Текст книги "Сегодня я с тобой (СИ)"
Автор книги: Мередит Блэкстоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 26
Ночь кажется бесконечной. Чтобы звонить сестре и наводить справки, уже слишком поздно, и я мучаюсь бессонницей, перечитывая переписку с мистером Инкогнито. Его стихи замечательные. Может, мне стоило с самого начала настоять на свидании и сбежать с ним?
Я скучаю.
Скучаю по нему не меньше, чем по жизни в Англии и дням, когда я еще не встретила Джонни и верила, что для самостоятельной жизни мне надо разбираться в бизнесе, а не выходить замуж. Как хорошо было быть глупой наивной девушкой, но жестокая реальность быстро заставляет повзрослеть.
Вдруг иконка мистера Инкогнито меняется на «онлайн», и я быстро ставлю телефон на блок. Запихиваю его под подушку. Я порвала с ним сама. Ради парня, в котором не уверена.
Телефон пронзительно кликает. Сердце подпрыгивает в груди. Дрожащими руками я снимаю блок и читаю пришедшее сообщение:
«Значит, шансов нет?» – спрашивает он.
Я не знаю, что ответить. Мысли в голове бросаются во весь опор и спутываются. Палец застыл над иконкой ввода, и время растягивается до бесконечности.
«Правда, любишь его?»
И я отвечаю:
«Не знаю»
«А меня?»
«Конечно, да», – пишу я.
«Значит, шанс есть?»
Я не могу ответить. Все слишком сложно. У меня есть бойфренд-засранец и жених, а мои чувства похожи на клубок спутанных нитей. Мне надо подумать. Надо придумать что-то, но я молчу. И мистер Инкогнито пишет:
«Молчание – знак согласия» – и выходит из чата.
Я глубоко вздыхаю, откладываю телефон в сторону и клубочком сворачиваюсь под одеялом.
Утро приходит через вечность. Едва солнце проникло в окно, я беру телефон и набираю сестру. Спросонья ее голос хрипит и звучит грубо.
– Ты серьезно? На часы смотрела?
– Мне надо кое-что разузнать, – говорю я, не обращая внимание на ее недовольство. – Помнишь того парня, с которым я каталась на лодке?
– Джонни, – говорит она.
– Ты с ним встречалась, да? – спрашиваю, и голос срывается на плаксивые нотки.
– О, нет, Эдди, что ты натворила? – выпаливает сестра, и я слышу, как скрипит под ней кровать. Она вскочила и теперь, наверняка, несется в другую комнату, чтобы Ксандер нас не слышал.
– Ничего, – говорю я в трубку, – я просто… он мне нравится, а мама рассказала про него такие страшные вещи.
– Ты помолвлена! – рявкает на меня сестра.
– И что? Я просто хочу знать, встречалась ты с ним или нет?
– Конечно, нет, – твердо говорит она. – Мы учились с ним в одной школе, он на год старше. И когда я переходила в старшую школу, он пригласил меня на весенние танцы. Я сходила с ним всего раз. Потом он мне цветы слал, открытки и все такое. Звал на свидания, но я не пошла.
– Почему?
– Он не в моем вкусе. Слишком шебутной. Да и мама не была в восторге от его предложений, – рассказывает Николь. – Слушай, мне было четырнадцать, а ему пятнадцать. История настолько старая, что не стоит и вспоминать.
– Значит, вы не встречались, – подвожу я итог. – А целовались?
– Нет, он хотел меня поцеловать после танцев, но я отказалась. Я и пошла с ним только потому, что он старше. Мне хотелось выделится, что ли, – рассказывает она, потом делает паузу и обеспокоенно спрашивает:
– А ты целовалась с ним.
Я молчу. Ковыряюсь в ногтях, зажав трубку плечом.
– Эдди, – укоризненно тянет сестра.
– А что это за слухи, ну… с другими девушками? – спрашиваю я.
