Текст книги "Ложь любви"
Автор книги: Мэри Дэвидсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 17
Все добрые чувства, которые она ощущала по отношению к Виктору, исчезли, как только она увидела, что он достал из комода лубрикант. Внезапно Эшли вспомнила, почему она здесь, почему беременна, и что если бы она не вышла за него, он забрал бы у нее ребенка. Как она могла это забыть?
А потому что ты –сентиментальная дура, вот как, мрачно сказала она себе, ковыляя к кровати.
– У меня есть чудесная мысль, милая, – заявил Вик, приблизившись к ней. Она посмотрела на его вытянутую руку как на мертвую крысу, и он убрал ее. – Давай займемся любовью без дополнительной помощи.
Он бросил тюбик на пол и с надеждой улыбнулся, глядя на нее.
– Будет больно, – уныло ответила она, залезая на кровать рядом с ним.
– Нет, если ты позволишь мне…
– Не позволю.
– Ох. – Виктор не был уверен, что ему хотелось еще раз кончить внутри роскошного тела Эшли, пока она лежит под ним, неподвижная, с закрытыми глазами, молчаливо выжидая. К несчастью, она была настолько красива и так притягательна, что он не был уверен, что ему не захочется заняться любовью.
Ха! Заняться любовью. Это, мать его, бесстрастное совокупление похоже на занятия любовью так же, как детская тележка на Мерседес.
Да что ж ты такой нетерпеливый, огрызнулся он про себя. Это твоя вина, что ей не нравится секс с тобой. Будь терпеливее. Продолжай. Когда-нибудь она расслабится, ты только продолжай доказывать, что ты можешь контролировать себя и не обидишь ее. Господи, ну, пожалуйста.
– Черт! – воскликнула Эшли, как только он наклонился поднять тюбик с пола.
– Что?
– Я забыла спросить у доктора Оупиц, когда нам можно будет – в смысле, нужно будет прекратить заниматься сексом.
– Ты прекрасно знаешь, что занятия сексом безопасны вплоть до девятого месяца.
Она нахмурилась.
– Это может навредить ребенку.
– Ты знаешь, что это не так.
Она промолчала недолго, без сомнения что-то придумывая, затем выпалила:
– И зачем ты прочел столько книг о беременности?
– Потому что закончились книжки по вязанию.
Виктор удостоился лишь тени улыбки. Конечно, она застыла, как только он до нее дотронулся, но когда она тихо спросила, он ответил, что, конечно, ночнушку можно не снимать. Он нежно поднял подол, дюйм за дюймом, пока не обнажил темный треугольник между ее кремовыми шелковистыми бедрами. И сдерживал стон, пока ласкал нежную, гладкую кожу, пока проводил внизу ладонью по ее чувствительному месту.
Он поднял взгляд и увидел, как она смотрит в потолок, прижимая кулаки к бокам. На секунду глаза его наполнились слезами, и ему пришлось сдержаться, чтобы не заплакать как ребенку. Он виноват, это он взял жизнерадостную, страстную, энергичную женщину и превратил ее в манекен – она не просто не получала удовольствия от занятий любовью, она едва их терпела. Одна жуткая ночь – и их жизни изменились навсегда. Вик гадал, сможет ли когда-нибудь повернуть время вспять, будет ли она доверять ему снова, пригласит ли в постель, раскрыв объятия и призывно улыбаясь.
Он сжал тюбик и, внезапно потеряв терпение, швырнул лубрикант в другой конец комнаты. Она поднялась, изумившись еще больше, когда он потянул вниз ее ночнушку.
–Забудь, – отрезал он. – Я не в настроении.
Он чуть не заплакал от выражения облегчения на ее лице.
– Но я хотел бы обнять тебя, – добавил он, и она с готовностью согласилась. Все, что угодно, горько подумал Вик, лишь бы избежать секса со мной. Я мог бы попросить ее постоять в углу на голове, и она ответила бы "да".
