Текст книги "Кайленд (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Сейчас было начало декабря. В воздухе клубился пар из-за моего дыхания, пока я быстро направлялась к маленькому зданию в четверти мили от дома. Я ворвалась внутрь, закрыв за собой дверь и вдыхая немного затхлый воздух. Здесь было холодно, но было теплее, чем снаружи, и, конечно, намного теплее, чем в нашем трейлере. Я разложила свои вещи на столе и приступила к домашнему заданию. Выполнив его, я решила немного задержаться. Мне не хотелось уходить и покидать свой счастливый кокон одиночества.

Мне нужна была новая книга. Я встала, чтобы изучить полки и заметила маленький белый лист бумаги, торчащий из книги «Самые голубые глаза», Тони Моррисона – книги, которую я вернула прямо перед тем, как Кайленд поцеловал меня. Вспоминая его поцелуй, я по-детски возмутилась, нарушив тишину этой комнаты, затем потянулась к книге. Я вытащила лист бумаги, мое сердце пропустило удар, когда я увидела небольшую записку:

«Одна из самых мрачных книг, которых я когда-либо читал. Не оставляет никакой надежды. Мне захотелось броситься с ближайшего утеса. – KБ»

Я сделала паузу, снова перечитав подпись. KБ. Кайленд Барретт. Он пытался быть забавным? Мой гнев вырос, когда я села обратно за стол, чтобы написать свой ответ:

«Только невежественный деревенщина не смог бы увидеть истинный смысл этого романа, который заключается в том, что у всех нас есть внутренний диалог, который либо держит нас в ловушке, либо освобождает. Что касается утеса, я бы предложила «Блеф мертвеца», – только одно название оптимистично намекает относительно исхода вашего намерения. Кроме того, он самый высокий в этом районе и имеет множество зубчатых скал в акватории, практически гарантируя вашу кончину. – ТФ»

Я слегка улыбнулась и засунула листок бумаги обратно в книгу, оставив торчать уголок. Затем я стала просматривать другие книги, которые уже читала, ища самую удручающую и тревожную, которую только могла найти. Наконец, я вытащила с полки «Брайтонский леденец», Грэма Грина, оставив очевидный пробел, в том месте, где она стояла.

Через два дня я вернула её, а еще через три, когда вернулась в библиотеку, из неё торчала записка:

«Приятное чтиво. Меня особенно впечатлил персонаж Пинки. – KБ»

Я издала возглас отвращения, быстро карябая ответ:

«Только по-настоящему неуравновешенный человек был бы впечатлен злодейским, социопатическим лидером банд, который жестоко разрушил красивую, порядочную девушку, любившую его. Что случилось с «Блефом мертвеца»? – ТФ»

Затем я осмотрела полку, выбирая книгу, которая была не только удручающей, но и отвратительной.

Пять дней спустя, «Дорога», Кормак Маккарти:

«Увлекательная история об Апокалипсисе… выживании… каннибализме… подземных бункерах. Книга, которую каждый парень будет просто пожирать! – KБ»

Я нахмурилась.

«Я вижу, что ты усвоил слово «пожирать». Ты действительно больной. – TФ»

Я отправилась на поиски, выбирая, возможно, самую удручающую книгу, когда-либо написанную.

Через четыре дня, «Под колпаком», Сильвии Плат:

«Хорошая попытка. Я тебя раскусил. – KБ»

Неожиданно для себя, я громко рассмеялась. И, черт возьми, я отчаянно пыталась держаться за свой гнев, но теперь улыбалась благодаря его проклятой записке. Я осмотрела полку в поисках новой книги, когда тоска охватила мое одинокое сердце. Улыбка медленно сползла с моего лица. Наклонившись к книжной полке, я закусила губу. Мне нравился Кайленд. Но какой был в этом смысл? И почему он играл со мной? Я не понимала. Но я знала, что происходило, когда женщина цеплялась за мужчину, который не интересовался ею, и я не хотела этого для себя. Лучше все оставить так, как оно есть. Я больше не собиралась поощрять эту игру. Это только породило бы надежду, а когда дело касалось Кайленда, надежда была последней, чего мне не хватало. Я вздохнула, собрала свои вещи и покинула библиотеку. Опустив голову, я вышла на холод и потащилась вверх по холму.

