Текст книги "Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ)"

Автор книги: Мэй Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

@29@

Прошла неделя с тех пор, как мы с Ковалевским эпично сходили в кинотеатр. Однако за все это время мы ни разу не пересеклись. И под «мы» я подразумеваю – Викторию Сверчкову. Ведь в отличие от неё, Алиса Лисцова видит его все пять дней в неделю, при том что у нас совершенно разные группы! Хотя периодически пары и совпадают. А свободные столкновения в коридорах, столовой и прочих местах, находящихся на территории университета, начинают казаться мне странной закономерностью.

Акимова смеётся, но тактично помалкивает. Единственный раз, когда она высказалась – был тот самый вечер. Трудно было не заметить мою разбитую губу, как и тот факт, что я весь день где-то пропадала.

Очередное застолье. Множество маленьких шоколадных печенек, которые я то и дело цепляла из прозрачной пиалки. И новое признание в собственной неудаче, где я поведала о том, как прошёл мой день.

Честно говоря, рассказывая все это, я то и дело ловила себя на мысли, что в моей жизни становится слишком много Ковалевского. Словно каждый вдох – сопровождается его присутствием. Словно сердце бьется быстрее только когда он рядом. Но затем я поняла глупость собственных рассуждений, хорошенько все проанализировав, и отмела их в сторону. Ведь это же логично. Немудрено, что я то и дело думаю об этом парне, когда он является объектом нашего эксперимента. Именно поэтому все мои мысли сосредоточены вокруг одного человека.

– Главное помни мои слова, лисёнок, – со странной ухмылкой, растянувшейся на губах, произносит Акимова, с глухим стуком поставив кружку на стол.

– Слова? – Я неопределённо хмурюсь и тянусь за последней печенькой. – Какие именно?

Я поднимаю на нее взгляд.

Она тяжело вздыхает, а затем произносит, так, словно пытается предостеречь меня от огромной ошибки:

– Сама не влюбись в него.

На этих словах я закашливаюсь, поскольку откусанная печенька попадает не в то горло. Затем спешно хватаю кружку и делаю глоток остывшего чая. Снова откашливаюсь и втягиваю носом воздух, пытаясь не задохнуться.

– Черт… – хрипло произношу я, хватаясь за горло. – Что ты несёшь, Акимова? – Я перевожу недоумевающий взгляд на подругу и выдыхаю.

Она в свою очередь, как ни в чем не бывало, пожимает плечами.

– Просто пытаюсь предостеречь тебя. Однако, если это все-таки случится, я сомневаюсь, что в конце концов все закончится хэппиэндом, как в твоих излюбленных романчиках.

– Исключено, – решительно произношу я, мотая головой. На что Лика едва заметно улыбается, говоря:

– Дай бог. Дай бог…

Почему-то эта часть нашего диалога снова всплывает в мыслях, и я задумчиво постукиваю ручкой по столу. Оглушающая мелодия звонка заставляет меня вернуться в реальность.

– Что ж, думаю на этом и закончим. А на следующей лекции продолжим обсуждение. Не забудьте подготовить свои опросы.

Валерий Семёнович отступает к своему столу и снимает очки.

Одногруппники тут же приходят в действие, постепенно покидая аудиторию. Поэтому я следую их примеру и поднимаюсь с места, собирая вещи.

Сегодня Акимова ушла раньше. Ей стало нехорошо. Поначалу я порывалась уйти вместе с ней. Но она заверила меня в том, что сходит в медпункт, а после вызовет такси. Поэтому я осталась на последнюю пару. И лишь сообщения, где девушка уверяла меня в том, что ей уже лучше, поскольку она выпила таблетку, заставили усидеть на месте.

Я спускаюсь вниз, попутно набирая сообщение Акимовой, где снова интересуюсь жива ли она и не придётся ли мне потом прятать её труп. Однако стоит спуститься на первый этаж и оказаться в холле, знакомая фигура преграждает мне путь.

Вольский.

– Привет, принцесса.

На этот раз я игнорирую его и молча обхожу. У меня совершенно нет сил снова что-либо доказывать ему. Нынче мои нервные клетки занесены в красную книгу. Только вот парень снова действует по-своему – его пальцы резко цепляют меня за локоть, чуть выше локтя. Он резко тянет меня на себя. Так, что я едва ли не валюсь с ног.

