Текст книги "Прежде чем проститься"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Лэнг был слишком далеко от гавани, а в момент взрыва находился в больнице. Кстати, как он сам объяснял причину столкновения с грузовиком?

– Насколько помню, он назвал даже две причины. Во-первых, он говорил по мобильному телефону, а во-вторых, солнце светило прямо в лобовое стекло и слепило ему глаза. Во всяком случае, лицо у него было прилично поцарапано.

– Все так, но Лэнг сам врезался в грузовик, а не наоборот, – сказал Склафани. – Эксперты считают, что столкновения можно было избежать. Возможно, он намеренно устроил столкновение.

Он потянулся за блокнотом.

– Нелл, похоже, мучают вопросы насчет сотрудничества ее мужа с Лэнгом. Вполне обоснованные. У меня один из ее вопросов тоже засел в голове.

Склафани черканул в блокноте.

– А вопрос такой: какое здание Лэнг собирался строить на месте сгоревшего «особняка Вандермеера»? Тут сразу же появляется другой вопрос: действительно ли Лэнг так нуждался в участке вдовы Каплан? Он не из тех, кто совершает немотивированные поступки.

Склафани сделал новую запись.

– А вот и еще вопросик, не менее интересный. Когда Лэнг сообщил Колиффу, что его проект отвергнут?

– К твоему вопросу, Джек, примыкает мой: почему Адам не рассказал жене об отвергнутом проекте? Казалось бы, вполне нормальная потребность – поделиться своей бедой с близким человеком. Нелл говорила, что у них были прекрасные, доверительные отношения.

– Возможно, ее слова – это обычная женская идеализация умершего мужа, – заметил Джек. – Меня сейчас занимает еще один персонаж – приятель или любовник Уинифред. Некто Гарри Рейнольдс.

– Давай пока оставим этого парня и посмотрим, не найдется ли какой-нибудь ниточки, связывающей Лэнга и нашего старого знакомца Джеда Каплана, – предложил Бреннан.

Склафани кивнул. Он спрятал блокнот в карман, встал и подошел к окну.

– Какие дни! Моя жена мечтает, чтобы я высвободил себе ближайшую пятницу и мы бы двинули к ее старикам в Кейп-Мей на все выходные. Но боюсь, в ближайшую пятницу об этом не стоит и мечтать.

– Правильно боишься, – улыбнулся Бреннан.

– Думаю, Нелл возмутилась бы, но наш список будет неполным, если туда не добавить еще одно имя.

– И я даже знаю, кто это. Адам Колифф.

– Он самый, – подтвердил Склафани. – Что мы имеем? Каплан его ненавидел и продолжает ненавидеть даже мертвого. Уолтерс его тоже ненавидел. Лэнг отверг его проект. Колифф со своими неуемными амбициями мог настроить против себя не только их. Кому еще могло понадобиться, чтобы его яхта не вернулась в гавань?

– Тогда за работу, – сказал Бреннан. – Я отправился наводить справки о прошлом Адама Колиффа.

Через пару часов Бреннан заглянул в кабинет друга.

– Я связался с одним знакомым в Северной Дакоте. Оказалось, Колифф – личность довольно известная в родных краях. Так что у нас появилась зацепка.

56

Они вместе бежали по дорожкам Центрального парка. Нелл удивлялась, насколько ей спокойно и приятно бежать рядом с Дэном Майнором. Ей даже понравилось, как он твердо и в то же время бережно взял ее за руку, когда догнал. Правда, в этом Нелл призналась себе весьма неохотно.

Достигнув искусственного озера, Нелл и Дэн обогнули его и побежали в обратном направлении. У выхода на Семьдесят вторую улицу Нелл остановилась.

– Мне, пожалуй, довольно, – сказала она. – Видите, совсем взмокла.

На этот раз Дэн решил не ограничиваться вежливым прощанием. Он обязательно должен узнать, где она живет, и спросить номер ее телефона.

– Если не возражаете, я провожу вас домой, – сказал он.

Нелл хотела ответить, что это излишне, но, удивляясь себе, кивнула головой.

– Не знаю, как вы, а я изрядно проголодался, – заявил обрадованный Дэн, идя вместе с ней. – Конечно, в таком виде нас вряд ли даже в забегаловку пустят. Позвольте пригласить вас на обед. Мы могли бы встретиться где-нибудь через час.

