Текст книги "Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ)"

Автор книги: Мэй Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

@43@

Такси останавливается прямо возле клуба, и Ковалевский, быстро выбравшись из машины, любезно предлагает мне руку. Однако я упрямо вздергиваю подбородок и самостоятельно выбираюсь, местами придерживая подол платья, длина которого мне все же кажется вызывающей.

Честно говоря, когда Акимова пыталась создать из меня конфетку. При этом такую, чтобы мою личность ненароком не рассекретили раньше времени. Я постоянно думала о том, как хочу прекратить этот фарс. Однако не тот, что я собираюсь устроить сегодня. А тот, что затеяла лично, решив доказать правдивость собственных же убеждений, применять которые на практике временами довольно-таки сложно. Не говоря о том, что элементарно – страшно.

Чем дальше я иду, тем больше понимаю, что подобная игра лишь подтверждает тот факт, что я все время бегу от реальности. Бегу от себя настоящей. От той кем могу быть лишь с немногими людьми.

«Ты должна сказать ему правду» – в сотый раз подсказывает внутренний голос.

«Ещё не время…» – думаю я, а затем замираю напротив яркой, неоновой вывески, название которой гласит: «Paradise».

Как мило…

– Ты когда-нибудь снимаешь эти черепашьи очки? Или ты даже спишь в них?..

Перевожу взгляд на парня, что загородил собой весь обзор на проходящих мимо людей, а затем суплюсь.

– Имеешь что-то против девушек в очках?..

Он мнётся на долю секунд, словно бы о чем-то раздумывает. Но затем мотает головой, сказав:

– Просто только сейчас понимаю, что никогда не видел тебя без них.

Не успеваю я раскрыть рта, он добавляет:

– Случай, когда ты была пьяна, не в счёт. Была ночь.

Мысленно хмыкаю, прекрасно понимая о чем он.

– Считай никакой разницы, – отмахиваюсь, чтобы наконец перекатить этот щекочущий нервы диалог, и делаю шаг вперёд, когда слышу позади себя:

– Не скажи. Глаза выглядят совсем иначе. Их эмоции выражены куда ярче и отчётливее…

Сглатываю, непроизвольно поправляя платье, в попытках чем-нибудь занять свои руки. Но, когда собираюсь ответить, боле-менее подбирая правильные слова, он берет меня за руку. Ловко переплетает наши пальцы. Мои, едва прохладные. И его – горячие, словно пламя.

– Надеюсь, ты помнишь свою задачу на сегодня.

– Сделать все, чтобы убедить твою девушку, в том, что эта самая девушка – я. И никто другой тебя не интересует. Все верно?

– Ого. – Он усмехается глядя на меня. – Иногда, вы девушки, умеете так все завуалировать, что порой и века не хватит на то, чтобы разложить все это по полочкам и понять истинный смысл.

– М-да. Таким талантом, увы, вы не обладаете, – прохладно отвечаю я и расправляю плечи, попутно выпрямившись в спине. После чего вживаюсь в свою роль и, взглянув на парня с милой улыбкой, растянувшейся на губах, говорю:

– Что ж, идём. Покажешь мне своих друзей, котик.

– Котик? – усмехнувшись, переспрашивает он, заломив одну бровь, когда я тяну его за руку, прямо ко входу.

– Ага. Они такие же наглые и любвеобильные! – не скрывая прямого намёка, насмешливо поясняю я.

Он то ли хрюкает, то ли сопит в кулак, делая вид, что давится. А затем прямо перед нами появляется мужчины довольно-таки крупных габаритов. Чёрный костюм. Тату на шее. И маленькая табличка на груди, гласящая: «Охрана».

Минута. Яркий неоновый браслет на запястье. Толпа людей. Оглушающая музыка. Светодиодные подцветки, довольно импозантные декорации. Прожектора, местами превращающиеся в некие спецэффекты. Словно в помещении летают бабочки, а их пыльца сыпется на нас прямо сверху. И мы, оказавшиеся, в самом эпицентре происходящего здесь веселья. Благо я успела просмотреть информацию, которую мне выдал Ковалевский. В основном там указывались имена тех, кто сегодня будет присутствовать. А также пометки – кто есть кто. Из чего я поняла, что Игорь Шторм стал для парня больше, чем просто знакомым или же приятелем. Похоже они действительно неплохо сдружились.

Также там были некие факты о самом Ковалевском, на случай экстренных вопросов. Ну и в общем-то – все.

В остальном этот парень полагался на импровизацию. Впрочем, как и я – девушка, что частенько любит прибегать к ней в жизни.

«Но поверит ли она?» – этот вопрос не перестаёт витать в моей голове. Ведь как бы там ни было, я боюсь заиграться и выдать свои истинные чувства.

Чем ближе мы приближаемся к столику, расположенному на втором этаже клуба, прямо под яркими лучами неона, тем больше я чувствую его прикосновения. Ладонь Ковалевского все ощутимее ложится на мою талию, едва поглаживая ткань платья. И это действие заставляет меня слегка напрячься. Тело моментально реагирует на его близость – кожа тут же покрывается мурашками. Потому я слегка отстраняюсь и мягко беру его за руку, игнорируя недоумевающий взгляд.

Уж лучше так…

Хотя…

Надеюсь, мои ладошки сейчас не сильно вспотели!

– Все в порядке? – Он неожиданно склоняется к моему лицу, пытаясь перекричать музыку.

Вместо ответа, я лишь сглатываю и уверенно киваю. Однако, видя хмурое выражение его лица – мысленно выдыхаю и подмигиваю.

В следующее мгновение мы уже стоим напротив столика, окружённого мягкими фиолетовыми диванчиками. И первое, что бросается в глаза – Демидова, чья длина платья вполне может переплюнуть всех здесь собравшихся девушек. Не говоря о броском, хоть и искусно выполненном, макияже.

«Просто признай – она, черт возьми, сногсшибательна!»

Но вместо этого в моих мыслях неожиданно проносится: «И эта нечисть ещё от неё нос воротит?!»

Интересно – кто же тогда в его вкусе? И сможет ли какая-нибудь девушка приручить его?..

Хмыкнув себе под нос, я наконец поднимаю взгляд. Плечи снова инстинктивно расправляются, под множеством заинтересованных взглядов, направленных на меня. И я мило улыбаюсь, стараясь не терять лицо.

– Всем привет! – кричит Ковалевский, сверкая своей белозубой улыбкой дьявола. При этом я замечаю взгляд Демидовой, что устремлён прямиком на наши сцепленные в замок руки.

«Выкуси, стерва!» – чувствуя, подступающую радость и странное удовлетворение, говорю ей мысленно и покрепче сжимаю ладонь Ковалевского, который никак не реагирует на это действие. Ведь сейчас он по очереди здоровается с парнями. Из девушек здесь только я, Карина, Диана, кажется с параллельной группы, и Элла – девушка Бровицкого, что также учится на их курсе. Его папа ещё вроде прокурор.

Нехило так Ковалевский налаживает связи…

– Знакомьтесь. Моя девушка – Виктория.

Он крепче обхватывает меня за талию, прижимая к себе. Поэтому одной рукой я упираюсь ему в грудь, едва поглаживая её и изображая некую влюблённость. Хотя, по-моему, здесь и изображать ничего не надо. Главное – это умение держать все под контролем!

– Неужели? – сквозь зубы, не скрывая презрения во взгляде, что искрится в каждом движении, произносит Карина.

Именно в этот момент я понимаю – игра начинается. Поэтому тут же нахожусь с ответом:

– Дима неправильно выразился. – Я мило и в то же время – хищно улыбаюсь. – Я не просто его девушка. Я – его любимая девушка.

Демидова усмехается.

– Странно. Ведь ещё не так давно мы резвились в душе с твоим парнем…

Сказать, что в этот момент у меня мысленно валится челюсть, падая прямиком к ногам, – ничего не сказать. Причём выражение лиц присутствующих не особо-то отличаются от моего. Разве что в их – больше укора и некой неловкости. Правда Шторм, в отличии от остальных, сидит с веселой, игривой ухмылкой, растянувшейся на губах.

И почему у меня такое странное чувство, будто бы он знает наш маленький секрет? Тот самый секрет, где мы пара всего лишь на публике?! Или…это что-то иное?

Так. Спокойно.

– Скорее – прискорбно. Ведь теперь он только мой. А то, что было до меня – обычно называют «прошлым» и, как правило, забывают.

Девушка недовольно поджимает губы. Линия скул проступает так четко, что я вижу ровные мазки румян, что так чётко и аккуратно оттеняют их. Как и угольная подводка, делающая взгляд хищным, невероятно выразительным.

После сказанных мной слов воцаряется некоторое молчание.

Я чувствую, как напрягается рука Ковалевского на моей талии. Как тяжело вздымается его грудь. Он взглядом испепеляет Демидову. Та, впрочем, тоже не так далеко от него ушла. В её глазах так и читается немой вопрос: «Серьезно? Девушка? У тебя? С каких пор?!» Именно в этот момент Игорь откашливается, чем приводит остальных в действие.

Кто-то машет рукой и говорит: «Добро пожаловать!». Кто-то переключается на своего парня. Кто-то с любопытством меня рассматривает. А кто-то открывает бутылку виски, разливая её содержимое по гранённым стаканам.

Я решаю сделать тоже самое – сотворить действие и показать, что этот парень мой! По крайне мере начать что-либо делать. Поэтому уже в следующее мгновение беру его за руку и тяну за собой в свободное и большое кресло, стоящее в углу.

Ковалевский молча следует за мной. Однако, когда я толкаю его на сидение и сажусь сверху, он удивленно округляет глаза. Благо этот жест вижу только я. Как и тот, где в следующую секунду, в его глазах загорается нехороший такой, дьявольский огонёк.

В какой-то момент мне даже начинает казаться, что он меня хочет. Однако, когда этот парень обводит меня задумчивым взглядом, совершенно далёким от тех, что я видела раньше, и едва сдвигает мою попку в сторону, я всеми силами сдерживаю в себе желание подняться на ноги и прямо, как в пятом классе, постыдно сбежать на глазах у всех.

«Черта с два видимо!» – подначивает внутренний голос, но я лишь приосаниваюсь и продолжаю улыбаться, словно ненормальная.

Поначалу все продолжают молчать, занимаясь каждый своими делами. В то время как музыка вокруг не стихает. Лучи прожекторов лишь становятся ярче. А танцы людей безумней и раскрепощенней.

Затем Ковалевский берет на себя роль главного заводилы. Его дружки тут же подключаются. Начиняется настоящее веселье. Шутки, различные байки, мини истории из жизни каждого. Причём не те, где ты прилежный и порядочный гражданин, а самые яркие, постыдные и местами безумные.

Услышав истории присутствующих здесь людей я и подумать не могла, что они настолько чокнутые. Впрочем, Демидова исключение. Ведь обоснованный ярлычок «стерва» видно издалека. Именно поэтому я не переставала устраивать мини представления с моим соседом – человеком, участвующим в нашем эксперименте, где так или иначе показывала, что он мой.

И знаете…

По тому, как периодически дергался её левый глаз, а губы сжимались в тонкую нить, выражающую прискорбие и желание убивать, – у меня получилось.

@44@

Все бы ничего. Казалось бы победа за мной! Ведь друзья Ковалевского меня приняли. В том числе и девчонки. Хотя за это время я уже не раз услышала от этой компашки: «Ты странная», «И впрямь чудачка», «По-моему такая девушка и нужна Ковалевскому», «Мы подружимся», «Дай пять, детка!» и все в таком духе. Карина в ауте и большую часть времени зависает в телефоне, местами поглядывая на нас исподлобья. Но… Якобы мой парень ведёт себя странно.

Моя персональная нечисть то и дело не сводит с меня своих дьявольских глаз. Иногда его взгляд задумчивый. Иногда обжигающий. Иногда хмурый. А иногда пустой, словно он находится в иной реальности. И хотя он прекрасно все это время играл свою роль, как и я, чувство напряжения между нами с тех пор, как я вклинилась в общую беседу, местами позабыв о том, что все это – фарс, не исчезает.

Я думаю об этом все то время, что парни обсуждают какие-то гонки, которые состоятся через несколько дней. Но мои размышления прерывает голос Эллы. Однако биты настолько оглушающие, что я толком не могу разобрать её слов. Тогда девушка смеётся, встаёт со своего места и подходит к нам.

– Позволишь украсть твою девушку? – Она обращается к Ковалевскому, но при этом лукаво поглядывает на меня.

– Смотря на сколько и куда, – тем временем выдаёт Ковалевский, усмехнувшись уголками губ.

– Он не против, – говорю прежде, чем этот парень ещё что-нибудь придумает. С него станется. А затем поднимаюсь с насиженного места. Правда не успеваю толком шагнуть вперёд – он хватает меня за руку.

Мы встречаемся взглядами. И в этот момент я, кажется, могу задохнуться. Настолько его взгляд проникает в душу.

Ей богу, если бы мы были знакомы дольше, я бы подумала, что это признание в чувствах. Может быть в любви, а может быть и нет, но в явной симпатии и начале чего-то большего…

«Снова ты фантазируешь, Алиса!» – упрекает меня внутренний голос, и я мысленно одёргиваю себя.

– Не переживай. Ничего с твоей девушкой не случится. Мы всего лишь немного расслабимся и потанцуем, – смеётся Элла и хватает меня за другую руку, утягивая за собой следом.

Ковалевский, словно нехотя, отпускает меня. И я улыбаюсь ему, чувствуя, как быстро в этот момент бьется мое сердце. А затем разворачиваюсь, поспевая за девушкой, спешно спускаясь по лестнице, навстречу горящим огням, светящемуся танцполу, а также диджею, что не перестаёт подогревать публику громкими и горячими треками, наравне с различными конкурсами.

Стоит нам оказаться в гудящей толпе, я теряюсь в водовороте музыки. Если оглядеться по сторонам, то можно заметить, как люди вокруг погружаться в собственную нирвану. Думаю, в эти мгновения у каждого в голове собственная мелодия, ритм – ведущие в замысловатый транс.

Невозможно насытиться этими ощущения простора и свободы, когда тело поддаётся нотам и, кажется, парит, не особо задумываюсь над движениями.

Мы быстро вливаемся в общую массу, и я забываю о происходящем наверху веселье. Я совершенно не думаю о том, что в этот момент Демидова вполне может соблазнять моего парня. Поправочка. Моего лже-парня. И вместо этого полностью погружаюсь в царящую атмосферу яркого хаоса и безумия.

Песня за песней. Движения за движениями. Ноги, стертые до изнеможения. Гул голосов, подпевающих знакомым песням.

Мы смеёмся, и Элла машет руками.

Я недоумевающе вздёргивая бровями, пытаясь расслышать, что она пытается сказать мне. Но вместо этого девушка снова смеётся, тяжело дыша. Затем останавливается, хватает меня за руку и тянет за собой, уверенно направляясь к бару.

– Умираю, как хочу пить! – кричит, перекрикивая музыку. И на этот раз я её слышу.

Мы подходим к деревянной стойке, украшенной яркой неоновой подсветкой. Молодой парень, с руками, полностью забитыми татуировками, тут же оказывается возле нас.

Элла делает заказ, перечисляя названия различных напитков, из которых я узнаю лишь «кровавая мэри». А затем разворачивается ко мне, широко улыбаясь.

– Ты прикольная, – в который раз произносит девушка и лукаво щурится. – И думаю, что совсем скоро ваша игра станет реальностью. – Пухлые, нежно-розоватые губы растягиваются в обворожительной улыбке, из-за которой на её лице тут же появляются две очаровательные ямочки.

Растеряно хлопаю глазами, когда грудь тяжело опадает, из-за бесконечных танцев.

– Ты…Что… То есть…

– Не парься! Не училась бы я на психолога, то не знала бы столько тонкостей в проявлении человеческих чувств и эмоций. Сейчас я все больше читаю людей, как открытые книги. И знаешь, глядя на тебя, мне на ум часто проходит слово «предел».

Я хмурюсь, пожевывая губу. Но затем тяжело вздыхаю. Нет смысла отпираться. Не с этой девушкой. Не теперь.

– Все так плохо?.. – говорю, не особо понимаю на какой именно вопрос хочу получить ответ.

– Предел – не всегда означает конец. В каком смысле ты не подразумевала это значение. Иногда «предел» – это начало освобождения, – с загадочной улыбкой на губах, произносит девушка. Но прежде чем я успеваю что-либо сказать, она протягивает мне стопку с голубой жидкостью, на дне которой виднеется нечто желтое и тягучее.

– Пей.

С сомнением смотрю на стопку.

– Не дрейф! Ничего запрещённого или же смертоносного. Всего лишь алкоголь с добавлением сиропа. Иногда расслабиться и отпустить поводья бывает очень полезно.

– А ты точно психолог?

– Да, а что? – Она заинтересованно склоняет голову набок.

– Просто говоришь, как самый настоящий философ, – усмехаюсь я, а затем, не глядя, опрокидываю в себя стопку с ярким наполнением.

Обжигающий холод с толикой перчинки – едва пощипывает во рту. А затем на кончике языка появляется привкус ананаса и чего-то ещё, что идеально балансирует с остальными составляющими.

Втягиваю носом воздух и перевожу взгляд на свою новую знакомую.

– За любовь! – произносит Элла, подняв вверх бокал с янтарной жидкостью, кубиками льда и фруктами, томящимися внутри.

– За любовь! – весело парирую я, хватаясь за вторую стопку.

Мы чокаемся и, выпив содержимое, снова возвращаемся на танцпол. При этом я чувствую легкое тепло, разливающееся по венам. Мой рассудок абсолютно трезв. Ну почти. Однако чувство спокойствия и расслабленности накрывает меня с головой, даруя некую эйфорию.

В последнее время я только и делала, что думала о тех или иных вещах. Постоянно терзала себя и не могла уснуть. Но сегодня…

Кажется, сегодня я беру выходной, заперев мысли и чувства на замок.

– Carpe Diem, – весело кричит Элла, вырисовывая руками в воздухе непонятные движения под такт музыки.

Я смеюсь, подпрыгивая вверх, крича:

– Лови момент!

Музыка, с примесью алкоголя, течёт в наших венах, разливается жидким сиропом, даруя невероятный прилив энергии.

Мы веселимся, не задумываясь о людях о вокруг. А затем на танцполе я замечаю Карину, лицо которой выглядывает из-за спины какого-то парня.

В голове что-то щёлкает. Я срываюсь с места и спешу к ним. В мыслях почему-то отчетливо пульсирует: «Это он. Он с этой стервой, когда здесь я!»

Руки тянутся сами собой, когда ногти выпиваются в кожу парня, оттаскивая его от неё.

– Какого хрена?! – не скрывая злости, произносит незнакомец, чьё лицо мне совершенно незнакомо.

Пару раз моргаю и привожу себя в чувства, понимая, что ошиблась.

Черт.

Надо найти Ковалевского.

«Найди, найди, а то крыша совсем съезжает с катушек» – усмехается внутренний голос, и я угрюмо поджимаю губы. Однако не успеваю толком отойти в сторону, меня хватают за руку.

– Эй, ты! Ничего не забыла?

– В каком смысле? – перевожу непонимающий, вместе с этим сердитый взгляд на девушку, из-за которой мои нервы уже на пределе.

«А может дело вовсе не в ней, а в том, что ты по уши втрескалась в этого парня?..» – как всегда не во время всплывают мысли моего подсознания. И я злюсь ещё больше. Злюсь, потому что прекрасно знаю, что это правда.

– В том смысле, что общество следует отгораживать от таких ненормальных, как ты.

Мои глаза застилает пелена из злости. Ненависть бурлит в крови.

Какого лешего?!

Сколько можно?!

Что вообще значит быть нормальным? Кто устанавливает эти рамки нормальности?! И как, черт побери, они должны соблюдаться?!

Разве не бред – постоянно устанавливать для всех одно и то же клише, если мы в априори не можем быть нормальными. Быть нормальным – быть, как все. Но ведь все мы разные. Что и есть истина для нормальности!

– Да пошла ты! – говорю я, показав ей средний палец.

Взгляд подмечает, как её брови удивлённо взметают вверх. Грубы кривятся в недовольстве. А в толпе появляется знакомый силуэт. Кажется, он направляется к нам.

Ковалевский.

Разворачиваюсь и делаю шаг вперёд. Однако не ожидаю того, что уже в следующую секунду меня резко дернут назад. Да, как? Прямо за волосы! Благо моя реакция, как всегда, отменная. Я успеваю ухватиться руками за голову, крепко сжимая парик, натягивая его обратно на лоб.

Когда хватка слабеет, я оборачиваюсь назад.

Гневный взгляд хищных глаз направлен целиком и полностью на меня.

«Ну держись, стерва!» – вспыхивает ярко-алым в моем сознании, и я теряю контроль над собственным разумом.

Кидаюсь на эту гадюку, пальцами впиваясь в гладкие, шелковистые волосы.

«Сейчас мы тебе их слегка, а может быть и нет, поубавим!»

Мы мечемся из стороны в сторону. Каждая из нас пытается нанести друг другу какой-либо урон. И, если бы я смотрела на это представление со стороны, то назвала бы подобную картину «поединком куриц». Иначе как наши телодвижения и визги назвать трудно.

В какой-то момент я замечаю, что вокруг нас уже собирается толпа. Но музыка по-прежнему играет. А кто-то продолжает танцевать.

На доли секунд взгляд цепляется за Диму, что вот-вот пробьётся к нашему вымышленному рингу. И это мгновение едва не становится моей погибелью. Ведь уже в следующее – очки подпрыгивают на носу, а затем скатываются вниз, с глухим стуком падая на пол.

Я резко останавливаюсь, тяжело дыша. Сердце перестаёт биться. И хотя это невозможно – в эту секунду мне кажется, что оно, как и многие здесь, в предвкушении последующего аккорда. В предвкушении финиша.

«Только не это» – проносится паническая мысль. А затем, не обращая внимания на язвительные реплики Демидовой, приседаю на корточки, пытаясь в световых бликах отыскать одну из самых важных деталей моей маскировки.

Я ползаю по полу, словно припадочная. Люди, как назло, не желают уступать дорогу, и топчутся рядом. Кажется, если бы здесь произошло убийство – никто бы и не заметил. Но…

– Ты случаем не это ищешь? – знакомый смех, раздираемый желчью раздаётся совсем близко.

«Может стоит все же попробовать?» – проносится в мыслях, когда я поднимаю взгляд и смотрю на Демидову, что держит своими цепкими ноготками мои очки.

Сглатываю и тут же поднимаюсь на ноги. Смотреть на неё снизу вверх – кажется чем-то унизительным.

– Верни, – совершенно позабыв о конспирации, цежу я сквозь зубы, открыто глядя на неё.

Она усмехается, запрокинув голову назад. А затем наши взгляды встречаются. Тело слегка потряхивает, мелкий озноб одолевает меня. Но сколько бы мы не сверлили друг друга взглядом – она не узнаёт меня. По крайне мере я не вижу эмоций, которые бы могли натолкнуть меня на иные предположения. Хотя может быть дело в том, что она элементарно не умеет их проявлять.

Королева гадюк умеет лишь громко шипеть и нападать.

– Что вы устроили? – сквозь музыку доносится знакомый голос. На этот раз сердце пропускает болезненный удар. – Карина, – Его голос в этот момент напоминает раскаты грома, – верни монй девушке очки. И большей не смей прикасаться к ней. Никогда.

На доли секунд наши взгляды снова пересекаются. Неудивительно, что в её глазах полыхает дьявольское пламя, в котором я горю заживо. Она хмурится. А затем её губы слегка приоткрываются, словно забытое ранее слово, наконец готово слететь с её уст.

О, нет.

Воспользовавшись заминкой, я подхожу ближе и спешно вырываю свои очки, едва поцарапав её кожу на запястье. Она шипит, плотно сжимая губы. Бросает на меня очередной, едкий взгляд, едва прищуренных глаз, а затем уходит. И, как бы я её ненавидела – умение в любой ситуации оставаться величественной королевой, которой все нипочем, завораживает, заставляя завидовать.

– Эй, – легкое касание пальцев к моему запястью, и я вздрагиваю. А затем он разворачивает меня быстрее, чем я успеваю натянуть на лицо атрибутику своей маскировки.

Наши взгляды встречаются и…

Ничего.

По крайне мере я снова не вижу должных эмоций на его лице. Ведь, если бы он меня узнал, то вряд ли бы оставался таким спокойным. Ведь так?..

Легкое касание к щеке. Его пальцы скользят вниз, от чего сердце в груди моментально заходится в бешеном ритме, млея от подобной близости. Но затем рассудок вопит: «Возьми себя в руки, черт возьми!», и я отстраняюсь, сделав шаг назад.

Ковалевский улыбается уголками губ, когда я в спешке натягиваю очки, а затем выдыхаю. Внутри меня до сих пор творится раздрай, несмотря на то, что все вроде как обошлось и моя тайна по-прежнему остаётся таковой. Однако настроение безвозвратно утеряно. Эйфория от выпитого алкоголя и музыки – испарилась. Теперь все вокруг только раздражает, заставляя понуро опустить плечи. При том что после потасовки с Демидовой у меня разболелась голова. Эта стерва в отместку выдернула мне парочку волос. Не говоря уже царапинах, оставленных на запястье, которые жгут, как самый настоящий яд, впрыснутый змеей.

Ничего не говоря, Ковалевский берет меня за руку. Однако впервые это действие выглядит таким мягким и бережным. Мне даже как-то не по себе. Ведь я привыкла к бешеной, поглощающей энергетике этого парня, а не умиротворённому спокойствию, проявляющемуся подобным образом.

Мы движемся сквозь толпу, то и дело огибая танцующих людей. Пару часов назад здесь было не так людно. Однако сейчас, кажется, словно помещение забито полностью.

Перевожу взгляд на часы, что висят у самого входа, возле гардеробной.

Они показывают полночь.

Видимо подобное время лишь начало всего веселья.

Что ж. Может быть наш уход и к лучшему. Поскольку только оказавшись на улице и глубоко вздохнув свежего воздуха, я чувствую себя лучше.

– Что – ты даже ничего не скажешь? – В конце концов не выдержав подобного молчания, когда мы переходим дорогу к скверу, произношу я.

– А должен?..

– Обычно ты не применишь лишний раз добавить едкое словечко или же прочитать лекцию об отсутствии мозгов.

Он едва слышно усмехается себе под нос.

– Скажу лишь, что наша сфера искусства лишилась небывалого самородка.

Я напрягаюсь, на мгновение почувствовав желчь в его словах. Но затем мотаю головой, ведь он тут же произносит:

– Ты отлично сыграла мою девушку. Скажем так – не будь я в курсе нашего плана – и сам бы поверил.

Я усмехаюсь, пытаясь скрыть горечь.

– Что ж. Будем полагать я отплатила за свой должок.

– Выходит, что так, – задумчиво произносит он. А затем мы останавливаемся возле небольшого фонтана, по ободку которого со всех сторон высечены львиные головы.

Наши фигуры замирают напротив друг друга. Свет, падающий от фонарей, отбрасывает тени.

– Знаешь, я… – в какой-то момент беспрерывных гляделок, вдруг начинаем мы оба, а затем тут же стихаем.

– Прости, говори…

Ковалевский хмурится, продолжая удерживать мой взгляд. А затем черты его лица так же быстро расслабляются, от чего каждая заострённая черточка разглаживается, даруя четкий, красивый силуэт.

– Идём. Поймаем такси. Думаю, на сегодня игр достаточно.

Молча киваю, пытаясь скрыть собственное разочарование. Мне казалось он собирается сказать что-то важное. Однако в последний момент его вспыхнувшие глаза резко погасли. И вот мы уже направляемся к остановке.