Текст книги "Бесценное сокровище"
Автор книги: Мэри Линн Бакстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Глава 3
Билокси, Миссисипи, июль 1994 года
Дэлтон Монтгомери сгреб подушку, лежавшую рядом с ним на диване, и швырнул ее через всю комнату. Запустив пятерню в длинную шевелюру цвета спелой пшеницы, он издал утробный вой, выражающий крайнюю степень недовольства. В ванной шумела вода. Когда кран прикрутили, Дэлтон обреченно вздохнул; сие означало, что ему не удастся отдохнуть в одиночестве – очередная покоренная им красотка готовилась предстать перед ним.
Пятнадцать минут назад он вошел к себе домой и, еще не слыша шума воды, догадался, что у него гости. Весь дом пропах духами. Но, кроме себя, ему некого было проклинать. Черт его дернул дать ей ключи.
Возможно, в один прекрасный день он научится управлять своими страстями и начнет прислушиваться к доводам рассудка. А может быть, такой день не настанет никогда. По крайней мере такого мнения придерживается его отец. Дэлтон усмехнулся и швырнул еще одну подушку. Размышления об отце не входили в его намерения, даром что старик лежал при смерти. Вот так всегда: стоит подумать о Паркере Монтгомери – и сразу портится настроение.
Дэлтон неслышно выругался, когда из ванной появилась Таня Делайл, на которой было только полотенце, стянутое над грудью. Гримаска, которую она состроила, выпятив пухлую нижнюю губу, означала у нее призыв к любовным утехам.
«В другой раз, детка», – подумал он, но вслух не сказал ничего, зная по опыту, какую бурю ему пришлось бы вынести в этом случае. В конце концов, он же сам дал ей ключ.
– Я соскучилась, милый, – промурлыкала она.
Голос у Тани был поистине великолепен: бархатные звуки ласкали слух. По существу, этот голос стоил всех остальных ее достоинств, хотя и те были отнюдь не последнего разбора.
Таня была счастливой обладательницей статной фигуры, томных глаз, пышного бюста и относительно тонкой талии. Увы, она уже начала раздаваться в бедрах, и Дэлтон предвидел, что к зрелым годам Таня будет толщиной в два обхвата. Слава Богу, это не его забота. Он всегда избегал длительных связей и не намеревался отказываться от своих правил.
– В чем дело, дорогой? – Он не ответил, и Таня настаивала на объяснении, приближаясь к нему кошачьим шагом. – Был тяжелый день? Я знаю безотказное средство, как поправить положение.
– Таня, что ты здесь делаешь? – Дэлтон смотрел на нее исподлобья.
Таня поджала губы.
– Как это, что я здесь делаю?
– Не припоминаю, чтобы я тебя приглашал, – устало бросил Дэлтон.
Сегодня, как ни странно, ему было не до секса. Мысли обратились совершенно в другую сторону. Пару часов назад у него произошла пренеприятнейшая перепалка с отцом. Каждый раз после подобных стычек ему весь свет был противен.
– Но, милый, тебе совсем не обязательно меня приглашать. – Она недоуменно хлопала ресницами. – У меня есть ключ, ты помнишь?
– Хотелось бы получить его назад.
Таня побледнела, потом махнула рукой и рассмеялась:
– Не выдумывай! Ты просто раскис.
Дэлтон не успел и глазом моргнуть, как она стремительно опустилась на колени. Казалось, полотенце вот-вот соскользнет с ее тела. Таня улыбнулась и привычным движением взялась за молнию на его брюках.
Дэлтон придержал ее бойкие пальчики. Таня уставилась на него в полном недоумении.
– Я хочу получить назад свой ключ, – повторил он.
Таня неловко поднялась на ноги, уперла руки в бока и устремила на Дэлтона негодующий взгляд:
– Что происходит, черт побери? Я тебе не какая-нибудь…
– Вот именно, она самая. – В голосе Дэлтона звучала скука. – Но ты в этом не виновата. Будь добра, пойди оденься, а перед уходом оставь мне ключ.
– Чтоб тебе сгореть в аду, Дэлтон Монтгомери! – прошипела Таня, заливаясь слезами.
