355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Терентьев » Хивинские походы русской армии » Текст книги (страница 19)
Хивинские походы русской армии
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:04

Текст книги "Хивинские походы русской армии"


Автор книги: Михаил Терентьев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава XI

Оренбургский отряд (9 рот, 9 сотен, 6 конных орудий, 2 орудия для тыльного укрепления и 4 мортиры, с 89 чел. прислуги), в составе 3461 человек и 1797 лошадей, был в изобилии снабжен всем необходимым. Заботливость генерала Крыжановского и его ближайших сотрудников, казалось, не упустила ничего, что могло так или иначе облегчить солдату степные невзгоды. Поэтому мы приведем здесь подробности снаряжения оренбургского отряда, как образец для будущих экспедиций.

Все люди снабжены были от интендантства полушубками, меховыми воротниками, валенками, обшитыми кожей, [54]54
  Теплые портянки по 2 пары, варежки, по 2 гимнастических рубахи и набрюшника были заготовлены средствами самих войск; котелки-манерки для воды обшиты кошмой, чтобы вода не нагревалась.


[Закрыть]
третьей парой сапог с голенищами в 12 вершков, кошмой для подстилки, медными чайниками, по одному на 10 человек, юламейками, приблизительно по одной на 10 человек – всего 391. [55]55
  В том числе для штаба и лазарета.


[Закрыть]
Сверх того войскам было отпущено: чаю по 1/ 3фунта на 100 чел. в сутки, сахару 1 фунт в сутки на 100 чел.; а в летние месяцы, взамен спирта, давалось: 1 фунт чая и 3 фунта сахару в день на 100 чел.; спирту по 2 чары на человека в месяц до 1 мая и потом с 1 сентября по 1 октября; мяса по 1 фунт в день; затем небольшое количество солонины, сушеной капусты и 15 000 порций консервов: картофельная крупа Китары, сухие щи Данилевского, сухари Долгорукова и бульон Либиха; на случай порчи лука от морозов отпущен лавровый лист по 3 фунта на 100 человек.

Местное управление Общества попечения о раненых и больных воинах заготовило на свои средства: госпитального белья на 50 чел. и 3 повозки для больных. Сверх того оно ассигновало своему доверенному при отряде 3000 руб. В пехоте было устроено средствами войск по двое носилок на роту – всею 18.

Артиллерийское ведомство снабдило войска тремя комплектами боевых патронов и зарядов со снарядами, 15 пудами пороха для мин, 20 саженями сосиса для зажигания мин. Кроме того, в оренбургском артиллерийском полуарсенале заготовлены были сани и сбруя под своз 4-го Туркестанского стрелкового батальона, отправлявшегося в Казалинск, а также 16 складных кроватей и вьючных кресел для возки больных, по паре на батальон. Кровати скоро поломались.

Инженерное ведомство отпустило: 8 трубчатых колодцев забивных Нортона и винтовых Франка и Буксгевдена; два моста – один понтонный, а другой на козлах; инструменты и материалы для возведения укреплений, походную кузницу, полосовое железо, древесный уголь, шнур для трассировки укреплений, веревки и т. п. Эти колодцы оказались негодными и были брошены на Эмбе. Понтоны не были взяты, по неимению к ним дрог на зимнем ходу. Мост на козлах был распилен для удобства вьючки.

Медицинское ведомство снабдило войска лазаретными вещами по штату и сверх того учредило центральный подвижный лазарет на 50 человек, который был снабжен всеми припасами и противоцинготными средствами на 6 месяцев. Для помещения же больных отпущено 12 кибиток с железными печами, а лазарет Эмбенского поста увеличен ан 15 мест. Для перевозки больных отпущено по 2 троечных фургона на батальон и 2-ю батарею, да Общество Красного Креста дало 3 троечных крытых повозки на дрогах.

Пехота и артиллерийская команды были подвезены от Оренбурга и Орска до Эмбенского поста на 524 пароконных подводах, на коих везлось и все путевое довольствие этих войск до названного поста.

Продовольственных припасов и прочих тяжестей доставлено из Оренбурга, Орска и Уральска в Эмбенский пост 151 690 пудов.

Для поднятия отрядных тяжестей и перевозки продовольственных запасов вслед за отрядом потребовалось 10 319 верблюдов. На 5–7 верблюдов состояло по одному лаучу-вожатому.

