Текст книги "Сегодня я с тобой (СИ)"

Автор книги: Мередит Блэкстоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 33

На собеседование я безнадежно опоздала, поймала маму Бэтти уже на выходе. Ее смена, как управляющей, заканчивается в пять часов вечера. И я очень усердно упрашивала ее принять меня, потому что мне очень-очень нужна эта работа. Уговорила.

Она выслушала все мои душевные излияния и выдала вердикт:

– Как ты будешь продавать булки, если не в состоянии разобраться с картой метро?

О том, что на карту я так и не наткнулась – видно искала плохо – я говорить не стала. Опустила взгляд в пол и пожала плечами. Я выросла не в Америке, и никогда не была герлскаутом. Так что и печенье по домам продавать не ходила, в отличие от Николь и ее подруг. На школьных ярмарках в Англии я тоже не стояла за прилавком, а решала организационные вопросы. Да, я понятия не имею, как продавать булки, вести кассовую отчетность и прочие премудрости продавцов. Я знаю, как управлять продавцами, бухгалтером, как оформлять бумаги и рассчитывать потенциал предприятия. Все остальное за гранью моих знаний и опыта. Но я в состоянии обучиться.

– Я не так глупа, мне бы только кто-то показал разок.

– Полы-то хоть мыть умеешь? – вздохнула она.

Я кивнула. Не умею, но разберусь. Уж в этом действии точно не должно быть ничего сложного. Мама Бетти пожевала губы, еще раз окинула меня взглядом и глубоко вздохнула:

– Настолько сильно нужна работа?

– Очень нужна.

– Начнешь в понедельник. Один день за кассой. Не справишься, переведу в поломойки.

Я готова была ее расцеловать. В последний раз я была так счастлива в день, когда возвращалась из Англии домой, уверенная, что стану если не владелицей, то хотя бы управляющей в папиных ресторанах.

От радости внутри все скачет, и к машине Джонни я возвращаюсь в припрыжку. Сажусь на переднее сидение рядом с водительским, разворачиваюсь к нему всем корпусом и с восторгом выдаю:

– Я получила работу.

Он медленно приподнимает брови, натягивает на лицо улыбку и спрашивает:

– Здесь?

– Ага.

– Управляющей будешь?

– Продавцом.

– Огоооо… – тянет он, но радости в его голосе не слышно. – Ты серьезно хочешь работать?

– Да, – говорю я.

– Здесь? – еще раз спрашивает он.

– Да.

– Зачем?

Его вопрос ставит меня в тупик. Нет, не сам вопрос, а тот факт, что он мне его задает. Это же очевидно. Мне нужен опыт, новые впечатления и деньги.

– У меня сейчас ничего нет, – говорю я. – А работа позволит мне кое-что приобрести.

– Такая не позволит, – фыркает Джонни. – Ты не сможешь выжить, работая здесь.

– Другие же как-то выживают, – хмурюсь я.

– Другие привыкли так выживать с детства, но ты не как другие. Ты богатая.

– Мой отец богатый, а я нет, – говорю я. – Это на первое время. Я должна узнать, каково это жить, как все. Работать и самой себя обеспечивать.

– Да зачем?

– Потому что я ушла из дома и теперь сама по себе, – раздражаюсь я. Вот пристал.

– Поехали ко мне, я сам о тебе позабочусь. И не нужна тебе никакая работа, – выдает он и всего на миг напоминает мне моего же отца.

– Но я хочу работать! – возмущаюсь я. – Я хочу обеспечивать себя сама. Мне надоело все время на кого-то полагаться, спрашивать разрешения и подстраиваться. Я хочу сама управлять своей жизнью, даже если это лишит меня наследства.

– Ты и от наследства отказаться решила?

– Папа в любом случае лишит меня его после всего, что я натворила. Это не вопрос выбора, а жертва, которую я приношу ради своей цели.

– И в чем цель?