– Не сомневаюсь, так оно и будет, – пробурчал он ей в спину, зарываясь лицом в подушки.
Через пять минут входная дверь с грохотом захлопнулась за Таней. Дэлтон вздрогнул, но не переменил позы.
Он закрыл глаза, но веки поднимались сами собой. В голове гудело, как будто там работала электропила. Его рассеянный взгляд набрел на стеклянную дверь, которая выходила на террасу и открывала вид на залив.
Дэлтон внушил себе, что слышит шум прибоя: шорох набегающих на берег волн всегда успокаивал его.
Он любил свое жилище: и потому, что сумел приобрести его за бесценок, и потому, что из окон открывался великолепный вид. Когда в очередной раз была объявлена распродажа муниципальной собственности, у него еще оставалась малая толика денег из материнского наследства. Дэлтон подал заявление, и – надо же случиться такой удаче – этот коттедж перешел в его собственность.
Дэлтон обежал глазами комнату. Что и говорить, здесь было над чем поработать; в первую очередь следовало бы заняться обстановкой. Однако домашний очаг его не увлекал. Вот уж к чему у него точно не лежало сердце. И все-таки в ближайшее время он собирался привести дом в приличный вид, чтобы жилье не так походило на гостиницу.
Больше всего в доме Дэлтону нравилась винтовая лестница. Ночевал он наверху, оставив большую спальню для гостей, которых, впрочем, у него не бывало.
Внизу размещались еще одна комната, ванная, кухня и гостиная. Прежде всего нужно было заняться гостиной: всю ее обстановку пока составляли стеллаж с музыкальным центром и видеоаппаратурой, диван, обтянутый темно-зеленой кожей, и пара кресел. Стены были пусты… как его жизнь, мрачно улыбаясь, подумал Дэлтон. Что ж, он сам выбрал себе такую жизнь.
Можно, конечно, было бы жениться, обзавестись семьей. Бог свидетель, возможностей подворачивалось сколько угодно. Но, как видно, не судьба. Ему ни разу не встретилась женщина, которой он мог бы хранить верность. На его пути не попалась даже такая, рядом с которой хотелось бы просыпаться по утрам. Дэлтон пришел к заключению, что такой женщины вообще нет на свете.
А сейчас его мысли были заняты только одним – новым деловым предприятием. Дэлтон встрепенулся. Подумать только: еще немного усилий – и у него будет свое собственное дело, что само по себе уже казалось чудом.
– На сей раз оно у тебя в кармане, Монтгомери! – издал он ободряющий клич. – Смотри не проворонь свою удачу!
Азартные игры были второй – после женщин – страстью Дэлтона. Приходилось признать, что они же не раз доводили его до беды. Однако сейчас, когда в прибрежной зоне Билокси азартные игры были узаконены, у него появился шанс превратить свою слабость во вполне законный и прибыльный бизнес.
Чего доброго, он даже заставит своего старика гордиться сыном. Вот смех! Да ради этого он бы и пальцем не шевельнул, давным-давно покончив с попытками заслужить одобрение отца. Нынешнее дело надо довести до конца ради себя. Дэлтон сам хотел гордиться собой.
По милости судьбы – как и в случае с коттеджем – Дэлтон случайно наткнулся на объявление о продаже заброшенного земельного участка с полуразрушенным зданием частного клуба. Других охотников на эту недвижимость не находилось, и Дэлтон купил участок. Теперь, спустя два года, земля в прибрежной полосе стала предметом самых крупных спекуляций и самой дорогостоящей собственностью в штате – и все благодаря легализации азартных игр на побережье. Этот кусок земли оказался золотой жилой.
Дэлтону неоднократно предлагали за него цену, втрое превышающую первоначальную. Но продажа участка не входила в его планы: он загорелся идеей возродить к жизни заброшенный клуб.
К тому же подвернулась возможность приобрести трехпалубный колесный пароход, превращенный в плавучий ресторан. Владелец как раз затевал переоборудование ресторана в казино, но внезапно обанкротился.