До 1868 года издавна отпускалось командиру Оренбургского корпуса 25 000 рублей ежегодно на заготовление экспедиционных вещей для степных отрядов. В 1867 г. отпуск этот был прекращен, и вещи определено заводить на счет соответствующего параграфа интендантской сметы.

Благодаря этому оренбургский отряд был снабжен весьма роскошно и вещами. Так, ему было отпущено: кухонный комплект по 6 на 150 чел. и 2 в запас, всего на 1950 чел., кроме линейных батальонов, которые завели на ротные суммы по 2 котла на роту.

Котлов чугунных с крышками, таганов железных, уполовников, ковшей и вилок по 80 штук; топоров, мотыг и кирок по 136 штук; лопат железных 400 штук, лопат деревянных 204 штуки; кос-горбуш для камыша и корыт железных по 120 штук; весов и ливеров белой жести по 20 штук; ножей кухонных 50; ложек деревянных 1000; баков деревянных для казанов 100, ведер железных 160, бочат в 3 ведра 34, чарок белой жести 112, баклаг для воды 4-ведерных 3723, воронок к ним 163, чайников медных 340, медных мер в 1 1/ 4ведра 19, бредней для ловли рыбы 5, рогож 1868, веревок 5111 сажен.

Казалось бы, нечего уже и придумать – все есть. Одних веревок взято в поход более десяти верст. Но оренбуржцы решились превзойти самих себя, точно в вознаграждение за лишения, испытанные в неудачную экспедицию Перовского.

Местное управление Общества попечения о раненых и больных воинах заготовило на свои средства госпитального белья на комплекс в 50 больных, купило 3 машины для приготовления льда, 3 тарантаса, устроило 50 носилок, 50 пологов от мух. Затем отпустило еще: чаю 97 фунтов, сахару 25 пудов, сгущенного молока 50 банок, клюквенного экстракта Жданова 61 больших бутылок, уксусной эссенции 60 бутылок, карболовой кислоты 1 пуд, табаку 1 1/ 2пуда, сигарет 3000 шт., папирос 4000 шт., рому и коньяку по 30 бутыл., хересу 50 бутылок, штемпельных конвертов и бланков открытых писем по 500 штук.

Заботливость и внимание общества не упустили из вида не только предметов необходимости, не только канцелярских принадлежностей для сношения будущих раненых с родными, но и предметов развлечения, как шашечницы, журналы, газеты. Уполномоченному своему общество выдало еще на экстраординарные расходы 3000 руб. серебром.

Надобно заметить, что за исключением стрелковых батальонов, вооруженных берданками, остальные войска имели до последнего времени шомпольные ружья. Только ради хивинской экспедиции высланы были игольчатки Карле во все восточные пограничные округа: в Оренбург 8245, в Ташкент 7279, а в Сибирь почему-то 26 960. Кроме того, туркестанской саперной роте дали драгунские винтовки системы Крнка.

Для переезда в Казалинск 4-го Туркестан, стрелкового батальона оренбургский полуарсенал изготовил 235 саней, по 50 на роту, а для офицеров 11 крытых возок. На каждые сани размещались по 4 чел. нижних чинов со всеми батальонными тяжестями, путевым довольствием и 169 000 металлических патронов.

Из этого подробного перечня читатель может заключить, что оренбургскому отряду предстоял не поход, а приятная прогулка, точно на пикник! Хочешь половить рыбу – есть бредни. Хочешь прохладиться чем-нибудь кисленьким – вот тебе 800 пудов круту, 1080 бутылок уксусной эссенции и «ждановская жидкость», т. е. клюквенный экстракт в вольном переводе. Хочешь «побаловать чайком» – изволь: сорок три верблюда тащат до 5000 фунтов китайского зелья и 391 пуд сахару. Хочешь «воскурить фимиамы» – 500 пудов махорочки к твоим услугам, да еще 3000 сигар и 4000 папирос. Хочешь подразнить негостеприимную степь воронежскими щами – вот тебе сухие щи Данилевского. Надоела тебе картофельная крупа Киттары, сухари Долгорукова и «топор» Либиха, [56]56
  Либихов экстракт сам по себе в еду не годится: он только приправа, и, чтобы сварить из него бульон, надо положить в котел мяса, сала, перцу, соли, кореньев, картофеля и зелени. Если все это положено, то, конечно, вместо Либихова экстракта можно положить и топор – все равно суп будет на славу!


