Текст книги "Прежде чем проститься"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

У Нелл не шло из головы странное поведение Лайзы Райен. Чего испугалась эта женщина, увидев двоих полицейских? Может, ее муж все-таки повинен во взрыве на яхте? Или он был основной мишенью? Из газет и рассказа Лайзы Нелл знала, по какой причине Джимми Райен лишился работы. А вдруг тот низкосортный цемент был лишь частью айсберга махинаций и преступлений? Возможно, Джимми знал гораздо больше и это делало его весьма опасным.

Нелл только сейчас заметила, что день сегодня теплый и солнечный. Настоящий июньский день. Они с Адамом постоянно ходили по Мэдисон-авеню. Останавливались перед витринами, заходили в магазины, но покупали там довольно редко. Иногда они обедали в каком-нибудь из здешних ресторанов, однако чаще ограничивались чашкой кофе.

Нелл всегда удивляло потрясающее количество ресторанов и ресторанчиков в Нью-Йорке. Не далее как сейчас она шла мимо кованых столиков и стульев одного из них. За столиком сидели двое женщин, придерживая ногами мешки с покупками.

– Эти тротуарные кафе напоминают мне Париж, – услышала Нелл обрывок их разговора.

Париж. Они с Адамом провели там свой медовый месяц. Для Адама это было первым знакомством с французской столицей, и Нелл увлеченно водила его по своим любимым уголкам.

Помнится, Мака удручала их поспешная, как он считал, женитьба.

– Потерпите годик, – советовал он внучке. – Лучше узнаете друг друга. А потом я устрою тебе такую свадьбу, о которой будет говорить весь Нью-Йорк. Кстати, неплохая реклама.

Он так и не понял, почему Нелл противилась пышной свадьбе. Такие свадьбы уместны, когда у жениха и невесты большие семьи и много родственников. Там всегда расписаны все роли: двоюродные сестры становятся подружками невесты, бабушки вручают сентиментальные подарки, а племянницы идут с большими корзинами и разбрасывают цветы.

В отношении к свадьбе у нее с Адамом не было никаких разногласий. Оба понимали: одними друзьями свадьбу не наполнишь. У Адама родственников вообще не осталось, у нее – только Мак и Герта, поэтому они решили сделать свадебное торжество тихим и скромным.

– Давай обойдемся без шумных церемоний, – говорил ей Адам. – К чему нам газетчики? Будут только щелкать вспышками и ловить обрывки фраз, чтобы потом переиначить их на свой манер.

«Где-то теперь эти друзья?» – с горечью подумала Нелл.

Когда Мак узнал, что у его внучки уже назначена дата свадьбы, он вскипел.

– Да кто этот парень? Сколько времени ты с ним знакома? Без году неделя? Провинциальный архитектор из Северный Дакоты. Очередной покоритель Нью-Йорка. Конечно же, задурил тебе голову своими амбициозными проектами. Что еще ты о нем знаешь?

Мак не был бы Маком, если бы не проверил прошлое Адама.

– Колледжа, в котором он учился, даже нет в приличных справочниках. Такие, с позволения сказать, учебные заведения не могут дать человеку настоящего образования. Неудивительно, что твой Адам не имел серьезной работы. Мелкие семейные фирмы – вот основные его заказчики. Кому магазинчик спроектировать, кому жилье для престарелых. Никакого размаха.

Но в том, что касалось «его девочки», Мак пыхтел и грозил только на словах. Он никогда не навязывал Нелл свою волю. Убедившись, что она сделала выбор, он представил Адама своим друзьям: Роберту Уолтерсу и Лену Арсдейлу, и те дали ее жениху работу.

Нелл подошла к своему дому. Помнится, когда она закончила колледж и купила здесь кондоминиум, Мак никак не мог понять, зачем она это сделала.

– Тебе что, тесно стало в моей квартире? – допытывался он. – Или деньги торопишься потратить?

– Мак, мне пора жить самостоятельно, – отрезала Нелл, и больше они эту тему не поднимали.

Консьерж Карло тогда только-только поступил на эту работу. Нелл вспомнила, как он помогал ей разгружать машину и поднимать в квартиру то немногое, что она забрала из дома Мака.

– Тяжелый был у вас сегодня день, – с искренней симпатией произнес Карло, открывая ей дверь.

