Текст книги "Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ)"

Автор книги: Мэй Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

@4@

По мере того, как моё прикрытие мало по малу сходит на нет – глаза Акимовой округляются ещё больше. Хотя, казалось бы, куда больше то?! А затем она заикающимся голосом произносит:

– Л-Лисцова?..

Я поджимаю губы, сдерживая смех, а затем киваю. Снимаю яркий парик с длинными красными локонами и, сделав невинную моську, вытягиваю руки вверх, тут же протягивая:

– Та-да-а-м!..

– Я. Тебя. Убью… – медленно и с расстановкой шипит она, а затем бросается на меня уже не как хаски, а как дикая пума! Но я успеваю увернуться и оббежать вокруг дивана. Так, что мы оказываемся напротив друг друга.

Вот хищница!..

– Спокойно! – Я выставлю руку вперёд. – Чего ты так кипишуешь?! Это же шутка!

– Шутка?! Да я мысленно уже начала перебирать всех своих парней! А это знаешь ли – та ещё пытка! – сложив руки на груди, констатирует она.

Я издаю смешок наподобие хрюканья и закатываю глаза.

Моя подруженька всегда была несколько любвеобильна. И нет! Не подумайте. Это совершенно не значит, что она переспала со всеми подряд! Но поразвлечься их чувствами без зазрения совести – может!.. Чего не скажешь обо мне. Поклонников у меня всегда предостаточно. Однако наличие совести у меня всё же имеется, в отличие от Акимовой.

– Ну прости… – Я дую губы и хлопаю ресницами, от чего она куксится. Ненавидит, когда я так делаю. Поэтому часто говорит мне в такие моменты, что я: «Как утка в разгар брачного периода!»

Уж не знаю – откуда у неё такие познания. Да и она в подробности не вдавалась. Но факт остаётся фактом.

– Я просто хотела, чтобы ты в полной мере оценила мой новый имидж! Правда пару штрихов ещё добавить не помешает, – радостно говорю я и, тряхнув ярким париком, сверкаю белозубой улыбкой.

Она со странным скепсисом во взгляде оглядывает меня с головы до ног, а затем произносит таким голосом, словно кто-то умер:

– Лисцова, признавайся, где, с кем и когда ты уже успела обкуриться? Но ещё важнее – что? Что ты нюхала или принимала?

– Чего? – Я с сомнением смотрю на озадаченно лицо подруги и кручу пальцем у своего виска, говоря: – Совсем что ли со своими ток-шоу спятила? Я вообще то таким не балуюсь.

– Тогда какого черта на тебе это…это, что? – Она недоверчиво и вместе тем удивленно теперь смотрит на мою рубашку и говорит: – семидесятые?

– Круче! Шестидесятые! – усмехаюсь я, глядя на старенькую рубашку бледно желтого, выцветшего цвета, в крупную клетку.

– Ты уверена, что мне не пора звонить твоему отцу?

– Что? Нет! – Я кидаю парик на диван, кладу подобранные с пола очки на маленький стеклянный столик, снимаю черную кожаную куртку и распускаю собственные волосы, совершенно отличающиеся от парика, цвета – блонд. – Если ты забыла, то напоминаю – это моё прикрытие для нашего эксперимента. Так сказать – вторая личность.

Она неопределённо заламывает бровь. Правда тут же протягивает: «А-а-а».

– Вспомнила?

– Угу. – Она садится на край дивана, в ее глазах резвятся настоящие черти. – Только не думала, что ты воспримешь это всерьёз. А точнее – решишься.

– Это вызов, детка. Как я могу иначе доказать тебе, что внешность не главное!?

Она усмехается и кивает.

– Теперь твоя внешность, мягко говоря – неординарная.

– Чудик. Будем говорить своими словами, – усмехаюсь я и вытягиваюсь на мягком диване.

День выдался насыщенным. И теперь меня клонит в сон.

– Алис…

– М-м? – Я не оборачиваюсь, глядя на покачивающиеся деревья, из-за начавшегося ветра, но даже так – знаю, что сейчас Акимова закусывает губу и теребит браслет, когда-то подаренный ей бабушкой.