– Не в курсе, я его биографией не интересовалась, – говорит она, – но слышала, что у него репутация плохого парня.
– Ясно, – киваю я, – а чем он занимается?
– Его отец вроде был гонщиком или парашютистом и женился на богатой девушке, а потом промотал ее наследство. Сейчас они зарабатывают на ставках. И это не бизнес, – продолжает Николь. – Эдди, твой жених намного более выгодная партия, ты же понимаешь это?
Я снова молчу. Конечно, я понимаю, но думать о финансовой стороне вопроса немыслимо, когда сердце так горит.
– Не делай глупостей, – просит сестра, и я киваю в трубку.
– Не буду, – обещаю я. – Пока.
Разговор окончен, и мне бы хоть немного вздремнуть. Минус один камень с души – уже легче. Понятно, почему маме он не нравится. Ставки – это действительно не бизнес. Это азартные игры, но судя по тому, сколько Джонни тратит, удача на его стороне. Но больше всего меня радует то, что у них с Никки ничего не было. Пригласить девушку в пятнадцать лет на танцы – не преступление. А сестра у меня очень красивая, неудивительно, что он ее заметил. Главное, что сейчас это в прошлом.
Ночь прошла без сна, и я пытаюсь наверстать упущенное утром, но Линда не дает. Отец с чего-то вдруг решил настоять, чтобы я спустилась к завтраку. Наскоро приведя себя в порядок, я исполняю его волю. Сажусь за стол, беру вилку и ковыряю предложенную еду. Аппетита нет.
Мама без конца болтает про свадьбу, предлагает мне своего стилиста, обсуждает время пробного макияжа, обдумывает место проведения.
– Я посоветовалась с организатором, – говорит она. – Учитывая то, какое платье ты выбрала и эти, с позволения сказать, цветы, церемонию лучше провести под открытым воздухом. Можно прямо в саду, но организатор советует устроить пляжную вечеринку. Что ты об этом думаешь?
– Все равно, – говорю я.
– Не в настроении? – хмурится отец. – Перегуляла вчера?
Я молчу. По его лицу и так видно все, что он об этом думает. Вчера он позвонил мне восемь раз и оставил три гневных сообщения на автоответчике, а я даже не перезвонила. От скандала меня наверняка сберегла мама, на что ей большое спасибо.
– Я поговорил с Джонатоном, – продолжает он, не дождавшись ответа. – Он считает, что путешествие во Вьетнам – не такая уж и плохая идея, учитывая обстоятельства.
– Я уже не хочу ехать, – говорю я, – но спасибо, что снизошли до меня.
– Адель! – вспыхивает мама, роняя вилку на тарелку.
Я поднимаю на нее взгляд.
– Ты вылетаешь через три дня, – отрезает отец и кладет на стол билет на самолет. – Я хотел отправить тебя сегодня же, но мама против.
– Нужна прививка и подходящий гардероб, – поясняет мама свое решение. – Но ты никуда больше не пойдешь без присмотра. Я сама отвезу тебя к врачу и по магазинам.
Я только вздыхаю. Внутри все неприятно ворочается. Тяжесть такая, что дышать тяжело, а от недостатка сна в голове пульсирует тупая боль. Я прокашливаюсь, чтобы привести голос в нужный тон, и говорю:
– Да, мама.
А сама думаю, возможно ли сбежать с самолета. Может, спросить у отца Джонни парашют?
Глава 27
В обед мне звонит Джонни. Я не сразу об этом узнаю. Звук на смартфоне выключен на всякий случай. Но даже если бы я услышала звонок, все равно не взяла бы трубку. Я еще не придумала, что ему сказать, что спросить и как на все это реагировать. К тому же мама пасет меня с самого утра.
Едва мы закончили завтракать, как я снова и внезапно превратилась в маленькую девочку, которую мама одевает, обувает и причесывает на свой вкус. Вкусы у нее старомодные, и выгляжу я почти как Коко Шанель и в точности как мама, только на двадцать лет моложе.