– Вряд ли это... – начала Нелл.

– У вас уже есть какие-то планы на вечер? – перебил ее Дэн.

– Вообще-то никаких.

– Тогда как врач, имею занудство вам напомнить: организму требуется регулярное питание.

Нелл умела говорить «нет», однако сейчас ей не хотелось пускать свое умение в ход. Дэн продолжал популярную лекцию о пользе регулярного приема пищи, и чтобы не слушать ее дальше, Нелл согласилась встретиться в итальянском ресторане «Иль-Тинелло» на Пятьдесят седьмой улице.

– Добавьте еще полчаса на пробки, – сказала она Дэну. – Впрочем, может, вы умеете околдовывать светофоры?

Перед тем как отправиться на пробежку, Нелл вынула и отсортировала одежду и белье Адама. Вскоре вся кровать и стулья в гостевой комнате были покрыты стопками носков, галстуков, аккуратно сложенными шортами и майками. Помимо этого, Нелл перевесила в гостевой шкаф все костюмы, брюки и куртки мужа.

Нелл постоянно ловила себя на мысли, что занимается бессмысленной работой, перетаскивая вещи из спальни в гостевую комнату. Но раз уж она решила освободить от них спальню, нужно довести начатое до конца.

Когда шкаф Адама опустел, она позвонила консьержу и попросила прислать кого-нибудь, чтобы отнесли все собранное ею вниз, в кладовую. Затем Нелл переставила в спальне мебель, вернув ее на те места, где она стояла прежде... Сейчас, сбрасывая с себя мокрую футболку и шорты, Нелл поймала себя на мысли, будто она переместилась на несколько лет назад. Или вернулась в знакомый дом.

Все эти дни, открывая шкаф и натыкаясь на вещи Адама, она постоянно вспоминала о его внезапной гибели, лишившей ее возможности даже проститься с ним. И еще: одежда мужа напоминала ей об их последней ссоре, и в Нелл снова просыпалось чувство вины, будто она собственными руками вытолкнула Адама из своей жизни... Без его вещей ей легче дышалось. Нелл знала: вернувшись после ресторана, она наконец-то спокойно заснет.

Она быстро приняла душ. Оставалось выбрать одежду, в которой она отправится на обед. Нелл открыла шкаф, оглядела ряд платьев и костюмов и решила надеть синий с сиреневым отливом шелковый брючный костюм. Этот костюм она купила в конце прошлого года и совсем о нем забыла.

«Хорошо, что эта вещь никак не связана с Адамом, – вдруг подумала Нелл. – Он всегда замечал, во что я одета».

Дэн приехал в ресторан раньше Нелл. Он сидел, погруженный в какие-то мысли, и даже не заметил, как она вошла. Только когда официант услужливо выдвинул для нее стул, Дэн вскочил на ноги и виновато улыбнулся.

– Вижу, вам удалось околдовать светофоры? – спросила она.

– Почти все. Спасибо, что пришли. Мне показалось, я просто надавил на вас своим приглашением. Дурацкая врачебная особенность. Привыкаешь видеть в людях пациентов, которые ждут от тебя рекомендаций, а ты ждешь, что они эти рекомендации обязательно будут выполнять.

– Не волнуйтесь, Дэн. Вы ничуть не надавили на меня. Я рада, что вы уговорили меня прийти сюда. Я тоже проголодалась, а готовить дома не хочется.

В зале вкусно пахло восхитительными итальянскими кушаньями. Когда официант нес к соседнему столику макароны с каким-то замысловатым соусом, Нелл едва удержалась, чтобы не воскликнуть, как маленькая:

– А я тоже такое хочу!

За бокалом вина Нелл и Дэн обнаружили, что у них в Вашингтоне есть куда больше общих друзей, чем они думали. После копченого окорока, который они теперь заедали дыней, разговор перешел на грядущие президентские выборы. Здесь их симпатии почти полностью совпадали. Когда же наконец принесли макароны с соусом, Дэн рассказывал Нелл, почему он переехал в Нью-Йорк.

– Наша больница постепенно превращается в крупный центр детской ожоговой терапии. А это как раз моя специализация.

