Текст книги "Гордость и предубеждение Джасмин Филд"

Автор книги: Мелисса Натан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 13

Джаз проснулась, чувствуя себя полностью разбитой. Кто-то тайно проник в ней в комнату и сжал ее голову железным обручем, который постоянно вибрировал и к тому же наполнил ее рот помоями. Девушка с трудом открыла глаза. Стараясь не шевелить головой без крайней надобности, она кое-как поднялась с постели и побрела в холл. Она не соображала ни что на ней надето, ни который час, ни кто она такая, хотя имя Джасмин казалось ей до боли знакомым. Однако столкнувшись в холле своей квартиры лицом к лицу с ухмыляющимся Гилбертом Валентайном, облаченным в пижаму, она поняла, что что-то не так.

– У-у-у, скверная девчонка, – просиял он, увидев ее.

«Сам такой», – неясно сложилось в ее голове, но произнести это вслух она не смогла.

Внезапно на нее нахлынули воспоминания о предыдущей ночи. Боже, только не это! Она с трудом добралась до кухни.

Мо сидела за столом с чашкой кофе, тостом, газетами и широко улыбалась. Войдя, Джаз с шумом захлопнула дверь и прислонилась к ней.

– Ты должна мне помочь, – зашептала она, прикладывая ладонь ко лбу. А потом захныкала.

– В чем? – спросила Мо.

Джаз начала ходить взад и вперед по кухне, не в силах поверить. Нет, она никак не могла. Нет, только не с Гилбертом. Она жить не сможет после этого. И девушка начала в отчаянии заламывать руки.

– Ради Бога, Джаз, что случилось? – спросила Мо, которая серьезно обеспокоилась.

– Произошла ужасная, непростительная, гнусная, мерзкая ошибка, – раздался трагический шепот Джаз.

– Тебе что, предложили работу в дипломатическом корпусе?

Ничего не слыша, Джаз перестала ходить взад-вперед и застыла как вкопанная с мертвенно бледным лицом.

– Джаз, да что с тобой?

– Кажется, меня сейчас вытошнит, – промычала она и бросилась к раковине.

Мо встала рядом с подругой, поглаживая ее по спине. Она действительно начала волноваться.

Вдруг из холла донесся голос Гилберта:

– Киска, я иду в душ.

Джаз вырвало. Она была холодной как лед, но в то же время по спине струился пот.

Вроде бы полегчало. Она решила, что больше ее тошнить не будет. Джасмин медленно отошла от раковины и, подойдя к столу, тяжело опустилась на стул. Мо тоже села. Некоторое время обе сидели молча.

– Все в порядке? – ласково спросила Мо, поглаживая Джаз по руке.

«Не совсем», – подумала Джаз.

– Я… я… я, – Джаз никак не могла произнести это вслух. – Мне кажется, я… – прошептала она, – возможно, я просто… просто….

– Что?

Джаз выговорила чуть слышно:

– Переспала с… Гилбертом Валентайном… сама не знаю, как… этой ночью. – И, придя в ужас от произнесенных вслух слов, она опустила голову на стол, и на лице ее отобразились презрение и ненависть к самой себе.

– Так, – сухо сказала Мо, убирая ладонь с руки Джаз. – Это уже интересно. – И она уставилась в газету.

– Боже, – скулила Джаз, голова ее все еще покоилась на столе рядом с газетой Мо. – Я покончу собой – единственное, что мне остается сделать. Я себе этого никогда не прощу.

– С двумя за одну ночь, ну и ну! – процедила сквозь зубы Мо, как бы разговаривая сама с собой.

– Мо, я оставлю тебе все свои диски с записями «Бони М», – трагическим голосом бормотала Джаз.

– Мало того, с двумя лучшими подругами, которые дружат с четырех лет, – на этот раз в голосе Мо прозвучали жесткие нотки.

– И мою шкатулку из папье-маше, – продолжала Джаз.

– И она к тому же живет в моей квартире, – закончила Мо.

Наступило длительное молчание. Джаз осторожно подняла свою тяжелую голову и с подозрением посмотрела на Мо.

– Что?.. – вопросительно произнесла она.

– Ты не спала этой ночью с Гилбертом Валентайном, – ласково сказала Мо.

– Не спала? – Джаз, нахмурив брови, покачала головой: та все еще очень болела.

– Нет, – подтвердила Мо. – Ты спала с глупой улыбкой на физиономии.

– Боже, благодарю тебя за это! – воскликнула Джаз. – Мо, ты не представляешь, что спасла мне жизнь. Ты просто ангел! – Радостно улыбаясь, она выпрямилась на стуле. – Я должна пойти и поставить свечку. У тебя есть мелкие деньги? – Она с трудом дошла до буфета, где обычно лежал аспирин.

