355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэттью Скелтон » Волшебная книга Эндимиона » Текст книги (страница 11)
Волшебная книга Эндимиона
  • Текст добавлен: 23 марта 2017, 00:00

Текст книги "Волшебная книга Эндимиона"


Автор книги: Мэттью Скелтон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)


Майнц, весна, 1453

 Без всякого предупреждения дьявол появился неизвестно откуда на улице и начал отплясывать посреди мостовой какой-то безумный танец. Мы с Петером выбежали из дома посмотреть на него. Лукавый бесстыдно вертел хвостом и задирал всех, кто подходил поближе. Его окружили плотным кольцом дети, стали дразнить, но ему удалось выскочить из окружения, и он помчался в сторону собора под всеобщий свист и улюлюканье.

И почти сразу улицу запрудила толпа отвратительных существ – живых скелетов с густо побеленными лицами и черными обводами вокруг глаз, с нарисованными прямо на одежде ребрами.

Они шагали по улицам, стучали в двери и окна домов и звали живых присоединиться к ним, мертвецам.

– Выходите, выходите! – кричали они. – Время Суда пришло! Сегодня Судный день!

И жители Майнца, куда мы вернулись четыре дня назад из Франкфурта, покорно, словно овцы, выходили из своих домов и присоединялись к этой процессии, которая держала путь на кладбище за городскими стенами. Многие из них тоже были одеты в маскарадные костюмы – королей и королев, священников и судей. Некоторые звенели колокольчиками, прицепленными к одежде, изображая коров и быков, другие просто надрывались в крике или колотили палками по мискам и сковородкам, поднимая невообразимый шум. Тут же полураздетые гимнасты умудрялись выделывать прыжки и сальто, размахивая при этом разноцветными флажками. В общем, карнавал.

Но вот показались настоящие музыканты с трубами, дудками, виолами, лютнями и лирами в руках. Они заиграли, и постепенно в разных концах улицы и площади люди начали петь, подпевать и просто выкрикивать слова:

 
…Королева, царь, царица,
Римский Папа или рыцарь —
Все едины перед Богом,
Спросит Он вас всех о многом.
Врач, судья, торгаш, ворюга,
Люди из любого круга:
Богатей, бедняк босой —
К вам придет карга с косой!
Знай, неправедный народ:
Судный день для всех грядет!..
 

Песня из сотен глоток. Топот сотен ног.

Судный день начался.

…Ко мне приблизился герр Гутенберг, положил руку на плечо.

– Не хочешь, мой мальчик, тоже принять участие в этом Танце Смерти? – спросил он. – Говорят, те, кто не танцуют сегодня, навлекают гнев Господень.

Я обернулся, и мне захотелось рассмеяться – так забавно выглядел мой хозяин в клоунском наряде Арлекина, однако на сердце у меня было тяжело из-за предчувствия близкого расставания. И сейчас я понял со всей ясностью, что уже решился на это.

А улица плясала и пела.

 
Не трудись
И не ленись,
А с соседом обнимись,
И пускайтесь вместе в пляс —
Раз и два… и снова раз!..
 

Герр Гутенберг внял приглашению и потянул меня за собой, но я уперся. Он остановился и с тревогой взглянул на меня.

– У тебя такой вид, Эндимион, – сказал он, – как будто наступает конец света. Что-нибудь случилось? Тебе неприятен Танец Смерти? Но его танцуют уже не один век, это напоминание о том, что жизнь, пока она есть, прекрасна и мы должны благодарить Небо за нее.

Он погладил меня по голове, губы у меня задрожали – я готов был расплакаться.

– Не обращайте на него внимания, герр Гутенберг, – произнес подошедший Петер. – Просто он в плохом настроении, потому что все еще не в карнавальном костюме. Мы с Кристиной нарядим его сейчас, и все будет в полном порядке. – Он ухватил меня за локоть. – Пойдем, дружище!

– Поторопитесь, – сказал мой хозяин. – Особенно ты, Петер. У вас с Кристиной главные роли в сегодняшнем представлении.

Я уже слышал об этом от Петера, но позабыл, думая совсем о другом. Петеру и Кристине выпала обязанность изображать самых первых людей на земле, Адама и Еву, и возглавить процессию по дороге к кладбищу. И еще они должны были петь о том, что теперь, после грехопадения, все люди стали смертны – потому их и ведут сейчас к кладбищу: чтобы не забывали об этом. Но зато на обратном пути наступит настоящее веселье – все будут радоваться, что еще живы…

Все это мне рассказывал Петер, но радоваться не хотелось: ведь я знал, когда как мы дойдем до стен городского кладбища, я не стану предаваться веселью со всеми остальными, а со слезами на глазах украдкой распрощусь и с ними, и с городом, и с теми, кто мне особенно дорог…

– Ну вот, кажется, все, – со вздохом не то печали, не то облегчения сказал Петер, всовывая мне в одну руку пустой деревянный сундучок, а в другую – дорожный посох. – Теперь ты выглядишь как настоящий нищий. Такому все захотят подать милостыню, и просить не надо. А лишние деньги разве в тягость, верно?

