Текст книги "Купец. Поморский авантюрист (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Похоже, купцы Ивановского сто решили не задерживаться на пиру. Либо пир быстро свернули – у Иоанна Васильевича, возможно, непраздничное было настроение. Однако купцы, которые по виду слегка выпили, завидели стоявших посреди двора рыбаков. Возникла немая сцена. Что подумать, если «англичане» куда-то бегут второпях, а у двора больше не стоят специально поставленные туда люди? Казалось, все очевидно, но купцы, в том числе Семён, все же колебались.

Точку в любых колебаниях и сомнениях поставили раздавшиеся из дома стоны – в себя пришел один из их наемников, которому досталось подсвечником по голове. Дверь дома за спиной рыбачков открылась, и на пороге появился потрепанный наемник, весь в собственной крови, едва держащийся на ногах. Он попытался сойти со ступеней крыльца, но споткнулся – ноги все еще не слушались – и завалился на землю, едва не свернув шею в довесок.

– Кажется, это конец, братцы, – сглотнул Павлик, нервно хихикнув.

Никто возражать не стал – беда. Купцы зашли во двор, несколько наемников тут же бросились к раненому, помочь. Там обнаружили второго, который так и не пришел в себя: Стенька вырубил своего наглухо, а у Олешки не хватило силенок. Впрочем, вряд ли бы это что-то изменило, чересчур очевидным выглядел расклад. «Англичане» вырубили купеческих людей и хотели бежать.

Семён вышел вперед, огляделся – по Никольской туда-сюда ходили люди. Наверное, это и спасло рыбаков от скорой расправы, новгородцы не хотели марать руки при свидетелях, тем более что для окружающих рыбачки все еще были английскими послами к Государю. Однако было видно, что купец взбешен и прилагает немалые усилия, чтобы держать себя в руках.

– Вернитесь в дом, – холодно сказал он.

В голове у Митьки мелькнуло, что теперь, когда они взяты с поличным и терять нечего, то можно и зубы показать. Попытаться выбежать из двора, особенно пока наемнички вон все в дом пошли, а там, оказавшись на Никольской, дать деру, сверкая пятками. Но стоило Митьке вспомнить о том, как Семён лихо управился тогда с белым медведем, как желание отпало. Догонит, кончит… Да и у Олешки с близнецами дури заметно поубавилось. Склонив головы, они поплелись в дом, Митька зашагал следом. Купцы, не отставая, замкнули шествие.

Как только они забрались по крыльцу и переступили порог, дверь за их спинами тотчас захлопнулась. Акинфий задвинул намертво засов. Семён кивком показал, чтобы рыбачки шли за ним. Сам зашел в залу, где стоял стол, указал садиться на скамью. Рыбачки остались стоять, никто не собирался устраивать посиделки, все это понимали. Митька увидел, что на полу здесь оставлены разводы крови. Видать, Стенька не вырубил-таки наемничка, и тот успел поползать по дому. Сейчас же обоих раненых отвели в другую комнату, где им оказывали помощь.

– Что вы удумали? – наконец строго спросил Семён.

Рыбачки промолчали. Что было отвечать? Бежать из Москвы собрались? Ожидали, что ответит Митька. Хотя сами теперь толком не понимали – легенда англичан жива или нет, молчать им или теперь можно говорить?

– Так за помощью бежали, – уверенно сказал Митька, найдясь, чем вызвал удивление не только купцов, но и своих людей.

– Чего? – изумился Семён. – За какой помощью?

– Вот вы, купчики, у Царя тогда говорили, что защитите товар, а товар есть я, – продолжил так же уверенно Митька. – Не станет меня, и товара нет. Мало того что меня чуть ночью не убили, так теперь еще и это. Что Государю говорить?

– Что произошло? – явно заколебался Акинфий.

– Попытка смертоубийства. – холодно ответил Митька. – Царь, думаете, просто так меня у себя задержал? Нет, сказал, если приключится что, так ему прямиком докладывать.

