Текст книги "Купец. Поморский авантюрист (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Царь выделил в сопровождение Митьки внушительный конвой из четырех отборных бойцов, составлявших его личную охрану. Четыре хорошо вооруженных мордоворота, которым было поручено доставить «достопочтенного сэра Уиллоби» до двора на Никольской улице. Идти было всего ничего, но по ночи без сопровождения не обойтись.

Митька после напряженной и затянувшейся встречи с Царем был вымотан и разбит. Конечно, столько всего свалилось на голову, что хотелось эту самую голову втянуть в плечи и не высовывать как можно дольше. Хотя бы до завтрашнего утра, чтобы не думать ни о чем. Оказаться скорее во дворе на Никольской и лечь спать. Правда, покой нам только снится, Митька понимал, что рыбачки по возвращении тут же засыплют его вопросами. Придется отвечать, объясняться. В общем, впереди ждали не самые радужные перспективы на досуг.

Пока же Митька получил те сладостные минуты, в которые он мог не думать ни о чем, оставить беспокойство и просто наслаждаться прогулкой по прохладной вечерней столице. Свежий воздух, тишина, провожатые попались не шибко разговорчивые. Самое то, чтобы расслабиться чутка.

Шли так, что Митька чувствовал себя защищенным со всех сторон: двое служилых шагали чуть впереди, еще двое – немного сзади. Мышь не проскочит незамеченной. Минут через пять один из конвоиров, видимо, бывший за главного в этой группе, вдруг упал наземь замертво. Из глаза у него торчал арбалетный болт.

– Что за… – второй провожатый, выпучив глаза, уставился на убитого.

Свой хлеб он ел явно не зря. Служилый мгновенно оценил ситуацию, выхватил саблю и сделал один единственный шаг, но за счет этого полностью перекрыл «доступ» к Митьке, готовый взять неприятеля на себя. Откуда идет угроза, боец не понимал и ошарашенно оглядывался по сторонам, подсвечивая себе факелом.

Свистнул второй арбалетный болт, и боец медленно опустился вниз, выпуская саблю из рук. Металл клацнул о камень с противным звуком. Этому пришлось помучиться – болт пронзил туловище, угодив в легкое, пробив кольчугу, словно ее и не было.

Митька быстро смекнул, что если бы не государев человек, прикрывший его, то лежать бы рыбачку на земле. Целились из арбалета явно по его душу. Он попятился, видя, как по земле стремительно растекается лужа крови темно-красного цвета. Факел, выпавший из рук служилого, все еще блекло освещал улицу, но этого оказалось достаточно, чтобы Митька заприметил две мужские фигуры, перегородившие проход в нескольких десятках шагов впереди. В темноте было не разобрать ни их лиц, ни во что они были одеты – продумали они свое нападение явно хорошо.

Сзади послышалось что-то наподобие ворчания, а потом раздался топот сапог. Митька, продолжая пятиться, оглянулся – конвоиры с задней линии уже стояли в боевых стойках, готовясь отразить нападение.

– Вы ошалели! На государевых людей руку поднимать! – рявкнул один из них.

Он говорил торопливо, но страха в его голосе не было, скорее растерянность, злость и даже удивление. Он не мог вразумить, что кто-то посмел напасть на людей Царя у стен Кремля.

С той стороны говорить не стали.

Служилые же при всей своей выучке допустили грубую стратегическую ошибку, возможно, сыграла роль самоуверенность. Как бы то ни было, провожающие так и не выпустили из рук факелы, больше того – они пытались подсветить светом огней нападавших, чтобы разглядеть их лица. И вместе с тем оказались отличными мишенями. Враг ведь нападал из темноты, потому служилые оказались как на ладони, подставляя себя под обстрел.

Снова засвистели болты. Служилые упали замертво, издавая сдавленные вскрики перед кончиной. Ещё недавно конвой казался Митьке реальной силой, теперь все до одного его провожающие были мертвы. Настал черед Митьки – убийцы перезаряжали свои арбалеты, подходя ближе, чтобы расстрелять свою последнюю жертву в упор. Свет лежавших на земле факелов выхватил из темноты силуэты. Их было четверо, как и конвоиров, но за счет эффекта неожиданности у защищавшихся не оставалось шансов.

