довести тебя до пика формы, – скрестив на груди руки, Кира проследила за укатившим тележку Владимиром. – Добьемся максимальной мозговой активности и поймаем момент, тогда и нужно будет ввести процит.

– А что со мной будет после этого?

– Метаморфоза, – Чуйков тяжело оперся на стол и кивнул в сторону капсулы. – Давай внутрь, пора начинать, сегодня еще разгон и три теста контактного костюма, завтра начнем работать уже с комбинезоном С-класса, чип из тебя достанут. Спорю, он тебя здорово достал?

– Не то чтобы очень… – Рин почесала шею, уже привычно прикрыв пластинку подушечкой мизинца. За это время он стал частью ее тела, и она не горела желанием расставаться с кибернетической штуковиной. Ведь ему на смену должны были придти пронзающие спину электроды.

– Ладно, в любом случае его срок жизни уже завершается, так что на днях избавимся от него и дело с концом, – мужчина хлопнул по столу ладонью и уселся за свое рабочее место. – Что ждем? Вперед, за работу.

– Кира Юрьевна, это же больно, наверное, да? Ну, метаморфоза, – девушка посмотрела на сопровождавшую ее до капсулы женщину. Майор сжала губы, секунду подумав, и ответила. – Знаешь что, спроси у Алголя. Я не застала его метаморфозу. И понятия не имею, как все будет с тобой, технологии же не стоят на месте. В любом случае, тебе нужно это пережить.

Рин кивнула – для неё пережить и выжить теперь становились равнозначными понятиями.

***

Небо, затянутое бесконечными серыми облаками, навевало тоску. Она ехала домой, в извечной черной машине, по неизменно безлюдным улицам мертвого района. Зоны отчуждения, созданной для ретрансляторов. Тело привычно ныло и болело после тренировки, голова была переполнена массой новой информации – уроки не прекращались ни на день и выматывали девушку. Но в этом был свой плюс – сейчас она могла просто сидеть, ни о чем не думая, и слепо смотреть в окно.

Она за это время научилась расслабляться и освобождать разум от назойливых мыслей – минуты покоя выдавались нечасто. Мерно покачивающийся автомобиль убаюкивал, глаза начали слипаться. Всеми мыслями Рин уже была в постели. Сладко зевнув, она снова уставилась на пустынную улицу. Или не пустынную.

Навстречу шла знакомая фигура в сером – быстро проехав мимо, они оставили ее позади.

– Мы можем остановиться? – окончательно сбрасывая сонливость, девушка встрепенулась и закинула на плечо маленькую сумку с тетрадями. – Я дальше сама дойду, тут уже близко. Пройдусь немного…

– Как скажешь, – знакомый черноволосый водитель затормозил у обочины и высадил девушку. Она проводила взглядом умчавшуюся в сторону города машину и пошла следом – впереди маячила фигура Эстер, еще не успевшей уйти слишком далеко от дома. Рин поправила сумку и, пару раз глубоко вдохнув, побежала.

– Эээй! Стой!

– Рин?.. – соседка оглянулась, любопытные серые глаза уперлись в затормозившую девушку.

– Привет, ты куда собралась? – она поозиралась по сторонам в поисках свидетелей – не дай бог кто-нибудь увидит эту чудачку. Но в гетто для ретрансляторов никого не было.

– Туда, – Эстер ткнула пальцем в сторону города. – Я видела по телевизору, там здорово. Тоже хочу посмотреть. Пошли со мной?

– Оххх… Эстер, тебе пока нельзя туда, там люди… не поймут, приставать начнут… – она живо представила, какой интерес вызовет у окружающих появление одетой в серый комбинезон красавицы с дивным цветом волос. Интуиция кричала – её нужно вернуть, пока не случилось худого.

– Давай так… – она уверенно хлопнула девушку по плечу и повернула обратно. – Мы с тобой обязательно сходим вместе в город, пройдемся по магазинам, посидим где-нибудь, но не сейчас, хорошо? Уже поздно, времени много… Алголь дома?

– Скоро будет.

– Ну вот, он волнуется наверняка, потеряет тебя… пошли? – взяв ее за руку, Рин потянула соседку в сторону дома. Та, неуверенно кивнув, поплелась следом.