– Пожалуй, вы правы, – ответила Нелл.

Казалось бы, ничего не значащие слова; обычные учтивые фразы, которые произносит каждый хороший консьерж, разговаривая с жильцами своего дома. Однако Нелл были приятны его слова.

– Надеюсь, остаток дня и вечер будут спокойнее.

– Я тоже надеюсь. Надо отдохнуть.

– А я почему-то все время вспоминаю о той леди, что работала с мистером Колиффом, – признался Карло.

– Вы говорите про Уинифред Джонсон?

– Да.

– Она всегда робела, заходя в нашу парадную. Может, мне только казалось, но у нее постоянно был испуганный вид.

– Я тоже это замечала.

– На прошлой неделе, когда я открыл ей дверь и она вошла, у нее вдруг зазвонил сотовый телефон. Она остановилась и начала разговор. Мисс Джонсон говорила достаточно громко, и я невольно все слышал. Ей звонила мать. Насколько я понял, из дома престарелых.

– Да. Ее мать находится в пансионе «Старый лес». Это в Уайт-Плейнс[20]20
  Пригород Нью-Йорка, находящийся на острове Лонг-Айленд.


[Закрыть]. Говорят, очень уютное место. Моя подруга устроила туда своего отца.

– Мне показалось, что мать миссис Джонсон жаловалась и выговаривала дочери. Бедная старуха. Хорошо, если у нее остались родственники.

Через час, приняв душ и переодевшись в джинсовую куртку и слаксы, Нелл спустилась на лифте в подземный гараж. Ей было стыдно, что за всю неделю она так и не вспомнила о матери Уинифред, не позвонила старухе, не выразила соболезнования и не спросила, нуждается ли та в какой-либо помощи.

Нелл выехала на вечно забитую машинами скоростную магистраль ФДР[21]21
  Скоростная автомагистраль, проходящая по восточному краю Манхэттена, вдоль пролива Ист-Ривер. Названа в честь президента Франклина Делано Рузвельта.


[Закрыть]. Необходимость повидать осиротевшую старуху была лишь одной из причин, заставивших ее отправиться в «Старый лес». По рассказам подруги, Нелл знала: это заведение из весьма дорогих. Интересно, как давно Уинифред поместила сюда свою мать? Еще интереснее, из каких денег она оплачивала комфортное житье престарелой Роды Джонсон?

Как-то Адам вскользь обмолвился Нелл, что Уинифред знает в строительном бизнесе все ходы и выходы. Да и Маку она виделась вовсе не такой уж серой мышкой.

Так может, это из-за старой и больной матери Уинифред решилась запустить хитроумный механизм получения взяток? Знание тонкостей строительного бизнеса вполне позволяло ей действовать незаметно. А что, если, взорвав яхту, хотели убрать прежде всего Уинифред? Вопросы, вопросы...

28

Питер Лэнг честно намеревался посетить поминальную мессу по Адаму Колиффу. Однако в последнюю минуту ему позвонил Кертис Литл из «Оверленд-банка». Этот банк был одним из потенциальных инвесторов в проект «башни Вандермеера». Литл просил Лэнга принять его вместе с его коллегой Джоном Хилмером и рассказать последнему о состоянии переговоров по проекту. Как назло, единственным временем, которое Питер мог выкроить для этой встречи, было время мессы. Адама все равно не вернешь, а бизнес есть бизнес.

Офис Лэнга находился на Сорок девятой улице, в том месте, где ее пересекала Америк-авеню. Литла и Хилмера он принимал в просторном зале заседаний.

– Мой отец был страшно раздосадован переименованием Шестой авеню в Америк-авеню, – сказал он Джону Хилмеру.

Этот рассказ выслушивал каждый, кто впервые приходил к Лэнгу.

– Он до сих пор не может успокоиться, – продолжал Лэнг. – Пока отец здесь работал, он всегда подчеркивал, что его офис находится не на Америк-авеню, а на Шестой. На редкость консервативный человек.

Хилмер вежливо улыбался. Это была его первая встреча с легендарным Питером Лэнгом, и он терпеливо ждал, когда ее неформальная часть подойдет к концу. «Только не ври мне, что твой папаша выбивался из низов, – думал он. – Тогда бы ты говорил о нем с почтительным придыханием. Нет, парень, ты вырос в достатке. Чтобы с такой изящной небрежностью носить дорогую одежду, ее надо иметь с детства».