Митька пытался придумать, что предпринять, вот только ничего не шло в голову. Бежать? Но куда?

Нападавшие наконец закончили перезарядку, прицелились. Митька беспомощно оглядывался, продолжая мелкими шажками пятиться к стене одного из домов. Он был зажат с одной стороны между домами, а с другой – между убийцами.

– Чего хотим, братцы? – только и нашелся он, разом забыв о том, что «нем», и о искусно разыгранном на приеме у Царя спектакле. Жить захочешь, что называется, не так запоешь.

Разговаривать не стали, не затем эти четверо пришли сюда. Лязгнули тетивы, свистнули арбалетные болты сразу со всех сторон. Митька зажмурился, как вдруг… Рыбачок со всего маху рухнул на мощенную камнем улицу, завалившись спиной, перекатившись и больно ударившись о камень локтями. Он споткнулся о труп одного из служилых, того самого, что взывал убийц к разумению. Это и спасло жизнь, повисшую на волоске: болты вонзились в бревна дома в нескольких ладонях над его головой.

– Спасите! – рыбачок и не думал, что способен так громко кричать.

– Ты косой, что ли? – послышалось из темноты.

– Кто бы говорил, сам промазал, – ответили раздраженно. – Сейчас перезаряжусь.

– Быстрее, уйдет же! Убегает!

Митька действительно не терял время. Как ужаленный вскочил на ноги. И что было прыти рванул во двор ближайшего дома, перемахнув через оградку. Оказавшись внутри двора, он оглянулся, пытаясь понять, куда бежать, и, не найдя ничего лучше, ломанулся в дверь хозяйского дома. Теперь главное, чтобы Бог услышал его молитвы, и дверь оказалась не заперта.

В воздухе снова свистнули болты, но на этот раз попасть по нему оказалось гораздо труднее. Хотя один из болтов просвистел в опасной близости от уха. Понимая, что жертва уйдет, убийцы отказались от затеи перезаряжаться еще раз, бросились за ним, на ходу вытаскивая кинжалы.

Силы следовало беречь, но Митька решил, что может статься так, что потом силы окажутся за ненадобностью, поэтому подбегая к двери, заверещал с новой прытью:

– Помогите! Убивают!

Услышать его не услышали, а даже если бы услышали, вряд ли бы кто сунулся помочь, но дверь в доме, на его счастье, оказалась незаперта. На полном ходу врезавшись плечом в дверное полотно, рыбачок чуть не снес ее с петель и, не устояв на ногах, кубарем завалился в дом. В доме, как выяснилось, никто не спал. От криков хозяева уже стояли на ушах и Митьку встречали.

– Помогите… – вновь прошептал рыбак.

Ответом стал ор, тут же поднявшийся в доме. Громче всех вопили бабы, которых появление незнакомца посреди ночи да еще и с такими словами привело в дикий ужас. Хозяин тоже был напуган до чертиков, но, как подобает настоящему мужчине, держал эмоции под контролем.

– Ты кто такой будешь?

– Спрячьте, убивают!

– Да я тебя сам убью! – похоже, что кинжала у хозяина не оказалось, по крайней мере под рукой, но слов на ветер он не бросал и кинулся на Митьку с голыми кулаками. Кулачищи у него были что надо.

Рыбачок колебался совсем чуть-чуть, понимая, что если ничего не предпримет, то убийцы убьют сначала его, а потом и всех хозяев погубят. Не найдя ничего лучше, он ударил хозяину ногой в промежность. Тот рухнул, скрючившись под крики и визг баб.

– Простите, извините, – рыбачок перешагнул через хозяина.

Бабы бросились врассыпную по углам.

Он огляделся, решил лезь на крышу. Куда еще?! Преследователи уже взбегали по ступеням крыльца. Пришлось изловчиться, чтобы забраться наверх – сил после сегодняшнего дня толком не осталось, но страх смерти гнал вперед. Он даже чувствовал, как стучит пульс в висках, настолько разогналась кровь по телу! На крыше Митька тормознул, замерев на самом краю. Постройка в Москве была довольно плотная, но с дома на дом не допрыгнешь, строить в любом случае пытались так, чтобы при возможном пожаре не перекидывалось пламя. Деревянные дома горели, словно спички, а москвичи были научены горьким опытом. Вариантов было немного – прыгать на землю, рассчитывая, что ничего не переломает, или прыгать куда-то вниз, в темноту… Митька тотчас воспользовался вторым вариантом, сиганув с небольшого разбега на соломенную крышу пристройки.