– Убери свои руки, – сдерживая бушующую внутри меня ярость, холодно говорю я, подняв на него взгляд.

Будь же я в образе Сверчковой, то уже давно бы заехала этому идиоту про меж ног. Однако вряд ли образ «примерной, идеальной девочки» подразумевает подобное поведение. И разрушить его сейчас – я совершенно не готова. Тем более из-за него!

– Думаю, нам стоит поговорить о том, что произошло на ужине.

Он, словно не слышит меня или же упорно делает вид. Ведь его пальцы по-прежнему впиваются в мою кожу. Кажется, он даже не понимает, что своими действиями делает мне больно.

– Все что было нужно – я тебе уже сказала. Поэтому ещё раз повторю – отпусти.

– Никогда… – Кажется подразумевая совсем иное, коротко произносит он. Однако так едко, упрямо и злостно, что я невольно отступаю назад. Но удерживаемая, создаю лишь подобие расстояния между нами.

– Проблемы?.. – В поле зрения неожиданно появляется Ковалевский.

Обводит нас двоих заинтересованным взглядом карих, прищуренных глаз. Как, если бы хищник обследовал территорию, а затем выискивал на ней жертву.

– Нет, – тут же произносит Матвей. При этом недовольство так и проступает в чертах его лица. Сейчас они по-особенному кажутся мне жестокими и пугающими.

– Разговор окончен, – воспользовавшись его замешательством, спешно произношу я и вырываю свою руку.

Не глядя на них, я разворачиваюсь и спешу в сторону гардероба. Желание поскорее отсюда уйти – возрастает с прогрессирующей скоростью. А злость на Вольского не даёт покоя.

Какого черта, спрашивается?!

Почему он не понимает то, что я столько времени упорно пытаюсь до него донести?

– Ну, что за идиот!? – бурчу я себе под нос, стоит мне лишь оказаться на улице и пройти пару метров, в направлении остановки. При этом я смотрю высоко в небо, на пушистые облака. Словно кто-то свыше сможет дать мне ответы на все волнующие вопросы.

– Эй, ты в порядке?

Я в ужасе вздрагиваю, когда чувствую чужое касание. Пару секунд у меня уходит на то, чтобы подскочивший пульс пришёл в норму. Затем я выдыхаю и оборачиваюсь.

– Нельзя же так пугать людей, – с нотками недовольства в голосе, говорю я, глядя на улыбающееся лицо Ковалевского. Но уже в следующий момент хмурюсь и разворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь.

Не хватало ещё опоздать на автобус.

«Скорей бы уж починили мою малышку» – с грустью проносится в мыслях, когда я вспоминаю свою машину. Поскольку не так давно на техосмотре ребята обнаружили какую-то неисправность. В автомобилях я не разбираюсь. Поэтому не особо вникала в детали. Главное, что это возможно исправить и вернуть в прежнее нормальное состояние.

– Прости, если напугал. – Он подстраивается под мой шаг. И хотя мой взгляд по-прежнему устремлён на дорогу, я чувствую на себе его взгляд.

Уверена, сейчас он снова едва заметно щурится, как умеет это делать, напоминая хищника. Но в этот момент я могу лишь испытывать смешанные чувства.

Как оказывается трудно держать с ним маску дружелюбной, но неприступной красавицы. Вместо того, чтобы в привычной манере накричать и высказать все, что накопилось во мне за столько дней. И, надо признать, все эти мысли рождают смуту в моей душе…

– Кто был этот парень? Он к тебе пристает? – так и не дождавшись моего комментария, он, кажется, решает продолжить диалог как ни в чем не бывало.

– Вольский. Матвей Вольский. Уверена тебе это ни о чем не говорит. И нет. Он ко мне не пристает.

«Всего лишь домогается, истребляя мои нервные клетки» – тут же думаю я, а затем более спокойно, даже дружелюбно говорю, взглянув на него:

– Спасибо за беспокойство. Но все в порядке.

– Мне так не показалось.

Я останавливаюсь, поскольку до остановки подать рукой. Ведь она будет буквально за следующим поворотом.

– Все в этой жизни обманчиво.

– И порой глаза тоже могут солгать, – словно читая мои мысли, серьёзным голосом произносит он, глядя на меня.