Неформальная часть окончилась. Лэнг кивком указал на длинный стол. Там стоял какой-то предмет, накрытый куском ткани.

– Кертис, сейчас вы с Джоном увидите макет комплекса для жилья, бизнеса и торговли, который спроектировал Айен Максвелл. Должно быть, вы знаете, что Максвелл получил премию за свой проект аналогичного комплекса в Чикаго. Здание уже построили в замечательном месте: прямо на берегу Мичигана. Пятьдесят пять этажей. Многие говорят, что в Чикаго давно не строилось таких красавцев.

Лэнг умолк и поморщился, после чего виновато улыбнулся, проглотил таблетку и запил водой.

– Проклятая трещина в ребре, – пояснил он. Даже не думал, что это может быть так больно.

– А по-моему, Питер, это пустяки по сравнению с другим вариантом, которого вы счастливо избежали, – заметил ему Кертис Литл, сухощавый желчный человек пятидесяти с лишним лет. Его пальцы нервно постукивали по столу. – Как обстоят дела с недвижимостью, приобретенной Адамом Колиффом?

– Кертис, вам придется немного поскучать, слушая давно известные вам вещи. А вот Джону, надеюсь, мой рассказ будет интересен. Наверное, Джон, вы знаете, что вскоре начнется реконструкция кварталов между Тридцать первой и Тридцать третьей улицами Вест-сайда. По сути, она уже началась. Я потратил много времени, добиваясь, чтобы «особняк Вандермеера» лишили статуса архитектурной достопримечательности. Ну что там красивого? Убогий дом, из которого давно выехали все жильцы. По-моему, даже ребенку понятно, что подобные «шедевры» являются великолепными рассадниками преступности. Их все давно нужно было бы снести, а городские чиновники прикрывают свою медлительность ностальгической риторикой вроде: «Нельзя лишать Нью-Йорк его исторического облика». Я тоже не сторонник сносить все подряд. Однако есть здания, которые бесполезно реставрировать. Можно ухлопать кучу денег и получить сплошные убытки. Думаю, вы со мной согласитесь, что у «особняка Вандермеера» не было никаких перспектив.

Невзирая на принятую таблетку, ребро продолжало болеть. Лэнгу пришлось откинуться на спинку и сесть немного криво.

– Разумеется, мои суждения об «особняке Вандермеера» – это всего лишь мое личное мнение. Я не особо верил, что Инвентаризационная палата согласится с ним и исключит эту развалину из списка достопримечательностей. Потому меня и не слишком волновал соседний дом, принадлежавший семье Каплан. Конечно, я не сидел сложа руки. Я действовал по принципу: «Вода камни точит», постоянно докучая Инвентаризационной палате своими соображениями. И представляете, Джон, какая ирония судьбы? Когда палата наконец проголосовала за отмену статуса, «особняк Вандермеера» через несколько часов... сгорел. Там заночевала какая-то бездомная старуха, которая развела огонь и заснула.

Последние слова Лэнг сопроводил грустной улыбкой. Затем он глотнул воды и опять поморщился: опухшая губа еще давала о себе знать.

– Пока я добивался отмены статуса для «особняка Вандермеера», Адам Колифф купил соседний дом. Я предложил ему сумму, в два раза превышающую ту, что он заплатил вдове Каплан. Но деньги интересовали его постольку-поскольку. Представляете, Джон, он заявил, что участок продаст только в том случае, если автором проекта будет он сам, а строительством займется корпорация Сэма Краузе.

Кертис Литл ерзал на стуле.

– Питер, мы не намерены вкладывать деньги в проект Адама Колиффа. Жалкая подражательная работа мальчишки-студента. И к тому же чудовищно эклектичная. Безграмотное нагромождение архитектурных стилей!

– Вы правы, – торопливо прервал его Лэнг. – Адам рассчитывал, что мы пойдем у него на поводу и согласимся на все его условия, только бы заполучить участок под домом Каплан. Он ошибся. Проект я заказал Айену Максвеллу. Кое-кто из моих коллег сотрудничал с ним в прошлом. Они предложили мне связаться с Максвеллом, что я и сделал.

Лэнг подался вперед и снял покрывало. На столе стоял масштабный макет здания в постмодернистском стиле. В очертаниях фасада явно улавливалось влияние стиля ар деко.