Но в последний момент нога сорвалась, и он кубарем скатился куда-то вниз, к счастью, упав во что-то мягкое.

В нос тут же ударил отвратительный резкий запах – навоз! Свалился он в кучу дерьма, перепачкавшись в оном с ног до головы. Теперь в навозе был заляпан дорогущий кафтан, и если не убийцы, то купцы с него три шкуры спустят за порчу имущества!

Навоз смягчил падение, но приложился он знатно. Пошатываясь, рыбачок поднялся и побежал вон со двора. Его преследователи вылезли на крышу дома, но прыгать на землю никто не решался. Да и стрелять не стали – не видно ведь ни зги. Убийцам ничего не оставалось, как вернуться в дом и выйти через дверь, что давало Митьке фору.

Рыбачок бежал, то и дело спотыкаясь, от усталости переплетались ноги, но он стиснул зубы и пытался оторваться от погони, чтобы по такой темноте его никто уже не нашел. Думать о том, что на самом деле произошло, Митька не стал, да и не мог. потому как в голове вращался единственный вопрос: куда теперь? Вместе с тем пришло понимание, что преследователи не были простыми разбойниками. Эти люди получили заказ.

Митька остановился, оглядываясь на незнакомом переулке. В темноте он его никак не мог признать, но, понимая, что теряет время и убийцы вот-вот настигнут его, должен был решиться бежать уже хоть куда-то. Тем более что отчетливо был слышен топот преследователей. Сделав несколько неуверенных шагов, Митька все же бросился наугад…

Проскочив между домами, рыбачок оказался на другой улице, но, едва выбежав на нее, замер и медленно попятился. Похоже, что все было кончено. Посереди улицы стояла дюжина вооружённых людей. Завидев Митьку, те потянулись за оружием.

Внутри все рухнуло, Митька обернулся, чтобы дать деру, хотя понимал, что с противоположной стороны его настигают четверо убийц. И в этот момент, едва обернувшись и даже не успев побежать, он столкнулся лицом к лицу с человеком, будто из ниоткуда появившимся посереди дороги. Рыбачок попытался обежать его, но куда там – рукой, как клешней, тот схватил Митьку за шиворот, останавливая.

У Митьки все внутри похолодело.

– Преследуют, помогите… – захрипел Митька, тот натянул кафтан так, что перетягивало горло.

– Кто? – незнакомец кивнул людям, стоявшим позади, чтобы те проверили: действительно ли есть погоня.

Митька хотел ответить, но закашлялся, слишком сильно сдавило кафтаном шею. Убийц как след простыл, похоже, не захотели связываться с втрое превосходящим по силам противником, те еще и сабли повытаскивали. Да и в броне были доброй.

– Никого там нет, – сообщил один из компании. – Брешет.

– Брешешь, – зарычал незнакомец, все еще державший Митьку. – Пощупать кого хотел, признавайся?

Чтобы рыбачок смог ответить, тот отпустил его, но оружие опускать не стал.

– Да нет же, – Митька тяжело дышал, слова давались с трудом. – Дай распятье, Богом поклянусь, что не вру.

Вояка задумался, не зная, обо что вытереть руку, перепачканную в навозе с Митькиного кафтана, увидел этот самый кафтан, явно недешевого покроя, в таких на дела грязные не ходят, потому наконец опустил саблю, хоть и не спрятал.

– А ты не знаешь, что ли, что ночью по Москве шляться не велено? Царский указ!

– Так я от Царя иду! – в сердцах воскликнул Митька.

От этих слов мужчины дружно рассмеялись.

– Чего? – продолжая смеяться, спросил тот, с кем вел разговор. – Совсем ошалел?

– Да того! Меня с Семёном и другими купцами новгородскими Царь на прием сегодня позвал. Купцы уже вернулись, а меня Иоанн Васильевич чутка задержал и до дома проводить по ночи своих служилых приставил. И вот на обратном пути на нас напали, я чудом спасся!

– Чего?! – у мужчины от изумления глаза на лоб полезли, теперь ему было несмешно. Он обернулся к другим: – Доложите Агафону немедленно.