Он подмигнул мне, но я видел, что шутки даются ему с трудом. А мне и вовсе было не до шуток.

Я взглянул в зеркало, висевшее на стене нашей комнаты. Оттуда на меня смотрел совсем взрослый, чуть сгорбленный человек, ничего общего не имеющий со мной, мальчишкой! Обыкновенный жалкий побирушка, каких немало в городах и на проселочных дорогах. На мне был старый плащ, который уродливо топорщился на спине, капюшон предусмотрительно закрывал половину лица, но и над самим лицом Кристина и Петер неплохо поработали, в результате чего на нем появились неприятные пятна и даже морщины. Только глаза, пожалуй, не изменились, хотя казались больше, чем раньше, и в них появилось не по возрасту горькое выражение.

Петер явно рассчитывал, что новая личина меня если не взбодрит, то, по крайней мере, развеселит. Однако она только усугубила мою печаль и страх перед неизвестностью. Что ждет меня на пути в далекий неизвестный Оксфорд, где люди говорят на незнакомом языке и все не такое, как у нас, – и земля, и деревья, и реки?..

Поначалу я рассчитывал, что Петер отправится со мной, верил в это до последнего дня. С ним было бы гораздо легче: он умеет говорить, он много путешествовал по другим странам. Наконец, он старше и сильнее меня. И ему самому, я чувствовал это, хотелось побывать в Англии, в Оксфорде.

Но я не знал, какой силой обладает любовь. Я имею в виду его любовь к Кристине. Из-за нее Петер остался в Майнце…

И теперь мы с Петером подошли к самому главному делу – достаточно опасному, потому что нашим противником был не кто иной, как Фуст, и весьма неприятному, так как то, что мы сейчас делали, называется обыкновенным воровством. Впрочем, не совсем обыкновенным, поскольку мы воровали уже однажды украденное, а значит, не у законного хозяина, а тоже у вора.

Итак, мы приблизились к заветному сундуку герра Фуста и открыли его. Это не составило большого труда: с тех пор, как был задуман мой побег, мы уже не один раз проделывали такую операцию. Только во всех предшествующих случаях мы просто смотрели на лежащее там сокровище, а сейчас предстояло его вынуть и уложить в специальный футляр, заранее изготовленный Петером; футляр, который прикреплялся мне на спину, после чего я казался еще более сутулым, чем на самом деле.

За время, прошедшее с тех пор, как я осмелился украсть из сундука Фуста целую пачку листов из кожи дракона, те, что оставались у него, превратились под действием неизвестной никому из нас волшебной силы в удивительную книгу с крепко сшитыми листами и в толстом переплете. По виду она казалась очень тяжелой, но на самом деле была очень легкой.

Фуст, рассказывал Петер, не уставал любоваться на нее и пробовал читать, но из этого ничего не выходило: фразы там, начинаясь, прерывались на середине, слова тоже были недописаны, истории обрывались, так и не дойдя до главного. А Фусту нужно было именно главное: он хотел узнать, что с нами, с человечеством, было, есть и будет. В основном – что будет. Ведь он желал добиться Могущества и Знания. А для этого – раскрыть тайны, которые содержались в этой Книге. Однако для него они пока что оставались за семью печатями.

Петер считал, что Книга ведет себя так потому, что я вынул из нее целую стопку листов. И пока не верну, прочитать ее будет невозможно. Но Фуст ни за что не успокоится, пока не найдет их, – ради этого он пойдет на все. И, значит, повторял помногу раз Петер, уговаривая меня совершить побег, – значит, мы должны, как это ни прискорбно, украсть у Фуста оставшиеся листы, превратившиеся в книгу, и вместе с теми листами, что я взял раньше, спрятать как можно дальше – в чужой стране, среди чужих книг, в надежном месте.

Я с грустью соглашался с ним, понимая, что в руках такого человека, как Фуст, Книга представляет угрозу для многих и, в том числе, для дорогих мне людей – герра Гутенберга и того же Петера, кто из-за своей Кристины вынужденно оставляет меня один на один с незнакомым мне и страшным миром.

