Текст книги "Безумный роман (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Как репетиции? – спросил я, как только мы заказали еду.

– Хорошо, – сказала она, все еще обводя взглядом комнату.

Наконец она посмотрела на меня и, кажется, заметив мое замешательство, тихо рассмеялась.

– Прости, – сказала она. – Наверное, какая-то часть меня все еще в театре с Аароном Берром. – Она глубоко вздохнула и слегка встряхнула головой, как будто собираясь с мыслями. Она сосредоточила свое внимание на мне.

– Репетиции проходят очень хорошо, – сказала она мне. – У нас фантастический актерский состав, и здорово, что Лиз стала моей помощницей.

– Я собирался спросить, как дела, – сказал я, отпив чрезвычайно дорогого пива, которое я заказал. – Я знаю, что многим постановщикам было бы трудно передать контроль кому-то другому.

– О, нет, – возразила Риган. – Лиз идеально подходит для постановки и действительно хороший партнер. Я многое ей поручила, того, что касается актеров – поскольку она сама была актрисой, а я больше сосредотачиваюсь на постановке в целом, особенно на тех ее аспектах, которые связаны с выбором, который я сделала в ее адаптации.

– Мне не терпится посмотреть ее, – признался я ей.

Хотя я встречал ее в театре почти каждый вечер с тех пор, как они начали устанавливать декорации, она не позволяла мне войти. Она сказала мне, что хочет, чтобы премьера для меня была сюрпризом.

Риган открыла рот, как будто собираясь что-то сказать, но как едва она сделала это, нам принесли еду. Нас обоих захватила вкусная пища, и я заметил, что она, казалось, немного расслабилась, а к тому времени, когда мы направились к выходу, чтобы взять наши пальто, она смеялась и улыбалась в своей обычной манере.

Но потом, когда мы уже собирались уходить, на нашем пути появился мужчина в дорогом костюме, с зачесанными назад волосами и ухмылкой на лице. Все тело Риган напряглось, лицо побледнело.

– Признаю, Кэролайн, – сказал ей мужчина. – Я был удивлен во время нашей последней встречи. Сейчас я шокирован еще больше.

Кэролайн. Я уже собрался поправить его, сказать, что он принял Риган за кого-то другого, когда она ответила:

– Патрик, – ровным голосом произнесла Риган.

Он обнимал светловолосую женщину, которая выглядела столь же высокомерно, как и он сам. Но что-то в ней было мне знакомо, хотя я был уверен, что раньше никогда не встречал ее. Конечно, все это не имело никакого значения. Единственное, что имело значение, так это то, что этот человек – Патрик – назвал Риган Кэролайн. Как будто был знаком с ней.

– Идем, Риган, – сказал я, беря ее за локоть.

– Риган? – спросил Патрик, издав неприятный смешок. – Так вот к чему ты сейчас стремишься?

Вся краска сбежала с ее лица, губы плотно сжались.

– Я не знаю, кто вы, – сказал я ему. – Но вы, должно быть, ошиблись.

– Патрик Андерсон, – сказал он, как будто я должен был знать это имя. – И я, само собой, не ошибаюсь.

Он очень жестоко посмотрел на Риган.

– Мы с Кэролайн раньше встречались.

– Кэролайн, – повторил я, глядя на Риган, надеясь, что она скажет этому засранцу, что он спутал ее с кем-то другим. Но выражение ее лица сказало мне, что Патрик ни с кем ее не перепутал.

– Кэролайн Ричмонд, – вставила блондинка, которая до сих пор молчала. – Из Нью-Йоркских Ричмондов.

Я уставился на нее пустым взглядом.

– Одна из самых богатых семей в Нью-Йорке, – добавила она с раздражением, когда я не ответил.

– Джош, – тихо пробормотала Риган, потянув меня за руку. – Я могу все объяснить.

Я повернулся к ней лицом.

– Объяснить что? Кто ты? Потому что это не то, что мне нужно объяснять. Ты Кэролайн Ричмонд или Риган Беннетт?

– И то и другое, – сказала она, и на ее глаза навернулись слезы.

