Текст книги "Купец. Поморский авантюрист (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

Ганзеец по стати вряд ли уступал своим визави из Ивановского сто, вырядившись в черный роскошный кафтан. Да сверху еще один с прорезными руками и меховым подбоем. Ну или как эта его одежда называлась? Митька сего не ведал. Ганзеец сначала за разгрузкой следил, затем их разговор с Семёном подслушивал, а теперь вот явился к рыбачку. Купец был в летах, в бороде гуляли седые волосы, лицо испещрено глубокими морщинами. Все это нисколечко не сочеталось с необычайно живыми, мальчишескими глазами голубовато-зеленого цвета и с великолепной осанкой. Олешка про таких говаривал – «как в жопе кол».

– Можем и по-русски, – наконец согласился купец.

Он слегка смутился от предложения говорить на местном языке, все же латинский в ту пору был языком международным. Именно на латыни было гораздо проще понять друг друга, а сложный русский язык предпочитали избегать.

– И тебе здравия, – наконец поприветствовал ганзейца Митька. – Чего хошь?

У немца было такое выражение лица, как будто он подошел не к незнакомому человеку, а к давнему приятелю. Выглядел он крайне невозмутимым.

– Может, прогуляемся? Всяко лучше, чем стоять на мосту. Ветрено тут.

В подтверждение своих слов немец поежился. На мосту действительно стало зябко к вечеру.

Митька обратил внимание, что у ганзейца вполне приличный русский, гораздо лучше, чем можно было предположить. Изъяснялся он достаточно свободно и с минимальным акцентом, стараясь правильно произносить слова, что указывало – на русской земле немец отнюдь не новичок.

– Разговор есть, – добавил он.

– Ну раз разговор есть, отчего бы не прогуляться? – хмыкнул Митька.

Про себя отметил, что за короткое время своего пребывания в Новгороде он начал привыкать к просьбам «уединиться». Именно что уединиться, каждый раз приглашали поговорить так, чтобы никто не заметил, так сказать, подальше от лишних ушей и свидетелей. В случае ганзейского купца просьба была более чем оправданной. Не с руки немцу оказаться замеченным на торговой стороне рядом с англичанином, у которого дела с Ивановским сто. Оттого немец то и дело оглядывался, уводя Митьку на Софийскую сторону, где гораздо проще затеряться и остаться незамеченными.

– Меня Мартин звать, – представился он, не считая нужным добавлять, что он из знаменитого Ганзейского союза купцов, видимо, полагал, что собеседнику сие без того известно.

– Капитан Мэтью Чарльз, – представился чуть более официально Митька.

– Слыхал. Так ты из самой Англии?

Митька кивнул. Может, конечно, англичане были еще в какой стране, но рыбак о том не знал. Да и, честно говоря, не был особо расположен к разговору. Семён прямо сказал, что у ганзейцев к англичанам интерес будет. Не ошибся. Не успел Митька сделать и нескольких шагов со стороны торговой, как купчики немецкие его настигли. Вот только что с того? Даже если ганзейцы сделают свое предложение, рыбак не сможет его принять. Эх, раньше бы с ними повстречаться…

– Что хорошего с собой привез?

– Всего понемногу, чем английская земля славится, – расплывчато ответил рыбак. – А тебе какой интерес, Мартин?

– Так, любопытствую, не каждый день купца из Англии встретишь на чужбине, а на Руси так подавно. Неужто торг удумали тут вести?

– Может, и удумал, вот приглядываюсь что к чему, – снова без уточнений ответил Митька. – Сам же видел, что товар я сюда привез.

– И куда везешь? – не унимался Мартин.

– Да вот как-то еще не определился, – соврал рыбак.

– Хм, я вот, капитан, ума не приложу, чего ты в Новгороде со своим товаром забыл? Если до Москвы идти да из моря Белого, это ж крючище какой делать…

– Ну не тебе ж делать. Ты-то с какой стати интересуешься? – Митька не стал ходить вокруг да около, надоели все эти игры с полунамеками и недомолвками. Потому рыбак остановился и, задав вопрос, прямо посмотрел немцу в глаза. – Чего удумал?

– Брось ты, чего бы я удумывать стал, нам, пришлым, на этой земле друг друга держаться надо, – как показалось, честно ответил Мартин, улыбнулся, покачал головой, показывая, что расстроен такой постановкой вопроса, и пошел дальше.

