Текст книги "Ложь любви"
Автор книги: Мэри Дэвидсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Глава 13
До конца дня он пытался оправиться от этого разговора. Как странно, что он прошел путь от состояния счастья до полного отчаяния.
Ему просто нужно доказать ей, что он не такой плохой, понял Вик. Он предал ее доверие, и это необходимо было исправить. Возможно, на это уйдут годы. Но это никогда не произойдет, если она не впустит его в свою жизнь. Теперь ему придется расплачиваться за событие, которое он даже не помнил. Ему придется доказать, что он не стремится к полному контролю ее жизни и жизни ребенка, что ему плевать на Кристал, и что Эшли не стоить его бояться в физическом смысле.
– Не пойму, как ты сможешь это сделать, если она даже не хочет, чтобы ты был рядом, – заметил Дерик.
Они занимались в доджо, по полной программе, уже почти два часа. Это единственное, что помогло. Когда тело Вика физически доходило до изнеможения, у него просто не оставалось сил на то, чтобы не чувствовать боли, которую Эшли намеренно ему причиняла.
Намеренно – он отогнал эту мысль. Она защищала себя, как могла, как делала это всю свою жизнь. Если она воспринимала его теперь как врага, в этом был виноват он сам, а не она, и ему придется исправить эту ошибку.
– У меня есть идея, – сказал Вик Дерику. Они переодевались медленно, потому что были так утомлены, что едва могли стоять. – Единственное, что я смог придумать. Считаю, что она пойдет на это, но будет относиться ко мне еще более настороженно, по крайней мере, сначала.
Он рассказал все Дерику, у которого к концу рассказа челюсть упала на пол.
– Виктор, не надо! Сейчас она просто тебя боится, чуть напугана, если ты рядом, но после этого она тебя возненавидит. Черт, я бы тоже возненавидел!
– А что мне делать? Сейчас она не позволит мне войти в ее жизнь – каждый раз, когда мы встречаемся, это либо случайность, либо потому что я ее выискивал. И никак по-другому, и это никогда не будет по-другому. Все хуже, чем было месяц назад. Как будто…
Он замер. Казалось, что её почти ошеломила реакция их тел, тот факт, что они заставляли друг друга пылать от страсти. Может, она считала, что, занявшись любовью, потеряет свою гордость, свое лицо? Может, думала, что если займется с ним сексом, это будет означать, что он выиграл?
Возможно, ей стыдно, что она физически хочет мужчину, который принудил ее к сексу и называл именем другой женщины. Он мог это понять.
– Это единственное, что я могу попытаться сделать, – повторил он. – И… кроме того, у нее нет денег. Ей понадобится помощь, и она ее не попросит. Если ребенок заболеет, она не сможет позволить себе… Я не могу позволить ребенку… Я должен ей помочь. Заставить ее позволить мне ей помочь.
Пока они заканчивали одеваться, Дерик сочувственно качал головой. Он выглядел явно недовольным, и Виктор мог его понять. Вероятно, Деррик надеялся, что к этому времени уже все благополучно разрешится.
Он вспомнил, что почувствовал, когда друг рассказал ему о своей уверенности в том, что Эшли беременна. Шок, потом робкое счастье. Он станет отцом! Это же, буквально, предел его мечтаний. И к тому же, это замечательная возможность вернуть Эшли. Вот как он докажет ей, что она сделала правильный выбор, что он может стать достойным мужем. Он ждал всю неделю, надеялся, что она позвонит, и с каждым днем все сильнее страдал и разочаровывался от того, что она молчала. Встреча в жилищном комплексе была просто случайностью – или нет? Джин рекомендовала ему присмотреть там жилье, вспомнил он с растущим волнением. Он рассказал девушке, что продает кондо, и она упомянула Стормгарден Истэйтс [22]22
Стормгарден ИстэйтсStormgarden Estates – в США часто дают названия большим многоквартирным зданиям/жилищным комплексам. Данное переводится как «Поместье Грозовой Сад»
[Закрыть].
Он улыбнулся и покачал головой. Все это время у него был союзник, а он даже не догадывался.