Глава 6

Всю следующую неделю каждое утро я ходил в библиотеку, но никакой записки, так и не обнаружил. Я пытался убедить себя, что это не имеет значения – ведь для меня это было просто развлечение, и я действительно наслаждался чтением тех книг. Они помогли мне пережить несколько одиноких ночей. Но правда была в том, что я был разочарован тем, что Тенли, судя по всему, закончила нашу игру. И еще это означало, что она все еще злилась на меня. Я был идиотом, решив ее поцеловать. Я приложил пальцы к своим губам, будто какая-то небольшая частичка Тенли все еще оставалась там. Боже, она была такой вкусной, даже лучше, чем я себе представлял. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы оторваться от неё. И, с тех пор я мечтал о том чертовом поцелуе. Однако я не собирался делать этого снова. Как бы мне не хотелось. Я не собирался брать у нее то, что я никогда не смогу вернуть… Жизнь и так забрала у Тенли достаточно. Она не нуждалась в том, чтобы я забрал у нее эту чистоту. И я не собирался нести ответственность за то, что дам ей ложную надежду, а затем оставлю ее ни с чем, когда уеду. Она заслуживала большего. А что касается меня, то я не хотел никакой связи с Деннвиллом, штат Кентукки. Я хотел уехать и никогда, никогда не оглядываться назад – во всех смыслах. Мне не нужно было выстраивать отношения с девушками с мечтательными глазами, которые ожидали, что я буду писать им любовные письма из общежития в колледже. Да, я планировал целовать многих девушек, и сейчас и после того, как уеду, но ни одна из них не была бы Тенли Фалин. Так оно и должно было быть.

Я вышел из библиотеки, плотно закрыв за собой дверь.

– Эй, Кай, – услышал я, когда шел по дороге домой, засунув руки в карманы.

Было довольно холодное утро, на земле все еще лежал снег от недавно прошедшего снегопада, а я тупо забыл свои перчатки.

Я оглянулся и увидел Шелли.

– Эй, – сказал я.

Она улыбнулась и увеличила скорость, чтобы догнать меня, и, сровнявшись со мной, схватила под локоть. Она прижалась ко мне и сказала:

– Брр, сегодня холодно.

Я кивнул, желая отодвинуться от нее, но передумал. Мы с Шелли время от времени зависали вместе, когда один из нас этого хотел. Это продолжалось с пятнадцати лет. Я считал, что у нас были свободные отношения, и был уверен, что она тоже так думала. Хотя ей не нравилось, когда она узнавала, что я был с кем-то еще. Втайне я надеялся, что она найдет парня и откажется от наших случайных встреч. Она начала меня утомлять. Но Шелли, как и я, казалось, предпочитала именно такие встречи. И к тому же, она удовлетворяла и другое мое требование к девушкам – она не жила на горе – конечно, она не была богатой, но и бедной тоже. Не такой, как Тенли. Моя грудь сжалась, и я стиснул зубы. Мне не нужно было беспокоиться о ком-то еще, кроме себя самого.

– Куда ты идешь? – спросил я.

Она посмотрела на меня сквозь ресницы.

– Ну, я иду к Расти, меня послали за продуктами, которые бабушка забыла купить на обед. Но… – она заигрывающе посмотрела на меня. – Никто не заметит, если я ненадолго задержусь.

– Я направляюсь домой, Шелли, моя мама нуждается во мне, – солгал я.

Она расстроилась.

– Ну, тогда, ладно. Эй, хочешь пойти со мной на школьный спектакль? Они ставят «Рождественскую Историю», – она усмехнулась.