Митька взвесил – идти следом или уйти прочь? С ганзейцем не было сопровождения в виде наемников, никто не перекрыл бы рыбаку дорогу. Наверное, Мартин посчитал, что связываться с Ивановским сто будет себе дороже. Все же появившееся в ходе разговора любопытство перевесило. Митька двинулся следом, толком не понимая, куда они идут – ганзейские кварталы располагались в другой части Новгорода, там же, где дом рыбачков.

Некоторое время шли молча. Митька видел Софийский собор, значительно возвышающийся над остальными постройками города. От вида его куполов, один из которых был покрыт позолотой, буквально перехватывало дыхание. Не хотелось отводить взгляд, любоваться куполами храма можно было бесконечно долго.

– Мы в этой земле торг давно ведем и обычаи здешние не первый год знаем, – снова заговорил ганзеец. – Торговые дела все отлажены, успевай товар завозить и вывозить. Завозить и вывозить, – повторил последние слова Мартин. – Но ты про то знаешь.

– Знаю, – согласился Митька.

– Вот и сейчас гору товара на продажу завезли, а через десяток дней обратно погрузимся. Домой отправимся.

– Ты меня для этого на прогулку позвал? – прямо спросил Митька. – Говори как есть, чего хотел? Нечего по краю ходить, вокруг да около.

Купец аж прокашлялся, видимо, он не привык к такой прямоте. Принято обрабатывать партнеров, почву готовить, а тут вон как, сразу без обиняков предложение подавай. Однако посыл собеседника он понял правильно и сразу перешел к делу:

– Мне тут птичка на хвосте донесла, что в Новгороде ты без людей сидишь. Что кораблей своих у тебя нет, но товар в склады завезен.

– Все так, – согласился Митька без колебаний.

Раз уже перешли к делу, скрывать он ничего не стал. Да и как скроешь? Не скажешь же, что англичане по кабакам и дворам расселены, а корабли ниже по Волхову стоят. Новгород город большой, но вести по нему быстро распространяются – всякое слово можно перепроверить. Этим немцы и занимались сразу по приезде, когда сорили монетами у берега на торговой стороне. Выпытывали последние новости у горожан. В то же время было понятно, что о судьбе англичан Мартин толком не знал, иначе бы вопроса такого не задал. А значит, не понимал, что с англичанами заправду приключилось. Впрочем, как опытный мореплаватель, немец быстро закрыл дыру в своем неведении.

– Угу… – Ганзеец крепко задумался и предположил: – Подобрали тебя новгородцы, значит. В шторм, видать, попал?

– Попал, подобрали, без них бы не выкарабкался.

– Я-то думаю, что тебя сюда занесло… – прошептал Мартин. – И что, Семён товар теперь у тебя захотел купить?

Рассуждал он логично – товар хранился на складах новгородцев, из чего напрашивался вывод, что Ивановское сто хотело купить товар или вовсе купило. Но о том, что сделка еще не совершена формально, свидетельствовало присутствие англичан в Новгороде. Будь иначе, давно бы отплыли в Англию.

– Может, и захотел. – Митька пожал плечами. – Тебе до этого какое дело? До сих пор вразумить не могу.

– Да предупредить тебя хочу, говорю ж, друг другу помогать дóлжно, – запыхтел Мартин.

– И о чем же? – вяло поинтересовался рыбак.

– Без разрешения царского торгу не бывать, – прямо сказал Мартин. – Если Ивановское сто купит у тебя товар, а в Москве о том проведают, то им штраф, а тебе не видать торга на Руси как носу своего. Ни напрямую, ни через посредников. Новгородцы-то что, все на тебя свалят. Это ты понимаешь?

– Вон оно что… – Митька сделал вид, что изумился. – И быть как?

– Поди-ка сюда…

Мартин подозвал рыбачка к берегу Волхова. Стемнело, но на другом берегу все еще можно было видеть пришвартованные корабли ганзейских купцов. Четыре корабля грузоподъемностью более 300 пудов каждый. Рядом с ганзейскими кораблями стояли ушкуи Ивановского сто, как бы наглядно показывая существующую между немцами и русскими конкуренцию. Митька про себя отметил, что на ушкуях все еще проходят разгрузочные работы, хотя вроде как оные давно должны были подойти к концу. Впрочем, разговор был не об этом.