– Стать собой. При первой встрече ты меня поддержал. Почему сейчас все изменилось?

– При первой встрече я советовал тебе сделать свой бизнес.

– У меня нет денег на свой бизнес.

– Давай я дам тебе денег.

– И мне придется поехать к тебе?

– Да, мы будем жить вместе, как пара.

– Нет, тогда я буду зависеть от тебя. Я не хочу… я устала… Я хочу просто работать, как все нормальные люди!

– Ты не знаешь, на что идешь, – со знанием дела выдает вердикт Джонни.

– Но я хочу узнать.

– Ты даже с картой метро…

– Замолчи!

– Ладно, – сдается он и тычет пальцем в желтое крыльцо булочной. – Только это никакая не работа. Хочешь работать? Пристегни ремень. Я тебе покажу, что такое настоящая работа.

Я растерянно хмурюсь, но не спорю. Пристегиваю себя к креслу, и Джонни тут же трогается с места и выворачивает руль, съезжая с Пятьдесят Шестой. Включает радио и предупреждает:

– Поездка предстоит длинная. Вздремни, пока время есть.

Я еще больше теряюсь, но вопросов не задаю. Куда бы Джонни меня ни отвез, до выхода на работу еще далеко, и я могу позволить себе там задержаться. Едем мы почти два часа по городу, дважды застреваем в пробке и еще не меньше часа колесим по междугородней трассе. Затем сворачиваем на проселочную дорогу и едем еще целый час.

К концу поездки я все-таки засыпаю, положив голову на ремень безопасности, а просыпаюсь от кудахтанья куриц и мычания коров. Это что ферма?

В машине я одна. Радио выключено. Справа от дорогущего электромобиля помахивает хвостом черно-белая буренка, а вдалеке лает привязанный к будке пес, огромный многоэтажный курятник закрывает собой уходящее за горизонт солнце. И ни одного человека в пределах видимости.

Оглядевшись по сторонам, я выбираюсь из машины. Шпильки моментально проваливаются в мягкую землю, и я хватаюсь за дверь, чтобы не свалиться в грязь.

– Джон! – зову я и, не дожидаясь ответа, следую навстречу солнцу. Огибаю курятник и вижу довольно большой и с виду уютный дом. Крыльцо завалено рабочим инструментом. Слева от крыльца на боку лежит сломанная тачка и несколько пустых ведер. На перилах маленькой деревянной лесенки восседает солидных размеров рыжий кот с колокольчиком на шее.

– Привет, киса, – говорю я, подходя ближе. Тяну руку, чтобы погладить зверька, но он спрыгивает на землю и прячется за тачкой. Не любит чужих, умница.

Поднимаюсь на крыльцо, стучу в дверь и жду. Спустя несколько секунд дверь раскрывается, на пороге появляется мужчина крайне преклонных лет и критически оглядывает меня, не здоровается, поворачивает голову через плечо и недовольно говорит:

– И это твоя рабочая сила? Да она и полведра молока не поднимет.

Я только брови вздергиваю в недоумении и отшатываюсь в сторону, чтобы разглядеть того, с кем говорит старик. Из-за него тут же выруливает Джонни, протискивается в дверной проем, встает рядом со мной и приобнимает за плечи.

– Проснулась, принцесса, – говорит он и целует меня в макушку, а потом указывает рукой на старика, – это мой дедушка Эдмунд Уиллер, он фермер. – Переводит руку на меня и обращается к дедушке. – Это моя девушка Адель. На вид она слабовата, но энтузиазма хоть отбавляй.

– Очень приятно, – говорю я, и протягиваю мистеру Уиллеру старшему руку. Он кидает на нее недовольный взгляд, но пожимает.

– Взаимно.

Джонни удовлетворенно кивает и снова обращается ко мне:

– Ты когда-нибудь доила корову?

– Что? – только и могу выдать я. Мысли в голове путаются, но я уже предчувствую, какие веселые выходные меня ждут.