В свою очередь, Эшли была очень смущена и гадала, не спросить ли его, все ли с ним в порядке. Он уютно устроился позади нее, рука под ее грудью, прижавшись бедрами к ее ногам. Она чувствовала ягодицами его горячую, пульсирующую твердость и гадала, почему он не взял ее, когда было очевидно, что он этого хотел. Потому что знает, что ты это ненавидишь, ответила она себе. Он не хочет еще одного сеанса со Снежной Королевой, вот и все. Можно ли его винить?
Она должна была обрадоваться и сиять от счастья. Вместо этого она едва не плакала. Почему ее гордость не позволяет ей забыть прошлое? Почему она просто не может быть женой, которая ему так нужна?
Потому что если даже ты смогла бы переступить через все, что произошло, как бы ты смогла забыть, что он шантажом заставил тебя выйти замуж? И все его слова о том, что он никогда не причинит тебе страданий – ничего не значат. Как только события стали развиваться не по его плану, он еще как сделал тебе больно.
Это была правда, она знала, что правда, когда он говорил ей это, но, казалось, в них не хватало искренности. Он тысячу раз всячески доказывал ей, что заботится о ней. Будто пытался ей что-то доказать. Будто хотел жениться, чтобы облегчить ей жизнь, насколько это было возможным. Разрешил ей выбрать дом. Согласился, чтобы Джин переехала к ним. Тридцать тысяч долларов карманных денег.
А может быть… он просто блефовал насчет того, что отберет ребенка? Те слова, те угрозы не соответствовали образу человека, с которым она жила.
Обеспокоенная, но смутно чувствующая, словно она на пороге некого очень важного открытия, Эшли уснула. Теперь она быстро уставала и обычно спала крепко, но сегодня все было по-другому. Она будто плыла в теплом море, и вода, ласкающая ее голую кожу, была просто чудесна. Она двинулась, чтобы удобнее лечь и подставить тело волнам. Какой замечательный сон, радостно отметила она в подсознании, и после полностью отдалась во власть ощущений.
Через некоторое время вода превратилась в руки, которые гладили ее по ногам вверх и вниз, приятно щекоча внутреннюю поверхность бедер, пока она с готовностью не раздвинула их; руки нежно гладили ее живот, лаская нежную кожу грудей. А затем она почувствовала теплую влагу на одном соске. Волны перместились на грудь, но только на одну. Как странно. Она извивалась, руки и ноги были словно ватными. Она в чем-то запуталась, это мешало ей получать удовольствие, и она дернулась, чтобы избавиться от этого.
Волны прошептали что-то ласковое и она успокоилась; теплая влага покинула левую грудь и переместилась на живот, опускась все ниже, пока она не почувствовала прикосновение меж ног, ласку чувствительных створок. Только вот она отдалялась от воды, или вода от нее. Ее вырвали из этого чудесного сна, она ощутила на себе простыни, и поняла, что была в кровати, в своей кровати, а не в эротическом океане; однако, чудесным образом, ощущения не потеряли остроту, они оставались такими же приятными.
Она открыла глаза и поняла сразу несколько вещей: что ее ноги были чувственно раздвинуты, и Виктор целовал и лизал ее там. А его руки держали ее за внутреннюю поверхность бедер, его большой палец открыл ее для него, а ведь ей следовало кричать, отпихиваться и драться. Но она не хотела, чтобы все это прекращалось. Противоречивые чувства вырвались в сдавленном вдохе, и она ощутила, как Виктор слегка сжал ее.
– Тсссс, милая, все хорошо, – прошептал он, затем легко подул на ее набухшую женскую плоть. – Дай мне закончить, ладно?