Сам не зная зачем, Дэн вдруг начал рассказывать Нелл о безуспешных поисках матери.

– Неужели она просто исчезла из вашей жизни? – удивилась Нелл.

– Сейчас бы я назвал это затяжными депрессиями на почве алкоголизма, – печально усмехнулся Дэн. – Но тогда я не знал подобных мудреных слов. Я хотел, чтобы мама жила с нами, а она решила, что мне будет лучше с дедушкой и бабушкой... Это долгая история, Нелл. Если вам интересно, я как-нибудь расскажу ее вам со всеми подробностями. А пока... Моя мать стареет. Столько лет жить на улице или в заброшенных домах. Не надо быть врачом, чтобы представить, в каком состоянии ее организм. Я перебрался в Нью-Йорк не только из-за работы. Мне верилось, что я разыщу мать. Но за все эти месяцы – никаких результатов. Мою мать не видели с прошлой осени.

– Дэн, а вы уверены, что ей захочется иметь постоянную крышу над головой? Я помню, дед одно время занимался проблемами бездомных. Знаете, далеко не все они хотели вернуться к прежней жизни.

– Да, Нелл, люди по разным причинам уходят из дома. Но я уверен: не случись тогда со мной беды, мать бы не ушла. Она считала, что это из-за нее я чуть не погиб. Конечно, случай был ужасный, зато он определил мое будущее. Так что я могу лишь благодарить судьбу.

Дэн рассказал о своем безрезультатном визите в полицию.

– Формально они правы, – сказала Нелл. – Но есть и неофициальные пути. Здесь вам мог бы помочь мой дед. У него хватает друзей в полиции. Думаю, по его просьбе они бы не поленились внимательно просмотреть данные этих месяцев. Я поговорю с ним. Впрочем, вам бы тоже стоило появиться в его офисе. Вот его визитка.

Когда подали кофе, Дэн сказал:

– Нелл, вы, наверное, уже устали слушать обо мне и моих заботах... Мне хочется задать вам один вопрос. Если не пожелаете отвечать, скажите прямо. Но прежде я все-таки его задам: как вы себя ощущаете в изменившейся жизни?

– Как я себя ощущаю? – повторила Нелл, отправляя ломтик лимона в чашку с эспрессо. – Даже не знаю, что и ответить... Когда кто-то умирает, но нет ни тела, ни гроба, ни похоронной процессии, движущейся к могиле, смерть выглядит... незавершенной. Такое чувство, будто этот человек просто находится в другом городе или стране, хотя и знаешь, что он «уехал» навсегда. Я не могу отделаться от ощущения нереальности его смерти. Без конца твержу себе: «Адам мертв, Адам мертв» – и в то же время ощущаю бессмысленность этих слов.

– А когда вы потеряли родителей, у вас были схожие ощущения?

– Нет. Я знала, что они покинули наш мир. Вся разница в том, что родители погибли в результате несчастного случая. Адама погубил умышленный взрыв. Я в этом уверена. Сами посудите. Погибли четверо. Может, преступник хотел избавиться от кого-то одного. Возможно, от всех четверых. Они погибли. А преступник продолжает ходить по земле, наслаждаться жизнью. Возможно, тоже сидит в каком-нибудь ресторане.

Лимон в ее чашке успел побуреть, а эспрессо – остыть.

– Дэн, я обязательно найду того, кто взорвал яхту. Это нужно не только мне. Вместе с Адамом там погиб Джимми Райен. Лайза Райен осталась с тремя детьми. Она тоже должна знать, кто убил их отца и ее мужа.

– Уж не собираетесь ли вы проводить самостоятельное расследование? – встревожился Дэн. – Тот, кто с холодной расчетливостью погубил четыре жизни, крайне опасен.

У Нелл исказилось лицо, а широко раскрытые глаза наполнились паническим ужасом.

– Нелл, что с вами? Наверное, я зря сказал об этом. Только напугал вас, – спохватился Дэн.

Она покачала головой.

– Все в порядке. Я не из пугливых, – сказала Нелл, стараясь вместе с Дэном убедить и себя.

– Нет, Нелл. Я же чувствую, что не все в порядке. Расскажите, почему вы так испугались?