Возмущаться настроения нет и по дороге к врачу, я тереблю жемчужные бусы, задумчиво пялясь в окно. Азартный игрок Джонни не идет из головы, как и мой таинственный мистер Инкогнито. Видно, тяга к загадочным мужчинам – это моя главная слабость. Но тогда почему меня совсем не тянет к Джонатану Брэдфорду младшему? Он мой жених, а я не испытываю даже простого любопытства. Только и думаю, как от него сбежать в объятья другого таинственного незнакомца.
День проходит до смерти уныло. Сразу после доктора мы едем в ресторан здоровой еды перекусить, затем по магазинам, закупать тряпье для поездки во Вьетнам. Обычно шоппинг мне нравится, но на этот раз мама не позволяет мне выбирать наряды самостоятельно. Слишком открытый купальник нельзя, слишком короткую юбку нельзя, слишком глубокий вырез тоже нельзя. Да вообще ничего нельзя. Я предлагаю ей заехать в мусульманский магазин за паранджой, но в ответ получаю только гневный взгляд и плотно сжатые губы. А потом она вдруг смягчается лицом и выдает:
– Вьетнам не мусульманская страна. Чем ты занималась в своей закрытой школе?
Без комментариев. Но зато на этот раз мой злой язык не спровоцировал скандал.
Следующий день проходит не лучше. Накупленные мамой однотипные шмотки: высокие брюки, юбки по колено, блузки под горло и пять видов абсолютно сплошных купальников теперь надо еще и в чемоданы как-то запихать. К слову, чемоданы она мне тоже обновила. Спрятала мои бирюзовые с котиками в чулан для швабр и вместо них поставила на полку для путешествий громоздкие черные кожаные чемоданы с мелкой фирменной эмблемой вместо принта. Боже, я будто еду хоронить кого-то. Ночью. В лес. По частям.
Зато все эти многочисленные вещи, которые я надену хорошо если раз, прекрасно в них умещаются. Неудивительно. Сюда и труп бы вместился.
– Ты должна выглядеть скромно, – говорит мне мама. – Мужчины предпочитают жениться на сдержанных особах. И ради всего святого, держи свой язвительный язык за зубами, когда встретишься с Джонатаном.
– Ни слова ему не скажу, – обещаю я, запихивая в нескромных размеров скромный чемодан пятую пару классических лодочек.
Мама снова смеряет меня недовольным взглядом. Ей не угодить.
Джонни звонит мне под вечер, я снова не беру трубку. Мама сидит в моей комнате и читает любовный роман какой-то современной писательницы. На обложке абсолютно такая же картинка, как и на той книге, которую она читала до этого. Только цвет волос и платье у героини поменялось. И имя автора, по-моему, тоже, но это не точно.
Я делаю вид, что тоже читаю, оглядываюсь на матушку и осторожно подкладываю телефон под книгу. Наскоро набираю сообщение:
«Я больше не могу видеться с тобой» – отправляю, смотрю, как статус сообщения меняется и думаю, достаточно ли будет такого объяснения. Пришедший ответ говорит, что достаточно:
«Родители…» – пишет он.
«Завтра в одиннадцать я лечу во Вьетнам к жениху» – на всякий случай уточняю я. – «Все кончено».
Несколько минут он не отвечает. Я тяжело вздыхаю, прокашливаюсь, чтобы скрыть свое расстройство от мамы и переворачиваю страницу книги. Пытаюсь вчитаться в текст, а там, как на зло, диалог:
«– Он не перезванивает, потому что ему плевать на тебя, – со знанием дела говорит Соня (героиня подсунутой мне мамой книги). – Прекрати за ним бегать. Это ниже твоего достоинства».
«Да я и не бегала, – проносится в голове. – Наоборот, убегала. И похоже все-таки убежала».
Но вдруг телефон снова мигает. Я сглатываю и читаю:
«Какой аэропорт?»
«Зачем тебе? Попрощаться решил?» – пишу я в ответ.