[Закрыть]
можешь отвести душу солонинкой с «рассейским» хренком! Да это не поход – объедение!

А если принять во внимание, что ни один человек не двинулся пешком, а либо на коне, либо в санях, то сходство с пикником будет еще ближе.

Вопрос стоял за тем, как довести до места все эти затеи?

Перовский в 1839 году двинулся было еще с большими затеями – только, как моряк, он склонен был считать степь «морем» песка, морем снега и потому нагрузил свои «корабли пустыни», т. е. верблюдов, лодками, канатами, фальшфейерами для морских сигналов между сухопутными эшелонами и т. д. Все это по беспутице пришлось сжечь – корабли не вынесли! Этот раз, положим, решено было попытать счастье не зимним, а весенним походом, но если для этого Перовскому приходилось выступать из Оренбурга, Орска и Уральска осенью, чтобы поспеть к зиме на Эмбу, то теперь приходилось выступать зимой, чтобы поспеть к весне. 151 690 пудов не шутка, и для экономии в верблюдах их запрягали в сани, на которые грузили от 17 до 22 пудов, тогда как на спине верблюд не унесет более 16. Хуже всех отправлен был инженерный парк: не на санях или повозках, а на вьюках. Вьючка длинных штук затруднительна, и обоз отставал постоянно.

От Оренбурга до Эмбенского поста считается 543 1/ 4версты, от Орска 406 1/ 4, от Уральска или, вернее, от р. Барбастау, через Уильское укрепление, – 584 1/ 2верст. Ко дню выхода отряда с Эмбы (около 30 марта) контрагент Мякиньков обязан был выставить 4970 верблюдов, для следования с отрядом, и 1405 для тыльного месячного запаса – в предположенном к устройству полевом укреплении у мыса Урги. Оборот с верблюдами должен был произойти такой: 30 марта выступят с Эмбы 4970 верблюдов с отрядными тяжестями, 10 апреля выступят 907 верблюдов с месячным запасом, для тыльного укрепления на Урге. Здесь, т. е. на Урге, будут оставлены отрядом все освобождавшиеся от тяжестей верблюды, которые и будут доставлять запасы от Урги к отряду, а прибывшие с Эмбы 907 верблюдов возвратятся опять на Эмбу, откуда и перенесут еще 2-месячный запас, выступив 25 мая – 1 июня. Транспорт этот прикрывается казаками, а выходящий из Урги к отряду конвоируется одною ротой, двумя сотнями и двумя орудиями.

Этими мерами отряд обеспечивался до 15 сентября. Чтобы дополнить картину заботливости генерала Крыжановского и его ближайших сотрудников, необходимо сказать еще о том, какие распоряжения сделаны были для доставления людям на ночлегах всевозможных удобств.

Весь путь от Оренбурга до Эмбенского поста через Илецкую защиту разделен был на 20 переходов, а через Ак-Тюбинское укрепление на 16 переходов; путь от Орска – 13 переходов, от Уральска на 22 перехода. Первый, второй и последний пути давали каждый по одной дневке: в Илецкой защите, в Актюбинском и Уильском укреплениях; на остальных дневок не было. На каждом ночлеге киргизы должны были выставить за известную плату от 30–40 кибиток, а топливо кизяк – по 12 коп. за пуд, причем снег из кибиток должен быть выгребен, а пол устлан сеном, стены кибиток снаружи должны быть привалены снегом. Топливо должно быть доставлено только на один ночлег, а на случай бурана аулы должны иметь запас еще на сутки. Для продажи войскам киргизы должны выставить также скот и до 600 пуд. сена, а где запасов сена не окажется, там заменят его овсом из запаса в 1000 четвертей, который везется при отряде. Эшелоны встречаются на ночлегах старшинами соседних аулов, а на походе сопровождаются волостными управителями и другими должностными лицами из киргизов. Для указания пути и для разных поручений вызвано было от Тургайской и Уральской областей 100 чел. джигитов-волонтеров, из наиболее зажиточных и надежных киргизов.