– Ты…ты… – Ее дыхание было прерывистым; она попыталась привстать, но Виктор нежно потянул ее за бедра на себя, пока Эшли снова не оказалась на спине. И прежде чем ей удалось собраться с силами, чтобы сопротивляться, она одновременно почувствовала его язык, быстрыми движениями ласкающий ее клитор, и его палец, входящий в нее. Она была готова: палец проскользнул без сопротивления. Ее бедра дернулись в ответ, и она застонала оттого, что собственное тело ее предало.
Его палец описывал круги и входил, теперь к нему присоединился второй. А рот его был занят, очень занят: лаская, целуя, посасывая и даже слегка покусывая – очень, очень нежно. Ее клитор пульсировал, и она извивалась, готовая порвать покрывало. Она сразу же ощутила в Вике перемену – теперь, когда он знал, что она не спит, не было нужды хитрить.
Напряжение жаром начало подниматься внизу живота, словно его рот и пальцы разжигали огонь глубоко внутри ее. Она так желала его в этот момент: больше чем что-либо, чем кого-либо в своей жизни, и ненавидела себя за это.
– Нет, Виктор, – простонала она, – не надо.
Но, говоря это, она обняла его ногами за шею и придвинула ближе. Ей нужно было ощутить его рот, его язык на себе. Нужно.
Что ты делаешь, тупая, тупая самка?
Она снова застонала, разрываясь. Каким-то образом она смогла заставить себя отодвинуться на дюйм, и он сразу же остановился, его рот и пальцы покинули ее, а тело Эшли запульсировало от желания. Она подавила разочарованный вздох. Он приблизился к ней, поднимая в свои объятия и крепко целуя: она ощутила свой вкус на его губах и застонала.
Она прислонилась к изголовью кровати, а затем Виктор снял с нее ночнушку и, оголив ее груди, дотронулся до них, взвешивая каждую в своих руках. Наклонившись, он поцеловал один сосок, затем другой, отпуская груди и проводя языком в ложбинке между ними, пока его большие пальцы медленно, нежно гладили ее напрягшиеся соски. Эшли наконец-то пришла в себя и уставилась в потолок. Она вытянула руки и уцепилась за его шею.
– Не надо, – простонала она, осознавая, что его тело слишком близко к ней, ощущая его длину и напряженность, мощь его мускулов, тепло его рук.
– Больно? – спросил он, его слова тонули в ее плоти. Он вобрал сосок ртом и резко пососал, затем нежнее, лаская аккуратно, словно кот. Ее бедра дернулись снова, и она подавила стон.
– П-пожалуйста. Виктор. Не надо, – ее тело доказывало обратное; она вцепилась ему в волосы руками и выгнула спину, чтобы прижаться к его телу.
– Не надо останавливаться? Не оставлять тебя в таком состоянии? Не надо входить в тебя? – в темноте он поднял голову, его глаза сияли. – Не надо заставлять тебя хотеть меня?
– Н-нет. Не хочу тебя.
Он прикоснулся к ее лону, проскользнув пальцем в нее.
– Хочешь, – прошептал он, ритмично погружаясь пальцем в нее. Эшли задрожала под ним и с шумом втянула воздух. – Ты хочешь меня. И ненавидишь это. Легче притворяться жертвой, если чувствуешь, что тебя принуждают, не так ли?
– Пожалуйста, – ответила она, и ее глаза наполнились слезами.
Он моментально сник.
– Мы остановимся прямо сейчас, если ты этого хочешь. Ты этого хочешь, милая?
Она покачала головой, затем кивнула и заплакала, беспомощная и растерянная, сдаваясь перед своими физическими потребностями. Он осушил ее слезы поцелуями, пока его большой палец искал ее чувствительный бугорок между ног. Он ласкал этот бесстыдный бугорок с изысканной нежностью, изредка прерываясь, чтобы погладить область вокруг клитора. Эшли чувствовала, как напрягается под ним. Теперь уже знакомое ощущение теплоты появилось в животе, когда его рот накрыл ее губы, а язык требовательно проник внутрь. Она выдохнула ему в рот, и жар потек по ее конечностям, она взорвалась в освобождении и кончила так мощно, что почувствовала, как сокращается матка.