– Подожди ты докладывать, – подключился Григорий. – Давай сначала разберемся, что приключилось, потом решать будем.

Купцы начали заметно нервничать. Чего не хватало, чтобы этот чудак Царю наябедничал. Непоколебим оставался лишь Семён. Митька, вписавшись в опасную игру на грани, вовсе не собирался отступать.

– А как мне поступать, если ваши же наемнички в ваше отсутствие нажиться на нас надумали, – заявил рыбак. – Хозяева за дверь, а эти чудят. Мало, что ли, им платите?

– Что сделали?

– Обчистить нас хотели, вот что!

Митька боковым зрением видел, как округлились глаза у остальных рыбачков. Ничего, потом скажут спасибо. Купцы в полном недоумении переглядывались.

– Разберемся, – прошептал Григорий.

– Немедленно! – Митька поймал кураж, и его откровенно понесло. – Иначе буду вынужден обо всем Царю доложить и там уже не знаю, захочет ли он с вами дело иметь, как прежде, или кому другому грамотку на торг английский передаст. Или вы думаете, что, кроме вас, на торг других кандидатов нет? Так мигом желающие сыщутся.

Митька понимал, что перегибает, но это был, пожалуй, единственный шанс выправить ситуацию, поскольку купцы застали их с поличным. Однако того, что он сделал следующим, наверное, следовало избежать.

– Да что я с вами говорю, прямо сейчас пойду к Государю вашему Иоанну Васильевичу, и мы с ним все дело обсудим, – Митька решительно шагнул к дверям.

Зря… Григорий и Прокофий, совершенно потерянные, провожали его взглядом. Семён, казалось, был полностью безразличен к происходящему. А вот Акинфий… Этот шагнул навстречу Митьке, отрезая его от входной двери. Он схватил рыбачка за шиворот и рывком усадил на скамью. Сил у купчика было предостаточно, несмотря на внешнюю дряблость и внушительный живот. Глаза купца пылали гневом.

– Теперь послушай-ка меня сюда, – зашипел он. – Ты совсем страх потерял?

– Живо отпусти, к Царю пойду! – зарычал Митька.

Он не знал, что будет, если Акинфий вдруг действительно отпустит его, и куда он тогда пойдет. Но проблемы следовало решать по мере поступления. Сейчас же проблема заключалась в том, что отпускать его никто и никуда не собирался.

– Сиди!

– По-плохому, видать, хотите? – бодрился Митька. – Ты тоже, Семён, заодно с ним? А ты, Григорий? Ты, Прокофий? Так этот один от торга отвалится, а с вами любо дело иметь!

Ответа он не дождался. Потому что вместо ответа Акинфий замахнулся, чтобы залепить такую оплеуху, что голова по оси повернется разом. Митька был заметно слабее, но дурь имелась, как и находчивость. Во всяком случае, ее хватило, чтобы увернуться и, совершенно не думая о последствиях, ударить купца в ответ.

Терять-то было нечего!

Правда, бил Митька не по лицу, не в живот, а зарядил купчику прямо меж ног. Как тогда, в сенях. Против того, кто сильнее, – верный метод.

Акинфий вскрикнул изменившимся голоском. Схватился за промежность и завалился. Митька удумал развить успех, их в комнате было четверо, а купцов осталось трое. Пока наемничков свистнут, можно схватиться с купцами в рукопашную (кинжалы на пир они с собой не брали) и попытаться бежать. Неизвестно, как все бы повернулось, случись потасовочка, но рыбаки не шелохнулись. Драться не захотели, струсили. Бросившегося же на Семёна Митьку купец встретил одним коротким ударом под дых, угодив в область солнечного сплетения. В ушах зазвенело, удар пронял до самых костей и сразу сбил пыл. Митька попятился, скрючившись в три погибели, опустился на скамью. Блин, говорил же Семён: присаживайся – так, может, следовало сразу послушать!