Надо отдать полную справедливость оренбургскому начальству: лучше этого нельзя было снарядить экспедицию; придумать что-нибудь еще для удобства людей тоже, кажется, нельзя. Честь и слава Крыжановскому!

Перед выступлением генерал Крыжановский отдал по округу следующий приказ: «Предписываю начальникам войск, входящих в состав отряда, высылаемого от вверенного мне округа, к берегам Аральского моря, обратить особенное внимание на знание всеми подведомственными им чинами правил сторожевой службы, равно и на строгое их соблюдение при походных движениях и остановках, вверенных им войск, от Эмбенского поста далее но назначению, как необходимого условия для обеспечения себя от нечаянных нападений со стороны хищников и для сохранения в целости своего обоза, продовольственных припасов, транспортных животных и казачьих табунов.

В то же время, имея в виду, что для успеха действий отряда, при встрече с неприятелем, необходимо, чтобы войска дошли до него свежими и бодрыми, предписываю всем начальникам частей, не исключая и младших, а равно и находящимся при войсках врачам, обратить самое строгое внимание на все, что может сберечь здоровье и сохранить силы и бодрость духа вверенных им нижних чинов. В этих же видах принять надлежащие меры, чтобы пища нижних чинов была сколь можно более питательна и здорова, чтобы мясо давалось, непременно, не менее одного фунта в сутки на человека, не исключая и в постные дни, а также, чтобы оно было всегда свежее и хорошего качества.

Вменяю также в обязанность начальникам частей обращать должное внимание на сохранение в надлежащей исправности, во вверенных им частях, как холодного, так особенно огнестрельного оружия, а равно и на уменье подведомственными им нижними чинами обращаться со своим оружием.

Дабы казачьи сотни во время похода находились постоянно в возможно полном составе, предписываю как главному начальнику отряда и начальнику кавалерии, так и сотенным начальникам, иметь постоянно наблюдение, чтобы от казачьих сотен не делался наряд вестовыми к лицам и местам, коим таковых не положено иметь по закону, а также и в другие нестроевые должности.

Главному же начальнику отряда предлагаю, перед выступлением из Эмбенского поста, утвердить наряд вестовых, как от пехоты, так и от казаков и батареи, в отрядный штаб, управления оного, и в другие места, ограничив его самою крайнею необходимостью и имея в виду, что строевым офицерам дозволяется давать вестовых из тех частей, в каких они состоят, в том случае, если они не имеют денщиков. Для того же, чтобы чины, напрягаемые вестовыми, не отставали от фронта, требовать, чтобы они переменялись, ежели не каждый день, то непременно через несколько дней. Засим иметь строжайшее наблюдение, чтобы, сверх утвержденного главным начальником отряда наряда, вестовых ни в каком случае никуда не наряжать.

Предписываю также наказным атаманом Оренбургского и Уральского казачьих войск обратить строгое внимание, чтобы все строевые казаки, при выступлении в линии в степной поход, имели вполне способных и надежных к службе лошадей. Для безотлагательной же замены на месте строевых лошадей, утраченных в походе казаками, по случаям, указанным в приказе по военному ведомству 1870 г. за № 275, предлагаю наказным атаманам отпустить из войскового военного капитала, в ведение командиров сотен, на вышеупомянутый предмет примерную сумму денег; издержанные же на покупку утраченных лошадей деньги, будут возвращены на основании вышеупомянутого приказа № 275 из экстраординарной суммы.

Для уменьшения обоза, следующего при войсках, разрешаю иметь в походе офицерских повозок: генералам не более двух, штаб-офицерам по одной, а обер-офицерам одну на двоих, причем предлагаю главному начальнику отряда, при выступлении войск с Эмбенского поста, поверить находящийся при них офицерский обоз.

Объявляя о вышеизложенном по войскам вверенного мне округа, остаюсь вполне уверенным, что все чины экспедиционного отряда, высылаемого из оренбургского военного округа, при соблюдении всех изложенных выше условий и строгом, добросовестном исполнении своих обязанностей, окончат предстоящий им нелегкий поход вполне успешно и со славою, исполнив тем священную волю государя императора».

Таково было напутственное слово заботливого начальника.