Несмотря на возможную помощь со стороны Джин, проблема, что делать со страхом и недоверием Эшли, оставалась неразрешенной. Как заметил Дерик, план Вика мог заставить ее лишь сильнее его бояться, но время работало против него, и он не мог позволить Эшли прятаться от своей боли.
– И как ты намерен с нею встретиться, чтобы все ей рассказать? – поинтересовался Деррик, открывая машину.
– Я уже все устроил. Она однозначно придет поговорить и будет очень недовольна.
– По крайней мере, начало обнадеживает, – Дерик закатил глаза. В сотый раз он вознес благодарность, что не влюблялся ни в одну из своих подружек.
Он добросил Виктора до офиса и поехал домой, гадая, что такого должен был натворить Вик, чтобы Эшли сдалась и согласилась с ним повидаться.
На следующий день Дерик узнал это. Эшли ждала его у входа в доджо, прохаживаясь туда –сюда по тротуару. Он был приятно удивлен, но когда подошел поближе, то увидел, что она просто в бешенстве. Эш двинулась на него и зарычала:
– Когда появится Виктор?
– Я не зн...
Она схватила его за воротник и притянула так близко, что их лица разделяло каких-нибудь три сантиметра – неплохо, учитывая, что он был гораздо выше и тяжелее ее – и рыкнула:
– Все ты знаешь.
– Аааа! – Боже, она прямо девочка из фильма "Изгоняющий дьявола" [23]23
«Изгоняющий дьявола» или «Экзорцист» – фильм 1973 г. кинокомпании «Warner Bros.», экранизация произведения Уильяма Блэтти; сюжет вкратце: в девочку вселяется сатана, священник приходит совершить обряд изгнания дьявола, и чтобы спасти девочку принимает его в себя и умирает, выбросившись из окна.
[Закрыть].. – Отпусти или закричу.
Она даже бровью не повела. Лицом к лицу, она отчеканила каждое слово.
– Благодаря нашему общему приятелю Мистеру Лоуренсу, ты мало чего не знаешь. И спасибо большое, что сдал меня, кстати. Моя беременность – не твое собачье дело.
Она небрежно его отпустила, он закашлялся, потирая горло, и оглядел ее, заново оценивая. Миниатюрная, невероятно сногсшибательная, сильная, как бык, и даже не боится надрать задницу, когда это понадобится. Какая женщина!
– Он мой друг, – просто ответил Дерик, тяжело сглотнув, чтобы убедиться, что она не порвала ему никаких сосудов в горле. – Это стало моим делом.
– Да пофиг. Я подожду его здесь.
– В чем дело? – поинтересовался он.
Она посмотрела на него настолько презрительно, что он едва не отступил, но подавил порыв.
– Ты как будто не знаешь.
– Не знаю.
– Ну и ладно.
Он скинул спортивную сумку и развел руками, обезоруживающе улыбаясь.
– Слушай, ты же не собираешься торчать здесь все это время?
Устояв под натиском его шарма, Эшли даже не взглянула на него.
– Иди ты.
– На улице всего 4 градуса. Зайди внутрь – там тепло. Я даже угощу тебя завтраком.
– Отстань от меня. Ты не мог бы вмешиваться в жизнь какой-нибудь другой женщины?
Он продолжал улыбаться.
– Слушай, а давай наденем шлемы, и я разрешу тебе настучать мне по голове? Там, внутри, где тепло?
Похоже, мысль показалась ей соблазнительной – он подумал, что она бы с радостью сделала это без всякого шлема.
– Отстань. Я с тобой не разговариваю.
– Да мы уже минуты две болтаем, – заметил он.
– Может, ты, наконец, зайдешь внутрь, и оставишь меня в покое? – закричала она. – Я не хочу с тобой говорить, понятно?
Он покачал головой.
– И сказать Виктору, что женщина, носящая его ребенка, осталась здесь, чтобы замерзнуть до смерти, пока я жарюсь внутри? Ты думаешь, я успею вымолвить хоть слово, прежде чем он раздавит меня, как букашку?
Это вызвало тень улыбки на ее лице. Он гадал, что именно ее развлекло – его слова или образ того, как его давят.
– Слушай, я пойду сюда… – он указал на кафешку, – чтобы купить нам на завтрак горячего шоколада и бубликов. И мы сможем поесть на улице или зайти внутрь, в тепло. В любом случае, я от тебя не отстану, так что можешь устраиваться поудобнее.
– Чтобы искупить вину за то, что ты натворил, тебе придется кормить меня бубликами всю жизнь, – с каменным выражением лица ответила она.
– Ладно, – тут же согласился он и рассмеялся над ее удивленным лицом. – Не уходи, окей?
Эшли вздохнула.
– Подожди, я скажу, чего хочу. А то вдруг купишь мне какую-нибудь гадость, типа "Овощного сюрприза".
Она опустилась на ступеньку рядом с ним.
Он застонал.
– Только не говори, что ты из тех варваров, что едят бутерброды с рыбой.
– Ах, копченый лосось. Также известный как оранжевое золото, – вздохнула она и снова чуть улыбнулась.
* * * * *
Двадцать минут спустя, когда Виктор вошел в доджо, он был приятно удивлен, увидев Эшли и Дерика завтракающими, сидя на одном из тренировочных матов. Он покачал головой про себя. Итак, Эшли не сердилась, что Дерик "наябедничал", если можно так выразиться. Это было многообещающе. Если в норме она не держала обид, возможно она…
Девушка увидела его и торопливо проглотила то, что жевала, чтобы сподручнее начать на него орать.
– Я ничего не понимаю!! – закричала Эшли вместо приветствия, комкая свою салфетку и бросая ее в него, а затем вскакивая на ноги. – Ты знаешь, что я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, но ты упорно продолжаешь это делать… это просто фирменный идиотизм Виктора Лоуренса!
–Да теперь-то что не так? – спросил Дерик обескураженно.
– Наверное, вы хотите обсудить это наеди…
– Он оплатил мой долг по кредитке, – ответила она таким обвиняющим тоном, словно сказала "он застрелил мою собаку". – Восемь тысяч! Представь мое удивление, когда я увидела счет, с которого на меня уставилась огромная пустая строка вместо долга!
– Ух, ты, – пробормотал Дерик, собирая салфетки и сливочный сыр. – Я оставлю вас нае…
– Говорю тебе в последний раз, – сквозь зубы проговорила Эшли, – что я не желаю видеть ни тебя, ни твоих денег; не хочу…
– Мне все равно – ласково откликнулся Виктор, что заставило ее ненадолго замолчать. Ненадолго, через пару секунд она снова заорала.
– Забери деньги!
– Не-а.
– Сделай это, Виктор.
– Сама сделай, если думаешь, что это так просто. Деньги уже у них, и их не вернут. Все сделано, Эшли. Кстати, они собирались послать к тебе приставов. Ай-ай-ай!
Она почувствовала, что краснеет от унижения, и на секунду подумала, что от вспышки гнева упадет в обморок. Дерик заметил это с некоторой тревогой, поднялся и шагнул к ней. Когда она заговорила сквозь сжатые зубы, он едва ее понял.
– Отмени. Этот. Чек.
– Не могу. Это был электронный перевод.
Она глубоко вздохнула, и оба мужчины услышали в ее голосе натянутое спокойствие.
– Я говорю тебе в последний раз, держись от меня подальше. Ты можешь быть рядом с ребенком, но не со мной. Больше никогда.
– Извини, – беззаботно ответил Вик. – Ты и ребенок вроде как "два в одном".
– Оставь меня, Виктор.
– Не могу.
Она снова глубоко вздохнула и выдала заведомую ложь.
– Если не отстанешь, я сделаю аборт. Тогда у тебя вообще не будет повода.
Он улыбнулся ей холодной улыбкой, от которой ее сердце сжалось в груди.
– Отличная попытка.
– Не надо меня недооценивать: я на многое готова, лишь бы от тебя избавиться. Если это то, что требуется, я это сделаю и буду считать, что мне посчастливилось отделаться от твоих преследований.
Вик сузил глаза. А когда заговорил, то голос был очень спокойный, почти радостный.
– Неудивительно, что я принял тебя за Кристал той ночью.
– О, Господи, Виктор, – простонал Дерик.