К слову: ее не стало три года назад. Но я вижу, что Лике её не хватает. Они были очень близки. И порой на неё находит. Так, что в один из дней – она не расстаётся с бутылкой вина, поедая сладкое и просматривая черно-белые фильмы.

– Кирилл тебе не звонил?

На этих словах я все же оборачиваюсь и склоняю голову набок, глядя на неё.

– Вы так и не поговорили?

Она отводит взгляд. И я понимаю – нет.

Вот ведь упрямые! Сколько ещё можно делать вид, что они безразличны друг другу?!

– Он не звонил. Но…писал, – тут же отвечаю я, понимая, что сама она и не спросит больше того, что уже смогла выдавить из себя, подавив гордость. – У него всё отлично. Записывают новый альбом.

– Ясно. – Она коротко кивает и поднимается. – Ты сегодня у меня?

– Да. Родители сегодня улетели в Испанию. У них там что-то вроде очередного медового месяца.

Лика понятливо хмыкает и кивает.

– Кстати…На счёт этого эксперимента. Ты это – серьезно?

– Более, чем.

Она прищуривается, в очередной раз осмотрев меня с головы до ног, и произносит:

– Тогда не забудь добавить ещё веснушек. Будет просто огонь! – подмигнув, она поднимает большой палец вверх, а я хватаю подушку и запускаю ее прямиком в это чудовище.

– Что ты сделала с волосами, мой Франкенштейн?! Приведи их в порядок, а то воняет!

Однако вместо ответа я получаю подушкой по лбу. А затем слышу заразительный смех Акимовой, которая скрывается за поворотом.

Что ж.

Начало нашей маленькой игры положено. Осталось найти объект для полноты картины и…можно начинать!

@5@

Мы сидим на пятом ряду. Не так близко, чтобы в случае списывания можно было как-либо обозначить тот факт, что ты ни черта не знаешь, а потому умело списываешь. Но и не слишком далеко. Что даёт хорошую слышимость, как и видимость.

Я бездумно вырисовываю цветы на листе в клетку, то и дело чиркая веточки и листочки, пытаясь продумать план действий по тому, как сделать наш эксперимент удачным. Но пока в мыслях сплошная неразбериха.

Первое сентября со своей торжественной линейкой, шумными первокурсниками, с их извечными тупыми шутками и дешевыми подкатами. Преподаватели с заумными речами и наставлениями на будущий год, которые звучат примерно как-то так – для тех, кто умеет читать между строк: «Хорошо учитесь, балбесы, чтобы в последствии репутация нашего дивного университета не запятналась!» Ну и всё в подобном роде.

Нет. Я, конечно, ничего не имею против.

Учёба всегда давалась мне легко. Наверное, потому что я всегда была любопытной. От того и читала бесконечное количество книг. Расспрашивала обо всем взрослых, порой задавая каверзные вопросы, а порой и вовсе, такие, что папа стопорился, не зная, что на это ответить. Поэтому приходилось вмешиваться маме. Ко всему прочему, я довольно ловкая и изворотливая. Что скорей всего досталось мне тоже от мамы. Когда она в прошлом году разбила машину, которую отец подарил ей на день рождения, заказав в эксклюзивном салоне, то вместо привычного покаяния – вывернула все так, что в итоге папа же и ходил с ней по магазинам, чтобы у Светочки (то есть моей мамочки) успокоились нервы.

Не скажу, что она частенько пользовалась своими навыками, но в крайних ситуациях, как в этой или в той, когда в одиннадцатом классе, на выпускной, отец запретил мне идти со всеми на берег, потому что, выражаясь его словами: «Там сплошь проституция и совращение!» – мама сумела его переубедить. И выпускной по итогу вышел отменным! Правда не без особых приключений…

Иными словами, я не понимаю, когда преподаватели пытаются наставить нас на путь истинный, каждый раз повторяя одно и тоже. Думаю, вряд ли слова о том, что образование в нашем веке – огромная составляющая светлого будущего, а если ещё и мозги имеются, то и прочного! – как-то повлияют на человека, которому на это совершенно плевать.