Части войск оренбургского отряда предполагалось двинуть: 4-мя эшелонами из Оренбурга, 4 эшелонами из Орска и 1-м эшелоном из Уральска. Движение из Оренбурга должно было начаться 13 февраля, из Орска 20-го, из Уральска 15-го. На самом деле уральские сотни выступили только 24 числа, «вследствие неготовности перевозочных средств». Эшелоны должны были прийти на Эмбу между 3 и 9 марта. Первым выехал в поход 4-й Туркестан, стрелков, батальон; 9 января двинулся обоз его, а 20-го первый эшелон. Следующие три эшелона выступали через два дня один после другого. Лошадей под своз батальона, по 118 штук, выставляли на каждой станции до Орска местные жители, а от Орска до Терекли, т. е. до границы между Оренбургским и Туркестанским округами, – киргизы Тургайской области, в пределах же Туркестанского округа – киргизы Казалинского уезда. Кибитки, топливо и порционный скот также выставлялся на ночлегах киргизами.

Киргизы так усердно служили в этом случае, что батальон, несмотря на бураны и морозы, доходившие до -30°, ехал от Орска, не отступая от маршрута. В этом отношении киргизы перещеголяли русских, потому что в промежутке между Оренбургом и Орском батальон встречал постоянные задержки в казачьих станицах вследствие отсутствия полицейских и всяких других властей на пути следования, чрез что лошади выставлялись несвоевременно.

19 февраля стрелки вступили в Казалинск, оставив в попутных фортах только 3-х больных и сделав менее чем в месяц переезд в 1005 верст по степи!

Войска выступили, согласно маршруту, после торжественного молебствия, совершенного самим епископом. 13 февраля – первый эшелон из артиллерийского транспорта и местной артиллерийской команды; 14-го – второй, из 2-х сотен казаков и конной батареи; 15-го – третий, из 2-х рот 1-го Оренбургского линейного батальона; 16-го – четвертый, из 2-х рот 1-го Оренбургского линейного батальона.

Артиллерия состояла из четырех полупудовых мортир, двух 4-фунтовых пушек и 6-ти ракетных станков. Пехота и пешая артиллерия, на подводах, двинута была чрез Илецкую защиту на Ак-Тюбе, а казаки с конной артиллерией вдоль р. Ховды.

24 февраля выступили из Уральска 3 сотни казаков Уральского войска; наконец, из Орска с 20 по 25 февраля выступило также четыре эшелона (по две сотни или по две роты) через Ак-Тюбе. Вышли все 5 рот 2-го Оренбургского линейного батальона и 4 сотни Оренбургского казачьего войска. Все шли к Эмбенскому посту, откуда к западному берегу Аральского моря до мыса Урге, куда должны были придти к 1 мая.

Глубокие снега, морозы, бураны и разбитая обозами дорога, представлявшая цепь ухабов, точно соединились еще раз, чтобы выручить Хиву из беды неминучей, но несмотря на все это, войска прибыли на Эмбенский пост 18 марта, не постудив ни одного человека и только с 45-ю больными. Транспорты с артиллерийскими и интендантскими тяжестями испытывали иногда неодолимые затруднения; по целым часам сидели они на каком-нибудь ухабе, изнурили лошадей и верблюдов до того, что большую часть тяжестей пришлось оставить на дороге… Едва-едва они были собраны и доставлены на Эмбу к концу марта, вместо 10-го числа.

Сами войска сознались, что успешным движением своим они обязаны усердию и заботливости Кирилов, которые выставляли на всяком ночлеге даже больше кибиток, чем было назначено, сена накладывали на пол до полуаршина, а сверху застилали кошмами и отказались от платы. Мало того, во время особенно холодных или бурных ночей размещали эшелон по аулам или в собственных землянках. Волостные и аульные старшины постоянно шли с отрядами и транспортами, и когда сани с тяжестями останавливались в сугробах от изнурения лошадей и верблюдов, припрягали к ним своих, не соглашаясь брать за это никакого вознаграждения. Такое поведение людей, еще недавно волновавшихся из-за нового положения, указывает, конечно, на известную перемену в их образе мыслей и должно быть поставлено в заслугу деятелям народного управления, но прежде всего и ближе всего надо воздать должное самим киргизам. Генерал Крыжановский обратился к министру внутренних дел с просьбой испросить Высочайшее соизволение на объявление Царского «спасибо» киргизам тех волостей и аулов, которые содействовали успешному движению отрядов. Кроме того, наиболее отличившихся усердием и энергиею, а также и некоторых чинов уездных управлений представить к наградам. Ходатайство это было уважено, и «царское спасибо» разнеслось по степи, как справедливая награда народу, делившемуся и кровом, и теплом, и запасами с нашим солдатом.