Семён, до того остававшийся в стороне от заварушки, подошел к Митьке, хватавшему ртом воздух.

– Еще одна выходка – и убью, – процедил он.

– Посмеешь убить посла? – задыхаясь, спросил Митька.

Купец ответил не сразу, и рыбачок предположил, что он улыбается, а когда Семён ответил, Митька впал в ступор.

– Я посмею убить безродного пса, – совершенно ледяным голосом сказал Семён. – Такого, каким ты являешься. А потом скажу Царю, что послом Англии, капитаном сэром Уиллоби заделался какой-то прощелыга.

– Не посмеешь… – Митька все еще ловил воздух ртом, но заставил себя поднять глаза, чтобы посмотреть на Семёна. – Или хочешь заодно сказать, что Ивановское сто всячески поддерживало прощелыгу?

– Я хочу сказать, что прощелыга обвел вокруг пальца не только Иоанна Васильевича, но и нас, – ответил купец и, улыбаясь своей фирменной улыбкой, пожал плечами. – Все еще хочешь пойти в Кремль? Скатертью дорожка, я приду лично посмотреть на твою казнь…

Митька опешил настолько, что даже не знал, что ответить. Нет, в том, что новгородцы раскрыли обман, он нисколечко не сомневался. Однако Семён с такой уверенностью говорил, что готов рассказать об обмане Царю, – этот факт стал для Митьки полной неожиданностью.

– Я знаю, кто ты есть, – продолжил Семён. – Тебя раскусили еще скупщики, а я убедился в том, что ты никакой не англичанин, на самом первом пиру.

– Были сомнения? – не сдержался Митька.

– Были, – легко признался Семён. – Но потом как-то ушли сами собой…

– Не от того ли, что товар с кораблей увидел? – съехидничал Олешка, которому первому надоело держать обет молчания. Все равно отрицать обвинения теперь не было никакого смысла.

– Товар? – хохотнул Семён. – Спроси у своего капитана, он, наверное, знает, на какие суммы ведет торг наша община. Деньги с продажи товара английских лоханок не та сумма, ради которой стоит рисковать.

– Разговаривал с твоими купцами еще в Новгороде, – рыбачок кивнул на Акинфия, поднявшегося с пола и севшего на лавку у стенки. Он все еще держался за промежность, вдарил Митька ему хорошо, яйки наверняка звенели. Потом кивнул в сторону Прокофия и Григория. – Так вот они меня склоняли к торгу за твоей спиной.

Купцы рассмеялись, хотя Митька не понимал, что смешного сказал. А Семён с усмешкой продолжил:

– Поначалу возник вопрос – убить тебя или попользоваться твоей глупостью. Поблагодари других купцов, они уверили меня, что ситуацию можно обыграть. Ведь ты оказался готов зарываться во лжи и идти до конца.

Митька, не сдержавшись, сплюнул на пол.

Но все же кое-что не укладывалось в голове – Мартин. Ганзейцы намеревались провести торг и ничего не заподозрили. Как такой опытный купец, как Мартин не распознал подставу, если оную тут же почуял Иван. Конечно, Мартин мог смотреть сквозь пальцы, не видеть очевидных вещей из-за жажды наживы, но ведь так поступил бы только глупец. Ганзеец, бывший на виду в одной из успешнейших компаний Европы, отнюдь таким не являлся. Конечно, для себя Митька мог возразить, что подставы не заметил и Иоанн Васильевич, вот только Государь ничего не заподозрил потому, что Митька не открывал рта.

– Мы, – Митька качнул головой, помассировал пальцами виски. – Мы ведь могли… можем, – тут же поправился. – Можем договориться. Если вам нужны немцы, пожалуйста.

– Мы не попросим многого, давайте обсудим, – встрял Стенька.

– Если надо побыть немцами дальше, я только за. Вам же надо как-то компанию открывать? Так мы готовы! Да и как вы без сэра Уиллоби в Англию поедете…

Митька осознавал всю бредовость своих предложений и не до конца понимал, что будет, если купцы согласятся. Но как утопающий хватается за любую соломинку, так и он старался спасти рыбачкам жизни.

Купец достал грамотку, подписанную Царем Иоанном Васильевичем, и хищно оскалился. Ни дать ни взять, но грамотка теперь была у него в руках.

– Свою роль ты выполнил. В Англию поедут новгородские купцы, а «сэр Уиллоби» останется в Новгороде, чтобы открывать англо-русскую компанию. Полагаю, ты догадался, что роль «сэра Уиллоби» может сыграть другой «англичанин», – последние слова Семён сказал с таким акцентом, который изображал Митька.

Да, с ролью «парадного генерала» Митька справился на отлично. Но одно купец не учел. Рыбачка в роли «сэра» видел Иоанн Васильевич, и вряд ли Царю понравится, что рожа у англичанина другая будет. А ведь Государь мог, еще как мог, вызвать на ковер торговца из Англии. И что тогда будет говорить Семён? Все это Митька озвучил купцам. Все это и кое-что еще, кое-какие козыри в рукаве все же остались.

– Тебя не смущает, что Царь Иоанн Васильевич знает, как выглядит сэр Уиллоби, и хорошо запомнил мое лицо? – хитро прищурился рыбак. – Представляю, как Государь расстроится, если в следующий раз я не явлюсь на встречу, о которой у нас с ним договорено.

– Брешет, – проскрежетал Акинфий, которого наконец попустило.

– Проверь, если не дорожишь не только яйцами, но и головой. Я, а не ты, остался один на один с Иоанном Васильевичем тогда в палате. И поговорили мы знатно.

– Ты говорил? – Семён выпучил глаза. – Но как?

– Изловчился на пальцах изъясняться, – бросил Митька. – Много ли надо говорить, чтобы царское предложение принять?

Разумеется, сказанное было не более чем наглой ложью. Никаких договоренностей с Иоанном Васильевичем у рыбака не было. Но знал об этом Митька, а купчики не знали.

– Врет, – заверил Григорий. – Давайте проверим.

– Как? – отозвался Семён.

– Выпытаем! – крякнул Григорий.

У Митьки внутри все похолодело. Однако внешне он не подал виду, даже улыбку из себя выдавил, демонстрируя полное безразличие к угрозам.

– Ага, пытайте сколько влезет. Я под пыткой что угодно скажу, только встречи с Государем это не отменит.

Купцы задумались.

– Хватит с ним возиться, убить и делов, – махнул рукой Акинфий.

– А убьешь, так Иоанн Великий с нас шкуры поспускает. И торга никакого не даст. И будет тебе и компания английская в Новгороде, и чистейшая прибыль, – медленно покачал головой Семён.

– Ты все правильно понял, – подтвердил Митька.

– Собака… – глаза Семёна горели пламенем.

– Что неприятно, когда тебя собака рыбацкая обходит? Не один ты в игры научился играть. – Митька остался холоден.

Разговор был закончен. Семён развернулся и пошел прочь. За ним двинулись остальные купцы. Дверь в залу закрыли на замок, тем самым отняв возможность бежать. Но Митька чувствовал удовлетворение, теплом растекающееся по телу, по конечностям. Рыбачков не убьют, по крайней мере не сейчас. Потом, вне города и желательно так, чтобы у Иоанна Васильевича не возникло подозрений, от них избавятся. Сейчас же у рыбачков вновь появился шанс выпутаться из сложной ситуации. Последний вариант неожиданно сработал.

Глава 10

Примерно через час Семён вернулся. Вернулся один, а перед тем, как зайти, даже постучал в дверь, испросив разрешение. Никто особо не возражал, вестей от купцов ждали. Неопределенность, сложившаяся после разговора, тревожила, и ситуация требовала разрешения. Хотелось верить, что Семён пришел к рыбачкам именно за этим.

Теперь купец выглядел куда более дружелюбно. Исчезло раздражение с лица, вместо него появилась улыбка. Он даже принес рыбакам еды, показав чудеса ловкости – зашел в комнату с огромным подносом, на котором стоял горшок с кашей и четыре тарелки. При виде каши, от которой совсем недавно так пронесло, что рыбачки еще сутки бегали, держась за животы, у Олешки и близнецов осунулись лица.

Митька был каше рад, хоть и предпочел бы уху, – его-то в прошлый раз не задело. Но помня о том, что в еду могут что-то помешать и отравить несговорчивых рыбачков, отказался притрагиваться к каше. Конечно, шанс, что их убьют в Москве, был крайне невелик, но он был. Так что Митька, недолго думая, попросил Семёна попробовать кашу. Маски слетели, и раз они теперь играли в открытую, рыбак больше не хотел юлить. И вопросы, которые у него будут появляться, он будет задавать напрямую.

– Не понял? – возмутился Семён.

– Кашу съешь.

– Я не голоден.

– Тогда разговаривать нам не о чем. Уходи, а псов своих сторожевых предупреди, что мы пойдем обедать в другое место, голодными сидеть не станем, – твердо сказал Митька.

Семён сомневался.

– Чего ты добиваешься?

– Чтобы каша у тебя во рту оказалась, я неясно выразился?

– Не перегибай, – желваки на скулах Семёна начали ходить ходуном. – Хочешь, чтобы я связал тебя и в рот кляп сунул? Или ты хорошее отношение за слабость принимаешь?

– А ты рискни, – не отступил рыбак. – Тебе ж потом из Москвы выезжать, неужто с кляпом во рту нас повезешь? Представляю, как отреагируют царские людишки, которые нас провожать выйдут. Да и до выезда всяко нам не в четырех стенах сидеть.

– Не веришь? Думаешь, отравлю? – скрипучим голосом, вибрирующим от гнева, спросил купец.

– Должен верить? После того, как вы моих людей уже потравили?

– Я не самодур, чтобы англичан в Москве трави…

– Значит, ешь, – грубо перебил Митька. – Доверия у меня к тебе нет.

Семён промолчал. Только стиснул зубы так, что скрип услышал каждый из рыбачков. Противопоставить что-либо словам Митьки он не смог. Митька понимал, что слегка перегибает палку, если вообще что-либо можно перегнуть, когда речь идет о собственной жизни. Существовал риск, что купец плюнет на все и уйдет – конечно, задето достоинство. Какой-то грязный рыбак посмел указывать благородному купцу, что и как ему следует делать. Да еще и на слово не верил. Урон чести. Митьке же на честь купца было более чем плевать, если Семён хотел говорить о деле – а в том, что именно за этим он сюда пришел, не было сомнений, – пусть жрет кашу.

Говорить Семён все же хотел, и купец в нем превозмог над гордостью. Он проглотил вольготность Митьки и подошел к столу, на котором оставил поднос. Бледный, как полотно, сунул в горячий горшок ложку, зачерпнул, но на кончике, чего хватило едва бы смочить губы. Попробовал.

– Доволен?

– Полную черпай, – указал Митька.

Купец вздрогнул, но кашу зачерпнул и съел. Долго жевал, смотря Митьке прямо в глаза тяжелым, ледяным взглядом, как человек, получивший смертельное оскорбление. Рыбак не отводил глаз. Даже поймал себя на мысли, что происходящее ему нравилось. Когда Семён все прожевал и проглотил, к ужину приступили остальные. Митька, который не ел с тех самых пор, как очнулся, уплетал за обе щеки, чувствуя, как горячая каша придает сил и приятно согревает внутренности. Семён терпеливо ждал.