Открытие клуба рядом с казино могло бы стать сильнейшим козырем в руках Дэлтона, хотя не все шло гладко – конкуренция обострялась с каждым днем. Многие опередили его: плавучие казино тянулись вдоль всего берега, насколько хватало глаз.
Дэлтон ничуть не обманывался: он взялся за трудное дело. Средства он получил в банке, что немало уязвляло его гордость – ведь только имя отца обеспечило ему кредит.
Правда, вначале он проявил минутную слабость: отправился к Паркеру и без обиняков попросил у него денег – в полной уверенности, что банк не даст ему ни цента, не говоря уж о мало-мальски приличной сумме. Обращение к отцу, как и следовало ожидать, было ошибкой.
Всякий раз после встречи с Паркером Дэлтон чувствовал себя как побитый щенок.
Но на этот раз все будет по-другому, говорил он себе, направляясь в Богалузу. Наконец-то он делает что-то стоящее, нечто такое, к чему Паркер сможет отнестись серьезно…
– С чем пожаловал? – Этот вопрос Паркер задал сразу же, как только Дэлтон появился на пороге. – Не иначе, тебе от меня что-то понадобилось.
Дэлтон ответил не сразу. Он впервые явственно увидел, как ужасно выглядит отец, как быстро он одряхлел. Вместо энергичного мужчины шестидесяти с небольшим лет в качалке сидел сморщенный старичок. По мнению докторов, Паркеру давно уже полагалось лежать в могиле: четыре инфаркта за пять лет! То, что он жил, само по себе было чудом.
– Ты прав, мне кое-что нужно, – нехотя признался Дэлтон.
Как бы ни было немощно тело Паркера, его дух по-прежнему оставался твердым. Ум не утратил остроты, а взгляд – стального блеска, от которого и сейчас многие почувствовали бы себя не в своей тарелке.
– Деньги. Ты ведь снова пришел с протянутой рукой – что, не так?
Дэлтон открыл было рот, но Паркер не дал ему и слова сказать.
– Что опять натворил? Обрюхатил какую-нибудь девку, не иначе.
Дэлтон сжал кулаки и перевел взгляд на огромную сосну, росшую рядом с верандой. На ветке сидела малиновка, которая деловито чистила перышки.
После долгой паузы он снова повернулся к отцу.
– Ничего подобного. На этот раз речь идет о деле.
– Пари держу, какая-нибудь бредовая затея.
Дэлтон взорвался:
– Так я и знал! Напрасно я сюда прикатил. Каждый раз, когда приезжаю к тебе, потом жалею.
– Потому что вечно попрошайничаешь, а ничего лучше твоя дурная голова придумать не может.
– А ты от меня ничего другого и не ждешь. – Дэлтон чувствовал, что его заносит, но не пытался себя обуздать. – Я ведь не ты, а также не мой старший брат и никогда им не буду.
Лицо Паркера посерело:
– Не смей говорить о брате в таком тоне!
После этой вспышки гнева оба снова замолчали.
Первым заговорил Паркер, его голос звучал надтреснуто и устало.
– Во-первых, пора бы тебе угомониться. Черт побери, сын, тебе уже тридцать пять, а ты все еще ведешь себя как мальчишка.
– И что из этого следует? – Дэлтон просто подначивал отца, прекрасно зная ответ.
– А то, что хватит шляться. Подыщи себе занятие – не все же по бабам бегать.
– Я уже подыскал.
– Что я слышу?
Дэлтон сделал вид, что не обратил внимания на отцовский сарказм, и начал рассказывать о приобретениях, оплаченных из наследства матери, и о том, как именно он намерен распорядиться этой собственностью.
– Игорный бизнес – самое прибыльное дело, – с воодушевлением закончил он свою речь. – Я от других не отстану. Мне только нужны деньги на восстановление клуба, покупку и переоборудование парохода.
– Нет.
Тихо произнесенное слово как громом поразило Дэлтона.
– Нет? Ты говоришь мне «нет»?
– Нет, – повторил старик. – Ты у меня не получишь ни единого цента. В прошлый раз, когда ты приходил клянчить деньги, чтобы расплатиться с карточными долгами, я тебя предупреждал.