«Какой аэропорт?» – упрямо повторяет он.
«Слушай, это не лучшая идея. Меня вся семья будет провожать, отец в том числе. Нам не удастся поговорить».
«Адель, я не это спросил. Я спросил, из какого аэропорта ты улетаешь?»
Я пишу название аэропорта, нервно покусываю губы и вглядываюсь в мамино лицо. Она настолько погружена в чтение, что аж держится одной рукой за грудь. Ей в жизни явно не хватило своих любовных историй. Своего упрямца Джонни, сына гонщика или парашютиста. Или она его отшила и теперь точно об этом жалеет.
Я должна поступить так же. Не потому, что мои родители так хотят, а из-за всех его предыдущих девушек. И я пишу:
«Ты хочешь встретиться и рассказать об Эли Саммерс, Кэтрин О’Брайен и Салише Ларсон? О моей сестре Николь?»
«Ого, ты навела обо мне справки? – он украшает сообщение удивленным смайликом, а потом добавляет. – Да, хочу. Ты забыла еще добавить Роуз и миссис Маффин».
Я в замешательстве, и любопытство быстро берет верх над обидой.
«А это еще кто?»
«Фамилию Роуз я не помню, мы встретились в летнем лагере много лет назад, и она украла мой первый поцелуй, но после лагеря я ее не видел. А миссис Маффин – так мы называли нашу учительницу в младшей школе. Я был до одури в нее влюблен. Остальные при встрече».
Я не сдерживаю улыбки, и мне даже становится немного стыдно. Я пишу, пытаясь оправдаться:
«Это мама навела справки, не я. У тебя такая кошмарная репутация в наших кругах, я просто не знаю, что думать».
«Неважно, что ты думаешь. Важно, как ты это делаешь».
«И как я должна это делать?»
«Самостоятельно, Адель. Думай своей головой».
Боже, какой кошмар. Мне становится еще хуже. Я и маме не верить не могу, и ему тоже. Легко говорить «думай сама», когда точно знаешь, что происходит. А я, похоже, и впрямь редкостная дура, раз ничего не понимаю.
А Джонни пишет:
«До завтра, милая. Надень брюки».
И смайлик с поцелуйчиком. По телу волной пробегает дрожь, и желание скорее дожить до утра становится почти невыносимым. Что-то он опять задумал, мой загадочный незнакомец. Очередное приключение? Или мы вместе сбежим?
От последней мысли сердце проваливается в пятки. А если он и впрямь предложит что-нибудь такое, что мне тогда делать? Надеть брюки, вот что. И туфли без каблука.
Глава 28
С самого утра я вся на нервах. Очередная ночь прошла почти без сна. Я мучалась то тоской, то совестью, то страхом. Около четырех часов не выдержала и написала-таки мистеру Инкогнито пресловутое «Спишь?».
Он ответил. Написал, что давно потерял сон и только и делает, что думает обо мне. А потом спросил:
«Ты хотела бы встретиться? Увидеть меня в живую хотела бы?»
«Конечно» – ответила я.
«А если я тебя разочарую?» – спросил он, и я поняла, что он до смерти напуган. Мой бедный, старый и толстый мистер Инкогнито.
Я подумала, смогла бы я жить с таким мужчиной, учитывая всю ту романтичную переписку со стихами поэтов прошлого и жаркими виртуальными ночами, или же все-таки нет? Нормально хотеть красивых и молодых. Нормально желать безбедной жизни. Но что если именно мой мистер Инкогнито тот самый, с которым и в шалаше рай? И с жиром на животе, и с морщинами на лице все равно рай. Что если я смогла бы принять его со всеми его недостатками?
Джонни мне гораздо ближе физически. Он веселый, красивый, и я касалась его много раз. Я чувствовала тепло его тела, прикосновения его губ, жар дыхания на своем лице. Я веселилась рядом с ним и смеялась, говорила, глядя в глаза. Лично. Но в мистере Инкогнито будто застряла частичка моей души, и как бы я ни старалась ее оторвать, не получается. И все же…
«Я не знаю, – отправила я. – Я завтра, кажется, сбегу с другим. Мне просто нужно пожить немного, понимаешь? Разобраться в себе, в жизни. Я тут будто в плену. Я совсем запуталась и не понимаю, что происходит.»
В ответ тишина. Время тянется невыносимо медленно, а потом ответ. Просто безумный.
«Надолго?»
Вот это да! Как я могу знать, к чему вообще может привести моя выходка. Голова и так идет кругом, а тут еще и такие вопросы.
«Я не знаю. Может, на час. Может, на день. А может, на годы».
«Но не навсегда?»
Признаться честно, про «навсегда» с Джонни я не думала. Он мне нравится, рядом с ним мир совсем другой, а сердце ускоряет бой, но навсегда… к такому я еще не готова. Я ведь его даже толком не знаю. И я написала мистеру Инкогнито:
«Вряд ли. Скорее нет»
А он ответил:
«Я подожду».
И это было… будто удар молнии. Мой мистер Инкогнито меня отпустил.
Я перевернулась на спину и выключила телефон. В темноте потолок показался мне невероятно высоким. Сердце в груди пылало волнением и любовью к мужчине, которого я никогда не видела. Из всех, кто меня окружил, только он понимает меня по-настоящему. Я знаю, если бы он попытался меня отговорить или и вовсе запретил видеться с другим мужчиной под предлогом, что мы договорились встретиться, я не задумываясь сбежала с Джонни, а теперь не уверена, что хочу. Но есть ли у меня выбор? Либо Джонни, либо Джонатан, так? Где искать Мистера Инкогнито, он не сказал.
И вот приходит утро. Сна я так и не дождалась, нервы на пределе, завтрак в горло не лезет, и даже приводить себя в порядок приходится через силу. Я готовлюсь сбежать. Сначала от мистера Инкогнито, затем от родителей, а после и с собственной свадьбы. Что дальше? Жизнь в бегах с парнем, в котором я даже не уверена?
Да и черт с ним.
Чемоданы собраны, прививки сделаны, недовольный отец внимательно следит за тем, чтобы я села в машину. Он садится слева от меня, мама – справа. На коленях сумочка, в багажнике тонна шмотья, а в глазах стоят слезы. Не хочу ехать.
Сердце подпрыгивает на каждой кочке, в пробке на центральной улице мне становится трудно дышать, от недосыпа болит голова. Я и злюсь, и расстроена, и напугана одновременно. До аэропорта совсем недалеко. А там Джонни и скандал. А что потом?
Машина разворачивается на повороте, и вдруг прямо за нами принимается истошно орать полицейская сирена. Водитель сбавляет скорость, пропускает его вперед, но полицейские и не думают нас объезжать. Вместо этого вклиниваются перед нами наискосок и сигналят. Бедный водитель едва успевает нажать на тормоза.
Мама охает и хватается за сердце. Отец недовольно хмурится и тянется к телефону, чтобы немедленно сообщить своему адвокату о непредвиденном аресте, а я думаю, кто из нас четверых умудрился что-то натворить? Точно не я. За свидания тайком от жениха пока, слава Богу, не арестовывают.
Двое полицейских выходят из машины, подходят к нам, и один из них стучит в окно. Водитель опускает стекло и вопросительно приподнимает брови.
– Я что-то нарушил?
– Адель Холлуэй в вашей машине? – спрашивает он, и все внутри мигом падает. Я сглатываю.
Отец кидает на меня полный ярости взгляд и толкает дверь автомобиля. Неуклюже выбирается на улицу и говорит твердо, но вежливо:
– Могу я узнать, в чем дело?
Сквозь окно я вижу, как один из полицейских достает значок, показывает моему отцу и отвечает не менее серьезно:
– Мистер Холлуэй? У нас есть серьезные основания подозревать вашу дочь в хранении и использовании запрещенных веществ. Я могу осмотреть ее вещи?