– Видишь, вон, на бережку, это корабли нашенские, – гордо сообщил немец. – Повторю, неделя-другая, их подлатают, мы товар погрузим да в обратный путь пойдем. В Любек. – Мартин покосился на Митьку. – Так вот, на кораблях моих для твоего товара место тоже найдется, как и для тебя самого. А из Любека в Лондон рукой подать, доставим в лучшем виде.

Митька, ждавший этих слов, только улыбнулся, оставив их без ответа. Ганзеец же воспринял молчание «англичанина» по-своему.

– Не знаю, сколько тебе предлагают новгородцы, но это еще то жулье. Обдерут до ниточки и поминай как звали, знаю я их, – заверил он. – Но я предложу тебе на десятую часть больше, чем дает Ивановское сто, а к тому сверху организую дорогу до Любека и помогу добраться в Лондон с деньгами. Сумма будет, как понимаешь, немалая.

Мартин закончил и скрестил руки на груди, ожидая ответа. Было видно, что ганзеец уверен в своем предложении. А оно на самом деле было шикарным – из тех, что бывают лишь однажды. Ганзеец обещал куда бóльшие барыши, чем сулил торг с новгородцами, просто потому что перебивал их предложение не глядя. Был уверен, что много за английский товар новгородцы не дадут? Митька все это прекрасно понимал и, наверное, при любых других обстоятельствах тут же пожал бы немцу руку. Однако сейчас рыбак должен был отказаться. Семён не допустит торга. Точка. Мартин и Митька вели разговор в Новгороде, а не в Любеке. Как выражался немец – на чужбине. Формально, по разумению рыбака, для их торга требовалось разрешение от Государя. Не окажись такового, и Семён заблокирует товар, лежащий на его складах. На душе неприятно скребли кошки, но Митька был вынужден отказаться от щедрого немецкого предложения.

– Премного благодарствую за такое щедрое предложение, но откажусь, – сказал он.

Митька думал, что увидит разочарование Мартина, однако на лице ганзейца не дрогнул ни один мускул. Он так и остался стоять, всматриваясь с каменным лицом в немецкие корабли на противоположном берегу.

– Могу я знать почему?

– У меня уже есть договоренности с Ивановским сто и их старостами, – объяснил Митька. – Не могу их просто так нарушать.

– Разве просто так, капитан? Я разве не сказал, что дам десятину сверху предложенного Семёном? – Мартин безошибочно выделил из купцов того, с кем у Митьки был договор, впрочем, догадаться было несложно. – Разве это не повод?

– Не могу, увы, – повторил Митька, но на этот раз счел нужным пояснить свою позицию развернуто: – Да ты сам рассуди, как нам торг вести, если у меня нет на то разрешения от ихнего Царя Иоанна Васильевича?

Только теперь выражение лица Мартина изменилось, на нем скользнуло удивление, но ганзеец быстро подавил мимолетное волнение.

– Разрешение? – переспросил он. – Ты, видать, англичанин, законы местные еще плохо знаешь. Нам, иностранцам, не для всего разрешение от их Царя надобно. Земля русская, но мы-то не с русскими людьми торг поведем. – Глаза немца сверкнули. – Да и кто о торге узнает, если мы говорить не станем?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я, купец ганзейский, любезно тебя до Англии довезти соглашусь. Пришлый пришлому помогает…

– А на самом деле? – уточнил Митька.

– На самом деле я тебе сразу заплачу, где скажешь. Хоть здесь, хоть в Любеке, – хищно улыбнулся немец.

Теперь уже удивился Митька – такое не приходило ему в голову. Да и как могло прийти? Если ганзеец действительно мог воспользоваться такой лазейкой, ею надо пользоваться. Не об этом ли говорил Семён, когда указывал на возможность покупки товара через ганзейских купцов? Разумеется, рыбачки не поедут ни в какой Любек, но и деньги Мартин готов заплатить хоть сейчас. Неожиданно, а главное, как интересно для рыбачков все складывалось.

– Допустим, вот только товар мой у Ивановского сто на складах, – осторожно заметил Митька.

В его сердце зарождалась искорка надежды, пусть маленькая, но разгоралась она, это несомненно. Мартин же умело превращал искорку в настоящее пламя.

