Текст книги "Полночная одержимость (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Мелинда Ли
«ПОЛНОЧНОЕ ОДЕРЖИМОСТЬ»
Серия «Полночь» Книга 4

Над книгой трудились:

Переводчик, редактор и обложка: Лена Меренкова;

Моим детям

Я восхищена тем, какими вы выросли

ГЛАВА 1

«Заходи, или поймаешь смерть!».

Слова из детства Николь звучали в ее голове, пока она шла по участку льда на потрескавшейся дорожке.

Глупые слова. Кто вообще гнался за смертью? Нужно было сказать «смерть тебя поймает». Она осиротела и лишилась дома в четырнадцать, так что было лишь вопросом времени, когда Николь и Смерть закончат игру.

Ее мини – юбка и каблуки открывали ноги февралю, который из холодного стал невыносимым. Порыв ветра из – за угла пробрался под выданное ей пальто, сотрясая кости как кубики льда в стакане.

Ей нужно было внутрь, но она еще многое не сделала.

Грызя ноготь, она думала бросить последнего клиента. Деон разозлится. Он отправил ее, ожидая, что она вернется с деньгами. Она взвесила варианты. Пойти домой, где ее побьют. Остаться тут и отморозить зад. Она сильно дрожала. Но Деон умел бить девушку. Может, ему это нравилось. И ее желание побыть под кайфом было почти таким же сильным, как требования Деона насчет денег. Она закончит начатое.

Но Николь посмотрела на улицу, увидела только ледяную черную дорогу, сияющую под фонарями, и пар из решеток для дождевой воды. Ее клиент опаздывал, и пустота ночи тревожила ее. Тишина была неестественной, не в этом районе. Западная Филадельфия не стала лучше с тех пор, как Принц покинул город.

«Давай же».

Темно – синяя машина остановилась перед ней. Наконец – то. Николь прошла к обочине на носочках, ноги онемели, дрожали от холода.

Окно машины опустилось, но лицо водителя было в тени.

– Залезай.

Она открыла пассажирскую дверцу и села. Внутри пахло странно – металлом, почти сладостью. Он отъехал. Она оглянулась, ее зубы стучали, но шторка отделяла переднюю часть машины от груза сзади.

Водитель включил отопление на панели приборов. Теплый воздух появился в салоне.

– Спасибо, – она подставила лицо и подняла руки к теплому воздуху, пока машина ехала к выезду. Постойте – ка. – Почему мы на шоссе?

Обычно клиенты заканчивали быстро.

– Увидишь, – через пару минут он выехал к воде и поехал мимо морского терминала. Огни двигались во тьме, пока они ехали мимо высоких колонн ящиков.

– Куда мы? – спросила она.

– Увидишь, когда приедем, – в его голосе звучало нетерпение.

– Вы заказали лишь час, – как далеко он собрался уехать?

– Не переживай. Мы закончим к тому времени.

Николь оглянулась через плечо, тревога покалывала ее шею. Внутри стало теплее, и запах из грузового отсека усилился. Она представила грязный матрас и постельное белье, которое не стирали годами.

«Терпи!».

Бывало и хуже. Намного хуже.

Грязный матрас не убьет ее. Она хотя бы не будет на морозе и на ветру. Но у него был грузовик. Почему он не заехал в переулок? Ему не нужно было далеко увозить ее ради уединения. Холод прогнал почти всех с улиц. Копы всю неделю отправляли бездомных в приюты. Замерзшие трупы портили вид Города Братской любви.

В машине хотя бы было тепло, так что он был не так плох. Он ведь позаботился о ней, включив отопление? Она должна быть благодарной.

Что тогда ее так тревожило?

Она посмотрела влево. Фонарь пронесся над машиной, и стало видно его профиль в тени. Он смотрел на дорогу, не на нее. Многие, кто ее нанимал, уже думали о сексе, смотрели, касались, проверяли, что получат то, за что заплатили. Но этот парень даже не интересовался ею.

Она раскрыла пальто, когда стало жарче. Пусть посмотрит, за что заплатил. Она заерзала, скрестила ноги, рекламируя себя. Но он смотрел в лобовое стекло, отвлеченный тем, что было в его голове.

Странно.

Он замедлился, они приближались к месту стройки на бульваре Колумба. Горы земли с черной пленкой окружали котлован. Снег и лед венчали горы, словно сахарная пудра на дьявольских кексах.

Он припарковался, и она огляделась. Вокруг было пусто. Она видела только груды земли, горизонт, где горели огни моста Уолта Уитмена.

– Жди здесь, – он вышел из машины.

Открылась задняя дверца, что – то шуршало, он что – то вытаскивал. Освобождал место?

Он открыл ее дверцу и протянул руку в перчатке.

– Иди сюда.

– Наружу? – она пискнула, как собачья игрушка. Ее первой мыслью было, что он шутил, но его взгляд был серьезным. Ее мутило. Она была на улицах годами, работала каждый день. Шерил много раз приходила домой побитой. Как – то раз Николь отводила ее в больницу. До этой ночи Николь везло.

Но ее удача кончилась.

Она взяла его за руку. Он сжал ее пальцы крепко. Сильно. Очень сильно. Чтобы она могла делать лишь то, что ей сказали. Она не могла бежать на каблуках, и она не пробежала бы и пятьдесят футов босиком по замерзшей земле.

Вокруг не было никого, кто услышит ее крик.

Ее колени дрожали, пока она выбиралась из машины. Холод пробрался под ее пальто, проник в тело.

Он вручил ей флягу.

– Пей.

Она взяла ее, наклонила к губам и делала глотки. Виски обжигал ее внутри, но не согревал.

– Тебе нужно прочесть сценарий.

Отлично. Он хотел ролевые игры посреди льда. Что с ним такое? Датчик жути раскачивался между «Он нормальный» и «Он меня убьет».

– Я не могу прочесть это в машине? – она дрожала, зубы стучали как кастаньеты.

– Нет. Здесь. Но, обещаю, это не займет много времени. И я отвезу тебя домой.

Она взяла листок. Поднялся ветер, трепал уголки страницы. Холодные слезы мешали видеть. Мужчина озарил страницу фонариком.

– Читай, – потребовал он тоном, вызвавшим иску нового страха в ее животе.

Все было не так. Все не так. Не поднимая головы, она огляделась, но груды земли на стройке мешали видеть. Там никого не было. Она была одна.

Ее взгляд упал на страницу. Три коротких странных предложения решали ее судьбу.

Вот и все. Конец, и она встретит его одна и на холоде. Идеально. Так она провела почти всю жизнь.

Ее голос дрожал.

– Я вижу хозяина в раю. Он зовет меня. Отправьте меня к нему.

Его следующие движения были плавными и уверенными. Он обошел ее. Одна рука схватила ее за волосы и отклонила ее горло. Кожу головы жгло. Металл сверкнул сбоку. Она знала, что это было, что случится.

Ее инстинкты говорили ей бежать, но смирение и ужас держали ноги на месте, словно ладони сжимали ее лодыжки. Паника бежала по ее венам, сердце билось так быстро и сильно, что могло пробить ее ребра, вырваться из тела и улететь. Слезы стекали по ее щекам.

Удар был, к счастью, быстрым. Она едва ощутила, как клинок ее резал, или как кровь брызнула на белый снег у ее ног. Жидкость наполнила ее тело теплом.

Но с каждым ударом сердца жизнь все сильнее вытекала из ее тела. Каждый удар сердца приближал ее к смерти. Делал слабее. Тревога ускользала, кровь вытекала из тела.

Она упала на колени. Он опустился на землю за ней, сжал ее плечи. Он притянул ее к своей груди, придерживал у своего тела. Его ладонь убирала волосы с ее лица, его прикосновение было любящим.

Благоговейным.

Мир тускнел перед глазами, Николь обмякла. Он придерживал ее руками. Он склонился к ней, прижался лбом к ее виску и прошептал:

– Ты дома.

ГЛАВА 2

Доктор наук Луиза Хэнкок построила карьеру, изучая орудия жестокой смерти. Люди начали охотиться копьями с наконечниками из камней сотни тысяч лет назад, и она часто задумывалась о первом человеке, который направил оружие против своих.

В кладовой артефактов музея Ливингстон она разглядывала последнее приобретение для выставки кельтских воинов: железный наконечник копья, купленный в поместье недавно скончавшегося коллекционера. Артефакты требовали бережного ухода. Температура, влажность, свет и загрязнения портили артефакты. Части коллекции нужно было порой убирать с выставки, чтобы сохранить их. Она всегда искала новые артефакты.

Копье не было ценным, по крайней мере, в плане денег. Она осматривала многие реликвии, и каждая вызывала трепет восторга внутри, не связанный с ценой.

«Чудики не меняются».

Несмотря на жуткие события прошлого октября, переезд в Филадельфию прошлым летом ради свежего начала был лучшим решением в ее жизни. Она любила свою работу помощника куратора, и ее личная жизнь приняла поразительный поворот. Хозяин спортивного бара Конор Салливан переехал в ее квартиру и ее сердце. Вихрь еще не утих, и сила того, что она чувствовала к Конору, поражала ее.

Без него в ее постели прошлые месяцы кошмары завершили бы то, что начал серийный убийца. Но она не собиралась говорить Конору об этом. Он уже переживал за нее.

Ее палец в перчатке задел кончик копья. Древнее оружие получило милую патину времени. Клинок в форме листика соединялся с коническим крепежом. Больше двух тысяч лет назад железный наконечник прикрепили бы к длинному деревянному шесту, и его бросили бы в мишень. Острие затупилось от ржавчины, но, когда его делали, оно было достаточно острым, чтобы пробить человека. Она отметила мысленно, что нужно было сделать реплику, чтобы показать гостям музея, как оружие выглядело, когда было новым и опасным.

Выставка, которую она придумала, должна была оживить прошлое. Модели воинов в натуральную величину бились в эпичном сражении. Там был и кельтский воин, воссозданный с большей точностью, чем неровный кусок металла в стеклянной витрине.

Луиза хотела, чтобы посетители музея видели прошлое так, как видела она, представляя то, как разворачивались события. История была не скучной. Цивилизации строились на драме и смерти.

Она отогнала мысли о смерти. Тема была серьезной после того, как пару месяцев назад серийный убийца поймал и убил интернов музея. Луизу похитили, держали в плену, и она чуть не умерла. Тьма все еще вызывала жуткие воспоминания, но она решила выжить, а не быть жертвой.

На чистом стальном столе, разделяющем комнату, Луиза сфотографировала и измерила наконечник копья, осторожно запаковала его. Чтобы перенести данные в базу на компьютере, она создала новый файл. Она отсканировала оригинал квитанции о покупке, закончила описание происхождения и подробное описание внешних данных для каталога своей коллекции. Она поместила копье к другим предметам, ждущим очереди для выставки.

Она покинула кладовую артефактов с кондиционером для контроля над воздухом, и ее телефон запищал. Конор.

Она ответила на звонок.

– Привет.

– Эй, красавица.

Наступит время, когда звук его низкого голоса не будет вызывать у нее трепет? Она надеялась, что нет.

– Ты будешь дома у моего папы на ужине? – спросила она.

– Да, но сначала мне нужно будет заскочить в бар. Пэт хочет, чтобы я что – то прочел. Хотя я предпочел бы быть с тобой наедине, – отдаленный стук и шумное дыхание давали понять, что он был в спортзале боксеров.

На миг она захотела быть там с ним. Он учил ее боксу ради фитнеса и самозащиты, и она была удивлена тому, как ей понравилось. Бить по вещам было удивительно приятно, и она развила бицепсы. Конечно, приятнее было смотреть на Конора в действии. Эти мышцы и пот…

Она огляделась, проверяя, что никого нет поблизости, и прошептала:

– Мы знаем, где все закончится.

– Именно.

Отец Луизы жил с ними пару месяцев, но перебрался в исторический дом на прошлой неделе. После переезда ее папы Конор с радостью и часто пользовался их уединением.

Она посмотрела на часы. Почти пять, и Конор в это время в спортзале собирался тренировать подростка, наставником которого он стал.

– Разве ты не должен сейчас работать с Джорданом?

Конор разочарованно вздохнул, и она услышала это.

– Он не пришел.

– О, нет. Снова? – Луиза повернула к кабинетам администрации, ее каблуки стучали по плитке. – Надеюсь, он в порядке.

– И я. Ему было тяжело после того, как Шон ушел.

Луиза добровольно помогала в Убежище, программе после школы для трудных подростков, которую основал ее лучший друг, местный адвокат Дамиан Грант. Целью Убежища было удержать детей от банд на улицах. Луиза учила Джордана месяцами, и Конор тренировал его боксу, чтобы тот вымещал злость таким образом. Оценки Джордана стали лучше. Если трудиться и не лезть в беду, он мог догнать сверстников…

Большое если.

Старший брат Джордана, Шон, тоже был в программе, пока не бросил школу и не ушел из дома шесть недель назад. Они потеряют и Джордана? Мальчики были раздавлены тем, что их отец умер в тюрьме пару месяцев назад.

– Я дам ему еще немного времени. Может, он опаздывает, – сказал Конор. Его тон из серьезного стал игривым. – Что на тебе надето?

– Ты знаешь. Ты видел меня утром. Мой серый костюм.

Его низкий смех вызвал покалывание на ее коже.

– Что у тебя под костюмом?

– О! – Луиза не смогла сдержать счастливую улыбку на лице. – Прости. Поняла, – она понизила голос. – Я не в своем кабинете.

Она огляделась. Коридор был пустым.

– Даже лучше, – Конор был не рядом, но Луиза представляла хитрый блеск его глаз.

– Подожди, пока попадем домой, и узнаешь, – прошептала она.

– Увидимся через час, – он рассмеялся и посерьезнел. – Я тебя люблю.

Она сделала паузу. Он часто так говорил, но слова и их искренность все еще удивляли ее.

– И я тебя люблю.

Она закончила звонок, остановилась у стола секретаря.

Эйприл оторвалась от своей уборки, которую она всегда устраивала в конце дня.

– Судя по румянцу на лице, это был Конор?

Лицо Луизы вспыхнуло.

– Да.

– Не смущайся, – Эйприл обмахивала себя. – Радуйся. Твой мужчина такой горячий, что может обратить вспять менопаузу.

– Он такой, – Луиза рассмеялась.

Она не могла отрицать правды этих возмутительных слов. Конор Салливан был двухметровым и мускулистым сексуальным мужчиной. Его черные волосы постоянно нужно было стричь, и он по привычке забывал побриться, а его бирюзовые глаза могли понизить IQ Луизы на двадцать очков одним взглядом. Но лучше всего в нем было то, что, хоть он выглядел как грозный парень, он был самым милым мужчиной из всех, кого она знала.

– И раз ты такая счастливая в понедельник, новое приобретение не разочаровало? – Эйприл тряхнула короткими рыжими волосами.

– Оно идеальное.

Эйприл выключила компьютер.

– Ты все еще собираешься к своему отцу сегодня?

– Да. Это будет первый ужин в его новом доме.

– Он умеет готовить? – спросила Эйприл, быстро хлопая ресницами, не скрывая интерес к овдовевшему отцу Луизы. К сожалению, Уорд Хэнкок, известный во всем мире эксперт по обычаям погребения викингов, не замечал ничего, что не было тысячелетним.

– Да. Он не гурман, но становится лучше, – Луиза взглянула на часы. – Уже пять? Мне лучше выдвигаться.

– Передашь это своему отцу? – Эйприл повернулась к подставке за столом и подняла длинную картонную коробку. – Это принесли ему днем.

– Конечно, – Луиза взглянула на ярлык ночной доставки. Было адресовано Уорду через меня, а обратный адрес был местным. – Странно, что посылка пришла сюда.

Ее отец часто бывал в музее, но помогал по своему желанию и неофициально.

– Кто – то мог встретить вас обоих на наших мероприятиях в январе. Наверное, послали тебе, потому что ты есть на сайте музея, а он – нет, – Эйприл вытащила свою сумочку из нижнего выдвижного ящика стола. – Я тоже пойду. Если не хочешь, чтобы я доставила посылку твоему отцу сама… – она пошевелила подкрашенными рыжими бровями.

Луиза рассмеялась. Она хотела сказать «да», чтобы отвлечь папу от его образа рассеянного профессора. Но он вряд ли был готов к Эйприл.

– Нет. Спасибо. До завтра.

– Хорошей ночи, – Эйприл сняла с крючка у двери свое пальто длиной до колен. – Конор тебя забирает?

– Нет.

Эйприл взглянула на нее, застегивая пальто.

– Пора вернуться в норму, – Луизе нужен был привычный ритм жизни. И темнело уже позже, так что она могла попасть домой дотемна.

– Не меня нужно убеждать.

– Знаю.

После нападения Конор перегибал с ее защитой.

Эйприл перебросила край оранжевого шарфа через плечо.

– Удачи. К концу недели обещали снег. Не замерзни.

– И ты, – Луиза забрала свой пуховик и закрыла свой кабинет. Она отнесла коробку в фойе, остановилась у выхода, чтобы вытащить перчатки из карманов. Она толкнула стеклянную дверь и вышла к холодному ветру. Хоть она выросла в Мейне, холод в Филадельфии ощущался сильнее.

Она горбилась от ветра, терзающего 19–ю улицу. После десяти минут ходьбы ее щеки замерзли, а ноги онемели. Она остановилась у своего дома и поднялась на лифте до своей квартиры. Внутри ее встретила Кирра, спасенный питбуль, комок энтузиазма. С купированными хвостом и ушами, телом в шрамах собака выглядела немного страшно, но была как ребенок.

Кирра была ее первым питомцем, но Луиза не могла представить жизнь без мохнатой подруги. Конор отдал ей собаку, чтобы она расслабилась, попросив посидеть с ней пару дней. Хитрец. Но она привыкла к Кирре и была рада оставить ее. Она не думала раньше, что так сильно полюбит животное.

Луиза бросила пуховик на стул на кухне и потерла ее темно – серую шерстку.

– Тебе, наверное, нужно наружу. Дай – ка я переоденусь. Я быстро, – Луиза надела одежду теплее, добавила вязаную шапку, а потом нарядила Кирру в ее красный плащик и спустилась на лифте на первый этаж. Неся коробку, она наклонилась от ветра, когда они с Киррой покинули белое фойе. Они пересекли улицу и прошли в парк. Площадь Риттенхаус была организованным зеленым пространством размером с район города. Диагональные дорожки соединялись на площадке в центре.

Собака нюхала снег, искала идеальное место, чтобы пописать. Луиза ощутила спиной взгляд. Она развернулась по кругу. Почти полшестого, солнце пропало за высотками, оставив части площади в тени. Дорожки были очищены, но тонкий слой снега и льда покрывал статуи и кусты. Пешеходы спешили мимо, пряча руки в карманах, подняв плечи от холода, старались скорее добраться, куда нужно. Все казалось нормальным.

Луиза взглянула на собаку. Кирра тоже это ощутила. Она смотрела на тьму за зеркальным бассейном. Может, там была другая собака. Конор подозревал, что Кирру использовали в собачьих боях. Она нервничала возле неизвестных собак.

«Нечего переживать. Это воображение».

Но ее похищение оставило след, и волоски на шее продолжали дрожать.

Она ускорилась, вышла из парка на другой стороне.

Оставив тени площади Риттенхаус позади, она пошла к улице отца из кирпичных домов 1800–х годов. Когда она поднялась по мраморным ступенькам к его блестящей черной входной двери и позвонила, она дрожала, щеки пылали от холода.

Дверь открылась, и Уорд широко улыбнулся, забрав у нее коробку и впустив в прихожую.

– Заходите. Я развел огонь в кабинете. Вас нужно согреть, – он склонился к собаке, расстегнул ее плащик и отдал его Луизе. Кирра виляла всем телом, пока он тер ее за ушами. – Как моя внучка – собачка?

Кирра радостно фыркнула, звуча как свинья, а не собака.

Луиза повесила их верхнюю одежду на вешалки у двери и поцеловала папу в щеку. Больше двух десятков лет пьянства остались морщинами на его лице и тусклой сединой в волосах, но его зеленые глаза были ясными.

– Вот, – Уорд вручил ей ключ. – Я сделал тебе ключ от дома.

– Спасибо, – Луиза убрала его в карман.

– Где Конор?

– Будет к шести. Он собирался сегодня тренировать Джордана.

– Собирался?

Ток трещал от свитера, и Луиза пригладила его.

– В пять часов Джордана не было.

– Ох. На следующей неделе у него контрольные. Ему нельзя расслабляться, если он хочет закончить учебный год в июне. Надеюсь, мы не потеряем его как Шона, – Уорд тоже помогал Убежищу. Помощь детям дала ему цель, и хоть он пробыл с Шоном недолго, потеря давила на него.

– Знаю, но мы вряд ли можем сделать что – то еще, – Луиза пошла за отцом по коридору. Дом в одном из самых дорогих районов Филадельфии был с пятью спальнями, высокими потолками, лепниной и полами из сияющего дерева.

– Не можем. Он должен захотеть этого сам, но соблазнов вокруг много, – сказал он. Он сам еще привыкал к трезвости, так что сочувствовал подросткам. Многие из них старались бороться в жизни, где их обижали, и они ценили его доброту.

Они миновали изогнутый аркой проем в кабинет.

– Что в коробке? – он опустил ящик на стол.

Луиза пересекла комнату и подставила руки огню.

– Не знаю. Прислали тебе в музей.

Уорд отодвинул бумаги и книги, освободив место на столе для коробки.

– Радость выше дел. Это мой новый девиз.

– Тебе идет, – приятный жар и счастье пропитывали кожу Луизы. – Эйприл хотела ее принести.

Уорд замер.

– Да?

– Угу.

– Может, стоило позвать ее на ужин, – он разрезал упаковку ножиком для писем.

«Может, он уже готов к Эйприл».

Луиза повернулась погреть спину и смотрела, как он открывает коробку.

Он порылся в груде пенопластовых гранул и развернул фетр.

– Скрамсикс!

Луиза прошла к столу.

– В отличном состоянии.

Созданный для близкого боя, короткий меч викингов был в четырнадцать дюймов длиной, лишь немного поржавел, учитывая его возраст. Нож был в форме клина, сзади узкий, шире по бокам. Хоть рукоять давно сгнила, она могла быть из кости или дерева, а то и из рога. Воин предпочитал на поле боя широкий меч. Но короткое оружие было полезно в набеге на дом.

Отец Луизы включил лампу, нашел очки для чтения и пятнадцать минут рассматривал нож. Она знала, хоть он видел сотни схожих артефактов, он любил каждый, как и она.

Уорд указал на узкое основание, которое вставлялось в рукоять.

– Хорошо сохранился. Девятый или десятый век.

Луиза поймала отца за вытянутый рукав его шерстяного свитера.

– Что ты будешь делать с этим?

– Конечно, отдам музею, – сказал он.

Археолог и ученый, ее отец не верил в частные коллекции. Артефакты были частью общей истории людей и должны быть доступными всем.

– Это не все, – он поднял из коробки желтый конверт. Он разрезал упаковку ножом для писем и вытащил свернутый листок и тонкую книгу восемь на десять дюймов. – Это фотоальбом.

Он раскрыл записку, и Луиза прочла ее поверх его плеча.

«Спасибо. Без вас не получилось бы».

Он повернул листок.

– Не подписано.

– Может, фотоальбом покажет, от кого это.

Он опустил альбом на стол, чтобы и Луиза видела, и открыл первую страницу. Она склонилась над столом.

– Нет. Не смотри, – Уорд с шипением попытался закрыть книгу, но поздно. Кое – что, увидев, нельзя было забыть.

– Боже, – Луиза смотрела на цветное фото, пока альбом не закрылся. Кровь отлила от ее головы, все закружилось.

Он взял ее под руки и повел к двери.

– Идем на кухню. Мне нужно позвонить в полицию.

Онемение растекалось по ее телу, пока отец вел ее из комнаты. За секунды она запомнила фотографию: два мертвых тела, озаренные вспышкой.