Текст книги "Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ)"
Автор книги: Мэй Кин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
@14@
Несколько минут я смотрю на Акимову в упор. А затем ухмыляюсь, прекрасно зная о чём она думает.
Всё же столько лет дружбы оставляют особый отпечаток. И мы действительно невероятно чувствуем друг друга, не говоря уже о мыслях, которые временами становятся, как открытая книга. И в данный момент она до сих пор сомневается во мне – не соскочу ли я снова в последний момент. Поэтому я снова делаю глоток вина и запальчиво говорю:
– Я не сдамся! Даже не надейся, Ликунчик!
В этот момент я вдруг отчётливо понимаю, что мне позарез нужно выиграть в подведении итогов нашего эксперимента. Потому что теперь я точно знаю, как использовать своё желание, чтобы наконец помочь двум упрямым баранам воссоединиться. Пусть даже, если благодаря этому мне придётся влюбить в себя самовлюблённого болвана.
– Я это сделаю. И на этот раз действительно докажу тебе, что права. Чего бы мне это не стоило.
– Ты так боишься играть чьими-то чувствами, но при этом совершенно уверенна, что выиграешь?
Задумчиво закусываю губу и понимаю…
– Это полнейшая бессмыслица.
Анжелика смеётся и кивает, как болванчик, протягивая:
– Да-а-а. Ты все-таки реально чокнутая Алиса.
Я усмехаюсь.
В памяти снова всплывают воспоминания о недавних событиях.
«Какого черта спрашивается я вообще жалею эту нечисть?» – проносится в мыслях. И в этот момент я отчётливо понимаю, что хочу этого.
Действительно хочу провести этот эксперимент, несмотря на возможные последствия в дальнейшем.
Плевать!
Я устала вечно потакать чужим чувствам, играя по чьим угодно правилам, но только не по своим…
Хватит!
– Предлагаю выпить за мой выигрыш. – Уверенно поднимаю бокал и улыбаюсь.
Акимова делает то же. Но вместо предполагаемых слов, произносит:
– За мой. Этот парень не так-то прост.
– Это мы ещё посмотрим, – чувствуя подступающий адреналин и азарт от возможности доказать собственную правоту, говорю я.
Мы чокаемся и закусываем пиццей.
– Так как на счёт того, чтобы посвятить меня в твой план?
Хм.
План.
– Есть у меня одна идейка, – хитро блеснув глазами, говорю я, прежде чем выложить маленькой план, только что пришедший ко мне в голову.
***
Пока мы обдумывали изложенный мной план по тому, как ненавязчиво познакомиться с Ковалевским, содержимое бутылок изрядно уменьшалось. В конце концов я совершенно не заметила того момента, когда в голове уже появился хмельный туман, перекрывающий напрочь благоразумие и какие-либо рамки.
Резко подскакиваю с дивана, на котором мы сидели последние пару часов, и уверенно заявляю, едва пошатнувшись:
– Я просто обязана перед ним извиниться!
Лика смеётся в голос, а затем произносит:
– Ты на часы смотрела? Сейчас пол первого ночи.
Задумчивым взглядом сверлю стену напротив, пытаясь переварить услышанную информацию. А затем неожиданно икаю. Правда это совершенно не мешает мне пожать плечами и снова повторить:
– Я должна извиниться!
На этих словах подрываюсь с места, периодически облокачиваясь на разные предметы мебели. Подхватываю парик. Кое-как закручиваю свои волосы и натягиваю на себя предмет маскировки. После чего следую в сторону выхода.
– Алиса! Стой! Черт!
Я слышу отборную ругань и издаю смешок. Оборачиваюсь назад и вижу, как эта мадам, распласталась на полу.
Акимова шипит, потирая бок, но тут же выставляет указательный палец вперёд, показывая на меня.
– Ты!
– Я! – уверенно киваю и снова икаю вслух.
Глупый смешок вырывается наружу.
– Ты никуда не пойдёшь!
Кажется, подруга соображает куда отчётливее меня, но… Какая разница? Когда в моих мозгах появляется расплывчатая сладкая вата, напрочь перекрывающая любую мозговую деятельность?..
Мне хочется петь, плясать, танцевать! А ещё…ужасно извиниться перед Ковалевским!
Это желание так отчётливо мелькает в моих мыслях, что я снова разворачиваюсь и, не потрудившись одеться, выхожу в коридор в шёлковой пижама с кунг-фу пандой на груди и пушистых тапочках.
Наверное, если бы я была в трезвом состоянии, то ужаснулась бы подобной выходке. Ведь я выгляжу совершенно неподобающе. Однако я настолько опьяняла, что мои показные привычки и маски отходят на второй план, уступая место привычной безбашенности и легкому пофигизму.
– Лисцова, блин! – Меня резко хватают за руку, когда я пару шагов не дохожу до холла. И приходиться остановиться.
Перевожу недовольный взгляд на подругу и тут же произношу:
– Ну, что?!
– Ты хоть подумала, как это будет выглядеть? Да он же сразу поймёт, что тут дело нечисто!
Хм.
Она, как всегда права. Но…
– Мне плевать.
Снова разворачиваюсь, чтобы отправиться прямиком в гости к парню, которого так унизила.
Почему-то именно в состояние опьянения я так рьяно чувствую отголоски совести. Во мне вдруг просыпается необъяснимая жалость ко всему живому. Даже, если это живое – ходячая нечисть без манер!
– Надо извиниться! – говорю я, как заезженная пластинка, и вырываю свою руки из её хватки.
– Ладно, – вдруг произносит Лика. – Но, что ты скажешь ему, когда он спросит тебя, как ты узнала, где он живёт. Дальнейшие ответы приведут его прямиком к нашему эксперименту. Ты хочешь все запороть с первой же секунды?
– Блин. Вечно ты философствуешь в самые неподходящие моменты! – сердито произношу я, все же понимая остатками здравого смысла, что это действительно – очень подозрительно. Не говоря о том, что глупо!
Тяжело вздыхаю, снова икнув, и в конце концов говорю:
– Хорошо. Твоя взяла.
Подруга довольно кивает. И мы собираемся вернуться в квартиру. Но слышим подъезжающий лифт.
– Черт.
– Прячемся, – хихикает Акимова, хватая меня за руку.
Нет, всё-таки остатки алкоголя в ней ещё присутствуют. А ведь она одна заточила практически всю бутылку виски!
Лифт тем временем издаёт звонкий щелчок. Именно в этот момент мои ноги заплетаются, и я валюсь на мягкую дорожку, постеленную в холле. При этом Лика успевает забежать за кадки с деревьями, стоящими в углу, и обречённо хлопнуть себя ладонью по лбу, стоит лишь понять, что я так и не добежала до предполагаемого места укрытия.
– Это трындец… – едва различимо слышу её бурчание, а затем раздаётся мужской голос:
– Эй, кто здесь?
Секунда – и перед моим лицом возникает мужская обувь в виде темно-синих фирменных конверсов.
И все бы ничего, но…
– Крейзи?
Его голос я помню до сих пор. Словно он прочно въелся в мою память, как какая-нибудь заноза…
«Ты не Алиса, ты сплошная ходячая катастрофа!» – вспыхивает мой внутренний голос, и как назло, в голове что-то щёлкает. Я болеем менее начинаю соображать. Словно кто-то открыл форточку и резко впустил в комнату свежий морозный воздух.
Действительно.
Трындец – как сказала Акимова.
@15@
Спешно пытаюсь сориентироваться в сложившейся ситуации. Времени, как назло, не так много. Хотя о чем это я? Его практически нет! Ведь я слышу гневное сопение прямо надо мной. Поэтому в голову приходит лишь одна идея – импровизация, черт возьми!
А, что ещё мне остаётся делать в данный момент?..
Мысленно проклиная всех и все, я таки поднимаю голову и едва заплетающимся языком (кажется теперь алкоголь добрался не только до моих мозгов, но и до организма) говорю:
– В-вы к-кто?..
Пытаюсь подняться. И поначалу мне это даже удаётся, несмотря на тот факт, что на меня наваливается дикая усталость.
Как всегда – попойка с Акимовой никогда ничем хорошим не заканчивается!
«Или кто-то не умеет пить!» – хихикает внутренний голос, но я тут же гаркаю на него, и он затыкается.
Со стороны слышится чей-то смех.
Я поднимаю голову, своевременно проверив свои ноги, которые все же сумели устоять на месте, и вижу довольное лицо этого придурка, который откровенно надо мной ржёт.
– Ты пьяная что ли?..
Хмурюсь. Хочу сказать – нет. Но в этот момент мой организм снова меня подводит, ведь я звучно икаю. Этот звук эхом разносится по коридору. А затем все смолкает.
Все, кроме смеха этого болвана.
«И я ещё раздумывала над тем, чтобы не поступать с ним так жестоко?»
Три раза «ха»!
– Кажется, карма тебя все-таки настигла.
Он снова посмеивается, едва прикрывая губы рукой.
Все же на дворе ночь. А мы вроде как в элитном доме, где все люди, относящиеся к разряду «золотые сливки общества» уже давно спят в своих позолоченных кроватках. Но…
– Сейчас эта карма настигнет и тебя, нечисть! – злобно шиплю, потеряв контроль над эмоциями, и спешно надвигаюсь на него. Но вместо предполагаемых увечий, я едва не заваливаюсь на холодную плитку. Этот придурок вовремя хватает меня за шкирку. Затем разворачивает к себе. Мы оказываемся нос к носу.
Я тяжело дышу, чувствуя злость, рождающую адреналин. Парень же тем временем становится серьёзным.
– Ты, что преследуешь меня?..
– А ты, что сундук с золотом, чтобы тебя преследовать? И вообще – может это ты меня преследуешь?
Прищуривается, наблюдая за мной из полуопущенных ресниц, которые практически касаются его кожи. А затем отпускает.
Удивительно. Но у меня даже получается устоять на месте и не пошатнуться.
– И, что тогда позволь узнать ты здесь делаешь?..
– Не твоё собачье дело, – грубо выплёвываю ему прямо в лицо и пытаюсь сориентироваться в какой стороне квартира Акимовой.
Все складывается совершенно наихудшим образом. И явно не в мою пользу!
В какой-то момент я вдруг понимаю, что подруга по-прежнему сидит за кадками с цветами. И, если Ковалевский увидит и её, то нам точно конец. Тогда я вряд ли смогу выкрутиться, как делаю это в большинстве различных ситуаций. Поэтому насколько это возможно прокручиваю в голове шестеренки и двигаюсь в нужном направлении.
Парень, как и предполагается, спешно следует за мной.
– Эй, крейзи. Ты так и не ответила на мой вопрос. Причём учти – в чушь про совпадение не поверю.
– Смешно. Ведь так и есть, – на удивление правдоподобно произношу я, хмыкнув. – А ты? – Едва прищуриваюсь, сдерживая икоту, от чего едва заметно кривлюсь в лице. – Что ты ЗДЕСЬ делаешь? Да ещё в такой час?..
– Кстати, тот же вопрос, – задумчиво произносит он, оглядывая меня с головы до ног. И, когда взгляд останавливается на панде с вытянутой ногой вперёд, уголки его губ медленно ползут вверх.
– Только попробуй! – угрожающе нависаю над ним, выставив указательный палец вперёд, когда с его губ вот-вот сорвётся смешок.
Гаденькая ухмылка незамедлительно появляется на его лице. А я чувствую, как к горлу подступает комок тошноты. Становится дурно. Меня прошибает озноб.
Парень замирает. Выражение его лица резко меняется.
– Даже не думай! – На этот раз с рычащими нотками произносит он, сверкнув карими глазами. Очевидно предвидев то, что может последовать дальше. Особенно, если учесть мое состояние. Но…
Поздно.
Внутренности скучиваются, жалобно поскуливая, и меня рвёт прямо на его конверсы.
– Твою мать!..
Его глаза ошалело смотрят на меня.
Я же тем временем глупо хлопаю ресницами и снова икаю.
– Э-э. Была рада повидаться! Мне пора!
Стоило моему организму вывернуть все наружу, и мне полегчало. Поэтому уже в следующее мгновение я несусь в сторону заветной двери.
– А ну стой!
«Ага! Щассс!» – проносится в мыслях, а затем я таки закрываю дверь прямо перед его любопытным носом.
Секунда – и громкий оглушительный удар приходится на железную дверь. Но мне плевать.
Я лишь прижимаюсь к стене напротив под оглушающее биение собственного сердца.
Ещё пару минут он пытается прорваться внутрь. Но затем слышится какая-то возня. Чьи-то голоса. А затем…ничего. Абсолютная тишина.
Робко ступаю в сторону выхода. Заглядываю в глазок и облегченно выдыхаю.
Ушёл.
Правда не успеваю толком прийти в себя, чувствуя тошнотворный привкус во рту, дверь резко открывается. И, когда мое сердце обреченно ухает в пятки, я вижу Акимову.
По её лицу трудно предположить, что последует дальше. Отборные ругательства, игнор, обвинения. Однако, когда её губы медленно растягиваются в шальной улыбке, а затем она начинает хохотать в голос, хватаясь за живот, облегченно выдыхаю.
Хотя, черт возьми, лучше бы она орала!
– Ну ты даёшь, Лисцова! Вот умора! Господи-и-и-и, остановите поезд я сойду!
По мере того, как эта мадам не перестаёт стебаться надо мной, хохоча, мне все больше становится не по себе. Четкое осознание того, что я все испортила, уверенной змейкой прокрадывается в мысли.
В конце концов я резко опадаю на пушистый ковёр и прикрываю лицо руками.
– Господи. Как я теперь посмотрю ему в глаза, не говоря уже о том, чтобы понравиться ему?..
На этот раз Акимова заканчивает омолаживаться за мой счёт (не даром ведь говорят – смех продлевает жизнь) и садится рядом со мной. Прямо-таки чувствую её тяжело дыхание и плечо, касающееся моего.
Минуты самобичевания резко канут в небытие. Я поднимаю взгляд на подругу и злостно выдаю:
– Это ты во всем виновата!
Её глаза смешно округляются и на этот раз икает она. Я издаю короткий смешок и мотаю головой.
– Знаешь, что, Лисцова! Если вместо того, чтобы, как все нормальные люди в состоянии опьянения, звонить бывшим и нынешним, у тебя включается обостренное чувство жалости и сострадания. Не говоря о совести. Я не виновата! Ясно!? Не умеешь пить – не берись! – заканчивает она и снова икает.
– Это карма, Акимова, – усмехаюсь, вспоминая слова Ковалевского.
Подруга недобро на меня зыркает. Но затем улыбается. Что снова меня настораживает.
– Я же говорила. Ты сплошная ходячая катастрофа. Может и впрямь – ну его? Просто оставлю за собой желание и считай ты права?
Мои брови ползут все выше и выше.
– А ты часом ли не офонарела? Сказала, что я влюблю его в себя! Значит влюблю! Уж не сомневайся.
Я упрямо вздёргиваю подбородок и поднимаюсь с места.
– Ну и куда ты?..
– Спать. В отличии от тебя мне ещё идти на пары и думать, как помириться с…(этой нечистью – хочется сказать) Ковалевским, – в конце концов заканчиваю я, тяжело вздохнув, попутно стягивая с себя парик.
Чертов парень!
«И какого йети ты вообще шляешься в такое время?» – недовольно цокаю я и тут же падаю на диван, решив не ходить далеко.
Акимова ещё что-то шипит себе под нос.
Кажется, что-то вроде: «Что брат, что сестра – двое из ларца сумасшедших, блин».
Невольно усмехаюсь, утыкаясь в подушку. А затем просто отключаюсь, напоследок вспомнив темно-карие глаза с золотым ободком, застывшие в опасной близости от моих.
@16@
Утро однозначно не задалось. Кажется именно с того момента, как я открыла глаза, неудачи посыпалась на меня, как чертово конфетти.
Голова раскалывалась. Тело отказывалось подчиняться. Меня то и дело клонило обратно в сон. В то время как моя голова так или иначе снова оказывалась на мягкой подушке. Привкус во рту больше напоминал помойку, которую могли бы использовать и собаки для справления собственных нужд. Глаза припухли. Волосы вконец спутались. Но хуже всего то, что воспоминание о прошлой ночи никуда не делось. Несмотря на все мои молитвы о том, чтобы это был просто сон.
Вдобавок ко всем этим мелочам, в числе которых было и то, что я все же умудрилась проспать. Я опрокинула на себя горячий кофе. Едва не поскользнулась в ванной на банановой кожуре. Причём откуда она там взялась не знала даже Акимова. Именно мои вопли и гневные ругательства заставали её все же разлепить глаза и проверить – нет ли поблизости трупа. И это лишь малая часть того, как я собиралась.
– Боже, пошевеливайся, прошу тебя!
– Радуйся, что я вообще иду в универ!
– Если мы будем продвигаться такими темпами, то вряд ли вообще успеем туда сегодня! – гневно пыхчу я и снова натягиваю парик, покидав в сумку все необходимое для того, чтобы, оказавшись на нейтральной территории, незаметно переодеться и стереть с себя лишний грим.
Все-таки нельзя исключать возможность встречи с Ковалевским. И раз уж он меня видел, то видеть меня здесь иную– он совершенно не должен.
– Ты такая заноза, что я постоянно удивляюсь почему ты нравишься стольким людям! Хотя постой-ка, – Она усмехается и в отместку за свой сон добавляет: – Ты же играешь пай девочку-ангелочка. Точно!
Гневно сжимаю челюсть, сдерживая закипающую злость. Подхватываю сумку и, кинув: «Жду тебя на улице», спешно выхожу из квартиры.
Мне нужно срочно на воздух. Потому что если я сейчас же не вдохну прохладного ветерка, то либо взвою, либо придушу одну языкастую дамочку!
Несусь со всех ног к лифту, надеясь, что все неудачи и беды на сегодня закончились. Ведь я уже сполна прочувствовала этот день! Но не тут-то было…
Стоит мне лишь войти внутрь и гневно нажать на кнопку первого этажа, вымещая злость, двери останавливает чья-то рука. Недовольно хмурюсь. Но тут же остываю, понимая, что лифт в общественном и равном пользовании. Однако…когда следом за рукой я вижу хмурую физиономию Ковалевского – сердце заходится в бешеном ритме.
И вовсе не от волнения или предполагаемого стыда, как вы могли предположить.
О, не-е-е-т.
Скорее от непередаваемой ярости и желания спустить его с собственных небес на землю!
Мы встречаемся взглядами. На доли секунды на его лице проносится удивление с толикой непонимания. А затем он кажется точно также понимает, что случившееся ночью – не плод нашей больной фантазии. Брови опасно сходятся возле переносицы. Глаза сверкают похлеще молний. Двери захлопываются, отсекая нас от остального мира. И я в замешательстве сглатываю, невольно делая шаг назад.
– Ты, – с подозрительным спокойствием произносит он, указав на меня. Но то, как этот парень делает уверенный шаг вперёд – говорит о том, что это спокойствие напускное.
– Мы знакомы? – Пытаюсь предпринять последнюю попытку и кошу под дурочку. Но…
Этот ненормальный за секунду оказывается рядом со мной. И его руки становятся в опасной близости от моей головы, не говоря о лице, когда он с силой ударяет кулаками о стену.
– А. Точно. Вспомнила, – заискивающе кивая, произношу я, пытаясь сгладить накал, образовавшийся между нами.
Ну, что за невезение?!
– Ещё раз повторяю свой вопрос: ты меня преследуешь?
– Ещё раз повторяю: я живу здесь!
– Неужели? – Его бровь с садисткой медлительностью поднимается вверх. При этом трудно на заметить с какой иронией он совершает подобный жест.
Я суплюсь. Но тут же беру себя в руки.
В конце то концов, моя цель совершенно далека от подобных чувств.
«Этот парень не так-то прост» – неожиданно всплывают в мыслях слова Акимовой. И я злюсь.
Потому что совершенно не хочу проигрывать. Ведь тогда мои убеждения о красоте души, имеющей большее значение, нежели внешность, просто растворятся. А значит и все доводы, которые я привожу себе, каждый раз пытаясь снять с себя эту чёртову маску, канут в небытие.
Нет уж!
НЕТ. УЖ!
Не тогда, когда я почти решилась! Когда я почти поверила, что это действительно так!
Делаю вдох-выдох. После чего непроизвольно кладу руку ему на грудь. Наверное, инстинктивно пытаюсь защитить себя.
– Послушай, – едва не произношу его фамилию, но спешно это понимаю, – я правда здесь живу. У своей…родственницы. – Мысленно усмехаюсь, но тут же продолжаю под заинтересованным взглядом: – Меня соседи затопили. Да ещё и проводка сломалась. В общем в моей квартире ремонт. И именно поэтому я здесь.
Он недоверчиво щурится. Едва склоняется к моему лицу. Но тут же морщится, словно нахождение со мной в подобной близости ему неприятно, и отступает на шаг назад.
Внутри меня борются противоречивые чувства. Но я спешно подавляю их.
Ну, да. Вика (то есть нынешняя я) не красотка. По крайне мере не такая, как все видят эту красоту в типичных, стандартных рамках. Но, черт! Это все-таки обидно…
Какого…лешего спрашивается?
Почему, если ты красив, но в иной манере. Своей, простой, чудаковатой, местами может быть нестандартной – тебя уже не считают за девушку, способную кому-либо понравиться?..
Хочу уже выпалить все эти мысли вслух. Но лифт сигналит о прибытии, и его двери открываются.
Удивительно. Но он ничего не произносит на мою пламенную речь.
Хмыкаю себе под нос. А затем мы одновременно движемся к выходу. Да так же одновременно сталкиваемся плечами.
– Подвинься, – недовольно бурчит он, мельком взглянув на меня.
Я вспыхиваю от этого легкого пренебрежения в его взгляде, когда он скользит по моей простенькой дешёвой одежде, и тут же произношу:
– Сам подвинься!
Как итог – мы снова сталкиваемся друг с другом, не помещаясь в проход.
Оборжаться просто!
Гневно пыхчу и толкаю его в сторону, под его ошалелым взглядом. После чего спешу через весь к холл к огромным стеклянным дверям.
– Эй, Крейзи.
Мысленно сворачиваю его шею. А затем все-таки оборачиваюсь.
– С тебя должок.
– Чего? – возмущаюсь. – Какой ещё должок?
Его взгляд медленно скользит вниз и останавливается на обуви.
В этот момент я отчётливо понимаю его намёк.
«Чертов мелочный говнюк!» – думаю про себя, но в ответ лишь мило улыбаюсь, стараясь подключить свою вторую натуру, где я добрая и понимающая. Поэтому уже в следующее мгновение показываю ему жест «Ок» и, сказав: «Без проблем», разворачиваюсь и спешу на улицу.
Будут у тебя кроссовки!
В конце то концов, это прекрасный повод извиниться за все и… Он ещё пожалеет, что решил содрать с меня деньги!
Ирод!
Лёгкий ветерок ударяет в лицо, и я выдыхаю. Оглядываюсь по сторонам и щурюсь от яркого солнца, выбравшегося из-за утренней тучи.
Настроение паршивое. Голова до сих пор плохо соображает. В мыслях то и дело всплывает мой вчерашний позор. Но вместе с ним появляется и чувство некого удовлетворения.
«Так тебе и надо!» – довольно вопит мой внутренний голос, и я усмехаюсь, запрокинув голову, глядя на голубое небо с дымчатыми облаками. Но лишь до тех пор, пока не слышу:
– Помнится кто-то опаздывал в универ?..
Закатываю глаза, передразнивая подругу. После чего все-таки сажусь в её машину, аккуратно захлопнув дверь.
Акимова довольно улыбается. Я показываю ей фак. А затем мы обе смеемся. И так было всегда. Потому что несмотря на то, что мы совершенно разные, у нас есть кое-что общее.
Любовь, доверие и благодарность.
То, на чем строится наша дружба. Ведь несмотря ни на что, я знаю, что смогу доверить этой шумной девчонке любую тайну, саму себя. И она никогда не подведёт меня. Примет, как и всегда. Любую. Независимо от людей, которые постоянно вешают какие-либо ярлыки и т. д.
Я люблю ее. Люблю, как настоящую сестру, которой у меня никогда не было. И мы обе это знаем, поэтому любая стычка или ссора – лишь мелкие проявления наших тараканов, которых мы приняли и с которыми свыклись.
«Разве это не настоящая дружба?» – в который раз думаю, когда мы выезжаем с парковки. После чего отвожу взгляд от привычных пейзажей и без лишних предисловий пересказываю Акимовой встречу с Ковалевским.
Она довольно внимательно слушает. Но то, как уголки её губ все больше приподнимаются вверх, начинает меня раздражать.
– Что смешного?.. – непонимающе произношу я, снова закипая.
– То, что ты не хочешь признавать, как тебя задевает тот факт, что ты можешь кому-то не нравиться.
– Чушь!
– В самом деле? – Она мельком переводит на меня взгляд, усмехнувшись. – Вот об этом я и говорила, Алис. Им плевать, что у нас в душе. Плевать, что творится внутри. Главным всегда было и будет – обертка. А уж после все остальное. И то, если тебе предоставят такую возможность, как дать шанс твоей душеньке, чтобы наконец разглядеть ее.
– Это бессмысленно. Люди бывают разные.
– Но все мыслят стереотипами, стадно и…почти в одной и той же плоскости.
Хмыкаю, признавая некую правоту её слов. Но в конце концов говорю:
– Все равно не сдамся.
– Думаю, ты права. И в данном случаем стоит несколько изменить условия.
На этих словах я подбираюсь и озадаченно хмурюсь.
– То есть?..
– Если хочешь доказать мне правдивость твоих утверждений, то не обязательно ждать от него признания в любви. Мне вполне хватит поцелуя. Только – с его стороны и, как это говорят, не случайного, настоящего, искреннего. Понимаешь? Чтобы этот парень действительно захотел это сделать, потому что ему понравилась твоя пылкая душа, а не смазливое личико. Если же не сделает этого в течение месяца, то прости. Но я выигрываю. Согласна?..
Несколько минут обдумываю её слова. Взвешиваю каждое слово.
– Хорошо, – в конце концов вдыхаю я. – Так даже проще. Он поцелует меня. И ты наконец прислушаешься к моим словам.
Я наконец сама поверю в свои слова. Ведь, кто, как не такие парни, как Ковалевский, способны перевернуть все общепринятые представления? Всего лишь искренний поцелуй. Поцелуй с его стороны и…все мои желания и слова окажутся реальностью.
Я не просто хочу доказать ей свою правоту и выиграть. Я хочу доказать в первую очередь себе, что где-то там, глубоко, не зря верю, что душа основоположник всего.
Душа. А не внешность.
– Тогда по рукам.
Мы отбиваем кулачками незамысловатый ритуал, придуманный нами ещё в детстве.
– Один поцелуй. Один месяц, – весело хмыкнув, повторяет Акимова.
Я ухмыляюсь и снимаю парик, когда мы останавливаемся неподалёку от универа.
Пришло время сменить маску. А ещё…
Не сдаваться!
