Текст книги "Безумный роман (ЛП)"
Автор книги: Мэгги Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Мэгги Райли
Безумный роман
Перевод: Катерина Сорокина
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Bad Banny
Оформление: Eva_Ber
Глава 1
РИГАН
Это явилось мне во сне.
Подобное происходит часто. Я забираюсь в постель, мои мысли заняты совершенно обычными вещами: какой будет погода на завтра, куда пойти обедать, метафорическое использование цветов в шекспировских сонетах. С такими мыслями, циркулирующими в моей голове, я засыпаю. А потом БАМ! Вдохновение.
Иногда оно расплывчато. Намек на нечто большее, что-то более существенное. То, что мне придется выяснить с помощью карт Таро или, возможно, астрологической карты.
Но прошлая ночь не нуждалась в объяснениях.
Я увидела свою подругу Элли, блистающую в свадебном платье. Она стояла в театре, где мы работали. Там, где она должна была выйти замуж за Шейна, – мастера на все руки, в которого она влюбилась прямо у меня на глазах.
В моем сне она выглядела потрясающе. Он выглядел потрясающе. Но не освещение. Оно было просто ужасным. Яркий свет флуоресцентных ламп ослеплял их своей яркостью.
Элли смотрела на меня, ее глаза были круглыми от беспокойства.
– Помоги, – проговорила она.
Я хлопнула в ладоши. И все изменилось.
Внезапно театр наполнился прекрасным золотым сиянием. Это было потрясающе. Кожа Элли словно светилась изнутри, платье блестело, свет отражался от каждой, даже самой маленькой бусинки. Казалось, вся комната будто вышла из сказки. Волшебство. Красота.
Элли и Шейн приблизились друг к другу, излучая любовь, и как только они поцеловались, я проснулась.
«Черт, – подумала я, – нужно до свадьбы устранить проблемы с освещением».
Вот почему, вместо того чтобы находиться за кулисами с остальными подружками невесты, я стояла на верхушке лестницы, а мое платье задралось выше колен. Я пыталась починить освещение. Как во сне. Идеальное теплое сияние.
Потому что было ясно – если я не сделаю все правильно, судьба брака Элли и Шейна окажется под угрозой. Я не сомневалась в своих снах. Они часто оказывались вещими.
Если бы мои родители увидели меня сейчас, они пришли бы в ужас. Они всегда приходили в ужас от моего поведения и, конечно же, не одобрили бы, если бы их дочь – самая младшая наследница состояния Ричмондов – стояла на верхней ступеньке лестницы в театре «Дыра в стене» с пятном грязи на руке, пытаясь получить идеальную цветовую гамму для свадьбы, начинающейся через девяносто минут.
Я бросила быстрый взгляд на свой телефон, также опасно балансирующий рядом со мной на лестнице. Дерьмо. Начало свадьбы – через шестьдесят минут. Неудивительно, что Элли послала за мной нескольких подружек невесты. Последней она послала Джоанну, которая сейчас стояла у подножия лестницы, постукивая каблуком.
– Я почти закончила, – сказала я ей, прикрывая свою задницу.
Не то чтобы она мне поверила.
Она смотрела на меня, нахмурившись.
– Пожалуйста, скажи мне, что у тебя не было ни одного из твоих «видений».
Джоанна, как всегда, выглядела прекрасно, и я уже давно перестала сравнивать себя со своей великолепной лучшей подругой.
– Это было не совсем «видение», – сказала я ей. – Всего лишь сон. Можешь подать мне световой фильтр?
Она сделала то, о чем я ее попросила.
– Что не делает его менее странным.
– Это не займет много времени.
– Твои сны – не явь.
«Доверься Джоанне, она во всем разберется. Не только в отношении света, но и во всей моей жизни. Потому что она права». По многолетнему опыту я знала, что погоня за этими мечтами может привести к большой душевной боли. Но они также могут привести к чему-то великому. Это моя философия. В каждом исходе есть хорошее и плохое. Если ты сосредоточишься на хорошем, то это делает плохое стоящим. Или, по крайней мере, будет не так больно.
Например, когда я сказала родителям (в первый раз), что хочу заниматься искусством, а не просто быть их представителем-меценатом, они отправили меня в школу-интернат, чтобы изменить это. Некоторые люди могут классифицировать это как плохой результат. Но если бы меня не отправили в Миллетскую Академию, я бы никогда не встретила Джоанну, которая была потомком основателя школы и единственным человеком, из всех встречаемых мною когда-либо – кроме моих двоюродных бабушек – которая любила театр так же сильно, как я.
Так что, несмотря на то, что я провела месяцы в слезах из-за тоски по дому, я культивировала дружбу, которая продолжалась после школы. Дружба, которая привела к созданию того самого театра, в котором я сейчас стояла. Всегда был хороший исход, но иногда нужно просто смотреть немного пристальнее, чтобы найти его. Иногда требуется больше времени, чтобы обнаружить хорошее.
Эта моя философия, вероятно, и была причиной того, что Элли попросила меня помочь ее брату Джошу выбраться из его нынешнего состояния. Бывший питчер малой лиги (прим. подающий, в бейсболе это игрок, который бросает мяч с питчерской горки к дому, где его ловит кетчер и пытается отбить бьющий), он недавно переехал в Нью-Йорк по настоянию своей сестры. Насколько я поняла, он получил травму и теперь не мог заниматься спортом профессионально. Это выбило его из колеи, и ему не очень хорошо удавалось вернуть свою жизнь в нужное русло. Именно с этим я и должна была помочь ему.
Все это должно было быть завуалированно, но я никогда не умела притворяться – именно поэтому я и не становилась актрисой. И было совершенно очевидно, что Джош довольно колючий парень. Я была уверена – единственная причина, по которой он до сих пор не понял нашего с Элли плана, была его рассеянность из-за переезда в Нью-Йорк и свадьбы Элли.
– Ему просто нужен друг прямо сейчас, – сказала мне Элли.
– Уверена, у него полно друзей.
Я не могла представить, что кому-то вроде него не хватает дружбы.
– У него есть друзья – в Небраске, – объяснила Элли. – Ему нужны друзья здесь. Кто-то, кто познакомит его с городом.
– Не знаю, подхожу ли я для этого, – честно призналась я ей. – А как же Шейн?
Будущий муж Элли казался куда более логичным выбором.
– Ему нужно разбираться со свадьбой, – сказала она. – Мы обе это знаем.
Я закусила губу.
– Ты – самый жизнерадостный человек из всех, кого я знаю, – сказала Элли. – Нужен кто-то, кто не даст ему отсиживаться в квартире и смотреть телевизор весь день. Кто-то счастливый. Оптимистичный. А Джоанна – не самый яркий лучик солнца.
– Ты хочешь, чтобы я извела его своим дружелюбием.
– Вот именно, – улыбнулась мне Элли. – Хотя бы до окончания медового месяца.
Я соскочила с лестницы, чтобы посмотреть на новое освещение снизу. Все равно не так. Я повернула голову, пытаясь понять, что можно изменить. Вместо этого у меня закружилась голова. Скинув обувь на каблуках, я потащила лестницу в противоположную сторону комнаты к другим лампам, которые нужно было настроить. Возможно, это станет волшебным решением проблемы.
Я не возражала проводить время с Джошем, какими бы короткими и довольно безличными ни были те времена. В конце концов, вряд ли найдется на свете женщина, которая откажется от возможности провести время с Джошем Лоусоном. Бывший питчер малой лиги был, мягко говоря, великолепен. У него было несколько общих черт с сестрой, включая густые темно-каштановые волосы, которые всегда выглядели немного растрепанными, но все остальное было на сто процентов мужским. Высокий и широкоплечий, он обладал телом атлета. Я случайно столкнулась с ним пару раз и поняла, что он в отличной форме. Гора мускулов.
И хотя он, казалось, каждый раз хмурился рядом со мной, я несколько раз видела его с племянницами и племянниками, и, черт возьми, когда он улыбался, это преображало все его лицо. Он все еще был очень привлекательным, даже когда был сердитым – вся эта сексуальная брутальная мужественность полностью работала на него – но у меня была настоящая слабость к парню, который мог смеяться, и когда Джош был счастлив, он откидывал голову назад и беззаботно смеялся. Этого было достаточно, чтобы у любой девушки подогнулись колени.
Но какие бы фантазии у меня не были о Джоше и его сексуальном смехе, они останутся фантазиями. Потому что он не только брат моей подруги, но и не из тех парней, которые западают на таких девушек, как я. У меня было достаточно неудачных школьных увлечений, чтобы знать, что роман между спортсменами вроде Джоша и театральными ботаниками вроде меня бывает только в кино.
Кроме того, у меня и так было достаточно забот. В театре дела шли хорошо – у нас за плечами было два спектакля, с хорошими отзывами, но с ними появились и ожидания. Я снова слезла с лестницы, на этот раз пройдя через всю комнату так, как это делали на свадьбе. Почти так, как надо. Действительно, очень близко. Я оттащила лестницу к другому ряду ламп. Я начала потеть, и очки продолжали сползать на нос. Несомненно, я выглядела восхитительно.
Я вскарабкалась обратно на лестницу, шея болела оттого, что я смотрела вверх. Я потерла ее, глядя на свет.
– Ведите себя хорошо, – пригрозила я им.
Уже не в первый раз я беседовала со светом в театре. У меня была привычка делать это перед каждым открытием. Способ справиться с нервами, я полагаю. Мы должны были соответствовать той репутации, которую создали, и я находила это более пугающим, чем запуск самой первой постановки. И я застряла на месте.
Если и существовала режиссерская версия писательского ступора, то она была у меня. Я понятия не имела, что делать для нашего следующего шоу, а мне нужно было что-то быстро придумать. И хотя мои сны, по-видимому, были рады оказать мне содействие в решении проблем с освещением, они не делали абсолютно ничего, чтобы помочь мне выбрать наше следующее шоу. Плохо уже то, что наша последняя постановка закрылась до того, как мы объявили о следующей, но свадьба была тем предлогом, которым я воспользовалась. После сегодняшнего дня у меня не будет больше оправданий, и если мы будем ждать дольше, люди в отрасли начнут судачить. А ведь никто не любил сплетен больше, чем театральные ботаники. Если бы кто-то шепнул, что мы замедляемся или теряем хватку, эта информация быстро распространилась бы и повлияла бы на явку на прослушивание, что могло привести к катастрофе.
Моя прическа начала расплетаться. Я чувствовала, как мои волосы выбиваются из красивого пучка, в который их собрал парикмахер Элли. Мои прямые волосы были склонны к этому. Требуется много лака и тонны заколок, чтобы заставить их держать форму дольше часа.
Тыльной стороной ладони я откинула волосы назад. Они снова упали. Я подула на них. Когда они опять упали на мое лицо, я сдалась.
Именно фамилия Джоанны привлекла к нашей первой постановке хоть какое-то внимание, но мы не могли продолжать «выезжать» на ней так долго. И даже если бы я не сменил фамилию, отделившись от своей известной семьи, я все равно не смогла бы обратиться к ним за помощью. Они ясно дали понять, что единственный способ вернуть мне их благосклонность – это забыть все эти «глупые театральные штучки» и обратить внимание на более серьезные вещи. Например, как вернуться в юридическую школу. Так что в этом отношении я была сама по себе. Это была борьба за то, чтобы быть отвергнутой ими – не только финансово, но и эмоционально – но я не собиралась жертвовать всем, ради чего я так тяжело работала. Не сейчас. Мы были начинающим театром с приличным началом, но мы должны были продолжать работать, создавая театр, который был хорошим и последовательным.
Это была моя работа. Хотя я ценила вклад девочек, но и Джоанна, и Элли больше интересовались бюджетами и графиками. Я была творческим двигателем всего, и хотя поначалу наслаждалась возможностью делать все, что хочу, начала чувствовать себя подавленной.
В последнее время я испытывала много сомнений и страха. Два чувства, которые я терпеть не могла. Мои двоюродные бабушки всегда говорили, что любая мысль или чувство, которые не являются позитивными, истощают чью-то душу, и я верила в это. К сожалению, моя душа истощалась регулярно – каждый раз, когда я смотрела на идеи для следующей постановки, я находила что-то неправильное в каждой концепции.
Я снова подняла светофильтры, пытаясь вспомнить, как это было во сне, желая, чтобы они были немного более конкретными.
Глава 2
ДЖОШ
Есть вещи, перед которыми парень просто не может устоять. Пиво на бейсбольном матче, раритетная машина или улыбка красивой девушки. И хотя мне нравится все это, последнее способно поставить меня на колени. Я бессилен. Особенно перед щербатой улыбкой моей любимой племянницы Эмили.
Ради этого ребенка я сделаю все, что угодно. Выучить все тексты ее любимых диснеевских песен? Есть. Отвезти ее на чаепитие в «Плазу»? Готово. Одеться как горничная Мэриан, чтобы она могла играть Робин Гуда? Выполнено.
А сейчас я был в 90 минутах от того, чтобы пройти по проходу в ярко-розовом бумажном корсаже размером с бейсбольную перчатку. Потому что она сделала его для меня. Но, по крайней мере, не я выходил замуж. Конечно, я, вероятно, получу несколько странных взглядов, но в конечном итоге все глаза будут обращены на настоящую звезду шоу – Элли.
– Она сказала, чего хочет? – спросил я у Эмили, которую отправили за мной.
Эмили покачала головой, ее кудряшки подпрыгнули. Они были уложены в локоны в стиле Ширли Темпл – что-то, что истинный мужчина не должен был уметь идентифицировать. Но я вырос с тремя сестрами, одна из которых была большим театралом. И так как по возрасту ближе всех мне была Элли, мюзиклов я увидел гораздо больше, чем любой другой подросток.
Не то чтобы это не сослужило мне хорошую службу. В старших классах мои знания в таких вещах давали мне преимущество, когда дело доходило до свиданий. Черт, просто зная названия мюзиклов, я трахался не один раз. Или, может быть, своим успехом у женщин я был обязан бейсбольной форме. Дамы, казалось, любили эти белые брюки, и, будучи питчером низшей лиги, я всегда был более чем счастлив показать им свой знаменитый «крученый мяч».
Но теперь все это позади.
Эмили железной хваткой вцепилась в мою руку и потащила в номер для новобрачных. Или, скорее, за кулисы, которые маскировались под люкс для новобрачных. Когда Элли сказала семье, что они с Шейном собираются пожениться в театре, где она работала, мама неделю отказывалась с ней разговаривать. Обе другие мои сестры пошли традиционным путем – большая белая церковь со скамейками в два ряда.
Элли была далека от традиций. Если она хочет выйти замуж в театре «Дыра в стене» в Нью-Йорке, то, черт возьми, она выйдет замуж в театре «Дыра в стене» в Нью-Йорке. В конце концов, мама пришла в себя и даже призналась вчера вечером на репетиции ужина, что это был замечательный выбор, который идеально подходил Элли.
И оказалась права. Бродвейскому театру не исполнилось и года – любимый проект старшей дочери одной из богатейших семей Манхэттена. Джоанна Миллет владела театром «Дыра в стене», который стал известен своими авангардными постановками под руководством нового, но признанного критиками режиссера Риган Беннетт. Элли подружилась с ними обоими после того, как подписала контракт на постановку их первого шоу, в конечном счете, приняв постоянную должность в театре.
В театре, который в настоящее время был украшен огнями и цветами. Я не был экспертом по украшениям, но даже я думал, что место выглядит красиво. Вестибюль был полон гостей, но крошечной Эмили удалось протиснуться сквозь них. Мы миновали театр и прошли по коридору за кулисы, где моя племянница без стука распахнула дверь.
Комната взорвалась женскими криками, и прежде чем я успел сориентироваться, чья-то рука быстро закрыла мне глаза.
– Что ты тут делаешь? – возмутилась мама. – Тебе нельзя видеть невесту.
– Это правило касается только жениха, – услышал я ответ Элли. – И это я попросила Эмили позвать его.
Руку с моих глаз убрали, и я увидел свою сестру, стоявшую передо мной в свадебном платье. Она была прекрасна. Я не был слишком сентиментален и мягок, но, глядя на Элли в белом платье и вуали, я почувствовал подозрительный комок в горле. Я проигнорировал его. Бывшие бейсболисты младшей лиги не проявляли эмоций на свадьбах. Даже на свадьбе сестры. Если я не плакал, когда моя карьера закончилась, то точно не буду плакать и сейчас.
Я откашлялся.
– Ты звала меня?
Покусывая нижнюю губу, Элли кивнула. Теперь я увидел, что, несмотря на свою красоту, невеста выглядела немного измотанной. Очевидно, что-то пошло не по плану. И Элли, будучи планировщиком, явно волновалась из-за этого.
– Мне нужно, чтобы ты нашел пропавшую подружку невесты, – сказала она мне.
Я оглядел комнату, полную женщин. Мама была там, разговаривала со старшими сестрами. Эмили беспокоилась о будущей невестке Элли, Меган, и соседке Элли по комнате в колледже, Лиз. А в углу сидела Джоанна, которая только что пришла. Не хватало только…
– Тебе нужно, чтобы я нашел Риган? – спросил я, хотя знал ответ.
Я попытался подавить раздраженный вздох, последнее, чего мне сейчас хотелось, – отправиться на поиски очкастой подружки невесты Элли. С тех пор, как я переехал в Нью-Йорк и началась подготовка к свадьбе, Риган стала постоянно присутствовать в моей жизни. Она, казалось, была повсюду, сводя меня с ума своей неустанной жизнерадостностью и позитивным отношением ко всему. Я провел последние несколько месяцев, совершенствуя свою сварливость, а Риган, казалось, была одержима ее устранением. Если бы Элли не была так сосредоточена на свадьбе, я бы предположил, что моя сестра попросила Риган побыть моей нянькой.
Потом я вспомнил, что моя сестра хороша в многозадачности.
Я прищурился, глядя на Элли. Не могло быть совпадением, что Риган сидела рядом со мной на каждом свадебном мероприятии. Или что ей всегда нужна помощь в транспортировке или настройке вещей. В этот момент до меня дошло, что с момента переезда в Нью-Йорк, я видел Риган чаще, чем родную сестру.
Черт! Меня подставили, а я даже не понял этого!
Я скрестил руки на груди и уставился на сестру.
– Хорошая попытка.
– О чем ты? – спросила она, разглядывая свой вездесущий список дел.
– Я знаю, что ты делаешь, – ответил я.
– Э-э, пытаюсь выйти замуж? – она сердито посмотрела на меня. – Чего я не могу сделать, пока не будет всех подружек невесты.
– Зачем тебе нужно, чтобы ее забрал именно я? – спросил я, махнув рукой в сторону остальных. – В твоем распоряжении целая комната.
Элли отложила свой список. Плохой знак.
– Думаешь, я не пыталась? Она говорит, что уже идет, но так и не приходит. Поэтому мне нужен тот, кто сможет буквально притащить ее сюда, – Элли махнула на остальных. – А они все на каблуках.
– И никто не хочет портить ногти, – добавила Джоанна.
Элли кивнула и еще раз огляделась, когда Джоанна пересекла комнату. Не то чтобы я мог винить ее за это. Я бы сделал то же самое, если бы уже не заметил, что платье Джоанны делает с ее фигурой Мэрилин Монро. На ней было то же самое простое черное платье, что и на всех других подружках невесты, но, казалось, она вываливалась из него.
– Джоанна, – начала Элли, глядя на грудь подруги широко раскрытыми глазами.
Если Джоанна и обиделась, то не подала виду, она вытащила из сумочки черную шаль и накинула ее на плечи, тут же скрыв щедрое декольте.
– Вот почему я всегда ношу пиджаки, – сказала она Элли.
Мне удалось сфокусировать свой взгляд на другом. Джоанна, может быть, и была великолепна, но она такая же теплая и пушистая, как сосулька. Мужчина может отморозить себе яйца одним лишь взглядом на нее. И даже если бы я был готов рискнуть, я не почувствовал ни единой искры влечения.
На самом деле отсутствие интереса было одной из причин, по которой я решил переехать в Нью-Йорк. Когда я еще выступал за «Охотников за штормами», у меня никогда не было проблем с поиском женщин, которые мне нравились. Хотя я никогда не пользовался на-все-готовыми-фанатками, которые, казалось, следовали за командой, все еще было много великолепных, заинтересованных женщин, чтобы привлечь мое внимание.
Но после того, как я сломал плечо, после того, как мой бывший лучший друг и менеджер в одном лице сбежал с моими сбережениями, и после нескольких месяцев в Небраске, проведенных за видеоиграми, я обнаружил, что стал намного более разборчивым, когда дело касалось женщин, с которыми я спал. Может быть, даже чересчур разборчиво, учитывая, что прошло много времени с тех пор, как я занимался сексом, который не включал в себя мою собственную руку.
Нью-Йорк был моей попыткой изменить это. Не просто запустить мое либидо, а запустить мою жизнь. Если бы не Элли, я бы, наверное, остался в Небраске. Стал бы очень, очень хорош в видеоигре Call of Duty и нашел бы способ продолжать игнорировать то, насколько я был несчастен. Но моя надоедливая младшая сестренка видела насквозь всю эту чушь «я в порядке», которую я продолжал пихать всем подряд, и заставила меня что-то с этим сделать.
Так что подставил я ее или нет, я ей должен. Мой звездный час. Я пригладил рукой волосы.
– Где она? – спросил я.
– Она сказала, что пошла забрать сумочку из кабинета, – ответила Элли. – Но она пошла в театр, чтобы разобраться с освещением.
– С освещением? – настороженно спросил я.
– Что-то насчет смены фильтров, – ответила Элли. – Она сказала, что ей приснился сон, как сделать их лучше.
Сон? Ну да. Я отчетливо представлял себе, как Риган в очках в толстой оправе с воодушевлением рассказывает Элли о своем новом видении схемы освещения свадьбы и о том, как она пришла к ней во сне.
– Прекрасно. Я схожу за ней.
– Спасибо. Я твоя должница.
– Нет проблем.
Я уже чувствовал себя придурком за то, что не согласился сразу. Может, я ошибался, когда говорил, что моя сестра пытается внедрить Риган в мою жизнь, чтобы ее хорошее отношение передалось мне.
Но потом Элли посмотрела на меня широко раскрытыми невинными глазами. Слишком широко раскрытыми и слишком невинными. Она улыбнулась мне, и я понял, что меня разыграли. Меня хорошо разыграли.
Я вздохнул, и она похлопала меня по руке.
– Ты же знаешь, я делаю это только ради тебя, – она толкнула меня к двери. – И помни – если будет нужно, донеси ее.
Не то чтобы Риган мне не нравилась. На самом деле, я был почти уверен, что с научной точки зрения невозможно не любить Риган Беннетт. Потому что она была милой. Очень, очень милой. Как щенок золотистого ретривера. Милое было для меня привычным – в конце концов, я был со Среднего Запада – но Риган превзошла всех знакомых мне людей. Она была дружелюбной, жизнерадостной и неизменно позитивной. Это нервировало.
Каждый раз, когда я ее видел, на ее лице играла широкая улыбка, а большие карие глаза за стеклами очков в черной оправе блестели от возбуждения. Потому что это было еще одной особенностью Риган. Она вела себя как профессиональная болельщица, но выглядела как помесь Венди Адамс (прим. персонаж известной серии комиксов «Семейка Аддамс», а также сериалов, мультсериалов и кинофильмов по ним. Девочка с двумя косичками) и Одри Хепберн. Риган была высокой и стройной, с гладкими темными волосами, разделенными прямым пробором. Я никогда не видел ее ни в чем, кроме черного. Черная водолазка, черные капри, черная футболка и неизменный черный комбинезон.
И она говорила. Без остановки. Обо всем. Ни о чем. На днях, на репетиции свадебного ужина, она всю ночь говорила о симбиотической связи между культурными изменениями и музыкальным театром. Страстно. Если я считал свою сестру ботаником в этом вопросе, то Риган была ботаником из всех ботаников.
С другой стороны, если честно, причина, по которой она так много говорила, заключалась в том, что в последнее время мне было нечего сказать. Мне было двадцать восемь, и еще несколько месяцев назад вся моя жизнь – вся моя личность – вращалась вокруг способности бросать бейсбольный мяч невероятно быстро. Теперь я не мог сделать даже этого. Было нетрудно догадаться, что мне нечего предложить – и не только в плане разговора.
Моя сестра поручила Риган невыполнимое задание – вернуть парня, которым я был, когда у меня была работа и жизнь мечты. Но они исчезли. Как и тот парень.
Я не был таким неблагодарным мудаком, чтобы не признать, что у меня все еще неплохо получается. У меня была семья, которая любила меня, солидный сберегательный счет, и, судя по всему, я все еще хорошо выглядел в этих белых штанах – но мой драйв исчез. Амбиции, которые двигали меня вперед, исчезли, и я запутался.
И хотя переезд в Нью-Йорк был хорошим решением, это не изменило того факта, что я до сих пор понятия не имел, что буду делать со своей жизнью.
И ни один эксцентричный театральный режиссер в черном – какой бы дерзкой и уверенной она ни была – не изменит этого.
Глава 3
ДЖОШ
Я нашел Риган в театре. Она стояла на самом верху очень шаткой лестницы и возилась с кучей цветного целлофана, или чего-то типа того. Я подавил вздох. Она хотя бы сняла каблуки, прежде чем взобраться на лестницу, но она все еще балансировала, и никто не держал ее за ноги для равновесия.
Она, кажется, даже не заметила, как я подошел, все ее внимание было сосредоточено на целлофане, который она, прищурившись, рассматривала через очки. На ней было то же платье, что и на Джоанне, но, хотя обе девушки были высокими, на этом их сходство заканчивалось. Если Джоанна была как Мэрилин Монро, то Риган была человеческой версией Бэмби, с большими круглыми глазами и слишком длинными ногами.
Только когда я был в нескольких шагах от нее, до меня дошло, что Риган задрала свое платье подружки невесты до колен, давая мне неожиданный взгляд на те самые ноги, о которых я упоминал. Вот только все мои предыдущие сравнения с Бэмби или щенками немедленно вылетели в трубу. После нескольких недель, в течение которых я видел ее полностью одетой, я внезапно столкнулся с бесконечными километрами бледной, гладкой кожи.
Сквозь мое тело будто прошла ударная волна. Я всегда считал себя фанатом женской груди, но, черт возьми, мне никогда раньше не доводилось видеть таких ног. Казалось, они бесконечны. Ее лодыжки были тонкими, икры – изогнутыми и гладкими, а внутренняя сторона коленей выглядела чрезвычайно уязвимой. Я тут же представил, как перекидываю их через плечо, целуя и покусывая нежную кожу ее бедер.
Я остановился, как вкопанный.
Какого хрена? Я был окружен великолепными женщинами Манхэттена в течение нескольких месяцев, и ничего. Но один взгляд на ноги Риган Беннетт, и теперь мой член стоит по стойке смирно? Ладно, ноги впечатляющие, и они, кажется, прикреплены к столь же впечатляющей заднице, но все же. Это последний человек в мире, на которого у меня должен быть стояк.
Потому что она подруга моей сестры. А у меня есть правило. Никогда, никогда не связываться с подругами своих сестер. И учитывая, что у меня много сестер, а у них – много подруг, можно было подумать, что это устранит значительную часть населения – особенно в Небраске – но это никогда не было проблемой.
И все же я здесь. Стою посреди театра, где через час должна выйти замуж моя сестра, впервые за долгое время предавшись сексуальным фантазиям. Фантазиям, которые заключаются в том, чтобы задрать это платье вокруг ее талии и усадить на лестницу на идеальной высоте для меня, чтобы я мог просто наклонился и прижался ртом к ее…
– Джош, привет!
РИГАН
Я даже не слышала, как Джош вошел в театр. Вау! Если я думала, что он был сексуален в джинсах и рубашке, то в костюме он выглядел просто потрясающе. Он идеально сидел на нем, подчеркивая широкие плечи и атлетическое телосложение. Даже огромный розовый бумажный цветок, приколотый к лацкану пиджака, не мог скрыть его мужественность. Так, под определением мужественности в словаре была бы его фотография. Галстук у него слегка съехал набок, и я представила, как поправляю его, а потом провожу руками по его груди и животу. Поправив очки на носу, я быстро прогнала эту маленькую фантазию, прежде чем начала задаваться вопросом, хорошо ли его руки управляются с чем-то, кроме бейсбола. Но его взгляд был прикован к земле, затем он моргнул, как будто я его удивила.
Я робко улыбнулась ему.
– Они отправили за мной тяжелую артиллерию, да? – я положила фильтры. – Думаю, я должна оставить свет в покое.
– А мне они нравятся, – сказал Джош, даже не глядя на свет.
Он пялился на мои ноги? Меня охватила легкая дрожь, которую я быстро прогнала. Возможно, у меня просто был странный синяк на ноге или, может быть, даже остался небритый участок кожи. И одно, и другое весьма вероятно, учитывая мою склонность быть рассеянной и не смотреть, куда иду, и я так увлеклась мыслями о работе в душе, что побрила только одну ногу. Но, взглянув вниз, я не увидела ни синяков, ни лишних волос.
Вместо этого я увидела, как высоко задрала платье, чтобы взобраться на лестницу. Очень высоко. Неприлично высоко. Была высока вероятность того, что Джош смотрит на мои красные в горошек трусики. Проклятие. Почему я не надела сексуальное белье? Не то чтобы я хотела, чтобы он смотрел на мое белье – сексуальное или нет. Я быстро опустила черную ткань.
К сожалению, я забыла, что нахожусь довольно высоко на незакрепленной лестнице. Наверное, мне следовало подождать, пока я не спрыгну на землю, прежде чем делать резкие движения, подобные тому, что я только что проделала. Мое сердце подкатило к горлу, когда лестница сдвинулась подо мной и одна сторона ее оторвалась от земли. Я приготовилась к падению, как вдруг снова оказалось в безопасности. Все ножки лестницы прочно стояли на полу, и я чувствовал себя абсолютно уверенно.
И тут я поняла, что Джош стоит позади меня, одной рукой держась за лестницу, а другой – за мой зад. Я была права – его руки были хороши не только для подачи мяча. Его ладонь крепко обхватила меня, его длинные пальцы обвились вокруг, почти достигая складки между моим бедром и ногой. Если бы я повернулась, находясь в его объятиях, рука Джоша оказалась бы совсем в другом, очень интимном месте. Месте, к которому очень долгое время не прикасались.
Но прежде чем я смогла насладиться этой фантазией, Джош выругался и дернулся назад, как будто моя задница укусила его. Не та реакция, которую девушка хотела бы получить, когда парень лапал ее – случайно или нет. Стараясь не расстраиваться, я спустилась со ступенек.
– Спасибо, – сказала я. – Ты буквально спас мою задницу.
Фильтры упали на пол, и я наклонилась, чтобы поднять их.
– Ты не должна забираться на лестницы без страховки, – хрипло сказал он, явно не находя мою шутку смешной.
Я оглянулась, собираясь объяснить, что обычно очень осторожна, но его глаза были сосредоточены на чем-то другом. На заднице, которую он только что спас. Дерьмо. Мое платье заправлено в нижнее белье? Это сделало бы все по-настоящему «идеальным». Даже сексуальное белье не спасет от такого позора. Я быстро выпрямилась, и он отвернулся, засунув руки в карманы.