– При чем тут карточные долги? Это же совсем другое дело! Сейчас…
– Нет. Это мое последнее слово. Так что убирайся вон и оставь меня в покое.
Дэлтону оставалось утешаться только тем, что он не унижался и не умолял. Паркер просто растоптал бы его. Дэлтон не собирался доставлять старику такое удовольствие.
Позднее, стараясь выбросить из головы ту безобразную сцену, он не мог поверить, что после стычки с отцом у него хватило духу обратиться прямо в банк. Он почти не надеялся получить кредит, но банкир пошел ему навстречу. Причину такой сговорчивости Дэлтон понял не сразу. Ни для кого не было тайной, что Паркер тяжело болен; из этого следовало, что Дэлтон вскоре унаследует отцовские миллионы. Наследство позволило бы ему расплатиться со всеми долгами. Однако это вовсе не означало, что он желал смерти отца. Но такова печальная действительность: дни отца были сочтены.
Внезапный озноб пробежал по спине Дэлтона. Хоть Паркер и грозился лишить его наследства, деньги все равно достанутся ему. Дэлтон не сомневался, что отец попросту выпускает пар. Во-первых, у Паркера просто не было других родственников, а во-вторых, он ни за что не захотел бы обнаружить перед окружающими свое презрение к единственному сыну.
В глазах всего света отец и сын составляли единую сплоченную семью.
Дэлтон прикрыл глаза, поддавшись грустным раздумьям. Если бы жизнь сложилась по-другому… Если бы не погиб старший брат… Если бы…
К черту – нечего сокрушаться над осколками прошлого. Дэлтон скатился с дивана, доплелся до кухни, рывком открыл холодильник и схватил первую попавшуюся банку. Запрокинув голову, он жадно глотал пиво. Когда банка опустела, он тут же принялся за другую.
Потом за следующую.
– Эй, приятель, если ты дома, отзовись!
Дэлтон несколько раз тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Сперва он подумал, что у него звенит в ушах, но потом сообразил, что в комнате надрывается телефон, а голос доносится из автоответчика.
Он ощупью нашарил трубку:
– Слушаю.
– Еще бы ты не слушал, задница дырявая!
Несмотря на гул в затылке, Дэлтон улыбнулся. Его друг и будущий деловой партнер никогда не стеснялся в выборе выражений и, как полагал Дэлтон, не собирался и впредь отказываться от крепких словечек. С точки зрения Дэлтона, такое постоянство только увеличивало преимущества Тони как союзника и бизнесмена. Чего можно ждать от Тони Уотсона, всегда было известно заранее.
– Тебе полагалось быть здесь еще час назад!
Дэлтону удалось сесть и спустить ноги на пол.
– Знаю, но кое-что помешало.
– Ага, кое-что с пышными титьками.
– Иди ты к дьяволу!
Тони хмыкнул и сменил тон:
– Может, перенесем встречу?
– Нет, дождись меня. Сейчас приеду.
– Ладно, только поспеши. Здесь такое пекло, что у меня мозги сохнут.
– Не помрешь, – отрезал Дэлтон и бросил трубку.
Когда от резкого движения в голове снова завыла проклятая электропила, он выругался.
Тем не менее через двадцать минут Дэлтон уже шагал к машине.
Глава 4
– Не очень-то ты спешил.
– Отстань, – отмахнулся Дэлтон. – Кончай цепляться по пустякам.
Тони запыхтел от негодования.
Дэлтон смотрел на старого друга с невольной улыбкой. На первый взгляд Тони мог показаться самой заурядной личностью, однако это впечатление совершенно не соответствовало действительности. У него была обезоруживающая улыбка с ямочками на щеках. Да и ум его, цепкий и острый, никак нельзя было назвать посредственным. Дэлтон полностью ему доверял.
– Так что случилось? – спросил Тони, пряча улыбку.
– Я был в банке и получил ссуду.
– На руки? Наличными?
– Ишь чего захотел.
Лицо Тони приобрело рассудительное выражение.
