Текст книги "Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ)"
Автор книги: Мэй Кин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
На секунду он мешкает, перестав наступать на меня. В глазах появляется растерянность.
– Ты ли это, Лисцова?
Шаг.
– Нет. Это инопланетяне доставили мой клон, – саркастично отвечаю.
Он усмехается, едва дёрнув уголками губ.
– Оказывается даже у ангелов имеются зубки, – со странной ухмылкой, растянувшейся на губах, произносит он и делает очередной шаг вперед.
Теперь между нами остаются считанные сантиметры.
С силой сжимаю руку в кулак, чувствуя, как напрягаются мышцы, пальцы едва сводит судорогой, а ногти до боли впиваются в кожу.
– Оказывается ты совершенно не понимаешь нормальных слов. Поэтому закончим весь этот цирк. Просто – ОТВАЛИ! ТЫ МНЕ НЕИНТЕРЕСЕН! И НИКОГДА не будешь!
С минуту мы буравим друг друга взглядами. Только, если мой – олицетворение ненависти и неприязни, то его – сочетает в себе нотки безумия и разгорающегося пламени. Что заставляет меня хмуро свести брови возле переносицы. Однако не успеваю толком что-либо произнести – его губы резко и так неожиданно накрывают мои.
Вдох – полный ужаса, смешанного с неожиданностью, и его рука касается моего затылка, заставляя оказаться ещё ближе. Язык же не церемонясь врывается в мой рот, заставляя сердце забиться с неимоверной силой.
Я прихожу в себя и, уперев руки ему в грудь, со всей силы отталкиваю назад. Подальше от себя.
К моему удивлению, он не сопротивляется. Спокойно отступает назад, когда я едва дышу, не в силах утихомирить подступающий ураган, разрастающийся в моей груди.
– Такой ты нравишься мне ещё больше, – вдруг произносит он, глядя на меня безумным, горящим взглядом, от которого по коже бегут мурашки.
Едва заметно ёжусь, но спешно беру себя в руки. Приглаживаю, выбившиеся из прически, волосы и растягиваю губы в милой улыбке.
Вольский скалится, напоминая гиену, когда я подхватываю со столешницы торт и подхожу ближе.
– Больше никогда, слышишь – НИКОГДА не смей ко мне прикасаться! Иначе я за себя не ручаюсь! – на этот раз не сдерживая рычащих, едва истеричных ноток, произношу я и с размаху впечатываю торт ему прямо в лицо.
Белоснежные сливки смешиваются с шоколадом, когда ягоды опадают на его белую футболку, оставляя яркие разводы.
Больше не медля, я спешно разворачиваюсь и следую в сторону своей комнаты, чтобы уехать.
На сегодня с меня хватит!
Правда странное предчувствие того, что всё только начинается – не дает покоя. При этом внутренний голос мысленно произносит «Один: ноль». И что-то мне подсказывает, что счет совсем не в мою пользу.
@22@
Удивительно. Но я впервые собираюсь так быстро. Хотя сборами назвать то, как я просто пошвыряла в сумку необходимые тетради и учебники, назвать трудно.
Я подхватываю парик, который положила в шкаф, и кидаю туда же – в сумку. Теперь эта вещица неотъемлемая часть моей жизни. По крайне мере до тех пор, пока продолжается наш эксперимент.
Убедившись же в том, что все необходимое собрано, я покидаю комнату. И, честно говоря, в мыслях то и дело крутится лишь один вопрос: «Он ушёл? Или до сих пор ошивается здесь?»
Кстати удивительно, что мама до этого момента так и не прибежала в мою комнату, в попытках выяснить, что происходит. И это означает только одно – этот недоумок по-прежнему в моем доме! Правда не успеваю я толком придумать расправу куда изощреннее торта, брошенного в лицо, стоит мне лишь пройти мимо гостиной, и я понимаю, что ошибалась.
Вольского нет.
– О, Алиса… – Мама появляется из-за угла, заставив меня дернуться от испуга, непроизвольно коснувшись сердца.
– Зачем так пугать?
– Хотела спросить как ты себя чувствуешь, но кажется уже лучше?
– Что? – непонимающе хлопаю глазами, пытаясь сообразить о чем она.
– Матвей мне сказал, что тебе стало нехорошо и ты отправилась к себе. Он потом сразу ушёл домой. Сказал, что у него тоже есть ещё какие-то дела…
«Ага, мучить людей вокруг себя!» – не может не съязвить мой внутренний голос, на что я мысленно поддакиваю.