Я знал, что Шелли любила выбираться из дома по любому поводу. Она жила со своим отцом и четырьмя братьями. Ее мама умерла, когда она была маленькой. Она говорила, что их дом настоящий зоопарк, но, честно говоря, для меня это не казалось таким уж плохим – по крайней мере, никто и никогда из них не был одинок.

– Неужели уже Рождество? – спросил я.

Конечно же, я прекрасно знал, что скоро Рождество. И ненавидел это. Я успешно избегал депрессии, которая обычно сопровождала меня в это время года, пока читал, и пока продолжался наш с Тенли маленький книжный клуб, но теперь мне придется со всем этим разбираться.

Тенли.

Стоп, Кайленд. Перестань думать о ней.

Я обнял Шелли и притянул ее ближе. Она улыбнулась мне.

– Сегодня двадцать четвертое, Кай, – сказала она. – Два дня назад начались зимние каникулы… ты не заметил?

Я вздохнул.

– Нет, заметил. Я просто пошутил, – и честно говоря, выбраться из дома была не такая уж и плохая идея, тем более в антракте всегда подавали еду.

И иногда это были не только печенье или кексы. В прошлом году подавали еще и сосиски в тесте…

– Ну, хорошо, тогда сегодня идём на спектакль. Звучит весело, – мы остановились перед магазином Расти.

– Отлично! Мои братья тоже идут, поэтому встретимся там, – она крепче прижалась ко мне. – И, если ты свободен после… – она позволила этой идее повиснуть в воздухе, затем поцеловала меня и ушла.

Я встретил Шелли у школы, мои ботинки промокли от ходьбы по снегу. Я потопал ногами и стряхнул снег с волос, когда Шелли ухмыльнулась мне и сделала вид, что дрожит.

– Брр! – сказала она, стягивая с себя красное шерстяное пальто. – Согрей меня, – она вцепилась в мою руку и прижалась ко мне. Сильный аромат ванили ударил мне в нос.

Мы вошли в теплый вестибюль, посреди открытого пространства стояла большая украшенная ель. Школа выложилась по полной на рождественский спектакль. Думаю, это было из-за того, что на спектакле будут присутствовать родители, которые работали в управленческих отделах шахты. Когда я огляделся, то увидел, как некоторые из них, снимали свои дорогие зимние пальто и меховые шапки.

Шелли взяла меня за руку и провела внутрь к пустым местам в центре зрительного зала. Вокруг раздавались голоса – болтовня и смех, помещение было тусклым и теплым. Внезапно я обрадовался тому, что оказался здесь в такую погоду. Я с нетерпением ждал закусок, которые будут подавать во время перерыва – этот месяц оказался тяжелым. На улице было похолодало, поэтому обогрев дома, стал таким же приоритетным, как еда. Когда я был моложе, то воровал уголь с насыпи у шоссе. Но это было незаконно, и теперь я понял, что мне не стоило так рисковать. Особенно сейчас. Я был так близок ко всему, над чем работал… так близок.

Я следовал за Шелли по ряду, проскальзывая мимо людей, которые уже сидели на своих местах. Мы заняли свободные сидения, Шелли сняла свой пиджак и откинулась на спинку стула, вздохнув с облегчением, и схватила меня за руку. Я повернул голову и посмотрел на нее, когда неожиданно встретил взгляд Тенли, которая сидела на соседнем месте с Шелли. Я слегка вздрогнул и не смог удержаться от улыбки, которая сразу же появилась на моем лице.

– Тенли, – сказал я, наклоняясь вперед.

Я почувствовал облегчение, будто слишком долго ждал с ней встречи и наконец-то увидел ее. Тенли казалась слегка удивленной, но ничего не ответила, поскольку ее взгляд устремился к моим коленям, на которых лежали наши переплетенные с Шелли руки. Я резко отдернул свою руку, будто меня поймали на чем-то неправильном, и Шелли хмуро посмотрела на меня, затем оглянулась на рядом сидящую Тенли, и вернула свой еще более нахмуренный взгляд ко мне. Она снова схватила меня за руку, как только погас свет.

Я откинулся назад, мое сердце бешено колотилось. Я чувствовал себя некомфортно, нервничал, и даже не был уверен, почему именно. У нас с Тенли не было ничего, кроме дружбы… если то, что было между нами, можно назвать дружбой. Так же, как и с Шелли. Хотя с ней я определенно был более близок. Так почему же я чувствовал себя так, будто сделал что-то неправильное? Почему я внезапно почувствовал себя виноватым, и присутствие Тенли так повлияло на меня? Почему я вдруг ощутил острую необходимость объясниться?

Спектакль начался, но я не слышал ни слова. Я пытался разглядеть Тенли своим периферийным зрением, но она сидела, отклонившись на спинку, и Шелли полностью блокировала ее. Когда ребенок в нашем ряду начал плакать, мне удалось взглянуть на нее, она сидела и смотрела прямо перед собой.

Внезапно Шелли взяла пиджак, откинутый на спинку сиденья, и положила его на колени, словно замерзла, располагая его так, чтобы он прикрывал и мои колени тоже. Я почувствовал, как ее рука скользнула по моей промежности. Она провела ладонью по моему члену, а затем сжала его через джинсы, все еще глядя прямо перед собой, с небольшой улыбкой на губах. Я потянулся под пиджак, взял ее руку и положил поверх ткани. Она взглянула на меня, подняв свои брови, в ответ я кивнул головой, указывая на сцену.

Я посмотрел на Тенли, ее голова все еще была направлена вперед, но было видно, что ее взгляд был опущен вниз, туда, где пиджак Шелли покрывал наши колени, и мгновение назад под его тканью двигались наши руки. Я прочистил горло, и ее взгляд устремился ко мне в тусклом свете зрительного зала, губы раскрылись. Затем она взмахнула головой и снова повернулась вперед, игнорируя меня.

Шелли схватила мою руку и начала большим пальцем выписывать медленные круги на моей коже.

Первую половину спектакля я просидел в напряжении, стараясь изо всех сил вникнуть в то, что происходило на сцене, это было бесполезно. Все мои мысли были о Тенли, я физически ощущал ее присутствие, будто она была магнитом, и не мог думать ни о чем другом, кроме того, что она сидела совсем рядом.

Меня охватило облегчение, когда в зале вспыхнул свет, объявляя о начале антракта. Я поднялся и посмотрел на то место, где сидела Тенли, но она уже развернулась и двигалась в другую сторону ряда, в котором мы сидели, направляясь вместе с толпой к вестибюлю. Я выходил с другой стороны прохода, следуя за людьми и оглядываясь по сторонам, Шелли шла позади меня и что-то говорила, но я не обращал внимания.

Запах кофе и сладостей заполнил открытое пространство, и Шелли потянула меня к очереди перед столом с закусками.

– Ты голоден? – спросила она.

Всегда. Но прямо сейчас мне было не до еды. Но до чего, я точно не мог сказать…

Я кивнул и встал рядом с ней, продолжая озираться по сторонам.

Вдруг, входная дверь открылась и на пороге показалась женщина, ее волосы были в снегу, она была без пальто, только в одном мокром платье, поверх которого через плечо была перекинута грязная лента. Я моргнул и сосредоточил свой взгляд на ней.

О, черт. Это была мама Тенли. И она выглядела как сумасшедшая. Платье плотно прилипло к ее телу, что можно было разглядеть ее сморщенные, розовые соски и темный треугольник лобковых волос. Мое сердце упало.

Она сильно дрожала, но, увидев толпу, казалось, мгновенно согрелась. На ее лице появилась яркая улыбка, она выпрямила спину и направилась в вестибюль. Вокруг все молчали и смущенно смотрели на неё, какие-то дети хихикали. Я оглянулся в поисках Тенли. Меня захватила отчаянная необходимость защитить ее.

– Эдди, – пропела мама Тенли, быстрее направляясь к человеку, стоящему в дальней части вестибюля. – Эдди, дорогой. Мне жаль, что я опоздала.

Я повернулся и заметил Тенли, она стояла в замешательстве с чудовищным шоком на лице, а затем проследили за ее взглядом, направленным на Эдварда Кирни, вице-президента шахты «Тайтон» и администратора ежегодной стипендии «Тайтон Уголь». Я сжал челюсть.

Вот дерьмо. Бл*дь.

Он пялился на ее маму. Когда та подошла к нему, его глаза широко раскрылись, выражение лица было полным чистого и открытого ужаса. Его жена, стоящая рядом с ним, тихо сказала:

– Боже мой, – прижав к себе девочку, которой на вид было лет десять. Ее тон был полным отвращения.

Вдруг дверь снова распахнулась, и все головы повернулись на звук. Внутрь ворвалась девушка. Я сразу же узнал ее, это была сестра Тенли. Она была мокрая и вся дрожала так же, как и ее мать. Верхней одежды не было. Я начал как можно быстрее пробираться к Тенли.

– Мама, иди сюда, – крикнула ее сестра.

Я оглянулся, когда она смущенно рассмеялась, оглядываясь по сторонам, явно пытаясь действовать так непринужденно, как только могла в этой ужасной и неловкой ситуации.

Я почувствовал, что кто-то схватил меня за руку, оглянулся и увидел Шелли. Стряхнув ее руку, я снова направился к Тенли.

На лице ее матери была смущенная улыбка, и когда она увидела свою дочь, то остановилась и сказала:

– Боже мой, Марло, что ты здесь делаешь?

– Мама, мы не должны здесь находиться, – сказала она, подойдя к ней и схватив за руку.

Я почти добрался до Тенли, когда услышал, как Шелли позвала меня, я ее проигнорировал.

– Конечно, должны, – ответила она. – Здесь же Эдди. Эдди! – снова позвала она, пытаясь приблизиться к мужчине. – Эдди, милый, я знала, что ты будешь здесь, я проделала ради тебя…

– Мама, – прошипела Марло, сильнее дергая ее за руку.

Тенли начала двигаться к ним навстречу, отдаляясь от меня. Я хотел позвать ее, но не хотел привлекать к ней внимания.

– Боже мой, она чокнутая, – сказал Эдвард Кирни. – Пойдем отсюда, Диана, там есть запасной выход.

Тенли добралась до матери, взяла за другую руку и попыталась помочь Марло увести ее к выходу, но, когда она увидела, что Эдди и его семья уходят через другой ход, она попыталась догнать их. Марло резко двинулась вперед, чтобы схватить ее, и Тенли, споткнувшись об ее ноги, растянулась на полу, издавая болезненный крик.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Марло схватила свою маму, когда она начала визжать:

– Эдди! Эдди! – развернувшись к своей дочери, она начала вырывать и бить её, Марло тоже закричала.

Я добрался до Тенли, схватил ее под руки, поднял и увел в сторону. Её мать продолжала кричать, плакать и бить свою дочь. Я двинулся вперед, чтобы помочь ей, когда несколько мужчин, в которых я узнал местных полицейских, чьи дети, по всей видимости, учувствовали в спектакле, бросились к ней. Я отступил назад, когда им удалось схватить ее. Она вырывалась и продолжала звать Эдди. Пока она боролась, одна из лямок ее платья упала с плеча, обнажая грудь. Я отвернулся.

– Посади ее в машину, Билл, – сказал один из мужчин. – Похоже, что у нее гипотермия, – мужчина по имени Билл снял свою куртку и обернул ее вокруг плеч матери Тенли, которая продолжала бороться, но уже не так сильно.

– Вы сможете отвезти нас в больницу? – спросила их Марло.

Я оглянулся на Тенли.

– Я провожу тебя домой, – сказал я ей.

Она даже не взглянула на меня. Ее глаза все еще были сосредоточены на маме и сестре. Я тоже повернул голову в их сторону.

Марло огляделась по сторонам, пока мужчины начали выводить ее мать из школы. Заметив нас, на ее лице отразилась паника, она явно не хотела оставлять сестру одну. Я взял Тенли за руку.

– Я провожу ее домой и удостоверюсь, что она в безопасности, – сказал я.

Марло посмотрела на Тенли, и та одобрительно кивнула. Она слегка расслабилась и произнесла:

– Ладно, теперь моя очередь. Встретимся дома, – сказала Марло.

В ответ Тенли снова кивнула, и печаль на ее лице потрясла меня.

Когда ее маму вывели из школы, я снова взглянул на нее. Похоже, она была в шоке, ее щеки стали ярко-розовыми, шея покрылась красными пятнами, и она продолжала смотреть вперед, туда, куда только что, увели ее мать.

– Тенли, – мягко сказал я, когда она вытащила свою руку из моей.

Ее взгляд устремился ко мне, и горе, которое я там увидел, сильно сдавило мою грудь, я чуть было не поднял руку, чтобы помассировать то место, где ощущал боль. Она выглядела потрясенной, когда ее взгляд медленно блуждал по вестибюлю, в котором люди все еще смотрели на нее и шептались, не заботясь о том, что их могут услышать.

Сумасшедшая… У них была интрижка много лет назад… Все стало хуже… Какой позор… Это отвратительно…

Как бы я хотел, чтобы они все заткнулись. Тенли этого не заслужила.

– Тенли, мне нужно предупредить кое-кого, что я ухожу, а потом я провожу тебя домой, хорошо? – Она взглянула на меня, в ее глазах отразилось понимание чего-то. Но она оставалась спокойной и выглядела опустошенной. – Ладно, – подтвердил я. – Сейчас вернусь. Оставайся здесь. Я скоро, – повторил я.

Я развернулся и направился Шелли. Конечно, я не был обязан отчитываться перед ней, но решил, что должен ее предупредить, это был достойный поступок. Но затем я услышал, как позади меня хлопнула дверь. Я оглянулся, Тенли исчезла. Дерьмо. Я посмотрел на Шелли, которая стояла недалеко от меня и выжидающе смотрела. Я ненадолго остановился, а затем развернулся и побежал за Тенли.

Глава 7

Слезы потекли еще до того, как я сделала три шага за дверью школы. Внезапный порыв холодного ветра почувствовался, как пощечина. Это было похоже на физическую версию того, что я только что пережила эмоционально, перед большинством учеников и их родителями – унижение и глубокий позор. Я побежала быстрее, ветер ударял по моей коже, как лезвие бритвы, мои ноги скользили по ледяной дороге.

– Тенли! – позади послышался голос.

Кайленд. Глупый Кайленд, который сидел в двух сидениях от меня в темном зале, пока другая девушка ласкала его под пиджаком, накинутом на колени. И я не имела права ощущать жгучую, мучительную ревность. Но все же ощущала. Он даже не хотел меня целовать. Он ясно дал это понять, оттолкнув меня, но все же вид его с другой девушкой, причинял боль, которую я чувствовала всем позвоночником. Мне одновременно хотелось заплакать и задушить Шелли… или его, или их обоих, я даже не была уверена кого именно сильнее. Но я не имела права – я не была с ним. Всю свою жизнь я была просто никем и ничем. Моя жизнь была незначительной и бесполезной. И от этого мне было больно.

– Уходи, Кайленд! – закричала я на него, икнув, и прибавила скорость.

– Тенли, перестань! Ты навредишь себе, остановись!

– А тебе какое дело? – проорала я, все еще на бегу, затем поскользнулась и выставила руки в стороны, чтобы удержать равновесие и не упасть.

– Тенли!