– Пару недель назад Айен был в Нью-Йорке. Я свозил его на место и объяснил суть проблемы. Он все посмотрел и сказал, что можно спроектировать здание с высотной башней и в существующих границах, не залезая на участок, купленный Адамом. На прошлой неделе я сообщил об этом Колиффу.

– Колифф знал о том, что нашему банку не нравился его проект? – спросил Литл.

– Правильнее будет сказать, он узналоб этом. Адам ведь даже открыл собственную фирму в надежде, что мы без него не обойдемся. Я люблю уверенных людей, но уверенность должна подкрепляться знанием реального положения вещей. Вчера я был у жены... точнее, у вдовы Колиффа. Я сказал, что на следующей неделе нам с ней надо встретиться по важному делу. Я сообщу Нелл, что мы не особо нуждаемся в собственности ее покойного мужа, но, если она пожелает продать участок, мы готовы заплатить его истинную рыночную стоимость.

– И если она согласится... – начала Кертис Литл.

– Если она согласится, Айен Максвелл будет ориентироваться на первоначальный проект, согласно которому башня должна стоять на участке Адама. Если нет... кстати, я говорил Адаму, что башню можно поставить и позади основного здания и замысел почти не проиграет.

– Интересно, а останься Адам в живых, вы сумели бы уломать его и склонить к продаже участка? – спросил Джон Хилмер.

– Думаю, что да, – улыбнулся Лэнг. – О покойниках дурно не говорят, но парень обладал чрезвычайно раздутым «я». Он слишком преувеличивал свои способности и в архитектуре, и в бизнесе. Тем не менее Адам был отнюдь не глуп. Не думаю, чтобы мое предложение о перепродаже участка слишком уж его обрадовало. Однако он понимал разницу между своими амбициями и реальностью. В последнюю нашу встречу я ему сказал: «Не хотите продавать участок мне – подарите его городу. Пусть там устроят очередной "карманный парк"».

Лэнг кисло улыбнулся собственной шутке. Кертис Литл, казалось, не слушал его. Банковский чиновник внимательно разглядывал макет.

– Питер, вы, конечно, можете поставить башню позади основного здания, но тогда вы явно проиграете и по эстетике, и по числу арендаторов. Если дело дойдет до этого, не уверен, что нашему банку захочется вкладывать деньги в такой проект, – сказал Литл.

– Я и не сомневался в позиции вашего банка, – снова улыбнулся Лэнг. – Но Адам Колифф этого не знал. Провинциал, волей случая попавший туда, куда бы ему вовек не попасть. Не с него первого Нью-Йорк сдувает ковбойскую спесь. Поверьте мне: он все равно бы продал нам участок и по нашей цене.

Джон Хилмер, недавно назначенный вице-президентом «Оверленд-банка», отвечающим за инвестиции и венчурный капитал, прошел нелегкий путь. Судьба не улыбалась ему, как Питеру Лэнгу, и сейчас, слушая циничные рассуждения хозяина зала, Хилмер испытывал к нему все большую антипатию.

Мелкое дорожное происшествие спасло Лэнгу жизнь. «Может, он считает, что судьба должна улыбаться ему постоянно? – думал Хилмер. – За все это время – ни единого слова сочувствия в адрес Колиффа и остальных жертв взрыва на яхте».

Наверное, Лэнг до сих пор зол на Адама за его несговорчивость. «А судьба и впрямь улыбается своему баловню, – продолжал размышлять Хилмер. – Она услужливо сожгла "особняк Вандермеера", потом уберегла его от верной смерти, а теперь собирается преподнести еще один подарок». Хилмеру захотелось поскорее уйти отсюда. Конечно, торговля недвижимостью – бизнес не для слабонервных. И все равно от общества Лэнга ему было не по себе.

Когда встреча закончилась, Джон Хилмер поймал себя еще на одной мысли: его сын – блокирующий полузащитник в футбольной команде своего колледжа – нередко получает в игре больше травм, чем получил Питер Лэнг, столкнувшись с грузовиком.

29

Вернувшись после поминальной мессы, Джек Склафани и Джордж Бреннан сидели в кабинете Джека и молча поглощали купленные по дороге горячие сэндвичи с копченой говядиной, запивая их таким же горячим кофе. Затем, словно по команде, оба запихнули недоеденные маринованные, щедро прочесноченные огурчики в пластиковые мешки и отправили в мусорную корзину.

– Что скажешь по поводу вдовы Райен? – спросил Бреннан.

– Женщина чем-то сильно напугана. Когда она нас увидела, то дала деру, будто кролик, пойманный в капусте.

– Интересно, чего же она так боится?

– Не знаю. Но мне показалось, ее что-то гнетет. Она словно жаждет от чего-то избавиться.

– Тогда, наверное, она католичка, – улыбнулся Бреннан. – Чувство вины, потребность исповедоваться.

Они оба выросли в католических семьях и регулярно посещали церковь. Еще давно Бреннан и Склафани пришли к выводу: каждый, кто вырос в католической семье, привык каяться в грехах и просить прощения. Иногда, шутили они, это здорово облегчает работу.

Склафани мысленно восстановил картину поспешного бегства Лайзы Райен. Она подошла к Нелл Макдермотт и о чем-то заговорила. Вероятно, их разговор продолжался бы и дальше, но туг Лайза заметила его и Джорджа, и в ее глазах появился жуткий страх. «Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем вдова Райен собиралась говорить с вдовой Колифф, – подумал Джек. – А разговор у них наверняка бы состоялся, если бы мы ее не спугнули».

– По-моему, нам нужно побывать у Лайзы Райен, – сказал другу Склафани. – Она явно что-то знает, и эти знания ее пугают, оттого она и мечется.

– Думаешь, у нее есть доказательства вины мужа? – спросил Бреннан.

– Во всяком случае, какие-то доказательства у нее есть. Правда, выводы пока делать рано... Кстати, Интерпол ответил на наш запрос по поводу Каплана?

– Сейчас узнаю.

Бреннан снял телефонную трубку и позвонил дежурному по связям с Интерполом. По мере того как он слушал, его лицо все более мрачнело.

– Мы не ошиблись, – сказал Джордж, закончив разговор по телефону. – В Австралии Каплан тоже не был пай-мальчиком. Там за ним тянется изрядный хвост прегрешений. В основном мелочи. Но за одно преступление он отсидел год. Его застукали с поличным: в багажнике машины Каплана австралийская полиция обнаружила взрывчатку. Тогда он работал в компании, занимающейся сносом старых зданий. Взрывчатку воровал прямо с рабочего места. К счастью, нашего «героя» вовремя поймали. Но к несчастью, тамошние полицейские так и не смогли выяснить, для чего Каплану понадобилась взрывчатка. Они подозревали, что кто-то его нанял, но доказательств не было, и он получил срок лишь за кражу взрывчатых веществ.

Бреннан встал.

– У Джеда Каплана нам тоже нужно побывать, – сказал он.

– С ордером на обыск?

– Угадал. При таком «послужном списке» и нескрываемой враждебности к Адаму Колиффу мы сумеем получить ордер еще сегодня.

– Ты прав, Джордж. Но мне все равно хочется поговорить с Лайзой Райен. Каплан – само собой. Однако эта женщина знает что-то очень важное. Не удивлюсь, если причина ее страха поможет разгадать причину взрыва на яхте.

30

Пансион «Старый лес» находился почти совсем рядом с оживленным шоссе 287. Фактически здешние места считались ближними пригородами Нью-Йорка, но стоило Нелл свернуть с шоссе, как пейзаж вокруг разительно изменился. Словно по мановению волшебной палочки, все следы нью-йоркского пригорода исчезли. Нелл показалось, что она попала в Англию и сейчас подъезжает к резиденции богатого лендлорда.

В свое время Нелл часто ездила с дедом по домам престарелых. Одни заведения заставляли ее вспомнить романы Диккенса (Мак называл их позором Америки и добился закрытия нескольких из них). Другие больше походили на скромные, но вполне современные больницы. Встречались и такие, которые вполне бы сошли за отели для высших слоев общества.

Уровень «Старого леса» Нелл почувствовала, едва переступив порог. Она попала в роскошный вестибюль, где ее сразу же заметил и приветствовал дежурный администратор. Узнав о цели ее приезда, он снова улыбнулся и стал куда-то звонить по местному телефону. «Как в королевском дворце», – подумала Нелл.

Вскоре из боковой двери вышла женщина лет шестидесяти. Естественно, и на ее лице светилась приветливая улыбка. Она сказала, что проводит Нелл.