Виктор без слов прервал поцелуй, перекатил ее на спину и лег сверху, опираясь на локти. Он смотрел на нее, желая так сильно, что она могла заметить, как он весь дрожит, но ждал ее разрешения. Она быстро кивнула, сдаваясь глубокой страсти, игнорируя тихий крик испуга своей гордости.
Почувствовав его длинную, жаркую и твердую плоть, скользнувшую внутрь ее, она застонала и притянула его к себе. Его язык проник сквозь ее зубы, пока он устраивался в ней, и она снова кончила. Он даже не успел податься назад для первого рывка. Он содрогнулся, и она прошептала:
– Давай еще раз.
Он громко застонал, и потом были лишь его долгие, сладкие движения. Его рот на ней, руки в ее волосах, и каждый раз, когда она кончала, он содрогался, словно ощущал это сам. А когда подошел к разрядке, он сжал ее и стал хрипло говорить всякие глупости : что любит ее и хочет, что она чудесная, о Боже, она такая.... ему нужно еще, ему было... ему было...
Он напрягся, а затем медленно опустился на нее, и она почувствовала на своей груди, как яростно бьется его сердце. Он вышел из нее и перекатился набок, притянув ее к себе.
– Ты в порядке? – с волнением спросил он.
– Нет, – лениво ответила она. – Я в агонии. – Она зевнула. – Ты использовал меня так грубо, что я готова разрыдаться.
Он поцеловал ее в шею, затем нежно провел кончиком пальца по одной из ее бровей.
– Ты была великолепна. Такая отзывчивая и страстная. Я и не мечтал... Я надеялся, что если расслабишься, то тебе понравится, но не мог и подумать, что может быть настолько...
– Ты провел меня, – заметила она. – Ты подождал, пока я засну.
– Да, – просто признал он. – Ты жалеешь об этом?
– ...Я не знаю.
– Справедливо.
– И завтра я возненавижу тебя снова, – предупредила она. – У меня это по расписанию.
Он пожал плечами, но она не смогла прочесть ничего по его лицу и не поняла, что он подумал об этом. Ее гордость не позволяла ей уснуть без того, чтобы не выпустить ему немного крови, так что она добавила:
– Кстати, я симулировала оргазм.
Он засмеялся так, что кровать задрожала.
– Чего ты? – рассердилась она.
Он прижал ее к себе и поцеловал, держа одной рукой за подбородок, а другой обнимая за талию, уютно устраивая ее в своих объятьях.
– Это же ложь, – прошептал Вик. – Когда ты кончаешь, у тебя мышцы сжимаются.
– И что?
– Все твои мыщцы.
– Ааа.
– Я думал, у меня будет сердечный приступ. Даже несколько раз.
Она хихикнула.
– Было чудесно. Ты чудесна. У меня никогда такого раньше не было.
Она закатила глаза, внутренне совершенно с ним соглашаясь. И у нее такого никогда не было.
– Пожалуйста, Виктор. Ты ставишь себя в глупое положение.
Он не поддался на уловку.
– Это правда. Полагаю, все по-другому, когда ты любишь.
Теперь уже она пожала плечами, и ни один из них не произнес той ночью больше ни слова. Она попыталась отвернуться и вырваться из его обьятий, но он просто усилил хватку, пока она не прекратила извиваться.
Так они и заснули.
Глава 18
Джин даже не дождалась, пока Эшли сядет за стол, и сразу же бросилась в атаку.
– Так-так! Ты прямо светишься сегодня утром.
– Это просто здоровый румянец беременности, чудила, – дружелюбно ответила Эшли, намазывая толстым слоем мед на свой тост.
– Ха! Хорошо спалось?
– Очень.
– Могу поспорить, – хитро взглянула на нее Джин.