Но все равно я был готов. Со страхом, со слезами, но готов к побегу…

Я не ожидал, что Кристина придет встретить… вернее, проводить меня. Однако она пришла. От нее у Петера не было секретов, она была на нашей стороне, он ей все рассказал – и вот она здесь, взволнованная, с растрепавшимися волосами.

Мы с Петером уже стояли на улице, когда она появилась, и я почти сразу понял, что вовсе не желание попрощаться со мной привело ее сюда.

– Он все знает!.. Мой отец… – задыхаясь от бега, выговорила она. – Он идет сюда. Чтобы остановить Эндимиона… Чтобы… не знаю, что…

Да, это случилось… То, чего мы с Петером все время опасались. С присущей ему неистовой настойчивостью и диким напором Фуст вырвал, уж не знаю как, признание у дочери о том, что я собираюсь уйти из города. Он сразу понял, что к чему, проверил свой сундук, увидел, что книги в нем нет, и решил немедленно расправиться со мною.

Он уже был здесь, неподалеку. Я слышал его крики, прорывающиеся сквозь гул толпы: «Вор! Грабитель! Держите вора!..» Что делать? Я был в смятении.

– Беги! Беги, Эндимион! – торопила Кристина. – Мой отец в бешенстве. Он готов на все… Убить тебя… Упрятать в тюрьму…

Петер придумал другое. Он схватил меня за руку и втолкнул в толпу веселящихся горожан – туда, где было много королей, шутов, рыцарей и римских пап, и потом, вспомнив, что сам он сейчас не кто иной, как Адам, а Кристина – его жена Ева, возглавил вместе с ней шествие, а я оказался среди всех этих людей в масках, с раскрашенными лицами и в странных одеждах.

– Вперед, люди! – кричал Петер. – К воротам из города! На кладбище, где всем найдется место!..

– Стойте! – раздавался голос Фуста. – Дайте мне пройти, негодяи! Бездельники!.. Держите вора! Он украл ценную книгу!..

Люди только смеялись в ответ, думая, что этот грузный мужчина, одетый как римский первосвященник, играет свою роль, а вовсе не ищет настоящего вора.

Кристина тоже взяла меня за руку, и вместе с Петером тащила меня вперед, к выходу из города, к Северным его воротам. С парапета городской стены грянула музыка – там примостились музыканты с трубами, свирелями, лютнями. С разных сторон слышалось пение.

 
Не трудись
И не ленись,
А с соседкой обнимись!..
 
 
Богатей, бедняк босой —
К вам придет карга с косой!..
 
 
Врач, судья, торгаш, ворюга —
Все вы стоите друг друга!..
 

Но сквозь эти звуки прорывался гневный настойчивый голос Фуста, призывающий схватить, задержать грабителя. Казалось, Фуст обступает меня со всех сторон и вот-вот схватит, и тогда… Что будет тогда, я страшился даже представить.

В отчаянии я озирался, чтобы увидеть человека, к которому привык, кто спас меня от темницы или голодной смерти и научил работать, читать, думать… Где он? Где герр Гутенберг? Неужели я не увижу его перед тем, как навеки покину этот город? Или до того, как со мной расправится Фуст?

Мы были уже недалеко от Северных ворот, когда Фуст прорвался наконец сквозь толпу и оказался совсем близко от нас. Почуяв что-то серьезное, люди вокруг умолкли, с интересом ожидая, что последует.

И вот что они увидели: навстречу разъяренному «римскому папе» смело выступили двое молодых – «Адам» и «Ева» – и преградили ему дорогу.

– Вы!.. – взревел «папа», указывая на них пальцем, на котором сверкал большой перстень. – Это все ваши проделки! Вы с ним заодно! Негодяи! Глупцы!..

И все-таки большинство людей считало, что перед ними разыгрывается какое-то представление, и гневные возгласы «папы» они встречали смехом и улюлюканием. Симпатии явно были на стороне молодой пары – первочеловека Адама и его спутницы Евы.

А уж когда они запели, все одобрительно захлопали в ладоши и подхватили песню, а музыканты с парапета сопроводили ее звуками своих инструментов.

 
Королева, царь, царица,
Римский Папа или рыцарь —
Все едины перед Богом,
Спросит Он их всех о многом…
Не забудь, честной народ:
Судный день для всех грядет!
И придется – хочешь, нет? —
Нам за все держать ответ!..
 