Глава 8

Выяснилось, что мужчины эти – наемнички некого тульского купчика Агафона, который приехал в Москву с визитом, дабы переговорить о торге с купцами из известной в те времена семьи Захарьиных. Агафон со своими людьми как раз прибыл в город несколько часов назад и обустраивался, что сделало возможным на первый взгляд неожиданную встречу с Митькой. Как бы то ни было, именно люди Агафона спасли Митьке жизнь и первое, что пожелал сделать рыбачок, пожать тульскому купцу руку. Правда, от затеи этой пришлось отказаться – руки Митьки все еще были выпачканы в навозе, пусть и подсохшем.

Впрочем, Агафон был человек не из робкого десятка. На то, что Митька в не подобающем для встречи виде, не обратил внимания и нашел в себе силы на разговор после тяжелой дороги. Сейчас они разговаривали на купеческом подворье. Разговаривали до рассвета, до которого осталось-то не больше пары часов. Митька наплевал на осторожности, связанные со своей «немотой», и рассказывал Агафону, кто он, откуда взялся и как вышло так, что убийцы охотились за ним ночью.

Рассказ давался с трудом, рыбачок хоть и придуривался по большей части с «немотой», но говорить было действительно тяжело. Да и дело происходило после бессонной ночи – язык от усталости заплетался.

– У Царя, значит, были, – задумчиво произнес Агафон вслух. Разумеется, он тотчас отослал своих людей проверить слова Митьки. Агафон слушал внимательно, но нахмурился, когда заслышал о лампах и об интересе к оным со стороны Ивановского сто. Еще больше он нахмурился, когда узнал, что Семён ждет благословения Царя для открытия в Новгороде совместной с англичанами компании. Митька, который не знал о родственных связях Агафона с новгородскими купцами, не придал этому значения. – Так и о чем договорились?

– Десять тысяч ламп будем торговать, – разумеется, Митька изо всех сил старался сохранить образ англичанина, так как представился Агафону сэром Уиллоби.

– Через новгородско-английскую компанию? Семён эти лампы у Царя покупает, так? – уточнил Агафон.

– Так.

– Все десять тысяч?

– Все.

От этих слов купец даже закашлялся. Он, видно, знал что-то, чего Митька не ведал.

– А торг без мыта пойдет… – прошептал Агафон скорее для себя, чем для Митьки. У купца сжались кулаки, что не ушло от внимания.

Рыбачок понял, что сболтнул лишнего. Но ведь и так бы все об оной сделке с Государем узнали. Все же по виду Агафону было ясно, что купец крайне недоволен услышанным. Наверное, самым правильным было закончить разговор, поблагодарить за спасение купца и его людей и откланяться, пока сюда не явились люди Царя. Давать каких-либо объяснений у Митьки не было совершенно никакого желания. При Агафоне же сослаться на свою «немоту» уже не получится.

Тем более что сам Агафон, похоже, не намеревался продолжать разговор, он переваривал все услышанное, погрузившись в думы.

– Мне пора, – сообщил Митька, поднимаясь со скамьи. Наверное, не надо было объяснять, что его заждались, что Семён и остальные купцы беспокоятся из-за его отсутствия, волосы на голове рвут. – Спасибо еще раз за помощь.

– Подожди, – мягко сказал купец.

– Нет, я пойду, – попытался настоять Митька, разворачиваясь к дверям.

– Мы не договорили.

Митька не мог видеть, как купец подал своим наемничкам сигнал, но прекрасно видел, как те плотно затворили двери, став двумя каменными изваяниями подле порога. Уйти не получится. Как раз в этот момент вернулись и те, кого купец посылал слова рыбачка проверить. Агафон выслушал, побледнел, вернулся к Митьке.

– Присаживайся, – распорядился купец.

Рыбачок-таки уселся обратно на скамью. Приглашение выглядело недвусмысленным.

– Теперь выкладывай, кто ты есть таков? – спросил Агафон.

– Сэр Уиллоби, капитан английской экспедиции, направленной королевой Англии Марией к вашему Царю, – отчеканил заученные слова Митька.

– То бишь немец из Англии.