– О, дорогая, – сказал Патрик с неприятным блеском в глазах. – Я что, испортил твою шараду? – спросил он Риган. – Я думал, ты только ставишь драмы, а не культивируешь их в своей собственной жизни, – он посмотрел на меня. – Ты правда не знал, да?

Он был последним человеком, с кем мне бы хотелось говорить об этом, но, по крайней мере, у него, казалось, были ответы, которыми Риган пренебрегла поделиться.

– Почему бы вам не просветить меня? – спросил я сквозь стиснутые зубы.

– Джош, пожалуйста... – взмолилась Риган, но проигнорировав ее, я повернулся к Патрику.

– Полагаю, вы слышали о Миллетах? – спросил он, явно наслаждаясь своей ролью в разоблачении обмана Риган. – Аристократы.

Стиснув зубы, я кивнул.

– Ну, Ричмонды еще больше аристократы, – сказал Патрик. – По сравнению с Кэролайн, Джоанна Миллет – нищая.

– Это неправда, – тихо сказала Риган.

Патрик проигнорировал ее.

– Но это просто доказывает, что твой класс не купить за все деньги мира, – у него был неприятный блеск в глазах. – Хотя они смогли подкупить меня, хоть и на пару месяцев.

Потребовалось некоторое время, чтобы понять, на что он намекает.

Риган издала сдавленный звук, ее глаза расширились.

– Мои родители тебе платили?

– Конечно, – фыркнул Патрик. – Они могли себе это позволить.

С меня хватит.

– Идем, – я протянул Риган руку, хотя и был вне себя от ярости.

Мы вышли из ресторана в тишине, которая длилась всю дорогу до ее дома, до самой квартиры, пока мы ехали на такси. Когда дверь за нами наконец закрылась, я повернулся к ней, и мой гнев вырвался наружу.

– Что, черт возьми, это было? – потребовал ответа я. – Неужели все это время ты лгала мне о том, кто ты такая?

По ее лицу текли слезы.

– Я не хотела лгать, – сказала она. – Я собиралась рассказать тебе о своих родителях. Собиралась сказать тебе сегодня вечером, но...

– Но что? – спросил я, скрестив руки на груди. – Почему бы не подождать и не посмотреть, смогу ли я себе позволить твой образ жизни, а потом признаться, что ты богата?

– Я не богата! – спорила она. – Богаты мои родители.

– Очевидно, чрезвычайно богаты, – фыркнул я. – Достаточно, чтобы заплатить кому-то за свидание с тобой.

– Я ничего об этом не знала.

Слезы Риган лились рекой, и я чувствовал, как у меня сжимается сердце.

Голос внутри моей головы говорил мне, что человек, который берет деньги в обмен на свидание с Риган – идиот и придурок. Что Риган была явно задета и удивлена этой информацией. Что я должен был защитить ее еще в ресторане и что должен утешить ее сейчас.

Но все это заглушал гнев, охватывавший меня при мысли о том, что она солгала мне. И не о какой-то мелочи. О том, кто она такая. О ее имени. Ее личности. Я чувствовал себя полным идиотом. Все это время я думал, что Риган – борющаяся творческая личность, кто-то, кто учился за стипендию, кто-то, кто не мог позволить себе заменить ее потрепанный старый диван. Не та, кто могла бы скупить половину города. Я сжал пальцами переносицу, смущенный собственной слепотой.

– Кто ты? – спросил я ее.

– Я Риган Беннетт, – сказала она, но затем ее плечи опустились. – Но от рождения я Кэролайн Ричмонд. Мои родители и сестра богаты.

– А твои тетушки? – я указал на квартиру. – Я думал, что единственная причина, по которой ты можешь жить в Нью-Йорке, единственная причина, по которой ты можешь быть режиссером, – это благодаря им.

– Все это правда, – сказала мне Риган. – Клянусь тебе, я только не сказала тебе о своем имени. Все остальное правда.

Я пристально посмотрел на нее.

– Как ты можешь так говорить? Я даже не знал твоего настоящего имени, как я могу верить тому, что ты мне говоришь?

– Пожалуйста, дай мне объясниться, – взмолилась Риган, но я поднял руку, чтобы остановить ее.

– Я не могу справиться с этим прямо сейчас, – сказал я ей, мне казалось, будто это снова был Келли.