Разумного объяснения ее страху не было. Были лишь ощущения, очень похожие на те страшные минуты, когда она боролась с отбойной волной на Гавайях. Но семнадцать лет назад ее окружали настоящие волны. Сейчас... зал ресторана отъехал куда-то вдаль, словно декорация в съемочном павильоне. Нелл билась в закрытую дверь. Ей не хватало воздуха. Становилось все жарче и жарче. Еще немного – и она сгинет в пламени.

21 ИЮНЯ, СРЕДА

57

Строительство на месте бывшего «особняка Вандермеера» – всего лишь один из проектов «Лэнг энтерпрайсиз», – весьма недружелюбным тоном заявил Питер Лэнг.

Ему был явно не по душе утренний визит Джека Склафани и Джорджа Бреннана. Однако перед ним сидели не просто докучливые посетители, а инспекторы полиции, тесным образом связанные с окружной прокуратурой. Лэнг вообще старался ни с кем не ссориться, тем более с полицией и окружной прокуратурой. Он сменил тон на терпеливо-снисходительный.

– К примеру, «Лэнг энтерпрайсиз» принадлежит дом под номером тысяча двести по Америк-авеню, на верхнем этаже которого мы с вами сейчас сидим. Я бы мог провезти вас по всему Манхэттену и показать еще пару десятков зданий, находящихся в собственности нашей фирмы или под нашим управлением. Но прежде чем вы продолжите тратить мое время, позвольте все-таки узнать цель вашего визита.

«А цель очень простая, приятель, – мысленно ответил ему Склафани. – Ты начинаешь превращаться в главного подозреваемого по делу об убийстве четырех человек. Так что я бы советовал тебе осадить своего горячего мустанга».

– Мистер Лэнг, мы прекрасно понимаем, насколько вы заняты, – со своей всегдашней учтивостью сказал Бреннан. – Однако у нас возникла настоятельная необходимость задать вам несколько вопросов. Скажите, вы вчера встречались с Нелл Макдермотт?

– Встречался. И что из этого? – удивленно вскинул брови Лэнг.

По лицу Лэнга было видно, что вопрос ему очень не понравился. Еще бы. До сих пор он чувствовал себя весьма уверенно. Репутация, деньги, связи... Но все это его не спасет, если ему предъявят обвинение в умышленном убийстве четырех человек.

– А какова была цель вашей встречи с миссис Макдермотт?

– Чисто деловая, – ответил Лэнг и демонстративно посмотрел на часы. – Джентльмены, боюсь, что больше я не в состоянии уделить вам ни минуты. Тороплюсь на встречу.

– Встреча у вас ужепроходит. Здесь, в вашем кабинете, – отчеканил Бреннан. – Когда дней десять назад мы говорили с вами по телефону, вы сообщили, что занимались с Адамом Колиффом совместным проектом. Колифф, как мы поняли, отвечал за архитектурную часть проекта.

– Я могу и сейчас повторить то же самое.

– Расскажите, что это был за проект?

– По-моему, я вам уже тогда достаточно подробно все рассказал. Если вы так настаиваете, я повторю. Мы с Адамом Колиффом оказались владельцами двух соседних участков земли на Двадцать восьмой улице. Мы решили объединить их и построить современный многоэтажный комплекс с квартирами и помещениями под офисы.

– Мы правильно поняли, что мистер Колифф был автором проекта этого здания?

– Точнее, автором архитектурной концепции.

– А когда вы отвергли его... архитектурную концепцию, мистер Лэнг?

– Я бы употребил другое слово. Его концепция была не отвергнута, а потребовала значительного переосмысления.

– В таком случае почему вы не сказали об этом его вдове?

Питер Лэнг встал.

– Я искренне старался вести разговор с вами в дружеском ключе. Вижу, все мои усилия были напрасны. Мне очень не нравится ваш тон и отношение ко мне. Если так будет продолжаться, я настаиваю на вызове моего адвоката.

– Еще один вопрос, мистер Лэнг, – сказал Склафани, не обращая внимания на его спектакль. – Заявку на приобретение «особняка Вандермеера» вы подавали уже после того, как здание лишилось статуса архитектурной достопримечательности?

– Город очень нуждался в другом участке, принадлежавшем мне. Это была честная сделка, причем на выгодных для города условиях.