Однако надо признать – он впервые удивил меня. Если, конечно, не считать поцелуя. Хотя даже не столько поцелуя, сколько напора, заставившего меня на мгновении почувствовать себя загнанной добычей, у которой больше нет путей для отступления.
Брр-р-р…
Передернув плечами, я прихожу в себя и перевожу взгляд на маму.
– Ты точно в порядке? – Она касается своей мягкой ладонью моего лба, проверяя температуру. Но я дёргаюсь, отстраняясь.
– Мне…уже лучше. – Если не считать того, что я до сих пор в ужасе от случившегося. Ещё ни один парень не вёл себя со мной подобным образом. – Я поехала к Лике.
– Не понимаю – чего тебе дома не живётся?..
Хоть я и рассказала маме о том, что какое-то время поживу у Акимовой, попутно солгав о том, что подруге нужна моя поддержка, потому что ее бросил парень (и плевать, что это она их бросает, а не наоборот), мама не одобряет подобные вылазки.
Она всегда говорила и будет говорить: «У тебя есть свой дом». Однако и против идти не будет. Хотя бы в подобных вещах мне не приходилось идти наперекосяк и сбегать из дома. Что значительно облегчает жизнь.
– Ты же знаешь – я ей нужна.
– Ладно-ладно. Молодость. Все дела. Я все прекрасно понимаю. Иди уж. Только, Алиса! – Тут же окликает, не успеваю я толком сделать и пару шагов.
Снова оборачиваюсь, посмотрев на неё.
– Не забывай наведываться домой.
– Хорошо, мам.
Она улыбается.
– Люблю тебя.
– И я.
Мы обмениваемся тёплыми взглядами, а затем я ухожу, пока она не вспомнила о Вольском и не устроила мне допрос. Хотя, честно говоря, что-то мне подсказывает, что это лишь затишье перед возможной бурей.
Но…кто знает? Может быть это всего лишь беспочвенные доводы?..
С такими мыслями я покидаю наш дом и следую в сторону остановки.
Дорога до Акимовой занимает около часа. Но я выхожу раньше, решив прогуляться по бульвару.
Мне просто необходимо проветрить мысли. Жаль только, что лёгкий ветерок, идущий со стороны набережной, не может их сдуть раз и навсегда. Куда-нибудь в сторону Северного полюса – подальше от меня!
Тяжело вздохнув, я пинаю носком ботинка камешек, валяющийся на дороге.
На улице начинает темнеть. Солнце все больше садится за горизонт. Людей становится меньше. И в какой-то момент бездумных размышлений я практически блуждаю одна среди разноцветных деревьев, с которых изредка начинают опадать листья.
В какой-то момент у меня звонит телефон. На дисплее высвечиваемся: «Стерва». Да-да. Так у меня записана Акимова. Я же у неё и вовсе переименована на «Крейзи». Уж больно по вкусу ей пришлось прозвище Ковалевского. На что я, конечно, ещё долго распылялась, говоря о том, что она предательница. Но, как всегда, все закончилась безумным боем подушками.
– Алло.
– Алло? Ты где ходишь, Лисцова?!
– А ты, что заделалась в мамочки? – усмехаюсь в трубку, глядя на последние солнечные лучи, и появляющийся сумрак.
– Очень смешно. Но после твоей гневной тирады, посвящённой Вольскому, я все же переживаю. Причём не за тебя, а за парня. Вдруг ты там уже его труп закапываешь? И без меня!
А ведь это она ещё не знает о главном! Ведь этот монолог она слушала в перерывах между семейными карточными играми, где все опять нахваливали Вольского. И только Миша оставался непоколебим, чем в который раз заслужил от меня плюсик!
– Что? – Я смеюсь в голос. – Тебя волнует не тот факт, что я предположительно могу закапывать труп этого недоумка, а тот, что я делаю это без тебя?
На том конце слышится довольно звучное «хм», а затем:
– В принципе – да.
– В который раз убеждаюсь, что подружилась с дьявольским созданием, – продолжаю веселиться, но тут же запинаюсь, едва не клюнув носом и ругаюсь вслух.
– Ты чего? Лопату что ли сломала? Или сама провалилась в яму? – Теперь она, не сдерживаясь, хохочет над собственными остротами, на что я закатываю глаза. При этом понимаю, что совершенно не замечаю, как практически доходу до проспекта, где находится дом Акимовой.
Вот те на!