– Надо поговорить, – сказал он, когда трапеза подошла к концу.

Купец подсел к Митьке, долго запрягал, прежде чем начать.

– Ты понимаешь, в какую игру ввязался, рыбак? Ты хоть понимаешь, что за просто так тебе не выпутаться? – спросил он.

– Тебе какое дело?

– В одной лодке плывем.

– Что-то не похоже на то. Плыли бы, вы бы не вели себя так, – возразил Митька. – Мы вам ничего плохого не сделали. И, между прочим, не было б нас, не было б у вас грамотки царской. Вот так и плывем, что оглядываться приходиться.

– Погорячились, – совершенно неожиданно согласился Семён. – Но ты ведь, как и я, хочешь все изменить? – Похоже, что вопрос был чисто риторический, а значит, ответ на него никто не ждал, да Митька и не собирался отвечать. Семён продолжил: – В той грамотке, которую я тебе показал, есть согласие Царя на монопольную торговлю с Англией с последующим размещением компании в Новгороде. Я собираюсь получить такое же согласие от ихней Царицы Марии. Согласие на торг без всякого мыта в Англии.

– Как? – искренне поинтересовался Митька. – Ты же не думаешь показывать нас Марии?

– Не знаю, – честно признался после некоторой паузы Семён. – Но я знаю, что у меня есть кое-что, что может ее заинтересовать. Мартин рассказал, от которого я, кстати, и узнал о том, что в Англии правит новая Царица. Он сказал, что Мария – ярая католичка. Она восстанавливает храмы, разрушенные протестантами и строит новые. А знаешь, что в таких условиях Англии не хватает больше всего?

Митька понял, о чем хочет сказать Семён, сразу же.

– Воск, – уверенно ответил рыбак.

– Воск – это да, – кивнул Семён. – Из воска делают свечи, воск нужен храмам как воздух, чтобы совершать службы. Вот только, как я тебе и говорил, я бы не стал так рисковать из-за незначительного увеличения прибыли. Ивановское сто имеет монополию на торг воском. И в Англию я не повезу воск.

– Что тогда? Лампы? – догадался Митька.

– Лампы, – глаза купца блеснули в предвкушении наживы. – Мне известно, что ни в одной европейской стране нет ничего и близко похожего по яркости света на это новое изобретение. Одна такая лампа сопоставима… – Семён задумался, пытаясь привести пример для сравнения. – С многими пудами воска по своей ценности. Представь, сколько церквей можно будет осветить, сколько сэров захотят иметь в своем доме такую штуку? И на секундочку представь, о каких поставках пойдет речь только в разрезе одной Англии! За лампами там выстроится целая очередь.

– Но почему бы просто не продавать лампы, как остальное? Покупатели всегда найдутся, – Митька задавал вопросы не только потому, что было интересно, но и из-за желания как можно лучше понять мотивы купцов. Если Семён где-то лгал или недоговаривал, то с помощью таких вопросов можно было узнать об этом.

– Потому что тогда я буду платить мыто Царю и мыто везде, где я остановлюсь! – отрезал Семён, сжимая кулаки. – Да мне посрать не дадут сходить, вздохнуть не дадут без уплаты мыта. Плати, плати, плати! И львиная часть прибыли будет оседать где угодно, но не в наших карманах. Хочешь торговать – торгуй, но не забывай делиться. Я же делиться ни с кем не хочу.

– А так можно? Не знал, – не удержался Митька, подколол.

– Можно, – Семён не принял шутку, ответил более чем серьезно.

Митька слушал внимательно. Разговор действительно был содержательным и имел место хотя бы потому, что Семён впервые, так сказать, снизошел до обсуждения серьезных тем.