Эшли не хотела показывать, как сильно он только что ее обидел. Сравнение с бывшей женой раздавило зачатки сочувствия, которые у нее к нему были. Был только один способ, как она могла завершить это, разыграть свой козырь и стать свободной. Она открыла кошелек и вытащила оттуда визитку доктора Оупиц, подняв карточку. Виктор, богатенький мальчик, понятия не имел, как она умела сохранять внешнее спокойствие, уж этому в государственных приютах учились с детства.
– Видел? – ласково спросила она. – Вот, я к ней записалась. Пойду я или нет, чтобы сделать это, зависит от тебя, Вик.
Он потерял контроль. Рванул к ней через маты, притормозив только тогда, когда Дерик бросился между ним и Эшли.
– Стоояааать!
Он остановился. Эшли глянула на него из-за плеча Дерика. Она помахала ему визиткой, но это не помогло – Вик уже взял себя в руки. И каким-то нелепым образом, был ей благодарен. Это облегчало его безнравственную задачу.
Дерик выдохнул.
– Ладно, мне уже надоело смотреть, как вы терзаете друг друга.
– Тогда уходи – ровно сказал Вик.
– Эй, это же мой доджо, верно? Когда я соглашался встретиться с тобой для тренировки, я не знал, что ты имел в виду, что мне предстоит предоставить татами для самой главной дуэли века. Если вы двое хотите вести себя как гордые и упрямые ослы, делайте это в другом месте. А, проехали! – заорал он, прежде чем кто-то из них успел произнести хоть слово. – Я уйду. Попытайтесь выйти отсюда в целости и сохранности.
– Что ж, – произнес Виктор, когда они остались одни.
– Что теперь? – резко спросила она.
– Теперь я придушу тебя, за то, что угрожала избавиться от моего нерожденного ребенка, – холодно отозвался мужчина.
– Мне не пришлось бы этого делать, если бы ты не был таким властным, высокомерным диктатором.
– Давай прекратим это, ладно? Дерик прав, это просто смешно. Это все капризы. Ты выйдешь за меня замуж.
Она пнула стол. Сильно.
– Ты слушаешь, но ты не слышишь! Я тебя не хочу!
– А это, – произнес он с горящими глазами, – ложь.
– Ты знаешь, о чем я, – ответила она, краснея.
– Да, и мне все равно. Я совершил ужасный поступок, Эшли, но я люблю тебя и думаю, ты любишь меня. Если бы это было не так, возможно я бы смог все забыть и оставить тебя в покое. Но это правда. Как я могу уйти от тебя? От ребенка? Помнишь, как ты рассказывала, что мать бросила тебя?
Она кивнула, настороженно глядя на него. Он знал, что она жалеет о том, что доверилась ему. Это немного огорчало, но он не показал этого.
– Я сказал тогда, что не отпустил бы тебя без борьбы. Ты думаешь, я солгал? – говорил он с мягкой настойчивостью. – Я был серьезен тогда и борюсь за тебя сейчас. Ради тебя борюсь с тобой, и с теми ужасными воспоминаниями об одной кошмарной ночи.
Она покачала головой.
– Все уже сделано, Виктор. Ничего не отменить.
– Но можно пережить. Попытаться найти что-то хорошее в том, что случилось, – ее глаза расширились. – Я очень рад ребенку. Я уже дважды прочитал "Чего ожидать, когда ты в ожидании".
– Правда?
– Да, я собираю коллекцию книг для беременных. Ребенок – это не проблема, как ты не понимаешь? Ребенок – это то лучшее, что случилось той ночью. Мы должны пережить то, что произошло, и двигаться дальше.
Прошу, выслушай, молил он. Прошу, дай мне шанс. Не заставляй меня делать это. Боже, я не хочу этого делать.
– Ты говоришь, будто это так легко, – ответила она тоскливо. – Но мы слишком разные.
– Это нелегко, – признал он, – но я знаю, что мы пройдем через это, если ты дашь мне шанс. Ты говоришь, что мне нельзя доверять, но выгляни из своего мирка и оглянись. За прошлые пару недель ты только и делала, что убегала, ты была намерена скрывать от меня ребенка и вырастить его сама, не говоря мне ни слова. Затем, когда я попытался облегчить твое финансовое положение, ты пригрозила абортом. – Она скривилась, но он был неумолим. – Кому же из нас нельзя доверять?