– В общем, скоро буду! – спешно произношу я и отключаюсь, перестав слушать её дальнейшие издевательства.
Приседаю на корточки и завязываю развязавшийся шнурок на ботике. Но в какой-то момент мне кажется, что я чувствую чьё-то присутствие позади себя. Не успеваю толком обернуться и проверить – у меня резко выхватывают сумку.
– Эй!?
На долю секунды я растеряно смотрю в спину своего вора. А затем срываюсь на бег.
– Эй, ты! Верни мою сумку!
И пускай парик был уже на мне, ведь я надела его, как только свернула за угол дома, подправив макияж. В сумке лежали лекции, которые добыть будет куда сложнее! Да Егорыч меня убьёт, если я потеряю материал, который он дал мне на прошлой недели!
Черт!
Я прибавляю скорости своим ногам. И в какой-то момент мне даже начинает казаться, что у меня надеты реактивные ботинки. И, если бы не препятствия в виде городских скамеек и прочей растительности, я бы нагнала этого паршивца намного раньше! Однако надо отдать ему должное – он довольно прыткий. Как, если бы занимался паркуром.
– Эй-й-й! – в который раз кричу, растягивая слова, взывая к его совести. И только потом до меня доходит, что совесть и вор – вещи несовместимые.
Мозг усиленно начинает работать, думая, как настичь обидчика и забрать собственное добро. А затем я вижу небольшую развилку, которая ведёт к выходу из парка. При этом в кустах можно срезать путь, поскольку там есть небольшая тропинка.
В прошлом году мы с Акимовой катались здесь на велосипедах, и я рухнула прямо на клумбу тюльпанов. Зато обнаружила неплохой проход, который в итоге помог нам быстро ретироваться с места преступления. Все-таки парк общественный. Можно сказать – городская собственность!
Следую своему плану, чувствуя, как в груди бешено тарабанит сердце. Пульс учащается. Дыхание постепенно становится рваным. Но в нужный момент я делаю резкий разворот. Толчок, последний рывок – и мы буквально влетаем друг в друга.
@23@
Незнакомец грязно ругается, больше смахивая на тюремщика. Я же наваливаюсь сверху. Но вместо того, чтобы тут же слезть – забираюсь повыше, удерживая его тем самым на месте, и начинаю бить. Не так сильно, чтобы убить, но вполне ощутимо, чтобы оставить парочку синяков.
– Ах ты – мерзавец!
Удар!
– Негодяй!
Удар!
– Бессовестный!
Удар!
– Гадё…
Меня резко хватают под подмышки и ставят на ноги.
– Эй, ты, что страх потерял?! – Я резко оборачиваюсь, чувствуя, как закипает кровь от адреналина, и замахиваюсь. Но стоит встретиться со знакомым взглядом карих глаз – рука тут же опускается.
– Господи, сумасшедшая какая-то! – слышу со стороны кряхтение, а затем снова отменные ругательства.
Перевожу взгляд на воришку. Им оказывается парень. На вид чуть старше меня. Когда наши взгляды пересекаются, он крестится и говорит, почему-то глядя на Ковалевского, который по-прежнему удерживает меня за талию, прижимая к себе.
– Держи свою девку при себе! От таких, как она, надо защищать общество!
Он хмурится, касаясь правого бока. Я же вовсю вырываюсь.
– От кого и надо защищать общество – так от таких наглых и оборзевших, как ты! – ору, что есть мочи и снова дёргаюсь. Но эта нечисть удерживает крепко. Так, что я даже чувствую, как вздымается его грудь.
– А ну отпусти меня! Сейчас я ему помогу – вправлю оставшиеся мозги!
– Да уймись ты!
Парень, решивший стащить мою сумочку, в ужасе округляет глаза.
Ковалевский вместе со мной разворачивается. Так, что теперь я вижу противоположную сторону парка.
– Слушай, парень, лучше вали, пока я ещё в силах её удержать.
Не знаю, что происходит дальше. Ведь я банально не вижу своего обидчика. Зато вижу сумку и разбросанные по земле тетради.
Вот засранец! Ещё и тетради испачкал! Не дай бог помял или же порвал!..
– Успокоилась? – спустя пару минут, слышу спокойный, вкрадчивый голос парня.
Он едва склоняется к моему уху, от чего по телу бегут мурашки. Я резко выдыхаю, ощущая напряжение в теле. А затем снова вырываюсь.
Слишком близко!
На этот раз он не препятствует и отпускает меня.