Бесшумный лифт поднял их на второй этаж.

– Простите, забыла вам представиться, – спохватилась женщина. – Меня зовут Джорджина Мэтьюс, я добровольно работаю здесь несколько вечеров в неделю. Миссис Джонсон занимает апартаменты номер двести шестнадцать. Вы даже не представляете, каким ударом для нее стала гибель дочери. Мы все пытаемся ей помочь, чем только можем. Однако вынуждена вас предостеречь: она сердита на весь мир.

«Ну что ж, в этом мы с ней похожи», – подумала Нелл.

Коридор второго этажа был устлан красивыми, со вкусом подобранными коврами. Нелл увидела стариков, передвигающихся на колясках или толкающих перед собой тележку-«ходунок». Каждому Джорджина Мэтьюс успевала улыбнуться и сказать ободряющие слова.

Нелл сразу заметила, что все эти дряхлые старики и старухи не просто ухожены, а выхолены.

– Простите за любопытство, сколько обслуживающего персонала приходится на каждого обитателя пансиона? – спросила она свою провожатую.

– Соотношение – два к трем, – ответила Джорджина, одарив Нелл очередной улыбкой. – Конечно, в это число входят также врачи и дипломированные медсестры... Вот мы и пришли, – добавила она, останавливаясь возле лакированной двери. – Это апартаменты миссис Джонсон. Ей уже сообщили, и она вас ждет.

Джорджина Мэтьюс негромко постучала в дверь, затем открыла ее.

Рода Джонсон сидела в откидывающемся кресле[22]22
  Распространенный в США вид мягкого кресла, которое механически или при помощи электропривода приводится в наклонное положение, при этом из-под сиденья выдвигается подставка для ног. Изменение позы сидящего автоматически приводит к изменению угла наклона спинки кресла.


[Закрыть]. Ее ноги были приподняты и укрыты легким одеялом. Наверное, когда-то эта широкоплечая женщина с густыми волосами цвета «соль с перцем» была красива.

«Значит, Уинифред и обликом, и фигурой пошла не в мать, – подумала Нелл, вспоминая худенькую, с прямыми волосами дочь миссис Джонсон. – И родилась она у нее достаточно поздно. Старухе сейчас под восемьдесят».

Услышав, что в комнату вошли, дремавшая Рода Джонсон открыла глаза и вперила их в Нелл.

– Мне сообщили о вашем приезде. Наверное, я должна рассыпаться в благодарностях.

– Миссис Джонсон, ну пожалуйста, – укоризненно покачала головой Джорджина Мэтьюс.

Старуха даже не обратила на нее внимания.

– Уинифред прекрасно работалось у Уолтерса и Арсдейла. Столько лет, и ни одного нарекания. Ей все время прибавляли жалованье, иначе она не смогла бы поместить меня сюда. До этого я была в другом пансионате. О, как я ненавидела тот крысятник! Знайте: я была против перехода Уинифред на работу к вашему мужу. Я ей все мозги продолбила, пыталась убедить, какую глупость она совершает. Где там! Она и слышать не желала. И кто из нас оказался прав?

– Поверьте, миссис Джонсон, я тоже очень скорблю по Уинифред. Я представляю, каково вам сейчас. Скажите, я могу вам чем-нибудь помочь?

Нелл перехватила удивленный взгляд Джорджины Мэтьюс. «Они же должны знать о гибели Адама. Наверное, когда я звонила из дома, они не сообразили, кто говорит».

Джорджина мягко коснулась ее руки.

– Простите, – виноватым тоном пробормотала она. – Мне следовало бы догадаться... С вашего разрешения, я оставлю вас вдвоем. Я очень на вас надеюсь, – добавила она, поворачиваясь к Роде Джонсон.

Нелл дождалась, пока за служительницей закроется дверь, и только потом сказала старухе:

– Миссис Джонсон, я понимаю, как вам сейчас тяжело и одиноко. Я сама нахожусь в таком же состоянии, потому и решила вас навестить.

Она вдруг пододвинула свой стул к откидному креслу и поцеловала старуху в щеку.

– Если я вам в тягость, я немедленно уйду и ничуть не обижусь.