– Ты ведешь себя, как ребенок.
Вошел Виктор, небрежно поцеловал Эшли в щеку, помахал Джин и вышел, весело размахивая свои кейсом и напевая. Джин наблюдала за ним с нескрываемым подозрением, а затем повернулась и уставилась на Эшли.
– Итааак, – небрежно спросила она, – какие планы на утро?
– Вчера мы так и не купили подарки на Рождество.
– Ты собираешься купить подарок мистеру Лоуренсу, миссис Лоренц-Лоуренс?
Эшли пришлось приложить все усилия, чтобы не рассмеяться, и у нее получилось – почти. Может, ей, и правда, не стоило брать двойную фамилию?
– Я еще не решила.
– Ты еще не решила, – повторила Джин. – Как это в духе Рождества.
– Ну, я уже и так сделала ему огромный подарок, – раздраженно откликнулась подруга.
– Ах ты, развратница! Так ты развлекалась прошлой ночью.
Эшли взглянула на свою любопытную подругу.
– Я имела в виду свое согласие выйти за него замуж.
– Да, конечно. А потом ты скажешь, что ребенок – это подарок ему на день рождения.
– Нууу...
Джин театрально вскинула руки.
– Я сдаюсь. Ты безнадежна. Ты просто невероятно обидчивый ребенок.
– И это мне говорит женщина, которая уволила своего психиатра, потому что он сказал, что она инфантильная и злопамятная.
– Ну, а с чего он вдруг решил меня осуждать? – рассудительно спросила Джин. – И я не хочу лечения по Фрейду, я хочу лечения по Юнгу [27]27
Лечение по Фрейду или по Юнгу– Если коротко, то разница между школами заключается в том, что фрейдисты ставят во главу проблемы подавленные желания подсознательного, которые вызывают у пациента чувство вины и множество различных психологических проблем и проблем со здоровьем. Выяснив, что это за желания, переведя их в осознанную форму, фрейдисты считают проблему решенной. Юнгианцы работают с «комплексами» – неадекватными реакциями психики на какую-либо область реальной жизни (например, отношение к противоположному полу, деньгам, успеху, свободе и т.д.). В возникновении комплексов участвуют потребности человека и коллективное бессознательное, которое с рождения вкладывает в психику ребенка определенные модели поведения – архетипы – которые проявляются в героях сказок, мифов, религии. Юнгианцы считают, что «комплексы» являются источником творчества, и стараются гармонизировать личность, решить духовные конфликты личности, вернуть ее целостность. А еще юнгианцы исходят из того, что люди обладают некоторыми врожденными личностными особенностями, которые определяют их черты.
[Закрыть]. К тому же, мы не обо мне говорим, а тебя обсуждаем. Какой же стервой надо быть, чтобы не купить мужу подарок на Рождество.
– Есть какие-то предложения? – съязвила Эшли. – Он же миллионер. Что я могу подарить ему такого, чего у него еще нет?
Джин попыталась выдать еще один хитрый взгляд, на ее невероятно симпатичном эльфийском личике это выглядело, словно приступ несварения желудка.
– Как насчет любящей новобрачной, приглашающей его в свои объятия?
– Это он уже получил, – ответила Эшли, покраснев до корней волос.
Джин взвизгнула, торжествуя.
– Я так и знала! Я знала, что вы двое были слишком уж радостными этим утром. Боже, да он разве что брейк-данс не отплясывал, уходя на работу. Так как все прошло?
– Мы не будем это обсуждать.
Лицо Джин вытянулось.
– Не будем?
Эшли засмеялась.
– Нет, извращенка. Разве я бы стала допрашивать тебя о твоей супружеской жизни?
– Нет, но это потому что у тебя, как ни ужасно, начисто отсутствует всякое любопытство. Ужасное качество для журналиста, кстати, не понимаю, как ты так долго на этой работе протянула.
– Думаю, мне уже не нужно об этом беспокоиться.
– Вот и хорошо, – пылко отреагировала Джин. – Ты и так слишком много работала. Сколько я тебя знаю, всегда так было. Ты была единственной в старших классах, кто работал тридцать часов в неделю.
– Так было принято в семье, – пожала плечами Эшли. Те приемные родители были убеждены в пользе усердной работы и отсутствия развлечений. – Кроме того, мне удалось накопить достаточно денег, чтобы оплатить колледж.
– В котором ты тоже работала по сорок часов в неделю, хоть и училась на очном. Я не знаю, зачем ты так убивалась, ведь мои родители предлагали...
– Давай не будем возвращаться к этой теме.
– Погибели предшествует гордость, и падению – надменность ( прим.переводчика: Ветхий Завет, Книга Притчи, Глава 16).
– И почему ты всегда цитируешь Библию, когда у тебя заканчиваются логичные аргументы? – Эшли улыбнулась, чтобы смягчить упрек, и отхлебнула чай.
Джин задумчиво уставилась на нее. Через секунду она ответила:
– У меня первоклассная идея о том, что можно подарить Виктору.
Хлюп, хлюп.
– Ммм?
– Можешь сказать ему, что любишь его.
Эшли выплюнула чай.
– Что, солгать? Какой же это подарок?
– Ты сейчас лжешь. Это не будет враньем и сделает его таким счастливым.
– Не будь дурой.
– Боже, от тебя, и такой интересный совет. Ты понимаешь...
– Хватит, Джин, – предупредила Эшли. – Я серьезно. Не надо.
Джин сдалась. Зазвонил телефон, напугав их обеих, и Эшли сняла трубку.
– Алло?
– Миссис Лоуренс, это Вильям Элонг, ваш бухгалтер
– Нет у меня бухгалтера, – растерянно ответила девушка.
Элонг прокашлялся Эшли в ухо, а Джин захихикала:
– Бухгалтер твоего мужа.
– Аа. Его здесь нет, сэр, мне передать, чтобы он перезвонил?...
– Нет, миссис Лоуренс, я хотел переговорить именно с вами.
– А что я сделала? – недоверчиво спросила Эшли.
Элонг задумчиво замолчал, а затем ответил:
– Ничего, насколько мне известно. В смысле, ваш муж не... Слушайте, давайте начнем сначала.
– Ладно, – ответила миссис Лоуренс, совершенно сбитая с толку. Она шлепнула Джин по руке, так как ее бесстыжая подруга потянулась за тостом Эшли.
– Я просто хотел сообщить вам, что тридцать тысяч снова переведены на ваш счет, и что вы можете снять их, когда вам понадобится.
– Тридцать... ох, с ума сойти!
– Мэм?
– В смысле, Ден Митчелл их отдал?
– Нет. В смысле, я пополнил счет, потому что вчера вы потратились. Я также звоню узнать, не нужно ли вам больше средств, потому что на подходе праздники.
– Больше средств? Я что, Голландию покупать собираюсь? Хватит скидывать деньги на мой счет! – разъярилась Эшли.
– Он же просто выполняет приказы, – заметила Джин, пытаясь понять, что происходит, слыша разговор только со стороны подруги.
– Не важно, – сказала Эшли в телефон. – Я поговорю с мужем. Спасибо, что сообщили. – Она нажала отбой, а затем кнопку быстрого набора телефона в машине Виктора.
– Включи громкую связь, – взмолилась Джин, но Эшли не обратила внимания. Виктор ответил после первого гудка.
– Лоуренс.
– Это Лоуренс-Лорентц, Лоуренс. – Джин уронила голову на руки и беспомощно рассмеялась. Эшли проигнорировала это.
– Эшли! – он, кажется, обрадовался. Ничего, не долго осталось. – Что ты хочешь?
– Твою голову, – заорала она, – погребенную под слоями песка!