– Тогда они могут, чего доброго, пойти на попятную.
– Могут, но не пойдут.
Тони отер пот со лба:
– Долго ли еще терпеть эту жару? Она меня уже доконала.
На загорелом лице Дэлтона вспыхнула белозубая улыбка.
– Все оттого, что на тебе столько одежек.
– Ну знаешь, я не собираюсь разгуливать по городу нагишом.
Дэлтон пожал плечами.
– Дело твое. – Сам он по случаю жары был в майке и старых джинсах с обрезанными штанинами.
Весь июль в Билокси действительно стояло настоящее пекло. Столбик термометра доползал до девяноста восьми градусов по Фаренгейту, а порой и выше. В такие дни, как сегодня, да еще при повышенной влажности, жизнь без кондиционера была невыносимой.
– Когда хотя бы доставят этот чертов кондиционер?
– Как только получу деньги из банка.
Тони вздохнул:
– Ну может быть, и доживу. А пока что покажи-ка мне свои владения.
– Я уж подумал, ты вообще не попросишь об этом.
– А ты думай поменьше.
Дэлтон расхохотался в полной уверенности, что поступил правильно, взяв Тони на работу.
Сегодня Тони видел клуб впервые. Дэлтон только недавно нанял его, прослышав, что тот возвратился в эти края. Они с Тони встретились в Техасском университете, познакомились и стали друзьями. Но после окончания университета их пути не пересекались, особенно после того, как Тони осел на северо-востоке страны.
Несколько месяцев назад Тони остался без работы. Он вернулся на Юг проведать сестру, а заодно навестил и Дэлтона, попросив его о помощи в поисках подходящего занятия.
Дэлтон как раз подумывал о том, как было бы хорошо организовать совместную работу с кем-нибудь из надежных друзей. К этому времени он уже успел побеседовать со многими людьми, и некоторые из них были весьма квалифицированными, но что-то в них каждый раз его отталкивало. И он остановил выбор на том, кому верил.
Кроме того, за долгие годы знакомства Тони сумел приспособиться к вспыльчивому нраву Дэлтона.
Важно было и другое. Несколько раз, когда в иные проклятые ночи злополучная страсть Дэлтона к игре заводила его на самую грань катастрофы, в той же компании присутствовал и Тони. Дэлтон не сомневался: он всегда будет знать, чего ждать от Тони, а Тони – чего ждать от него самого.
После того как они обошли клуб, Дэлтон спросил:
– Ну, что скажешь? Как по-твоему, есть шансы?
Тони бросил на него быстрый взгляд.
– Не валяй дурака. Конечно, есть. Но, должен сказать, здесь пропасть работы. Впрочем, все, что тебе нужно, – это хороший архитектор или дизайнер и немного удачи, а остальное приложится.
– И я так думаю.
Дэлтон оглядел просторное помещение ресторана, кухню, бар и небольшой, но вполне приемлемый зал для танцев. Царивший здесь дух запустения и впрямь угнетал сильнее, чем изнуряющая жара снаружи. Да еще и сумрак из-за тяжелых потрепанных гардин, закрывающих прекрасный вид на залив. Кто мог додуматься до такой нелепости – это было выше понимания Дэлтона.
Все остальное в клубе выглядело не лучше. В кухне, хотя и неплохо оборудованной, на всем лежал толстый слой грязи, и здесь требовалось нечто большее, чем просто тщательная уборка. Часть паркета в зале покоробилась, так что и его предстояло заменить.
Дэлтон и Тони помозговали над несколькими идеями, пока Дэлтон не заявил:
– Ну хватит. Пошли отсюда!
От жары и духоты он просто взмок. И майка, и трусы прилипали к телу. Он мог вообразить, как чувствует себя Тони, одетый в хлопчатобумажный летний костюм и полотняную рубашку.
– Ну наконец-то! – радостно откликнулся Тони.
Когда они выбрались на террасу, которая окружала все здание, в лицо им ударил зной, как будто дунуло из топки.
– Ух, проклятие! – Тони чуть не задохнулся.
– Пора бы уже привыкнуть к жаре.
– Да я вовек не привыкну. Подумать только: было время – я брюзжал по поводу северных холодов.
– Ну, хочешь не хочешь, а теперь ты в чертовски жарком штате; вряд ли в ближайшее время станет прохладнее. Разве что в октябре.
Тони издал жалобный стон, тогда как Дэлтон жизнерадостно рассмеялся. Они уселись в кресла на террасе. Прямо у них перед глазами стоял пароход – точная копия тех, что бороздили Миссисипи в прошлом веке. Хотя эта посудина сейчас была в плачевном состоянии, Дэлтон ясно представлял, какой она может стать после реставрации.
Некоторое время мужчины молчали. Несмотря на изнуряющую жару, Дэлтон пребывал в самом благодушном настроении. Впервые в жизни он ощущал, что как никогда близок к райскому блаженству. Наконец-то у него есть дело и он готов принять на себя ответственность за это предприятие.
Снова лицо его осветилось улыбкой.
– Не хочешь поделиться, что тебя развеселило? – спросил Тони, пристраивая на переносице солнцезащитные очки.
– А, просто дурацкие мысли бродят в голове. – Дэлтон помолчал. – Лучше ты поделись своими ценными соображениями насчет парохода.
Глаза Тони обежали набережную.
– Если приложить руки, то его будет не отличить от остальных.
– Черт побери, я не хочу, чтобы мой пароход был как все. Я хочу, чтобы он выделялся, чтобы просто бросался в глаза.
– Тебе всегда хочется допрыгнуть до луны.
– А иначе и жить не стоит, дружище.
– Но денег понадобится уйма. Ты со своим стариком не пытался поговорить? – по обыкновению, прямо спросил Тони.
Дэлтон не рассказывал другу о натянутых отношениях с отцом. Во-первых, Тони это совершенно не касалось. Во-вторых, незачем обсуждать семейные дрязги. И все-таки он подозревал, что Тони известно о неладах в семье Монтгомери. Дэлтон понимал, что сейчас у него нет другого выхода: придется посвятить Тони в эти дела.
– Старик не верит, что я добьюсь успеха, – процедил он наконец.
– Так что же, когда он указал тебе на дверь, у тебя хватило духу просто-напросто завернуть в банк и отхватить ссуду?
– Вот именно.
– Под залог недвижимости?
– Ну, не совсем так. – Дэлтон уклонился от прямого ответа. – Помогло имя отца.
– И это тебе не по нутру, так ведь?
– Ты прав, черт тебя дери, но выбора у меня не было. Им известно, что у старика денег куры не клюют, а все его состояние вскоре перейдет ко мне.
– Считаешь, Паркер не жилец на этом свете?
На лицо Дэлтона набежала тень.
– Он не жилец на этом свете уже много месяцев. Держится на волоске.
– А голова ему по-прежнему не отказывает?
– Голова ясная, язык змеиный. И все же он очень плох.
– Жаль его.
– Как ты понимаешь, мне тоже.
Они снова помолчали, затем Тони снова задал вопрос, на этот раз с некоторой осторожностью:
– Ты уверен, что получишь наследство?.. – Он откашлялся и продолжил: – То есть если вы оба… – Голос снова дрогнул, и Тони бросило в краску.
– Не смущайся. Ты, наверное, догадываешься, что отец меня не выносит. – Дэлтон пожал плечами. – Я давно смирился с этим, но не думаю, что он когда-нибудь отречется от меня.
– Очевидно, в банке придерживаются того же мнения.
– Точно. Они не сомневаются, что вернут свои денежки.
– Знаешь, если я чем-то могу помочь…
– Ничем, – улыбнулся Дэлтон, – но за предложение спасибо.
Зазвонил телефон сотовой связи, заставив обоих собеседников вздрогнуть.
– Вот черт, не хочется ни с кем сейчас разговаривать, – буркнул Дэлтон, подумав о Тане.
Тони встал:
– Давай я отвечу.
Через несколько минут Тони вернулся на террасу. На лице у него было написано неподдельное огорчение.
– Кто это был? – нетерпеливо спросил Дэлтон, чувствуя, что от волнения покрывается гусиной кожей.