– Позвольте и мне задать еще один вопрос, – сказал Бреннан. – Если бы вы полностью отказались от архитектурных услуг Адама Колиффа, ему пришлось бы продать вам свой участок?

– Да, и с его стороны было бы весьма глупо этого не сделать. Но что теперь говорить? Адам погиб раньше, чем мы успели заключить сделку.

– Ну вот мы и добрались до истинной цели вашего визита к вдове Колиффа. А если Нелл Макдермотт откажется продать вам этот участок?

– Ей решать, – отрезал Питер Лэнг и встал. – А теперь, джентльмены, я возвращаюсь к прерванным делам. Все дальнейшие вопросы можете выяснить у моего заместителя и главного юрисконсульта фирмы.

Лэнг нажал кнопку интеркома.

– Проводите мистера Бреннана и мистера Склафани, – велел он секретарше.

58

Утром Нелл позвонила Герта.

– Ты никуда не собираешься? – спросила она внучатую племянницу. – Я сделала торт с обсыпкой. Кажется, тебе он раньше очень нравился.

– Он мне и сейчас нравится. Буду рада видеть и тебя, и торт.

– Ты только честно скажи. Если я отрываю тебя от работы...

– Я делала материал для газеты и почти закончила.

– Тогда я буду к одиннадцати.

– Великолепно. По-моему, у меня еще остался твой любимый чай.

В четверть одиннадцатого Нелл выключила компьютер. Очередная колонка была почти готова, но Нелл хотела дать ей немного вылежаться, а потом взглянуть свежим глазом и навести окончательный лоск.

Она прошла на кухню, чтобы заранее налить воды в чайник. Все эти два года Нелл с удовольствием писала статьи для своей колонки. Но теперь придется проститься с журналистикой и двигаться дальше... Правильнее сказать – возвращаться назад, в тот мир, который с детства был второй ее натурой. Избирательная кампания, сумасшедшая ночь, когда подсчитываются голоса, а там – Капитолийский холм. Если, конечно, она победит. И опять жизнь потечет в постоянных разъездах: утром Манхэттен, вечером – Вашингтон.

«По крайней мере, я знаю, какая жизнь меня ждет, и готова к ней, – подумала Нелл. – А люди вроде Боба Гормана часто вынуждены учиться элементарным вещам. Впрочем, может, Мак прав и политика была для Гормана всего лишь перевалочной базой?»

Ровно в одиннадцать ей позвонил консьерж и попросил встретить поднимающуюся в лифте Герту. «Мак вышколил нас обеих», – мысленно усмехнулась Нелл. Только с Адамом у него ничего не получилось; тот хронически опаздывал, доводя Мака до белого каления.

Ей стало совестно: вспоминая об этой черте характера Адама, она почему-то была на стороне Мака.

– А ты выглядишь значительно лучше, – сразу заметила Герта.

Старуха поцеловала внучатую племянницу и торжественно вручила ей коробку с тортом.

– Наверное, впервые за все это время я хорошо выспалась, – ответила Нелл. – Сон здорово помогает.

– О, еще как, – согласилась Герта. – Кстати, я вчера вечером тебе звонила, но тебя не было. Бонни Уилсон интересовалась, как ты после ее сеанса.

– Очень любезно с ее стороны, – с некоторой долей ехидства сказала Нелл. – Идем на кухню. Чай уже заварен.

Они сели. Нелл разложила по тарелочкам заботливо нарезанный Гертой торт, налила чай.

– Какой божественный аромат! – воскликнула Герта, принимая от нее чашку.

Нелл заметила, что у ее двоюродной бабушки слегка дрожат руки. В таком возрасте это было весьма частым явлением. У Нелл вдруг больно кольнуло сердце. «Не хочу, чтобы Герта уходила из моей жизни. Они с Маком мне очень нужны. Эта вся моя семья».

Вчера, в ресторане, Дэн Майнор сказал ей:

– Я очень жалею, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Не знаю, найду ли я мать. Дед и бабушка не вечны. После их смерти я останусь совсем один.

– Но ведь у вас есть отец, – осторожно возразила Нелл.

– Отец не в счет. Он всегда был... гостем в моей жизни. Мы давно не общаемся, – вздохнул Дэн и тут же с улыбкой добавил: – Зато у меня очаровательная мачеха. Третья по счету.