– Ооооох, – пожаловался он. – Не так громко, я чуть с дороги не съехал. Что я теперь натворил?
– Как обычно! Ты перестанешь заваливать деньгами мой счет?
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что я тебя знаю – ты ведь не попросишь денег, – ответил он. – А так тебе не нужно просить. Они всегда там.
Она была поражена, что он предвидел проблемы, которые могут возникнуть из-за ее гордости. Это правда: она даже задумывалась о том, чтобы найти работу на полставки, и тратить свои деньги, не выпрашивая у мужа.
– Вчера я выбросила твои деньги на ветер, – похвасталась она. – Отдала их бездомному.
– Как мило.
– Тебе наплевать? Ты... ты вывалил на меня эти деньги, а я их спустила!
– Ну, и сегодня повеселись. Слушай, еще что-нибудь нужно?
– Я их все сниму со счета и устрою костер!
– Ну, как хочешь. Завтра Билл Элонг еще денег переведет на твой счет.
– Ты невозможен.
– И я тебя люблю, милая.
Она швырнула трубку, а Джин услышала скрип ее зубов даже на расстоянии нескольких метров. И разумно промолчала.
* * * * *
Когда Виктор вернулся домой в тот вечер, он был так раздражен, что Эшли забыла свою обиду и поинтересовалась, что произошло.
– Они хотят, чтобы я уехал на две недели в Грецию, – ответил он, так яростно повесив свое пальто, что вешалка закачалась. – Но этого не будет.
Она проворно подхватила вешалку, прежде чем та упала на пол, и поставила ее ровно.
– Кто «они»? Я думала, ты – начальник.
– Я, поэтому мне придется самому проводить проверку предприятия и посмотреть, стоит ли компании принимать запрашиваемую за него цену в девять лимонов двести тысяч.
Это мало что объяснило Эшли. Что было, и правда, интересно, так это почему Виктор был настолько рассержен.
–Ну, Греция в декабре... – осторожно произнесла она, пытаясь успокоить его, – звучит заманчиво.
Его лицо осветилось.
– Хочешь поехать со мной?
– Эээ... нет.
– Верно. – Его черты напряглись. – Конечно, нет. И поэтому я не еду.
– Но почему?
Протягивая руку к телефону, Виктор застыл и скептически взглянул на нее.
– Почему? Потому что ты беременна!
– Я? – она пощупала свой живот, широко раскрыв глаза в преувеличенном изумлении. – О, Боже мой! И правда!
– Очень смешно. Я не оставлю тебя одну на две недели.
Она раскрыла рот, в этот раз не притворяясь удивленной.
– Поэтому ты не хочешь ехать?
Он не ответил, просто так на нее посмотрел и начал набирать номер. Она пересекла комнату и мягко забрала у него телефон.
– Виктор. Поезжай. Со мной все будет в порядке. Не о чем волноваться.
– Мужья, – заупрямился он, – не должны порхать по Грециям, когда их жены беременны.
– А я и не думала, что ты умеешь порхать, – серьезно ответила она, пытаясь выдавить улыбку. Она перестала дразниться и продолжила оживленным голосом. – Кроме того, это всего сколько? Две недели? Подумаешь, ерунда какая. Ты даже мой прием у врача не пропустишь.
Он сдавался – она это чувствовала.
– Но если я задержусь, то могу не вернуться вовремя и пропустить Рождество.
– И что?
Он потрясенно взглянул на нее
– Что? Что? Муж не пропускает первое Рождество с женой, когда она...
– Да хватит уже со своими «Священными Правилами Мужей». Какая разница, вернешься ты двадцать третьего или двадцать седьмого? Ты сам сказал на днях, что твои родители вообще на Багамах до января, так что на праздники ты их не увидишь.
Он очень странно на нее смотрел, и Эшли задумалась, в чем теперь может быть проблема. Он медленно спросил:
– А как именно ты проводила Рождество, когда была ребенком?