– Звонили из больницы. У твоего отца опять инфаркт.
«Мерседес» Дэлтона послушно следовал поворотам извилистой дороги, ведущей к вилле Монтгомери. Как только дорога свернула к дому, Дэлтон замедлил ход: уж очень сильно было искушение плюнуть на все и развернуться в обратном направлении.
Нельзя сказать, что он ненавидел дом. Вовсе нет. Он ненавидел воспоминания: они не желали умирать и все еще вызывали у него кошмары по ночам.
Тем не менее он должен был переступить порог, чтобы по всей форме ознакомиться с завещанием Паркера.
Дэлтон затормозил перед белоколонным фасадом, но из машины вышел не сразу. Его захлестнуло чувство, которому он сам бы затруднился дать название.
После того дня, когда Дэлтона срочным звонком вызвали в больницу, отец ухитрился преподнести медикам новый сюрприз: кардиограмма улучшилась, и он прожил еще три недели.
Два дня назад состоялись его похороны. Присутствовала чуть ли не половина штата Луизиана. Горы цветов. Дэлтон знал, что отец пользовался огромным уважением и влиянием как политический деятель, но истинный масштаб его личности открылся Дэлтону только сейчас.
На следующий день после похорон Дэлтон мучился от похмелья, от него разило перегаром, и он ни под каким видом не мог встретиться с адвокатом. Сегодня, однако, Уильям де Шамп, въедливый адвокат по семейным делам, настоял, чтобы Дэлтон встретился с ним ровно в десять.
Сейчас время близилось к половине одиннадцатого. Де Шамп, должно быть, лез на стенку оттого, что его заставляют ждать, но, как представлялось Дэлтону, с этого зануды не мешало бы сбить спесь.
Усмехнувшись от такой мысли, Дэлтон открыл дверцу и выбрался из машины. Ему бросились в глаза поникшие листья на гигантском замшелом дубе: как будто жара вытянула из них все жизненные соки. Наверное, то же самое можно было бы сказать и про него самого. Легкая рубашка и джинсы, которые ему пришлось по такому случаю надеть вместо шорт, облепили его как вторая кожа.
Он открыл входную дверь и увидел Тельму, идущую к нему навстречу. Глаза у нее распухли от слез.
– Мне так и показалось, что я услышала вашу машину, – сказала она, пытаясь улыбнуться.
Он наклонился и коснулся губами ее щеки.
– Все уладится, не убивайтесь.
Тельма глотала слезы.
– Мистер Монтгомери скончался. Что же теперь будет со мной, с Эльвирой, с Марком?
– А ну-ка утрите слезы, слышите? Говорю вам, все будет хорошо. – Дэлтон ласково посмотрел на женщину: – Вы ведь доверяете мне?
Тельма кивнула.
– Тогда сделайте одолжение, приготовьте нам с мистером де Шампом чаю со льдом.
– Сейчас принесу.
Дэлтон ступал по натертому дубовому паркету, вдыхая сильный аромат свежесрезанных цветов, к которому примешивался запах мастики для полировки мебели.
– Ты почти вовремя.
В дверях библиотеки показался Уильям де Шамп – мужчина на седьмом десятке, с копной вьющихся седых волос и зелеными глазами. Когда он сердился, лицо у него мгновенно краснело, и по этому признаку можно было безошибочно заключить, что сейчас он вне себя от гнева.
– Тем не менее рад вас видеть.
– Черт побери! – взорвался адвокат. – Ты до сих пор не усвоил, что это неприлично – заставлять себя ждать. Ведешь себя так, словно рос на конюшне. Неудивительно, что твой отец всегда сгорал со стыда за тебя. Твое место – среди подонков общества!
Дэлтон замер. Его взгляд стал жестким и опасно холодным.
– Поосторожнее в выражениях.
Де Шамп остолбенел.
– Ты еще смеешь мне указывать?
– Почему бы и нет? – отпарировал Дэлтон тем же убийственно безразличным тоном.
Адвокат сжал кулаки, но лицо его не утратило обычного самодовольно-чопорного выражения.