Мои глаза расширяются до размеров планеты, все возмущения застревают в горле. Папа наклоняется, кидает на меня злой взгляд и рычит:
– Адель?
Я только головой мотать могу. Не в смысле, что мои вещи смотреть нельзя, а в смысле, я понятия не имею, о чем идет речь.
Побледневшая мама вцепляется в мою руку.
– Это ведь неправда?
– Конечно, нет! – вскрикиваю я, едва не взрываясь от негодования. – Да откуда в моем багаже взяться наркотикам? Ты сама его собирала.
Мама кивает и обращается к папе:
– Пусть посмотрят. Они ведь отпустят нас, если ничего не найдут? Мы опоздаем на самолет, если будем спорить.
Отец секунду что-то обдумывает и тоже кивает, а затем велит нашему водителю открыть багажник.
Дальше происходит что-то невообразимое. Полицейские вытаскивают прямо на дорогу все чемоданы, раскрывают и принимаются доставать оттуда мои тряпки и вываливать их прямо в грязный багажник. Я даже не представляю, как успею перед посадкой сложить все это обратно. Но и возражать смелости не хватает. Представители закона – это представители закона. Ничего не поделаешь. Мама, конечно, хватается за сердце, когда в машину летит мое нижнее белье от Виктории, но тоже ничего не говорит. Отец хмуро наблюдает. И вдруг…
Вдруг в руках полицейского, словно по волшебству, появляется большой пакет с белым порошком. Он подкидывает его в руке, смеряет меня то ли довольным, то ли наоборот раздосадованным взглядом и качает головой.
– Это не мое, – только и выдавливаю я из себя и чувствую, как руки второго полицейского хватают меня со спины и прижимают животом к машине. Мама охает, а он говорит:
– Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете…
– Я звоню адвокату, – тут же говорит отец, ни на секунду не потерявший самообладания. – Ничего не говори.
Я только киваю и позволяю полицейскому увести меня в машину. По дороге он продолжает зачитывать мне права. Ноги подгибаются от шока, и я думаю:
«Слава Богу, надела брюки и туфли без каблука».
Глава 29
Не смотря на сомнительную находку, полицейские ведут себя со мной довольно вежливо. Будто никакая я не преступница. Привозят в полицейский участок и сразу отводят в допросную комнату, минуя все процедуры с обыском и снятием отпечатков пальцев, хотя в кармане пиджака у меня лежат ключи, что, насколько мне известно, очень даже может быть оружием в умелых руках. Никаких бумаг меня подписать тоже не просят. Зато справляются о моем самочувствии и предлагают воды.
Я не отказываюсь. Страшно до одури, несмотря на то, что внутри уже закрадываются сомнения на счет добросовестности представителей закона.
– Прошу, присаживайтесь, – говорит один из полицейских, когда мы оказываемся в маленькой комнате без окон с одним столом и парой стульев. В углу подвешена камера, но лампочка не горит. Еще не включили, наверное. – Давайте, я сниму наручники. Вам удобно?
Странный вопрос. Я вроде как наркодилер и наркоманка в одном лице. Сглатываю и киваю, а потом пищу, словно мышь. Голос едва прорезается:
– Можно мне адвоката?
– Нельзя, – говорит полицейский, и на мои глаза тут же наворачиваются слезы ужаса. Я с трудом их сдерживаю.
– Это не честно. Вы сказали, я имею право на адвоката.
– Имеете, – подтверждает он, – но он вам не нужен. Наручники.
Я протягиваю к нему руки через стол, и он ключом отпирает замок. Тяжелые наручники брякаются на столешницу. Я шмыгаю носом и потираю запястья.
– Давайте, я расскажу, что ждет вас дальше, – мягким тоном говорит полицейский. – Сейчас сюда придет детектив и поговорит с вами. Вы сможете задать все интересующие вас вопросы, а он в свою очередь, задаст свои вопросы вам. После вы сможете связаться с адвокатом, но пока это лишнее.