На доли секунд я теряюсь. Словно он вот-вот разгадает мою тайну, озвучив её вслух.

Однако вместо этого он делает шаг вперёд. Не так, чтобы оказаться слишком близко, но достаточно, чтобы уловить на моем лице проблеск каких-либо, даже неявных, эмоций.

– Только вот сердце – никогда.

Издаю смешок, а затем, чувствуя некую опасность, перевожу все в шутку, сказав:

– Конечно. Ведь у него и глаз то нет.

Уголки его рта едва заметно поднимаются. Он отступает назад. А затем неожиданно протягивает мне свою ладонь, со словами:

– Дмитрий. Дмитрий Ковалевский.

– Я…

«Я знаю» – хочется сказать мне в этот момент. Ведь мы учимся в одном университете. К тому же я проводила для него экскурсию. Не говоря уже о Виктории Сверчковой. Однако я сжимаю губы и, подумав секунду, улыбаюсь – искренне и открыто.

Что ж…

Протягиваю свою ладонь, едва касаясь его таких горячих, обжигающих пальцев, в корне отличающихся от моих – вечно холодных. В этот момент я чувствую едва различимое покалывание на коже, а затем говорю, глядя в его глаза:

– Алиса. Алиса Лисцова.

Уголок его рта дёргается в подобие улыбке.

Мы пожимаем друг другу руки. Однако, когда следовало бы разжать пальцы, мы продолжаем держаться друг за друга, не отпуская.

В его глазах, казалось бы, сверкает бездна ночного, всепоглощающего неба, когда он стоит в паре сантиметров от меня и просто смотрит этим своим чарующим взглядом карих, дьявольских глаз.

В какой-то момент я начинаю чувствовать охватывающую меня неловкость. Поэтому в следующий момент я одергиваю руку, сглотнув.

– Мне пора.

– Может стоит побыть твоей охраной? – усмехается он и шаловливая челка падает ему на глаза.

Едва заметно улыбаюсь, но затем беру себя в руки.

– Спасибо, не надо. Тут недалеко.

Он пожимает плечами, совершенно не выглядя при этом расстроенным. Скорее, наоборот. Его глаза опасливо поблескивают, словно маятник, стоящий в кромешной тьме.

Я мнусь, съедаемая чувством некой недосказанности. Но в конце концов уже собираюсь свернуть за угол. Однако голос Ковалевского неожиданно останавливает меня.

– Если что – просто позови меня.

Оборачиваюсь.

– И, что тогда? Ты примчишься, как рыцарь на белом коне? – говорю не без некоторой язвительности в голосе.

Он ухмыляется.

– Нет…

Я в недоумении и одновременной заинтересованности заламываю бровь.

– Прибегу, как кролик с часами, чтобы перевернуть весь твой мир с ног на голову.

Уголки его рта поднимаются в лукавой, насмешливой улыбке.

Я киваю, сдерживая свою улыбку, чувствуя при этом странный трепет, напоминающий порхание бабочек, показывая, что оценила его юмор по достоинству. Но затем снова становлюсь серьезной.

– Как бы там ни было, нам не по пути. Я прекрасно знаю, чего хотят такие парни, как ты. В особенности, как именно они этого добиваются. Поэтому расставим сразу все-все точки над «и». Я не участвую в таких играх. Даже не пытайся.

– Не понимаю о чем ты. – С совершенно невинным выражением лица, он пожимает плечами. А затем неожиданно добавляет: – Как на счёт дружбы? Как ты знаешь я – новенький. И заводить знакомых не так уж просто в нашем то возрасте. – Он едва усмехается, словно что-то вспоминает, но затем снова сосредотачивает взгляд своих глаз на мне.

Честно говоря, услышав эти слова, я теряюсь.

Что мне делать?..

Принять его дружбу? Но при этом пытаться влюбить в себя в совершенно ином обличие?..

Чушь какая-то…

@30@

– Эй, Алиса…

Я поднимаю взгляд на него, останавливая себя от поспешного действия в виде закусывание губы. Ведь несмотря на то, что корочка уже давно сошла, маленький след до сих пор красовался на моей губе. Поэтому приходилось корректировать и прятать его под косметикой. Иначе бы Ковалевский мог в два счёта догадаться кто я.

– В конце-то концов, я же не предлагаю тебе со мной переспать…

В удивлении округляю глаза, чтобы затем высказать своё возмущение. Но он опережает меня, сказав:

– Расслабься. Просто покажешь мне город, расскажешь о жизни здесь, м? А я в свою очередь могу помочь в случае необходимости.

– И чем же, например?

– Например, могу предоставить услуги частной охраны? Знаю парочку видов единоборств. Поэтому, если кому-то потребуется свернуть шею – могу сделать это быстро и аккуратно.

Я смеюсь, не в силах сдержаться. Кажется, его не переубедить в отношении Вольского.

– Да ты страшный человек, Ковалевский.

– Только, если меня не кормить, – усмехается в ответ. – Ну так, как? Побудешь моим другом, Алиса из страны чудес?

– Эти приколы уже давно устарели, – говорю я, едва улыбнувшись. – Н-но, ладно. Хорошо. Мне не трудно показать тебе город.

В конце то концов мне надо поддерживать свой образ милой и дружелюбной девушки.

«Просто признайся, что не смогла устоять перед этим щенячьим взглядом» – усмехается внутренний голос, и я мысленно шикаю на него, чтобы он заткнулся.

– Отлично. Тогда увидимся?

– Да. Я позвоню тебе.

– Но…

– Я глава студ. совета. Это не проблема, – тут же говорю я, пресекая его очередной вопрос.

Найти его номер действительно не так сложно. Однако говорить о том, что он у меня уже есть – по большей мере странно. Поэтому я спешно прощаюсь и наконец следую в сторону остановки.

Мысли не перестают грызть меня всю дорогу. Сомнения не дают покоя.

А правильно ли я поступила, что согласилась на встречу с ним в виде себя другой, зная, что он явно симпатизирует мне второй. Мне! А не Вике!

– Ох, ну почему все стало так сложно! – рассержено бурчу я, пиная камешек под ногами. Однако, когда подъезжает автобус, я обо всем забываю, желая поскорее занять свободное место.

***

Я возвращаюсь в квартиру около четырёх. К этому моменту в моей голове окончательно устанавливается хаос, который я всячески подавляю, пытаясь концентрироваться на более важных вещах. Например…

– Я дома! Ты ещё жива?

Захожу в гостиную и замечаю умопомрачительную картину, где Акимова валяется пол пледом на диване, смотрит последнюю часть сумерек и ест мое любимое мятное мороженое.

– Какого лешего?.. – недоумевая, с нотками возмущения, говорю я.

Девушка оборачивается и обводит меня странным, пристальным взглядом.

– Ну, как?

– Что, как? Вообще это я хотела спросить тебя – как ты. Но вижу – в порядке. Даже слишком.

Она закатывает глаза и отворачивается со словами:

– Не утрируй. На самом деле мне действительно было нехорошо. Но таблетка, которую мне дала Лариса Георгиевна – помогла.

– Я, конечно, рада. Но знаешь, Акимова, что-то ты не тянешь на больную.

– Наверное, потому что у меня всего лишь раскалывалась голова.

– Что? Так ты не отравилась?..

– Нет. Наверное, перепутала.

– Слишком много «наверное» сегодня в твоём лексиконе! – зло парирую я и встаю напротив неё, чтобы она не смела отводить взгляд.

– Черт. Да говорю же – голова болела.

– Тогда зачем солгала?

– М-м-м, чтобы ты потом не читала мне лекции на тему того, как плохо пропускать занятия?

– Ну ты и задница! – обиженно говоря и тут же кидаю в неё подушку.

Она не успевает её словить, и та приземляется прямо ей в лицо.

– Так то, – удовлетворённая своей маленькой местью, произношу я. А затем плюхаюсь рядом, отбирая мороженое.

– Ну так, как?

– Да, что как-то?!

– Как прошёл очередной диалог с Ковалевским?

Я настораживаюсь и перевожу взгляд на неё.

– Откуда ты знаешь?

Она усмехается, махнув рукой.

– Это слишком предсказуемо. Его взгляд, стоит лишь увидеть тебя, говорит куда больше. Кажется, ему не терпится затащить тебя в постель.

– Прям уж-таки… – фыркаю и зачерпываю ложкой холодную субстанцию, цвета лайма.

– Именно. – На этот раз усмехается Акимова и нагло отбирает у меня мороженое, а затем и ложку, едва ли не выдернув её у меня изо рта.

Я хмыкаю, но тут же перевожу взгляд на экран.

Белла наблюдает за тем, как Эдвард учит Рэнесми играть на пианино. Его пальцы так ловко перепрыгивают с клавиши на клавишу, рождая удивительную мелодию, что это движение завораживает.

– Давай. Колись уже, Лисцова. О чем вы говорили на этот раз?..

– Ну…я вроде как согласилась с ним встретиться.

– Свидание?! – в ужасе восклицает она, едва не уронив ложку.

Я тут же мотаю головой.

– Нет! Ещё чего…

– Тогда – что?

Закатываю глаза. Но зная любопытство этой мисс, принимаюсь за краткий пересказ нашего диалога.

– Молодец. Ты самолично роешь себе могилу. Точнее себе – второй. Можем действительно заочно закончим наш спор, где ты проиграла, а?

– Ещё чего! – Я обратно выхватываю своё мороженое и сердито тыкаю по нему ложкой. – У меня все под контролем.

– В самом деле? – В её голосе улавливается отчётливая ирония. – Потому что видя картину целиком – я могу сказать, что Алисе Лисцовой он симпатизирует куда больше.

– У меня ещё есть время.

– Удивительно, как так вышло, что этот парень клюнул на обеих.

– Ты же сказала, что я вторая ему не нравлюсь. – Перевожу на неё придирчивый взгляд и вздёргиваю одну бровь.

– Ну, не скажи. Ведь он спас тебя от тех придурков, не так ли?..

В памяти снова всплывают обрывки драки, и я кривлюсь.

– А взамен попросил услугу. Вот так нравлюсь. Ничего не скажешь.

– В одном этот парень прав. Люди, вообще любые, как и он сам – ничего не делают просто так. Возможно он и потребовал должок, но знаешь, думаю, тогда он руководствовался совершенно иными мотивами.

– Неважно. – Я тут же отмахиваюсь от этих мыслей, не желая вдаваться в подробности и размышления, которые могли бы дать ответы на подобные поступки парня. Потому что-то мне подсказывает, что чем больше я раскрываюсь перед ним, раскрываю свою душу, тем больше начинаю чувствовать. И, кажется, совершенно не то, что должна.

Это пугает.

Пугает меня до дрожжи в коленях. Именно поэтому я отсчитываю дни до конца нашего спора. И именно поэтому я продумываю план по тому, как перейти к третьему шагу, о котором я прочла на очередном форуме.

Шаг номер три: заставь его привыкнуть к тебе, чтобы в конце концов он понял – ты часть его жизни. Следовательно, если он это поймёт, то считай вы уже непросто знакомые. Вы гораздо больше…

Расплывчато и, конечно, не так однозначно. Но попытка не пытка.

Пора двигаться дальше.

– Мне нужна твоя помощь, – с предвкушающей улыбкой на губах, говорю я, наблюдая за тем, как семья Калинов набирает армию для возможного сражения с Вольтури.

Именно эта часть фильма всегда восхищала меня. Ведь несмотря ни на что они всегда борются за то, что им дорого. Всегда защищают свою семью, свою любовь…

– Вообще-то так нечестно… – тут же упрямится Лика, облизывая ложку. Кажется, происходящее на экране волнует её куда меньше, нежели меня. Что впрочем неудивительно.

Наш эксперимент и моё в нем участие интересуют её куда больше.

Я фыркаю.

– Ладно-ладно. Что на этот раз? Но учти – это последний раз, когда я помогаю тебе в нашем споре.

– Договорились. – Я расплываюсь в довольной улыбке и, перестав наблюдать за отчаянием и одновременным упорством героев, тут же говорю: – Мне нужен адрес места его работы.

– И только? – Подруга в удивление округляет глаза.

Я киваю, словно болванчик.

Акимова усмехается. Пухлые губы растягиваются в озорной улыбке, когда она произносит:

– Запросто.

– Вот и чудненько, – говорю я и снова перенимаю трофей в виде мороженого.

– Главное помни – часики тикают…

@31@

Как и планировалось, я устраиваюсь на работу в ту самую кафешку, где трудится Ковалевский.

Удивительно. Но то ли Вселенная мне благоволит, то ли это судьба, но я прихожу в тот момент, когда в «Carpe Diem» – так называется кафешка, что в переводе означает «Лови момент», требуются новые сотрудники на должность официантов. Поэтому проблем с трудоустройством у меня не возникает.

Собеседование проходит вполне гладко и легко. Если не считать, что поначалу – стоило мне только войти, на меня посмотрели довольно неоднозначно. Согласна. Все-таки цвет волос у меня, впрочем как и внешний вид, – чудаковатый. Однако, когда в какой-то момент я отчаянно думаю о том, что пролечу, Тимур Васильевич – большой босс этого заведения, говорит о том, что я подхожу ему. А потому меня отправляют в бухгалтерию, где я улаживаю дальнейшие вопросы.

На следующий день я уже являлась полноценным сотрудником местного заведения, пользующегося популярностью. О чем догадалась, когда в первый день мои ноги гудели, а голова раскалывалась от количества информации, которую приходилось запоминать. Зато чаевых было предостаточно.

Казалось, все бы ничего, только вот все три дня, что я привыкала к своему новому распорядку и физической нагрузке, моя смена так и не совпадала с графиком Ковалевского. Что несомненно меня расстраивало, заставляя злиться и прибывать в плохом настроении.

Этот парень даже на расстоянии умудрялся влиять на меня. А ведь подобное не подвластно даже Вольскому!

Лишь к вечеру четверга я увидела знакомое имя в графе расписания работников. Кажется, в тот момент моему счастью не было предела. Даже усталость чувствовалась не так отчётливо. Все мои мысли заняла предстоящая встреча с моей персональной нечистью…

Я смотрюсь в зеркало, а затем забираю волосы в высокий хвост. Придирчиво оглядываю своё отражение, точнее – отражение своей второй личности, и неопределённо хмурюсь.

– Сколько можно на себя любоваться?

– Пытаюсь понять, почему мы так зациклены на внешности…

Акимова звучно хмыкает и проходит в гостиную с дымящейся кружкой чая. В отличи от меня, она планирует провести вечер в компании Джонни Деппа. То бишь – Пиратов Карибского моря.

– Советую оставить философские размышления на потом и поторопиться. Иначе опоздаешь, – кричит со стороны комнаты. И в её голосе я отчётливо улавливаю смешок.

– Хорошего вечера! – язвительно кричу в ответ, ловко подхватываю ключи, а затем выхожу за дверь.

Дорога до кафе занимает чуть больше сорока минут. Правда я совершенно отрешённо смотрю в окно, мысленно планируя дальнейшие действия.

Не удивлюсь, если Ковалевский снова обвинит меня в преследовании его персоны. И, честно говоря, я бы поступила точно также. Ведь поверить в подобные совпадения до невозможности сложно. По крайне мере в нашем общении. Однако каких-либо доказательств у этого парня нет. Следовательно я невиновна. А уж наши встречи… Хах. Совпадение. Рок судьбы. Неважно. Главное, что я по-прежнему остаюсь в игре.

Намного повеселев, я прихожу как раз в тот момент, когда на смену заступает второй бармен. Но вместо того, чтобы изначально обозначить своё присутствие, я нагибаюсь, дабы меня не заметили, и спешно следую в сторону подсобки.

Миленькая форма, в виде черной майки на тонких бретельках и короткой юбки, выполненной из струящегося шёлка, поверх которого нашито множество мелкой, длинной бахромы, напоминает одежду времён восьмидесятых, когда женщины в Чикаго носили яркие короткие платья, полностью покрытые кисточками, напоминающими мишуру, только из ткани.

В целом, когда я только увидела помещение, мне понравилось. Атмосфера «Carpe Diem» заставляла чувствовать некое смещение во времени, как если бы детали, дух и традиции двух эпох – слились воедино. Этакие части – инь и ян.

Работники же по-своему занимательны. Например повар – Семён – мужчина в возрасте сорока лет, всегда приветлив, словно что ни день, то яркое солнце, дарующее незримое счастье и тепло. Администратор – Милана – яркая, роковая блондинка, чем-то смахивающая на Мерлин Монро. Она то и дело приковывает к себе мужские взгляды, заставляя посетителей приходить снова и снова, чем неплохо поднимает выручку. Однако характер довольно неоднозначный – этакая смесь льда и пламени. Стерва или Снежная королева – излюбленные прозвища в кругу официантов. Хотя нас не так уж и много. Где-то семь человек, из которых я видела только четверых: Слава – тихий и молчаливый ботаник, работающий ради дальнейшей перспективы по созданию собственного робота. Лена – милая, рыжеволосая болтушка. И будь у нас группа поддержки – она бы непременно стала чирлидером, причем капитаном команды. Костя – обаятельный шатен, с чувством юмора, который является главным заводилой среди нас. И Эмма – тихая, скромная девушка, с невероятно голубыми глазами, которая постоянно притягивает к себе своей таинственностью и некой холодностью. Помимо нас ещё бармен – Денис. О втором, думаю, говорить нет смысла. А также бухгалтерия, где я знаю лишь Даниэллу Константиновну.

На самом деле – иметь свой бизнес довольно сложная, многоуровневая задачка, в которой то и дело появляются новые переменные, а временами и вовсе могут поменяться ранее изведанные условия. Но, кажется, Тимур Васильевич неплохо справляется, чётко соблюдая даже самые, казалось бы, незначительные детали.

Поправляю закреплённый бейджик на груди и убираю вещи в шкафчик, который тут же закрываю на ключ. Правда прежде чем касаюсь дверной ручки, чтобы покинуть своё логово, – делаю вдох-выдох. Затем принимаю спокойное выражение лица и, приготовившись к реакции Ковалевского, выхожу из помещения, прикрыв за собой дверь.

До начала рабочего дня ещё двадцать минут. Удивительно, как с сегодняшними пробками я умудрилась прийти раньше. Но возможно подобное стечение обстоятельств мне только на руку.

Шаги отдаются глухим эхом. Кончик же волос, забранных в высокий хвост, щекочет оголенные лопатки. Из-за чего я периодически морщусь, сдерживая смешок. Ощущение, как если бы по моей коже водили кончиком пера.

Я сворачиваю и выхожу из темного коридорчика, в просторное помещение зала, с панорамными окнами, вид из которых выходит прямиком на набережную. И, судя по тучным, грузным облакам, наслаивающимся друг на друга, вскоре намечается дождь.

Мои пальцы едва подрагивают. Грудь тяжело вздымается, когда сердце колотится, как бешеное.

Не понимаю, чего я так боюсь. Однако смесь из адреналина и страха делают своё дело – меня едва ощутимо потряхивает. Только вот стоит поднять взгляд и увидеть воркующую парочку, в лице Ковалевского и Миланы, во мне вспыхивает злость и негодование, заставляя выпрямить спину и расправить плечи. Высоко вздёрнуть подбородок и блеснуть коварной улыбкой, стоит лишь в мыслях пронестись маленькой идее того, как обозначить своё присутствие.

Тихо, словно мышка, крадусь к барной стойке. При этом парочка так увлечена своим разговором (хотя по правде говоря им там и не пахнет), что совершенно не обращает на меня внимания. Именно поэтому в следующую минуту я наконец решаю обозначить своё присутствие, громко сказав:

– Будьте добры, кофе!

От неожиданности Ковалевский вздрагивает, едва не опрокинув стакан, что протирал минутой ранее. Едва слышно чертыхается, а затем эта парочка одновременно переводит взгляд на меня.

Первой подаёт голос Милана:

– Зачем так кричать? И почему ты пришла так рано?..

«Тебя забыла спросить!» – мысленно возмущаюсь, но в ответ говорю лишь:

– Невообразимое рвение работников – залог процветания. Разве на так?

Едва заметно ухмыляюсь, видя, как кривятся идеально накрашенные губы.

Мельком перевожу взгляд на Ковалевского. Однако вместо ожидаемого шока, замешательства и полнейшей растерянности, замечаю лишь непробиваемое спокойствие, овеянное холодом. Он продолжает тщательно вытирать стакан от возможных следов. Только точно также брошенный мельком на меня взгляд горящих глаз заставляет распознать скрытый посыл того, что: во-первых, по всей видимости он не очень хочет придавать огласке тот факт, что мы знакомы; во-вторых, он в ярости.

– Что ж.

Услышав это, снова перевожу взгляд на девушку. На этот раз в её глазах мелькает что-то сродни мрачного блеска, не предвещающего ничего хорошего.

– Раз уж такое дело, то думаю ты не будешь против того, чтобы сегодня задержаться и помочь на банкете.

– У нас банкет?..

– Да. Приедет друг Тимура Васильевича со своей компанией. Поэтому с семи вечера наше кафе на спецобслуживание. Смекаешь?..

Прищуриваюсь, едва заметно сжимаю руки в кулаки. Затем спешно разжимаю пальцы и, расплывшись в милой улыбке-оскале, произношу:

– Вы моя начальница. Вам и решать.

– Отлично. Тогда решено. – С довольной улыбкой стервы, провернувшей грязное делишко, она что-то чиркает в своём ежедневнике, а затем оборачивается к парню.

Я фыркаю, невольно привлекая внимание Ковалевского. Но, когда блондинка открывает свои пухлые губы и начинает говорить, он спешно отводит взгляд.

– Договорим позже. Хорошего дня.

Ковалевский, как всегда, растягивается в улыбке искусителя.

– Конечно. И вам хорошего дня, Милана Валерьевна.

Девушка едва заметно подмигивает. Словно я слепая и не замечу подобного телодвижения. Как и открытого флирта, доводящего меня до приступов тошноты. А затем удаляется в свой кабинет, цокая по полу высокими каблуками.

– Красные лакированные лодочки. Как пошло, – едко говорю я, глядя в след удаляющейся женской фигуре, обтянутой в белую блузку и чёрную юбку карандаш, с такой же отделкой из бахромы, как у нас.

Ковалевский усмехается, чем тут же привлекает мое внимание. Однако я удивленно вздёргиваю бровями, когда понимаю, что он стоит рядом со мной. А в следующую секунду ойкаю, хватая ртом воздух, потому что этот ненормальный резко разворачивает меня, пригвоздив к барной стойке, закрывая путь руками, выставленными по обе стороны.

Я оказываюсь в кольце его рук, и лишь полыхающий дьявольский взгляд не даёт мне трусливо поджать хвост. Наоборот, распаляет ещё больше, заставляя вздернуть подбородок.

– Твои манеры все-таки оставляют желать лучшего.

– Сейчас ты снова заявишь мне, что не следишь за мной? – не скрывая раздражения, злостно произносит он, хлопнув рукой по гладкой, лакированной поверхности барной стойки.

Я вздрагиваю, на доли секунд потеряв контроль. Но затем снова поднимаю взгляд, чувствуя, как сердце в моей груди набирает обороты.

«Что за чертовщина?» – спешно проносится в мыслях.

Странное щекочущее ощущение, смешанное с толикой адреналина и восхищения, проносится по венам, как если бы я махнула на американские горки.

– Любое мое слово заведомо будет воспринято тобой предвзято.

– Сверчкова, ты издеваешься?! – Он едва ли не вдавливает меня своей грудью в предмет мебели, заставляя едва облокотиться о поверхность и чуть ли не лечь на неё спиной. При этом я подмечаю тот факт, что он впервые назвал меня по фамилии.

Это уже означает, что мы стали ближе?..

«Ага. Сейчас вы ближе некуда» – ехидно поддакивает внутренний голос, когда чувство самосохранения кричит:

«Лучше бы тебе вернуть дистанцию!»

– Может для начала отпустишь меня?

– А то, что? – Его губы оказываются в опасной близости от моих. В какой-то момент мне кажется, что лишь толща очков позволяет его лицу находиться на расстоянии. Пусть даже и таком минимальном.

– А то я перестану себя сдерживать и начну кусаться, – клацнув зубами, весело произношу я, в который раз чувствуя пробегающие по коже мурашки, когда его близость становится столь явной. И каждый раз я не могу разгадать нотки его одеколона. Словно летний шторм в грозу, свежесваренный кофе и древесина.

Черт.

Его запах сводит меня с ума.

Непроизвольно сглатываю, чувствуя, что вот-вот сорвусь и втяну носом воздух, чтобы отчётливее прочувствовать аромат, исходящий от него. Но он ухмыляется, поднимает руки вверх, освобождая меня от своего капкана, и делает шаг назад.