– Заходи! – скомандовал он, круто поворачиваясь и направляясь обратно в библиотеку.
Дэлтон вразвалку последовал за ним и плюхнулся в кресло перед массивным письменным столом отца, не сводя с адвоката пристального взгляда. Дэлтон ненавидел эту комнату. Именно здесь отец столько раз устраивал ему жестокую выволочку, а иногда и ремень пускал в ход. А теперь вот приходится терпеть оскорбительные выпады де Шампа… Но это ненадолго.
– Послушайте, приступим к делу. Вы не любите меня, я не люблю вас, и чем скорее мы покончим с формальностями, тем скорее сможем разойтись в разные стороны.
Де Шамп улыбался, как сытый кот.
– Боюсь, все будет не так-то просто.
– С чего бы это?
Де Шамп пропустил вопрос мимо ушей и извлек из портфеля большой плотный конверт.
– Ты готов выслушать завещание отца?
– Для этого я и приехал. Не тяните!
Билл с минуту смотрел на Дэлтона, пытаясь скрыть отвращение.
– Ты не очень-то считался с отцом, верно?
Дэлтон расправил плечи:
– Хватит читать мне мораль. Вам не понять, как я относился к отцу, и более того – это вообще не ваше дело. Вы просто наемный служащий, так что выполняйте то, за что вам платят. Огласите завещание.
Лицо де Шампа напоминало спелый помидор, который вот-вот лопнет, но, нацепив очки, он начал читать:
– «Я, Паркер Эверетт Монтгомери, находясь в здравом уме и твердой памяти, оставляю по двадцать пять тысяч долларов каждому из моих преданных слуг: Тельме, Эльвире и Марку.
Моему сыну, Дэлтону Уинслоу Монтгомери, я оставляю свой дом, а также деньги, акции и другие ценные бумаги, однако лишь при условии, что он найдет своего первого ребенка, зачатого путем искусственного оплодотворения, и примет на себя юридические обязательства по отношению к этому ребенку».
Дэлтон сидел как громом пораженный, словно утратив способность двигаться. Даже мозг его, казалось, отключился.
Зато адвокат явно наслаждался произведенным эффектом. Он откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся:
– Ну как, сынок? Нигде не чешется?
Дэлтон вмиг стряхнул с себя оцепенение.
Он сдавал сперму, когда отчаянно нуждался в деньгах. С тех пор прошло более пяти лет! Каким образом отец до этого докопался?
Де Шамп поднялся, бросил завещание на стол и победно улыбнулся Дэлтону:
– Прочти сам. Возможно, тогда лучше дойдет.
– Но как… – прохрипел Дэлтон. В горле саднило, будто он проглотил бритву.
– Могу напомнить, что твой отец был очень влиятельным человеком; у него повсюду в штате имелись друзья, и любой из них мог снабдить его информацией. – Де Шамп уже не скрывал злорадного ликования. – А ты лучше других должен бы знать, что за хорошую цену все возможно.
– Но что… что, если ребенка нет и не было? Я хочу сказать… – У Дэлтона заплетался язык. – Нет ли там пункта о непредвиденных обстоятельствах?
– Нет. Твой старик наверняка вообразил, что ты наплодил кучу отпрысков – вон ты какой жеребец.
С этими словами де Шамп вышел из библиотеки.
Дэлтон подпер голову руками и несколько раз глубоко вздохнул. К горлу подступала тошнота.
Что же дальше? Без денег он погиб. Он может потерять все. Но что еще больнее – отец одержал верх. Дэлтон чувствовал: где бы в эту минуту ни находился Паркер – он смеется.
Каким-то образом Дэлтону удалось встать и добрести до двери, где он столкнулся с Тельмой, держащей в руках поднос. Он прошел мимо, успев заметить ее испуганный, встревоженный взгляд.
Тут уж было не до того, чтобы успокаивать Тельму: у него самого подкашивались ноги. Только добравшись до машины и захлопнув дверцу, он начал приходить в себя.
– Я обыграю тебя на твоем собственном поле, старик. Еще не знаю как, но обыграю.