– Огорчу тебя, но мы ничем не сможем помочь. Ты лучше моего понимаешь, что я или мои люди бесполезны в Англии, По-ихнему мы не свяжем двух слов! Хочешь – ломай нам челюсти, отрезай языки, но даже тогда те, кто знал сэра Уиллоби, обнаружат обман. – сказал Митька, на всякий случай добавив: – Это наш Царь знает меня как купца из Англии, а там сэра Уиллоби знают в лицо. – Рыбачок досадливо развел руками.

Семён выслушал его возражение. Наверняка купец был к нему готов. Иначе у Митьки не вязалось, что Семён пришел просто излить свою душу, да еще и с такой охотой отвечал на вопросы. Нет, в загашнике имелось предложение, не зря купец так тщательно распинался, очерчивая расклад будущих свершений. И действительно, староста Ивановского сто озвучил его.

– Заключим сделку, – предложил он. – Выполните ее, отпущу. Сверху дам тысячу рублей, поделите так, как сочтете нужным. В честное слово вы не верите, но я готов подтвердить свои слова и выдать по пятьдесят рублей авансом каждому уже сейчас. Идет?

– Десять тысяч, – тотчас ответил Митька, еще даже не зная, о чем пойдет дальше речь. – По пятьсот рублей даешь сейчас. А мы дальше разберемся.

– Идет, – ответил купец, с секунду поколебавшись. – Правда, не знаю, как вы повезете такие деньжищи. Но это уже будет не моя забота.

– Я полагал, что твоя. Думал, что мы под защитой Ивановского сто, как вы Царю Иоанну Васильевичу обещали, – ввернул Митька.

– Договорились, – Семён вновь подтвердил, что согласен на выдвинутые условия. – Вы получите две тысячи рублей уже сегодня, по пятьсот на человека.

– Что надо делать?

– Открыть англо-русскую торговую компанию в Новгороде. Марию мы известим, что представляем интересы созданной капитаном в России торговой компании, и подтвердим сие грамоткой от Царя.

– Сейчас? – Митька приподнял бровь. – Помнится, Иоанн Васильевич говорил, что решение по открытию компании в Новгороде будет по результату посольства принято.

– Сейчас, – подтвердил Семён. – Мария должна знать, что у сэра Уиллоби здесь все схвачено и партнеры тоже определены.

– Получается, я в Новгороде останусь? – Митька приподнял бровь. – Как вы Царю сие объяснять будете?

– Нет, – покачал головой Семён. – С нами отправишься, какое же посольство без самого посла, Иоанн Васильевич не поймет.

– Так… а потом? Как в Англии быть?

– Потом щи с котом, – подмигнул Семён.

– Это как? – Митьке было не до шуток.

– Отпустим вас с рыбаками в Англии и поминай как звали, – не задумываясь ответил Семён. – Идет?

– Погоди, а Царице ихней что скажешь?

– Скажу, что сэр Уиллоби в Новгороде остался, дела налаживать.

– С чего бы тебе Мария тогда поверит?

– Как с чего? Мы на английских кораблях придем. Ну и грамотка от Иоанна Васильевича тоже есть. По рукам?

– Но ведь вскроется!

Митька не спешил жать новгородцу руку. Семён только многозначительно улыбнулся.

– Да и с чего бы вам нас в живых оставлять и не убить еще до приезда в Новгород? – спросил Митька.

– Хотя бы с того, что, если помрут у нас в экспедиции англичане, Царь Иоанн Васильевич не поймет, а так – с глаз долой из сердца вон. Да и англичане другого Уиллоби пришлют, доверия к нам еще нет, – подмигнул купец. – А так твоя подпись царю знакома.

– А потом? Они ведь и потом пришлют, когда я «помру».

– Потом все работать начнёт, – уверенно ответил Семён. – Вряд ли Марии или Иоанну Васильевичу будет интересно, кто управляет компанией, когда торговля между двумя странами идет и процветает. О сэре Уиллоби все сразу забудут, это уж поверь.

Митька промолчал. Ответа на свой вопрос он не получил. Но руку Семёну подал.

