Текст книги "Мой муж - Господин (ЛП)"
Автор книги: Мелани Маршанд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Истерически смеясь, я выключила жалкий душ и потянулась к полотенцу. Я никогда не хотела ничего больше, чем вернуться домой, обратно в мою уютную квартиру, где я платила в два раза меньше за площадь в два раза больше. Где я знала всех, и все знали меня.
Где все мои мечты должны были умереть.
Я не хотела. Не могла.
Я просто хотела, чтобы моя жизнь стала снова простой.
Что же, сейчас это было практически невозможно. Высушившись и одевшись, я взяла телефон и позвонила Мэдди. Я не знала, что еще делать.
Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку.
– Алло, – ответила она, задыхаясь.
– Эй, эм, не могла бы ты... – Я тяжело вздохнула. – Я надеялась, мы сможем поговорить. Я хотела... рассказать тебе кое-что. Я не вовремя?
На заднем фоне я услышала шум и серия абстрактных звуков, которые отвечали на мой вопрос.
– Да, немного, прости, – сказала она, и прозвучала невероятно отвлеченной. – Но, не хочешь встретиться за чашечкой кофе позже? Примерно, эм... через час?
– Два часа, – вмешался голос Дэниела, звучавший очень близко.
Мэдди издала звук, похожий на смешок.
– Час, – сказала она, прежде чем слегка отодвинуть трубку, обращаясь к мужу. – Если ты думаешь, что твой ребенок действительно будет спать дольше часа, ты бредишь.
– Сорок пять минут для нас, – услышала я его тихое бормотание на заднем фоне. – Сорок пять минут для тебя, чтобы восстановиться, и полчаса, чтобы помыться, одеться и добраться до кофейни. – Дальше тишина. – Возражения? Тик-так, Мисс Венрайт.
Я услышала ее мягкий, снисходительный смех.
– Прости, – сказала она в трубку. – Через два часа, хорошо? В том же месте, что и раньше. Я постараюсь не опоздать...
Звонок резко оборвался и оставил меня рассуждать в тишине.
Я должна была испытать смущение, потому что прервала явно что-то интимное, но вместо этого я чувствовала туманное восхищение. Он назвал ее девичьей фамилией, словно они играли в какую-то игру. Возможно, разыгрывали какую-то старую фантазию на рабочем месте, которую не могли воплотить, когда действительно работали вместе.
Это я могла понять.
Было что-то в голосе Дэниела. В его тоне. Он был совершенно не похож на то, как он обычно говорил в окружении других людей. Я не знала точно, чему только что стала свидетелем, но даже по телефону я ощущала электрический накал между ними.
Мне стало интересно, касалось ли что-либо из этого шлепков, исправления и... подчинения.
Следующие несколько часов я провела в размышлениях.
* * *
Мэдди опаздывала.
Она влетела в кофейню со скрытой улыбкой, которую на самом деле сдержать не могла. Ее волосы явно были спешно высушены феном, а на шее был шелковый шарф, одетый таким способом, которым женщины скрывают засосы. Нереально было не улыбаться.
– Прости, – выдохнула она, садясь напротив меня. Она сияла, словно только что перестала смеяться над секретной шуткой, понять которую я не могла. – И, эм, знаешь, прости за то, что было немного раньше. Обычно он более, эм… сдержанный. Наверное, мне не стоило отвечать, но…
– Нет, я рада, что ты это сделала, – сказала я. – Правда. – Спустя мгновение я поняла, как это прозвучало. – Не в жутком смысле.
Она засмеялась.
– Нет, я поняла. Так что происходит?
Мне так не терпелось рассказать кому-то, и сейчас, я поняла, что даже не знала с чего начать. Мы не закончили нашу историю. И если я сказала бы что-то неправильно, могла все испортить.
К черту все. Буду импровизировать, и плевать на последствия.
– Я провела прошлую ночь у Бена, – призналась я. Брови Мэдди взлетели вверх. – Не в этом смысле, – поспешила добавить. – Я просто... слушай, я бы сказала тебе, если бы переспала с ним.
Она улыбалась, словно кот, которому достались сливки.
– Я серьезно, – сказала я, пытаясь сделать выражение своего лица немного похожим на искреннее. Я уже начала врать ей и не знала, как долго смогу поддерживать эту ложь. – На моей улице велись работы, была утечка газа. Я не могла пойти домой. Он пригласил меня к себе, чтобы мне не пришлось тратить деньги на дерьмовый мотель. Я просто наткнулась на него, возвращаясь с моего адского прослушивания.
– Адское прослушивание? – повторила она, явно желая услышать всю историю.
Я неопределенно махнула рукой.
– Я вернусь к этому позже. Главное, что я сделала это. Я пошла за ним домой. Не знаю почему. Не совсем понимала, что произойдет.
И снова она улыбнулась, на этот раз сопровождая улыбку хихиканьем.
– Оказалось, ничего особенного, – продолжила я. – Просто карты. Много-много карт. И… мы разговаривали.
– Вы разговаривали, – отозвалась она многозначительно эхом .
– Да, – подчеркнула я. – Просто разговаривали. Но это было… – я прочистила горло. – не знаю, было… удивительно хорошо.
– Ха, – Мэдди поерзала на своем стуле, пристально глядя на меня. Она могла сказать, что я что-то скрывала, но не было ни единого шанса, что она смогла бы сказать что именно. – У меня такое чувство, что ты не устояла перед ним.
– Что же. Он, вроде как, врастает в тебя. Словно гриб. – Я не была больше уверена, врала ли я. – Это странно. Я была... не знаю. Я часто натыкалась на него последнее время и каждый раз, когда мы разговариваем, он заставлял меня улыбаться. – Я пожала плечами. – Это что-то значит, правда?
– Что-то значит, – согласилась Мэдди. – Джен, ты уверена, что просто не… нервничаешь, или одинока, или еще что-то? Просто не думаю, что тебе нужно втягиваться во что-то, о чем потом пожалеешь.
Потрясающий совет. Как я могла отказать ему?
– Знаю, знаю. Я, на самом деле, не втягиваюсь во что-то серьезное. Я просто хотела... – Делая вдох, я попыталась собраться с мыслями. – Я хотела спросить тебя кое о чем. Как женщина женщину. Это не совсем то, о чем я могу поговорить с мамой.
Ее глаза зажглись.
– Хорошо, звучит сочно.
– Едва ли это... – Я слегка засмеялась. – ... сочно. Наверно. Так что давай не будем вдаваться в детали того, как я это узнала. Хорошо? Потому что это лишь отвлечение. И не важно. Что важно, так то, как мне реагировать на это.
– Подожди, подожди, подожди. – Мэдди выставила руки, улыбка играла на ее губах. – Хорошо. Ты не можешь просто умолчать об этом. Ты шпионила?
– Возможно, немного, – призналась я. – Но не совсем. Он не особо пытался скрыть это. То есть, кто просто позволяет воспользоваться кому-то компьютером, при этом не заходя хотя бы в гостевой аккаунт? Очевидно, он не особо пытался скрыть что-либо.
– Уоу, уоу, уоу, – Мэдди так резко поставила свой напиток, что он расплескался через край стакана. – Подожди. Что ты нашла на его компьютере?
– Об этом я и хочу сказать! – настояла я.
– Не достаточно быстро! – запищала она. – Мне нужно было знать еще вчера. Давай же, не томи. Я тут умираю .
Делая очередной успокаивающий вдох, я прикусила нижнюю губу. Как я должна была смягчить это? Особенно, не давая знать, что я слышала разговор Бена и Дэниела о чем-то звучащим подозрительно похоже?
Я колебалась так долго, как только могла, чтобы не вызвать у Мэдди желание вылить свой напиток мне в лицо.
– Ты слышала когда-нибудь о домашней дисциплине?
Тишина оглушала. Мэдди таращилась на меня, ее лицо побледнело, прежде чем она разразилась смехом.
– О Боже мой, – выдавила она, наконец, ее щеки стали розовыми. – Хорошо. Так. Ладно. Это отвечает на многие вопросы.
Мой желудок сжался.
– Черт. Надеюсь, я не сказала тебе что-то, что ты не должна была знать?
– О, я тебя умоляю, – она сделала небрежный жест. – Я знала, что есть причина, почему Дэниел не рассказывал мне, как они на самом деле познакомились с Беном. Он не любит напоминать мне, что у него была другая жизнь до нас. Но он действительно, действительно не умеет судить, что расстроит меня, а что нет. Эти миллиардеры лишены эмоций. – Она улыбалась так, словно улыбка никогда не сходила с ее губ. – Значит, домашняя дисциплина – это как бы необычный вкус для кого-то, как Бен. Или нет. Это зависит от человека. Подожди, какой был твой вопрос?
– Я уже не знаю, – призналась я. – Но у меня их еще около тысячи.
– Хорошо, – она сделала глубокий вдох, положив руки на стол. – Итак. Давай посмотрим. Это сверхсекретно, понимаешь? Очень личное. Я обычно не говорю об этом. То есть, с кем мне говорить? Но ты исключение… особенно, учитывая ситуацию.
Моя голова кружилась.
– Помедленней, Мэдс. Серьезно. У меня в голове едва укладывается то, что этот парень, возможно, хочет отшлепать меня за то, что я открываю не вовремя рот , так что даже не понимаю, о чем ты, черт возьми, говоришь.
– Хорошо, хорошо. Прости. – Ее лицо окрасилось более темным оттенком красного. – Ну… БДСМ. Ты слышала об этом, да?
– Раз или два, – сказала я сухо. – Но это не то, что я когда-либо… – Колеблясь, я следила за ее лицом. Значит она и Дэниел занимались этими вещами. Это было весьма ясно, судя по ее выражению. Но как? Девушка, которую я знала в колледже, никогда бы не согласилась на такое неуважение.
Мэдди сделала долгий выдох.
– Это не то, что ты думаешь, – сказала она. – Для начала – я не занимаюсь этим. Домашней дисциплиной. Но из того, что я вижу, то есть, это для всех разное. Но для кого-то, как Бен, думаю, это просто еще один способ показать свою власть. Ну знаешь. Просто игра.
То, что я видела, казалось чертовски серьезным, но я не могла найти способ объяснить это и не прозвучать, как чрезмерно оберегаемый ребенок. Явно, Мэдди ушла в этом вопросе намного дальше меня.
– Я не понимаю, – сказала я беспомощно. – И не знаю, как спросить его, что это значит. Мне придется признать, что я шпионила.
– Не обязательно, – сказала она, пожимая плечами. – Просто скажи, что что-то выскочило на компьютере. Он будет знать недостаточно, чтобы противоречить, и начнет защищаться так быстро, что не будет и времени, чтобы задуматься имеет ли это какой-то смысл.
– Ему не нужно защищаться, – настояла я, хотя не была уверена, сколько правды было в этой фразе. – У меня даже нет права спрашивать его такое. Просто...
– Звучит так, что это заботит тебя, – сказала Мэдди с многозначительным взглядом.
– Перестань, – огрызнулась я, смотря в стол.
– Скажи, что я ошибаюсь.
Ее глаза сияли. Я отказывалась встречаться с ней взглядом, надеясь, что мое смущение сойдет за искренний интерес к Бену. И надеясь, больше чем на что-либо, что это не было так убедительно, потому что во всем этом было зерно правды.
Я не хотела к себе отношения, будто я была непослушным ребенком. Ни от моего парня, ни от любовника, ни от фальшивого мужа. Ни от кого. Неважно, на что я согласилась – я не собиралась вставать на колени для его абсурдной, унижающей игры.
Тогда, почему тебе так не терпится узнать об этом?
– Я не думаю, что это для меня, – сказала я, наконец. – Это больше… не знаю. Просто хочу быть уверенной, что он не какой-то психопат.
– Он не такой, – сказала Мэдди. – Обещаю. Я знаю, что это кажется... – Ее взгляд едва затуманился. – Пока ты не испытаешь этого, ты не можешь знать точно. Звучит оно... страшно, или брутально, или еще как-то. Но это не так. Ты никогда не почувствуешь себя более ценимой, чем в руках заботливого доминанта. Поверь. Связь нереальна. Она электрическая. Я даже не убеждена, что нам суждено когда-либо иметь ванильный секс, знаешь. Как примитивным.
Я моргнула.
– Это уже заходит немного далеко.
– Возможно, – сказала она, все еще улыбаясь, как пораженная школьница. – Не отказывайся, пока не попробуешь.
Это просто слишком. Внезапно, я почувствовала себя странно, из-за того, что не хочу быть связанной и отшлепанной.
Ты наткнулась на гнездо извращенцев, как и предупреждала тебя всегда Бабуля, когда ты говорила, что хочешь переехать в Нью-Йорк.
Я не могла не ухмыльнуться. Это, возможно, не совсем то, что она себе представляла. Пятьдесят оттенков длительной моногамии.
Упираясь подбородком в руки, я пыталась впитать в себя все, что узнала. Часть меня интересовалась, была ли я беспричинно ханжеской. То есть, это сейчас практически мейнстрим. Я почти уверена, что видела пушистые наручники для продажи в Таргет37. Но если людям действительно нужно привносить перчинки в отношения, не могли бы они это делать без каких-то надуманных игр о власти и контроле? Что, черт возьми, в этом такого горячего?
Мурашки, внезапно появившиеся на моих руках, предлагали ответ, но я не была готова принять его.
– Продолжай, – сказала мягко Мэдди. – Я знаю, что ты хочешь спросить меня о чем-то. Я, конечно, не эксперт, но постараюсь объяснить тебе.
Я массировала виски, медленно, пытаясь избавиться от усиливающейся головной боли, которая ощущалась за глазами со вчерашнего дня.
– Я не знаю. Просто все это не имеет никакого смысла для меня. Такое чувство, что это одна из тех вещей. Как анчоусы или икра.
Мэдди ухмыльнулась.
– Приобретенный вкус?
– Я имела в виду, что некоторым людям это нравится, а некоторым нет. И никогда не понравится, – сложив руки на столе, я секунду смотрела на свои пальцы, прежде, чем поднять взгляд на нее. – Люди, которым нравится такие вещи, они могут когда-либо бросить это занятие?
Это было чистое любопытство, говорила я себе. Но оно играло на мне руку. Она думала, что мне нравится Бен, и я просчитывала варианты. Это было именно то, во что мне нужно было, чтобы она поверила.
Она смущенно пожала плечами.
– Не знаю, Джен. Не думаю, что на это есть простой ответ.
– Прости, это... грубо? – Я отвернула взгляд обратно на руки, чувствуя себя глупо. – Просто я не знаю. Не знаю, что делаю. Не говорю, что попросила бы кого-то бросить это, просто я хочу понять. Это временное развлечение или это часть их сексуальной жизни?
Мэдди слегка улыбнулась.
– Думаю, ты спрашиваешь не того человека.
Помахав головой, я отодвинула назад свой стул.
– Я не могу спросить его ни о чем из этого. Мы едва знаем друг друга.
– Он не кажется стеснительным, – сказала Мэдди, вставая. – Думаю, стоит попробовать, если действительно хочешь знать, что его заводит.
Глава 12
Дженна
Что его заводит.
Я не была уверена, что хотела знать. Но по какой-то причине, которую я не могла объяснить, мне нужно было знать. Вопросы прогрызали, словно черви, мой мозг, и они не исчезнут, пока я не узналю ответы.
Позже, я уже втискивалась в свое лучшее платье, расчесывала волосы и накладывала макияж. Словно я готовилась к свиданию. Словно мне нужно было впечатлить его. Черт, этот парень уже сделал мне предложение. Чего именно я ожидала?
Мы не договорились о времени, так что я ждала так долго, как только могла, пялясь на пустую стену, где, скорее всего, у меня должен был быть телевизор, о покупке которого я еще не соизволила позаботится. Когда нетерпеливые вибрации в моей груди достигли апогея, я забросила необходимое в мою удобную сумочку и направилась к двери.
На пол пути туда, я увидела его на другой стороне улицы. Руки в карманах, одет как вчера, до того, как начал постепенно объясняться. Мне стало интересно, был ли он на работе сегодня, хотя это и был выходной. Возможно. Он определенно не провел день, пялясь на пустую стену и волнуясь о том, что скажет, когда мы встретимся.
– Я шел забрать тебя, – объяснил он, когда я подошла к нему на тротуаре. – Понял, что у меня нет твоего номера.
В том, как он говорил, слышалась какая-то неуверенность, словно он подавлял то, что на самом деле хотел сказать. Возможно, "что за черт"? Потому что, если только он не зашел в историю браузера и не понял, что я сделала, что увидела, тогда не было разумного объяснения, почему я внезапно убежала, как только встало солнце.
– Да, – сказала я. – Я тоже это поняла.
Я не собиралась упоминать, что поняла это, потому что планировала отменить встречу. Для этого было уже слишком поздно.
Он был похож на парня из журнала, идущего возле меня большими шагами, показывающими идеальный крой его брюк. Даже несмотря на то, что на улице было все еще душно, он носил пиджак, чтобы дополнить вид. Должна признать, если он собирался играть в доминанта, он одевался соответствующе. Было что-то в хорошо одетом мужчине, который хочет слышать от тебя "Да, Сэр".
Подстраивание под общественное мнение. Но в его случае было что-то большее, помимо этого.
Даже с развязанным галстуком и закатанными выше локтей рукавами он излучал определенную власть. Возможно, даже особенно ярко. Потому что тогда было понятно, что он не полагался на какой-то костюм. Он был рожден в этой роли. Он командовал сотнями, возможно, даже тысячами людей в обычные дни. Люди не могли сказать ему «нет». Они слушались его по щелчку его пальцев.
Он не знал, как жить иначе.
Мы дошли до его дома в тишине, и только когда мы оказались в огромном фойе, я осознала, что не знала, что ему сказать. Но очевидно, говорить что-либо было не нужно. Он направился к библиотеке и показал мне жестом следовать за ним – легкое движения пальцами, но безошибочное и не нуждающееся в словах.
Не спрашивая, я последовала за ним.
Он сел за свой стол, и я устроилась напротив него. Ощущение было такое, словно меня вызвали к директору. Идея встать и убежать была соблазнительной, очень соблазнительной. Я не хотела говорить об этом. Не хотела объяснять себе или слышать его оправдания, почему он был таким, каким был.
– Я знаю, что была причина, почему ты ушла так рано, – сказал он. – Так что, просто скажи мне.
Делая глубокий вдох, я осторожно следила за его реакцией. Сейчас или никогда.
– Я видела кое-что на твоем компьютере.
Наступил момент останавливающей сердце тишины, прежде чем он отреагировал.
Он ухмыльнулся.
– Ты шпионила.
– Я не шпионила. – Мгновенно, я стала защищаться, скрестив руки на груди. – Я просто открыла твои закладки. Мне было любопытно.
– В какой вселенной это не считается шпионством? – Он поднял брови. – Закладки мужчины – это личное. Это похоже на то, что кто-то заглянет в твою сумочку.
Съежившись, я слегка поерзала на месте. Знала, что он был прав. Если бы я поймала его за подобным действием по отношению ко мне, то убила бы его. Вот вам и утверждение Мэдди, что именно он будет защищаться. Я решила аккуратно проигнорировать его вывод в том, что я не пойму понятие приватности, если только он не проведет аналогию с чем-то чисто женским.
Ах.
– Кто дает кому-то воспользоваться компьютером, не зайдя изначально в гостевой аккаунт? – бросила я вызов.
Он просто усмехнулся.
– Кто-то, кто доверяет своим друзьям.
Я не могла не закатить глаза.
– И я должна поверить, что это ты?
– Что, думаешь, что я подстроил это? – Он сделал руками «кто, я?» жест. – Ты попросила меня воспользоваться моим компьютером.
– Нет, ты предложил, – я исправила его.
Он усмехнулся.
– Да, я предложил. Как глупо. Думал, что ты не будешь рыться в моих закладках, словно в поисках материала для шантажа. – Отклонившись на стуле, он посмотрел на меня, выражение его лица стало серьезным. – Я знаю, что ты видела, Дженна. И знаю, что по какой-то причине это выбило тебя из колеи, потому что ты пыталась улизнуть при первых лучах солнца. Но я не знаю, почему, и не узнаю, пока ты не скажешь мне.
Действительно? Это не было очевидным для него?
Я все еще мучительно пыталась найти слова, чтобы объяснить что-то настолько простое. Как он мог не понять?
– Разве я не был достаточно прямым в том, что это соглашение чисто платоническое? – спросил он. – Тебя не должно волновать, нравятся ли мне секс-игры с воздушными шарами или лизание глазных яблок, – он сделал паузу. – Мне не нравится, к твоему сведению, если тебе интересно. Суть в том, что, даже если бы это было и так, это было бы не важно, если только ты не придерживаешься мнения не иметь дел с людьми, чьи извращенные вкусы не совпадают с твоими.
Я чувствовала, как мои губы превращаются в тонкую, неодобрительную линию. Это должно выглядеть ужасно, словно я осуждающая учительница, судящая его за то, что меня не касается. Но я не могла просто притвориться, что это не волновало меня.
– По крайней мере, лизать чьи-то глазные яблоки – унизительно. – сказала я.
Он моргнул, но выражение его лица не изменилось. Спустя мгновение он встал и вышел в коридор. Я смотрела ему вслед, гадая, действительно ли он будет вести себя так, словно я не сказала ни слова.
Я проследила за ним на кухню.
Наконец, он повернулся и посмотрел на меня. Он доставал что-то из бара.
– Если мы собираемся говорить об этом, я сделаю себе выпить. Что хочешь? Мартини с лимоном?
Я скривилась.
– Не это я заказывала в баре.
– Но это твой любимый напиток, – это не был вопрос. Он отвлекся на заполнение шейкера льдом. – Но, по какой-то причине, ты не часто себя балуешь. Возможно, ты думаешь, что это сильно по-девчачьи, или слишком экстравагантно, или слишком сладко, или очень калорийно. Черт знает.
В моей груди появился узел разочарования. Не такое направление должен был принять наш разговор.
– Хорошо, Шерлок Холмс. Ладно. Да, я буду Мартини с лимоном. Не то чтобы ты мне давал какой-то выбор.
Я села за кухонный остров.
– Это было меню, – объяснил он, подходя ко мне со стаканом. – Специальное меню коктейлей в баре. Ты смотрела на него и все время держала палец возле "Диетический Мартини с лимоном". – Он сделал глоток своего Джека с колой. – Не то чтобы тебе нужны диетические напитки, заметь.
– Я буду пить, что хочу, спасибо, – я посмотрела на него. – Вижу, ты сам любишь сладенькое.
– В этом нет ничего плохого, – он сел рядом, но через несколько табуретов от меня, оставляя пространство между нами. – Мы не можем все пить только текилу и стучать опрокинутым стаканом по столу.
Я должна была засмеяться.
– Думаешь, Джеймс Бонд любил шлепать женщин?
– Ох, определенно. – Он улыбнулся. – У него явно лицо мужчины, который встревает в маленькие грубые игры то там, то здесь.
– Ха, – я сжимала свои колени, защищаясь, но не понимая, почему. – Я всегда думала, что любой мужчина, уверенный в своей мужественности, не будет нуждаться в том, чтобы ударить женщину.
Выражение его лица немного смягчилось.
– Мне не нужно это, – сказал он. – Если кому и нужно, то им.
Мое сердце сжалось.
– Так значит, так ты смотришь на это, да?
Вздох разочарования покинул его губы.
– Это не то, как я смотрю на это, это правда. Неужели ты действительно думаешь, что я принуждаю кого-то заниматься чем-то, чего они не хотят? Я создаю впечатление такого парня?
– Я не знаю! – простонала я. – Я на самом деле не знаю тебя. Но я знаю, что люди могут скрывать свою истинную натуру. Это легко. И в единственный раз, когда я встретила тебя не в настроении, ты повел себя со мной, словно я никто, – я не намеревалась говорить о нашей первой встрече в магазине, но это просто вырвалось. – Ты повел себя со мной, словно я значу меньше тебя. Возможно, твои оправдания были правдивыми, возможно, ты действительно был уставший и не в себе. Или, возможно, так ты себя на самом деле чувствуешь, и у тебя просто не было сил скрыть это.
Я ожидала от него предсказуемой реакции – обиды, возможно даже криков на меня. Но он просто сел обратно и скрестил ноги. Мне стало интересно, сколько раз ему приходилось иметь такую беседу с женщиной, и почувствовала холод.
– Дженна, – сказал он, – если бы ты ничего не значила, я бы не разговаривал сейчас с тобой. Ты важна. Не верь мне по поводу чего угодно, назови меня лжецом, назови неискренним, но не сомневайся в своей значимости для меня.
Его взгляд встретился с моим, такой серьезный, у меня не было другого выбора, кроме как поверить ему. Даже если ничего из этого не имело смысла, я не могла спорить с его логикой.
Почему я важна для него – совершенно другой вопрос, задать который я была не готова.
Делая глубокий вдох, я боролась за то, чтобы оставаться рациональной. Это был миф, что пагубные, контролирующие мужчины не способны править с эмоциями, что каждая плохая вещь, сделанная ими, случилась по вине страсти. Их выборы были холодными, расчетливыми, предназначенные для завлечения и преклонения в незаслуженной симпатии. Я должна была помнить это. Более вероятно, что мистер Чейз – волк в овечьей шкуре.
– Хорошо, – сказала я. – Значит, скажи мне, почему ты в... этом.
Уголок его рта изогнулся от моего тона.
– Есть ли что-то, что я мог бы сказать и это изменило бы твое мнение? – размышлял он вслух, не совсем ожидая, что я отвечу. – Что же, я не всегда был в этом. Если тебе так лучше. Одна женщина спросила меня, сделаю ли я подобное. Ей нравилась вся идея БДСМ, отношения доминирования и подчинения. Но культура не позволяла. Она была, вроде как... старомодной, предполагаю. Она сказала мне, что искала и, наконец, нашла версию, которая подходила ей.
– Когда я начал изучать эту версию, по коже побежали мурашки, как и у тебя. Это не казалось правильным. Все было против того, чему меня учили, казалось регрессивным, казалось... ну, мне не нужно говорить тебе. Это не совсем отличалось от "нормального" БДСМ, но ощущалось другим миром. Чувствовалось более серьезным – менее походило на игру. Я сказал ей нет. Мне от этого было неуютно. Я смотрел на нее и просто не мог представить, что буду вести себя как суровый родитель. Это было неприятно. Я слишком уважал ее.
Он остановился, невесело улыбаясь своему стакану.
– По крайней мере, так я говорил себе.
Спустя мгновение он снова начал, на этот раз мягче, его тон был полон уверенности в своих словах.
– Наконец, я понял, что если уважал ее, действительно уважал, я бы доверился ее желанию. Я обращался с ней, словно она была хрупкой. Словно пытался быть осмотрительным. Она просила меня жить фантазией «Мистер Чейз более благоразумен», но вместо этого, я давал ей реальность. Она была достаточно сильна, чтобы понять, чего на самом деле хочет и признать это, даже в обществе, которое могло наказать ее за желание именно того, чего должны были хотеть женщины всего пару столетий назад.
Я ожидала какой-то страстной защиты, но он говорил, словно цитировал женский конспект. Я почти фыркнула, выпивая последний глоток мартини.
– Значит, домашняя дисциплина это революционный акт?
Он приподнял бровь в ответ на мой скептический тон.
– Наша культура создает определенные желания, выращивает их и затем осуждает тебя, когда ты действительно хочешь воплотить их. Тебе только дозволено "знать свое место" до тех пор, пока это не приносит тебе удовольствие, – его глаза сверкнули. – То есть, к черту это. К черту их всех!
– О, Боже, – говорю я, глядя вниз на пустой стакан. – Думаю, это первый раз, когда кто-то говорит мне эту реплику.
– Это не реплика, – говорит он серьезно, немного наклоняясь ко мне. – Я имею это в виду. Каждое слово.
– Да, что же. – Я осмотрелась, ища выхода, которого не было. – Думаю, тебе придется найти кого-то другого, кто бы помог тебе возродить патриархат через порку.
Бен отклонился обратно на стуле, вынужденная улыбка растягивала его рот.
– Я не предлагаю тебе это, – сказал он. – Просто объясняю. Это не возврат в прошлое, а просто безобидное развлечение.
Это было совсем не той беседой, которую я хотела вести с кем-либо, не говоря уже о практически незнакомце, который хотел, чтобы я притворялась его женой. Но казалось, что я застряла тут.
– Послушай, я понимаю, – сказала я. – Я не ханжа. Я понимаю бондаж и повязки на глаза, понимаю, что небольшая боль может быть иногда приятной. Но я просто не могу понять, как из это можно превратить в стиль жизни. Настоящие наказания. Двадцать четыре часа, семь дней в неделю ползать кругом только в фартуке. Это просто... звучит утомительно для меня.
– Никто не говорит, что это должно быть семь дней в неделю, – Бен медленно крутил свой стакан, держа его большим и указательным пальцами, ухмыляясь. – Думаю, ты представляешь себе это.
– Но в этом суть, правда? Двадцать четыре на семь? Абсолютная смена власти? – Я испытывала его украденными фразами, которые едва ли понимала, но приторно сладкая водка развязала мой язык, и я не могла остановить себя. Я хотела какого-то обоснования. Было достаточно легко увидеть, почему он мог наслаждаться этим, почему бы любой мужчина наслаждался – но зачем какой-либо женщине на земле добровольно становиться домашней рабой?
Он кивнул, медленно.
– Да, это все входит в понятие. Но все оно разное. То, что делаю я – игривая версия. Соглашение. Я могу остановиться в любой момент.
Соглашение. Не звучит слишком-то сексуально.
Выдыхая полные легкие воздуха, который поднял мою длинную челку и разметал ее по лбу, я посмотрела на Бена. Он был прав. Он не должен был сидеть тут и объяснять мне что-либо, но он это делал. Даже если это звучало так, что он использовал самую поверхностную, политически правильную отговорку, которую только мог, была она основана на правде или нет... он пытался.
Я нахмурилась над остатками напитка. Возможно, только возможно, он был честен. Возможно, именно так он себя чувствовал. Мне было сложно поверить, сложить воедино весь набор Бенджамина Чейза. Он был противоречив. Я хотела, чтобы моя жизнь была простой.
И все же, я все еще раздумывала о браке по расчету с миллиардером, который хотел отшлепать меня. Это было как угодно... но не просто.
Подождите.
Я сделала крутой поворот в собственных мыслях, проверяя то, что только что пришло мне на ум. Хотел отшлепать меня.
Меня.
Он никогда не показывал этого. По факту, все, что я ошибочно приняла за истинный интерес, очевидно, было лишь его охотой на кого-то достаточно отчаянного, чтобы согласиться на его сумасшедший план. Если я ему нравилась – то есть, действительно нравилась, не отступил бы он от всей "Я должен жениться на тебе" ерунды и не приложил бы усилия для того, чтобы действительно сначала переспать со мной?
То есть, наверное. Мне было сложно придумать лучшее развитие событий в такой ситуации.
Он начал говорить после долгой тишины.
– И снова, для ясности, я не пытался скрыть это от тебя, я просто не думал, что тебе так важно это знать. Последнее, что я хочу – сделать все еще сложнее, чем уже есть. Очевидно, мы будем разыгрывать пару только на публике. Я ничего большего не ожидаю от тебя, – он бросил на меня взгляд. – Что, я уверен, облегчение для тебя, так что не буду беспокоиться и говорить о том, что это двусторонне.
Слегка смеясь, я поставила стакан.
– Значит, это все? Ты не хочешь, чтобы мне нрави... чтобы я ходила с тобой в эти клубы, или что там?
Он покачал головой.
– Это не было частью сделки.
То, что он все же не говорил, отражалось в его глазах. Он хотел, чтобы я ходила с ним в те клубы. Я слышала колебание в его тоне, словно он надеялся спросить меня об этом позже, облегчить мне путь. Как только я бы почувствовала себя комфортно с ним и опустила бы защиту. Или, возможно, я просто представляла себе это.
– Я помню твои слова, что это «да» с условиями, – продолжил он. – Но я надеюсь, что это не считается одним из них.
Даже после долгого сна, который должен был помочь мне проветрить голову, я все еще чувствовала себя запутанной. Вымотанной, немного чувствительной, интересуясь, думала ли я о нем, шлепающем меня, потому что действительно хотела этого или потому, что эта мысль была подсажена ко мне в голову. Потому что его татуировки делали меня глупой, и я хотела, чтобы он коснулся меня, даже если это было не то касание, которого я ожидала.
