Текст книги "Сегодня я с тобой (СИ)"

Автор книги: Мередит Блэкстоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Следующим же утром я спускаюсь вниз пораньше, чтобы успеть за завтраком переговорить с отцом. Муки неизвестности терзают меня больше, чем предстоящая свадьба с незнакомцем. Я больше не могу это выносить и сажусь за журнальный столик, морща нос от едкого дыма папиной сигары.

– Куришь с утра?

– Могу себе позволить, – беспристрастно отзывается папа. – Не сиди рядом, если тебе неприятно.

– Я пришла поговорить, – говорю я. – Затуши, пожалуйста.

– Неужели сей разговор не терпит отлагательств? – высокопарно выговаривает он и метает на меня острый взгляд из-под густых седых бровей.

– Где сейчас Джонатан, пап? – перехожу я к делу, поняв, что сигару он не затушит.

– В Азии.

– Азия большая. Где конкретно он сейчас находится?

– Во Въетнаме.

– Чудесная страна! – восклицаю я. – Я там ни разу не была, но слышала, что природа там просто великолепная. Разве может быть более прекрасное место для отдыха?

Я многозначительно вздергиваю брови и смотрю на отца широко распахнутыми глазами, надеясь, что он поймет намек.

– К чему ты клонишь? – прищуривается папа.

– Мне здесь скучно, – говорю я. – Свадебные заботы меня утомили. Хотела бы немного развеяться. Слетать на курорт на неделю или две. Я успею позже все подготовить. К тому же, цветы уже есть, скатерти и посуду мы выбрали. Даже вино заказали.

– Да, я видел. Хороший выбор, но Линда опять на тебя жаловалась, – хмурится папа.

– Я знаю, что веду себя импульсивно, но согласись, у меня есть повод нервничать, – говорю я, прижав руки к груди. – Пап, мне это нужно. Переложим часть забот на маму. Она будет рада все сделать по-своему.

– Хочешь познакомиться с Джонатаном, – наконец, догадывается папа.

Я резко выдыхаю и говорю:

– Сдаюсь. Нет сил терпеть. Может, если бы мы с ним познакомились заранее, мне было бы проще, понимаешь?

Папа кивает, затягивается густым вонючим дымом и кивает снова. А потом дает мне слово:

– Я ему позвоню.

– Спасибо, папочка, – я подскакиваю и накланяюсь, чтобы поцеловать его в щеку, но закашливаюсь, надышавшись едким дымом. Фукаю и машу возле носа рукой. – Потом поцелую, пожалуй.

– Иди помоги маме, – велит он.

Помочь маме – это значит, не мешать ему курить и читать газету. Что ж, ладно. Именно этим я и решаю заняться и весь день надоедаю ей своим присутствием. Сижу рядом в комнате пока она читает книгу, еду вместе с ней в парикмахерскую и подслушиваю ее светские разговоры с мастером, а потом пытаюсь напроситься на вечер к ее подруге, но тут мама резко меня отшивает.

– Тебе что заняться нечем? – взрывается она в такси по дороге из маникюрного салона.

– Вы с папой все для этого сделали, отослав меня в Англию несколько лет назад, – парирую я, и мама издает гневное рычание, похожее на всплеск эмоций маленькой дикой кошки.

– Невыносимая девчонка! Скорее бы выдать тебя замуж.

– Уже середина июня. Потерпи, осталось несколько недель.

– Сил моих больше нет, клянусь Богом, я не выдержу эти недели. Ты сейчас же едешь домой.

– Отвези меня хотя бы к Николь.

– Николь сегодня с мужем на приеме.

– А я почему не на приеме?

– Потому что у тебя нет мужа!

– Нет, потому что у меня здесь друзей нет.

– У тебя есть Элис и Глория.

– Они подруги Николь, а не мои.

– Все равно. Девушке не нужны друзья. Ей нужен муж.

Теперь моя очередь издавать нервный кошачий рык. Я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к окну. А потом не сдерживаюсь и выдаю:

– Я сама не дождусь свадьбы. Скорее бы от вас съехать! Папа звонил Джонатану?

– Он занят.

– Кто? Папа или Джонатан?

– Они оба заняты.

– Вечно так!

– Это потому что они мужчины.

– Лучше бы и я родилась мужчиной! Тогда бы не слонялась за тобой хвостом без дела. И папа любил бы меня больше и доверил бы мне рестораны.

– Адель!

– Эдди, – поправляю я. – Разве эти имена мы с Ник получили не потому что папа хотел мальчиков?

Мама раскрывает рот, на миг замирает с маской замешательства на лице и снова закрывает его. В машине повисает пауза и тянется ровно столько, чтобы я успела немного остыть. Но мама еще не закончила перепалку.

– Да, папа хотел сына, но у меня не получилось его родить, – выдавливает она, и в голосе отчетливо слышатся плаксивые нотки.

– Какая трагедия, – язвительно замечаю я и закатываю глаза.

– Ты даже не представляешь какая, – всхлипывает мама, достает из сумочки одноразовый носовой платок и утирает нос. – Ты думаешь, мне было легко жить с ним все эти годы? Думаешь, это просто видеть, как ты теряешь свою ценность, как женщина, когда из твоего чрева вылезает другая женщина? Как меняется отношение твоего мужа к тебе, потому что опять не получилось, как он хотел? Будто это от меня зависело. Будто от меня хоть что-то зависит!

– Если бы он дал мне шанс, – вворачиваю я, комок обиды застревает в горле, и я тоже всхлипываю, – я дала бы фору десятку сыновей!

– Я знаю! – взрывается мама, и крупные слезы катятся по ее щекам. – Пожалуйста, помолчи!

Она всхлипывает, изящным движением промакивает щеки и лезет в сумочку за зеркальцем, а у меня внутри все сжимается. Мама не думает обо мне, как отец. Она в меня верит, но почему-то боится поддержать.

– Ну вот, макияж испортила. Все румяна стерлись.

– Да незаметно, – говорю я, и голос сам собой смягчается.

– Это на тебе незаметно, у тебя кожа, как у куклы, а на мне любой изъян виден с расстояния в полмили. Я уже не молода, уже все.

Я двигаюсь к ней ближе, достаю из своей сумочки пудреницу и велю ей смотреть на свет.

– Сейчас подправим. Совсем немного стерлись. У тебя с собой есть румяна в тон?

– Угу, – тонко скулит мама и тяжело сглатывает. – Это я уговорила его на бизнес школу. Думала, он передумает, увидев твои успехи. Но он такой упрямый.

Я киваю. Да, папу не переспоришь. Я давно распрощалась с идеей что-то ему доказать. Но кое-что я еще могу.

– Можешь еще кое-что для меня сделать? – прошу я.

– Он не отменит свадьбу. Даже не рассчитывай, Эдди, он выгонит тебя из дома, если ты не подчинишься. Без гроша. Он хотел развестись со мной, когда ты родилась. Но, слава Богу, твой дед еще был жив и пригрозил ему судом. Он сам составил брачный контракт, чтобы меня обезопасить на такой случай.

– Зачем ты вообще вышла замуж за тирана? – злюсь я. Я люблю папу, но узнавать его с этой стороны неприятно. И, если бы он ее бросил, я бы точно захотела остаться с мамой.

– Он никогда не обижал меня и не оскорблял, – возмущается мама. – Он не тиран.

– Отобрать свободу – это хуже любых оскорблений, – хмурюсь я.

– Ты забываешься, Адель. Вспомни все то, что он сделал для тебя, а потом берись судить. У тебя бы и половины всего этого не было, если бы твой отец не был таким уверенным.

Дальше я не спорю. Это бессмысленно. Просто мягко перевожу тему.

– Я просто хочу познакомиться с Джонатаном до свадьбы. Подготовить себя заранее. Не хочу, чтобы будущее застало меня врасплох.

Мама на секунду задумывается, позволяет мне наложить на ее щеки новый слой румян и только после отвечает:

– Я поговорю с ним об этом.