– Вы-то здесь вообще ни при чем, – уже мягче ответила Рода Джонсон. – Я только не могу понять: почему ваш муж так уговаривал Уинифред оставить прежнюю работу? Открыл бы свою фирму, посмотрел, как идут дела. И Уинифред убедилась бы, стоит ли переходить. И что она сорвалась с места? Прекрасное жалованье, куча всяких льгот. А обо мне она подумала, когда поддалась на уговоры вашего мужа? Нет, конечно! Что ей мать?

– Возможно, у вашей дочери остался страховой полис и та компания сможет оплачивать все расходы по вашему пребыванию здесь, – предположила Нелл.

– Если у нее и был такой полис, я об этом не знала. Уинифред умела быть скрытной.

– Скажите, а у Уинифред была индивидуальная ячейка в каком-нибудь банке?

– Зачем ей ячейка? Что бы она стала там хранить?

Нелл невольно улыбнулась. «Много чего», – подумала она.

– В таком случае где же Уинифред держала свои личные бумаги?

– Скорее всего, у нас дома, в письменном столе. Кстати, у нас хорошая квартира. Никогда не было бешеных скачков квартплаты. Уинифред еще в детский сад ходила, когда мы туда въехали. Если бы не артрит, я бы и сейчас там жила. Доконал он меня вконец.

– Может, вы попросите кого-нибудь из соседей зайти к вам в квартиру поискать страховые документы и прислать их сюда?

– Нечего соседям совать нос в мои дела! – отрезала старуха.

– А у вас есть адвокат?

– Зачем мне адвокат?

Рода Джонсон вдруг впилась глазами в Нелл.

– Вашего деда зовут Корнелиус Макдермотт, не так ли?

– Да.

– Хороший человек, один из немногих честных политиков в нынешней Америке.

– Благодарю вас, миссис Джонсон.

– Скажите: если я попрошу вас сходить к нам и квартиру и поискать эти страховки, он согласится пойти с вами? – Думаю, что да.

– Когда Уинифред была совсем маленькой, мы жили в его районе и голосовали за него. Мой муж говорил, что такие люди должны заседать в правительстве. Она заплакала.

– Мне очень не хватает Уинифред, – всхлипывая, несколько раз повторила старуха. – Она была замечательным человеком и не заслужила такой участи. Просто ей, бедняжке, не хватало решимости. Она не умела настоять на своем. Всегда пыталась ублажить других. А другие это не ценили. Здесь мы с ней похожи... Она себя не щадила, работая на фирму. Думаете, это сразу заметили? Где там! Только в последние годы ей стали платить достойные деньги.

«Что-то здесь не так, – подумала Нелл. – Сначала она мне говорила, что Уинифред постоянно повышали жалованье. А теперь, выходит, ее дочь чуть ли не за гроши работала на Уолтерса и Арсдейла».

– Миссис Джонсон, я уверена, что мой дед непременно согласится вам помочь. Скажите, может, помимо бумаг вам оттуда что-нибудь привезти?

Рода Джонсон полезла за платком. Только сейчас Нелл обратила внимание на распухшие, уродливо искривленные пальцы старухи.

– В гостиной есть несколько картинок в рамках. Если можно, привезите их. И еще. Вам не сложно будет поискать спортивные награды Уинифред? Она же у меня была спортсменкой. Увлекалась плаванием. В юности постоянно выигрывала соревнования. Ее тренер уговаривал меня позволить Уинифред остаться в команде. Обещал, что со временем она станет второй Эстер Уильямс[23]23
  Известная американская пловчиха и киноактриса (р. 1922).


[Закрыть]. А меня уже тогда начинал донимать артрит. Отец Уинифред нас бросил. Я как представила, что из-за соревнований буду видеть ее лишь урывками... Словом, я сказала «нет». Уинифред и здесь не могла настоять на своем. А она так любила спорт...

31

«Как? Как мне сказать Нелл о том, что я узнала от Бонни Уилсон?» – снова и снова спрашивала себя Герта. Она не сомневалась в правдивости слов Бонни. Адам пытается установить контакт с Нелл. Это следовало ожидать. Но сама Нелл весьма скептически относилась к подобным вещам. Упрямая девчонка! Никак не хочет признать, что существует дар ясновидения, существуют ясновидцы, которые делают много полезного. Более того, Нелл гоже обладала этим даром, но боялась его и не желала развивать. Впрочем, стоит ли удивляться, если Корнелиус всегда называл парапсихологические явления не иначе как завихрениями фантазии?