Мы не можем заставить кого-либо принимать наши суждения и умозаключения за истину. Ведь только мы – ориентир своего будущего. Того, как именно сложится наша жизнь. Поэтому бессмысленно распинаться и, словно попугай, повторять одно и тоже из года в год. Поскольку фишка совсем в ином…

– Надеюсь твой образ окончательно готов, потому что я… – Она делает таинственную паузу, поэтому я отрываюсь от своего занятия и заинтересованно смотрю на неё, – выбрала тебе жертву!

– Акимова, окстись! Какая жертва? – Я усмехаюсь и мотаю головой, порой поражаясь её кровожадности.

В конце-то концов, не опыты же мы собрались ставить!

– Как это какая? Жертва твоего непомерного обаяния! – Она, усмехнувшись, торжественно хлопает в ладоши. Но тут же выставляет указательный палец вперёд и настоятельно произносит: – Правда, при первой встречи, не рассказывай ему про свою «удачливость», которая не оставляет тебя по жизни, да так и липнет на твою прекрасную задницу.

М-да, о том, что я с детства «особо удачливая» знали все, с кем я только когда-либо пересекалась!

Нет, а что? Что я могу поделать, если моя персона вечно встревает в сомнительные переделки, а пятая точка – вечно ищет себе приключений!?

Я не то чтобы – неудачница. Не сказала бы. Ведь у меня есть деньги. Семья. Дорогие вещи. Навороченные гаджеты. И вообще, все, что душа пожелает! Однако…со мной постоянно что-нибудь случается! То форс мажоры, то непредвиденные ситуации, в которые порой приходится вмешиваться родителям, чтобы помочь мне. Порой я и вовсе встреваю в неоднозначные истории.

Зато потом: «Будет, что рассказать детям!» – как выражается мой дедуля – Дмитрий Александрович.

– Вообще-то, суть эксперимента заключается в том, чтобы я смогла показать себя настоящую. Без прикрас и каких-либо масок. И при этом понравиться человеку.

Акимова неоднозначно хмыкает.

– Лисцова, ты умом тронулась? Думаешь, если парню показать при первой же встречи: какая ты – в его глазах запляшут сердечки, и он тут же влюбится?

Я задумчиво грызу кончик ручки и, улыбнувшись, киваю.

– Почему нет?

– Да потому что ты у меня до сих пор дитё наивное! Вот почему! – Она тяжело вздыхает и щурится, глядя на меня. А затем всё же усмехается.

– Боишься проиграть, так и скажи. – Я пожимаю плечами и отвожу взгляд, желая продолжить свои шедевры мирового художества, но не успеваю. Эта заноза наглым образом выхватывает ручку из моих рук и говорит:

– Короче, ты окончательно подумала? Даю тебе шанс передумать. Правда тогда, моё утверждение: «Все парни одинаковые и внешность все равно для них будет на первом месте, чем всё остальное» – становится истиной и не подлежит обжалованию.

– Ага, разбежалась! – Я мотаю головой. – Это ложь! И неважно, как ты выглядишь. Можно быть страшной, но при этом запасть кому-нибудь в сердце, лишь потому, что ты – это ты. Главное не внешность, главное душа! Поэтому не надейся, Ликунчик! – Я усмехаюсь, дёрнув ее за щеку, когда она кривится на то, как я коверкаю ее имя. – Я докажу тебе, что душа – главный критерий всех человеческих чувств!

Лика мотает головой и усмехается.

– Сказала та, за которой бегает пол университета. При том, что никто не знает тебя настоящую, зато прекрасно видит твою внешнюю оболочку, которую ты прекрасно подаешь. – Она насмешливо переводит взгляд на мои длинные ноги, которые сегодня лишь в тонких капроновых колготках, поскольку я одела кожаную юбку, и ухмыляется.

Я сердито поджимаю губы, а затем растягиваю их в обворожительной улыбке и говорю:

– Дай мне месяц и я докажу тебе обратное, моя дорогая.

Акимова протягивает мне свою ладонь, со словами:

– Договорились. Проигравший загадывает любое желание. Желание, не имеющее рамок…

Я согласно киваю, в общих чертах зная, что загадаю этой особе, когда выиграю. Ведь на иной исход я не рассчитываю. А затем пожимаю её руку в ответ.

Акимова неожиданно смотрит куда-то мне за спину. Её глаза сверкают ярым предвкушением, а затем она произносит:

– А вот и твой подопытный…

– Лика! – чувствуя некоторые угрызения совести, одёргиваю её, но всё-таки заинтересованно оборачиваюсь назад, под взволнованное биение своего сердца.

В конце-то концов – эта интрига меня убивает. И, зная эту мисс, даже страшно предположить, кого она могла выбрать в качестве объекта нашей цели.

@6@

В аудиторию входит четвертый курс, и я в недоумении хмурюсь. Однако не успеваю толком понять с чем связан их визит – замечаю на себе взгляд Никиты. Он приветливо кивает мне.

Улыбнувшись, делаю тоже самое и спешно отвожу взгляд, не желая акцентировать на парне внимание дольше, чем положено рамками приличия. К тому же зная Титова, он может смотреть на меня до упора. Что временами меня безумно раздражает.

Я знаю этого парня с первого курса. Когда только поступала, он очень помог мне. Можно сказать спас от очередного поклонника. Долгая история с толикой идиотизма. Но суть в том, что именно в тот момент, когда наши дороги пересеклись – между нами зародилась дружба, несмотря на все заверения Акимовой: «Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает».

Я просто придерживалась собственных принципов и убеждений. Однако, спустя некоторое время, пришлось принять тот факт, что временами Лика всё же права. И по части мужчин куда умнее меня. Ведь уже спустя пару месяцев он признался мне в своих чувствах. Которые как вы понимаете совершенно далеки от дружеских.

Что ж. Надо признать – этот парень оказался довольно упорным. Он не раз оказывал мне знаки внимания. Правда каждый раз – я осторожно отталкивала его, ссылаясь на всякую чушь, которая только приходила мне в голову. Проще говоря, я просто ненавидела причинять людям боль. А потому, как могла, всеми силами пыталась оградить его от пули в сердце в моём исполнении.

Поначалу он не оставлял попыток добиться меня. Каждый раз придумывал что-то новое, каждый раз удивляя меня, радуя, как это только возможно. Но в конце концов до него все-таки дошло. Он наконец-таки понял – все это бессмысленно.

Наверное, Акимова, права. И порой я бываю очень наивна. Верю в то, что, казалось бы, невозможно. Пытаюсь видеть в людях куда больше, чем они показывают всему миру. Вечно пытаюсь отыскать в каждом особую искру, до сих пор наивно пологая, что она никак не может потухнуть и превратиться в сгнивший пепел. Однако сколько бы я не старалась стать более сдержанной и менее доверчивой – у меня не получалось. И до сих пор не получается. Разве, что на публику – я прекрасно играю свою роль этакой принцессы.

Хм. Кто бы знал, что эта «принцесса» любит тяжёлые ботинки и мечтает о тату. Вот только так и не решается его сделать, потому что боится неодобрения собственной семьи. Ведь все всегда ставили её в пример и считали, что она не способна на глупости. Даже вечные передряги не убеждали их в обратном. Потому как они всегда находили отговорки, пытаясь видеть то, что хотят видеть перед собой сами.

Думаю, если бы Ник не был бы тем самым парнем, спасшим меня и действительно ставшим за это время для меня хорошим другом – хоть и не на долгий период, я могла бы доходчиво объяснить ему нашу несовместимость. Так, как я действительно это умею – красочно и эмоционально. Однако он нравился мне. Нравился, как человек. Он хороший, добрый и привлекательный. А потому я совершенно не хотела быть с ним грубой. Я совершенно точно не хотела вырывать его чувства с корнем.

Только не с ним.

Может быть со временем он встретит девушку, которая станет для него своеобразным лекарством, пустив новые, свежие корни, из которых вырастет удивительное древо. Древо любви. По крайне мере я очень этого ему желала.

Я поворачиваюсь к Лике. При этом до сих пор чувствую некое смятение.

– Что они здесь делают?

Совместные лекции с четвертым курсом проводятся очень редко. К тому же, мне казалось, что сегодня у них практическое занятие.

Она продолжает внимательно следить за входящими, хищно скалясь. Ещё бы! Ведь четвертый курс – звезда всех потоков. Там не только самые обеспеченные и умные парни. Можно сказать, что там собралось общество из «смазливых, шикарных мордашек». Порой я даже шутила: «Курс будто специально для Елены Викторовны подбрили!» Так как эта женщина любительница оказывать знаки внимания молоденьким студентам при деньгах и красивом личике. Однако декану хватает дел, а потому ему совершенно плевать на чью-либо жизнь и вкусы в ней. Правда пока все рамки приличий и устав соблюдены.

– Их препод заболел, – в конце концов отвечает девушка и томно вздыхает.

– Как? – Я с недоумением смотрю на подругу и снова перевожу взгляд на четвертый курс, который все больше заполняет нашу аудиторию. Мест становится меньше. Людей – больше. – Откуда знаешь? – тут же интересуюсь я, частенько поражаясь тому, насколько осведомлена Акимова обо всех вокруг.

Этакая – Нэнси Дрю!

– Надо обладать нужными связями, Лисцова, – усмехается, а затем её губы растягиваются в коварной улыбке, когда она смотрит на высокого, подкаченного брюнета, который, в свою очередь, улыбается ей и машет.

Я усмехаюсь. Но тут мой взгляд неожиданно натыкается на знакомые глаза. Глаза, что, словно сама бездна.

Вот, черт!

Едва ли не подскакиваю с места, но вовремя сдерживаю столь своевременный порыв.

Не может быть…

Моргаю пару раз, как, если бы делала зарядку для глаз. А затем снова перевожу взгляд туда, где у меня случилась зрительная галлюцинация. Но – нет!

Я по-прежнему вижу эту наглую усмехающуюся физиономию!

Спешно отворачиваюсь, перестав прожигать его своим стеклянным взглядом, затравленного оленя, пока этот маньяк разговаривает с каким-то парнем и не замечает меня.

Лишь после того, как охватившая меня волна паники проходит, я понимаю, что он не знает меня. Точнее, знает. Но не ту зеленоглазую блондинку, которая сейчас сидит в аудитории!

«Бинго!» – как говорит мой дедуля.

Приняв этот факт окончательно, сердце успокаивается, перестав биться, как сумасшедшее. Руки перестают потеть, как у заправского взломщика. Тело расслабляется, и плечи опускаются, перестав находиться в напряжении.

Я снова чувствую себя, как и прежде, расслаблено. Поэтому облегченно выдыхаю. Однако только сейчас понимаю, что ладонь Акимовой мельтешит у меня прямо перед глазами. Ещё чуть-чуть и она заделает мне фингал под глазом!

Вот ведь неугомонная!

– Что?! – раздраженно произношу я, громче, чем следовало бы. На меня тут же оглядывается парочка одногруппников. Поэтому я спешно беру себя в руки и принимаю вид покладистой девочки-ангелочка.

Лика же тем временем произносит:

– Чего залипла? У тебя сейчас такое выражение лица, словно ты увидела Кентервильское приведение.

«Так и есть!» – хочется крикнуть мне в ответ.

Ведь я увидела парня, который остался призрачным воспоминаем, отброшенным в ящик, под названием: «Вход воспрещён!» Я даже совесть смогла успокоить и не думать так часто о том, что действительно могла его покалечить! Нет. Дверь, конечно не убьёт, но вот мозги встряхнуть при должном ударе – может!

А он берет и просто появляется в моей жизни! Снова! И где? Здесь! Да ещё в числе четвертого курса! В моей аудитории!

«Да, что со мной не так?!» – в который раз, мысленно задаюсь вопросом, а затем трясу головой, и делаю вдох-выдох, пытаясь успокоиться.

В конце концов, ничего страшного не случилось. К тому же он меня не знает. А значит как таковых поводов для истребления нервных клеток – у меня просто нет.

И чего спрашивается сердце так зашлось в бешеном ритме?..

Смех и только!..

@7@

– Я…Просто задумалась, – в конце концов, спешно отвечаю на заявление Акимовой и тут же вспоминаю, о чем мы говорили ранее.

– Боюсь даже спросить, о чем.

Я киваю.

– Поэтому лучше не спрашивай.

Об этом случае я так и не рассказала ей. И не потому, что хотела скрыть или же прямо-таки чувствовала вину, придавившую меня огромным булыжником.

Не-е-е-т.

Я элементарно забыла об этом, сумев выкинуть это воспоминание из своей головы, как ненужный хлам.

Так нет же! Этот хлам снова появляется в моей жизни!

– Ты пугаешь меня, Лисцова.

– Лучше скажи мне, наконец, кого ты выбрала, чтобы я примерно знала к чему готовиться.

Не могу же я просто подойти к парню и сказать: «Слушай, друг, не хочешь познакомиться с моей душой, вместо груди третьего размера?!»

– Советую закупиться наручниками, – вдруг со смешком выдаёт она, поиграв бровями.

Я в недоумении вздёргиваю бровями, сказав:

– З-зачем?

– Чтобы держать парня при себе до тех пор, пока он не разглядит твою душу, за всей этой, – Она обводит мое лицо пристальным взглядом и добавляет с нескрываемой усмешкой: – красотой.

Я недовольно фыркаю и складываю руки на груди.

Замечания по поводу внешности все чаще начинают меня бесить. Словно кроме этой оболочки во мне больше ничего нет! Словно меня – нет! Хотя, в чем-то Акимова все же права.

Играть истинную себя на публике – всегда страшно. Поэтому мне постоянно приходиться думать о том, как и что лучше сделать, дабы внешне – оставаться уверенной и непоколебимой девушкой. Чтобы не дать даже малейшей возможности остальным смеяться надо мной, как это могло быть в детстве, когда ты ещё не совсем понимаешь, как устроен этот мир. Когда ты – это всего лишь ты. Со всеми своими причудами и недостатками…

Когда речь во второй раз зашла о споре, что было уже более серьёзным предложением, нежели впервые, когда я лишь задумалась о том, что это может дать мне, я наконец-то поняла – глупо упускать такой шанс.

Это шанс перевернуть привычный мне мир с ног на голову.

Да. Я красивая, что не преминут мне сказать каждый раз, стоит лишь познакомиться с папиными партнерами, их женами или же обычными прохожими. Но я никогда не мнила себя совершенством. Однако прячусь за маской уверенной и спокойной девушки, которая с виду кажется образцом современности. Той, кому многое по плечу. Потому что так проще. Так легче не стать жертвой нападков и людских пересудов. Хотя на самом-то деле – неуверенность часть меня. Спокойствие же – отнюдь не мой конек!

Ты просто делаешь вид, что такая, когда прячешь внутри себя кого-то иного. Кого-то, кого могут видеть лишь близкие и дорогие тебе люди. И то – не всегда. Потому что показаться любимым людям неидеальной – порой тоже кажется чем-то пугающим. Особенно, когда на тебя возлагают столько надежд.

Что, если они разочаруются?.. Что, если ты не стала такой, какой они хотели бы тебя видеть, воспитывая все это время, взращивая в своей душе надежды?..

Мне кажется так думают многие из нас. Когда-то я тоже так думала. Но, поговорив с дедушкой, поняла, что семья – единственные люди, которые могут принять нас такими, какие мы есть, независимо от обстоятельств и прочих изъянов. Кто, если не они?..

«Семью не выбирают. Семью защищают, уважают и самое главное – принимают. Даже, если порой мы не такие, какими нас хотели бы видеть остальные» – сидя на берегу, сказал мне однажды дедушка и, как всегда, бессовестно потрепал по голове.

И я старалась…

Действительно старалась больше не прятаться от семьи, не уходить в кокон. И хотя у меня до сих пор не всегда получается быть собой и отстаивать собственные права, я поняла одну вещь: удивительно – насколько мы все в какой-то степени оказались похожи.

Именно поэтому я так хочу доказать Акимовой, что внешность – не главное! Хочу доказать наконец самой себе, что став собой по-прежнему можно оставаться красивой. Только на этот раз без глупых масок, которые, казалось бы, могут сделать тебя в глазах других – идеальной.

Став же собой, вполне можно оказаться свободной.

И я хочу проверить это на себе. Хочу наконец сделать шаг вперед. Даже, если впереди виднеется неизвестность и всепоглощающая темнота.