– Я просто… просто сделала то, что должна была сделать.
– Я знаю.
– Уходи, Виктор. Все, что у тебя есть – это слова. И они не изменят того, что случилось. Оставь меня в покое. – Она придала голосу твердость. – Оставь меня в покое или пожалеешь.
Она ждала, что он отступит, уйдет. Долго же ей пришлось бы ждать.
Боже, помоги мне. Помоги сделать это.
– Ты доказала, что ты готова пойти на все, лишь бы оказаться от меня подальше, даже угрожала убийством своего ребенка. И именно поэтому ты выйдешь за меня замуж.
– Я не…
Ее блеф оказался ключом к ситуации. Он ни на минуту не поверил, что она сделает аборт, но она должна была думать, что он поверил. В каком-то смысле, она оказала ему услугу.
– Я обнаружил записи о твоем приговоре, – сказал он, открывая первую карту в раскладе.
– Моем… что? – ее глаза расширились от страха: она поняла.
– О твоем условном сроке, – объяснил он терпеливо. – Хорошо, что тебе было всего пятнадцать, а то посадили бы надолго.
– Но ведь это скрытая информация. Они…
– Скрытая – не значит уничтоженная.
– Но я этого не делала!
– Нет? – в его голосе сквозило вежливое любопытство, не больше. Она не могла этого вынести.
– Слушай. Ты должен меня выслушать. Отец в моей последней приемной семье был слишком заинтересован во мне, понятно? Поэтому я сбежала и попала в дурную компанию с другими детьми.
– Только это были не дети, верно?
– Нет, от восемнадцати и старше. Но они приняли меня и не приставали ко мне, пытаясь заняться сексом, понимаешь? Мне было куда пойти, с кем поговорить. Я не знала, чем они занимались, пока они не рассказали мне об ограблениях и не показали украденные драгоценности и бумажники. Я ушла той же ночью, но никому не сказала, чем они занимались. Так что они продолжили заниматься своим дурным ремеслом.
– И одна из жертв погибла.
Она кивнула.
– Да. Дженни Хильдегаард, тридцать семь лет, жена и мать. Она боролась изо всех сил, не желая отдавать свое обручальное кольцо. И они ее за это убили.
– И тебя забрали вместе с ними.
– Они сказали полиции, что я знала обо всем с самого начала, хотя это было не так. И они сказали, что я ничего не сделала – а это было правдой. Виктор, мне было пятнадцать! Все, чего я хотела – просто уйти от них. Я думала, этого будет достаточно.
– Таким образом тебя прижали как сообщника.
– Да.
– Но не посадили.
– Нет. Дали условный срок. Судья пожалела меня. И она обещала скрыть записи о приговоре, когда я вырасту.
Ему хотелось обнять ее, сказать, что все в порядке, что она была просто ребенком и сделала все, что могла. Что она не была виновата в смерти миссис Хильдегаард, это вина тех грязных подонков. Но он не мог этого сделать. Ему придется причинить ей боль, и он ждал этого с таким ужасом, которого никогда раньше не испытывал.
– Что ж. Как мило. Соучастница в убийстве будет воспитывать моего ребенка.
Она даже не защищалась. Просто выглядела убитой.
– Вот что, Эшли. Ты станешь моей женой, или я пойду к судье и объясню, что я сильно переживаю за судьбу моего нерожденного ребенка. У тебя есть привод, и ты все еще выбираешь себе странных друзей. Я уверен, что доктор Лангенфельд из Карлсона-Муша подтвердит мои слова. Он также подтвердит, что ты постоянно оказываешь разрушительное влияние на психику его пациентов. Как бы ты его не ненавидела, он – уважаемый психиатр, и он у меня в долгу – на пятьсот тысяч, кстати говоря. А судьи не любят работающих матерей – на случай, если ты не смотришь новости. Они ненавидят мам, которые сдают ребенка в садик на пятьдесят часов в неделю. Когда родится ребенок, мне, скорее всего, дадут полную опеку. Даже если нет, у меня достаточно средств, чтобы судиться на протяжении многих лет. Ты быстро разоришься, оплачивая адвокатов.