– Это я спала с Гилбертом Валентайном, – спокойно сказала Мо.

Джаз мгновенно протрезвела.

– Что ты имеешь в виду? – прошипела она.

– Я имею в виду, что у нас с ним были половые сношения, – пояснила Мо с непроницаемым лицом.

– Что?

– Сексуальная близость.

Джаз почувствовала страшную слабость. Это было ужасно.

– Ты вообще понимаешь, что натворила? – выговорила она наконец. – Да Гилберт – хамелеон, настоящая ящерица высшей категории.

– Я не знала, что у ящериц есть категории.

– Он… Он… Он…

– Он доставил мне такое удовольствие, что я, как дикая кошка, кричала четыре раза за одну ночь, – сказала Мо. – Такое не часто бывает.

Джаз подумала, что ее сейчас опять вырвет.

Как раз в тот момент, когда ей казалось, что хуже уже быть ничего не может, в кухне появился Гилберт собственной персоной – он завернулся в ее любимое махровое полотенце.

– Это мое полотенце, – прохрипела она.

– О, тогда я его скину, – сказал Гилберт, злорадно улыбаясь Мо, и начал разматывать полотенце.

– Нет! – закричала Джаз. – Пользуйся. Можешь еще позаимствовать и мой халат.

– Привет, киска, – сказал он, обращаясь к Мо.

К полному ужасу Джаз, ее подруга издала мурлыкающие звуки; Гилберт за спиной Джаз проплыл к Мо, и они слились в громком чмокающем поцелуе.

Джаз казалось, что она видит это в кошмарном сне. Такого не может быть. Надо же; в ее доме, на ее кухне, в ее полотенце. Господи! Джасмин с трудом добралась до своей комнаты и позвонила Джорджии. Сестры не было дома. Она стала ходить взад и вперед по комнате. А впереди – целое воскресенье, а Мо там в кухне спятила, и вдобавок влюбленная Джорджия где-то шляется. Может быть, позвонить Джоузи? Нет, у Джоузи своя жизнь. Черт! Может, маме? Нет, она только огорчится. Что делать, что делать, что делать?..

Зазвонил телефон, и Джаз бросилась к нему.

– Малышка, как дела? – это была мама.

Джаз беззвучно заплакала трубку.

– Привет, мам, – шмыгнула она носом.

– Мо имеет право иметь друга, – сказал Джеффри, попивая чай. Марта в это время отрезала Джаз второй кусок яблочного пирога, думая, что сердце ее сейчас разорвется.

– Но только не друга, которого я ненавижу, – грустно шмыгнула носом Джаз.

– Ты просто завидуешь, моя дорогая.

– Завидую? Конечно. Ах, как жаль, что я не отсидела целый месяц на диете, полностью потеряв свое лицо ради того, чтобы переспать с Мистером Скользкой Ящерицей.

– Не ей завидуешь, а ему.

Джаз молчала.

– Еще яблочного пирога? – спросила Марта.

Джаз молчала.

– Завидую? – наконец повторила она.

– Да, – сказал Джеффри. – Ты потеряла Мо, свою близкую подругу. Но уверяю, скоро все пройдет: когда ты найдешь себе близкого друга. Постоянного близкого друга. – Джеффри был горд собой, что ему удалось избежать слова муж, ведь это так старомодно теперь.

Марта и Джаз встревоженно посмотрели на него.

– Для мужчины ты выразился просто отлично, – сказала разочарованно Марта.

ГЛАВА 14

В понедельник Джаз пришла на работу очень рано. Она проснулась в шесть утра и, провалявшись в постели еще двадцать минут, решила, что ей уже все равно не заснуть. Мысль о том, что она опять может натолкнуться в холле на Гилберта, не давала покоя даже во сне и подняла ее на ноги еще до звонка будильника. Придя на работу, Джасмин с удивлением обнаружила, что Марк уже на своем рабочем месте и яростно бьет по клавиатуре компьютера. Она знала, что он трудоголик, но не предполагала, что до такой степени.

Еще один жаждущий попасть в глянцевый журнал. Элисон, секретарша, уже поставила кофе и вовсю отвечала на письма читателей, мурлыкая себе под нос популярную мелодию. Когда Джаз только начала работать в «Ура!» два года назад, она была в шоке, узнав, что Элисон всего на три года старше ее. Ей просто плакать от этого захотелось. Элисон носила вязаные кофты, а ее длинные волосы были собраны на затылке в узел. Всегда в чулках – ни одной петли, и голубые тени на веках.

Джаз не успела еще снять пальто, как Марк спросил:

– Хорошо провела выходные?

– Честно говоря, – Джаз налила себе кофе, – дерьмово!

Она поняла, что у Элисон возникли какие-то проблемы: та внезапно прекратила напевать.

– А я потрясающе, – сказал Марк, откидываясь на спинку стула и потягиваясь всем телом, будто зевая. Джаз заметила, что он всегда так делал, когда пытался скрыть неловкость. Джаз прикрыла кофе рукой и наблюдала за ним.

– Меня затащили в постель! – Марк засмеялся, но вдруг оборвал свой смех, поняв, что краснеет.

Он смотрел на Джаз, ожидая реакции. А Джаз смотрела на Марка, пытаясь определить, не повредился ли он в уме. В конце концов оба отвернулись друг от друга, чувствуя себя страшно одинокими. Марк снова принялся стучать по клавиатуре. Господи, как ему хотелось работать в престижном журнале.

Джаз закрыла глаза и маленькими глотками начала пить кофе. От беспорядочных мыслей ее неожиданно отвлек чей-то голос.

– Джасмин?

Она открыла глаза и увидела Пола, художественного редактора, который стоял совсем рядом с ней и дышал прямо в ее чашку. Как он умудряется так незаметно подкрасться? Джаз проверила: уж не на роликах ли он?

– Привет, – улыбнулась она, отступая на шаг. Кофе все-таки вкусней, когда он горячий. И без слюны художественного редактора.

– Как дела? – он одарил ее многозначительной улыбкой. Сегодня Пол был в отличном настроении. На нем была новая темно-серая рубашка.

«Господи, помоги, – подумала Джаз. – Когда-нибудь я все-таки его убью».

– Дело в том, что твоя статья «Увеличение груди мне не помогло!» М-м-м…

«Вот он, мой звездный час», – подумала Джаз. И вся обратилась в слух.

– Агата хочет добавить в номер колонку юмора, так что, увы, из твоей статьи пришлось выбросить пятьсот слов.

– Ну и ладно, – сказала Джаз. Она даже не удосужилась спросить, какое именно место вырезали, и так скоро узнает.

– На этой неделе мне дали лиловый цвет.

– Извини, что?

– Заголовки теперь будут лиловыми. Точнее, розово-лиловые.

– Отлично.

– Это совсем другое дело. Встряхнет читателей.

– М-м-м.

– Ты знаешь меня. Мне нравится этот цвет.

– М-м-м…

– А как только они клюнут на заголовок, так уже и вашу драгоценную писанину проглотят.

Джаз слабо улыбнулась.

– Ладно, – сказал Пол и испарился так же незаметно, как и появился. Джаз посмотрела на Марка и Элисон, чтобы понять, видели они его или нет. Кажется, нет.

Полчаса спустя пришла Мадди, их начальница.

– Привет, ребята! – сказала она. – Выходные удались?

Марк громко вздохнул.

– Если то, что тебя затащили в постель, считается удачей в этом детском саду под названием художественный отдел, то тогда да – выходные удались.

Мадди с удивлением посмотрела на него.

– Как мило, – сказала она натянуто. – А я ездила в ИКЕА. Очень удачно.

Подобное случалось редко, но если уж Мадди была раздражена, это сразу бросалось в глаза. Ее розово-красные губки были сжаты, а брови нахмурены. Мадди ненавидела, когда кто-то из сотрудников позволял себе в редакции вольности – Джаз это всегда удивляло.

– Джасмин, зайди, пожалуйста, в кабинет редактора! – неожиданно раздался из-за перегородки голос секретаря главного редактора.

Джаз вопросительно взглянула на Мадди, но та только плечами пожала. Джаз постучала в дверь главного редактора.

– Войдите.

Джаз никак не могла понять, что было такого страшного в кабинете главного редактора, что она всегда начинала нервничать. Возможно, сотни весело улыбающихся лиц на обложках журналов напоминали ей о собственном несовершенстве. Или приводили ее в подавленное настроение. Или она казалась себе на их фоне такой жалкой. Или еще что.

– Садись, Джасмин. Хочу тебя обрадовать: твоя колонка включена в список работ, допущенных к конкурсу «Лучший журналист как личность», – объявила Агата. – Мы все гордимся тобой.

Джаз нахмурилась.

– «Лучший журналист как личность»? Я никогда не слышала о таком.

– Это новый конкурс, который впервые проводится в этом году при поддержке «Ивнинг хералд». Хочешь услышать, как они отзываются о твоей колонке?

«Ивнинг хералд» был солидным изданием, и его оценка работы Джаз оказалась весьма лестной. Но она была очень смущена.

– Я даже не знала, что меня выдвинули на этот конкурс.

– Я просто не хотела, чтобы ты расстроилась в случае неудачи, – сказала Агата. – Но тебя так хорошо преподнесли!

– Тоже мне, нашли личность!

Агата улыбнулась своей искренней, безупречной улыбкой.

– Не говори так. Джоузи, твоя сестра, которую ты сделала героиней колонки, невероятно популярна, – сказала она, беря в руки обзор читательской почты. – Дело в том, что страничка о Джоузи давно уже стала самой любимой в нашем журнале. Семьдесят пять процентов всех читателей с нетерпением ждут рассказов о ее простой счастливой семейной жизни. Твоя колонка оказалась интересней, чем все остальные публикации, даже лучше странички с рецептами. Джоузи соответствует нашему идеалу молодой современной матери. У твоей сестры полный комплект: муж, сестры, родители, ребенок, работа, секс и счастье. Она – олицетворение того, к чему стремятся наши читательницы. Кстати, – заявила вдруг Агата, что-то неразборчиво записывая на листочке бумаги, – мы можем эту историю представить в виде ее дневника.

Можно подумать, Джоузи была на самом деле не младшей сестрой Джаз, а выдуманным художественным персонажем!

– Хотя, нет. Я думаю, мы оставим все как есть. – Агата как бы рассуждала вслух. – Однако пиши о ней в своих колонках побольше. О ее замужестве, о малыше, ладно? О ее отношениях с матерью. Мартой. – Агата засмеялась, вспомнив что-то. – Кстати, Марта – замечательный образ. Замечательный. – Редактор опять заглянула в список. – И о прелестном муже Джоузи. И о том, каково быть ее старшей, незамужней, чуточку сумасшедшей сестрой. Ну что-нибудь в этом роде.

Джаз слабо улыбнулась своей начальнице.

Внезапно Агате пришла новая идея.

– «Выбор Джоузи», – закричала она, просияв, – вот как мы назовем теперь колонку! Отлично! Мы ведь постоянно только и говорим о женщинах, которые не способны сделать выбор, и вот вам женщина, которая его сделала! Хранительница домашнего очага, жена, мать! Мне это очень нравится! – И Агата улыбнулась Джаз, совершенно не обращая внимания на то, что ее собеседница пришла в ужас.

«Трудно назвать это выбором», – хотелось сказать Джаз. Майкл как отец получил всего двухдневный отпуск, так что у Бена во младенчестве не было никакой возможности часто видеть папу и привязаться к нему. Поэтому с первой минуты Джоузи одной приходилось вставать к малышу по ночам и успокаивать, когда он плакал. Она сама спала всего по два часа и при этом продолжала работать простым аудитором в крупной международной фирме, и делала свою работу на совесть. Через шесть месяцев такого ада, чувствуя, что не справляется и мучаясь от чувства вины, что постоянно бросает своего малыша на совершенно измученную к тому времени бабушку или на безумно дорогих приходящих молодых нянь, которые не могли дать Бену столько любви, сколько она, Джоузи оставила работу. Работу, ради которой она три года училась. Любимую работу, которую не один год искала. Работу, которая давала ей возможность покупать себе тряпки, продукты и ездить отдыхать. Да уж, хорошенький выбор! – думала Джаз.

– Церемония награждения будет проходить в следующем месяце, – продолжала Агата, поднимаясь из-за стола и начиная расхаживать от возбуждения по кабинету взад и вперед. – Так что иди прямо сейчас и купи себе черное мини-платье! Ты должна выглядеть сексуально, так как награждение будут показывать по телевизору. Молодец! Ты заслужила это. Да, кстати, тут есть одно, совсем маленькое условие.

Боже, обычно «совсем маленькие условия» Агаты состояли в том, чтобы за несколько минут до отправки в типографию полностью поменять весь номер.

– Ничего серьезного, – продолжала она, – ты должна дать небольшое интервью для «Хералд». Ну знаешь, они напишут что-то типа: «Талантливая малышка на пути к вершинам». Только не сморозь какую-нибудь глупость, не скажи чего-нибудь опасного, непроверенного. Будь паинькой. Веди себя осторожно – ты же знаешь этих журналистов.

Агата посмотрела на часы – это означало, что Джаз может быть свободной. Джаз поблагодарила начальницу и в полном оцепенении пошла на свое место.

– Замечательно! – сказала Мадди. – Молодец! – Она обняла ее. – А теперь сделай еще одно хорошее дело – напиши эту несчастную статью, о которой я тебе уже говорила. Позвони той женщине, которую пыталась убить собственная сестра, и после этого мы устроим праздник.