Первый эшелон с тяжестями и три орских эшелона опоздали против маршрута от одного до трех дней. Прибывшие на Эмбу части, за исключением 1-го Оренбург, линейн. батальона, размещены были на правом берегу в кибитках (14 на роту, сотню и батарею). Роты 1-го батальона поместились в конюшне, приспособленной для жилья, но от вони вскоре переведены в кибитки.

Люди вынесли поход превосходно. Больных всего 44 чел., из коих в 1-м батальоне было до 21, да и то семеро из них схватили где-то сибирскую язву, не имеющую ничего общего с трудностями похода. Между офицерами и солдатами встречалось воспаление глаз от резкого света в снежных степях и дыма от костров в кибитках. Для охранения тыла отряда и предупреждения беспорядков в степи сделаны были следующие распоряжения: а) на Саме, как центральном пункте между Каспием и Аралом, поставлен наблюдательный пост из 1 сотни и 1 роты; б) на Джебыске, для закрытия орско-казалинского тракта, оставлена 1 сотня; в) в распоряжение начальника Иргизского уезда, для наблюдения за Мугоджарами и Барсуками, дана 1 сотня. Кавалерийские части составлялись из полусотен, назначенных на смену или смененных в укреплениях Нижне-Эмбенском, Уильском, Ак-Тюбе и Тургае.

В ожидании выступления с Эмбы, замедлившегося за недостатком в срок верблюдов, люди говели, занимались ученьями, гимнастикой и стрельбой, чтобы только не засиживались на месте.

Для конвоирования запасов сделаны были следующие распоряжения: в Эмбенском посту оставлена сотня, которая препроводит тыльный запас до Каратамака. На этом пункте она останется, сдав транспорт другой сотне, которую здесь для того оставит отряд и которая отведет транспорт в Ургу. На Урге транспорт перегружается на верблюдов, оставленных отрядом, и следует к войскам, под прикрытием 1 роты, 2 сотен и 2 орудий. Сотня, прибывшая с Каратамака, конвоирует своих верблюдов назад.

Начальником отряда назначен был генерал-лейтенант Веревкин; начальником штаба, он же начальник пехоты Генерального штаба полковник Саранчев; начальником кавалерии состоящий при генерал-инспекторе кавалерии полковник гвардейской конной артиллерии Леонтьев; начальником артиллерии – полковник Константинович; начальником инженерной части – капитан Красовский; завед. интендантской частью – капитан Эсмонтов. Все эти капитаны и полковники пользовались правами начальников дивизий, а, например, «дивизия» Красовского состояла из одного прапорщика и 4 унтер-офицеров, а «дивизия» Эсмонтова – из 2 чиновников, одного писаря и нескольких вахтеров! Сам Веревкин получил права командира отдельного корпуса. Аудиторов ему не назначили ни единого.

Веревкин получил от Крыжановского инструкцию, одобренную предварительно военным министром. Согласно инструкции, Веревкин должен был: во-первых, употребить все меры, чтобы отряд достигнул пределов Хивинского ханства (примерно уроч. Урге) в половине апреля; во-вторых, в случае нужды действовать самостоятельно; в-третьих, не вести никаких переговоров с неприятелем; в-четвертых, не останавливать своих действий в ожидании приказаний от генерала Кауфмана, даже если бы хивинцы соглашались на все наши требования. Считаем нелишним привести здесь извлечение из инструкции касательно этого важного обстоятельства, в видах уяснения вопроса о том, имел ли Веревкин право взять Хиву, так сказать, между глаз туркестанского отряда?

«Если бы обстоятельства принудили вас, – говорит инструкция, – действовать самостоятельно, а между тем никаких сведений о прибытии войск туркестанских и никаких приказаний от генерал-адъютанта фон Кауфмана вами получено не было, то предоставляется вам… сделать наступление к г. Хиве и в случае надобности занять его».