– Ты… ты говорил, что неважно… что моя тайна не имеет значения.
Он заставил себя пожать плечами.
– Я передумал.
– Вот как ты обращаешься с той, которую, как заявляешь, любишь? – прошептала она.
– Ты не оставляешь мне выбора, – признался он откровенно. – Как поступим, Эшли?
– Сюприз, Виктор. – Немного огня в голосе, что было, несомненно, лучше, чем тон побитой собаки ранее. Он почти улыбнулся от облегчения. – Ответ тот же – нет.
– Плохое решение, Эш. В тебе говорит гордыня. Если выйдешь за меня, у ребенка будет все самое лучшее. В противном случае, ты лишь зря потратишь первые годы его жизни, судясь со мной, и работая по шестьдесят часов в неделю в журнале, чтобы оплатить адвокатов. А когда я выиграю – а я выиграю – ты вообще не сможешь с ним видеться иначе, как на моих условиях. Это, конечно, если предположить, что судья вообще позволит тебе визиты к ребенку. Которые, возможно, сначала будут проходить под наблюдением.
Она ухватилась за стол, ее лицо побледнело, а Вик засунул руки в карманы, иначе он бы обнял ее, взял свои слова обратно, согласился на ее условия, пообещал никогда не видеть ее и ребенка снова, только бы она перестала чувствовать себя такой преданной и испуганной.
– Еще один довод в пользу того, что я прав, делая это, Эш. Ты принимаешь решение, не взяв в расчет интересы ребенка. Ты отказываешь мне, чтобы сохранить лицо, и ради чего?
– Да что же это будет за брак такой? – шокированно прошептала она. – Ты же принуждаешь меня к нему шантажом.
– А ты не оставила мне иного выбора. Я могу быть хорошим мужем и хорошим отцом, но ты должна дать мне шанс доказать это. А ты не даешь. Вот так мы и пришли к этому. Мне жаль.
Самое ужасное, что она слышала искреннее сожаление в его голосе. Он, возможно, думал, что поступает правильно, злобный идиот. Его слова грохотали в ее голове, и она держалась за край стола, пытаясь не рухнуть перед ним в обморок… снова. Она пыталась найти выход из того угла, в который ее загнали, но ничего не видела.
Виктор смотрел, как она пытается принять решение. Она выглядела ужасно, но если бы она начала падать – он бы поймал ее, не дав опуститься на пол. Он ненавидел все это, но не солгал в одном: он по-настоящему верил, что другого выхода не было. Какая ирония: ведь он не поверил в блеф Эшли, но видел, что она не сомневалась в его словах. Ей даже в голову не пришло обвинить его во лжи, что с одной стороны, играло ему на руку, а с другой – огорчало. Она и, правда, верила, что он смог бы совершить по отношению к ней такую чудовищную несправедливость. Ни на секунду не усомнилась. И это как ничто другое доказывало, насколько изменились их отношения.
– Ладно.
Ее голос был так тих, что он едва расслышал.
– Я сказала, что согласна. Я выйду за тебя.
Чувство триумфа угасло, когда он увидел, как Эшли медленно осела на пол, закрыв лицо руками, и зарыдала, будто только что продала душу дьяволу. Виктор смотрел на нее в ужасе, и сделал шаг вперед. Даже не подняв головы, девушка закричала, чтобы он убирался, уходил, просто оставил ее в покое и валил к чертовой матери, так что он медленно развернулся и вышел.
Он не мог успокоить ее в этот раз – ведь он и был причиной ее страданий. Смотреть на это он тоже не мог. Поэтому он ушел, и когда он подошел к своей машине, его трясло. В этот момент Виктор поклялся, что никогда, ни единого раза Эшли не пожалеет, что вышла за него замуж. Он будет обращаться с ней, как с королевой, чего бы она ни пожелала, навеки. Когда-нибудь она скажет ему, что рада, что вышла за него замуж. Возможно, даже признается в любви. И тогда Вик объяснит ей, что он солгал, это был просто жестокий трюк, чтобы она дала ему еще один шанс. Он извинится настолько горячо, насколько способен, и пообещает никогда больше так не делать.
С этой мыслью, Вик завел машину и поехал в мэрию, чтобы получить разрешение на брак.