Джаз застонала:

– Что я могу сделать, если она наотрез отказалась с нами разговаривать? – В последний раз, когда она беседовала с этой женщиной, та казалась очень напуганной.

Мадди посмотрела на Джасмин так, будто была готова к такому ответу.

– А ты скажи, чтобы она не беспокоилась. И что мы дадим ей телефон службы Защиты жертв насилия, а также телефоны благотворительных организаций, которые оказывают психологическую помощь, а еще пришлем материалы с новыми поправками к уголовному праву. Мы не какие-нибудь там папарацци, – сказала она раздраженно. – И никогда не были ими, – добавила начальница уже более спокойно.

Впервые Мадди открыто высказала свое недовольство новой политикой журнала. Она всегда яростно защищала главного редактора, но Джаз прекрасно знала, что новый «Ура!» был чужд Мадди так же, как и ей самой.

Марк громко хмыкнул, что-то пробурчал о сумасшедших, которым самое место в психушке, и в раздражении вышел из комнаты. Джаз знала, что глупо было ожидать, что он подбежит и поздравит ее, однако была немного на него обижена. Она заметила, что Марк не выносит, когда Мадди хвалит ее. А Мадди решила вообще не обращать на него внимания. И, снова обращаясь к Джаз, спросила, почему та не танцует от радости на столе.

– Мои колонки не о Джоузи, а обо мне, – тихо сказала Джаз.

– Дорогая, если ты выиграешь, тебя тут же начнут печатать в глянцевых журналах, и мы сможем тогда стать не только коллегами, но и друзьями-собутыльниками.

Джаз слабо улыбнулась, и ей захотелось получить от Мо письмо по электронной почте.

_____

– Это я – идеальная женщина? – фыркнула Джоузи. – А они знают, что у меня горы грязного белья?

– Об этом я, кажется, забыла упомянуть, – ответила Джасмин.

Бен начал орать во все горло.

– Я должна идти и вымыть попу сыну, – заявила Джоузи. – Напиши и об этом в своем журнале.

– Это не наша тема, – сказала Джаз сестре, но из трубки уже неслись короткие гудки.

При мысли, что надо идти домой, Джаз становилось тоскливо. Она знала, что даже в будний день Мо либо отправится в спортивный зал, либо, что еще хуже, будет с Гилбертом дома. Она вставила ключ в замок и обрадовалась, обнаружив, что дверь закрыта. Джасмин приготовила себе на ужин пасту и уже собиралась усесться перед телевизором, чтобы посмотреть «Эсмеральду», как дверь открылась. Черт!

– Привет! – заорала Мо, вбегая вверх по лестнице.

– Друг или недруг? – закричала в ответ Джаз.

– Ха-ха, очень смешно, – сказала Мо, снимая пальто и входя в гостиную.

– Ты бросила мистера Ящерицу?

– Ради чего я должна бросать того, с кем мне хорошо? – сердито спросила Мо.

– А ради меня? – невинным голосом поинтересовалась Джаз.

Мо вздохнула и значительно посмотрела на подругу. Та все поняла.

– Итак, ты сегодня ночуешь дома или у него?

– Дома.

Джаз почувствовала такую радость, какую не испытывала уже много дней.

– А шоколад пить будем? – спросила она тоном, каким обычно ребенок просит что-нибудь у мамы.

– Мне нужно идти в спортивный зал, – с грустью сказала Мо, – я уже давно там не была. Опять набрала в весе.

Перед Джаз стояла совершенно тощая Мо. Но она промолчала.

Это сработало. Мо заулыбалась:

– А это приз, если тоже мне улыбнешься, – сказала она и помчалась к холодильнику за плиткой шоколада.

Они вместе смотрели по телевизору какую-то муру и ели шоколад, пока их не затошнило. Однако что-то все-таки было уже не так, как раньше. Джаз знала, что сердце Мо было в другом месте, хотя она и заметила, что Мо ела больше обычного.

– Знаешь, сегодня я видела тебя во сне, – тихо сказала Джаз. – Я все время звала тебя, но ты меня не слышала. Это было ужасно.

– Я была толстой? – спросила Мо.

Джаз посмотрела на свою близкую подругу:

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

Мо еще откусила от плитки. Самый-самый последний раз.

Когда Джаз легла в постель, то наконец поняла, что же все-таки подпортило им этот, во всех отношениях вроде бы прекрасный вечер. У нее постоянно было ощущение, будто Гилберт незримо присутствовал в комнате. «Дерьмо, – подумала она, когда сон уже уносил ее прочь. – Слава Богу, что я не посвятила свою колонку лучшей подруге».