Глава 17

Тем же вечером я наконец-то отваживаюсь включить телефон. Сообщение от мистера Инкогнито тут же всплывает на главном экране, и сердце проваливается в пятки.

«Ты удивительная женщина» – вот, что он мне пишет. А еще цитирует стихи известного английского поэта, но я никак не могу вспомнить, чьи именно. Перечитываю снова и снова, и слезы капают на экран. Буквы расплываются перед глазами. Как невыносимо жестоко терзать мое сердце и в то же время держать на расстоянии. И хуже всего то, что он, похоже, одобряет мой выбор остаться верной будущему мужу, а не ему. Это больно. Мне хочется снова быть им соблазненной. Хочется почувствовать, как сильно он любит и понимает меня. Но увы. Он далеко и никогда не станет полноценной частью моей жизни. Мой бедный толстый старый мистер Инкогнито желает мне счастья? Или не старый, или не толстый, а, может, и не бедный. Без разницы. Я никогда его не увижу.

Я оставляю прекрасные стихи о любви без ответа и ставлю смартфон на блок. В тот же миг мне звонит Джон, но представляется Биллом. Игривый голос и плохой ирландский акцент мгновенно выводят из себя.

– Хватит, – строго обрываю я. – Я тебя раскусила. Кем бы ни был этот ирландец Билл, это не ты. Тебя зовут Джон, и ты меня преследуешь.

В трубке повисает тишина. Сердце екает в груди, и я тут же жалею о своей резкости. А спустя несколько секунд он говорит:

– Я просто хотел увидеть тебя еще раз.

– Я выхожу замуж, – напоминаю я.

– Знаю, за Брэдфорда. Он хороший парень. Удачи.

И он вешает трубку. Тихий сигнал, оповещающий о завершении вызова, бьет по уху сильнее крика. Я сглатываю тугой, образовавшийся в горле ком и присаживаюсь на край кровати. Дрожащими руками оправляю юбку и силюсь понять, не совершила ли я ошибку. Да какая тут может быть ошибка? Моя судьба предопределена. Не могу же я стать одной из тех женщин, что дни проводят с одним мужчиной, а ночью ложатся в постель к другому. Не об этом я мечтала в детстве. Но руки сами залезают в смартфон и сохраняют его номер. Может, мы сможем остаться друзьями? Может, он станет моим первым другом в этой одновременно родной и чужой стране?

К ужину я спускаюсь при параде. Мамы нет, и мы с папой едим вдвоем. Минни накрывает на стол под строгим контролем Линды, и мне в голову приходит идея пригласить их присоединиться к нам, а не уходить на кухню, как обычно. Но папа, кажется, не в духе, и я не решаюсь выдвинуть такое предложение. Но отложить свои дела не могу.

– Ты звонил Джонатану? – спрашиваю я.

– Звонил, – говорит он.

– И?

– Он очень занят, – строго отрезает отец, и я понимаю, что ни о каком отпуске не может быть и речи, но сдаться не могу.

– Ну и ладно, мне хватит одного свидания, остальное время я вполне могу отдохнуть одна, – говорю я, и папа еще больше хмурится.

– Путешествовать в одиночку опасно.

– Я могу за себя постоять.

– Нет, не можешь.

Последние слова звучат еще строже и с отчетливым раздражением. Если скажу еще хоть слово на эту тему, он непременно ударит кулаком по столу и велит мне отправляться в свою комнату. И я перевожу тему.

– Как у тебя дела? – спрашиваю, невинно хлопая глазами.

Отец отвечает холодно и отстраненно.

– Нормально.

Этого достаточно, чтобы понять, что ужин мне предстоит провести в молчании. От обиды все внутри переворачивается, и я буквально не знаю, куда себя деть. Минут пять еще сдерживаюсь, а потом:

– Тогда, может, я куда-нибудь в другую страну слетаю отдохнуть?

Отец поднимает на меня злой взгляд. Я знаю, почему он психует. Прочитала в газете новую рецензию критика, побывавшего в нашем ресторане. Не то чтобы она плоха. Общий смысл статьи в том, что ресторан просто ничем не выделяется. Но если смотреть на такие вещи с точки зрения профессионала, это событие требует мер. Надо что-то менять в оформлении и меню. Конечно, папе этим заниматься не хочется, но и игнорировать проблему он не может. Потому просто сидит и злится, ожидая, когда сможет спихнуть эту ношу на Джонатана. А он сейчас занят настолько, что даже не может уделить неделю своей невесте для знакомства. И папа так зол, что не может уделить своей дочери средства на поездку за границу. Вот какие мужчины меня окружают.

– Я бы слетала в Англию к подругам, – выдавливаю я из себя, уже подозревая, какой будет ответ.

– Адель!

– Что?

– У тебя и здесь хватает забот. Займись свадьбой, – говорит папа, изо всех сил стараясь не повышать на меня голос.

– Не могу, у меня нет списка гостей.

– Найди пока место, купи платье.

– Может, мне и кольцо помолвочное самой себе купить? – взрываюсь я.

– Точно, – папа откладывает в сторону вилку и хлопает себя ладонью по лбу. – Минни! Принеси мне сумку из кабинета!

Зачем это, интересно? Я хмурюсь и непонимающе смотрю на отца, но он и бровью не ведет.

Минни прибегает на зов с кожаной барсеткой в руках, отец ставит ее на свободный мамин стул, расщелкивает замки и достает маленькую бархатную коробочку темно-зеленого цвета. Люблю этот цвет.

Папа ставит коробочку на середину стола и рукой дает знак, что я могу ее взять.

– Джонатан прислал, я забыл отдать.

Понятно. На колено передо мной никто не встанет и предложения не сделает. Самый романтичный момент из популярных мелодрам обойдет меня стороной. Я никогда не буду настоящей невестой. Сразу стану женой.

На глаза опять наворачиваются слезы. Брать ее в руки мне не хочется. Лицо куксится само собой, и папа тут же меняется в лице.

– Ну что?

Я молчу, не знаю, как объяснить практичному и расчетливому человеку, как жаждет романтики женское сердце. Поднимаюсь и ухожу в свою комнату, оставив на столе колечко от жениха и недоеденную порцию овощного салата. Я выйду замуж за такого же холодного и циничного человека, как и папа, считающего, что приемлемо передать кольцо невесте вот таким образом. Ну уж нет. Хватит. Это мое последнее лето.

Я залезаю в смартфон, отыскиваю номер Джонни и звоню.

– Ты передумала? – доносится из трубки его удивленный голос.

– Можно Билла, пожалуйста, – прошу я, позабыв все свои обещания и всякий стыд.

Если моему будущему мужу не стыдно так со мной поступать, то и меня не должно тревожить мое к нему отношение.

Глава 18

– Билла нет, – отвечает Джонни, и внутри все тут же падает. Это месть за то, что я его отшила да еще и так грубо. Я понимаю. – Что ему передать?

– Скажите, мистер Джонни, что звонила Адель и ждет, когда ей перезвонят, – говорю я и кладу трубку.

Надежды на то, что моя просьба будет выполнена, нет. Опять подвешенное состояние лишает меня сна и всю ночь я маюсь с книгой в руках. Читать невозможно. Сердце прыгает в груди от каждой мысли, а их уйма и все, как одна, о трех загадочных мужчинах, вторгшихся в мою до безобразия скучную жизнь. Джонни, Джонатан и мистер Инкогнито.

Последний опять присылает мне стихи, первый, похоже, обиделся, а тот, что посередине, знать меня не желает, хоть и собрался жениться. Незавидная картина получается.

Уснуть мне удается глубоко за полночь. Сны не радуют, и встаю я поздно и еще более помятой, чем после шампанского в компании поддельного Реми. Голова трещит, настроения никакого. К завтраку я опаздываю, да и кусок в горло не лезет. После легкого ланча, насильно впихнутого в желудок, решаю прокатиться до свадебного салона и присмотреть себе платье. На этот раз в одиночестве. Подружку невесты я себе тоже не выбрала, с Элис и Глорией мы недостаточно близки. С мамой ехать не хочется, она все равно будет всем недовольна, а сестра занята мужем. У них совместный выходной.

Я захожу в салон и сразу направляюсь к вешалкам, минуя продавщицу. Хочется самой все спокойно пересмотреть, но скрыться от нее не получается. Миловидная девушка натягивает на лицо дежурную улыбку и спрашивает:

– Собираетесь замуж?

– К сожалению, – выдыхаю я, чем мгновенно привожу ее в замешательство.

– Извините?

– Долго объяснять, – отмахиваюсь я. – Мне нужно платье.

– А какое?

– Белое, – пожимаю я плечами. – Максимально простое. Желательно легкое и летнее. Их хлопка или льна.

– Не любите выделяться? – улыбается продавщица, и мне тут же кажется, что она нагло лезет не в свое дело.

Раздражение накрывает с головой, и я мысленно себя одергиваю. Она не виновата в моих проблемах, а просто делает свою работу. Я натягиваю на лицо такую же дежурную улыбку, как у нее, и киваю.

– Не люблю.

– А подружки невесты сейчас подъедут? – спрашивает она, видно, прикидывает, будет ли с ними ей работать проще.

– Нет. Нет у меня подружек.

– Понимаю. Порой мужа найти проще, чем хорошую подругу. Мужа можно в любой момент поменять, подружка же дается только раз и на всю жизнь.

И тут я понимаю, что она мне нравится. Я протягиваю ей руку и говорю:

– Адель.

– Бэтти, – пожимает она руку и, кажется, тоже расслабляется.

– Пойдешь ко мне на свадьбу в подружки? – предлагаю я, без задней мысли. Просто выпаливаю первое, что приходит мне в голову.

Она прыскает, улыбка становится шире и искренней.

– Я налью тебе шампанское. Сухое или полусладкое?

– Все равно, – машу я рукой, а спустя полчаса уже стою в четвертом платье подряд именно таком, как я хотела. Простое, белое, с небольшим шлейфом. Плечи обнажены, длинные рукава свисают фонарями. Очень легко и непринужденно выглядит. Мне нравится.

– С венком будет прям попадание в образ, – говорит Бэтти. – Лето, жара, всюду яркие цветы. Если на море проведешь церемонию, будет вообще бомба. И платье не какая-то дешевая тряпка. Брэндовое, из новой коллекции.

– О море я не подумала, – говорю я. – Отличная идея. Я думала, сделать свадьбу дома в саду, но с таким платьем…

– Ты будешь, как русалочка, – кивает она. – Так что там с женихом? Почему к сожалению?

И я рассказываю ей все. Вываливаю на незнакомку все то, что ни разу не рассказывала даже самым близким. Беру еще бокал шампанского с подноса, подхватываю подол платья и падаю на пуф рядом с Бэтти. Говорю:

– Я не знаю, что делать. Я боюсь остаться без наследства. У меня нет денег даже чтобы просто снять себе жилье. Не говоря уже о еде и проезде. Машины своей тоже нет. Этот месяц или два, пока я буду искать себе работу… он пугает меня до ужаса.

– Понимаю, – кивает Бэтти. – У меня так было после развода с первым мужем. Он даже не отдал мне туфли, ты представляешь? Ума не приложу, зачем ему каблуки.

– И что ты сделала?

– Вернулась к маме, – пожимает она плечами и куксит виноватую мину за то, что ничего не может мне подсказать. А потом вдруг оживает. Глаза загораются озорным блеском, а на губы наползает коварная улыбка. – Но у меня есть одна идея. Давай немного подправим цену платью?

– В смысле? – не понимаю я.

– Заплати наличными. Я выпишу тебе чек на большую сумму. Разницу спрячешь.

– У меня только кредитка. Налички баксов восемьдесят осталось, – расстраиваюсь я.

– Облом, – Бэтти, кажется, раскисает вместе со мной, и у меня появляется дикое желание ее обнять. Она чем-то напомнила мне Люси – единственная моя английская подружка, которой я рассказала про мистера Инкогнито. Вот бы их познакомить, они бы подружились.

– Погуляем вечером вместе? – предлагаю я. – Может в кино сходим или в кафе?

Она приходит в восторг от этой идеи. В кино как раз вышел новый фильм с ее любимым актером. Бэтти взвизгивает и хлопает в ладоши, и я будто возвращаюсь в детство на один короткий миг. Вот, чего я хочу. Веселиться с подружками, ходить на премьеры фильмов и строить свою карьеру, а не замуж. Я еще слишком молода для этого.

Я отпрашиваюсь у папы, как и положено маленькой девочке. И мы договариваемся встретиться в девять у выхода из магазина. Платье Бэтти оформляет сразу и отправляет мастеру на подгонку. Оно чуть великовато мне в талии, и длину надо укоротить. Сандалии я выбрала без каблука, и мой рост тут же упал на десять сантиметров. Но образ получился ангельским и солидным, и легким. Все идеально. В таком платье мне сразу захотелось выйти замуж, только за какого-нибудь любимого знакомца, а не вот так вот.

Все эти мысли я откладываю на потом и еду домой, похвастаться маме фотографиями с примерки. Она, конечно, поджимает губы, но критику сдерживает.

– И с кем ты собираешься в кино? – спрашивает она, прищуриваясь. Ее явно смущает мое приподнятое настроение.

– С продавщицей свадебного салона, – отвечаю я. – Мы с ней подружились, и я пригласила ее на свадьбу.

– С продавщицей… – эхом отзывается мама. – Это салон ее семьи?

– Нет, она там просто работает.

И мама снова поджимает губы, но, слава Богу, молчит.

А вечером мне снова звонит Джонни в образе ирландца Билла.

– Привет, детка, я слышал, ты ждала моего звонка?

Мне становится смешно, и я хихикаю в трубку.

– Что? – смущается он.

– Я сегодня занята, иду с подругой в кино, – говорю я.

– А потом?

– Домой.

– Я подвезу? – предлагает он, и сердце опять екает в груди. Какой невоспитанный, гадкий и непослушный орган!

Глава 19

– Прекрати себя грызть, иди и повеселись, – строго говорит Бетти и с размаху шлепает меня ладонью по заднице. К такому неформальному общению еще бы привыкнуть. Я подскакиваю от неожиданности и обращаю на нее ошарашенный взгляд.

– Ты что!

– Это чтобы кровь прилила к лицу, старое проверенное средство. Действует безотказно, – усмехается она и весело закатывает глаза. – Естественный румянец. Поверь, он оценит. Где твой красавчик?

Мы только вышли из кино, а его машины на парковке нет. Я ее хорошо помню, он подвозил меня на ней после вечеринки у бассейна. Но сейчас у меня свидание не с Джонни, а с неким Биллом, и я понятия не имею, на чем он передвигается.

– Нет его, – говорю я, и не могу скрыть расстройства в голосе.

– Рановато шлепнула, – расстраивается Бетти.

– Не переживай, я и так смущена до предела. Не каждый раз меня динамят на свиданиях.

– Погоди делать выводы.

Как только она произносит эти слова, воздух разрывает бешеный рев мотора. На парковку влетает внушительного вида мотоцикл с массивными широкими колесами. Описав эффектный полукруг, он останавливается в нескольких сантиметрах от нас, и мы с Бэтти с визгом отпрыгиваем назад, невзирая на высоченные каблуки.

– А вот и он, – пребывая в легком шоке, выдыхаю я. На мне очень короткое обтягивающее платье цвета темного серебра и легкий палантин. Чтобы так нарядиться, мне пришлось выбираться из дома тайком. Как усесться на этого зверя, не показав всему миру нижнее белье, я не представляю, и щеки загораются еще сильнее, чем от неуместного шлепка Бэтти.

Джонни-Билл снимает с головы шлем, переводит взгляд на меня и медленно облизывает губы.

– Выглядишь потрясающе, – говорит он. – Ты точно с подругой в кино ходила, а не на свидание?

Я сглатываю. Сердце подпрыгивает в груди, и щеки загораются куда сильнее, чем от старого проверенного средства Бетти. Все-таки он мне нравится, очень. И это плохо.

– Это Бетти, – представляю я подругу.

Джонни-Билл галантно склоняет голову в знак приветствия.

– Очень приятно, Билл, – говорит он, в голосе хрипотца, как и положено плохому парню на мотоцикле.

Она смущенно хихикает и переводит взгляд на меня, а потом за мое плечо, где паркуется черный Убер.

– Мое такси, – слишком восторженно восклицает Бэтти и изящно машет нам рукой, а потом упархивает легкой походкой. – Пока.

Миг, и такое чувство, будто мы весь вечер провели с ним наедине. Джонни-Билл протягивает мне запасной шлем.

– Готова?

Я мнусь, беру в руки тяжелую черную полусферу с черепом на лбу и говорю:

– Я одета неподходяще. Ты не предупредил, что подвезешь меня не на машине.

– Прости, но туда, куда я тебя повезу, на машине не проедешь, – усмехается он, напуская на себя образ чертовски плохого парня. И до умопомрачения обаятельного.

– И куда же? – сглатываю я.

– В очень опасное место.

Внутри все волнительно переворачивается.

– И что мы будем там делать?

– Охотиться на привидений.

– Тогда мне точно надо переодеться.

– Да брось, в любом хорошем фильме ужасов есть блондинка в сексуальном наряде на шпильках, – он обводит меня многозначительным взглядом. Совсем не таким, какой позволял себе прежде. Мое английское воспитание возмущается где-то глубоко внутри, и я не удерживаюсь, хоть и понимаю, что он просто играет свою роль:

– И всегда умирает второй.

– Не бойся, детка, за мной, как за каменной стеной.

– Слова крутого качка, умирающего первым, – парирую я.

Он прыскает со смеху.

– Да какая же ты сложная, – говорит. – Прикройся шарфиком и прыгай назад. Все будет нормально. Ты мне доверяешь?

Я поджимаю губы и опускаю взгляд в пол.

– Ты должен протянуть мне руку.

– Что? – теряется он.

– С этими словами положено протягивать руку, – поясняю я.

– Оу, – он несколько раз кивает, едва сдерживая усмешку и выполняет инструкцию. Протягивает мне раскрытую ладонь и повторяет:

– Ты мне доверяешь?

– Нет, совершенно не доверяю, – честно отвечаю я, но за руку его все-таки хватаюсь, а потом неуклюже усаживаюсь назад, задрав ногу так, что даже шарфик не помог скрыть от прохожих мое белье. Еще и нацепила на какой-то черт красное, будто нарочно хотела привлечь внимание. Неловко до ужаса.

– Надень шлем и держись крепче, – велит Джонни-Билл.

Я подчиняюсь, засовываю голову в здоровенную полусферу и обхватываю его сзади за талию. На всякий случай стискиваю коленями железного коня и заранее страшно пугаюсь. На мотоциклах я тоже никогда прежде не ездила. В моей жизни настолько внушительный список того, чего я никогда не делала, что внутри невольно загорается детский восторг.

Джонни-Билл резко газует с места, и я взвизгиваю, еще крепче стискиваю его, прижимаюсь щекой к широкой спине. До чего страшно и хорошо одновременно.

Ночная дорога моментально сужается, свет несущихся рядом машин превращается в сплошную полосу огней. Скорость невероятная. Удержаться невозможно, и я снова визжу на первом повороте.

Город мы пересекаем, кажется, всего за несколько минут, и сворачиваем с трассы на пустынную дорогу. Джонни чуть сбавляет скорость и включает дальний свет. Дорога впереди моментально освещается желтоватым огнем. С одной стороны проступают черные очертания гор, с другой в пропасти плещутся волны. Запах соли и морской свежести бьет в нос, и я моментально начинаю мерзнуть.