В случае прибытия посланцев – инструкция предписывала отсылать их к генералу фон Кауфману, но «в ожидании могущих последовать от него распоряжений, вы не должны останавливать тех действий, которые будут признаны вами необходимыми для достижения той или другой, указываемой обстоятельствами, цели». Это было обязательно даже и в том случае, если бы заявление посланцев заключалось в полной готовности хивинского правительства в точности исполнить все наши требования.

Надобно отдать справедливость составителю инструкции: он точно предвидел возможность пререканий между начальниками отрядов из-за лаврового венка. Что хивинцы будут присылать в отряд лазутчиков под видом посланцев, не снабженных никакими официальными полномочиями, – это предвидеть было нетрудно, ибо такая уловка есть общая всем азиатам стратагема. Что хивинцы будут стараться вступать в переговоры с отдельными отрядами помимо Кауфмана, перед которым им тяжело было унижаться после стольких нахальных против него выходок, – это также нетрудно было угадать. Но могло бы случиться, что главнокомандующий захотел бы оставить львиную долю и честь последнего удара для себя, и тогда каждое энергическое действие подчиненного он счел бы за интригу, за подкоп… Военная история полна примерами, что начальствующие генералы соперничали с подчиненными… Рассматриваемая инструкция развязывала руки оренбургскому отряду и снимала с его начальника всякий упрек, в случае если действия отряда будут более удачны и более энергичны, чем то может быть желательно туркестанскому генерал-губернатору… Этим Веревкин впоследствии и воспользовался.

16 марта назначена была комиссия для приемки верблюдов от подрядчика, причем обращалось внимание на здоровье, силы животного, годность седла и достаточность веревок. Пришлось быть снисходительными, а не то отложить выступление с Эмбы на 1 1/ 2месяца. Всего набралось годных до 4500 верблюдов.

Так как войска задержались на Эмбе дольше, чем предполагалось, из-за верблюдов, и съели часть 80-дневного запаса, то пришлось изменить несколько порядок следования продовольствия: войска брали с собой провианта на 2 1/ 2месяца и овса на 2 месяца, а через 15 дней за ними должен был идти тыльный запас с месячным запасом круп и овса и полумесячным сухарей и муки. Через месяц выступал еще транспорт с 1 1/ 2месячным запасом продовольствия и 2-месячным овса к Урге, как об этом уже сказано выше.

На Эмбе прибавилась еще к отряду сотня конницы, набранная из зажиточных киргизов одвуконь. Строилась фронтом, отвечала на приветствие «Алла-яр» (Бог – друг), снимая шапки. Употреблялась она на разъезды, разведки и боковые патрули. У некоторых джигитов были револьверы Кольта, у других ружья, но большая часть вооружена была пиками и саблями. Служили даром. Свинец и порох им отпустили из казенного склада; первое время и овес продавали им казенный до появления травы. Наняты были проводники и чабары (почтальоны). Знают хорошо дороги в степях преимущественно барантачи, воры и разбойники. Для дальнейшего похода отряд разделен на 4 части: 1) авангард из 2 оренбургских сотен, 2 ракетных станков и 25 человек саперной команды от 1-го Оренбург, линейн. батальона, под руководством 4 саперных унтер-офицеров и капитана Крассовского, под начальством поручика гр. Шувалова, адъютанта великого князя Владимира Александровича; 2) главные силы под начальством самого Веревкина: из 8 рот, 1 Оренбург, сотни, 3 сотен уральских, 2-й конной батареи, 4 мортир и части артиллерийского и инженерного парков; 3) транспорт с продовольствием, остальными частями названных выше парков и центральным лазаретом, под прикрытием 1 роты, 2 Оренбург, сотен и 2 пеших орудий, под начальством полковника Новокрещенова и 4) тыльный транспорт с продовольствием.