Глава 34

Ночь я провела в одиночестве в маленькой комнатушке с низкими потолками и одной единственной узкой койкой. Мистер Уиллер предложил мне поселиться вместе с Джонни, но я отказалась. И это, пожалуй, единственное, что ему во мне понравилось. Ощущение, что я вызываю у старичка резкое отторжение, не покидает, и находиться мне здесь неприятно. Не званному гостю одна дорога – в дверь.

Однако, выгонять меня не спешат. Поднимают раньше петухов. Я просыпаюсь, умываюсь, чищу зубы любезно одолженной мне запасной щеткой и только после слышу первый птичий крик. Солнце занялось далеко на горизонте. Его румяный бок едва-едва выглядывает из-за лесопосадки на востоке.

Голова гудит, ужасно хочется спать. Я сижу за завтраком, ковыряю вилкой в тарелке и в пол уха слушаю рассказы Джонни о своем детстве, гадая, как он умудряется выглядеть таким бодрым. На часах нет и шести, за окном утренний полумрак, и несмотря на то, что легли мы довольно рано, мозг отчаянно не желает включаться. И меня даже не волнует то, что я растрепана и не накрашена. Такой Джонни меня еще не видел. Впрочем, не похоже, что его это хоть как-то напрягает.

Вырос Джонни на этой ферме, а не в материнском доме, несколько лет назад ушедшем с молотка. Его отец – заядлый игрок и впрямь промотал все ее приданое, делая бесконечные ставки на спорт. Чтобы Джонни не мешал из-за этого скандалить, его сплавляли к деду сюда на все каникулы и праздники. В итоге история закончилась разводом. Пока родители спорили, с кем Джонни останется, дед скомпрометировал их обоих и забрал его себе. История печальная, но расстроенным он совсем не выглядит, общается и с матерью, обосновавшейся в Швейцарии, по переписке, и с отцом, живущем здесь. Впрочем, школьное время он так же жил с отцом, хоть и лишенным опеки.

Уиллер средний оказался не просто заядлым игроком, а очень даже расчетливым человеком. Набравшись опыта и заняв солидную суму у мистера Уиллера старшего, он открыл сеть своих букмекерских контор и теперь ставит только у самого себя. Если проигрывает, забирает деньги, как выручку, а если выигрывает, как выигрыш.

– Умно, – говорю я. – А ты играешь на ставках?

– Не, я человек рискованный, но не азартный. Да и спорт меня не особо интересует.

– А фермерское дело?

Джонни пожимает плечами.

– Знаешь, я и там, и там помогаю понемногу.

– И нигде от тебя толку нет, – вворачивает мистер Уиллер старший. – Выбрал бы уже одно дело и занимался им нормально. То туда, то сюда. То работницу мне притащит, кожа да кости. – Он тычет в меня вилкой и грозно хмурится. – Ешь, а то ветер подует, и ищи тебя потом по всем степям.

Аппетита нет. Я так рано вставать не привыкла, как и завтракать, но не спорю. Если хозяин дома требует, надо подчиняться. Запихиваю яичницу в рот и неспешно пережевываю. Яйца пережарены, покрыты жесткой коркой, а бекон не хрустящий. Я, конечно, не повар, но как дочь ресторатора привыкла к хорошей еде. Да и Бетти готовит лучше. Но воспитание не позволяет мне возмущаться. Проглатываю сухие яйца и царапаю ими горло. Запиваю молоком. Вкус странный. Не пастеризованное и не кипяченное. Парное. Толь-только из-под коровы. Теплое до сих пор.

Интересно, кто тут умудрился встать еще раньше, чтобы успеть подоить корову?

Ответ на свой вопрос я получаю сразу после завтрака. Джонни отводит меня к Джоан – местной работнице солидных размеров лет сорока отроду. Несмотря на габариты, она ловко лавирует между коров, пристраивается под выменем и со скоростью конвейера жамкает соски.

– Смотри, – велит она. – Ничего сложного. Все коровы спокойные и привычные. Кроме Лин, но с ней я сама.

В коровнике грязновато. Запах стоит специфический и от застеленного сеном пола, и от самих коров. Я сажусь на табурет, пристраиваю под выменем буренки небольшое ведерко и пытаюсь повторить действия Джоан, но молока в корове нет.

– Да ты посильнее жми, – велит Джоан.

– А ей больно не будет? – беспокоюсь я, представив, что кто-то так меня за грудь дергает.

– Да ты знаешь, с какой силой телята сосут. Все нормально, главное нажимай правильно.

Я киваю и пробую еще раз посильнее, на этот раз выходит. Молоко набирается в ведерко, и Джоан говорит:

– Из всех подружек Джонни ты самая толковая. Обычно все заканчивается криками: «я в этой грязи возиться не буду, тут воняет».

– Так я не в своей одежде, – замечаю я. Джонни любезно выдал мне рабочий комбинезон и ботинки. Если бы не это, одежду Бетти я бы пачкать отказалась. – Да и душ тут есть.

– Есть-то есть, но не в том дело.

– И много тут было его подружек?

– Он вообще любит побесить дам сердца. Много, дорогая. Очень много. Он парень красивый, состоятельный, образованный. На него девки толпами вешаются. Он их сюда, и они от него. Ты, видать, крепко влюбилась, раз согласилась ради него корову подоить.

– Вообще-то, – замечаю я, – я на него не вешалась. Это он за мной бегает. И я не влюбилась, я еще думаю. А корову доить не так уж и сложно.

Словно в подтверждение мои слов, большая рыжая буренка издает протяжное «Му» переступает с ноги на ногу и едва не сбивает ведро с молоком. Я с непривычки взвизгиваю и отпрыгиваю, а Джоан смеется надо мной и говорит:

– Ну-ну.

Доить корову не трудно и вместе с тем адски тяжело. К моменту, когда мы с Джоан проходим всех коров в коровнике, руки у меня начинают отваливаться. Бицепс ноет, как после пятичасовой фитнес тренировки. А от разыгравшейся жары подкашиваются ноги.

– Ты только воду залпом не хлещи, – говорит Джоан, протягивая мне бутылку негазированной минералки, – потихоньку пей, она холодная.

Я киваю, вытираю лоб перепачканной молоком рукой, тихо ругаюсь себе под нос и тру второй раз рукавом. Пью. Вдыхаю горячий воздух прерывистыми глотками и пью еще.

– Все на сегодня? – с надеждой спрашиваю я. – Закончили?

– С коровами закончили, сейчас их пастух на выпас заберет, а вечером еще раз надо будет всех пройти, – говорит Джоан. – А пока яйца у кур собрать надо. Пойдем.

– Отдыхать не будем? – спрашиваю я со слабой надеждой в голосе.

– Время только десять. В двенадцать обед, тогда и отдохнем.

– Поняла, – киваю я и следую за ней, чувствуя спиной чей-то пристальный взгляд. Оборачиваюсь. Мистер Уиллер бдит. Внимательно следит за каждым моим движением, будто думает, что я хочу украсть какую-нибудь из его коров. От этого взгляда мне становится не по себе, и я прибавляю шаг, чтобы поскорее скрыться в курятнике.

Кур в курятнике миллион, а до обеда два часа. Я с сомнением смотрю на Джоан.

– Не успеем до обеда.

– Все успеем, в курятнике нас больше работает. Сейчас девочки с доения коз придут.

– Тут еще и козы есть?

– Тут все есть: коровы, козы, овцы, кони, куры, гуси, индюшки, – говорит Джоан, – это большая ферма и очень прибыльная, с многолетними контрактами с лучшими ресторанами штата. Ты, бедняжка, держись. Хороший куш словишь, если захомутаешь-таки Джонни.