Он говорил то же самое. Свел к минимуму ложь – сказал, что ничего не было. И я поверил ему. Доверился. А он воспользовался этим доверием, чтобы предать меня.

– Ты соврала мне, – сказал я Риган. – Заставила поверить, что была борющейся творческой личностью, что жила и дышала театром. А на самом деле ты просто странная маленькая богатая девочка, играющая в режиссера.

Я увидел, как Риган отпрянула назад, услышал ее резкий вдох и понял, что причинил ей боль.

– Убирайся, – тихо сказала она.

– Отлично, – сказал я, хватая свое пальто.

Я выскочил из квартиры и захлопнул за собой дверь, даже не оглянувшись.

РИГАН

Я плакала до тех пор, пока на следующее утро мне не нужно было ехать в театр. Умылась холодной водой, старательно вытерла лицо, надеясь скрыть следы своего печального вечера, но Джоанна, лишь мельком взглянув на меня, отправила меня в свой кабинет и сказала Лиз начинать репетицию без нас.

– Что он сделал? – спросила она, как только за ней закрылась дверь.

Я горестно покачал головой.

– Это сделала я.

– Ты идеальна. Как чертова диснеевская принцесса в черном комбинезоне и очках. Если бы в Нью-Йорке были лесные твари, они бы повсюду тебя преследовали, – преданно сказала Джоанна. – Как же это может быть твоя вина?

– Я соврала ему, – я опустила голову. – Я не сказала ему, что я Кэролайн Ричмонд.

Джоанна, моргая, уставилась на меня.

– Ну и что? Да кого это вообще волнует?

– Джоша волнует! – с несчастным видом сказала я. – Его волнует, потому что я ему не сказала. Потому что скрывала это от него. Я должна была ему сказать.

– Какое это имеет значение? – спросила Джоанна. – Ты была Кэролайн Ричмонд, а теперь Риган Беннет. Люди постоянно меняют свои имена.

– Дело не в этом, – сказал я ей. – Это была ложь. Джош ненавидит вранье.

– Никто не любит ложь, – решительно заявила Джоанна. – Но порой для этого есть веская причина. Сейчас именно такой случай. И ты не совсем соврала. Ты просто скрыла правду.

– Он чувствует себя преданным, – я закрыла лицо руками. – Вчера вечером мы столкнулись с Патриком.

– О. – Джоанна села на диван рядом со мной. – Ты его ударила?

– Нет, – мне казалось, что я снова разревусь. Он рассказал Джошу, кто я. Что у моих родителей есть деньги. А потом, – рыдание вырвалось из моего горла, – он сказал мне, что мои родители платили ему, чтобы он встречался со мной.

– Он так сказал? – Джоанна широко раскрыла глаза. – При Джоше? И Джош не ударил его?

Я покачала головой.

– Я сама ему врежу, – сказала Джоанна, вставая. – Я врежу им обоим.

Я снова заплакала, вспомнив выражение лица Патрика. Самодовольная жестокость. И то, что было на лице Джоша. Предательство. Гнев. Я так сильно хотела, чтобы Джош сказал что-нибудь Патрику. Чтобы он защитил меня. Но он этого не сделал. Он был слишком зол. И я не могла винить его за это.

– Ты объяснила, почему сменила имя? – спросила Джоанна. – Конечно, он бы понял, если бы ты рассказала ему о своих родителях.

– Он был слишком расстроен, – сказала я ей. – Он и слушать не хотел. Сказал, что я просто странная маленькая богатая девочка, – мой голос дрожал. – Играющая в режиссера.

Я снова разрыдалась. Как будто я заново переживала все свои ссоры с родителями. Презрение на лице Джоша. То, как слово «странный» вылетело из его уст, словно пуля. Та, что поразила мишень внутри меня, уничтожив смелость и уверенность, на создание которых я потратила долгие годы.

– Вот гад, – пробормотала Джоанна.

– Это бы не продолжалось долго, – устало сказал я. – Просто не могло.

– Ну, не в том случае, если он такой гад.

Голос Джоанны был тверд, и я не смогла сдержать слабой улыбки.

– Мы слишком разные, – сказала я. – Он типичный американский парень, а я... – я указала на себя сверху вниз. – Я – это я. Странная, странная я.