26 марта выступил авангард налегке с 396 верблюдами. Сначала глубокий снег, а с 1 апреля распутица сильно задерживали верблюдов, так что на реку Чеган прибыл только 6 апреля. Для переправы связали плот из баклаг, но в ночь с 7 на 8-е вода вдруг убыла, так что 9-го числа авангард перешел реку вброд. Главные силы выступили 30-го, а транспорт 31 марта. Порядок движения в оренбургском отряде принят был такой: в 5 ч. утра подъем, люди закусывают и вьючат; выступление – как часть готова; дежурная сотня в авангард и арьергард, по полусотне; при авангарде офицер Ген. штаба для выбора ночлега и разбивки лагеря, с ним вожаки; за авангардом в версте войска и обоз, независимо друг от друга. Арьергард помогает обозным; с ним несколько запасных верблюдов. К авангарду перед ночлегом высылались жалонеры: от пехоты офицеры, от казаков урядники. Лагерь ставился четырехугольником: передний фас из артиллерии и парков, на батарею 250 шаг., фланки из стрелковых рот, отступая 75 шагов от парков, по 80 шагов на роту; задний фас из казаков – по 100 шагов на сотню. Между частями 10 шагов для прохода в поле; перед фронтом сначала вьюки, потом ружья в козлах, потом юламейки для нижних чинов, потом офицерские, потом верблюды с лаучами, а в центре – штаб. В одном углу заднего фаса маркитанты, в другом склад Красного Креста. Пастбище обставлялось постами и при них взвод казаков. На ночь верблюды и лошади загонялись в каре. Вокруг лагеря казачьи посты с поддержкой готового взвода. Остальные меры охраны обыкновенные.

При выступлении главных сил оказалось, что ослабевшие верблюды уже не поднимают груза в 17 пудов. Пришлось оставить на Эмбе часть тяжестей на 550 верблюдов, а с колонной пошли только 1346 штук. Веревкин донес Крыжановскому, что он «не убежден в том», что вверенный ему отряд «в состоянии будет выполнить возлагаемые на него обязанности». Надежда придти в Хиву раньше других отрядов уступила место мечте: хоть бы не очень опоздать… Утешались, впрочем, тем, что туркестанцам и кавказцам предстояло идти по пескам и без воды, – авось это их задержит!

Дальнейшее движение оренбургского отряда до Исен-Чагыла обошлось без особых приключений, если не считать, что чрез засыпанную снегом ложбину речки Аты-Джаксы пришлось устроить плотину из утрамбованного снега, что 3, 4 и 5 апреля сильная грязь измучила людей и животных и что при переходах вброд чрез овраги люди, по пояс в холодной воде, самоотверженно помогали верблюдам. 16 апреля отряд пришел на Исен-Чагыл; травы было довольно, топлива также, вода сносная. Здесь стали ждать транспорта, который и прибыл 19-го числа.

Отсюда пошли 4 эшелона: 1-й в качестве авангарда, под начальством Веревкина из 2 рот, 2 уральских сотен, 4 конных орудий и инженерного парка, двинулся 20 апреля; 2-й под командой полк. Константиновича из 3 рот, 1 оренбургской сотни, 2 конных орудий и артиллерийского парка, выступил 21-го числа; 3-й эшелон под начальством полк. Леонтьева, из 2 рот и 2 оренбургских сотен, выступил 22-го числа; 4-й из общего транспорта полк. Новокрещенова выступил 23-го числа. Верблюды перевьючены под 12 пудов, если тюки позволяли. 21-го числа Веревкин получил из Киндерли донесение полк. Ломакина от 7-го числа о вступлении оттуда 14 апреля и послал ответ, что придет на Ургу к 1 мая. При движении по берегу Аральского моря люди пили морскую воду. 2 мая подошли к кр. Джаны-Кала, которая оказалась брошенною 2 дня назад. Не доходя 8 верст спустились в Айбугир. Шли в этот день 40 верст при 40° жары, без колодцев. Морская вода в баклагах только распаляла жажду, и потому стали смачивать ею головы, спасаясь от солнечных ударов. С половины перехода пехота стала приставать… Казаки при обозе брали на седла вещи отсталых, сажали людей на крупы своих лошадей… и вдруг передние наткнулись на арык, несший аму-дарьинскую воду к Джаны-кала! Никто не слушал приказаний и надо было силой оттаскивать людей от воды… Послали баклаги в пехоту, а затем и в следующие эшелоны. 2, 3, и 4 мая пришли к Джаны-Кала остальные эшелоны. Все баснословные рассказы киргизов, будто по берегу идти нельзя, что от воды сильно слабит, что верблюды дохнут от ядовитых мух и ядовитой травы, оказались вздором.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю