Текст книги "Волшебная книга Эндимиона"

Автор книги: Мэттью Скелтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25

Его разбудил поцелуй.

Блейк открыл глаза, Перед этим ему снилась снежная пустыня, и был он там совсем один, а сейчас рядом с ним отец. Как он попал в эту пустыню? Блейк зажмурился, снова раскрыл глаза. Отец никуда не исчезал. Как он плохо выглядит: похудел, круги под глазами. Но все равно от него веет знакомым ароматом табака, привычными теплыми запахами родного дома.

От всего этого к Блейку тоже пришло ощущение тепла. И безопасности. Он повернулся на постели, улегся на бок, улыбнулся… И снова уснул.

Несколько часов спустя он, вздрогнув, проснулся и сразу вспомнил то, что произошло. Во сне или наяву? Он по кусочкам собирал воспоминания… Темные коридоры, круглая комната в башне, страшная женщина в перчатках, желтый плащ Дак… Страх за нее, за себя… Скользкая покатая крыша… Тревожные звуки сирен… Все это сон или правда?.. А отец? Тоже был в сновидении?..

Блейк огляделся. Белые стены, несколько застеленных узких кроватей, и он лежит на такой же – на жесткой простыне, с жесткой подушкой под головой. Рядом стойка с каким-то чавкающим аппаратом, но к Блейку он, кажется, сейчас не подключен.

Значит, он в больнице. Но почему здесь столько народа: мама, папа, Дак, мужчина в белом халате. Он что-то говорит. Блейк прислушался.

– …Ничего страшного, мы сделали полное обследование, перевязали царапины и ссадины… поставили капельницу… – Это Блейк чувствовал по своему запястью. – Сильный удар, – продолжал врач, – пришелся на затылочную часть головы. Но серьезных последствий нет и не будет. Можете не волноваться… Скоро отпустим его домой…

Веки у Блейка отяжелели, но все же он достаточно ясно видел всех членов своей семьи, находившихся у постели: отца, он положил одну руку на плечо Дак, а другой обнимал мать Блейка, которая – он не сразу поверил в это – плакала.

Ему захотелось сказать ей, что не надо плакать, захотелось спросить отца, когда же тот приехал, и спросить у Дак, нашла ли она свой любимый желтый плащ, который он безжалостно скинул с крыши… И много чего еще захотелось ему сказать и спросить, но глаза сами собой закрылись, и он опять уснул.

Еще раз он проснулся от прикосновения ко лбу чьей-то прохладной руки.

– Дак! – услышал он строгий голос матери. – Не беспокой его.

– Дай ему поспать, – сказал отец. – Сон лечит.

Но Дак, видимо, считала иначе.

– Он проснулся! – воскликнула она. – Ему надоело спать! Я хочу ему сообщить, что…

– Дак! – прервала мать. – Не надоедай ему!

– Еще успеешь это сделать дома, – сказал отец.

Дак хотела это сделать раньше.

– Хочу тебе сообщить, – торопясь, пока ее опять не прервали, выпалила она, – что миссис Диана Бентли арестована!

– Дак! – в один голос воскликнули мать и отец.

Блейк шевельнул головой, которая болезненно отозвалась на его движение, и попытался приподняться в постели, но опустился обратно.

– Как? – пробормотал он. – Как это было?.. А как Дак? Кто ее спас?

– Ты! – крикнула сестра. – Ты меня спасал все время! Я слышала из-за двери, как ты…

– Он нам все расскажет сам, – сказала мать. – Когда ему станет немного лучше.

Но остановить Дак было невозможно.

– А еще собака! – воскликнула она. – Нам помогла собака. Ее зовут Алиса. Она лаяла и лаяла все время и собирала людей.

– Да, собака тоже, – согласилась мать. – Собака просто бросалась на ворота библиотеки, а ее хозяин… очень странный человек… указывал на крышу и бормотал что-то непонятное. Но тоже привлек внимание прохожих. И сирена, долгое время работала сирена, и тогда…

– И тогда прибыла полиция, – продолжала Дак. – Они полезли на крышу и сняли оттуда Блейка…

– И освободили тебя, Дак. Но был момент… – У матери дрогнул голос. – Был момент, когда я думала, что эта женщина скинет Блейка с крыши.

– Она хотела это сделать, – припомнил Блейк, и ему снова сделалось страшно. Он взглянул на отца. – А как ты оказался здесь?

– Я собрался ехать к вам, – ответил тот, – еще до того, как все это случилось. Соскучился… мне вас всех не хватало. – Он погладил Дак по голове, с улыбкой взглянул на жену. – И еще я подумал, что, если тут появился наш давний приятель Проспер Маршан, вашей маме нужна серьезная защита. Он слишком много говорит и всегда полон довольно опасными идеями…

– Не говори глупостей при детях, – сказала миссис Уинтерс, улыбаясь.

– Если хотите немного отдохнуть от разговоров, леди и джентльмены, – послышался голос от двери, – то разрешите мне сменить вас.

В дверях стоял высокий седоволосый человек – профессор Джолион Фолл.

– Рад видеть вас снова, мистер Фолл, – сказал отец Блейка.

– И я, мой дружок, и я тоже, – отвечал тот.

– Освобождаем вам место, профессор, – сказала миссис Уинтерс, и родители Блейка ушли, уводя с собой слабо упирающуюся Дак.

– Знаю, о чем ты хотел спросить меня, – проговорил Джолион после нескольких вопросов по поводу самочувствия Блейка. – И отвечу сразу… Да, я тоже был среди охотников за этой редкостной Книгой. И так же, как Диана Бентли, горел желанием заполучить ее в свои руки.

– Она говорила… – припомнил Блейк, – что вы сломали застежку Книги.

– Да, – выдохнул профессор и невольно взглянул на большой палец своей правой руки. – Это правда. И вот…

– Уходи отсюда! – крикнул вдруг Блейк и сам удивился, откуда у него взялись силы для такого громкого возгласа, который был обращен отнюдь не к профессору, а к появившейся в дверях Дак.

Но профессор вступился за нее.

– Не кричи. Твоя сестра имеет полное право присутствовать. Она ведь тоже была участницей всей этой истории.

Дак подошла ближе.

– Расскажите, мистер Фолл, – попросила она. – Все, что вы хотели.

– Да, я очень завидовал тогда Джорджу Салманасару, – сказал профессор виноватым тоном. – Тому, что он первым нашел Книгу с пустыми страницами. Мы были добрыми друзьями с Джорджем, но я решил на собственный страх и риск открыть ее и все испортил. Хотел раньше других узнать, что в ней скрыто, получить силу и мудрость, которую она вроде бы может дать человеку… – Он помолчал и грустным, виноватым голосом добавил: – Я даже вознамерился украсть ее у Джорджа. Вот до чего докатился. Стыжусь до сих пор. А Книга… Она отвергла меня, а мой друг Салманасар вскоре куда-то скрылся и не давал о себе знать до самого последнего времени.

– Миссис Бентли добивалась этой книжки еще больше, чем вы, – сказала Дак.

– Так-то оно так, – ответил профессор, не глядя на нее, – но это не слишком утешает меня.

– Но где она сейчас, профессор? – взволнованно спросил Блейк. – Вы не знаете? После того, как упала с крыши библиотеки.

– Не беспокойся, мальчик, – сказал тот и похлопал его по плечу. – Она ждет тебя, уверен в этом. И если будет нужно, сама даст о себе знать.

– Но где? – повторил Блейк. – И как?

– Доверься ей. Ведь ты теперь ее хранитель. Современный Эндимион. Она избрала тебя.

Блейк с сомнением покачал головой.

– Не знаю… Но почему я?..

И в этот момент в палату вошла медицинская сестра и сказала, что время для посещения больных окончилось.

На прощание профессор Джолион успел сказать Блейку:

– Задай тот же самый вопрос своему отцу. Возможно, он сумеет ответить на него более убедительно.

С этими загадочными словами он удалился, уводя с собою Дак.

Глава 26

Снова Блейк находился в стенах библиотеки колледжа Святого Иеремии, ожидая мать.

– Она задерживается уже на целый час, – недовольно сказал его отец, мистер Кристофер Уинтерс.

– Я привык к этому, – заверил его Блейк. – Давай походим здесь, посмотрим книжки.

– Дорогой мой, – ответил отец, – в прошлые годы я столько уже ходил здесь и так нагляделся на все эти книги…

– А это ты тоже видел, папа? – спросил Блейк, когда они подошли к выходу из библиотечного зала на галерею. Там, под старинными часами, в застекленном и специально освещенном шкафчике находилась одна из главных реликвий библиотеки – манускрипт, переписанный более пятисот лет назад обитавшими в этом здании монахами и украшенный тщательно выполненными рисунками, сохранившими былую яркость красок.

Задавая вопрос отцу, Блейк показывал на большую темно-красную букву «О», с которой начиналась левая страница раскрытой рукописи. Внутри самой буквы был изображен монах в темной рясе, на коленях у которого – крошечная фигурка в желтом, немного вздутом на спине одеянии.

Кристофер Уинтерс улыбнулся.

– Да, – сказал он, – с монахом Теодориком мы старые знакомые. А книгу, в которой он изображен, я не один раз держал в руках, вчитываясь в ее содержание. Что было, поверь мне, совсем нелегко.

– Ты не шутишь? – воскликнул Блейк.

– Какие шутки? Мне она была нужна для работы. Для статьи, которую я собирался писать.

– Расскажи мне, пожалуйста!

– Ну, это довольно сложно…

– А ты расскажи как можно проще, папа!

– Тебе интересно? – с недоверием спросил отец. – Что ж, попробую… Видишь ли, эта фигура в желтом, что на рисунке, почти в точности напоминает такую же на гербе одного немца, жившего в то же время, то есть в середине XV века.

– Какого немца?

– Ты, наверное, не знаешь: его звали Иоганн Гутенберг. Он первым начал печатать книги. И ученые уже много лет удивляются и никак не могут понять, каким образом английский монах мог знать о гербе этого немца, совсем неизвестного тогда никому в Европе. Я тоже пытался внести хоть какую-то ясность в этот вопрос, однако больше всего меня поразило – это было уже немного позднее – другое. Это существо, сидящее на коленях у монаха… оно…

– Оно похоже на меня! – сказал Блейк. – Верно?

– Да… – с удивлением и каким-то страхом произнес отец. – Очень похоже. Такой же мальчишка, как ты, только на спине что-то вроде горба. Но мне кажется: скорее всего, у него что-то привязано там, и он не хочет, чтобы об этом знали другие…

– Ох, не начинай, пожалуйста, опять обременять нас своими догадками, – послышался от двери голос миссис Уинтерс. – Ты однажды уже писал об этом, Кристофер, и никто из ученых мужей тебя не поддержал.

– И все-таки я прав, – сказал он. – Вам еще придется согласиться со мной. Только что именно этот мальчик прячет за спиной, этого мы, боюсь, никогда не узнаем.

Джульет Уинтерс утомленно пожала плечами, Дак хихикнула – у нее были свои соображения насчет поклажи за спиной у мальчика, одетого в почти такой же, как у нее, желтый плащ… Кстати, где он? Кто его подобрал там, куда он упал?..

Когда они уже шли к выходу из библиотеки, отец негромко сказал Блейку:

– Твоя мать не хочет меня слушать, а я, когда работал со старинными рукописями, набрел на историю об одном типографском подмастерье, который путешествовал из континентальной Европы в Оксфорд с какой-то странной Книгой Мудрости за спиной. И думаю, что…

Этот день выдался удивительно теплым для осени, и они решили не слишком торопиться домой, а прогуляться по Оксфорду и поговорить о многом.

Поздним вечером, когда Блейк собирался уже лечь в постель, он услышал легкий шум возле входной двери.

Подбежав и открыв ее, он увидел лежащий у самого порога желтый сверток. Это был плащ его сестры, аккуратно сложенный и перевязанный веревкой. Плащ был сильно испачкан, и Блейк подумал, что Дак вряд ли будет его снова носить. Да и главной причины для этого больше не было: родители окончательно помирились, плащ уже сыграл свою роль. А принимать участие в хождении по книжным подвалам и хранилищам ему тоже едва ли придется.

Когда Блейк развязал и развернул плащ, он увидел лежащую в нем Книгу. Сердце усиленно забилось, он взял ее в руки… Это был «Эндимион Спринг», все еще запечатанный печатью, замешанной на крови из его пальца. Он дотронулся до шрама на пальце, погладил кожаный переплет Книги, в которой собрана мудрость всего мира. Но он не испытывал уверенности, что она будет ему нужна в его жизни, эта Книга. Его даже пугала мысль о том, что в ней… под этим вот обыкновенным переплетом собраны все тайны, вся премудрость Вселенной. Может ли такое быть? В голове вспыхнули строчки:

 
Про все, что было, будет и есть,
На этих станицах можно прочесть…
 

И еще:

 
То, что сегодня – было.
То, что вчера – уже сплыло.
То, что завтра – придет,
Если Книга Книгу найдет…
 

Поднявшись к себе в комнату, он запер дверь и, оставшись один на один с Книгой, снова прикоснулся к переплету, к запирающей его кроваво-красной печати… И печать исчезла, а страницы встрепенулись, словно приглашая к себе.

Очень медленно он раскрыл Книгу…

Послесловие

Книга, которую вы держите в руках, начала зарождаться на свет, когда один мой друг задал мне странный вопрос: «А кто такой Эндимион Спринг, ты не знаешь случайно?»

До той поры Эндимион был для меня в большей степени тень, нежели живое существо; скорее, почти неслышный шепот, чем голос… И я решил забраться в книжные дебри Бодлианской библиотеки в Оксфорде и постараться выяснить, кто же он такой. То, что я смог узнать о нем, поразило меня.

Из одряхлевшей, рассыпающейся книги XVI столетия я узнал одну любопытную, давно позабытую вещь: истинным «отцом» печатного дела в Европе был вовсе не Иоганн Гутенберг, как считают многие, а некто Лоренс Кустер, голландский дровосек и резчик по дереву, кто натолкнулся однажды в лесу под городом Гарлемом на величественный бук, из ствола которого он вырезал для своих внуков несколько букв латинского алфавита. Возвратясь домой, он обнаружил, что древесный сок от кусочков дерева пропитал его буквы и оставил их отпечатки на платке, в который те были завернуты. Это навело его на мысль: отчего бы не начать печатание книг с применением подобных вырезных букв?

К сожалению, среди его знакомых оказался нечестный человек, который, услышав об этой идее, подхватил ее и решил осуществить первым. Этот негодяй выкрал у Кустера не только идею, но также исходные материалы и умчался в германский город Майнц, где с помощью талантливого механика и ювелира Иоганна Гутенберга создал первый печатный станок, перейдя с деревянных букв на металлические, что в корне изменило возможности книгопечатания. Имя этого бессовестного ворюги Иоганн Фуст.

Все прочитанное показалось мне довольно интересным. Но правда ли это? Я обратился к другой книге, которая поведала историю совершенно противоположного характера. В ней рассказывалось, что Иоганн Фуст был никакой не вор, а просто весьма деловой человек, вложивший немалые деньги в печатный пресс, изобретенный Гутенбергом. Однако, по неизвестной причине, он внезапно расторгнул свое соглашение с изобретателем пресса и лишил его всех прав на печатные машины и на долю в продукции – как раз в тот момент, когда тот начал издавать Библию, что, судя по всему, должно было окупить все расходы и принести немалую прибыль.

Гутенберг после этого будто бы вообще исчез неизвестно куда, а имя Фуста и его зятя Петера Шеффера сделалось известным во всей Европе…

И тогда я нашел еще одну книгу и узнал из нее, что Фуст никакой не Фуст, а немецкий маг и чародей Фауст, кто продал свою душу Дьяволу в обмен на бессмертие и возможность приобретения великого знания и великой силы. О Фаусте написано множество литературных произведений, в том числе знаменитая пьеса английского драматурга Кристофера Марло «Трагическая история доктора Фауста» (1588 год), которая, как считают историки, способствовала в какой-то мере тому, что печатное дело стали считать порождением Дьявола, а тех, кто им занимался, его пособниками…

Разумеется, я не ограничился знакомством с перечисленными книгами, а прочитал разрозненные заметки типографа XVIII века Маршана, а также захватывающий рассказ об истории печатного пресса, принадлежащий перу некой таинственной личности, кто заставил чуть не весь Лондон поверить в то, что он изгнанник из далекой, неведомой никому страны, а имя его Джордж Салманасар – так звали царя Ассирии в IX веке до нашей эры. И разговаривал этот Салманасар на каком-то придуманном им самим языке…

Я продолжал выискивать – наугад, наудачу – и прочитывать различные книги по этой теме, а внутренний голос твердил мне, что я должен увидеть, почувствовать и найти в них во всех что-то главное, что поможет связать все истории воедино.

И как-то я обратил внимание на забавную, чуть сгорбленную фигурку в желтом одеянии, нарисованную на гербе Гутенберга. Что она означает? Этого никто не мог мне объяснить…

Тогда я решил объяснить все это сам. У меня стали появляться ответы на мои же вопросы, они множились, сменяли друг друга – так вот зародилась книга, которую вы держите в руках.

Мэттью Скелтон