Я тут же оборачиваюсь.
– Какого черта?!
– Хотел спросить тебя о том же.
– Ты следишь за мной? – продолжаю наступать, не веря в подобные случайности.
Потому что – как?! Как он мог оказаться здесь же в это же время?!
– По-моему, это больше подходит тебе. Ведь это тебя я застал в своём доме.
– Ты же в курсе, что этот дом – общий? И живешь ты там не один! – снова срываюсь на крик и сердито складываю руки на груди.
Ковалевский усмехается.
– Ты реально чокнутая. Если бы я не услышал крики – ты бы уже убила этого парнишку.
– От парочки синяков ещё никто не умирал, – недовольно бурчу, едва прищурив взгляд.
– От парочки синяков может быть и нет. А вот от шокового состояния, вызванного стрессом – вполне возможно.
«Шах и мат» – вопит мой внутренний голос, но я слишком возбуждена, чтобы отвлекаться на усмешки собственного мозга.
Моя кровь просто кипит от несправедливости и злости!
Да, что за день, черт возьми?!
Вместо каких-либо слов, я поджимаю губы, разворачиваюсь и начинаю собирать тетради, попутно отряхивая их от травинок и сухих веточек, прилипших на цветные обложки.
Когда я наконец собираю все свои вещи и закидываю их в сумку – Ковалевский протягивает мне ещё одну тетрадь.
Фыркнув, быстро цепляю её пальцами и убираю к остальным. Откидываю выбившиеся пряди назад и тяжело вздыхаю. Взгляд снова обращён к парню.
– Что? – спрашиваю, когда наше молчание затягивается. Но он продолжает пялиться на меня, странным образом гипнотизируя. – Да, что?!
– Не хочешь сказать – спасибо?
Я усмехаюсь.
– Ещё чего.
Отряхнув сумку, разворачиваюсь и иду в сторону широко распахнутых, кованных ворот.
Не мешало бы поторопится. А то с Акимовой станется позвонить в полицию и навести шороху. Однажды проходили. И подобного опыта мне было предостаточно. Ведь в итоге нас обеих заперли в КПЗ на сутки! Благо никто из родных об этом так и не узнал. Что стоило нам одной большой купюры, лежавшей в кармане Лики.
– Эй, Крейзи, куда ты так торопишься.
– Домой, – не глядя, роняю, чувствуя, как меня постепенно начинает отпускать. Именно в этот момент мозг наконец берет бразды правления в свои ручки и напоминает мне о споре!
Черт.
Такими темпами я вряд ли с ним подружусь. Скорее стану врагом номер один!
До боли закусываю губу. Но затем плюю на эту данность, решив, что моя дружелюбная сторона может подождать и до завтра. А сегодня я слишком устала.
– Домой, я так понимаю – домой к родственнице?
– Какой ты догадливый, – цокаю языком и невольно усмехаюсь, качнув головой.
В этот момент мы пересекаем перекрёсток, перейдя по пешеходу на другую сторону улицы. Отсюда до места назначения рукой подать. Прямо по тротуару, а затем через квартал появится охраняемая территория с девятиэтажками.
Кажется, Ковалевский думает о том же, поскольку мы одновременно сбавляем шаг, переходя на прогулочный.
– Так, что ты делал в парке? – все же решаюсь снова задать интересующий меня вопрос.
– А ты?
– Ты всегда будешь отвечать мне вопросом на вопрос?
Я все-таки поворачиваю голову, и мы сталкиваемся взглядами.
Он едва склоняет голову набок.
– Хм. Возможно? – Снова вопрос.
Я действую совершенно рефлекторно, когда бью его кулачком по плечу и обиженно суплюсь.
Ковалевский смеётся, заставляя меня надуться ещё больше.
– Ты похожа на хомячка, спрятавшего все свои запасы за щеками.
– Зато ты – вылитая нечисть! – колко парирую в ответ и снова прибавляю шаг, желая как можно скорее оказаться подальше от этого несносного человека.
Да как с ним вообще можно подружиться? Да так, чтобы в последствии он ещё и поцеловал меня!
Вот так задачка под названием «Фол и крах!»
Ай!
Мысленно махнув рукой, я решаю подумать об этом завтра. На свежую голову. Как говорят: «Утро вечера мудренее».
– На самом деле я шёл с работы. Просто решил свернуть через парк.
Хм. Работы?
Он же только переехал. И уже нашёл работу?
– И кем ты работаешь?
– Много будешь знать – скоро состаришься. Слыхала о таком?
– Манеры украшают мужчин. Слыхал о таком? – приторным голоском пародирую его, когда мы проходим мимо шлагбаума и оказываемся на территории.
Всю оставшуюся дорогу мы молчим. Даже в холле, когда показываем свои пропуска – никто из нас так и не произносит ни слова. Зато, когда мы оказываемся в лифте, Ковалевский произносит:
– Надеюсь ты помнишь о своём должке?
– Ты такой мелочный! – выдаю, прежде чем снова успеваю подумать.
А-а-а!
Такими темпами я загоню себя в могилу проигрыша раньше времени! Но… Эй! Разве смысл не в том, чтобы понравиться ему будучи при этом собой?..
Блин.
Кажется теперь слова Акимовой уже не кажутся мне такими смешными.
Что, если меня настоящую и впрямь никто не полюбит без красивой обертки?..
Даже наш уборщик – Георгий – воротит от меня нос, когда я здороваюсь с ним. Хотя не так давно я видела, как он флиртовал с девушкой, живущей по соседству.
Может я перестаралась с прикрытием?.. Хотя…
К черту!
Уговор дороже денег!
К тому же на кону ещё и собственные принципы.
– Будет тебе должок, – спешно произношу я и первой выхожу из лифта.
В ответ мне следует тишина, и я не решаюсь обернуться назад.
Сегодня я не готова признавать тот факт, что покорить это парня будет в сто раз сложнее, чем я планировала!
Однако…
Трудности закаляют! Не так ли?..
Когда я захожу в квартиру, то первым делом улавливаю невообразимую тишину. Что совершенно не вяжется с моей подругой. Ведь, когда она дома – у неё всегда включён телевизор, либо играет музыка.
– Не поняла…
Оставляю ключи на тумбочке и прохожу в гостиную. Но она пустует. Тогда я проверяю спальню, кухню. Затем ванную и туалет. Но опять-таки – никого.
Тогда я спешно достаю телефон и набираю Акимову.
Долгие гудки преследуют меня последние десять минут. На этот раз я начинаю изрядно беспокоиться. Но, когда уже собираюсь сбросить и идти её искать, она наконец отвечает:
– Прости, прости, прости! Я совершенно забыла предупредить тебя, что ухожу. Ты сбросила, а потом я забыла и… Вот.
– Эм. Допустим, – несколько сбитая с толку её эмоциональным монологом, произношу я. – Н-но…ты где?!
– Долгая история. Но со мной все в порядке. Скоро приеду.
– Надеюсь ты никуда не вляпалась?
– Если коротко, то квартиру маминой подруги затопили. А та сейчас в Испании. И кроме меня съездить было совершенно некому. Вот я и сорвалась.
– О… – все, что я произношу, представляя какой хаос сейчас, наверное, там творится. Подобные разбирательства – всегда головная боль. Не говоря уже о потери нервных клеток.
И, словно в подтверждении моих слов, Акимова тут же произносит:
– Вот тебе и «о». Так наоралась, что теперь болит горло. Видите ли они не виноваты и у них самих прорвало кран, а дома никого не было. Ага, как же! Знаю я такие отмазки.
– Так и что в итоге? Они заплатят за ремонт?
– Конечно заплатят. Куда денутся? Благо их сынок оказался куда сговорчивее и менее эмоциональным. Его мамаша так на меня орала, что у меня ещё и уши заложило.
Я усмехаюсь, не в силах сдержаться. В мыслях тут же всплывают различного рода фантазии, и я снова издаю смешок.
– Смешно тебе, Лисцова?
– Ты не представляешь, какой чертовски дрянной день у меня был.
– Только не говори, что твоя задница снова куда-то влипла?
– От части, – вздыхаю, а затем добавляю: – Так и быть – сегодня ужин с меня.
– Чудно. Потому что только домашние вкусняшки способны меня удержать от своевременного убийства, – недовольно бурчит в трубку, и я весело хмыкаю.
– Тогда поторопись. Не то я съем все одна.
– Сейчас, только метлу запрягу! – коротко отзывается в ответ. После чего сбрасывает.
Я улыбаюсь и, переодевшись, следую на кухню.
Готовка занимает у меня около часа. Зато теперь на столе красуется паста с курицей и лимонный пирог, который так обожает Лика.
Успеваю снять фартук, а затем слышу хлопок. После чего:
– Я дома! И ужасно голодная!
– Все уже готово, – усмехнувшись, произношу я и занимаю своё место возле окна, закинув одну ногу на угловой диванчик.
Спустя пару минут Акимова заходит на кухню. Уже умытая и переодетая.
Усевшись напротив меня, она тяжело вздыхает. Однако, когда ее взгляд падает на тарелку с едой, а затем на пирог, тепло улыбается.
– Ты просто волшебница, – втянув носом аромат, исходящий от тарелки, произносит и тут же берётся за вилку.
Я следую ее примеру.
Несколько минут мы едим молча. Просто наслаждаемся тишиной этого вечера и прохладным ветерком, проникающим внутрь из приоткрытого окна. Шум улиц постепенно стихает. А наши тарелки постепенно опустошаются.
Лика поднимается с места и, прихватив тарелки, загружает их в посудомоечную машину. Щёлкает чайник. А затем облокачивается о кухонный гарнитур и, сложив руки на груди, смотрит на меня.
– Ну давай уж. Рассказывай.
– Может лучше ты?
Она усмехается. После чего я слушаю двадцатиминутный монолог, в котором большую часть времени она возмущается и восхищается Денисом – тем самым уравновешенным сыночком.
– Я смотрю у тебя появился очередной объект обожания.
Она как-то странно вздыхает. Маленькая складочка появляются между бровей. А под глазами проступают отчётливые темные круги. Но затем Лика едва дёргает уголками губ, в попытке улыбнуться. Однако выходит это у неё с трудом. Она лишь пожимает плечами и коротко произносит:
– Кто знает.
Между нами повисает угнетающая тишина.
Мы обе знаем, что один такой объект обожания у неё уже когда-то был. Ещё в далеком детстве. Когда нам было по четырнадцать, и я впервые узнала о том, что ей нравится мой старший брат.
Видя, как грусть все больше поселяется в глубине её глаз, я решаю взять огонь на себя. А потому начинаю собственный рассказ с момента, как Вольский переступил порог нашего дома.
Все это время я довольно бурно и эмоционально изливаю душу. Впрочем, как и всегда. Однако, когда мое повествование плавно переходит к той части, где есть Ковалевский, я опускаю некоторые детали. Например, что мы были несколько далеки от любезностей и взаимных симпатий.
У меня ещё есть время. Слушать же лишний раз усмешки подруги и понимать, что она возможно права – лишний повод для расстройств. Однако…
Без боя не сдамся!
– Черт. Твой день и впрямь хуже.
Усмехаюсь и наливаю себе ещё кружку чая. Теперь на тарелке красуется лишь два кусочка пирога. Один из которых я тут же беру.
Акимова тем временем распинается на тему «Мерзавец-Вольский». Всячески четвертует его в своем воображении, а затем и вовсе предлагает его проучить. Правда пока не придумала – как. Затем она переходит на свою излюбленную тему «Красавчик-сосед» и не перестаёт восхищаться его храбростью. Причём эта храбрость относится не к воришке, а ко мне. Что едва не заставило меня подавится! Ведь, как сказала Акимова: «Он не побоялся не то что подойти к тебе в такой момент! Он не побоялся тебя утихомирить! Ну разве не супермен?»
На что ей последовало однозначное: «Не-е-е-т»!
В общем мы болтали ещё около двух часов, плавно переходя на одногруппников и очередные слухи, которые так любит собирать Анжелика. Ведь, как она вечно повторяет: «Кто владеет информацией – тот владеет миром». Даже, если подобная информация чаще всего банальный фарс.
Я зеваю и понимаю, что глаза закрываются. Голова становится тяжелой. И сейчас в мыслях появляется лишь одно желание – поскорее лечь в кровать и утонуть в теплом одеяле.
Акимова разделяет мое предложение. Поэтому уже в следующее мгновение мы расходимся по комнатам.
– Дорой ночи. – Она обнимает меня и треплет по голове.
– Сладких снов, ведьма, – усмехаюсь и даю ей дружеский пинок.
Подруга тут же начинает возмущённо сопеть, напоминая маленького ёжика. Но затем все-таки сворачивает за угол и скрывается в спальне. Я же следую в гостиную, где меня ждёт шикарный диван и вид на ночной город.
«Утро вечера мудренее» – в который раз повторяю себе, мысленно успокаиваясь.
В конце то концов, я только начала нашу игру.
Не время опускать руки!
На этих мыслях я улыбаюсь и совершенно не замечаю того момента, когда окончательно проваливаюсь в сон.