– Вы не имеете… – начинаю я и тут же вспоминаю про знаменитый скандал с полицейским беспределом, о котором как-то с жаром рассказывал папа за ужином. Было это очень давно, но вряд ли за последние годы многое изменилось. Я набираю полную грудь воздуха и заявляю:
– Это не мое.
Полицейский кивает и поднимается с места. Забирает со стола наручники и направляется к выходу.
– Я не наркоманка, – говорю я. – И у моей семьи достаточно денег, чтобы не нуждаться в торговле наркотиками. Меня подставили.
Что это сделали полицейские, я не говорю. Страшно их провоцировать, но адвоката требовать продолжаю.
– Я гражданка США и я требую…
– Да-да, – перебивает меня полицейский и выходит за дверь. Я остаюсь одна на целых три мучительно долгие минуты, а потом дверь снова открывается и на пороге появляется… Джонни.
Внутри все моментально подпрыгивает. Как мне жаль, что полицейский забрал наручники, не передать словами. Сейчас бы зашвырнуть их прямо в его голову. Я вскакиваю с места тычу в него пальцем и говорю:
– Да как ты…
– Сядьте на место, мисс Холлуэй, – перебивает он холодным ледяным тоном. В глазах столько уверенности, что я невольно замолкаю и шлепаюсь обратно на стул. – Я детектив Луис Райли. Прошу вас не переживать, я пришел только поговорить.
Он достает из кармана пластиковый корявый значок, явно купленный в магазине игрушек, и показывает мне. Убирает его обратно и садится на стул напротив. Опять решил поиграть, но я слишком зла, чтобы поддерживать его.
– Я опоздала на самолет, – говорю я.
Он отвечает:
– Я знаю.
– Я должна была лететь к своему жениху.
– Я знаю.
– Там был мой отец, и моя мама. Они теперь думают, что я наркодилер.
– Кстати об этом, – кивает он и с деловым видом сцепляет пальцы в замок. – Как вы объясните, что в вашем багаже было найдено полкило муки, смешанной с сахарной пудрой? Вы собрались готовить в самолете?
Я не выдерживаю и прыскаю, а потом принимаюсь нервно смеяться. Ну, за что он мне такой достался? И как мне теперь объясниться с папой? А с Джонатаном Брэдфордом младшим? Что я им скажу? Что реально продаю наркотики или что закрутила роман на стороне? Оба варианта одинаково плохи.
Отсмеявшись, я прочищаю горло коротким кашлем и подаюсь вперед. Серьезно заявляю:
– Это не мое. Меня подставили ваши коллеги.
Он прищуривается.
– Вы уверены? Мука высшего сорта да еще и с сахарной пудрой. Не знаю точно, но, возможно, моя племянница насыпала туда еще и крахмал. Простым полицейским она не по карману.
– О, как! Так, может, это ваша племянница меня и подставила? А ну признавайтесь, которая из тех двух мужчин в форме ваша племянница?
Джонни не выдерживает и прыскает со смеху. Почувствовав, что инициатива в моих руках, я продолжаю напирать:
– Или, может, это одна из ваших бывших подружек? Кто такие Эли Саммерс, Кэтрин О’Брайен и Салиша Ларсен, а? Что вы на это скажите, детектив?
Лицо Джонни моментально меняется. Он тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула. Нервно постукивает пальцем по столу.
– Мы с Эли встречались почти год. Потом вдруг оказалось, что отец обещал ее какому-то другому парню да еще и девственницей. К моменту договора думать об этом было уже поздновато. Ее отец узнал обо мне, закатил скандал и сослал Эли в Италию. Мы переписывались какое-то время, но отношения на расстоянии сложно поддерживать долго. Я звал ее обратно в Америку, я сам был готов приехать к ней, но она сказала, что не готова идти против своей семьи. Не ради меня.