***

Разговор был закончен. Рыбачки изредка перекидывались ничего не значащими фразами – все всё понимали без лишних слов. Семён не соврал, и примерно через час после их беседы, закончившейся заключением сделки, наемнички принесли в зал ровно две тысячи рублей, как было сказано. Другое дело, что деньги так и остались лежать на столе, куда их свалили. Много денег, столько никто из присутствующих раньше не видал.

Близнецы, которым не удалось толком поспать предыдущую ночь, – всё ожидали, когда Митька придет в себя и проснется, – теперь то и дело засыпали, но просыпались от каждого шороха. Понятно почему – было неспокойно и нервы у всех были на пределе, натянутые как струна. Олешка тоже чутка вздремнул, а потом, проснувшись, долго лежал, не вставая, и пялился в одну точку на потолке. Закончив с этим, он принялся расхаживать по комнате из угла в угол. Жутко раздражало, но если это поможет снять напряжение старому рыбаку, то пусть. Митька тоже решил дать себе отдохнуть, выбросил силой из головы все мысли и, не зная, чем себя занять, считал про себя до ста и обратно. Наверное, следовало вздремнуть перед поездкой, неизвестно как все там обернется, но сна не было ни в одном глазу. Да и счет как-то сразу не задался. Он несколько раз сбивался, сначала дойдя до сорока семи, потом до тридцати шести, но начинал счет заново. Все потому, что мысли о заключенной с Семёном сделке не выходили из головы.

Он пожал Семёну руку, закрепив сделку. Он принял предложение купца, хотя, когда за оным закрылась дверь, рыбачок осунулся. Он не стал брать время на подумать, потому что это время ничего бы не изменило, разве что ожидание принесло бы дополнительное напряжение. Он прекрасно понимал, что Семён своим предложением пытался сделать действия рыбачков предсказуемыми и понятными. Хотел, чтобы те не дергались и послушно, без проблем сидели в Москве, не привлекая к себе лишнего внимания и не ставя под угрозу лихой план Ивановского сто. А потом так же без шума вели себя в экспедиции. План, надо сказать, шикарный. Если все у купцов получится, то деньги снова польются в Новгород рекой прямо по Волхову.

Однако Митька знал, что никакой реальной сделки между рыбаками и купцами не было и быть не могло. Как только рыбачки перестанут быть нужными купцам, с ними расправятся тотчас. Например, выкинут с моста в реку или отравят… да существовала тысяча и один способ, как отправить человека на тот свет. Будь иначе, и Семён не согласился бы на десятикратное увеличение суммы выплаты рыбакам, причем сделал он это без всякого торга в свою сторону. Купцы, обычно трясущиеся над каждой полушкой, удавились бы, но никогда не заплатили бы подобную сумму, даже если бы заработали больше оной в десятки раз. Но Семён пообещал выплату не глядя и еще выдал аванс, хотя он значительно превосходил его первоначальное предложение.

Почему?

Митька считал, что только лишь из-за того, что никто им ничего платить не собирался. Зачем деньги мертвецу? Понятно, что Семён обещал сохранить им жизнь, но в любой момент оставшийся на самом деле в живых «сэр Уиллоби» мог «воскреснуть», что ставило под угрозу всю задумку Ивановского сто. Ничего подобного Семён позволить себе не мог. Вот почему это рукопожатие было не имело никакого значения. Да еще и заключенное тайком. Для рыбачков же это был компромисс, который позволил получить самый ценный ресурс – время.

Несмотря на достигнутую договоренность, наемнички никуда не ушли. Так и стояли у входа, теперь уже в количестве трех человек, и все вооруженные. Купцы пусть и не напрямую, но четко давали понять, что очередная попытка бежать не закончится ничем хорошим. Вариант сбежать отпал снова. Теперь, когда все карты оказались вскрыты, рыбачкам не дадут шагу ступить без сопровождения, поэтому следовало искать другие варианты…