Текст книги "Гордость и предубеждение Джасмин Филд"

Автор книги: Мелисса Натан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 27

Через пять минут Джорджия везла уже Джаз, Джоузи и Майкла из центра на север Лондона, на банкет. Окна в машине были открыты, играла музыка, и Джаз чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Но ей хотелось, чтобы Джорджия ехала еще быстрей. Каждый раз, когда они застревали в пробке, Джасмин готова была убить всех этих водителей.

Прошла целая вечность, но вот они наконец в клубе. Кажется, они приехали последними. И вдруг Джаз как-то сникла: она не увидела никого из актеров. Девушка пошла к бару. Там стоял Марк, ожидавший свой заказ.

– Привет! – прокричала Джаз.

Он улыбнулся, купил ей пиво и показал жестом, чтобы она шла к выходу из бара: он хочет с ней поговорить. «О, только не это, – подумала Джаз. – Неужели Марк хочет испортить мне вечер?» Она поняла, что парень слегка пьян.

– Послушай, извини, я вел себя довольно мерзко в последний… – Он задумался и замолчал.

– Год? – пытаясь помочь ему, подсказала Джаз. Однако Марка это явно задело, и ей стало стыдно. Он оказался намного чувствительней, чем она думала.

Джасмин заверила его, что это была шутка.

– Я должен тебе кое в чем признаться, – сказал Марк. Только не здесь, и не сейчас, когда ей нужно найти Гарри.

– Я безнадежно влюблен, и уже целый год, – сказал он. – Хоть в петлю лезь.

– О! – издала возглас Джаз.

– Она вообще меня не замечает, – продолжал Марк. – Для нее чертова ИКЕА намного интереснее, чем я. Джаз, это сущий ад. – Он даже не заметил, что Джаз смотрит на него, широко раскрыв глаза. Он весь был поглощен своей исповедью.

– Но все равно, я решил, что сегодня ей все скажу.

– Кому?

– Мадди, кому же еще, – ответил Марк, вложив в это имя столько душевных чувств. Он со страдальческим видом наблюдал, как она в этот момент болтала с кем-то.

«Вот это да!» – подумала Джаз. Как же так случилось, что она даже ничего и не заметила? А вообще, она хоть что-то способна заметить?

– Может быть, тебе надо сделать перерыв, – сказала она, указывая на бутылку в его руке.

– Ты права, – произнес Марк. – Спасибо, Джаз. Ты настоящий друг. – И он обнял ее. В этот момент она поймала на себе взгляд Мадди, в котором ничего хорошего не читалось.

Окончательно смирившись с судьбой, Джаз повела Марка на танцевальную площадку, где он начал выделывать коленца, очень напоминающие танец эпилептика. Она жестом пригласила Джоузи присоединиться, познакомила их и оставила танцевать вдвоем. Ей нужно было поделиться последними новостями с Мадди. И срочно.

Пробираясь сквозь танцующих, Джасмин увидела сцену, от которой у нее упало сердце. Сара Хейз танцевала с Гарри. Они представляли собой очень красивую пару. В отличие от других мужчин, которых Джасмин когда-либо видела танцующими, Гарри не напоминал гиббона. Он не суетился, не делал лишних движений, и вообще выглядел чертовски сексуально. Сара все время поглаживала его. Выглядела она просто потрясающе. Она была на высокой платформе, что делало ее гораздо выше – вровень с Гарри, в мини-юбке, такой мини, что виднелась ее задница. Ноги Сары, наверное, были по плечи Джаз. То, что произошло между ней и Гарри, показалось Джаз далеким прошлым. Тот Гарри, который стоял рядом с нею за кулисами, был совершенно не похож на того, которого она видела сейчас перед собой. Для Джаз на этом банкет сразу же и закончился. Как она могла быть такой дурой? Как только она могла подумать, что она компания самому Гарри Ноублу? Как бы убить Сару, но только без свидетелей?

Кто-то тронул ее за плечо. Это была Мо.

– Слишком уж Сара тощая! – завопила она прямо в ухо Джаз.

Черт подери, неужели у нее на лице все написано? Они с Мо начали танцевать, и Джаз из всех сил делала вид, что ей совершенно наплевать на Гарри, который танцевал у нее за спиной. Ей очень нравилось танцевать с Мо, хотя сегодня улыбка у нее была вымученной и обычная легкость движений давалась с трудом. Наконец Мо показала жестом, что ей хочется пива.

Подружки начали пробираться к бару, и тут на пути прямо перед Джаз вдруг выросла женщина, которая показалась ей страшно знакомой.

Обе уставились друг на друга, и женщина, которая явно узнала Джаз, вдруг довольно грубо толкнув ее, прошла мимо. Кто это, черт подери? Глаза блекло-водянистого, грязно-голубого цвета, на веках и под глазами – тонна теней. Картинка – на диво! Паучьи ноги, приделанные к набору теней. Вдруг Джаз как молнией ударило: да это же Фиолетовые Очки! Но только без очков! Она пошла за ассистенткой, пытаясь вспомнить ее имя.

– Фай! – окликнула она ее. Фиолетовые Очки обернулись и бросили на Джаз злобный взгляд. Потом женщина остановилась. Сначала Джаз никак не могла выдавить из себя ни слова, но когда молчание уже стало невыносимым. Джаз наконец выдавила из себя:

– Я… я хотела извиниться за свое ужасное поведение во время работы над пьесой. – Ее мрачное настроение чуть посветлело. – Я в последние несколько месяцев была не в себе, но…

– А разве все мы были не в таком же состоянии? – произнесли Водянистые Глаза.

– Да, конечно. Я просто хотела сказать, что это не оправдание. – Джаз старалась говорить спокойным и размеренным тоном. – И сейчас я приношу извинения и хочу сказать, что вы замечательно делали свою работу. Да и сама ваша работа такая чудесная. Так что – извините. И спасибо. И еще раз извините.

Водянистые Глаза, не мигая, смотрели на Джаз. И потом произнесли раздельно и четко:

– По роду своей работы мне пришлось встречать немало ужасных людей, но вы, Джасмин Филд, худший экземпляр из всех.

«Вот мы и выяснили отношения», – подумала Джаз.

– Вы хотите сказать, что я заслужила медаль? – наконец спросила она тихо.

Водянистые Глаза тяжело вздохнули и заявили мерзким покровительственным тоном:

– Джасмин Филд, вам очень повезло, что я сегодня в хорошем настроении. Это все, что я могу вам сказать. – И ассистентка пошла прочь.

«А я уж была готова с ней обняться», – подумала Джаз и с горечью покачала головой. Стоя посередине битком набитого ресторана, она быстро произнесла монолог, адресованный самой себе. Суть его сводилась к тому, что жизнь не имеет ничего общего со сказками со счастливым концом, и будет лучше для нее, если она раз и навсегда это для себя уяснит. После этого Джаз отправилась на поиски Мо.

– Я должна задать тебе один важный вопрос, – сказала Мо, как только Джасмин подошла к ней.

«Может быть, она хочет, чтобы я выехала из квартиры? Нет уж, ни за что слушать ее не стану. И вообще хватит с меня сегодня». Тут она заметила в баре Мадди.

– Мо, один только мо-мент, – сказала Джаз и, хихикнув, добавила: – Я мо-ментально вернусь. – Как это раньше ей не приходил в голову этот каламбур?

Она подбежала к Мадди.

– Привет!

– Привет, – сухо ответила та.

– Марк только что мне во всем признался, – продолжала Джаз.

– И в чем?

– Да в том. Оказывается, он безнадежно влюблен – он так и сказал: «безнадежно» – в одного бессердечного редактора журнала, для которого дом родной – ИКЕА.

Лицо Мадди засияло:

– Ты шутишь?

– Нет. Ты хоть догадывалась, что превратила жизнь бедного юноши в сущий ад? Да что ты за начальница после этого?

Мадди улыбалась во весь рот.

– Я самая счастливая начальница, – сказала она.

– Тогда иди и выслушай полный отчет своего сотрудника. Он уже давно подготовился.

Мадди чмокнула ее в щеку и стала проталкиваться к танцевальной площадке.

Подошла Мо.

– Закончила? – спросила она.

– Да вот, устраиваю личную жизнь друзей, – ответила ей Джаз. – Поскольку больше ничего мне уже не остается. Ха-ха.

Мо проследила за взглядом Джаз, который был устремлен на Гарри. Тот танцевал с миссис Беннет, которая шутливо изображала стриптиз: она начала с шарфа, который накинула на улыбающееся лицо Гарри. Рядом с ними стояла Сара: она сняла шарф и вернула его хозяйке, делая вид – очень плохо, кстати – что она, так же, как и Гарри, считает эту шутку страшно забавной. Гарри, похоже, это все действительно нравилось.

– Он всю неделю занимался тем, что спасал твою жизнь, – сказала Мо.

Джаз вздохнула.

– Да, но только потому, что от этого зависела его собственная репутация, – глухо произнесла она.

Джасмин так злилась на себя, что чуть не плакала. Она раньше всегда подсмеивалась над Джорджией, что та так входила в роль, что постоянно влюблялась в своих партнеров, и вдруг сама сделала то же самое. В последние несколько месяцев Джаз чувствовала, что Лиззи возымела над ней такую власть, так вошла в ее плоть и кровь, что на несколько часов настолько забылась, что даже возомнила, будто у ее любви может быть такой же счастливый конец, как и в романе. Джаз чувствовала себя очень несчастной, глядя, как Гарри смеется и шутит с миссис Беннет. Ее вдруг охватила такая грусть, что она не в силах была даже отвести глаза, когда Гарри внезапно взглянул на нее. Разве он не говорил, что влюбился в Джасмин с тем, чтобы она лучше раскрылась в роли? Он, наверное, из тех, кто добивается во всем совершенства. Ничего не скажешь, талантливый актер. Неужели ею так просто манипулировать?

Джаз с головой ушла в жалость к себе и в самобичевание. «Вот она, жизнь во всей ее реальности, – думала она безрадостно. – Жизнь и дурацкая пьеса – далеко не одно и то же».

– Послушай, дай ты ему немного передохнуть, – сказала Мо. – Не забывай, ты иногда бываешь просто устрашающей. Гарри, возможно, до смерти тебя боится.

– Не говори глупости, – сказала Джаз.

– Это не глупости. Ты действительно можешь страшно запугать человека. Забыла, как мы с тобой были в скаутском лагере? Нам тогда было лет по четырнадцать, и ты еще влюбилась в Джонни Смита.

Джаз, нахмурившись, смотрела на подругу. При чем здесь это?

– Джаз, – тихо сказала Мо, – ты тогда подожгла его рюкзак. И потом еще удивлялась, почему Джонни от тебя шарахается.

Джасмин улыбнулась, вспомнив этот эпизод. Она совсем и забыла о нем. Неужели она действительно вытворяла такое? Ну и ну! Но сейчас ее сердце просто разрывалось от грусти, до чего же ей было плохо.

– Зато после этого он переключился на Мелани Маргет и все стали жить спокойно, – упрямо сказала она.

– Да, – согласилась Мо. – Правда, после этого ему еще пришлось гасить на себе горящую майку и потом спать полгода на животе.

Джаз состроила рожу и обхватила голову руками: она была трудным ребенком.

– Я и не думала, что рюкзак так хорошо загорится.

– Посмотри правде в глаза, – нежно, но твердо сказала Мо. – Ты даже не представляешь, какой устрашающей ты иногда можешь быть.

– Ну и что мне теперь делать? Я ведь уже извинилась за то, что вела себя как последняя дрянь. Если я Гарри не нужна, то тут уже ничего не поделаешь. Это факт. Я покончу жизнь самоубийством. Так будет лучше для всех.

Сказав это довольно громко, Джасмин внезапно почувствовала себя лучше.

Мо вздохнула и прижала к пылающим щекам подруги свои ладони.

– Я хочу задать тебе два вопроса. Первый. Ты будешь моей свидетельницей на свадьбе? И второй. Когда ты начнешь встречаться с Гарри Ноублом, будешь ли ты по-прежнему со мной дружить?

– Ты выходишь замуж! – прошептала Джаз, словно слышала это впервые. – А я даже у тебя не спросила, как Гилберт сделал тебе предложение. Расскажи мне все подробно.

Лицо Мо стало мечтательным.

– Это было замечательно – сообщила она. – Гилберт пригласил меня на обед в «Понт де-Ла-Тур». И после этого, когда мы уже стояли на берегу Темзы в сумерках, он сделал мне предложение.

Они дружно вздохнули.

– Ну и как все было? – восхищенно спросила Джаз.

– Хорошо, – начала Мо. – На закуску мы взяли потрясающую…

– Да не еда, Мо, предложение руки и сердца!

– А, – произнесла Мо, опять впадая в мечтательное состояние. – Гилберт встал на одно колено – я даже не предполагала, что он собирается…

Пока Мо говорила, Джаз, продолжая улыбаться, думала о том, что хотя и наступило новое тысячелетие, но умные, образованные и самостоятельные женщины все равно отдают мужчинам привилегию – решать когда, где и как принимать самое главное решение в их жизни.

– Ты должна помочь мне выдержать диету и быть на свадьбе в форме, – сказала Мо, закончив свой рассказ. Она уже не улыбалась – она вернулась в суровую действительность.

– Отстань, – резко ответила Джаз. – Я тебе в этом не помощница, так как люблю тебя.

– Именно поэтому. С тех пор как я стала встречаться с Гилбертом, я страшно поправилась.

– Вот и прекрасно, – сказала Джаз совершенно искренне. – Он не представляет даже, как ему повезло. – Затем она добавила, немного подумав: – Мо, я так счастлива, что ты счастлива. – Сказать: «Я счастлива, что ты выходишь замуж за Гилберта», у нее просто язык не поворачивался.

Мо смотрела на подругу и улыбалась.

– Спасибо, Джаз. – Затем она опять вернулась к диете. – Дело вовсе не в том, сколько я ем, – взвешивая каждое слово, заявила она, убежденная, как и всякий сидящий на диете, что остальные им завидуют, – а сколько времени я трачу на еду. Если бы только мне не надо было торопиться во время приема пищи, я стала бы фантастически стройной.

Как Джаз ни была увлечена этим разговором, она все же заметила, что Гарри вошел в бар и встал недалеко от них в ожидании заказа. Ладони Джаз вспотели. Мо тоже его заметила и, бросив всего один взгляд на Джаз, пулей вылетела на танцплощадку. Джаз даже расстроилась, что та ушла. Слегка.

Гарри стоял не настолько близко, чтобы Джаз могла перекинуться с ним словами, но в то же время и не настолько далеко, чтобы девушка могла делать вид, что не замечает его. Он медленно, большими глотками, пил пиво. Джаз смотрела на его адамово яблоко. Надо же, сколько в нем мужественности. Она наблюдала за Гарри в зеркале напротив стойки бара и вдруг поняла, что он смотрит на нее. Джасмин почувствовала, что залилась краской и выдавила из себя улыбку. Гарри попытался улыбнуться в ответ, и пиво потекло у него по подбородку.

– С ума сойти! – произнесла Джаз одними губами, глядя в зеркало.

Плечи Гарри затряслись от смеха, и он рукой вытер рот. Как ему идет улыбка.

Она взяла салфетку на стойке бара и протянула ему. Теперь Джаз оказалась рядом с ним.

– Надо еще поработать над координацией движений рука-рот? – спросила она, широко улыбаясь.

Гарри опять засмеялся.

– Я-то думал, что с этим все в порядке, – сказал он и взял салфетку.

Он взлохматил рукой волосы и кашлянул. Джаз героически боролась с охватившей ее дрожью. Она стояла, облокотившись на стойку бара, и смотрела на Гарри. Сколько у нее времени, пока мисс Длинные Ноги не увела его? Следует поторопиться с извинениями.

– Послушай, – начала Джаз. – Я хочу извиниться за своих родных. Они были не очень дружелюбны при встрече.

– Может быть, уже довольно извинений? – сказал он.

– Еще нет. Я должна все объяснить. Понимаешь, мои родители не знают, скольким обязаны тебе. Зато они знают, что ты как-то назвал меня сестрой-дурнушкой. Естественно, это их очень обидело.

Гарри непонимающе смотрел на нее.

– Когда я тебя так назвал?

– Во время прослушивания. – Джаз немного смутилась. – Я стояла за дверью. И подслушала, что ты сказал.

Гарри ударил себя по лбу.

– Боже, неудивительно, что ты вела себя так, будто я надругался над твоей матерью.

– Ну да, что-то в этом роде, – сказала Джаз, придя в ужас от его метафоры. Неужели она действительно так себя вела? Неужели она и правда такая устрашающая, как сказала Мо. Ну и дела. Похоже, Мо права. Может быть, Мо, а не Джаз должна вести колонку? Ей становилось все ясней, что, возомнив, что прекрасно разбирается в людях, она на самом деле была полнейшим профаном.

Рядом было место, но Гарри не садился. Он стоял, облокотившись на стойку бара, повернувшись к Джаз, так что он уже не так возвышался над нею и их лица были практически на одном уровне.

Лицо Гарри было напряжено, когда он заговорил:

– Извини, что я как-то назвал тебя неизвестной журналисточкой, – сказал он тихо. – Это было глупо, грубо и высокомерно с моей стороны. Ты сможешь меня простить за то, что я был таким самовлюбленным дерьмом?

– Высшей категории, – закончила Джаз.

– Высшей категории, – послушно повторил он.

– Ладно, – сказала она, расправляя плечи. – Но при одном условии.

– Г-м-м-м? – он пытался подавить улыбку, но ему это не удалось.

– Если ты простишь меня за все те ужасные слова, которые я наговорила тебе в тот вечер.

– Но я их заслужил.

– Вовсе нет.

– А я говорю – да. Ты совершенно права – я был самодовольным индюком. Я все это заслужил. Хотя, думаю, мой полет в кусты оказался слишком жестоким. У меня до сих пор синяки.

Они улыбнулись друг другу, но тут же опустили глаза, страшно заинтересовавшись ботинками. Джаз уже собиралась поблагодарить Гарри за спасение ее карьеры, но он снова заговорил.

– Видишь ли, когда я был еще совсем маленьким, мои родители уже были знамениты. Нас останавливали на улице и просили автографы, – сказал он серьезно. – Тут уж невольно начинаешь считать себя лучше других, и если честно, то моим родителям безумно нравилось всеобщее обожание, и они никогда не учили меня, как в будущем с ним справляться. Я думаю, ничего другого они и не получали за свою игру – денег уж они точно не накопили, поэтому рассматривали всеобщую любовь к ним как своего рода плату. – Он тяжело вздохнул и покачал головой. – Потом, когда я учился в театральном колледже, и учителя, и сокурсники всегда считали меня будущей звездой, ну тут уж голова совсем кругом пошла. Да еще и пресса постаралась, вознеся меня на пьедестал. Ну, а когда я попал в Голливуд, крыша у меня окончательно съехала.

Джаз кивала. Чудо, что он вообще еще разговаривает с нормальными людьми.

Гарри продолжал:

– Я не пытаюсь оправдываться – хотя, возможно, вообще-то и пытаюсь. – Он замолчал и пристально посмотрел на нее. – Я потерял ощущение реальности. А потом вдруг встретил тебя.

Джаз стало жарко. Она уставилась на салфетку. Та была белой и квадратной.

– И ты объяснила мне ясно и доступно, что я должен заработать твою дружбу. Джаз, возможно, это звучит и очень высокопарно, но могу сказать честно, что никому до тебя этого еще не удавалось. Именно поэтому я старался общаться только с теми, кого я хорошо знаю, – с Мэт, своей сестрой Кэрри и Джеком. Ко всем остальным я относился с подозрением и презрением. И теперь мне чудовищно стыдно за это.

– А как насчет Сары? – спросила Джаз.

Гарри глупо заулыбался.

– Ах, Сара, – кивнул он. – Я называю ее «липучкой».

Джаз с усилием подавила улыбку. Жизнь становилась все лучше.

– Дело в том, что ты вернула мне веру в добрую природу человека, – продолжал Гарри. – Я действительно стал с большим удовольствием работать над нашей пьесой, когда начал относиться к каждому актеру как к личности, а не как к нахлебнику. Я понял, что чем более ты сам демократичен по отношению к людям, тем меньше они ждут от тебя, и это дает тебе тоже право на ошибки. Мало того, чем больше люди уверены в себе, тем они интереснее. Это ведь так просто. И, – он чуть заметно кивнул Джаз, – все это благодаря тебе.

– Благодаря тому, что ты назвал меня сестрой-дурнушкой. Ну и штучкой я оказалась, да?

– Ну что ты! На самом деле это я был полным и беспросветным идиотом. И я очень сожалею об этом. Возможно, ты никогда не сможешь понять, как я сожалею.

– Думаю, смогу, – сказала Джаз, вспоминая, как отвратительно она себя чувствовала все последние месяцы. – Я тоже многому научилась.

Гарри внимательно посмотрел на нее.

Девушка тяжело вздохнула.

– Я сама всю жизнь только и делала, что осуждала других. Это еще хуже, чем просто не замечать их, как ты. Возможно, ты не питал особой любви к людям, но, по крайней мере, ты их постоянно не критиковал, как это делала я. И, что еще хуже, я поняла, что часто ошибалась в своих суждениях. – Джаз замолчала. – И относительно тебя – тоже.

Гарри покачал головой.

– Нет, как раз в моем случае ты была абсолютно права. И только благодаря тебе, твоей пылкой речи тогда, мы сейчас с тобой ведем этот разговор. Как ты меня назвала? «Отвратительный, надменный и самодовольный…»

– Пожалуйста, не надо, – взмолила Джаз. – Извини.

– Не стоит извиняться, – сказал он, бросив на нее красноречивый взгляд. – Я не жалею о том вечере.

Они посидели так, не отрывая друг от друга взгляда, кажется, целую вечность. Внезапно Джаз пришла мысль.

– Кстати, – быстро спросила она, отвернувшись от него, но придвигаясь чуть ближе. – А почему это Джек вдруг решил, что Джорджия не помешает его карьере?

Гарри улыбнулся.

– Ну, – он тоже подвинулся ближе, – это я намекнул ему, что без любви тоже далеко не уедешь. И к тому же я впервые слышал, чтобы Джек так говорил о ком-то, как о Джорджии. Они просто созданы друг для друга.

Джаз удивленно подняла брови, пораженная и весьма озабоченная тем влиянием, которое Гарри имеет на Джека.

– Посмотрим, – просто сказала она, боясь сглазить. – Поживем – увидим.

Джаз осмотрела бар, задерживая взгляд на каждом из присутствующих. Джек и Джорджия медленно танцевали, закрыв глаза и мечтательно улыбаясь. Мадди уверенно вела за руку Марка на их первый медленный танец. Уильям зажал в углу Водянистые Глаза, бывшие Фиолетовые Очки. Одна его рука опиралась о стену за ее спиной, а другая небрежно держала женщину за талию, так что она была в крепких тисках. Уитби что-то шептал на ухо ассистентке и у нее был вид, как у кошки, которая дорвалась до сливок. Джаз наблюдала эту сцену с отвращением. Ей не нравилась эта женщина, но все равно она не желала ей ничего плохого, особенно такого.

Недалеко от них Мо кричала на Гилберта, и тот бурно выражал недоумение по поводу ее гнева. Около дверей застыли в объятиях Джоузи и Майкл. Майкл нежно касался губами ее макушки, крепко обнимая жену. Она уткнулась лицом в его грудь, но Джаз догадалась, что сестра плачет. Джаз тяжело вздохнула и указала Гарри на Мэта, который смущенно обнял улыбающуюся Кэрри.

– Отлично! – воскликнул Гарри. Он посмотрел на Джаз, улыбаясь во весь рот. В одном из его зубов была крошечная щербинка. – Мэт уже давно влюблен в нее.

Джаз с удивлением посмотрела на него. Конечно же, влюблен. А она ничего и не заметила.

Они радостно улыбались друг другу. Они теперь стояли так близко, что Джаз чувствовала на своих щеках его дыхание. Ее накрыла волна нежности и любви к нему. Это было мучительно. Что делать? Что делать?

И Джасмин решила взять судьбу в свои руки.

– Я обманула тебя тогда, – тихо сказала она.

Гарри вопросительно посмотрел на нее.

– Я… я вовсе даже и не люблю блондинов.

Он улыбнулся. «Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – думала она. Ну, сделай что-нибудь. Все равно, что».

– Я рад этому, – сказал Гарри и серьезно посмотрел на нее.

«Ну, скажи же мне, что я красивая, – думала она. – Ты ведь считаешь меня красивой?»

Гарри медленно заговорил, делая такие паузы после каждого слова, что в них можно было вместить целое предложение.

– Знаешь, мне кажется, что ты такая…

Джаз затаила дыхание. «Красивая. Ты считаешь меня красивой».

– …Красивая, – прошептал он.

«Та-Та!» – пело все внутри Джаз. «Сезам, откройся!» – говорило ее сердце.

Она просияла и, не в силах больше сдерживаться, наклонилась и зашептала прямо ему в ухо:

– А теперь ты можешь меня поцеловать.

Гарри засмеялся, но не сдвинулся с места.

– Боюсь, что не могу, – прошептал он ей на ухо.

Джаз вся сжалась. «Боже, почему? Я что, недостаточно красива? Не тот тип красоты? Или слишком красива? – Ее охватил ужас. – Я не такая красивая, как Сара?»

– О, – только и произнесла она. – Ну ладно. – Ей хотелось умереть.

Джасмин уже собралась было отойти от него, но тут Гарри быстро прошептал:

– Я ужасно боюсь… – Он щекой коснулся ее щеки, глаза его были закрыты. Чуть заметная дрожь в ногах говорила, что он не врет. – Помнишь, я ведь уже однажды попробовал это сделать?

Джаз улыбнулась, почувствовав на шее его нежное, прерывистое дыхание.

– Ну, что ж, нам придется поработать, чтобы преодолеть этот страх, да? – прошептала она.

Джаз еще чуть-чуть придвинулась к Гарри, и он медленно раздвинул колени, так что она смогла прижаться к нему. Он обнял ее, и она в первый раз нежно поцеловала его в красивые губы.

Он оказался вкусный.

«Запомни это чувство, – пронеслось в ее голове: Джаз вся словно растаяла, а внутри все горело. – Запомни это чувство. Нет ничего на свете лучше его».