– Ой ли проблема? – отмахнулся ганзеец самодовольно. – Пусть будет на складах, пусть хранится. Где нам его еще хранить, как не на складах? Вот поедем в Любек, и за товаром явишься.

– Как забирать его оттуда? – прямо спросил Митька, полагая, что Мартин не понимает причины беспокойства. – Не отдадут ведь за просто так, я вот о чем.

– Пусть не отдать попробуют, – хмыкнул ганзеец, все он, похоже, более, чем Митька, понимал. – Товар чужой, документы нужные на руках будут. Семён может сколько угодно пыжиться, а товар ему отдать придется. В Любеке, как и в Новгороде, за своих стоят горой, могут и понять неправильно, а то и обидеться. Потому купчики местные осложнять не станут. Не так давно отношения наладились между сторонами, к чему заново обострять. И ладно Ганза, а тут еще Англия в деле.

Митька молчал, переваривая все сказанное. Неужто повезло, и все так просто разрешилось в одночасье? Видя, что сказанное произвело на собеседника нужный эффект, Мартин продолжал:

– У тебя там сукно, олово и вино? – спросил он.

– Так и есть, вон в тех ушкуях привезено, до сих пор, видать, не разгрузили, – подтвердил рыбак, указывая на лодки новгородцев на другом берегу.

– Сколько пудов?

– На память не скажу, бумаги смотреть надо. Но одного сукна у меня сорок восемь сундуков.

Митька ответил честно. Бумаги-то теперь были, морячки и грузчики пересчитывали товар. Митька даже расписывался на приемке груза и получил себе в пользование одну из бумажек.

– Хорошо, посмотрим, а товар он тебе почем приобрести предлагал?

Рыбак на секунду задумался – назвать что ли цифру повыше себестоимости? Вряд ли Семёну и Мартину доведется пообщаться на эту тему с глазу на глаз. И немец гарантировал десятину сверху от любой цены. Была не была…

– По торгу местному, за минусом двух десятин. Десятина на скидку и десятина за расходы, новгородцами понесенные, – заявил решительно Митька.

– Угу. – Мартин явно что-то прикинул в голове, прежде чем продолжить. Похоже, сумма была больше, чем он рассчитывал. – Ну тогда за минусом десятины я у тебя товар и заберу, по рукам?

Митька широко улыбнулся. Не передумал немец – действительно предложил на десятину больше названной цены. Названной! Потому что новгородцам рыбачок предлагал купить по себестоимости.

– И сколько даешь? – не вытерпел Митька.

– Так мы это с тобой посчитаем, с бумажкой на руках, – витиевато ответил немец.

– Договорились!

Он протянул руку и вцепился в руку Мартина так, будто хотел оторвать ее. Это был шанс избавиться от товара, получить деньги и уйти из Новгорода. Со стороны он сейчас смотрелся как обрадованный мальчишка, но ничего не мог с собой поделать.

– Тогда жду тебя завтра на нашем дворе, там и обсудим, как дельце наше провернем.

Митька кивнул, готовый в этот миг соглашаться абсолютно на все, но вовремя спохватился. Вспомнил, что у дома его стерегут наемники от Ивановской сто. И если сегодня ему удалось с ними чудом разминуться, то завтра они шагу не дадут Митьке ступить.

– Силой держат? – нахмурился ганзеец, когда рыбак высказал свои мысли.

– Силой не держат, но повод найдут, чтобы меня одного не отпустить и следом увязаться. А я не уверен, что нам нужны свидетели и возможные проблемы.

– Не нужно ни то ни другое… – согласился Мартин.

– Так, может, это, сегодня сделку совершим? – Он полез за пазуху, вытаскивая бумаги, полученные от головы. – Посчитаем все, а я вам скидку за то сделаю поверх, – подсуетился Митька.

Немец поразмыслил, но все же покачал отрицательно головой.

– Нет, что бумажки у тебя на руках, это хорошо, но нам самим свои бумажки надо подготовить. Сам знаешь, если даже без торга товар будем вывозить, его в бортовой журнал весь записать нужно. Ты же не хочешь, чтобы у Ивановского сто нашелся повод нам на хвост упасть?

– Ну так давайте переписывать, – настаивал Митька.