– То бишь да…

От напряжения рыбачок забарабанил пальцами по столу, это помогло не отвести взгляд. Агафон чуть подался вперед и сказал что-то, что Митька разобрать не смог, потому как говорил купец на латыни. Закончив, купец скрестил руки на груди. Прежде чем продолжить, он приказал своим наемничкам выйти, оставив их с Митькой наедине.

– Не понял ведь ни хрена? Вот и я говорю: чтобы немцы из тех, с кем я дело имел, да толковать по-русски так бойко могли? Не встречал таких, – мягко проговорил он, снова возвращаясь на русскую речь.

Митька осунулся. Матушки… раскрыли. Вот так сразу, достаточно было рыбачку заговорить. Купец, похоже, имел дело с немцами и раскусил обман на пороге. В отличие от новгородцев, которые, как Митька теперь уже понимал, вывели «англичан» на чистую воду в первый же день, у Агафона в деле с ним не было никакого интереса, и он прямо заявил, что никакой Митька не немец. Что делать-то теперь? Быть беде.

– Не боись, – продолжил Агафон, дав Митьке струхнуть по полной и, так сказать, насладиться моментом. – Не мое это дело.

– Спасибо, благодарю… – нашелся рыбачок, акцент мигом исчез. Он понимал, что нет смысла отнекиваться, пудрить купцу голову. Агафон вскрыл его с той же легкостью, как нож вскрывает консервную банку.

– Нос в чужие дела не привык совать, – пояснил свою позицию купец. – Если немцем представляешься, значит, так надо, а вот Семён со своими купцами, похоже, наглеет, кусок побольше захапать хочет. Нехорошо получается. Говоришь, что Ивановское сто без мыта будет торговать?

– Английско-новгородскую компанию откроют, чтобы англичане могли без мыта торговать, – поправил Митька, но тут же осекся. Все вдруг встало на свои места. О какой английско-новгородской компании могла идти речь, если рыбачки были на Руси единственными англичанами, на имя которых и хотели открыть компанию в Новгороде.

– Угу, – улыбнулся Агафон, видя, что Митька задумался. – Ты сам понимаешь, что английско-новгородская компания будет липовая. Не так ли?

Митька понимал. Он теперь отчетливо понял, почему новгородцы подвели к тому, чтобы запросить у Царя быть посыльными к Марии. Рыбачков в Лондон никто не собирался брать. Мария… Да бог с ней, английской Королевой, любой первый же попавшийся на пути новгородского посольства англичанин раскусит обман в ту же минуту. В Лондоне всяко не по-русски придется говорить. А вот как сделать так, чтобы посольство состоялось без главных действующих лиц, – в этом у новгородцев опыт уже был. Обвели же вокруг пальца русского Царя Иоанна Васильевича, когда на приеме в Кремле сэр Уиллоби не сказал ни слова. Так отчего бы трюк не повторить в Лондоне, во дворце английской королевы? Грамотка на посольство у новгородцев, считай, была в кармане, а на вопрос, куда подевался сэр Уиллоби, ответ всяко найдется.

Рыбачок думал, что Агафон станет задавать вопросы, выпытывать и расспрашивать о том, кто есть Митька на самом деле, а потом сдаст преступника царским людям. Но, похоже, купцу было более чем достаточно услышанного.

– Торговать, значит, думаешь? – спросил купец.

– Ну так… – Митька пожал плечами. – Думаю, раз купцом назвался.

– Бойко ты.

– А по-другому можно?

Агафон по всему его виду хотел добавить что-то еще, но промолчал, махнул рукой.

– Иди, Гуго, не имею права тебя задерживать, – вдруг сказал он, когда первые лучи солнца уже вовсю светили ему в лицо. Агафон приподнялся и, не обращая внимания, что на руках Митьки все еще засохший навоз, протянул руку. – Рад был познакомиться.

Митька пожал руку, на этот раз крепко, набравшись смелости – Агафон вроде угрозы не представляет. Что, если попытаться воспользоваться этим… Неспроста же купец так о Семёне и делах Ивановского сто интересовался, может, какой свой интерес есть? Неплохо было бы попытаться заиметь себе такого союзника, а в том, что Агафон был купец знатный, Митька не сомневался. Рыбак кашлянул в кулак да и скажи:

– Агафон, а Агафон, может, я тебе полезен чем буду, раз уж о торге договариваться?