Еще несколько минут, и вдалеке вырастает старый заброшенный маяк. Неужели туда мы и держим путь? Внутри что-то неприятно сжимается. Место, действительно, жуткое и как нельзя лучше подходящее для приведений. Ладно хоть ночь ясная, все небо усыпано звездами, а на самом верху сияет серп молодой луны

Вскоре Джонни-Билл сворачивает с дороги на тропу, и мы неспешно спускаемся вниз на еще более сниженной скорости. Мотоцикл у него явно не горный, и я рада, что он так осторожничает. Мои предположения оправдываются. Мы едем к маяку.

Преодолев несколько десятков метров по пологому склону, Джонни-Билл останавливается на небольшой каменной площадке, от которого ведет железный сетчатый мостик. Я тут же представляю, как застреваю каблуком в расщелине. Неуклюже сползаю с мотоцикла, опять явив миру красные трусы. На этот раз Джонни их замечает, и по его лицу, освещенному желтым светом фары пробегает смущение. Щеки чуть заметно розовеют.

– Эй! – восклицаю я, пребывая в не меньшем смущении.

– Прости, не хотел, – говорит он. – То есть, хотел, но не должен был.

– Не должен, – подтверждаю я, строго хмуря брови, и скрещиваю руки на груди, а потом опять обращаю расстроенный взгляд на мостик.

Мои босоножки, держащиеся всего на трех веревочках и честном слове, с трудом пережили поездку на мотоцикле. Всю дорогу я только и думала, как бы их не потерять. Мост они точно не переживут. Я плотнее закутываюсь в палантин, силясь согреть озябшее тело. Джонни замечает и тут же скидывает с плеч кожаную косуху, протягивает мне.

– Спасибо, – говорю я, одеваюсь и добавляю, – еще через мост меня перенеси, а то у меня лапки.

Он усмехается и подходит ко мне вплотную. Сердце тут же подпрыгивает, я замираю, ожидая, что он выкинет какой-нибудь неприличный фокус. Но он просто засовывает руку в карман своей куртки и извлекает оттуда два маленьких фонарика. Один протягивает мне, вырубает фару мотоцикла и резко подхватывает меня на руки.

– Как скажете, моя госпожа, – нежно выдыхает он.

Я опять взвизгиваю, а желудок подпрыгивает от волнения. Получилось неожиданно. Но следом тут же грудную клетку обжигает жаром. Раньше никто не носил меня на руках. Я неловко обхватываю его шею и поджимаю губы. В темноте, лишь слегка освещенной светом звезд и луны, его глаза кажутся черными, но я не могу оторвать от них взгляда. Бесстыдно пялюсь и дрожу, как пойманная в когти ястреба мышка. Его лицо так близко.

– Что? – смущенно спрашивает он.

– Ничего, – резко выпаливаю я и отворачиваюсь, но руки сами собой еще крепче сжимаются на его шее.

Он переносит меня через мост, ставит на ноги, а я все держусь за него, будто магнитом приклеенная. Морские волны бьются о камни под ногами, металлические детали маяка лязгают и скрепят, а ночь такая плотная и тяжелая. Я понимаю, что боюсь, и трясусь всем телом. Джонни смелеет, стискивает меня за талию в ответ и заглядывает глаза. Внутри все вздрагивает, и мысли тут же встают на место. Я отталкиваю его и смущенно говорю:

– Ну и что там? Настоящие призраки?

– Ах, если бы, – улыбается он и снова засовывает руку в карман находящейся на мне куртки. Достает тяжелую связку ключей и подходит к тяжелой проржавевшей железной двери. Со скрипом открывает ее и жестом приглашает войти в абсолютно черное помещение.

Я должно быть сошла с ума, когда согласилась поехать с ним.

– О, Боже, – выдыхаю я, едва борясь с подступающим ужасом. Детский страх перед темнотой у меня так и не прошел до конца. А воображением я всегда обладала хорошим.

А Джонни-Билл доволен произведенным впечатлением. Ехидно лыбится и вздергивает одну бровь, а потом кланяется в приглашающем жесте.

– Дамы вперед.