– Не выйдет, мы хоть и иноземцы, но кое в чем правилам здешним вынуждены подчиняться. Бумаги у местных глав заверять надобно, а они в такое время не работают. Пойдем завтра. А наемничков твоих… Двое их, говоришь? Завтра тогда я за тобой со своими людьми лично приду, отвлечем наемников, а тебя уведем восвояси. Мне слова поперек никто не скажет.

На этом договорились. Митька и Мартин еще раз попрощались, на этот раз куда более тепло, нежели приветствовали друг друга. И рыбак отправился домой, новость о сделке, которую сам Митька считал фактически заключенной, так и распирала его. Хотелось скорее поделиться вестью с рыбаками, поэтому он не шел, а бежал чуть ли не вприпрыжку.

Когда он оказался у своего дома, то увидел неподалеку непонятно откуда и зачем пришедших сюда вооруженных людей…

Глава 9

Вооруженные люди были не чета наемникам от Ивановского сто. Выглядели они куда более внушительно, даже на вид представляя большую опасность. Все в кольчугах, на головах шеломы. И не стояли на своих двоих, а восседали со скучающим видом на лошадях. Про оружие и речи не шло – вон его сколько было: и копья, и сабли, и клевцы, и луки со стрелами, и щиты, и кинжалы… Казалось, они увешаны воинским снаряжением буквально с ног до головы.

Митька замедлил шаг, опасаясь привлечь их внимание. Однако было уже поздно – они на него уставились с некоторым любопытством. Впрочем, не предпринимая ничего. Лишь проводив его взглядом до двери.

Наемников же от Ивановского сто и след простыл…

– Интересно, это они по чью душу явились? – едва слышно пробурчал рыбачок себе под нос, дергая ручку двери. Та, к счастью, оказалась не запертой, так что Митька смог буквально влететь внутрь. Прикрыть ее, прислониться спиной – и отдышаться, вытирая обильно выступивший пот.

Олешка и близнецы сидели дома. Точнее, стояли. И каждый с бледным, перепуганным лицом. Да и вообще – выглядели они скверно. Даже от хмеля остался один только запах. Видимо, протрезвели от страха.

– Что случилось? – спросил Митька, отдышавшись и беря себя в руки. – Что за люди снаружи стоят?

– Служилые, – сиплым шепотом поведал Олешка. – Московской службы. По твою душу пришли.

Митька завис, переваривая услышанное. Олешка же продолжал:

– Посыльный из самого Кремля прибыл. Все незнамо какого Гуго Уиллоби спрашивает, говорит, его Царь-батюшка Иоанн Васильевич видеть желает.

– А кто такой Гуго Уиллоби? – тоже шепотом спросил Митька, хотя внутри все уже похолодело.

– Так то тебе посыльный Игнат сам расскажет…

Митька хотел уточнить, откуда в доме взяться посыльному, как дверь, что вела во двор, распахнулась. На пороге показался высокий худой мужчина в кафтане из доброго, хорошо крашенного сукна. Его рыбачок не видел в той группе всадников. И, если честно, не понимал, откуда он «нарисовался». Словно караулил.

Завидев Митьку, этот человек приветственно вскинул руку и произнес на латыни:

– Salve!

А потом продолжил довольно бодро что-то лепетать на этом языке международного общения.

Батя в свое время учил его не только чтению, письму и счету, но и кое-каким языкам. На том уровне, на котором сам их знал. Отсюда в лингвистическом арсенале Митьки и были несколько ходовых фраз и слов, необходимых для базового общения с ганзейцами на их родном языке. Этакий военно-полевой разговорник на «минималках». С латынью дела обстояли аналогично. Так что, внимательно выслушав своего собеседника, явно бодро владеющего этим языком древних римлян, Митька понял главное: не нужно с ним на нем даже пытаться разговаривать. Погорит. Он произнес:

– Salve. – А потом сразу перешел на свой родной язык: – Здравия тебе. Я по-русски говорить могу и считаю правильным на твоем языке говорить на здешней земле.

Посыльный, как и каждый, кому Митька предлагал перейти с латыни на русский, замешкался и удивился тому, что немец перед ним так ловко изъясняется на его родном языке.

– Отрадно слышать, – наконец выдавил он из себя.

– Перейдем к делу, – предложил Митька, которому не терпелось покончить с неопределенностью.

– Я ищу сэра Гуго Уиллоби, английского капитана.

Возникла пауза.

Посыльный, похоже, решил, что Митьке надобно «переварить» русские слова. Рыбак же лихорадочно соображал, что ответить. Оказывается, Гуго Уиллоби – настоящее имя английского капитана, который возглавлял морскую экспедицию! Вот так дела! И имя это разительно отличалось от Мэтью Чарльза, выбранного Митькой наугад, по старой памяти. Тут не сошлешься на сложности произношения. Следовало понять, как объясниться перед посыльным.

Митька переступил с ноги на ногу, борясь с волнением. Ладони вспотели. Сердце бешено застучало в груди. Ведь любая ошибка могла закончиться смертью. В том числе и ОЧЕНЬ мучительной. Но и молчать дальше он просто не мог, поэтому высказал ту бредовую мысль, которая ему первой пришла в голову. Он вспомнил, что некоторые немецкие купцы в Пскове именовались двумя, тремя и более именами разом. Так почему такого имени не могло быть у английского капитана?

– Гуго Мэтью Чарльз Уиллоби, – наконец сказал Митька. – Это мое полное имя.

– И как к тебе лучше обращаться? – поинтересовался Игнат, явно не удивленный таким поворотом.

– Как хочешь, так и обращайся, не ошибешься, – улыбнулся Митька; у него еще не унялось сердцебиение. – Так что тебе от меня угодно?

– Сейчас.

Игнат открыл кожаный чехол, что держал в руках, и достал оттуда грамотку, которую и протянул Митьке.

Рыбак без труда развернул грамотку. Но с трудом сдержал эмоции. Потому что написана она оказалась на латыни с первого до последнего слова. Узнать язык он смог, а вот читать на этом языке не умел. Митька подержал грамотку в руках некоторое время, делая вид, что читает, для порядка скользя глазами по тексту. Закончив, он внушительно кивнул и вернул документ обратно Игнату.

– Так, хорошо, а теперь попрошу разъяснить, – твердо сказал он. – Дабы я понял, что убедился верно.

Игнат улыбнулся с легкой снисходительностью. Он догадался, что англичанин не читает латынь, что не было удивительным. Капитану этого обычно не требовалось, потому что дела оформлял обычно кто-то иной, и этого знатока здесь не имелось. С явным трудом подавив торжествующую ухмылку, он перешел к сути дела:

– Государь наш – Царь и Великий князь всея Руси Иоанн Васильевич – вызывает тебя, Гуго Уиллоби, и людей твоих в Москву. Дабы вам предстать перед ним.

– Благодарю вашего Государя Иоанна Васильевича, – ответил Митька. – И когда ехать в Москву?

– Немедленно, – без запинки ответил посыльный. – Царь уже ожидает.

После этих слов еще сильнее побледнели Олешка и братья-близнецы. Они прекрасно поняли, что произойдет, если они поедут в Кремль. Иоанн Васильевич тут же распознает ложь и ни с кем церемониться не будет. Понимал это и Митька. Худшие опасения оправдывались. Посыльный от новгородских купцов не просто съездил в Москву, а, похоже, расписал все для Государя в таких красках, что тот немедленно вызвал англичан к себе на ковер. Отказ в данном случае был сродни оскорблению. А оскорблять Царя…

Необходимо было срочно выдумать что-то, что убедило бы царского посыльного в невозможности совершения такой поездки. По крайней мере, не прямо сейчас, как того хотел Игнат, вещая волю Иоанна Васильевича. Но время спешно уходило, и Митька вновь зацепился за первую проскочившую мысль.

– Польщен до глубины души, что Царь на меня свое внимание обратил и принять изволил. Но ума не приложу, как быть. При всем моем желании, при всем почтении и безмерном уважении к вашему Государю, с которым я мечтаю познакомиться, прямо сейчас я отправиться в Москву не могу. Не в моих это силах.

– Это еще почему? – спросил удивленный Игнат. Видать, не часто приходилось слышать отказы.

– Да повернулось все не в мою пользу, как бес попутал, уже думаю местных попов просить душу мою отмаливать, и на то денег нет… – запричитал Митька.

– Случилось-то что? – тут же вернул рыбака в конструктивное русло его визави, не став слушать причитания про бесов.

– Ну как что? – Митька собрался с мыслями, прежде чем продолжить. – Угодил я в шторм. Зазимовал в диких, пустынных землях. Почти вся команда полегла. Кого видишь – те только живы остались. Я бы и рад ехать, да с кем? Да и не на что. Я живу тут за счет доброты Ивановского сто. И признаться, уже даже боюсь подумать, какой там долг набежал.