Нелл завязала мысленный узелок: предупредить Мака насчет звонка Дэна.

В половине двенадцатого Герта встала из-за стола.

– Дорогая, мне пора. Да и тебе надо работать. Но помни: у меня всегда найдется для тебя время.

Нелл обняла старуху.

– Я это помню.

– Да, вот еще что. Надеюсь, ты согласилась убрать из квартиры всю одежду Адама? Бонни меня спрашивала. Говорила, это очень важно.

– Я вчера как раз этим и занималась.

– Может, тебе помочь?

– Нет, спасибо. Часть вещей уже снесли в кладовую на первом этаже. Управляющий снабдил меня коробками. В субботу я загружу их в машину и отвезу в магазин. Если не ошибаюсь, пожертвования принимают по субботам?

– Да, у них ничего не изменилось. В эту субботу я там дежурю.

При небольшой церкви на углу Первой авеню и Восемьдесят пятой улицы был благотворительный магазин, где на добровольных началах работала Герта и куда Нелл отдавала всю свою ненужную одежду. Магазин принимал лишь малоношеные вещи, однако и их продавал по минимальным ценам.

Нелл вдруг вспомнила, как она впервые уговорила Адама сделать то же самое с его одеждой... Была суббота накануне Дня благодарения[28]28
  Национальный праздник, ежегодно отмечаемый в США в четвертый четверг ноября.


[Закрыть]. Нелл привычно осмотрела свой гардероб и достала оттуда все, что больше не собиралась надевать. Адаму не слишком нравилась эта затея, но затем он поддался на ее уговоры.

Из магазина они зашли в новый тайский ресторан на Восемьдесят первой улице. За ланчем Адам признался ей, что ему непросто расставаться с одеждой, которую он мог бы еще носить. Его мать, добавил он, никогда ничего не выбрасывала, приберегая на черный день. «Должно быть, я унаследовал материнскую скаредность, – сказал он тогда.– Мне легче набить шкаф так, что он перестанет закрываться, чем что-то отдать».

Еще одно воспоминание об Адаме, и опять не из приятных.

59

– Я поехала, – сообщила Лиз Хенли, приоткрыв дверь кабинета Корнелиуса Макдермотта.

– Пора. Я уже хотел вам напомнить.

– Не волнуйтесь, Мак. Сейчас половина третьего. Ровно в три я буду у нее.

– Знаете, Лиз, мне как-то совестно, что я втравил вас в это дело, но вы понимаете, насколько оно важно.

– Учтите, Мак: если эта женщина меня сглазит, вы будете виноваты.

– Не говорите чепухи, Лиз. Когда закончите с ней, сразу же возвращайтесь.

– Или она... закончит со мной, – вздохнула Лиз.

Сказав водителю такси адрес, Лиз поудобнее устроилась на заднем сиденье. Несмотря на внешнее спокойствие, ее нервы были взбудоражены.

Если Герта непоколебимо верила в парапсихологические феномены, то Лиз просто допускала, что такое вполне может быть. Есть же люди с необычайной памятью или способностью производить в уме сложнейшие подсчеты. Так почему бы не быть людям с экстрасенсорным восприятием?

Однажды Лиз имела неосторожность поделиться своими суждениями с Маком. И услышала:

– Моя мать не знала таких мудреных слов, как «экстрасенсорное восприятие», но зато она была абсолютно убеждена, что умеет читать знамения. Если среди ночи трижды раздался стук в дверь, если вдруг со стены упала картина или в окно влетел голубь – все это признаки скорой смерти.

Мак тогда явно наслаждался своим монологом.

– И если где-то через полгода мать получала письмо с известием о смерти своей девяностовосьмилетней тетушки, она говорила отцу: «Помнишь, Патрик, как среди ночи нам трижды постучали и дверь? Я уже тогда знала: жди плохих новостей. Вот и дождались».

Мак всегда умел убеждать. Он пускал в ход свою любимую логику здравого смысла, в беспощадном свете которой все загадочные явления начинали казаться нелепыми и смехотворными. Но ведь есть сотни рассказов о том, как к людям являлись их умершие родственники, чтобы попрощаться. Лиз вспомнилась большая статья в «Ридерз дайджест», которую она читала несколько лет назад. В статье рассказывалось об Артуре Годфри, телезвезде середины XX века. Во время Второй мировой войны Годфри служил на военном корабле. Однажды во сне он увидел отца, стоявшего возле его матросской койки. Годфри проснулся и запомнил время этого странного сна. На следующее утро он получил радиограмму о смерти отца. Время сна и время смерти совпали до минут.