Я услышала, как он догоняет меня, поэтому нагнулась и загребла снег ладонями, затем повернувшись, запустила в него снежный ком, издавая при этом рыдание. Я вела себя, как капризный ребенок, я знала это. Но все же, мне было нечего терять. Снежок попал ему в плечо, я развернулась и продолжила бежать, мои шаги были неуклюжими и неуверенными из-за снега.

– Боже, Тенли! – прокричал Кайленд.

Я обернулась и загребла больше снега, снова и снова бросая в него снежки. Он уклонялся, ругался, но продолжал идти в мою сторону. Я снова развернулась и побежала. Сделав три шага мои ноги подкосились, и я рухнула в сугроб справа от меня. Я закричала, а затем осталась лежать там, всхлипывая, глядя на ясное зимнее небо, пока на мое лицо падали крупные снежинки. Я чувствовала себя совершенно опустошенной и одинокой. Я услышала шаги Кайленда, быстро приближавшиеся ко мне, а затем он подхватил меня своими теплыми руками и обнял, вытащив из снега, пока я продолжала плакать.

– Ш-ш-ш, – услышала я мягкий, мужественный голос Кайленда. – Ш-ш-ш, тише, я держу тебя. Ты в порядке. В порядке, Тенли. Я держу тебя.

Дрожа, я обняла его за шею, пытаясь прижаться ближе к его теплу и его успокаивающим словам.

Он сделал несколько шагов, неся меня на руках, а затем сел и прижал к себе, пока по моему лицу текли потоки слез из, казалось бы, нескончаемого резервуара боли. Он что-то бормотал мне в волосы, какие-то слова утешения. И хотя я не могла их разобрать, они все равно успокаивали меня.

Перед моими глазами всплыли лица одноклассников и их родителей, когда мою маму в грязном, прозрачном платье схватили и попытались вывести из зала. Я закрыла глаза. Должно быть, это одна из самых страшных вещей во всем мире – быть смущенной тем, кто должен защищать, а не унижать тебя. Но, несмотря на это, я сильно любила ее.

Через некоторое время слезы остановились, но я все еще не поднимала головы. Кайленд крепко держал меня, и когда я, наконец, огляделась, то увидела, что мы сидим в дверях закрытой парикмахерской, маленький навес которой защищал нас от сильного морозного ветра. Мы сидели вместе, все еще дрожа, руки Кайленда обнимали меня, пока я держала его пальто в своих кулаках, успокаиваясь от его близости.

– Кайленд, – наконец пробормотала я.

– Да, Тенли?

– Прости, что я бросала в тебе снег, – прошептала я.

– Все в порядке, я заслужил это… Тенли, прости за этот вечер. С Шелли… это… – он явно не знал, что сказать.

Я выпустила побежденный вздох.

– Тебе не за что извиняться, ты дал понять, что мы никто друг другу.

Кайленд молчал, и когда я взглянула на него, то увидела, как он задумчиво жевал свою нижнюю губу, слегка нахмурив лоб. Мою грудь сдавило. Я не обвиняла его в том, что он не хотел меня целовать. Кто бы хотел целоваться с дочерью городской сумасшедшей? Кто бы вообще захотел связываться с такой девушкой, как я? Иногда я слышала, как другие ученики шептались, называя меня не чем иным, как мусором из трейлера, и это было правдой. Возможно, он тоже был беден, но его родители не унижали его публично. На самом деле, его отец и брат погибли героями, упорно трудясь, чтобы обеспечить свою семью. Когда мой собственный отец, взглянув на меня, отправился своей дорогой.

– Кайленд, – повторила я снова.

– Да, Тенли? – спросил он.

Я подняла голову, и встретила его темные глаза, в тусклом свете дверного проема.

– Я должна сказать тебе кое-что.

Он поднял руку и поднес большой палец к моему лицу, чтобы вытереть слезу на моей щеке.

– Что ты хочешь мне сказать? – тихо спросил он.

– На самом деле я не дочь русского князя.

Он моргнул, а затем внезапно рассмеялся, глубоко и тепло.