– А сейчас, люди, – указывая на Фуста, звонко закричал Петер, как только умолкла песня, – просите папу римского, чтобы он повел всех нас на Бугово гумно, то есть на кладбище, к могилам предков! Танцуйте перед ним, пойте и не отпускайте, пока он не встанет во главе процессии! Слышите? Это говорю вам я, Адам, первый человек, которого создал Господь из праха земного и в кого вложил дыхание жизни…

Фуста окружили еще плотнее, перед ним плясали, пели, кривлялись, не отпуская ни на шаг, несмотря на его сопротивление. И в конце концов не он их, а они повели его в сторону кладбища.

Петер и Кристина подзадоривали публику, следя за тем, чтобы у Фуста не появилось никакой возможности вырваться. И, похоже, участники шествия поняли, что от них требуется, включились в игру и стояли стеной, никуда не отпуская «папу римского», хотя тот предпринимал неимоверные усилия, чтобы избавиться от них: кричал, просил, ругался, – ничего не помогало. И тогда он попробовал применить силу, но это лишь подзуживало окружающих, они стали отвечать тем же. Один из разгулявшихся «скелетов» так толкнул его в спину, что Фуст упал, но тут же поднялся на четвереньки и пополз, рассчитывая хотя бы таким способом вырваться из крута.

Это почему-то особенно раззадорило окружающих: «дьяволы», «черти» и прочая нечисть схватили его за руки, за ноги и под одобрительные крики «рыцарей», «королей» и «шутов» потащили куда-то.

Больше я его не видел.

Петер и Кристина теперь были далеко от меня. Я слышал их голоса, но пробраться к ним не пробовал: это заняло бы слишком много времени. Я понял: пока не поздно, мне нужно уходить. Другого удобного случая может не представиться.

И я вышел из городских ворот – незаметный и никому не интересный нищий с мешком на горбатой спине – и пошел навстречу моей новой, неизвестной судьбе.

Какое-то время я слышал еще песню и, кажется, даже различал в общем хоре звонкий голос Петера:

 
…Пускай наш друг ушел от нас —
Мы встретимся еще не раз!
Здесь или там… Там или тут —
Пока не кончен бег минут…
 

Не оборачиваясь, я уходил все дальше и дальше от города Майнца.


Оксфорд

Глава 19

Блейк шел по улицам вечернего Оксфорда. Чувствовал он себя неуютно: дул резкий ветер, сметая уже немногие оставшиеся на деревьях листья, двери большинства колледжей были плотно заперты, силуэты ученых мужей, горгулий, даже ангелов казались особенно зловещими в эту пору суток.

Блейк торопился в колледж Всех Святых Душ, куда его пригласил профессор Джолион Фолл. Дак едва поспевала за ним.

– Ты не забыл захватить с собой Эндимиона? – спросила она. – Его книгу?

– Нет. Только никому не говори, ладно? Мы же не знаем: вдруг на этой лекции будет тот, кого называют Страшной Тенью?

– Или его помощники, да? – И после молчания Дак добавила: – А может, эта Тень совсем не тот, а та? Женщина?

– Еще чего скажешь? Воображение у тебя на уровне!..

Они были уже рядом с большим куполообразным зданием Библиотеки Радклиффа, оно напоминало остров посреди просторной площади, замощенной булыжником. Чуть поодаль светился огнями верхний этаж Бодлианской библиотеки, где сейчас сидела в одном из многочисленных читальных залов их мать, не подозревая, какая огромная ответственность свалилась на плечи ее сына – самостоятельно, без чьей-либо помощи раскрыть тайну Эндимиона, найти Последнюю Книгу и попутно разоблачить (поймать? наказать?) кого-то опасного и злого (для кого опасного? И в чем?). А помочь Блейку никто не хочет (или не может). Ни профессор Джолион, ни этот чудак Салманасар! Говорят что-то малопонятное или вообще молчат. Вот и разбирайся в этих загадках сам, как хочешь. Но он ведь не семи пядей во лбу, он, в конце концов, всего-навсего подросток. И он бросил бы это опасное дело, если бы не одно «но»! Это «но» – сам таинственный Эндимион, который избрал его, Блейка, своим доверенным лицом и даже разговаривает с ним иногда на волшебных страницах своей Книги. Только загадок от этого меньше не становится.

К тому же сегодня, как нарочно, Эндимион весь день молчал: ни одной строчки не появилось на его страницах, сколько Блейк ни пялился на них. Все они пусты, за исключением одной, зловеще черной, с грозным предупреждением: «Я наблюдаю»… А вдруг, пришло ему в голову, профессор Джолион пригласил меня сегодня как раз потому, что там я смогу увидеть того, кто Тень, и понаблюдать за ним? Иначе для чего было профессору тащить меня на это сборище?