– Прекрати, – сказала Джоанна, беря меня за руку. – Если он не может принять тебя – странную, странную тебя – тогда он идиот. И не заслуживает тебя.

– Ты говоришь это, потому что должна, – сказала я ей. – Потому что ты моя подруга.

Джоанна пристально посмотрела на меня.

– Я ни черта не должна делать. Потому что технически ты моя подчиненная.

Она встала, подошла к своему столу и достала бутылку виски.

– Что означает, что это прямой приказ.

Она наполнила стакан и протянула его мне.

– Пей или я тебя уволю.

– Сейчас десять утра, – заметила я.

Она налила себе стакан и сделала большой глоток, а потом показала на мой стакан.

– Это приказ, – сказала она. – Ты хочешь, чтобы тебя уволили?

Я сделал глоток.

– Хорошо, – сказала она, садясь за свой стол. – Теперь мы придумаем, как будем мстить.

Глава 29

РИГАН

Разумеется, никакой мести не замышлялось. Мы еще немного выпили, и как только Джоанна заявила, что я выгляжу по-человечески, а не как «ходячее определение несчастья», она позволила мне уйти из кабинета и вернуться к репетиции.

Элли, которая совещалась со своей съемочной группой, вопросительно посмотрела на меня, но не подошла, чтобы спросить прямо. Я была ей за это благодарна. Я действительно не хотела говорить с ней о ссоре, которая произошла между мной и ее братом.

Это была плохая идея – связываться с Джошем. Теперь я это понимала. Но оглядываясь назад, я не могла быть непредусмотрительной и все такое, когда была в центре чего-то, что казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Мне следовало бы довериться этому инстинкту. Той части меня, которая ждала подвоха.

Я сунула свой телефон на дно сумки, заставляя себя не смотреть на него, не проверять сообщения или пропущенные звонки от Джоша. Скоро у нас первые выступления, и я должна сосредоточиться на них.

Театр выглядел прекрасно. Наши сценографы проделали изумительную работу, превратив это место в идиллический маленький городок, и каждая декорация была буквально наполнена ностальгией. Актеры были одеты в соответствующие эпохе костюмы, но каждый со своей маленькой причудой, что-то, что указывало на то, что вещи не такие, как кажутся. У одной из актрис были блестящие красные каблуки – как у Дороти, контрастирующие с ее мягкой, скромной юбкой и свитером. У другой волосы были уложены в стиле персонажей Доктора Сьюза (прим. Доктор Сьюз – американский писатель, более всего известный детской литературой. Автор создал таких культовых для зарубежных читателей персонажей, как Гринч, Лоракс, Хортон, Кот в шляпе, ктошки). Еще на одной были огромные очки, которые светились в темноте.

По мере развития пьесы, когда персонажи попадали под чары фей и волшебный мир приближался к ним, их костюмы становились все более и более дикими и странными. Я сидела в зале и наблюдала за нашей первой генеральной репетицией, затаив дыхание, каждый раз, когда появлялся очередной костюм.

Джоанна сидела рядом со мной, молчаливая и непроницаемая, а Лиз – на другой стороне, делала заметки. Я слышала, как Элли в будке шепчет указания оператору по освещению и звукозаписи.

Я приказала себе расслабиться и погрузиться в постановку. Смотреть на нее так, как будто я видела ее впервые. И это заняло некоторое время, но когда Боттом надел свои огромные розовые ослиные уши и прокричал о своей любви, а Титания с обожанием смотрела на него, я уже затерялась в мире, который сама же создала. Это было правильно. Это было приятно. Безопасно.

А потом шоу закончилось, и зажегся свет. Возвращение к реальности. Я проверила свой телефон.

Джош так и не позвонил.

Я занимала себя всю следующую неделю, готовилась к началу предварительных показов и к официальной премьере. Тем не менее, я не оставляла попыток найти во всем произошедшем положительную сторону. Так я всегда справлялась с трудностями. Но на этот раз мне это не удалось. Философия, на которой я основывала большую часть своей жизни, потерпела крах. Была не в состоянии принести мне утешение.

Я с головой ушла в работу, вспоминая то, что говорила себе в начале всего этого – театр постоянен. Театр никогда меня не подводил. Я всегда верила в это – потому что это было правдой. Теперь я верила в это, потому что должна была. Потому что, если и это неверно, тогда я буду полностью, совершенно потеряна. Я буду сломлена.

ДЖОШ

Я выпил. Много. Весь свет, который когда-либо проникал в мою жизнь, погас в момент, когда я захлопнул за собой дверь квартиры Риган. Потому что в тот момент, когда я ушел, я знал, что не должен был этого делать. Я знал, что должен был остаться. Знал, что должен был сделать все это по-другому. Но я даже не обернулся. Я не вернулся.

И только сидя в такси, направляясь обратно в свою квартиру, я понял, почему та блондинка в ресторане показалась мне знакомой. Это было потому, что она была одета точно так же, как Риган в наше первое свидание. Стильная прическа, облегающее платье, каблуки, макияж. Когда я забирал Риган, мне казалось, что это похоже на наряд – совсем не в ее духе. Теперь я уже не был уверен. И какой же наряд был настоящим? Одежда высшего класса, или черный комбинезон и очки?

Потребовалось некоторое время, чтобы мой гнев угас. Потому что, хотя я и понимал, что был неправ, все еще продолжал злиться. И в течение нескольких дней было трудно смотреть дальше этого. Особенно с учетом того, что я так много пил. Потому что я купался в этой горечи. В чувстве, что меня предали.

Я думал, что Риган позвонит. Позвонит и все объяснит. Извинится. А когда она этого не сделала, когда туман гнева наконец рассеялся, протрезвев, я понял, каким мерзавцев был.

Она не собиралась звонить.

И я совсем не виню ее за это. Ей было лучше без меня. Без какого-то озлобленного, злого идиота, который даже не мог отстраниться от своих задетых чувств, чтобы защитить ее от невероятно дерьмового поведения так называемого бывшего парня. Я был эгоистичным и незрелым, а она заслуживала лучшего. Намного лучшего.

Это подтвердилось, когда Элли ворвалась в мою квартиру, заставив меня пожалеть о том, что я дал ей ключ, и разбудила меня, ударив по лицу одной из подушек, которые она помогла мне купить, чтобы украсить мое чуть менее пустынное пространство. Это было в час пополудни.

– Вставай, – она снова меня ударила.

Я на ощупь потянулся к подушке, но получил еще два удара, прежде чем вырвать ее из рук Элли. Когда я наконец отбросил ее в сторону, то смог полностью рассмотреть Элли, стоящую в изножье дивана, ее лицо было красным, руки на бедрах.

– Ты что, издеваешься надо мной? – спросила она.

– Какого хрена? – крикнул я, тут же пожалев об этом.

У меня болела голова. Я перестал пить, но, видимо, этого было недостаточно. Я закрыл глаза рукой, как будто мог контролировать слепящую боль, идущую сзади.

– Ты расстался с ней в день ее рождения? – голос Элли был полон гнева.

– Нет, – пробормотал я, откидываясь на спинку дивана. – Не совсем так.

– Не совсем так? – Элли схватила еще одну подушку и замахнулась ею.

Я поднял руку в знак капитуляции.

– Перестань меня лупасить, и я расскажу тебе, что случилось.

Что-то в моем голосе или лице, должно быть, изменило ситуацию, потому что она остановилась. Она замолчала, и выражение ее лица тут же изменилось, сменившись от ярости к сочувствию. Она села рядом со мной.

– Что произошло? – спросила она.

Я закрыл глаза и запрокинул лицо к потолку. Если я и собирался ей рассказать, то не хотел видеть выражение ее лица. Потому что сочувственный взгляд, скорее всего, очень быстро исчезнет.

– В ресторане мы столкнулись с ее бывшим парнем, – сказал я Элли. – Какой-то придурок по имени Патрик.

Элли втянула воздух сквозь зубы, показывая, что точно знает, о ком я говорю, но ничего не сказала, позволяя мне продолжить.

– Он сказал мне, что Риган зовут Кэролайн Ричмонд. Что она из какой-то богатой семьи в Нью-Йорке. Что ее родители богаты.

Я крепко зажмурился, как будто мог избавиться от воспоминаний о той ночи. Но по сравнению со всем остальным, что произошло за последние несколько дней, этот момент видел кристально ясно. Слезы Риган, ее попытки объяснить, боль на ее лице, когда я сказал то, что сказал. От этого меня затошнило. И я знал, что независимо от того, как я рассказывал эту историю, я в ней плохой парень.

Все это Элли слушала молча. А когда я закончил, то закрыл глаза, приготовившись к тому, что еще одна подушка упадет мне на лицо. Вместо этого она нежно положила свою руку на мою.

– Вы поругались, – сказала она, как будто это было так просто.

Я открыл глаза и уставился на нее.

– Я подвел ее, – сказал я. – Я позволил этому мудаку разговаривать с ней в таком тоне, но ничего не сделал, только накричал на нее и ушел, – я покачал головой. – Какой я милый.

– Почему ты ей не позвонил? – спросила Элли. – Почему же ты ей все это не сказал? Почему не извинился?

Я провел рукой по лицу.

– Потому что не заслуживаю ее, – сказал я Элли. – Когда я только начал встречаться с ней, ты беспокоилась, что я использую ее. Ну, ты была права. Я действительно использовал ее. Я использовал ее, чтобы поддержать свое собственное эго, и использовал ее счастье, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. И я ничего не дал ей взамен.

Элли ударила меня подушкой, но не так сильно, как до того.

– Ты идиот, – сказала она мне.

– Я знаю, – сказал я. – Это не обсуждается.

Она вздохнула.

– А ты знаешь, почему Риган сменила имя?

Я покачал головой.

– Она хотела рассказать мне, но я не захотел слушать. Потому что, опять-таки, я идиот, – я указала на себя.

Элли прищурилась, глядя на меня.

– Прекрати, – сказала она. – Я могу назвать тебя идиотом. Больше никто, – она сделала глубокий вдох. – Я не знаю всей истории, но я знаю, что родители Риган богаты. А Риган – нет. Она сменила имя, потому что они лишили её денег, когда она решила, что хочет работать в театре и не будет адвокатом.

Я не думал, что такое возможно, но почувствовал себя еще хуже.

– Очевидно, у нее с ними сложные отношения, – продолжила Элли. – Но у нее были тетушки, которые ее содержали. Думаю, что именно от них она получила свою нынешнюю фамилию.

Я выдохнул, проводя рукой по глазам. Это логично.

– Она заслуживает лучшего, чем я, – сказал я Элли.

– Чушь собачья, – возразила она, удивив меня. – Ты серьезно хочешь сказать, что ничего не дал ей взамен?

Когда я ничего не сказал, она покачала головой.

– Мужчины. Это так раздражает, когда вы пытаетесь строить из себя жертвенного агнца.

– Я не жертвую собой, – возразил я.

– Конечно ты делаешь это, – Элли пристально посмотрела на меня. – Ты барахтаешься, потому что не хочешь признать, что все испортил.

– Я почти уверен, что признал это уже несколько раз.

– Только в качестве оправдания, почему что ты ничего не сделал.

Элли пристально посмотрела на меня.

– Тебе нравится Риган?

– Да, – ответ пришел без колебаний.

– Тогда извинись перед ней, – сказала Элли. – Ты можешь все исправить, – она ткнула меня в плечо. – Тебе просто нужно прийти в себя.

В ее устах это звучало так просто.

Встав, Элли вытащила что-то из своей сумочки и протянула это мне. Билет.

– Премьера завтра, – сказала она. – Понятное дело, я хочу, чтобы ты пришел. Но я хочу, чтобы ты пошел не ради меня.

Посыл был ясен. Иди, чтобы извиниться, или вообще не приходи.

– Спасибо, – сказал я Элли, хотя не знал, за что именно ее благодарю.

– Сделай все правильно, – сказала она мне. – Я знаю, что ты можешь.

Не знаю, что вселило в нее такую уверенность, но был благодарен ей за это. Когда она ушла, я заставил себя встать с дивана и принял душ, смыв с себя последние несколько дней – пиво, страдания. Я вышел из душа, чувствуя себя лучше, но продолжал нервно разглядывать билет, который оставила Элли.

Я хотел пойти. Хотел извиниться перед Риган. Хотел сказать ей, что я сожалею. Что я все испортил. Что люблю ее. Но я боялся, что веду себя эгоистично.

Зазвонил телефон. Это был Келли.

Вдруг, впервые со времени моей травмы, с тех пор как я бросил бейсбол, мне захотелось поговорить с ним. Я так долго сдерживал свой гнев, свою горечь, и если у меня был хоть какой-то шанс наладить отношения с Риган, стать тем человеком, которого она заслуживает, я должен был отпустить это.

Я поднял трубку и ответил на его звонок.

Глава 30

РИГАН

Я не могла надеть свое счастливое платье. После всего случившегося с Джошем, казалось, что оно проклято. Теперь платье хранило слишком много плохих воспоминаний, поэтому я повесила его в шкаф, отодвинув подальше.

Единственное хорошее платье, которое у меня было, – это платье подружки невесты со свадьбы Элли. Оно напоминало о Джоше, но по большей части все еще вызывало у меня улыбку. Потому что это было похоже на любовь. Как любовь, которую я чувствовала между Элли и Шейном. И сегодня вечером мне было нужно это.

Мы получили хороший отклик о наших предварительных выступлениях, но сегодняшний вечер был важным. Пресса и важные гости толпились в вестибюле, в то время как я стояла в углу, желая быть невидимой. Я так нервничала, что меня чуть не вырвало. Как всегда.

Джоанна стояла рядом со мной, одетая в черный костюм, каким-то образом умудряясь не выглядеть так, как будто она пришла на похороны, и излучала спокойствие. Я чувствовала себя лучше, находясь рядом с ней, хотя ей пришлось несколько раз положить руку мне на плечо, чтобы я перестала подпрыгивать на месте.

Я считал свои вдохи-вдох через нос, выдох через рот, – когда Джоанна протянула руку и схватила меня за плечо. Но на этот раз она его сжала. Сильно. Я посмотрела на нее и увидела ее обычно спокойное лицо с широко раскрытыми глазами, и бледное. Проследив за ее взглядом, я нашла объект ее внимания. У меня скрутило живот.

Это был Линкольн.

– Что он тут делает? – прошипела Джоанна.

К счастью, он нас еще не видел. Я собиралась сказать Джоанне, что пригласила его. Хотела рассказать ей про фонд и все остальное. Но потом меня охватило горе из-за разрыва с Джошем, и я погрузилась в пьесу, совершенно забыв про разговор с Джоанной. Я была слабачкой. Трусихой. Я скрывала от нее правду точно так же, как скрывала ее от Джоша. Какой же я была подругой?

Я повернулась к ней лицом, встав перед ней, загораживая ее от созерцания Линкольна. Держа ее за руки, я заставила ее посмотреть на меня. Глаза у нее были дикие, и выглядела она совсем не так, как Джоанна, которую я знала. По крайней мере, в отличие от той Джоанны, в которую она себя превратила. Она была очень похожа на ту Джоанну, которую я помнила по школе. Та, которая смеялась, вела себя глупо и позволила себе влюбиться.

– Джоанна, – сказала я ей, крепко сжимая ее руки. – Помнишь, как ты сказал, что иногда для вранья есть причина?

Глаза Джоанны сузились, и она пристально посмотрела на меня. Я сглотнула и заставила себя не отступать.

– И это была не совсем ложь, – сказала я ей. – Я просто… утаила правду.

– Я не могу поверить, – пробормотала Джоанна, выглядя более сердитой, чем я когда-либо видела ее.

– Я все объясню, – пообещала я. – Тебе вообще не придется с ним общаться.

Она немного расслабилась.

– Надеюсь, у него есть чертовски веская причина находиться здесь, – пробормотала она.

– Есть, – поклялась я. – Ты мне доверяешь?

Она глубоко вздохнула.

– Наверное, я не должна, но да, – сказала она, ее маска новой Джоанны вернулась на место. – Идем на наши места, – позвала она. – Мне надоело стоять в вестибюле и высматривать людей, с которыми я даже не хочу разговаривать.

До начала представления оставалось еще пятнадцать минут, но я кивнула, взяла ее за руку и пошла в театр.

Это был наш лучший спектакль. И только в самом конце, когда актеры вышли на поклон на сцену, я наконец-то расслабилась. Аплодировали громко, но я не обращала на них внимания, решив вместо этого сосредоточиться на своих ощущениях по поводу этого шоу. И я чувствовала… гордость.

Мы встали, Джоанна похлопала меня по руке.

– Неплохо, – сказала она мне.

Высокая похвала от нее.

Когда театр начал пустеть, я почувствовала, что снова начинаю нервничать. Ведь шоу закончилось, и теперь мы должны поговорить с прессой и с гостями на after party. Это было веселье для актеров и съемочной группы, но для Джоанны и меня оставалось работой. Нам нужно как можно лучше представить шоу, рассказать о нем в выгодном свете. И начнется это уже в вестибюле.

Я видела, как Джоанна расправила плечи, надела невидимые доспехи – те самые, что она носила всегда, когда требовалось предстать светской львицей. Я осторожно взяла ее за руку, и она сжала мои пальцы.

– Не позволяй ему приблизиться ко мне, – сказала она, не утруждая себя пояснениями, о ком она говорит.

Я кивнула. По крайней мере, я была обязана ей этим, хотя и сомневалась, что Линкольн предпримет такую попытку. Последнее, чего они оба хотели, это устроить сцену, которая, несомненно, произойдет, если они будут достаточно близко, чтобы их сфотографировали вместе. Что касаемо отношений в высшем обществе, то за время совместной жизни Джоанны и Линкольна издательства продали немало газет со статьями о них. Достаточно чернил уйдет лишь на одно упоминание о присутствии Линкольна в театре.

Мы вошли в вестибюль вместе, но быстро расстались, опыт за нашими плечами доказал, что разделение и завоевание – самый быстрый способ пройти сквозь толпу репортеров и посетителей.

Какое-то время меня окружали незнакомые лица, но они были дружелюбны, поздравляли меня и хвалили шоу. Я дозвонилась до нескольких репортеров, предлагая, как я надеялась, приемлемые фрагменты для статей или обзоров. Было нетрудно рассказать о шоу, его актерском составе и команде. Их мастерство и талант делали это легким. И мне было приятно хвалить их. Разговор о моей собственной роли в создании шоу вызвал у меня трудности. Говоря о себе, я испытывала дискомфорт, и ситуация не менялась.

Наконец, сквозь толпу людей я увидела Линкольна. Он подошел ко мне, обнял и поцеловал в щеку. Вокруг нас вспыхивали камеры.

– Шоу было замечательным, – сказал он мне с улыбкой.

– Большое спасибо, что пришел, – сказала я, мучительно осознавая, что за нами наблюдают.

Он наклонился вперед, улыбка не сходила с его лица, но голос стал тише.

– Пожалуйста, передай вашему продюсеру мои комплименты, – прошептал он.

Я кивнула, понимая, что Джоанна воспримет это не очень хорошо. Но у меня не было много времени, чтобы беспокоиться об этом, потому что еще одно знакомое лицо появилось из толпы. На самом деле их было два.

– Прошу прощения, – сказала я Линкольну, не сводя с них глаз.

Краем глаза я заметила, что он проследил за моим взглядом.

– Конечно, – кивнул он и отошел.

Как во сне, я подошла к своим родителям.

– Вы пришли, – сказала я, когда приблизилась к ним, не зная, что говорить.

Прошло несколько лет с момента нашей последней встречи, но они оба не изменились. Волосы моей матери были зачесаны назад, придавая ее обычной прическе вечерний вариант, но я заметила немного седины в прядях. Она была одета в черное вечернее платье, гораздо более элегантное и дорогое, чем то, что было на мне, хотя она оставила свои перчатки длиной до локтя дома. Седые с перцем волосы моего отца были, как обычно, разделены пробором, а костюм был безупречно сшит.

Оба они выглядели как богатые театралы, и я сомневалась, что кто-нибудь из тех, кто наблюдал за нами, предположил бы, что нас связывают родственные узы. Нужно было внимательно приглядеться, чтобы увидеть сходство – форму глаз, больших и круглых, я унаследовала от матери, хотя она уменьшала их макияжем. А рост и длинные руки я унаследовала от отца, хотя их скрывал пиджак, наброшенный на плечи.