Купец немало удивился. Пощурился, по губам скользнула улыбка, явно одобряющая.

– И чем же?

– Мало ли, какой торг смогу провести? Вот что тебе надо? Ты скажи, а я достать попытаюсь.

– Мало ли… – ответил Агафон, подался чуть к собеседнику, продолжил: – Иди…

Митька поднялся – ну попытка не пытка. По крайней мере, попытался. Он побрел к выходу, как-никак вся эта ночная история закончилась относительно благополучно для него самого. Да, служилые мертвы, но Митька целехонек. Рыбачок уже собрался выходить, когда Агафон вдруг окликнул его.

– Ась? – отозвался Митька.

– Слушай, а прав ты, мало ли, как все обернется. У нас в Туле не хватает лошадок боевых, – сказал он…

***

До дома Митьку проводили люди Агафона, но заходить вместе с ним не стали, что тоже говорило о многом. Удивило то, что оповестить царских людей Агафон послал лишь тогда, когда подошла к концу их встреча. Таким образом, передавать англичанина им в руки не стал. Впрочем, гораздо больше Митьку удивил тот факт, что Агафон не предложил Митьке переодеться и вымыться – рыбачок так и пошел к своему двору на Никольской улице с ног до головы перепачканный в навозе.

Измученный и грязный, он завалился через порог, где его уже ждали новгородские купцы, тотчас облепившие его со всех сторон, как комары. Купцы выглядели озадаченными и обеспокоенными, еще бы – англичанин, за которого они поручились перед Государем, вдруг исчез.

– Ты где был? – раздраженно рявкнул Семён.

– Что стряслось? – поддержал Акинфий.

Вопросы сыпались со всех сторон. Митька был настолько измотан после бессонной ночи, что просто прошел, как какое-нибудь привидение, мимо галдящих купцов и завалился на свою кровать. Голова не работала, сил не осталось совсем. Стоило признаться самому себе, что последние события рыбак попросту не вывез. Наверное, еще чуть-чуть, и произошел бы окончательный надлом, но в этот момент в организме Митьки будто сработал предохранитель. Что-то перещелкнуло и отключило рыбачка от внешнего мира. Как бы ни хотели обратного купцы, но, коснувшись головой постели, Митька заснул беспробудным сном.

Пришел он в себя к следующему полудню, проспав весь день, ночь и бо́льшую часть следующего утра. И стоило ему только открыть глаза, как он обнаружил подле себя рыбачков, которые сидели возле своего капитана все это время, не смыкая глаз. Усердно молились, крестились и просили Бога, чтобы Митька поправился. Можно было понять Олешку и близнецов, находившихся в неведенье о своей судьбе.

Купцов в доме не было. Как выяснилось, они отбыли на пир, организованный Иоанном Васильевичем. Царь принял решение и был готов вручить англичанам грамоту, о чем вчера пополудни пришел уведомить посыльный из Кремля. Пир был назначен на сегодняшний день. Быстро и необычно Царь отреагировал на случившееся той ночью, когда сэр Уиллоби чуть было не расстался с жизнью. Поспешное решение можно было рассматривать как попытку загладить вину.

Посыльный застал сэра Уиллоби без сознания, хотя купцы повелели наемничкам привести его в надлежавший вид, и те не покладали рук. С посыльным пришел царский лекарь, который осмотрел посла и рекомендовал соблюдать постельный режим, чтобы как следует набраться сил. Этим и воспользовались новгородцы, смекнувшие, что на пир Митька не пойдет, и вызвавшиеся принять честь поприсутствовать там вместо него. В Кремле возражать не стали, пир дело такое, что просто так не отменишь, когда все готово и гости приглашены.

Впрочем, не до пира было Митьке теперь. Он чувствовал себя загнанным зверем, который угодил в охотничьи силки. На пиру Царь одобрит предварительные договоренности, выдаст грамотку новгородцам, а по ее выдаче… «англичане» отныне станут не нужны. Вспомнился Агафон и ночное нападение. Что, если все это было подстроено так, чтобы окончательно раскусить рыбаков? Но, с другой стороны, не стал бы тогда купец тульский говорить о лошадках. Не стал бы, разумеется. Правда, толку-то. Достать лошадок Митька не мог, разве что из-под земли, поэтому и на Агафона он тоже не мог рассчитывать в своем противостоянии с Семёном. Все рухнуло разом…

Олешку и близнецов, которые не отходили от своего капитана ни на шаг, на пир тоже не взяли. Те еще не отошли от позавчерашней каши, да и без Митьки идти на пир категорически отказывались. Правильно делали, другое дело, что новгородцы неожиданно легко согласились, и настаивать никто не стал.