Через полчаса неспешной прогулки они уже стояли у порога квартиры ретранслятора – Эстер, шмыгая носом, ковырялась с замком – капризный механизм открылся с четвертого раза.

– Давай я чай пока поставлю, – по-хозяйски скидывая обувь и раздеваясь, Рин прошла на кухню. К ее удивлению, все вокруг блестело чистотой и ухоженностью – Эстер всерьез говорила про каждодневную уборку. Вскоре и она пришла на помощь – стол быстро наполнился посудой, нехитрыми закусками и пиццей, спешно разогретой в микроволновке. Но едва они приступили к трапезе, домой вернулся хозяин.

– А… привет, – чуть смутившись, Рин кивнула ретранслятору. Алголь молча перевел взгляд с неё на Эстер – та снова шмыгнула и звонко чихнула.

– Будь здорова, – девушка отложила кружку с чаем. – Мы можем поговорить? Ну… про процит. Мне сегодня сказали, уже скоро. Ну, эта… метаморфоза.

– Чуть позже.

Они молча ждали, пока он долго и с наслаждением пил – утолив жажду, ретранслятор ушел в ванную. Донесся звук включившегося душа и шорохи одежды.

– Ты в порядке?.. – девушка присмотрелась к соседке. Её лицо порозовело, девушка выглядела сонной и уставшей, словно не Рин, а она весь день проторчала в институте.

– Всё хорошо… я пойду, посплю немного, – даже не притронувшись к еде, Эстер поднялась и, покачивая волосами, удалилась в спальню.

Когда Алголь вышел из ванной, обеденный стол уже был прибран, посуда помыта – лишь одинокая кружка с чаем стояла перед ним, как приглашение к беседе. Рин, настойчиво ковырявшая пальцем столешницу, встрепенулась.

– Спасибо, – он отложил полотенце и сел за стол. Знакомая, так и не зашитая с выходного, черная рубашка намокла и прилипла к пышущему жаром телу.

– Не за что… – кивнула она и сразу перешла к делу. – Мне сказали, что уже скоро начнут вводить процит. Сегодня первую дозу прислали. Я помню, там что-то связано с первым введением, метаморфозой… что это вообще такое?

– Адаптация организма к чужеродному веществу, – Алголь отпил еле теплый чай. – Попытка приспособиться.

– Там что-то еще про костюм было…

– Контактный комбинезон класса С. Мощности чипа будет недостаточно для замера параметров. Теперь будешь работать только в нем. Прямое подключение к спинному мозгу, можно снимать все параметры работы организма.

– Ого… – Рин почесала висок и поправила волосы. – Это больно? Ну, когда электроды в спину входят. Мне такое еще ни разу не делали… боюсь немного.

– Больно, – кивнул ретранслятор. – Первое время – очень. Потом привыкнешь и перестанешь обращать внимание.

– Ну, спасибо, блин, утешил… – она тяжело вздохнула. – Видимо, про метаморфозу и спрашивать не нужно…

– Нужно. Это точка невозврата. Когда тебе введут процит, пути назад больше не будет. Или твой организм примет его, или ты умрешь.

– И такое бывает?

– Я пережил. Процит – яд, он разъедает клетки и отравляет организм человека. Но не ретранслятора.

На мгновение она снова вспомнила его слова – «я не человек». Так вот почему…

– А это вообще… тяжело? Ну, метаморфоза, – Рин стало неуютно, она заёрзала на стуле. В душе снова поселились нехорошие подозрения.

– Кровотечение, лихорадка, рвота. Может, отмирание части клеток. В самом лучшем случае, – он говорил об этом так буднично, словно обсуждал с ней вчерашний скучный фильм, а не вопрос жизни и смерти. В животе расползлись ниточки холода.

– А что тогда в худшем?..

– А в худшем ты сразу начнешь ретранслировать, – его холодные, подернутые голубоватыми всполохами разрядов глаза уставились на девушку.

– А что в этом такого плохого? – Рин смущенно отвела взгляд. Разве это – не то, чего от неё добиваются? Поскорее начать ретранслировать, делать все эти штуки, которыми владел Алголь. Юноша, опустошив кружку с чаем, хмыкнул.

– Ты не умеешь контролировать это. Спроси у них, как погиб первый ретранслятор.

Повисла неприятная, напряженная тишина. Кажется, больше из него ничего не вытянуть – да и сказанного было более чем достаточно. Большего знать уже не хотелось.

– А… ладно, спасибо. Я пойду тогда, завтра рано вставать, – она встала и прошла в коридор, торопливо надевая обувь. Щелкнул замок, дверь бесшумно отворилась – девушка уже ступила за порог, когда за спиной снова раздался глубокий голос.

– Рин, присмотри за Эстер, пока меня не будет, – широкая ладонь легла на вздрогнувшее худенькое плечо. – Пожалуйста.

Обернувшись, девушка снова посмотрела на него – и кивнула. На губах её заиграла легкая улыбка.

***

– Ответьте на мой вопрос, только, пожалуйста, не надо сразу посылать меня к кому-нибудь другому, – Рин решительно взяла в осаду Чуйкова – опешивший ученый замер в кресле и непонимающе заморгал. – Я не хочу бегать по всему институту и искать кого-то, кто скажет правду. Пожалуйста, Петр Иванович.

– Вы не перестаете удивлять старика, юная леди, – он вытер морщинистый лоб, расплывшись в неловкой улыбке. – Хорошо, и в чем вопрос?

– Вы ведь знаете что-нибудь про первого ретранслятора?

– Ну, положим, знаю.

– Можете мне сказать, как он умер? От чего… – Рин, потупив взгляд, покраснела. Идиотский вопрос, как ни погляди. Старик тяжело вздохнул. Стараясь не замечать уставившихся на неё коллег, девушка настойчиво смотрела на него и ждала ответа.

– Мда, на меня, значит, свалил, вот же паршивец, – пробормотал он и снял очки. – Давненько это было. Лет пятнадцать назад, или даже больше. Я тогда был младшим специалистом в группе с Громовым и Шварцфельдом, занимались постулированием новой науки, изучали ретрансляцию. Интересное время, что ни день – то открытия… я тогда не мог дождаться нового дня, почти не спал – так рвался на работу. Это было время великого.

– Ближе к делу, профессор, – подал голос Кузнецов. Отчего-то хмурый, с перепачканным лицом, он стоял возле капсулы, скрестив руки, и строго смотрел на них. Рин поежилась.

– А ты не торопи, Володя. Такие вещи вспоминать нелегко, – Чуйков на секунду замолчал и почесал нос. – Короче, работали мы, не покладая рук, по шестнадцать часов в день. И Альфа – с нами. Каждый день с ним отрабатывали то жидкостное дыхание, то влияние процита, то выводили законы ретрансляции… Ну и короче напоролись мы на проблему, когда проводили тесты на пиковые нагрузки. Ну, Альфа начинал ретранслировать, на полную, а мы пытались установить потолок, максимум, на что он был способен.

– Тогда еще не открыли излучение ретрансляторов, – негромко добавил доктор Штерн. Чуйков кивнул: – Еще не открыли. А все эти тесты у нас шли в лаборатории, под Воронежем. Место уединенное, спокойное… полигон рядом. И на полигоне – зона испытаний для ретранслятора, наспех построили. Короче, Альфа выходит на пиковую мощность – мы смотрим по приборам и сравниваем – в прошлый раз выше была. Громов сказал, может из-за того, что процит давно вводили, надо по новой ввести. Ввели свежую порцию… Альфа и так на тот момент приболел, а после заправки совсем сам не свой стал.

– В смысле? Он с ума сошел? – Рин, с любопытством и напряжением следившая за рассказом, вздрогнула от поползших по телу мурашек.

– Нее, не то, – помотал головой Чуйков. – Показатели как взбесились, выход энергии вырос, причем резко, хаотично. Сердцебиение, энцефалограмма, проводимость – всё изменилось. А Шварцфельд говорит, давай дальше, запускай тест… и Громов согласился. Альфа начал ретранслировать. Ну и тут смотрим, что-то не то. Энергия вышла за контролируемую зону, расплавился контур катушки, датчики сгорели. Смотрим в окно – вся испытательная зона светится, будто кто прожекторы включил, а в центре – Альфа, корчится от боли… До сих пор в ушах его крик стоит. И до конца жизни будет.