Герта и сейчас не могла сдержать слез, вспоминая слова десятилетней Нелл: «Тетя Герта, но почему дед не верит, что мама и папа приходили проститься со мной? Они действительно приходили, только я их не видела. Помнишь, как папа всегда гладил меня по волосам? Я шла в класс с перемены и почувствовала папину руку. Он погладил мне волосы. А потом мама поцеловала меня. Я ощутила ее поцелуй и заплакала. Я поняла, что больше не увижу их... Нет, я даже знала это. А дед уверяет, что такого быть не могло. По его словам, я все напридумывала».

Герта тогда сказала брату: «Тебе не кажется, что это не просто детская выдумка? Нелл не знала, когда самолет родителей исчез с радарного экрана. Но они пришли к ней как раз в то время, когда связь с самолетом оборвалась»... Увы, Корнелиус был верен себе: «Нечего забивать девчонке голову разной чепухой!»

А ведь способности Нелл проявились еще в раннем детстве. Ее бабушка Маделин умерла, когда Нелл было всего четыре года. Герта помнила то утро... Нелл примчалась в гостиную, сияя от радости: ночью к ней в комнату заходила бабуля. Значит, бабуля поправилась и ее отпустили из больницы... Естественно, Корнелиус приписал все это обычному детскому сновидению.

Нет, брату лучше не говорить о ее сегодняшней встрече с Бонни Уилсон. И Нелл она попросит, чтобы та держала язык за зубами. А уж захочет она встречаться с Бонни или нет – пусть сама решает.

В восемь вечера Герта позвонила своей внучатой племяннице. После третьего длинного гудка включился автоответчик. «Наверное, не хочет, чтобы ее сегодня тревожили», – решила Герта.

– Нелл, девочка моя, я просто решила узнать, как ты, – сказала она в трубку и тут же добавила: – Вообще-то у меня к тебе важный разговор.

– Тетя Герта, я дома, – раздался в трубке голос Нелл. – Что-нибудь случилось?

Герте показалось, что Нелл совсем недавно плакала. Может, это известие ее утешит?

– Нелл, ко мне сегодня заходила Бонни Уилсон. Одна из наших ясновидящих. Она помогает людям устанавливать контакты с их любимыми, покинувшими наш план бытия... Нелл, пожалуйста, не надо хмыкать. Многие полностью доверяют способностям Бонни. Если хочешь, назову тебе их имена. Бонни сообщила мне, что Адам выходил с ней на контакт. Она хотела бы встретиться с тобой.

Герта торопливо выплескивала слова, опасаясь, как бы Нелл не повесила трубку.

– Герта, ты же знаешь, я не верю в подобные вещи, – тихо ответила Нелл. – Мы с тобой уже не раз говорили об этом. Давай больше не поднимать эту тему, и особенно в связи с Адамом.

В трубке послышались короткие гудки. Герта уже собиралась перезвонить и извиниться за свое неуклюжее вторжение. Она была уверена, что рассердила Нелл. А между тем после ее звонка Нелл испытывала совсем другие чувства: страх и неопределенность.

Бонни Уилсон... Нелл вспомнила прошлогоднюю телепередачу, в которой участвовали ясновидящие. Среди них была и Бонни. Зрителям предлагали позвонить в студию и самим убедиться в способностях присутствующих экстрасенсов. Одна женщина спросила о своем муже, погибшем в автокатастрофе, и Бонни нарисовала ей очень яркую, правдивую картину. «Вы сидели в ресторане. В том самом, где праздновали помолвку. Вы собирались отметить пятилетие вашей свадьбы. Но он так и не пришел на торжество... Ваш муж просит передать, что по-прежнему любит вас. Единственное, он чувствует себя обманутым, поскольку рассчитывал прожить с вами долгую совместную жизнь».

Неужели Адам действительно подал ей весть о себе? Что же тут удивительного? Пусть Мак не верит, но она-то знает, что подобное возможно. Разве родители не приходили к ней дважды: вначале – чтобы проститься, а второй раз – когда она тонула на Гавайях? «Я столько раз звала Адама, умоляла откликнуться. Вот он и откликнулся. Но тогда почему он не вышел на прямой контакт, а избрал посредницей Бонни?»