Примерно такой степени паршивости складывались их дела, когда Митька, проснувшись и умывшись, наконец затеял с рыбачками разговор и поведал все как на духу.

– Уходить надо прямо сейчас, – поставил он черту. – Я более чем уверен, что это купцы подстроили покушение, теперь мы им без надобности.

– Не, не сходится, зачем они так рискуют и устраивают такое в Москве сразу после встречи с Царем? За какой надобностью? У них еще ни грамотки на руках, ничего, – сомневался Олешка.

– А что ты скажешь про то, как Семён меня своим кулачищем обходил? – Митька всплеснул руками.

– И зачем ему это надобно? – спросил Олешка.

– Ясное дело! Чтобы молчал! Да и вас потравили. Али вы думали, что животом просто так хворали?

– Потравили? – изумились рыбачки.

Но возражать не стали. Промолчали. Для них эта новость стала неожиданной.

– Государь наш Иоанн Васильевич направляет посольство к Марии в Англию, в Лондон, для установления торговых связей, – резюмировал Митька. – Нетрудно догадаться, кто возглавит посольство?

– Мы? – предположил Стенька.

– Новгородцы, дубина, – вздохнул Олешка, быстро обо всем смекнувший.

– Верно, – кивнул Митька. – И мы им теперь без надобности. Так что уходим. Если я раньше говорил вам, что знаю, как с товара рубчик поиметь, то теперь говорю, что Павлик был прав. И головы с нас снимут, без сомнения.

– А я говорил! – воскликнул Павлик. Правда, радости от признания его правым близнец не испытывал. Нечему было радоваться, когда жизнь повисла на волоске.

– Не удивлюсь, коли так будет, – подтвердил Митька.

– Ну так думать нечего, бежим, – согласился Олешка.

– Бежим, – подтвердили близнецы, не колеблясь.

По-хорошему, следовало понять, как и куда они собрались бежать из Москвы. Но Митька не рискнул терять время на составление плана, купцы могли вернуться в любой момент. Рыбачок решил действовать как придется, тем более что предыдущие планы работали так себе, логика в подобных делах часто подводила. Так стоило ли на нее уповать? Да и шанс бежать действительно был неплохой. Купцов во дворе не было, до темноты времени было хоть отбавляй, а значит, была возможность уйти из Москвы незамеченными. Конечно, купчиков новгородских нельзя было назвать дурачками, потому что у двора они выставили свой собственный караул. Якобы для внушительности, а на деле эти люди могли не дать Митьке и рыбачкам покинуть дом. Но было бы желание, наемничков у калитки было двое, а рыбачков четверо. Сдюжат, что-нибудь придумают, жить-то ой как хочется.

Придумал на этот раз Павлик, который предложил позвать купеческих наемничков в дом под предлогом, что сэр Уиллоби очухался и занемог, помощь зовет. Митьку уложили для пущей достоверности в кровать. Павлик пошел звать наемничков, а Олешка и Стенька спрятались сразу за дверьми, держа тяжелые подсвечники в руках.

– Помогите, сэру Уиллоби плохо, – завопил Павлик с порога, привлекая к себе внимание.

Наемнички, заслышав чистую русскую речь, переглянулись.

– Не понял, он че, по-русски могет? Немой ж был…

– Ща узнаем.

Они решительно двинулись в дом, подгоняемые криками Павлика, но стоило им переступить порог, как входная дверь мигом затворилась, а сзади на наемничков выскочили Олешка и Стенька. Убить не убили, но выключили моментально, очень уж тяжелые оказались подсвечники.

Два бессознательных тела лежали на полу, оглушенные. Рыбачки выпустили из рук подсвечники. Вскочил с постели Митька второпях.

– Уходим!

Налегке, не беря с собой вещей, рыбачки выскочили вон из дверей. Но не тут-то было… По улице ко двору подходили купцы в сопровождении других наемников.