– Прости, – тут же выдыхает она, заметив, как я начинаю закипать, зная, как эта тема на меня влияет, и продолжает: – В общем, я подумала и нашла для тебя идеальную жертву! То есть, кандидатуру, – тут же исправляется, под моим укоризненным взглядом.

– И? Я узнаю это, когда мне исполнится – сто?

Она закатывает глаза и, цокнув языком, произносит:

– В твои сто – эксперимент уже потеряет смысл.

Я собираюсь ответить ей не менее колко, но вижу, как Акимова улыбается. Улыбается той самой улыбкой, которая так и кричит: «Ну вот! Что и требовалось доказать!»

– Обернись, – вдруг заговорщицки шепчет она мне, поигрывая бровями.

«Дурной знак»

Хмурюсь, не понимая в чём дело, но все же оборачиваюсь и… Встречаюсь с пристальным взглядом темно-карих глаз.

Парень заинтересовано склоняет голову набок, внимательно осматривает меня с головы до ног. Его губы растягиваются в соблазнительной улыбке, а затем он подмигивает мне.

В первые секунды мне хочется шокировано разинуть рот, а затем крикнуть ему: «Какого черта?!» Почему-то тот факт, что этот болван тоже купился на мою внешность – невероятно бесит! Ведь на меня э-эм… вторую – он смотрел совершенно иначе!

Правда, когда мой разум всё-таки выходит на первый план, перекрыв эмоции, понимаю, что такой реакцией сразу же себя выдам. Или же навлеку определенные подозрения. Причём для «милой Алисы», которой меня считает практически каждый знакомый, подобное поведение – полнейшая противоположность. Поэтому привычно растягиваю губы в приветливой улыбке. Но, когда по телу пробегают мурашки от его пронзительного взгляда – спешно отвожу свой.

– Ну, ка-а-а-к? Красавчик, не правда ли… – ухмыляется Акимова, глядя в упор на парня. На что я закатываю глаза, мельком замечая, как эта нечисть уже подмигивает моей подруге!

«И откуда ты только взялся?!» – упорно витает в моих мыслях. Но вместо этой загадки, я принимаюсь за другую, сказав в пол голоса, начиная закипать ещё больше:

– Может ты перестанешь выискивать себе новых жертв и скажешь, наконец, кого выбрала?!

Она неожиданно усмехается.

– Увы. Этот парень не моя жертва, лисенок. – Её губы растягиваются в лукавой улыбке, когда она добавляет: – А твоя…

Услышав подобное заявление, я прямо-таки чувствую, как мое сердце ухает в пятки. Непроизвольно задерживаю дыхание, ощущая, как каждая клеточка моего тела покрывается коркой инея. А затем мысленно ныряю в глубокий ледяной океан!

– Ты шутишь, – не веря, на выдохе произношу я, снова вдыхая кислород.

«Не может быть…» – при этом мысленно повторяю я. Но в ответ слышу:

– Нет. Этот парень идеально подходит для нашего эксперимента!

– Н-но…почему… Почему – ОН?! – Кажется мой идеальный образ вот-вот даст трещину, от такого-то переизбытка эмоций! О потрясении, разрушившем мою психику, я вообще молчу!

– Потому что он только что к нам перевёлся. Это значит – никакого контакта прежде между вами не было. К тому же, по-моему, проверять надо именно таких, как он. Идеально! Разве нет?

– Идеально, чтобы проиграть! – гневно произношу я, глядя на разгорающееся веселое пламя в глазах подруги.

Правда стоит мне выпалить это вслух, её взгляд становится несколько обескураженным.

– Что происходит, Лисцова?

– А то, что мы знакомы! Точнее, как – мы… – Я едва слышно усмехаюсь, выделяя последнее слово. – Он и…моя новая личность!

Боже. Услышь меня кто – и подумают: биполярочка!

– Какого черта, Лисцова?.. – только и успевает ошарашено произнести Акимова, и в этот же момент раздаётся звонок. Поэтому я спешно отворачиваюсь, давая понять ей: на данном этапе наш разговор окончен.

Мне нужно хорошенько подумать. А еще…помедитировать!

Железные нервы и невероятная выдержка моего братца мне бы сейчас очень пригодились!