Я издала короткий смешок и попыталась выбраться из его объятий. Но он еще крепче сжал меня, поэтому я снова прильнула к нему, понимая, что мы слишком близко, но внезапно это перестало меня волновать. Мне нужна была нежность. Бог знал, что я в этом нуждалась. И в этот раз я собиралась взять то, что предлагал мне Кайленд. Это могло быть временным, но на данный момент мне этого было достаточно.

– Никаких семейных драгоценностей? – спросил он.

Я покачала головой.

– Даже семейных камешек. Даже семейных песчинок.

Я чувствовала, что его губы превращаются в улыбку.

– Это была просто глупая игра с притворством, в которую мы играли с сестрой.

– Это не глупо, – пробормотал он.

– Глупо, – сказала я, и мой голос снова дрогнул.

Кайленд не ответил, но обнял меня покрепче. Мне жаль, что раньше я не понимала, как для девушек, подобных нам с сестрой, было опасно притворяться принцессами. Вообще мечтать о чем-то было опасно. Мечты терпели крах, а когда это случалось, реальность причиняла еще большую боль.

– Я тоже должен тебе кое-что сказать, – произнес он.

– Что? – всхлипнула я.

– На нашей горе нет никаких рысей. Я имею в виду, что они конечно здесь обитают, но они не представляют для нас никакой опасности. «Служба защиты от рыси» была всего лишь уловкой.

– Знаю, – тихо ответила я.

Я тоже наслаждалась его компанией. Думаю, именно поэтому он выдумал этот предлог.

Некоторое время мы оставались в объятиях друг друга, сидя в дверном проеме, пока ветер не изменил свое направление, и мы снова не начали дрожать.

– Мне нужно доставить тебя домой, – сказала Кайленд, помогая мне встать.

– Теперь я в порядке, – я была смущена. – Знаю, что ты оставил Шелли…

– Шелли приехала со своими братьями. Я пришел за едой и теплом, – он засунул руки в карманы.

Ох.

– Да, я тоже, – призналась я.

Мы оба посмотрели вниз, и когда снова взглянули друг на друга, рассмеялись.

– Тенли… Прости, что поцеловал тебя, – он поморщился. – Я имею в виду, дерьмо… Я не сожалею, что поцеловал тебя. Мне жаль, что я не собираюсь делать этого снова, – он издал тихий, неловкий смешок. – То есть, мне жаль себя. Я знаю, что упускаю. А я упускаю… Правда, Тенли, – в его словах слышалась уязвимость, – ты, наверное, заметила, что я, в любом случае, не выгодная партия.

Меня переполняло сочувствие. Я понимала, что правда была в том, что ни один из нас не являлся выгодной партией, но почему-то, от этого мне не стало легче. И то, как Кайленд сказал мне об этом, было больше похоже на ложь, о которой он даже не подозревал.

– Мне нечего тебе предложить. Через полгода меня здесь даже не будет, – сказал он.

– Кайленд, – прервала я, – как насчет этого: давай просто будем друзьями? Думаю, мне нужен друг, – я сделала паузу, раздумывая. – И когда мы оба уедем отсюда, при любых обстоятельствах, мы будем вспоминать о дружбе, которая была у нас здесь, дома. Хорошо? Всё просто, – мои глаза снова были мокрые от слез, и я даже не была уверена, почему. Это было непросто. Мне бы хотелось, чтобы так было. – У тебя есть друзья? – спросила я, потому что часто видела его одного.

Он покачал головой, уставившись на меня, колесики крутились в его голове. Я не могла прочитать выражение на его лице.

– У меня не было настоящего друга, с тех пор как погиб мой брат.

Мне казалось, что в моей груди надувался воздушный шар, в котором боль за него вытесняла мою собственную и не давала сделать глубокий вдох.

– Тогда, похоже, нам обоим не помешал бы друг?

– Да, – наконец ответил он. Его голос звучал грустно. – Да.