«Надо будет разыскать эту статью и дать прочитать Маку, – подумала Лиз и тут же грустно усмехнулась. – Но стоит ли? Мак и тут найдет контраргументы. Если он не поверил снам своей внучки, что ему сон Годфри?»

Ее первое впечатление от Бонни Уилсон совпало с тем, что рассказывала Нелл. На редкость привлекательная женщина и к тому же моложе, чем казалось Лиз. Но насчет облика квартиры она не ошиблась: после солнечного июньского дня мрачная прихожая показалась ей подземельем.

– У меня испортился кондиционер, – пояснила Бонни, перехватив ее взгляд. – Единственный способ избежать духоты – держать окна плотно зашторенными. Я люблю старые дома с их просторными комнатами, но система кондиционирования здесь никуда не годится.

Лиз чуть не проговорилась, что живет в таком же доме на Йорк-авеню, но вовремя вспомнила: она – Мойра Кэллахан, живущая на Бикман-Плейс. «Никогда не умела врать, а после шестидесяти уже поздно учиться».

Она послушно проследовала за Бонни по длинному коридору. Затем хозяйка квартиры открыла дверь справа и ввела Лиз в свою приемную.

– Прошу вас, садитесь на кушетку, – сказала Бонни. – Так мне будет удобнее разговаривать с вами.

Она пододвинула стул.

– А теперь позвольте мне подержать ваши руки.

Столь же послушно Лиз протянула ей руки. «Втянул меня Мак в историю!»

Бонни Уилсон сидела с закрытыми глазами.

– Вы носите обручальное кольцо, однако я чувствую, что вы – вдова, причем уже давно. Это так?

– Да, – прошептала Лиз и подумала: «Боже милосердный, неужели она так быстро все это считала с меня?»

– Недавно вы отмечали весьма важное для вас событие. Я отчетливо вижу число сорок. Это сороковая годовщина вашей свадьбы. Вы выходили замуж в июне. Все эти дни вы предавались ностальгическим воспоминаниям.

Ошеломленная Лиз могла только кивать головой.

– Подождите... Передо мной всплыло мужское имя. Шон. В вашей семье был мужчина по имени Шон? Вряд ли это ваш муж. Скорее брат... ваш младший брат.

Бонни Вилсон дотронулась до своего лба, затем переместила руку выше.

– Я ощущаю сильную боль в этом месте, – прошептала она. – Шон погиб в результате несчастного случая. Это была автокатастрофа?

– Шону было всего семнадцать, – дрожащим голосом ответила Лиз. – Он любил гонять на предельной скорости. В тот день он не справился с управлением... Ему раздробило весь череп.

– Поймите, Мойра, погибло лишь его тело. Сейчас Шон находится по другую сторону завесы, вместе с вашим мужем и остальными членами вашей семьи, совершившими переход. Он просит передать, что все они посылают вам свою любовь. Ваша встреча с ними состоится еще очень не скоро, однако чувство оторванности от любимых, которое владеет вами, – это ошибочное чувство. Нет никакой оторванности. Все, кого вы любили и продолжаете любить, незримо находятся рядом с вами. Более того, они служат вашими духовными проводниками и защитниками. Пусть эта мысль утешает вас.

Как в тумане Лиз вновь шла с Бонни по темному коридору. Там, где он поворачивал к прихожей, находился столик. Над ним висело зеркало. (Серебряный поднос на столике был полон визитных карточек Бонни. Лиз протянула руку за карточкой и вдруг похолодела. В зеркале помимо своего лица она увидела другое, внимательно глядящее на нее. Видение было мимолетным. Второе лицо сразу же пропало. «Воображение разыгралось после сеанса», – успокоила себя Лиз.

Утешительного объяснения хватило ненадолго. Возвращаясь в такси на работу, Лиз снова вспомнила про то лицо и... едва не вскрикнула. Она только сейчас поняла, что из коридорного зеркала на нее глядел Адам Колифф!