Я только глаза закатываю. Теперь понятно, от чего мистер Уиллер меня не жалует.

– Я не бедняжка, – говорю я. – У моего отца как раз такая сеть лучших ресторанов штата.

– Кому ты рассказываешь, – фыркает Джоан. – Я, может, и доярка всего лишь, но «Дольче» от «Дольки» отличить в состоянии.

Глава 35

Собирание яиц – занятие муторное, а когда обида гложет и говорить не хочется, еще и невероятно долгое. Время тянется еле-еле, а сил почти не осталось. Пока работницы складывают яйца в корзины, я оттаскиваю их в сарай, а там фасую по коробкам и раскладываю по ящикам. Пот льется градом. До ужаса хочется в душ, а от догадок работниц на мой счет хочется плакать. Да если бы мне нужны были деньги…

– Обед! – наконец, объявляет Джоан, заглянув в сарай. – Бросай все и иди в хозяйский дом.

Слава Богу, с ними есть не придется. Заходя за яйцами в курятник, я не раз замечала, как при моем появлении они внезапно замолкали. Явно меня обсуждали ведь. Так-то не поспоришь, занятые у Бетти вещи роскошью не отличаются, но ведь не они меня определяют, как человека! Что вообще они могут про меня знать?

На подходе к хозяйскому дому я замираю, слыша очередное категоричное высказывание, доносящееся из открытого кухонного окна:

– Не подходит она тебе, – ворчит старый мистер Уиллер. – Не умеешь ты женщин выбирать.

– Да ну? – просто отвечает Джонни. – Тебя послушать, так мне вообще никакая девушка не подойдет.

– Так кто ж виноват, что женщины такие пошли? – отвечает старик. – Всем охота легких денег, но остальные хоть честно сразу самодеятельность сворачивают, как только им работу дашь. А эта вон как из кожи лезет, чтобы понравиться. И комнату этой царице отдельную подавай. Строит из себя целку, а сама поди по ночам в стриптиз баре напитки таскает. И по жопе ее каждый хлопает. Видал, какие шорты нацепила? Еще чуть-чуть и лобок покажет.

– Двадцать первый век на дворе, дедуль. Сейчас все девушки короткое носят. Жара ведь.

– В мое время жарой никто наготу не прикрывал. Ты бы к ней внимательнее пригляделся и увидел бы, такая еще до свадьбы тебе в карман любовников притащит. Баба слишком красивая и нищая. От таких проблем больше, чем пользы. И будешь потом в кармане рыскать да ни черта не досчитаешься. Да еще и детей чужих воспитывать. Тьфу!

Что Джонни на это ответит, я не дожидаюсь. Распахиваю дверь, захожу на кухню, упираюсь обеими руками в кухонный стол и говорю, позабыв от ярости все правила приличия:

– Знаете, мистер Уиллер, это очень мило, что вы о Джоне так заботитесь. И, судя по всему, человек вы не глупый, раз так ловко в женщинах разбираетесь. Вот и пораскиньте мозгами. Меня зовут Адель Холлуэй. Мой отец – Роберт Холлуэй. Слышали о таком? Раз уж ваша ферма сотрудничает с лучшими ресторанами по всему штату, уверена, о ресторанах моего отца вам слышать приходилось.

Лицо старика меняется, он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю. Продолжаю сыпать аргументами, объясняя, что никакая я не охотница за наследниками.

– Так вот, все эти рестораны – мое приданое. Точнее, они бы ими были, если бы я гонялась за наследством. Я бы вышла замуж за мужчину, которому меня обещал отец. За наследника сети «Даймонд-блюз» – сеть, между прочим, мировая. У него рестораны во всех столицах крупных стран по всему миру. И доход у него в месяц больше того, что приносила ваша ферма даже в лучшие годы. И я не хвастаюсь, а просто объясняю вам, что мои шорты и сумка от «Дольки и Кубанны», кто бы это ни был, чье угодно дело, но только не ваше и не ваших заносчивых работниц.

Выпрямляюсь, жду реакции, скрестив руки на груди, но кроме восхищенного и вместе с тем смешливого взгляда Джонни, не вижу никаких перемен.

– Мисс Холлуэй, да ну? – наконец, говорит мистер Уиллер старший.

– Собственной персоной, – подтверждает Джонни.

Еще пауза секунд на тридцать и:

– Она тебе не подходит. Слишком своевольная, – выдает вердикт мистер Уиллер.

Я закатываю глаза и качаю головой.

– И упрямая, – добавляет старик. – Ты с ней не справишься.

– Ладно, – сдаюсь я и обращаюсь к Джонни. – Я в душ, а потом вези меня в город. А вы мистер Уиллер, должны мне за работу. Яйца собраны, коровы подоены. Я принимаю наличные и чеки. Всего вам хорошего.

Разворачиваюсь и иду в отведенную для меня маленькую комнатушку. Джонни догоняет меня в коридоре.

– Он старый Адель, не дуйся. У него с головой давно не то. Да и воспитание…

– Без разницы, – отрезаю я. – Больше меня сюда не привози. Я перед твоими родственниками оправдываться не обязана.

Захожу в комнату, закрываю дверь перед его носом, и тут же оправдываю свое грубое действие:

– Мне переодеться надо.

Я не злюсь на него за других девушек, которых он сюда притаскивал. Я понимаю, желающих ухватить кусочек на халяву всегда хватает, а это действенный способ от них избавиться. Я не понимаю, зачем он меня сюда привез. До стадии знакомства с родителями мы явно еще не дошли. Или он просто хотел доказать мне, что работать я не в состоянии?

Надеясь, что я смогла доказать ему обратное, я прислоняюсь спиной к двери и слушаю, как он за ней топчется. Тихо скрипит пол, а я гадаю, не слишком ли резко поступаю с ним. Если он знал, как тут относятся к его подружкам, чего он ждал от меня или от своего деда?

Проходит несколько минут, и только после я слышу удаляющиеся шаги. Не нашел больше слов. Все-таки я повела себя слишком резко. Но бежать за ним и дальше выяснять ситуацию нет никакого желания. Я скидываю с себя грязный провонявший курятником и коровником комбинезон и залезаю в ванную. Сначала надо остыть и привести себя в порядок, а уже потом обсуждать ситуацию. Путь до города не близкий, времени поговорить хватит с лихвой.

В ванной не тороплюсь. Я так сильно устала и так не выспалась, что ложусь на дно, заливаю себя водой и отключаюсь. Будит меня остывшая вода. Лениво потягиваясь, я зеваю во весь рот, доливаю горячей и неспешно натираю отмокшее тело жесткой фермерской мочалкой.

Ни гелей, ни масок, ни скрабов, ни бальзамов. Только бутыль с сомнительного вида шампунем и кусок потрескавшегося мыла – это все, чем я могу смыть с себя запах фермы. И ладно. Лишь бы не вонять потом и навозом. Дома у Бетти помоюсь еще разок. Про декоративную косметику даже не вспоминаю.

Судя по времени, купалась я почти три часа. На сушку волос полотенцем ушло еще два часа. Волосы у меня до пояса и густые. Я никогда не красила их, не пользовалась феном и всегда хорошо за ними ухаживала. В итоге стали они тяжелыми и впитывают нереальное количество воды.

В итоге, готовой к поездке в город я оказываюсь только к вечеру. За все это время Джонни ко мне не заглядывал, видно напуганный моим стервозным поведением. Я подумываю найти его и извиниться, спускаюсь на кухню и вижу… папу.

Он сидит на кухне рядом с мистером Уиллером старшим и неспешно потягивает чай из маленькой фарфоровой кружки.

– Ваша блудная дочь? – спрашивает мистер Уиллер, и папа кивает, грозно хмуря брови. – Это новое поколение совершенно неуправляемо.