Игнат внимательно выслушал, не перебивая, мотая каждое сказанное Митькой слово на ус. По спокойному лицу посланника было не определить эмоций, которые вызвали у него услышанные слова, отчего Митьке пришлось пережить несколько неприлично долгих мгновений, прежде чем Игнат заговорил.

– Так ты про это. – Он махнул рукой совершенно небрежно. – Разве это проблема, когда Государь тебя изволил звать?

– Как же я к Государю доберусь? Без денег-то и людей?

– Уж не знаю, как у тебя там в Англии устроено, но у нас на Руси гостей встречать принято, – многозначительно заявил Игнат. – Выделил Государь Иоанн Васильевич деньги для тебя. Посыльный новгородский о твоей ситуации поведал и выразил готовность тебя в Москву сопроводить.

– Выделил? – неуверенно переспросил Митьку.

– А как же? Царь лично хочет на твой товар посмотреть, потому как весь этот товар он уже оплатил.

– Это как… оплатил…

Митька окончательно впал в ступор.

– Купчика новгородского благодари, – усмехнулся Игнат. – Он, считай, твой товар Иоанну Васильевичу и продал. Тебе остается его довезти, а новгородцы, как я уже сказал, готовы тебя сопроводить на пути в Москву. Об остальном тебя Семён, староста Ивановского сто, известит.

– А ты разве не с нами поедешь? – уточнил Митька.

– Я как сюда пришел, так и обратно в Москву. Со всей возможной быстротой. С вами колтыхаться мне не с руки. Долго. Сам понимаешь – доложиться надо. Что жив-здоров. Что выезжаешь. Что все по уговору.

После чего Игнат, видя, что разговор исчерпан, кратко попрощался и направился к дверям. Однако стоило Игнату уйти, громыхнув массивной дверью, как мигом оживились вынужденно молчавшие «коллеги по безумному бизнесу». Загалдели хоть и с жаром, но весьма тихо. Боялись, что гость московский их услышит.

– Пропали!

– Что теперь делать-то?!

– Иоанн Васильевич нас погубит!

Каждый причитал на свой лад, но сводилось все к одному – в Москве рыбачкам не жить. Ехать туда смерти подобно, но ведь и не откажешься. Митька, в отличие от своих друзей, не причитал. Впервые за долгое время ему захотелось провалиться сквозь землю, потому что рыбак попросту не знал, как ему действовать дальше. Как сделать так, чтобы выкарабкаться из сложной ситуации с головой на плечах. Ну не видел он выхода и, наверное, поэтому не стал успокаивать друзей. Не стал обещать, что все будет в порядке и что он в очередной раз что-нибудь придумает…

Рыбачки продолжали сдавленно галдеть наперебой, а Митька развернулся и зашагал к кровати, где лег на мягкие перины, мечтая провалиться в сон. Про разговор с Мартином и про его предложение, казавшееся таким шикарным только что, рассказывать Митька не стал. Сам теперь не был уверен в том, что сделка, намеченная на завтрашнее утро, состоится. Да, Мартин был отменным купцом, но вряд ли дураком, чтобы связываться с русским Царем, положившим глаз на английский товар. И Мартину, похоже, придется смириться, что тут Семён оставил его далеко позади. Ивановское сто вообще разыграло свою партию от начала и до конца так, что комар носу не подточит. Как и предполагали новгородцы, Иоанн Васильевич пригласил англичан к себе. Сыграла ставка на посланного купца, который не просто организовал встречу, но и умудрился продать Царю товар. И да, доставить проданный товар было поручено не кому-нибудь, а самим новгородцам. Очень уж они жаждали стать принимающей стороной для англичан и их товаров…

Единственным шансом Митьки, той самой соломинкой, за которую цепляется утопающий, оставалась договоренность с ганзейскими торговцами. Как же хотелось верить, что они с Мартином найдут выход из сложной ситуации…

Впрочем, через несколько минут Митька уже спал крепким, беспробудным сном. И ему снилось, как он продает товар ганзейским купцам, получает от них целый мешок денег или даже два. А потом вместе с друзьями бежит куда-нибудь в далекие края, где открывает Новую русскую купеческую компанию…