Она пожала плечами и попыталась отойти: он поймал ее за руки и задержал. Она поняла, что Виктор не сдастся, пока не получит ответ, он вцепился в нее словно питбуль, так что ответила:
– В зависимости от того, где я была. Если с приемной семьей, то обычно они предлагали мне отмечать Рождество вместе с ними.
– Обычно? – резко переспросил он.
Она не обратила внимания.
– А если я была в приюте, то... ходила на рождественскую вечеринку.
Дешевые бумажные украшения в вонючем спортзале. Подарки – почти всегда подержанная одежда. Разбавленный пунш. Толстый мужик в поношенном костюме Санты, притворяющийся веселым. Богатые семьи, «помогающие», но обычно просто использующие ее и ее сверстников в качестве нзидательного примера для своих детей: «Видишь, это бедняки, а мы им помогаем. Разве не здорово? Какие мы хорошие, правда?»
Их жалость и благотворительность и так были ужасны, но на Рождество особенно ненавистны, ведь было понятно, что большинство этих людей нельзя было беспокоить в другое время года.
Где вы были в феврале? – гадала она в пять, восемь, десять, пятнадцать лет. – А в августе? Почему мы вас видим только тогда, когда на каждом углу стоят Санты Арми Спасения, и магазины заполнены леденцами и праздничными открытками?
Она отогнала воспоминания.
– Рождество – это не так уж и важно, – твердо ответила она, и ей не понравилось внезапное понимание, которое мелькнуло в глазах Виктора. – А если ты и опоздаешь на пару дней – ничего страшного.
– Большое спасибо, – сухо отрезал он. – Так рад, что мое присутствие не только не требуется, но и не ценится.
Она пожала плечами.
– Если я уеду, ты будешь по мне скучать... хоть немного? – подразнил он.
– Нет, – прохладно ответила она.
Он продолжал улыбаться.
– Даже по ночам?
Она фыркнула и быстро отодвинулась, чтобы он не смог увидеть, как она покраснела. Каждый раз, когда она думала о прошлой ночи, Эшли ощущала себя то радостной, то испуганной. Радостной от того, что все было настолько хорошо. И испуганной по той же причине.
Виктор позволил себя убедить, особенно после того, как Джин клятвенно пообещала не оставлять Эшли ни на наносекунду.
– Даже на пол-наносекунды, – заверила она. Они с Эшли смотрели, как он паковал вещи, и Джин великодушно предложила услуги Эшли в качестве водителя. – Она будет рада отвезти тебя в аэропорт.
– Нет, спасибо, меня заберет такси. Есть какие-то пожелания, леди?
Джин пискнула.
– Ой, что-нибудь невероятно дорогое и ручной работы было бы здорово.
– Мне ничего не надо, – быстро ответила Эшли.
– Ах, как хорошо жениться на непритязательной женщине, – заметил он, щелкнув замком чемодана. Эшли показала язык, и он сделал вид, что схватил его, пока выходил из комнаты.
После его отъезда дом показался огромным и тихим. Эшли сердилась, что так считала. Она также была рассержена, когда поняла, что безумно по нему скучает.
А по чему она, собственно, скучала? По ссорам? Своим резким оскорблениям? Его нежно-навязываемым, невероятно неутомим любовным ласкам? По страстному, безудержному сексу в ночь перед его отъездом? По ежедневным пререканиям?
Просто по нему, неохотно признала она на вторую неделю после отъезда Виктора. Она скучала по нему самому, скучала оттого, что не могла до него дотронуться, и потому что он не дотрагивался до нее. Она скучала по его телу рядом с собой в их огромной кровати, которая едва не поглощала ее, когда Виктора не было рядом. Она скучала по его смеху и скучала по его поддразниваниям.
Джин права, угрюмо подумала Эшли. Я влюбилась по уши.