Внутри снова все вздрагивает, и я чувствую себя неловко. История звучит так, будто Джонни был по-настоящему влюблен в нее.
– Давно это было? – спрашиваю я.
– Да. Мы начали встречаться еще в школе. Когда я понял, что между нами все кончено, поступил в колледж и уехал в другой город. Мы не виделись и не общались после этого.
Я киваю. Эту историю понять не трудно. Папа дружит с Саммерсом, и взгляды на жизнь у них похожи. И Эли я понимаю. Именно в такой поганой ситуации теперь оказалась и я.
– С Кэтрин О’Брайен я не встречался, – продолжает Джонни. – То есть, мы разок сходили на свидание и у нее поехала крыша. Она начала звонить мне по сто раз на дню, приходила ко мне домой, сама познакомилась с моим отцом, выбрала себе свадебное платье, придумала имена нашим будущим детям, а когда я сказал ей, что не собираюсь жениться, она закатила скандал. Я вызвал полицию и больше ее не видел. Насколько мне известно, она лечится где-то в частной клинике. Но не я причина ее срыва. Она уже была со странностями.
– Ладно, – киваю я. Звучит достоверно. Не каждый парень способен так довести девушку, чтобы ее в лечебнице аж на полгода закрыли. Нервный срыв возможен, но полгода – это явно какая-то душевная болезнь. – Что на счет Салиши?
– Мы дружим, – просто отвечает Джонни.
– Дружите? То есть, до сих пор? – уточняю я.
– Да, – кивает Джонни. – Мы вместе учились в школе, крутились в одной компании и до сих пор поддерживаем связь.
– Она же сбежала из дома, – не понимаю я.
– Она взрослая. Она не сбежала, а уехала в Нью Йорк строить карьеру модели. Все получается. Раз в пару месяцев мы созваниваемся. А полгода назад мы с Билом ездили к ней в гости. Посмотрели город, посетили интересные мероприятия, оторвались в паре клубов и даже кое с кем познакомились для временного совместного удовольствия. Повеселились. Я знаю Салли с начальной школы. Почти двадцать лет. Я и дальше буду с ней общаться. Но мы не встречались, я встречался с Эли. Салиша какое-то время флиртовала с Реми, но несерьезно. Однако мы все проводили время одной дружной компанией. И, когда отец Эли подмочил мою репутацию, ее отъезд тоже списали на меня. – Говорит он. – Я тебе больше скажу, Адель. Эти романы не единственные. Это только то, о чем знают в твоих кругах. В колледже я встречался с Мэгги Уоллес почти полтора года и имел несколько случайных связей. Мы порвали по обоюдному согласию и с Мэгги, и с другими девушками, имен которых я не запомнил. А в конце прошлого года я расстался с Мэри-Эллен Мурр – небезызвестным адвокатом по уголовным делам. Она бросила меня, потому что я слишком молод. Так она мне сказала, но возможно, ее еще что-то не устраивало. Я не знаю. Про Роуз и миссис Маффин я тебе уже рассказывал. Что до твоей сестры, то мне было пятнадцать. Она красивая девушка и понравилась мне. Я пригласил ее на танцы, мы провели вместе вечер, а потом она дала мне понять, что я ее не заинтересовал. Я, конечно, так просто не сдался, но все равно ничего не добился. Это все мои постыдные секреты, детектив. Теперь твоя очередь.
Я недоуменно вскидываю брови. Щеки жжет стыдом. Я выгляжу, как глупая ревнивица, устроившая допрос с пристрастием на пустом месте. Ладно хоть додумалась не закатить скандал. Джонни красивый молодой мужчина. Не удивительно, что у него за плечами столько любовных историй. А репутацию в наших-то кругах испортить проще, чем удержать.
Я делаю глоток воды из принесенного накануне полицейским стакана и говорю:
– Мука, правда, не моя.
Джонни усмехается.
– Да знаю я. К черту муку. Кто такой мистер Инкогнито?