Лиз поклялась себе: она никому, даже Нелл, не расскажет об этом призрачном видении. Никому. И особенно Нелл.

60

Кошмарные сны Бена Такера повторялись две ночи подряд, но они уже не так пугали мальчика. Ведь доктор Кроули рассказывала ему, что дети сильнее переживают подобные катастрофы, нежели взрослые. Помогло и ее предложение «нарисовать свой страх».

Бену было интересно встречаться с детским психологом. Он даже не возражал, что из-за этого сегодня пропустит очень важную игру, от которой зависело, попадет ли его школьная команда в финал Лиги юниоров.

– Я рада слышать, Бенни, что ты так серьезно относишься к нашим встречам, – сказала ему доктор Кроули, – Может, сегодня ты опять хочешь порисовать?

Бен без возражений принялся за рисунок. Он уже не боялся изобразить змею. Да и не змея это была вовсе. В двух последних снах он сумел получше рассмотреть то, что так пугало его раньше.

Мальчик весь погрузился в рисование. От усердия он высунул язык.

– Скажи, Бенни, а язык тебе помогает рисовать? – мягко улыбаясь, спросила доктор Кроули. – Так его и прикусить недолго.

– Это со мной часто бывает, – признался Бен. – Мама всегда смеется. Говорит: «Ты совсем как твой дедушка». Он тоже прикусывал язык.

– Совсем неплохо быть похожим на деда. Значит, он умел усердно работать... Ладно, не буду тебе мешать. Рисуй.

Меган Кроули занялась своим делом, а Бен продолжил начатый рисунок. Он рисовал широкими, уверенными штрихами. Рисование было одним из нескольких его любимых занятий. Большинство мальчишек в классе называли это девчоночьей дурью; они рисовали плохо, и учительница всегда морщилась, разглядывая лабиринты ломаных линий и цветных клякс. Нет, Бен всегда старался рисовать, чтобы было похоже. И еще он мечтал поскорее научиться рисовать по-взрослому.

Было смешно сказать: у его соседки по парте кошка и человек одинаковых размеров.

Хорошо, что доктор Кроули пишет за столом свои бумаги и не стоит у него за спиной. Так и ему легче.

Закончив рисовать, Бен отодвинул коробку с карандашами и откинулся на спинку стула, глядя на свое произведение. Рисунок ему понравился. Только что это? Получается, никакой змеи не было? Просто тот человек в облегающем черном водолазном костюме был очень похож на змею. Он прыгнул в воду, как только взорвалась яхта.

Рука Бена сама потянулась к карандашу, чтобы дорисовать еще одну деталь. Мальчик вспомнил: в руках у того человека был какой-то предмет, похожий на бумажник.

61

Днем Лайзе Райен на работу позвонила миссис Ивенс, методист школы, где училась Келли.

– Ваша дочь тяжело переживает смерть отца, – сказала миссис Ивенс. – Я узнала от ее учительницы, что девочка расплакалась прямо на уроке.

– А я думала, что она крепче своих братьев, – упавшим голосом ответила Лайза. – Дома с ней такого не бывает.

– Я пыталась говорить с Келли, однако почти ничего не добилась. По-моему, миссис Райен, ваша дочь намного взрослее своих десяти лет.

– Если дома она сдерживается, то лишь потому, что пытается уберечь вас от волнений.

«Келли пытается меня уберечь, когда это я должна оберегать и ее, и мальчишек! Я совсем забыла о детях. Только и дергаюсь из-за этих проклятых денег! Нет, их сегодня же нужно убрать из нашего дома!»

Лайза подошла к телефону-автомату и, достав записную книжку, стала листать в поисках нужного номера. Ее клиентка выразительно поглядывала на часы, однако прежде чем вернуться на рабочее место, Лайза заглянула в кабинет менеджера и попросила перенаправить двух записавшихся к ней клиенток к другим маникюршам. Менеджер попытался возразить, но Лайза с несвойственной ей твердостью заявила:

– Я только сейчас вспомнила об одном важном деле. Мне обязательно нужно закончить его сегодня, а перед этим я должна накормить детей.

– Лайза, мы ведь давали вам целую неделю. Наверное, можно было вспомнить о том деле пораньше... Хорошо, сегодня я вас отпущу, но чтобы это не превращалось у вас в привычку.