Они уже подходили к колледжу Всех Святых Душ. Слева возвышалась внушительная стена колледжа, за ней виднелись башни главного здания, рядом с которым, в доме, напоминающем часовню, была еще одна библиотека, где и состоится собрание. Ох, сколько в этом городе библиотек! Сколько книжных полок, одна над другой! И сколько книг – наверху, внизу, и еще ниже – под землей, в подвалах, соединенных туннелями! Попробуй найти тут эту неизвестно где и неизвестно кем запрятанную Последнюю Книгу!..

В рюкзаке за спиной Блейк ощутил движение лежащего там «Эндимиона».

– Подожди, Дак, – сказал он, беря ее за локоть. – Мне нужно посмотреть.

Он подтащил сестру к большому, укрепленному на стене фонарю, как раз напротив церкви Святой Девы Марии, поспешно вытащил из мешка книгу, раскрыл. Ветер сразу же принялся листать пустые страницы, а потом и вовсе попытался вырвать книгу из рук. Неужели она стала такой легкой? Он успел прижать ее к себе, как птицу, стремящуюся вылететь из клетки. Нет уж, лучше положить обратно в рюкзак – все равно страницы остаются пустыми.

– Что случилось? – спросила Дак.

– Не знаю. Как будто она испугалась чего-то.

– Блейк, я тоже боюсь.

– И я, – признался он.

– Может, не нужно было брать ее с собой? И нам тоже нечего там делать.

– Не знаю, – повторил он. – Только я теперь опасаюсь оставлять ее без присмотра. А что касается этого собрания, то, наверное, мы должны использовать все возможности, если хотим разгадать тайну. Ведь мы хотим?

– Да, – твердо ответила Дак.

Они стояли уже возле главного входа в здание, дверь была полуоткрыта, однако находилась на цепочке. Блейк посмотрел наверх – нет ли звонка? Но увидел только смутные очертания трех статуй, одна из которых держала в руках шар с крестом и скипетр, другая – епископский посох, а третья взирала на них обоих и на всех проходящих мимо, как судья или Бог.

Голос из-за двери спросил:

– Что вам нужно, молодежь?

После чего они увидели лицо, которое показалось им похожим на горгулью с водосточной трубы.

– Мы на собрание книголюбов, – робко сказал Блейк.

– Вот как? Кто же вы такие?

– Мы его члены, – осмелилась заявить Дак.

– А, члены. – Вахтер даже не улыбнулся. – Хотите, чтобы я поверил?

– Нас позвали, – пояснил Блейк и, когда тот, покачав головой, начал закрывать дверь, закричал: – У нас есть приглашение!

– Покажи, если не шутишь.

Блейк вытащил из кармана листок, полученный от профессора Фолла. Вахтер прочитал, и улыбка украсила его лицо. Он даже слегка поклонился.

– Проходите, мистер, имею честь приветствовать вас и вашу спутницу.

– Не задерживайте их! – раздался резкий женский голос. – Я этих детей знаю. Пускай войдут.

У дверей появилась Диана Бентли. Вахтер впустил их, и они пошли вслед за ней по широкому сводчатому проходу.

После улицы здесь, за толстыми стенами, было тихо, как в гробнице. Миссис Бентли провела ребят через крытую галерею, через ухоженную лужайку, сквозь темень и хорошо освещенные переходы – к небольшой часовне, затерявшейся позади здания колледжа, вошла в нее и стала спускаться куда-то вниз, а затем остановилась перед деревянной дверью и повернула тяжелую ручку.

Они оказались в длинной комнате с потемневшими стропилами на потолке и гобеленами на стенах. В ее конце на возвышении сидело много людей. Подтолкнув туда своих спутников, Диана Бентли объявила:

– У нас новые участники: дети доктора Джульет Сомерс, Дак и Блейк.

Сообщение вызвало редкие аплодисменты, слабые улыбки, и все вернулись к своим разговорам. Впрочем, сэр Джайлз Бентли, стоявший неподалеку с бутылкой, которую держал за горлышко так, словно хотел ее удушить, участия в беседе, кажется, не принимал. А профессора Джолиона Фолла не было вовсе. Ничего себе – позвал, а сам не пришел! Разве порядочные люди так поступают?

Гул голосов продолжался не слишком долго: сэр Бентли откупорил наконец бутылку, наполнил бокалы красным вином и позвонил в колокольчик. Заседание начиналось.

– Смотри внимательней, – шепнул Блейк сестре. – Нам нужно определить, кто из них самый подозрительный…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю